У четвертого срока
Персонажи вымышлены, события выдуманы, все будет хорошо.
* * *
Бодрый марш зазвучал в утренней тишине. Серый тревожный сон, по своей невнятности так и не сложившийся в полноценный кошмар, сменился привычной явью. Алекс пошевелился в кровати. Марш утих, и ангельский женский голос, звучащий со стороны кухни, возгласил утренние приветствия:
- Доброе утро, Алешенька. Сегодня 18 ноября 2014 года, вторник, 7:20 по московскому времени, температура воздуха +2C, ветер 5 метров в секунду, влажность 72 процента, дорожный маршрут средней загруженности, на завтрак твои любимые...
- Шат факин ап факин бич, - прохрипел невыспавшийся Алекс. - Еще ...пять минут!
Ровно через пять минут тот же приятный голос окончательно вернул его из мира грез. Алекса ждал обычный рабочий день. Он покряхтел, зевнул, потянулся, секунду подумал, не опоздать ли сегодня. Вздохнул. Тяжело, в два приема встал на ноги рядом с заботливо помогающей ему подвижной кроватью, медленно, без резких движений, грозящих отозваться головной болью или прострелом в поясницу, выпрямился. Морщась от неприятных, почти болезненных ощущений в коленях, зашагал по успевшему нагреться полу. Зеркало в ванной отразило помятое лицо сорокалетнего мужчины. Алекс похлопал веками, добавил разрешение - то, что сперва показалось ему не то родинкой, не то прыщиком, при увеличении масштаба не выросло в размерах, а оказалось прилипшей к чувствительной электронной поверхности соринкой.
Можно было бы активировать клинера, но по статусу хозяину следовало непременно пользоваться услугами человека, пусть это и не было так надежно и предсказуемо. Алекс решил, что уборщицу для профилактики нужно будет отматерить. С литературным русским языком у нее были проблемы, но матерщину любой московский гастарбайтер понимал свободно. Прогонять ее было никак нельзя, если она и допускала промашки, зато почти не воровала, ограничиваясь лишь самыми старыми предметами гардероба. Алекс ценил эту скромность и надеялся, что уборщица так и не решиться презентовать своим многочисленным детям и племянникам его лучшие костюмы для прогулок по далекому пыльному кишлаку.
После короткого завтрака, приготовленного компьютерным поваром по списку из имевшихся в холодильнике продуктов, Алекс начал одеваться. По выходным он предпочитал свитер и джинсы c охлаждением, но на работу по этикету следовало ходить в костюме. Он работал менеджером по снабжению в московском представительстве крупной западной конторы, то есть принадлежал к широкому сословию белых воротничков, беловоров, и должен был и видом своим, и поведением демонстрировать статусные отличия от менее успешных в этой жизни синих воротничков, синеворов.
Алекс одел брюки, сразу автоматически включившие микрообдув, и коснулся сенсора на ремне, тот плавно обтянул его талию.
- Сто два сантиметра, - прозвучал женский голос. - Ты немножко поправился.
- Знаю, дура, - вздохнул Алекс. Последние пять лет он едва ли не ежедневно обещал себе заняться, наконец, посильной ему физкультурой в ближайшем зале гиперфитнесса, только все что-то никак не складывалось. Не то работа отнимала остатки жизненной энергии, не то думалось беспросветное «к чему?». Выбор обуви был прост - Алекс решил не утруждать себя завязыванием старомодных шнурков на классической паре, адаптивные ботинки мягко обняли его ступни, завязывать старомодные шнурки ему было бы крайне неудобно, особенно после еды.
Алекс полюбовался в зеркало на свое отражение - простое и модное, весьма дорогое пальто ясно демонстрировало его социальный статус, аккуратно утвердил на голове меховую шапку и подошел к двери.
- До свидания, Алешенька. Купи себе чего-нибудь вкусненького на ужин, - напомнил голос из кухни. - Я вышлю тебе напоминание.
Система безопасности среагировала на его появление, Алекс бросил взгляд в камеру наружного наблюдения и махнул правой рукой - устройство прочитало рисунок линий на подушечках пальцев и открыла тяжелую дверь. За ней - никого. Алекс в очередной раз подумал, что все эти сюжеты с обманом камер и проникновением злоумышленников в компьютерную систему здания хороши только в болливудских блокбастерах. Сразу подъехал лифт.
Дом был новый, не элитный, но неплохого бизнес-класса, Алекс когда-то удачно купил себе однушку по ипотеке, еще до повышения цен и падения доллара. История покупки со всеми подробностями, метражом и цифрами, была способна ввернуть в тоску любого, кто тогда не успел. И район был хороший - Юго-Западный. Жители окрестных домов сопротивлялись точечной застройке как только могли - писали кляузы, крали многотонные сваи и арматуру, бросались под бульдозеры, но московский стройкомплекс правил городом железной рукой мэра Дружкова, и вопли протестующих затихли под дубинками рязанского ОПОНа еще до того, как Президент назначил новым мэром Москвы госпожу Потырину. Цена недвижимости в пределах МКАД скачками прыгала вверх вне зависимости от этой значимой перемены, уперлась в магический уровень 10 000 баксов за квадрат и надолго замерзла возле него, не реагируя ни на ворчание озадаченных дороговизной инвесторов, ни на истерические заявления экспертов строительного комплекса о неизбежности дальнейшего бурного роста.
Алекс кивнул старенькой, но еще востроглазой консьержке, стучавшей в органы, наверное, со времен генсека Андропова, на ходу достал из наружного кармана и вложил в ее окошко сторублевую купюру, махнул рукой камере выходной двери. Как делали очень многие из тех, кто ценил свое время, он держал в наружном кармане, отдельно от крупных денег, целую пачку стольников и выхватывал их не глядя, небрежным стремительным движением.
Мощный проектор транслировал программы первого телевизионного канала на боковую стену соседнего панельного дома. Звуков почти не было слышно, но текст был и не важен. Судя по совершенно особенной, светлой как весеннее утро в березовой роще, улыбке красивой дикторши, пусть и немного искаженной эффектами отображения, она рассказывала что-то о последней международной поездке нашего Национального Лидера, нашего ПРЕЗИДЕНТА, того единственного в стране человека, которого заокеанский дядя Сэм в несуразном звездо-полосатом цилиндре, злобно стискивая острые фальшивые зубы, тщетно силясь разглядеть хоть что-то себе близкое и понятное в его стальных глазах и каждый раз обманываясь, называет «***змистер Пупкин». И верно, в пятне света на панельной стене появилась группа строгих и энергичных, сдержанно приветливых мужчин в хороших костюмах, самый главный из них, кто все время оставался в центре кадра, посмотрел прямо в камеру, изображение увеличилось, Великого Лидера показали крупным планом.
Алекс отметил, что стыки между панелями дома, на миг наложившиеся на его заботливо ухоженное лицо и подтянутую фигуру, складываются в тюремную решетку, но усмехнулся и помотал головой. В обозримой перспективе на зону с гораздо большей вероятностью может проследовать кто угодно другой, вот хотя бы даже и сам Алекс. «От сумы да от тюрьмы», - подумал он и поежился.
Зябкую тишину двора оживлял бодрый скрежет лопаты. Смуглый дворник поклонился Алексу и, не прекращая уборку, быстро принял из его руки стольник. На снегу валялось что-то мохнатое, в пятнах засохшей крови - то ли убитая кошка, то ли потерянная кем-то шапка.
Его машна, новая Hunda Record, одно из последних творений корейско-японского гиганта Hunday-Honda, занимала достойное место во дворе в ряду с другими приличными машинами. Зная расписание Алекса, возле нее уже стоял худой, но осанистый пенсионер с красной повязкой и железным прутом в руке. В холодное время полицаи, в просторечии «пенты», не любили патрулировать участок, грелись в своих джипах, а по морозцу дежурили прикомандированные к Полицейству Нутряных Дел бедолаги-дружинники. Пенсионер тяжело посмотрел на Алекса, словно и не должен был обеспечить безопасный его подход к машине, а, наоборот, выбирал момент для нападения, и, не меняя угрожающе неодобрительного выражения лица, с привычной ловкостью подхватил стольник.
Машина среагировала на отпечатки пальцев Алекса только со второго раза. Он чертыхнулся и вспомнил, сколько трудов синеворы из автосервиса вложили в перенастройку ее сигнализации и стирание из электронной памяти отпечатков прежнего владельца, неизвестного Алексу обладателя толстых плебейских пальцев. Впрочем, это жулье могло и без дела щеки надувать, чтобы денег сорвать побольше.
На выезде из микрорайона у шлагбаума дежурил привычный старичок, безо всякой повязки, но мрачного вида и с полосатой палочкой - добровольный помощник НАИ, народной автоинспекции. Алекс быстро выдал ему стольник в прорезь стекла, закрыл окно и снял шапку - салон успел нагреться.
На большом придорожном экране транслировался репортаж о ежегодном утверждении Национальным Лидером старого Патриарха. Сдержанный темно-синий костюм Пупкина своим контрастом с золотым облачением священнослужителя демонстрировал народу простоту и скромность властителя и в парадигме интуитивно разделяемого любым россиянином двоемыслия ясно объяснял ему, смышленому, что ведь не все то золото, что блестит, и костюмчик-то этот темненький подороже всех ряс торжественных стоит, а уж если и часы посчитать, то вообще. Грубо нахлестанное на экране и еще не смытое дворниками короткое слово юродствовало по соседству с косой единичкой - эмблемой телеканала.
* * *
Компьютер уже показывал Алексу маршрут. Экран светился желтым, где-то - уже и красным. Пробки, опять эти пробки. Давно пора бы начальству перевести офис куда-нибудь за бетонку. Но нет, понты уже стали частью маркетинга - уважающая себя фирма должна иметь офис в пределах третьего кольца.
Въезд в его пределы запрещен, но все, у кого есть бабки, все равно ездят. А у кого бабок нет, тому в центр и ездить незачем. Стоит проезд недорого. Тот же стольник. На Ленинском проспекте, до поворота на улицу Стасовой, НАИ организовала пропускной пункт - временный знак STOP. Здесь уже в любую погоду дежурят сами наишники. Слева от каждого ряда по одному офицеру с палкой - быстро принимают стольники от останавливающихся машин. Желающие ездить по центру бесплатно прописываются в центре Москвы, бывает, что в одной квартире оказывается несколько тысяч человек. Наишники недовольно морщатся, но жителей центрального округа пропускают. Так было решено на их стрелке с паспортной службой ПВД, полицейства внутренних дел. Никто не любит наишников, а ведь случись неприятность, скажем, вылетев на зебру, посадить на капот старушку, что она богу душу отдаст, кто докажет, что она на красный перебегала? Наишник. И не любят их все равно. Да кто теперь кого любит?
Алекс поглядел по сторонам. Да, автопарк неплохой. На дорогах не протолкнуться, всюду пробки, но люди все равно ездят на больших машинах. И простые офисные работяги, и, тем более, труженики нефтяной отрасли - ганворы. Замерзшие гайки на морозе они не крутят, в вечной мерзлоте не бурят, ясное дело, это такая особая каста белых воротничков, по функциям они как бы обычные менеджеры, юристы, экономисты, айтишники, но схожесть кажущаяся. Счастливцы-ганворы последние пару сезонов, когда нефть скакнула до 200 баксов, пересели на девятки БМВ, семерка им теперь впадлу. Серьезная машина - это не только понты, но еще и удобство. Стоит тебе поехать на некрутой машине - тебя просто начнут затирать, лохам в Москве не место.
Сбоку напирает здоровенный джип. По деньгам он стоит не больше Recordа, но раздавить его может одним колесом. Да и над рулем торчала такая мрачная рожа, что Алекс решил лучше этот джип пропустить, его водителем мог оказаться и сумасшедший отставник всех мыслимых спецслужб, проехавший верхом на БТР и Чечню, и Ингушетию, и Татарстан, списанный после контузии в запас и ставший вольнонаемным консультантом по столичным зачисткам. Под его сиденьем мог оказаться целый арсенал огнестрельного оружия, необходимый на всякий случай герою с истрепанными нервами.
Поток двигался со скоростью больной ревматизмом старушки. Алекс осмотрелся, погудел какому-то лоху, в ответ на секундное замешательство молниеносно его подрезал и завернул припарковаться на боковую улочку. Подрезка сама по себе не была нарушением неписаного дорожного этикета, агрессивным вождением считалось лишь создание помехи транспорту с более высоким статусом. Любой москвич с ходу определяет статус дорожной помехи, двух равных по статусу водителей не сыщешь во всей столице, у одного все равно будет приоритет - марка, модель, тюнинг, цвет, номер, модель дисков, длина антенны, давность помывки кузова, ширина рожи хозяина. У этого строго порядка есть исключения. На старых «Фордах Фокусах» по Москве носятся лихие джигиты, занимаются частным извозом. Их называют «фокусники». Они не знают города, не знают правил дорожного движения, большинство из них явные дальтоники и ездят на красный свет такого накала, что после него сразу загорается зеленый. При этих явных недостатках они горды, самоуверенны и почти не говорят по-русски. Им трудно, но они с этим справляются. Община покупает им тачки и обеспечивает защиту от возмущения обывателей. Иногда особенно лихих фокусников останавливают наишники - трясут за использование незаконной технологии позиционирования GPS. По закону положено иметь нашу, отечественную разработку. Но, к сожалению, она и работает не очень, и стоит бешеных денег. А фокусники всегда торопятся, им некогда заморачиваться на поиск себя в большом городе. Понятие «агрессивная езда» к ним неприменимо, по-другому они не ездят, и жесткая подрезка супернавороченной девятки БМВ ржавым фокусом - привычное дело.
Нужно было пересесть на метро - внутри Садового кольца обязательно будет пробка из автомашин со спецсигналами. Простому манагеру ездить там неуютно.
На улицах центральных районов телевидение транслировалось уже не с помощью сравнительно дешевых проекторов, а больших, размером с рекламный плакат плазменных проекторов. Бизнес-канал передавал свежие экономические новости, одетая в строгий костюм девушка в очках быстро проговаривала текст:
- Продолжается триумфальное шествие российских компаний в зарубежную энергетическую инфраструктуру. «Промгаз» закладывает первый камень в новую атомную электростанцию во Франции.
Новости сменил роскошный атакующий ролик с последней моделью БМВ «Вервольф», fur Russland, special. Алекс еще не привык к ней, и даже остановился на пару секунд, засмотревшись. Могучий скоростной джип несся прямо на зрителя, грозя раздавить его огромным колесом, резко отвернул, забрызгал грязью, а когда она стекла по экрану, на нем остались большие грубые буквы рекламного слогана: «БСПРДЛ».
Алекс оставил машину под присмотром знакомого парковщика, бритого увальня со шрамом на морде и полосатой палочкой в руке. Стоянка в этом месте, как и в любом месте в пределах третьего кольца, была запрещена.
Наишники брали деньги за парковку и сами в этом случае не эвакуировали, но и не отвечали за сохранность, если наезжала другая спецслужба. Минчас эвакуировал тачки по соображениям техногенной безопасности, пожарные - как легковоспламеняющиеся предметы, Госкомэкология - во имя охраны и беозопасности окружающей среды, полиция - ради общественной безопасности. В Москве частенько что-нибудь взрывалось, как-никак, столица воюющей с мировым терроризмом державы, так что ФСО эвакуировали тачки по соображениям безопасности высших государственных чиновников. Иногда налетали отморозки из Исследовательского Комитета при Курапротуре и забирали тачки, оттого, что они, якобы, краденые. Словно это повод для внимания. Тачки и на самом деле были краденые. Всех это устраивало. Очень много машин угонялось, покупать новую за четыре цены было просто глупо, это всем даже нравилось - раз, и у тебя новая крутая тачка за вполне разумные деньги, даже старую угнанную не так жалко. Свой последний авто Алекс купил за какие-то смешные семь штук наличкой у небритого кавказца, Honda Record с полным фаршем и движком три с половиной - неплохая сделка. Автомобиль с гаишной стоянки обошелся бы на две штуки дороже, а и вся-то разница - документы якобы получше, что тоже не факт.
Но хуже всего было, если наезжала МГБ и конфисковывала тачки на том основании, что они были использованы при подготовке терактов. Потерей машины на этом дело не заканчивалось. Как найти себе алиби, если кругом постоянно что-то взрывается? Алексу пока везло.
* * *
У входа в метро слышались привычные, бодрые звуки гимна. Музыка старая, проверенная, вытягивавшая еще и дедов в дрожащую струнку, а слова новые, Сергея Подмахалкова. Всем на зависть крепок еще старик, при всех царях актуален его креатив - поэт, родоначальник, дворянская косточка.
Многоголосье звучит не очень стройно, но лихо и выразительно, даже с какой-то попсовой хрипотцой. Алекс поднял глаза на экран - это, оказывается, последний гала-концерт наших звезд, лучшая песня года, самое завершение, они все собрались на сцене, о, знакомые лица: тут и вечный мушкетер-болельщик в шляпе и синем шарфе, умело приводящий в движение мужественные складки щек; и похожий на мудрого, дожившего до почтенных седин зайца классик отечественного рока; и отец популярной ню-фотомодели, интеллектуал, проповедник и гуру, еще в молодости не сильно отказывавшийся от приписываемого молвой авторства самой духоносной из бережно пропеваемых им песен, а в последние годы творчества обретший столь глубокое просветление, что мог брать деньги от самых опасных демонов без малейшего ущерба для своей кармы; и целый взвод бывших и нынешних мужей примадонны под ее личным предводительством, великолепно, кстати, выглядит; певец, ставший успешным бандитом, бандит, успешно ставший певцом, двое авторитетных личностей, чья не подлежащая сомнению репутация способствует им в деятельности продюсеров, и свежая, так же готовая решительно на все фабричная молодежь - обнявшись и проникновенно глядя прямо в зал, все они старательно выводят, и это не фанера, нет, такого здесь им не позволят, здесь все по-честному:
- Нас вы-ы-растил Пу-у-пкин на ве-е-рность народу, Росси-и-ю-держа-а-ву он по-о-днял с колен!
По мере развития фразы поющие выражают сильное оживление - рослый мушкетер вздымает длань, классик берет мощный аккорд, гуру подставляет небесам светлое лико и опускает веки.
В метро привычная давка. Забывшие приобрести билеты заранее с локтями проталкивались сквозь людской поток. Кто-то совал деньги старушке на проходной, но это было небезопасно - пенты могли поймать уже после, делая вид, что не имеют отношения к ее мелкому бизнесу.
- На шестьдесят, - сунул Алекс деньги в окошко кассы метрополитена.
Мрачная тетка швырнула ему обратно билет, часть сдачи и чек на 20 поездок. Алекс подумал, что оплату метро уже давно можно было бы организовать подобно тому, как это делалось во всех коммерческих фирмах - через мобильник, но, как всем было известно, руководство столичных транспортных предприятий крепко держалось за прежние методы оплаты.
Автоматчики из службы собственной охраны московского метрополитена стояли отдельно от ментов и внимательно присматривались к пассажирам. Вот, кажется взяли одного, начали проверять документы, тот спешил и быстро отделался соткой.
Народ на переходе очень сильно толкается - спешат войти на эскалаторы, те явно не успевает, толпа прибывает, становится плотней и жестче. Старики покорно терпят, за годы столичной жизни уже ко всему привыкли, да, может быть, кому-то из них уже и все равно, а окружающие не дают телу упасть. Слышно, как женщины кричат, требуют сострадания и врут, что беременные. Им никто не верит. Если ты такая дура, что залетела, то будь умней и сэкономь на бесплатном аборте. Здоровые мужики не обращают внимания, а основательно напирают. У самого эскалатора - схватка, люди цепляются за поручни, с трудом удерживают равновесие. Алекс доволен, что его сто пять килограммов помогают ему чувствовать себя вполне уверенно, хотя таких здоровяков кругом полно.
Дежурная по эскалатору монотонно просит вставать по два человека на ступеньку, она знает, что ее все равно не послушают и расположатся с максимальным комфортом. Тому, кто сам здесь толкался, бесполезно внушать сознательность, он хоть пару минут, но постоит спокойно, а остальное - не его проблемы. Надоела эта толкучка, да пусть бы хоть передавили бы человек сто разом, да чтобы с иностранцами, с международным скандалом, может, тогда правительство обратит внимание и меры какие-нибудь примет.
Сдержанно работая локтями, Алекс пробрался в вагон. Народ здесь ехал разный, на большинство и глядеть было неприятно, тем более, дышать общим воздухом, но с ним ехали и такие же приличные господа, как он сам, эти все как один несли маску недовольства и презрения на сытых мордах. Алекс взглянул на себя в отражение стекла - и сам увидел на своем лице такое же выражение. Что делать, статус обязывает.
Небольшие экраны под крышей вагона транслировали местный канал: что-то о неустанных свершениях на благо города мэра Потыриной - энергичная женщина в оранжевой каске в сопровождении угодливых толстощеких мужиков делала ревизию на очередной стройплощадке. Алекс отвел взгляд от экрана.
Прижатая к нему толпой молоденькая девушка, вероятно, студентка, бахвалилась перед подружкой новым мобильником, который сам байер ни за что бы не купил - в мобильниках он признавал лишь практичность и менял их изредка, доводя до полного износа. Алекс сразу понял ее нехитрую игру: она не говорила, что это крутой, навороченный массой ненужных или крайне редко используемых функций дорогущий аппарат последней модели, студентка просто вертела им перед носиком поникшей собеседницы и рассказывала ей что-то мало значащее, заодно между делом предлагала той просмотреть свежий видеоклип или ради прикола тут же наложить на него собственную запись из туалета модного клуба, где их общая знакомая перебрала дури и круто облажалась. Дождавшись резонного полувопроса об источнике средств на этот образец передового дизайна, счастливица что-то зашептала на ухо подружке, и у той завистью и досадой загорелись накрашенные глазки.
Алекс вышел из метро. Заплатил стольник патрулю местной префектуры. Сунул стольник в ящик местного церковного прихода. В вопросах веры не стоит мелочиться, обычным стольником отделывается только скупой и бестолковый, не ценящий свою безопасность. Серьезный человек идет в церковь, в кассе оплачивает и получает документ, что он покаялся в грехах (далее перечень) за указанный в нем срок. Эту бумагу можно использовать как свидетельство в суде, она помогает при облавах - если среди пойманных есть иноверцы, а они есть почти всегда, православных отпускают. Свои же люди.
Алекс покончил с уплатой сборов и двигался в офис. Вдруг навстречу хлынул торопливый людской поток. Наивный провинциал или экстремальный турист из-за бугра, что в сопровождении пары вооруженных охранников любовался красотами города, могли бы оказаться в затруднении, их вопросы к торопящимся остались бы без ответа. Но бывалый москвич, тот, кто прожил в столице хотя бы пару-тройку лет, сразу отгадывал причину этого общего стремления - у представителей самых разных профессий и сословий в этой движущейся толпе было одинаково тревожно-непроницаемое выражение лиц. «Нет, не теракт», - убедился Алекс. После взрывов, где бы они не случились - в огромных гипермаркетах, с перемешанными взразброс обломками витрин, кусками ярко-красной генно-модифицированной колбасы и обрывками кровавой человеческой плоти, или в маленьких залах игровых автоматов, где дыма и ругани было больше, чем огня и жертв, лица уцелевших одинаково светились объединяющей их радостью, пожалуй, это были единственные моменты, когда в Москве можно было встретить людей со счастливыми лицами. Алекс на секунду замешкался, идти в обход было лень, и тут же столкнулся с толстым сержантом в милицейской форме, за ментом торопились поджарые дружинники и пара серых, плохо одетых людей - понятых.
- Документы, пожалуйста, - крякнул сержант.
Алекс выразил сдержанное недовольство, выдал ему свой дорогой начипованный паспорт, пока сержант вертел его в своих толстых красных пальцах, достал мобильник и парой стремительных нажатий на клавиши выяснил, что буквально за четверть часа назад у соседнего ресторана состоялась перестрелка, предположительно, между спецслужбами. Воевавшие быстро разъехались, как обычно, забрав у погибших документы. Остались трупы бойцов и случайных жертв с осколочными ранениями. Полиция, разумеется, искала виноватых, хватала прохожих - трупы нужно было на кого-нибудь повесить. Вот почему народ ломился молча, с мордами топориком. При облавах главное - успеть свалить самому, все равно кого-нибудь да повяжут.
У кого есть бабки, чтобы откупиться - могут пройти через облаву, да и сквозь огонь пулеметной роты. Вопрос в цене.
Алекс выглядел как классический офисный манагер - аккуратный, откормленный, в коротком зябком пальто, с портфелем. Пенты внаглую его не грабили, понимали, что человек этот достиг определенного уровня, принадлежит преуспевающему сословию, у него есть соответствующее его статусу прикрытие. Это неписанное правило работало и при облавах.
Пент прищурился, разглядывая задержанного, вернул паспорт, сплюнул, призадумался. На прошлогодней сходке московских воров в законе с руководством полиции было конкретно заметано, что офисных по уголовке вязать - чисто беспредел.
- Свидетелем будешь, - буркнул пент. - Вот номер. Данные зашли. - пент достал мобильник негнущимися пальцами. - Холодно, бля.
Получившая распространения заочная форма свидетельствования, одобренная согласно принятому Национальным Собранием плану дальнейшего развития судебной системы, совсем не требовала присутствия на суде, достаточно было подтверждающего сообщения, что Алекс не возражает против линии следствия. Да кто бы возражал? Алексу и вникать-то в такие дела не хотелось, мало ли что на улицах происходит. Алекс тут же технологично отправил пенту стандартную MMS со своими паспортными данными, отпечатками пальцев и фотографиями в профиль и анфас и двинулся к офису.
На торопливой утренней улице можно было не опасаться нападения случайных грабителей. Только однажды Алекса арестовали какие-то беспредельные автоматчики из минчаса, еще худые, из новичков, видно, что только оружие получили - и сразу на заработки, а у него не было наличных - и пришлось ему сидеть в их грязном обезьяннике до тех пор, пока по интернету не пришла электронная платежка от его конторы. Благо, что контора, как и все остальные иностранные фирмы, держала специальный отдел для подобных случаев - SR, service relations. Все процедуры были отработаны, бюджет выделен и рос каждый отчетный период. Одну часть отдела, руководящую, составляли сынки и дочки государственных чиновников, на работе они появлялись редко, а другую, исполнительскую - девчонки из провинции, для оформления и быстрой реакции на непредвиденные происшествия. На них можно было положиться, особенно, если не забывать навещать их отдел раз в месяц с конвертиком. Алекс немного расслабился и шел, глядя по сторонам. Не нарваться бы на бойцов из службы охраны учебных и дошкольных учреждений. Последнее время те все чаще выбирались в город и в наглую собирали взносы на детскую организацию «Медвежатки», словно бы провоцируя прочие силовые органы на ответные действия. В сети писали, что министр образования здорово укрепил свои позиции за последнее время, и эти решительные молодцы со школьными ранцами для пожертвований и непременными калашниковыми на ремнях действовали очень уверенно.
Пенсионеры в очереди за дешевым молоком недовольно звенели пустыми бидонами и с надеждой поглядывали на ближайшую статую Великого Менеджера - товарища Сталина - работы скульптора Цинандали. Типовые истуканы во френче и с непременной трубкой в согнутой левой руке были расставлены по городу так, чтобы их было видно с любого места, особенно в людных местах. Сталин выглядел строгим и немного лукавым, что-то было успокаивающее в выражении его отечески мудрого, понимающего лица. Мастерская легендарного Цинандали давно превратилась в настоящий завод, ее даже перенесли за ЦКАД, Сталиных нескольких типоразмеров там делали на конвейере.
Похоже, молочная цистерна застряла в пробке. Ничего, подождут, старичкам торопиться некуда. Они и не роптали бы, но, говорят, иногда социальное молоко у водителей скупали мелкие бизнесмены, чтобы разлить его в бутылки и продать в магазине по рыночной цене. Вот старичье и беспокоилось. При Сталине такого не было - никто и пикнуть не смел.
На экранах постоянно крутили старый, но всегда актуальный слоган: «ДЕЛО ПУПКИНА - ПОБЕДА РОССИИ», все большими буквами. Как и все простые граждане, Алекс не знал, что такое ДЕЛО ПУПКИНА, да и не особенно вникал в это. Ему казалось, что он, в сущности, такой же реальный чел, как и Пупкин, он тоже хочет срубить мал-мал бабла и свалить поскорее, пока все здесь не накрылось. Купить пускай не остров в субтропиках, а коттедж у моря, где-нибудь в Украине, в Крыму, например, чтобы аборигены по-русски понимали, да и жить себе там спокойно.
Безымянные журналисты в разнообразных, но похожих по содержанию газетах, да Щетинкин с Вороньевым, которым по должности положено было комментировать и более мудреные слоганы, как могли объясняли, что «ДЕЛО ПУПКИНА» - это общее название для тех могучих свершений на благо Родины, что ежедневно творит наш Великий Лидер. Экранный Пупкин казался не только молодым, но и добрым. Ему очень шла новая прическа, светлые, густо вьющиеся локоны, чем-то похожие на парик короля-солнце Людовика XIV, с тем важным отличием, что они были самые настоящие, живые, клонированные из стволовых клеток хозяина - последнее достижение швейцарской медицины. А смелый и непосредственный как всегда Клеёнтьев в своей передаче «Воттако!» пошутил, что, как известно, в нашей стране за лысым руководителем с исторической неизбежностью следовал волосатый, и, как мы видим воочию, традиция не прервалась, зато теперь наука позволяет сохранять нашу суверенную стабильность во всем, оставляя так называемую свободу лишь тем, кто действительно в ней нуждается - стилистам-парикмахерам неопределенной политической ориентации.
В сетке про Пупкина большей частью обсуждали, стал ли он уже самым богатым человеком в мире, а если нет, то когда это произойдет, но дискуссия шла вяло, и даже профессиональные форумисты и лив-журналисты из младших офицеров МГБ нет-нет да и втыкали реплики вроде того, что, во-первых, тайный хозяин неслабых активов хорошо позаботился о своем инкогнито, ни один пиндосный Форбс-шморбс ничего не докажет, а, во-вторых, если даже русский патриот и державник Пупкин и обошел по баблу жидо-эмигранта, америкоса Брика, то пусть жертва обрезания трет с досады свой длинный кошерный носяра и спешно придумывает новые компьютерные прибамбасы, только ведь все равно ни за что не угонится; словом - знай наших.
* * *
Дорожная сутолока отняла немного больше обычного времени. Алекс немного опоздал на работу. Компьютерная система учета рабочего времени зафиксировала его появление на двадцать минут позднее положенного. Алекс, чтобы не забыть, прямо в лифте создал на мобильнике платежку и отправил ее начальнику IT департамента, чтобы тот перебил время входа. Ставка обычная - евро за минуту, лишний час - еще десятка. IT-шник почему-то признавал только валюту: доллары, евро, юани и индийские рупии, словно и не обращал внимание на непреклонное укрепление рубля. Похоже, готовился к отъезду. Жаль, со специалистами, тем более, в таких деликатных областях, как IT, становилось все хуже и хуже, вчерашние студенты получали такие деньги, о которых могли мечтать их европейские коллеги. И все-таки уезжали, стоило им только приобрести небольшой практический опыт. Государство боролось с отъездом всеми возможными способами. Их ставили на учет в МГБ, рассылали их биометрию по всем пограничным пунктам, на случай развлекательной поездки в Таиланд устанавливали датчики передвижения на их ближайших родственников, не случайно в народе появилась поговорка «холост как айтишник». Взятка за выезд IT специалиста достигла уровня его трехлетнего заработка, и, похоже, со временем только росла.
Роскошный офис класса А сверкал отполированным стеклом и сталью. Мрачно бычились здоровенные охранники. Холодным улыбками слепили красивые ресепшионистки. Новейшие охранные системы просвечивали Алекса насквозь, сканировали, взвешивали. Однажды он был остановлен и подвергнут тщательному обыску ввиду того, что потянул на два килограмма больше своей средней нормы, а соответствующих этому превышению предметов с ним не было. У него просто был тяжелый запор, о чем ему пришлось доложить охране.
Заходя в офис, люди как-то сразу начинали казаться дружелюбнее, чем на улице. По крайней мере, на дежурные улыбки и вежливое поведение их хватало вполне, даже при входе в лифт не было толкучки.
Алекс зашел в комнату своего отдела. Уже пару лет он работал снабженцем - байером - на одной из самых привлекательных должностей в любой фирме. Место досталось ему недешево, но затраты уже отбились.
- Доброе утро!
- Утро, - по-приятельски ехидно приветствовали его коллеги.
День обещал быть насыщенным. Алекс произнес Good Morning, и сервер пропустил его в систему. Начал он с чтения писем. Все как обычно. Начальник перекладывал на него очередную головную боль со срочными отчетами за бугор. Отдел логистики в бессильной зависти к предполагаемым доходам снабженцев высылал очередную кляузу, и, как это и положено в приличной фирме, подставляемый всегда имел возможность читать ее копию. Напрасный труд, господа логисты, делиться с вами никто не будет, самим нужно мозгами шевелить. И более приятные темы: старые и новые поставщики всеми силами старались что-нибудь продать.
В деловой переписке и в любых коммерческих предложениях цена по умолчанию заряжалась классическим десяти процентным откатом. Если он превышал данную величину, ставили звездочку. Если существенно превышал - две звездочки. Конкретный размер отката в этом случае обсуждался. Алекса раздражало, что последнее время все поставщики как сговорились ставить в своих предложениях по три звездочки, хотя больше тридцати процентов с них получить было трудно.
Приходилось писать ответные письма с требованием уточнить и конкретизировать предлагаемые условия сотрудничества, много писем, но Алекс любил этот эзопов язык и переписку вел с настроением. Тем более, что тыкать в клавиатуру уже несколько лет как не было необходимости, программка распознавания речи переводила звук прямо в текст, диктующий должен был лишь корректировать ошибки, тем самым улучшая алгоритм и настройки под особенности своего произношения. Алекс выслал очередное письмо командой «Лови!» и отвел глаза от экрана.
На стенке отдела висел красивый плакат с этическими принципами фирмы. Как и положено для таких больших, уважаемых во всем мире корпораций, их принципы декларировали кристальную честность в бизнесе, неустанную борьбу с коррупцией, недопустимость конфликта интересов и прочие чудеса, иными словами, авторы декларации чуть ли не прямо объявляли, что фирма взяток не дает. Каждое предложение содержало явную ложь. Разумеется, в этом кажущемся противоречии не было ничего такого, чтобы не соответствовало обычным для серьезного бизнеса двойным стандартам. Люди везде одинаковы, просто там за бугром у них воровать трудно. Зато в России они быстро схватывают, что к чему. Здесь их называют экспаты. Ценят за хорошее образование и западный менталитет, заманивают. Сходу предоставляют должности, о которых они могли бы мечтать всю свою жалкую забугорную карьеру, соответствующие зарплаты, ежеквартальные и ежегодные премии от всего оборота российского подразделения, командировочные с надбавкой за пребывание в стране с наивысшим индексом риска, аренда элитной квартиры в центре, приобретенный у официального дилера автомобиль представительского класса, личный шофер-охранник, карта для оплаты представительских расходов, а потом как-то все вдруг и сразу валится на обалдевшего европейца: услужливость и восхищение подчиненных, чудовищные и заманчивые предложения сомнительных, но влиятельных личностей, первое нарушение восьмой заповеди, первый жирный откат, первая задранная в опустевшем под вечер офисе юбка, и жизнь началась заново - пугающе легкие доходы, оргии с нужными для бизнеса людьми, податливые секретарши, раболепные клерки, власть без оглядки на политкорректность. Через полгода в России его уже не узнать - глаза экспата стекленеют, морда каменеет, словно у самого отъявленного ганвора, привитая с детства приветливость обретает новое выражение, он ведет себя вежливо и недоуменно, будто слон, забредший в стадо грязных свиней и пытающийся оградить себя от лишних контактов с ними. На корпоративной тусовке любого размера группа экспатов всегда держится особняком, кокетливые девицы и ражие карьеристы вьются вокруг, пытаясь завести полезное знакомство, те охотно и невозмутимо вступают в беседу, и лишь иногда, на языке, понятном едва ли десятку миллионов добропорядочных граждан небольшой аккуратно подстриженной страны, обсуждают достоинства претенденток. Если чувства европейцев не находят выражения в неадаптированной к большим страстям лексике, недавно прибывший в Россию стонет тихонько по-английски: “Oh, no”, а его бывалый коллега лишь пожимает плечами.
Краденые состояния, криминальные связи, фотомодельные секретарши - это и есть то, о чем экспаты говорят, понимающе улыбаясь - this is the regional peculiarity. Но повесить на стенку плакат очень важно, тем самым до сознания туземных сотрудников доводятся глобальные корпоративные принципы. Алекс усмехнулся.
Самая темная уборщица в офисе отлично понимала, что если бы менеджмент западной компании вдруг сошел с ума или поголовно вступил в тоталитарную антикоррупционную секту, решил бы соблюдать эти принципы на самом деле, то самым правильным для нее было бы искать новую работу, а для фирмы - побыстрей выйти из бизнеса и закрыть представительство в России.
* * *
На одиннадцать часов у Алекса была назначена встреча с поставщиком, желающим непременно выиграть ближайший тендер. Следовало требовать хороший, даже, пожалуй, очень хороший откат.
С коррупцией, разумеется, боролись. Немного не так, как декларировали этические принципы корпорации. В переговорных стояли жучки и камеры. Нельзя было даже записать цифру, которая требовалась при откате, не только назвать - камеры улавливали любое движение. Борьба с коррупцией способствовала развитию смекалки и выдумки, формированию сложной и эффективной системы делового общения.
О человеке можно очень многое сказать по его рукопожатию. Тем более, о закупщике. Его характер и личные качества само собой, важнее - объявляемая им точными пожатиями пальцев сумма вступительной взятки. О сейлзе тоже можно сказать немало. О его воспитании и темпераменте, разумеется, но и о подтвержденной движением ладони готовности участвовать в тендере на предложенных минимальных условиях.
Самые примитивные способы конспирации основывались на использовании общепринятых эвфемизмов. Например, при обсуждении возможности сделки переговорщик начинал говорить короткими предложениями, явственно отделяя их паузами.
«Есть трудности. Сложный бизнес. Серьезный вопрос» - вкупе эти сентенции означали тридцать процентов отката. Да, служба безопасности, как правило, сразу вникала в эти детали, получала всю необходимую информацию, вплоть до точной суммы взятки, но при налаженных связях и доверительных отношениях и такой простоты было достаточно. Разумеется, отдавать тяжелым офисным потом заработанные бабки дармоедам безошникам никому из снабженцев не хотелось. Наиболее популярной на переговорах стала особенным образом согласованная система знаков - адаптированная бизнес-сообществом азбука глухонемых, усиленная лицевой мимикой. В начале переговоров стороны знакомились с личной манерой передачи данных, а когда приходили к выводу, что понимают друг друга с полужеста до намека на прищур, оба поднимались, вставали рядом друг к другу и принимались кружиться, словно в танце, бешено жестикулируя и кривляясь. Значительная часть подаваемых реплик была фальшивая, сбивающая с толку сторонних наблюдателей. Именно поэтому на переговорах высокого уровня ценился опыт и профессионализм, наблюдательность, выдержка, точность жестов. Служба безопасности могла анализировать файлы со всех камер по множеству раз, но результаты переговоров оставались для нее весьма приблизительными - что-то между пятью и сорока процентами, как тут их понять. Безошники ограничивались стандартной таксой за обеспечение безопасности переговоров.
Разумеется, для выработки индивидуальных мимических паролей требовалось как минимум две встречи, обязательно в разных местах - чтобы не попасть в камеру одной конторы. Во время второй встречи используются коды, выработанные на первой. Если сделка большая, за двумя следует и третья встреча - чтобы обойти и СБ, и ОБЭП. Иногда службы безопасности разных фирм пробуют объединиться и расшифровать переговорные коды, но это у них получается плохо - мешает профессиональная подозрительность.
Предварительные телефоны проводились по мобильникам. Использовалась та же система знаков, но окончательное решение принималось отнюдь не всегда - можно было быть уверенным, что передача данных перехватывается, а то еще и не одной организацией, и, будучи записанным в файл, диалог может оказаться просмотрен неограниченное количество раз всеми заинтересованными структурами.
Алекс готовился к серьезной борьбе, но уже после первого его объявления «дело такое» поставщик, очкастый франкоязычный экспат, изъясняющийся на презрительно мягком английском, а по-русски сказавший только «з`астуйтэ», тем не менее, в совершенстве овладевший искусством общения с московскими байерами, дал понять, что предоставляет уважаемому партнеру самому назначить размер отката. Алекс не был готов к такому исходу, в любом случае, здравый смысл не позволял изобразить ничего более пятнадцати процентов, в этот насыщенный конкурентами тендер более толстая закладка не пролезала.
На прощание довольный француз выдал неожиданно чистенькое «спасибо», и не менее довольный Алекс ответил ему «оревуар».
* * *
Дела на первую половину дня закончились. Можно было пообедать.
Кассирши в столовой бизнес-центра, где он скромно принимал пищу вместе с коллегами по работе, страшно обсчитывали и никогда не давали чеков. Никто из беловоров и не думал с этим спорить - в другой раз могли ведь и плюнуть в суп. Зато в бизнес-центре не было случаев отравления, администрация следила за этим строго, да и пропускная система позволяла отсеивать большинство злоумышленников.
Роскошный плазменный экран демонстрирует последние новости. Какой-то большой во всех отношениях чиновник деловито рассказывает о развитии национального проекта «ОБЩЕПИТ» с использованием опыта социальных столовых, его начальственный живот грозит сокрушить хлипкую витрину только что открытого места. Аккуратные пенсионеры двигают чистенькие подносы с тарелочками, вежливая кассирша объявляет цену и терпеливо ждет, пока бабушка вытянет из старенького кошелечка мелкие купюры. Алекс ухмыльнулся: в обычном кафе столько стоил один капустный салатик.
Байеры не говорили за едой о делах. Только сумасшедший будет диктовать на микрофон в корпоративной столовой, но психи здесь не обедают, у них в психушках свое собственное, оздоровительно-разгрузочное меню. Здравомыслящие беловоры в разговоре предпочитали проверенные темы: горные лыжи, летние пляжи и, конечно, футбол. Алекс знал, что его сотрапезник начал строительство коттеджа в паре километров от ЦКАД и был полон впечатлений от вынужденного общения с нанятыми синеворами, но эта тема была бы гораздо интереснее службе безопасности, чем ему самому.
За соседний столик присели хорошо загоревшие девицы из соседнего отдела. Байеры невольно приосанились и стали загребать вилкой поменьше: так, чтобы в рот не нужно было проталкивать. Алекс подобрал живот, сделал загадочное лицо и мечтательно заулыбался. Когда-то давно эта есенинская улыбочка помогла ему задурить голову настоящей коренной москвичке, ввести ее в такой глубокий транс влюбленной наивности, что единственная наследница скромной, восхитительно столичной жилплощади не только вышла за него замуж, но и наперекор родителям бесплатно его прописала. Дальнейшее понятно любому энергичному провинциалу - пара лет вялых ссор, успешный развод и сытая привольная жизнь холостого московского беловора. Женихом и кавалером теперь он был куда более завидным, чем когда только приехал в столицу из своего Тьмутараканска. Но эти девицы на Алекса внимания не обращали, более того, их в их речи все чаще угадывались мерзкие словечки вроде «Анталья» и «реально отдохнула».
- Сучки драные, - подумал Алекс. - Ну пузатый я, ну не красавец, ну и не миллионер, так и что - турки черножопые лучше, что ли?
Ответ он знал и сам. Турки без вопросов были лучше. И знойный климат, и, особенно, строгие нравы турецких женщин делали их романтичными до одержимости.
Но не только курортными впечатлениями делились московские офисные девушки самого разного возраста. Теперь и в Москве становилось все интереснее.
Изнасилования офисных девиц сотрудниками силовых органов изредка случались и раньше, в последний же год стали настоящим хитом сезона. Обычно возле знака «остановка запрещена» припарковывалась машина с казенным номером, из нее выходили двое-трое решительных мужчин в серой форме, в каске, маскхалате с бронежилетом или в строгом костюме, говорившем об их профессии так же ясно, как и отсутствующие погоны, некоторое время наблюдали обтекающую их толпу, а выбрав, преграждали людями путь и выхватывали жертву прямо с тротуара, рядом с каким-нибудь офисом или кафе, спокойно утягивали смущенно перебирающую каблучками даму в казенную машину и везли кататься по городу. Сопротивления не было, да и случись которой закричать, торопливая человеческая масса, возмущенная препятствием на пути, лишь подтолкнет неудачницу к машине: «Люди по делам торопятся, нечего тут из себя строить, ****ь лимитная».
Одинокие москвички, а ведь столичные загсы стали царством скорби для регистрации умерших, свадьбы случались лишь изредка - для фиксации отношений с пойманным в силки иностранцем, незамужние москвички находили в похищениях некоторое развлечение и шушукались за обедом.
- Тебя вчера опять затащили?
- Ага. Прикольные такие ребята, сказали, что они из курапротуры.
- Как же, они тебе правду скажут. Может, что и дворники. Ржу, не могу.
- Дворники, блин, пошла ты.
- Не злись, прикалываюсь. И сколько их, ничего такие?
- Трое их было, у одного, блин, здоровенный такой. Сказали, если типа какие проблемы, могу обратиться, номер оставили. И подружек спрашивали. Хочешь покататься?
Самая бывалая сотрудница, которую поймали темным вечером на тротуаре неизвестные военные, сболтнула, что последний раз ее затаскивали еще совсем девчонкой, в те проклятые девяностые. И, конечно, раньше это было гораздо страшнее. Тогда же все бандиты разбойничали, а теперь - приличные люди, госслужащие. Если что и сделают, всегда можно договориться, уж сережки-то из ушей с мясом точно выдирать не будут. Если и захотят снять, то вежливо попросят. Ничего страшного, они все равно застрахованы. Бывалая сотрудница, все еще пытавшая казаться девицей на выданье, продемонстрировала новые сережки. Подружки завистливо похлопали крашенными ресницами. Судя по их реакции, старшая коллега оказалась вполне в теме.
Торговля драгоценностями переживала настоящий бум. Если раньше москвичка была по статусу обязана носить норковую шубку, а потом - ездить в новом мини-автомобиле, то теперь многое изменилось. Золото без брюликов не катило, знать, не деревня. Девицы носили браслетики на запястьях и лодыжках, часы с камешками, диадемы в волосах, перстни на каждом пальце, ожерелья на шее. Собственно говоря, ювелиры торговали не золотом с платиной и брюликами, и даже не дизайном, а брендом и понтом. И драли за эту мифологию втридорога. Мода налетела внезапно, сбережений не хватало. Банки оформляли срочные кредиты на покупку драгоценностей, страховые компании брали половину стоимости изделия за годовое каско, покрывавшее случаи хищения, кражи, грабежа и разбоя. Все были в долгах и как-то крутились, положение обязывало. За какое-нибудь колечко с модно ограненным камешком любая офисная фея была готова договориться с приличным человеком, но и колечко стоило раз в двадцать дороже цены вложенного труда и материала, а байеры считать деньги умели.
Девицы наконец закончили делиться свежими впечатлениями и заметили Алекса и его приятеля. Мгновенно определили их статус, переглянулись, поправили диадемы. Но бывалая сказала что-то, от чего другие прыснули и тут же надели холодные надменные мины.
- Байеры. Жмотье. Короче, стойкие импотенты, - не расслышал, угадал наблюдательный Алекс и поперхнулся дорогим компотом.
Коллеги в очередной раз стали жертвой предвзятого к ним отношения. Байеры не всегда жмоты, просто их доходы сильно преувеличены молвой. Да, возможность брать взятки во многом обусловлена избранной профессией, но сумма извлекаемого дохода зависит в первую очередь от уровня занимаемой должности и величины соответствующих полномочий. Коммерческий директор или даже зам по хозяйственной части прут гораздо больше.
Во время обеда Алекс несколько раз глянул на часы. После оделся, аккуратно поправил на голове шапку, вышел из офиса как бы для прогулки, сделал небольшую петлю, миновал несколько домов и, наконец, подошел к к неприметному автомобилю с сильной тонировкой стекол. Задняя дверь открылась, Алекс заглянул внутрь, сел. Человек в дорогом костюме молча подал ему пухлый конверт, Алекс молча проверил его на ощупь. Квалифицированный байер с опытом работы мог оценивать сумму по толщине пачки, в этом был особый профессиональный шик - потрогать конверт, оценить толщину бумаги, сжать вложенную пачку, молча попрощаться. Наличкой передавались только разовые и некрупные взятки. Если отношения между партнерами завязывались долгосрочные, платежи шли между маленькими фирмами-однодневками, те, жалуясь на обострившуюся конкуренцию, брали свои скромные пол-процента и переправляли деньги по назначению.
Алекс вернулся в офис. Прошел по коридору. Постучал в дверь с надписью “Procurement Director” и тактично выждал пару секунд, прежде чем открыть ее одновременно с хрипловатым приглашением: «Да, войдите». Боссу нужно было придать своему лицу приличествующее для общения выражение, и это давалось ему лишь ценой некоторых усилий. Мимические складки и морщинки, как это и бывает с прожившими подобную жизнь мужчинами предпенсионного возраста, подчеркивали мерзость его физиономии старого подлеца, вора и развратника, не прибавившую и намека на благородство даже после недавней дорогостоящей перетяжки. С таким лицом он вполне мог бы сойти за своего если и не в правительстве, то уж в Народной Думе наверняка, впрочем, в отличие от народных слуг, прокьюремент директор был скорее ленив, чем жаден, и философски довольствовался сравнительно малым. Доходы позволяли ему содержать две квартиры миленьких иногородних студенток, а любимым развлечением уважаемого директора было на тиберианский манер поплескаться с девочками в джакузи или в бассейне своего загородного дома. Изредка он приглашал разделить свой досуг и особенно отличившихся байеров. В этих забавах Алексу нравилось все, кроме присутствия дорогого начальства и его павианьей улыбочки.
- Вот, принес вам должок, - откровенно сообщил Алекс. Кабинет начальника, разумеется, был нашпигован разной электронной дрянью, жучки кишели в его столе, компьютере, лампе, микрофоне, пиджаке и, вероятно, в нижнем белье, лично сам переговоров он не вел, посещал он лишь увеселительные презентации и прочие маркетинговые акции, где можно было невзначай ущипнуть, а то и арендовать на часок свежую провинциалку в кокетливой рекламной футболочке. Заключение всех сделок босс полностью делегировал своим подчиненным байерам. Зато он мог не прятаться от службы безопасности, платил им ежемесячные отступные и жил спокойно. Алекс был бы не против занять его непыльное место, понимая, тем не менее, сколько нужно предварительно сделать для этого денег.
Сообщению о должке босс как всегда был рад.
- Принес? Сколько? Хорошо, хорошо. Клади должок мне в стол. Так.
Главный снабженец помолчал, доброжелательно оскалив в направлении Алекса хорошо вставленный мост. Этот стоматологический шедевр сам подстраивался под особенности пережевываемой пищи и обладал модной опцией подсветки в условиях слабого освещения, а энергию получал от механических усилий директорских челюстей. Умный мост к тому же фильтровал шумы, гасил все причмокивания и присвистывания, усиливал и демпфировал, разве что сам не разговаривал. Босс с удовольствием слушал ровное и чистое звучание собственной речи.
- Как дела у тебя? Все хорошо? Молодец. Так, у меня к тебе есть что-нибудь...или нет? Да, кстати, пока не забыл! Ты в партию вообще собираешься вступать? В отдел кадров разнарядку спустили на всю контору. От нашего департамента трое. Я тебя не принуждаю, но ты и сам должен подумать. Парень ты молодой, перспективный, а от партвзносов еще никто не голодал.
Алексу не хотелось отчислять 5% наличкой от зарплаты черт знает на что, но, во-первых, зарплата была не основным источником дохода, а во-вторых, беспартийным становилось практически невозможно сделать какую бы то ни было карьеру. Байер пожал плечами:
- Хорошо, Сергей Валентинович. В какую прикажете вступить?
Шеф сверкнул мостом.
- Леш, у нас же демократия. Суверенная, не какая-нибудь либеральная. Ты сам выбирай, сейчас, где-то тут у меня тут полный список. Вот, смотри: партия российского будущего, вот Великороссийская, вот буржуазно-демократическая - оппозиция тоже нужна, сам понимаешь, короче, я тебе скажу так - берешь пальцем и в список тычешь, не промахнешься, по-любому те же пять процентов отстегнешь, и все.
Алекс привык не спорить с руководством, тем более, по такому поводу. Он послушно закрыл глаза и ткнул пальцем в список.
- Вот, хорошо - произнес шеф и тепло посмотрел на байера. Компьютерные линзы на его глазах помогали адаптировать зрение к мелким и близким предметам и придавали взгляду юношескую ясность, но лишь мало знающий его человек стал бы задумываться, то ли эти два голубых свежих огонька искренности и душевной чистоты горели сквозь прорези вынужденно надетой по долгу службы маски старого циника, то ли богатый негодяй просто обзавелся хорошей контактной оптикой.
- Что тебе выпало? Ага, что ж, звучит хорошо: партия «За верный путь». Пиши заявление.
- Все, Сергей Валентинович?
- Все, Леша. С должками там не задерживай, все как обычно. Успехов.
* * *
Вернувшись на рабочее место, Алекс зашел в интернет - почитать новости. Посещение сайтов отслеживалось, и страничка государственного информационного агентства была стартовой. После нее можно было побегать по другим местам, бороться с этим МГБ было не в состоянии, ни один пользователь сети не ограничивал себя официальным изложением, поэтому для измерения лояльности использовалось среднее время посещения официального сайта и количество переходов от статьи к статье, индекс интернет-лояльности считался по секретному алгоритму и вместе с историей посещений хранился на сверхсекретных серверах для справок и вообще на всякий случай. Информация имела спрос, какие-то темные маленькие конторки - оптимизаторы все время предлагали ее рассылку за умеренную плату, любой пользователь сети мог узнать текущее значение индекса своей (если нужно, то и чужой) интернет-лояльности и динамику его изменения за любой период, а за отдельную плату мог внести в него разумные улучшения, что-нибудь там стереть и поменять. Айтишник советовал почаще менять эти конторки, только так можно было проверить, действительно ли они оперировали истинными данными, а не надеяться на четкую работу МГБ по устранению жуликов из сферы своих бизнес-интересов. Алекс почти не пользовался услугами оптимизаторами показателей, официальные сайты были вполне информативны, если обладать умением читать между строк.
Алекс открыл раздел «политика».
Заканчивался третий семилетний срок Президента Пупкина. На сайте и в блогах шла острейшая дискуссия. Политически активные граждане раскололись на две непримиримые группы. Одни требовали, что Конституция священна, менять ее по каждому поводу нельзя, а в ней четко написано, что больше трех сроков подряд президентом избираться запрещено, но за те первые срока, которые Пупкин, увы, руководил страной всего четыре года, нужно добавить ему еще три плюс три, то есть шесть лет. Противники отчаянно возражали, что именно потому, что Конституция священна, ее нельзя менять задним числом, и предлагали оптимизировать ее на четвертый срок, добавить стране еще семь лет стабильного развития. Некоторые все чаще писали ПРЕЗИДЕНТ ПУПКИН, но самые умные словно невзначай теряли пробел - ПрезидентПупкин, кто-то особенно прозорливый из далекой российской провинции уже написал ПРЕЗИДЕНТПУПКИН, свободным блоггерским пространством это было признано явной безвкусицей, нельзя же вот так откровенно лизоблюдствовать перед нашим любимым, суверенно и демократически избранным ПРЕЗИДЕНТОМ. Анонимность в интернете уже давно была признана аморальной. Имеешь мнение, имей смелость подписаться. Можешь и не подписываться, IP все равно известен кому положено.
Насчет политики вопросов не возникало. Алекс перешел в отдел экономических новостей.
ВнешБанкТорг проводит очередное размещение своих акций. Народное IPO. Надежно и выгодно. Алекс вздохнул. Покупать акции ВБТ было обязательным. Скоро в офис должна прийти разнарядка - кто сколько должен купить. Ладно, переживем.
Алекс заглянул в экономические прогнозы. Какие-то по стилю вполне сумасшедшие, а по жизни очень даже деловые и адекватные авторы наперебой публиковали свои азартные сценарии о мировом сионистском заговоре против России и неизбежном экономическом крахе Америки.
Алекс решил, что на свой индекс лояльности он уже поработал, и перешел на сайт с публикациями независимых экономистов, уже давно живущих за границей, затем побродил по сайтам зарубежных информационных и аналитических агенств. Главное было по-прежнему непонятно. Что будет с нефтью? Алекс вспомнил классическое правило всех нефтяных кризисов: «Как только все начинают думать, что цена на нефть будет держаться высокой долгое время, она тут же падает.» Нужно подумать, или вкладываться во что-то, или бабки за бугор переводить, в Украину или Грузию, или, наоборот, брать ипотечный кредит в рублях и ждать, когда рубль грохнется, там через год, через два, ну когда-то же он должен грохнуться, так его мать?!
Алекс посмотрел на сайте банка - какой кредит ему дадут. Да, сколько бы ни дали, а ввязываться в это дело стоит осмотрительно. Недвижимость стоит атомные бабки. Это даже в неохраняемом районе. Нет уж, спасибо, если и по охраняемому ходить опасно, а на элитный денег нет, в госкомпанию устроиться денег никаких не хватит.
Кстати, насчет устройства на госслужбу... Кредит на трудоустройство был очень популярным банковским продуктом. Для его получения было необходимо выбрать из списка будущую должность, калькулятор на сайте автоматически объявлял сумму кредита, процентную ставку и ежемесячные платежи. Алекс побегал по списку. Так, на покупку должности заместителя начальника районной налоговой инспекции дают всего 2 ляма евро, что такое? Эти банкиры все время подстраховываются и все занижают, наверное, где-нибудь в Дмитрове за ЦКАДом это место и стоит два ляма, но уже ближе к центру за эту сумму и секретаршей, блин, в налоговую не устроишься, да еще требуют 25% своих средств для первого платежа... Нет, пока о госслужбе думать еще рановато.
Места в коммерческих конторах стоили гораздо дешевле. Например, год назад Алекс отдал за свою должность байера сто тысяч баксов, своих у него было сорок, набеловорил потихоньку на прежнем месте. Для получения кредита пришлось побегать с документами - показывать предварительное одобрение отдела персонала и результат собеседования с прямым руководителем. Кредит решил все проблемы: и отдел персонала, и шеф получили свое до последнего цента. За скромную взятку сотруднику банка Алексу удалось к тому же получить максимально длительную рассрочку с минимальными процентами.
Генеральные директора знали о продажах должностей, но бороться с этим не могли и, чаще всего, не хотели. Они просто рекомендовали брать на работу толковых людей, пускай и за деньги.
Ипотечные кредиты давали тоже исходя из должностного уровня. О зарплате никто вообще не заикался. Было понятно, что менеджер уровня Алекса имеет возможность легко платить по две штуки баксов в месяц одних только процентов.
Алекс посчитал свои активы и решил вернуться к вопросу о покупке новой должности через несколько месяцев, покинул банковский сайт и зашел посмотреть, что пишут шакалы. То же самое, что и всегда. Про коррупцию пишут. А где ее нет? Да, у нас побольше, ну так у нас и менталитет такой. Вот, про нефть пишут, что Россия не выдержит продолжительного снижения цены ниже 150 евро за баррель. Кавказские спецподразделения жестоко давят голодные бунты в Нечерноземье. Обложенное мафией, крестьянство нищенствует даже в благодатной Кубани. Никакого производства нет, только монополизированный цемент, пластиковая мебель, водка и сигареты. В ста километрах от ЦКАД в заброшенных деревнях воют волки. Надоела эта жуть. Может, шакалы, прикормленные дядей Сэмом, на самом деле и не врут, только все это далеко, а здесь за чисто промытыми окнами золотыми блестками искрится красавица Москва.
Рабочий день близился к концу. Нужно было проверить, где автомобиль.
У каждой спецслужбы была своя стоянка, данные об эвакуированных тачках в режиме реального времени публиковались в интернете. К окончанию рабочего времени менеджер вводил в поисковик на яндексе «эвакуированные тачки» свой госномер, находил его на одной из стоянок и вполне буднично туда следовал. Благо, что все это было организовано очень неплохо, недавно номера вбивались вручную молоденькими невнимательными девчонками, были ошибки, кто же на такую зарплату будет стараться? Но движение автомобилистов потребовало фотографировать номер, это исключало ошибки, а навороченная система распознавания образов легко транслировала его в номерно-буквенную информацию. В общем, все было организовано неплохо. До неудобно расположенных стоянок даже подвозили бесплатные микроавтобусы. Ну, не совсем бесплатные, управляющие ими офицеры требовали таксу согласно званию.
Значит, сегодня на штрафстоянку. Неудивительно. Тот бритый со шрамом охранял тачку только от наркоманов, пусть он и сам, похоже, наркоман. Но спасти ее от официального эвакуатора у него просто не было полномочий.
Алекс попрощался с коллегами, аккуратно застегнул пальто, поправил на голове шапку.
* * *
Нужно было пройти совсем немного. Штрафстоянка занимала удобное место, рядом с метро.
Народный любимец футболист Аршалин хитро улыбается щелочками глаз с огромного экрана, где-то в уголке - эмблема с медведем на фоне российского флага.
Близится конец его спортивной карьеры, так и не продолжившейся ни в Италии, ни в Англии. Впрочем, поиграть вместе с настоящими мастерами ему удалось. Жаль, что Пирло и Гаттузо, быстро уселись на Промгазовскую скамейку, не выдержав конкуренции за место в основном составе, увы, их время подходило к концу. Впрочем, скамейка запасных Промгаза все больше напоминала сборную звезд всех последних времен, им лишь стоило получить российское гражданство. Будучи единственным петербуржцем и россиянином, Аршалин гарантировал себе выход на поле в каждом матче под рев трибун, хотя бы на замену. На скоростную обводку он решался все реже, зато свою ловкость в динамичных эпизодах он использовал по максимуму, и все чаще заталкивал мяч с метра в пустые ворота после паса партнера. Теперь он, похоже, начинает большую политическую карьеру. Все для этого у него есть: всеобщая слава, поддержка влиятельных людей и, как основное качество российского политика - готовность к разумным и взаимовыгодным компромиссам.
Под улыбающимся ликом мультимиллионера Аршалина загибается хвост длинной хлебной очереди из мерзнущих пенсионеров. Они хмуро глядят на быстро идущего Алекса и ворчат:
- Всю страну разворовали, гады. Вот, морду наел, идет, довольный.
Это неприятно, но не так опасно, как стать предметом внимания молодежной банды. Эти подонки бьют сзади и не любят начинать разговор, опасаются, что у жертвы может оказаться оружие и ситуация переменится. Сами они вооружены плохо - нет денег. Да и с пентами у них много проблем, откупиться не могут, их могут посадить в любой момент и на самом деле периодически сажают или хуже - забирают в армию.
Пенты и все спецслужбы едины в одном - все они отчаянно борются с желающими носить оружие. Это их основная привилегия. Еще бы, отними у пента его беретту - ваши отношения мгновенно переменятся, ты сам станешь для него пентом, а он для тебя - лохом, беспомощным терпилой.
Но если ты офисный беловор, то ходить без оружия тебе гораздо опаснее, чем с оружием. Выбор прост - или носить нож, шокер, или хотя бы опасную бритву, или пасть жертвой озверелого молодняка. Силовики категорически возражают против огнестрельного, а насчет любого другого с ними всегда можно договориться, еще их сильно раздражают бьющие на расстоянии пистолеты с шариками, ношение таких обходится дороже.
То ли сам Алекс услышал топот за спиной, то ли микрокамера на воротнике его пальто выдала сигнал о быстром приближении и тревожно пискнула, так или иначе, повинуясь инстинкту скорее, чем рассудку, он резко отскочил в сторону - тощий подросток пролетел мимо с занесенной бутылкой, но вот и что-то тяжелое ухнуло по голове, ударили сзади, по одному нападают редко, и Алекс, выхватывая шокер, в очередной раз порадовался своей предусмотрительности - в его шапку была вшита изогнутая по форме его черепа стальная пластина, закрывавшая и верхнюю часть шеи. Внешне шапка казалась совершенно обычной, и ударивший Алекса парень ожидал его беспомощного падения. Алекс врубил в его в костлявую грудь мощный электрический разряд, подросток захрипел, оцепенел, негнущийся, как бревно, рухнул на землю; его напарник не долго колебался и сразу бросился убегать. Пенсионеры в очереди выражали свое отношение к происходящему, судя по ругательствам в адрес зажравшихся беловоров, их симпатии были скорее на стороне нападавших.
Алекс торжествующе пнул лежащего в бок носком ботинка, пнул еще. Пенсионеры неодобрительно гудели, Алекс без разбору бил неудавшегося грабителя куда придется, трещали ребра, бессильно моталась голова; наконец, корпулентный байер неудачно спрыгнул с груди избитого, едва не потерял равновесие, немного опомнился и решил, что этого будет достаточно, не хватало еще ногу подвернуть. Тяжело перевел дыхание, оглянулся на пару подошедших дружинников-молодогвардейцев - парней таких же поджарых, как и грабители, но с красными повязками на рукавах. Правильная молодежь не только наполняла митинги в поддержку Великого Лидера, но и по возможности следила за порядком. Старший дружинник уважительно кивнул Алексу, и, словно подражая беловору, ударил лежащего парня ногой.
Дружинники сделают для неудачливого грабителя доброе дело. Пусть они его изобьют, ограбят, сдадут пентам для срочной отправки в армию или получения выкупа с родственников, пусть даже случится худшее, его родители окажутся несостоятельными и после детального медицинского обследования бедолагу продадут на органы или в рабство на частную вечеринку, но, по крайней мере, непосредственная угроза его жизни на какое-то время будет отодвинута. Не окажись их рядом, он бы замерз. Помогать беспомощно лежащему никто не станет - это Москва, и все это прекрасно знают. Иногда говорят, что, может быть, где-то далеко в сибирской глуши, куда нет путей и дорог, где так холодно, что не могут вынести даже китайцы, живут в маленьких селениях в своих деревянных избах тихие непьющие люди, у которых все по-другому - только это пустая сказка, глупая от старости. Алекс еще подрагивающими пальцами вернул в потайной карман свой верный шокер и двинулся прочь, на всякий случай оглянулся - один дружинник шарил в карманах лежащего, явно без особого успеха, другой стаскивал с лежащего кроссовки. Пенсионеры злобно плевались, но сцена их явно развлекла, ждать подвоза социального хлеба им предстояло еще долго.
Хозяева этой штрафстоянки предпочитали транслировать на свой экран военно-патриотический канал. Алексу он чем-то даже нравился - его передачи были свежи и наивны, но всегда духоподьемны.
Под тревожную музыку проплыли корабли американского флота, пронеслись над головой новейшие истребители без пилотных кабин, управляемые безжалостными компьютерами-убийцами. Тяжко на душе. Но вот и огромный корпус в стапелях - уже строится новый российский авианосец! Надежда крепнет! Уже практически готов для него и проект нового самолета! Ура! Пока же наши военно-морские и военно-воздушные силы несут свое боевое дежурство. Самолет выполнил боевую задачу. И корабль выполнил боевую задачу. Самолет где-то пролетел. Ура! Корабль где-то проплыл. Ура!
Со штрафстоянкой Алекс разобрался за пять минут. Молча оплатил по скоростному тарифу, получил автомобиль. Выехал.
По дороге байер заехал в ближайший супермаркет. Оплатил стоянку. На входе в здание автоматический дресс-контроль, специальное устройство за доли секунды определяет материал, из которого изготовлена одежда входящего, оценивает его стоимость по встроенной базе данных и принимает решение, пропускать ли клиента сквозь турникет и далее, сквозь металлоискатель. У Алекса не простое пальто, с металлизированной прокладкой - он купил его осенью, в самый разгар кризиса спидошников.
Искусственный перебой с антивирусными препаратами для больных СПИДом был создан исключительно для повышения цен, его организаторы из Здравмина всего лишь хотели немного увеличить маржу. Но ситуация вышла из-под контроля. Все захотели приподняться, даже те, кто не имел прямого отношения к здравоохранению. Таможня задержала несколько крупных партий для проверки документов, пожарные опечатали два оптовых склада, МГБ нашло взрывчатку на третьем. Да и сами чиновники из Здравмина тоже что-то не поделили и задерживали предоставление сертификатов. Цены взлетели в несколько раз. Больные на последних стадиях умирали, те, кто еще мог бороться за жизнь - выходили на улицы и грабили первого встречного. Алекс пару раз с легкостью отбился от замученных доходяг, напавших на него с отвагой обреченных, их шприцы застревали в многослойном защите пальто и тупились о металлическую прокладку, а шокер вырубал чахлых спидошников с полтычка. Антивирусники некоторое время отсутствовали, затем стоили очень дорого, потом вдруг стали быстро дешеветь. За время отсутствия их на рынке число потребителей резко сократилось, у одних болезнь перешла в более тяжелую стадию, многие и просто откинули копыта. На складах остались нераспроданные запасы. Дистрибьюторы кинулись в Здравмин - сбывать государству просроченные лекарства для оказания социальной помощи - бесплатной раздачи нуждающимся. Суматоха потихоньку улеглась. Только модные пальто теперь звенели в металлоискателях и их нужно было снимать при входе. Байер еще не решил, оставлять ли свое в гардеробе и на следующий сезон - мало ли что.
Весь супермаркет увешан камерами. Алекс быстро приобретает нехитрую холостяцкую снедь и встает в VIP кассу - туда, где за быстроту и вежливость обслуживания делают десятипроцентную наценку. Пользоваться VIP кассой - вопрос престижа. Из-за этого по субботам, в главный шопинг-день очереди в VIP кассы существенно длиннее, чем в обычные, по будням все не так сложно. Небольшой скандал разворачивается возле выхода с касс: пара здоровых охранников ведут под локти прилично одетую женщину, вроде бы она что-то украла, а может, ей специально подложили в корзинку, в любом случае охрана сперва проверит, есть ли у нее достаточно влиятельные связи, а затем будет требовать деньги.
Около выхода из супермаркета крутили тот же ролик с хитро улыбающимся Аршалиным. Байер задумался. Вынул трубку. Произнес:
- Друзья. Ваня.
На экране появилось сытое лицо друга.
- Привет, - Ваня произнес это приветствие с оттенком презрительного недовольства, как и должен отвечать на звонок важный и занятой московский беловор, раз ему звонят - значит он нужен. Вместе с тем чувствовалось, что он Алексу рад.
- Привет. Может, в спортбар сходим? Давай, в восемь.
По вечерам улицы столицы пустели, и ездить менее сотни позволяли себе только лузеры. Алекс не собирался напиваться за рулем, так, пара бокалов пивка обошлись бы ему в пару сотен евро наишникам. Только лузеры гоняют по Москве трезвыми.
* * *
Над входом в спортбар на широкой плазме крутится ролик с лучшими спортивными эпизодами прошлого сезона.
Аршалин забивает гол в ворота сборной Израиля. Бежит, прижав палец к губам. Их вратарь сидит на траве, обхватив колени и свесив здоровый нос. Трибуны ревут и идут волной. Празднуется окончание товарищеского матча, торжествующие футболисты, запасные, тренеры, помощники льют друг на друга шампанское, группа танцевальной поддержки в составе десятка огромных ряженых медведей осторожно качает Аршалина. Над стадионом разносится гордая песня: «...внуки Велеса славные дети».
По дороге рядом со спортбаром, где друзья только что расположились, пронеслась кавалькада пожарных машины с орущими сиренами. Это значило только одно - вот-вот что-то загорится. И верно - соседний дом вспыхнул, как спичка.
Пожарники ринулись в него, расталкивая выбегающих жильцов. Говорят, вместо баков с водой пожарники оборудовали в своих машинах контейнеров для спасенной ими от огня дорогостоящей техники, воды для тушения им не хватало, вызывать подмогу означало вынужденно делиться, они быстро давали пару струй, а потом стояли и ждали, когда все догорит. Этой задержкой пользовались пентовские стукачи, звонили своим участковым - и на пожар слетались с мигалками патрульные машины, надвигались автобусы-обезьянники - ведь нет ничего лучше, чем арестовывать людей тепленькими, с пожара - выносят-то самое ценное. Дом не жалко, эти дрянные сооружения еще советских времен давно уже свое отслужили, а живущее в них быдло давно заслуживало скорейшего отселения за ЦКАД, этим лохам не хватало денег ежемесячно пожарным да минчасу их заслуженные бабки отстегивать, все знают: кто платит - тот и сгореть, и рухнуть может не иначе как по случайности.
Дело обычное, смотреть было неинтересно, и Ваня с Алексом вернулись за свой любимый столик. Заказали пивка и лучшие фрагменты последнего кубка европейских чемпионов. Смотреть местные матчи было не так интересно, уж слишком легко «Промгаз» выигрывал очередной росгосстрах России по футболу. Впрочем, что касается общего уровня команд, то с каждым годом борьба за второе место становилась все интереснее. И не последнюю роль в этом играла мощная селекционная политика питерской команды. После окончания каждого футбольного росгосстраха «Промгаз» скупал лучших игроков из занявших высокие места команд, и, чтобы не погубить их таланты сидением на скамейке, передавал за символические деньги в аренду слабейшим командам. Новый стадион «Промгаза», построенный в Москве, обошелся государству, по слухам, дороже целой пекинской олимпиады.
Нефтьрос и Промгаз недавно по-братски поделили Ойлук, что не помешало ему не только сохранить все лейблы, но и оставаться генеральным спонсором народной команды «Мясник». Букмекерские конторы принимали ставки только на пару-тройку матчей - между принципиальными соперниками в борьбе за второе место. Зато, по общему мнению, судейство стало вполне сносным. Теперь судьям с обеих сторон неплохо отстегивают - зато и следят за ними в оба.
Официантка принесла пиво. Друзья вытянули из мобильников анализаторы, взяли пробу, отослали электронные данные в лабораторию, через несколько секунд получили зеленого цвета сообщение «ОК» и подробную справку о химическом составе жидкости, которую уже не читали. Да, они были в этом кафе уже завсегдатаи, но проверять напитки и еду на содержание посторонних веществ стало уже привычкой. Ваня раз чуть не умер от лошадиной дозы снотворного, влитого в его пиво начинающей клофелинщицей, и с тех пор всегда проявлял осторожность. Разбавлять пиво сильнее нормы это тоже мешало.
Друзья сидели, тянули пивко, лениво переговаривались. Лучший отдых после работы. Обсуждали, куда поехать - снова в Таиланд с Кубой или поискать новенькое что-нибудь.
На огромном экране транслировался заказанный ими повтор полуфинального матча Лиги европейских чемпионов, «Промгаз» - «Милан». На самых интересных эпизодах Алекс щелкал пальцем, говорил «повтор, медленно», и знающая его голос система демонстрировала ставшие особенно плавными, но исполненными крайнего напряжения решающие движения футболистов.
Ваня вдруг встрепенулся, словно вспомнил что-то:
- Про Федю слыхал? Пару лет назад ушел тогда из отдела?
- Нет, а чего?
- На госслужбу устроился!
- Во черт корявый! И чего он там?
- В соцобесе, пособия по рождению выдает.
- Пособия? Там же копейки, да и кто рожает-то сейчас?
- Лех, так он по Восточному округу.
- А, по Восточному...
- Короче, ты понял - на жизнь хватает. Нам бы с тобой так хватало - полгода не прошло, уже на «Верфольфе» гоняет!
Алекса передернуло от зависти. Новый джип БМВ с его хищной радиаторной решеткой не выходил у него из головы, но пока о нем можно было только мечтать. Друзья продолжали смотреть футбол.
- Во блин дает!
- Да, красавчик.
Оба в очередной раз признали, что знаменитый бразилец Кака, обладатель золотого мяча и лучший бомбардир последнего чемпионата мира, был лучшим и в этой встрече. Он не только открыл счет в начале матча, что определило всю дальнейшую тактику команд, но и в конце, когда в попытках отыграться Милан решился на последний отчаянный навал, Кака сумел убежать и в борьбе с защитником выдать идеальный пас набегавшему Аршалину. Два - ноль, победил «Промгаз»! По этой логике стоит надеяться, что в финальном противостоянии с «Челси» лучшим должен показать себя единственный чернокожий промгазовец - Дидье Дрогба, в последнее время почему-то не демонстрирующий достаточного интереса к игре и выходящий лишь на замену, впрочем, тренерский штаб «Промгаза» неоднократно отмечал, что не имеет обыкновения ставить результат матча в зависимость от формы того или иного, пусть даже и звездного игрока.
- Не дорого его наши купили?
- Ты лучше скажи, на хрена его те продали.
Камера проехалась по трибуне и на пару секунд остановилась на юной, приятно взволнованной девушке.
- Нормальная такая телка, а?
- Типа да. А че, Вань, может по бабам?
Алекс вытащил мобильник. Задал поиск:
- Девки, до двадцати, уровень - бизнес-класс. Прежде не заказывал.
На экране высветились более десятка маленьких, но четких кадров, в каждом из которых двигалась девушка. Алекс поискал между ними. Ваня лениво смотрел футбол. Алекс решил:
- Номер пять... Нет, она рыжая какая-то... Вот, номер девять.
Кадр девятого номера увеличился на весь экран. Красивая блондинка надменно улыбнулась и заговорила с легким акцентом, медленно расстегивая пуговки на блузке:
- Меня зовут Ольга, 19 лет, 173 см, 52 кг, размер груди - третий. Я родилась в Белоруссии, в городе Гомель, образование среднее, теперь учусь в МГУ на 2-м курсе, факультет журналистики. В Москве 1,5 года.
Оставшись в нижнем белье, блондинка гордо прошагала по всему экрану. Лениво откинула волосы. Начала танцевать, расстегивая лифчик. Экран показал ее лицо крупным планом. Ольга провела языком по губам и снисходительно посмотрела на зрителей.
- Что-то быстро эти девки становятся москвичками, - поморщился Алекс. - Да и полтора года - уже срок. Это ж сколько дней-то? Полтыщи будет.
Ваня машинально кивнул, наблюдая поразительное взаимопонимание и сыгранность промгазовской ударной связки. Кака с Аршалиным делали что-то невообразимое.
- Вот все говорят - бабки, бабки. А как такое купишь? Во как он ему отдал - не глядя, уже сразу знал, куда он рванется!
Алекс покачал головой.
- Мне бы столько платили, я бы тоже не глядя рванулся. Нет, полтора года - не пойдет. Посвежей что-нибудь есть?
Алекс скорректировал полученную выборку:
- То же, в Москве полгода максимум.
Девушки поменялись. Наконец, на экране появилась хорошенькая, по-детски смешливая кореянка. О себе она рассказывала на своем забавном, словно игрушечном языке, переводом служили титры.
Чон, 18 лет, 159 см, 44 кг, размер груди - второй. Уроженка Пномпеня, образование - школа. В Москве 0,5 года. Она раздевалась так невинно, словно готовилась искупаться в горном водопаде.
Алекс крякнул, посмотрел на Ваню - тот все еще уперся в футбол.
- Чон - заказ!
- Благодарю за заказ, - тут же ответил глубокий и низкий женский голос, повторяя бегущий по экрану текст - стоимость услуг 200 долларов. Оплата по факту оказания. Отказ платный, в размере половины стоимости заказа. Чон прибудет по Вашему адресу в течение часа, с возможной задержкой из-за пробок. Подтвердите, пожалуйста, перевод указанной суммы на аккредитив.
- Подтверждаю! - ответил Алекс.
Эти азиатские девушки - они крепенькие, упругие и способны покоряться не притворно и вяло, как славянки, а искренне, от души. Приятно, хотя она все-таки шлюха.
- Ну, Вань, счастливо, поеду расслабиться. Осторожней тут, вон какие-то гопники в парке толкутся. И с девками аккуратнее, смотри, налетишь снова на клофелинщицу. Лучше бы тоже шлюх трахал - они красивее, дешевле, и проблем никаких.
- Ага, - вяло отвечал еще довольно трезвый друг. - Езжай, вставь ей, блин, две бумажки по сто вашингтонов.
- А ведь точно налетит Ванька на проблемы, - думал Алекс, уходя. - Пока тихий, но как напьется - все, держись. И шлюх не любит, приключений ему подавай.
Хорошо рулить под пивком! Гололед - ерунда. Компьютер исправит мелкую водительскую ошибку, а большую - ну что ж, все когда-то кончается, может и теперь, когда все так легко и странно, и весело, свободно, под мощные звуки старого рока, одним ударом - и все!
У себя дома Алекс помылся в душе и, пока не приехала Чон, развалился на диване и включил телевизор. Ежедневный просмотр телика был обязательным для каждого добропорядочного гражданина. Как-никак, оно стало цифровым, и личное досье каждого пополнялось данными о просмотренных им программах. С записью уровня громкости, то есть никто не мог просто так выключить звук и заняться чем-то другим, например, прослушиванием шакальего воя по «Голосу Тель-Авива» старинным дедовским способом - по радио. Никто не мог понять, почему этот мерзкий «голос» до сих пор не закрыли, тем более, что он уже давно принадлежал Промгазу. Ходили слухи, один другого чуднее, вот, хотя бы, что Диктов - тайный любовник самого Ечина, тем более всесильного, что он не занимал никакой официальной должности, если не считать участие в советах директоров нескольких госкорпораций. В пользу этой версии говорило то, что их никто и никогда не видел вместе, еще бы, что по законам, что по понятиям немыслимо было бы представить воркование голубков в прямом эфире; один официальный гомосексуалист в стране уже действовал и со своей социально-охранительной функцией справлялся прекрасно, будучи неприятно эпатажным, отталкивающей внешности типом с одним лишь заметным талантом - попугайски яркой, выразительной, очевидной любому неискушенному зрителю бездарностью. Не стоит исключать и то, что лично Пупкин считал вражеские голоса важным источником информации о злодеяниях и замыслах собственных ближайших приспешников, пока совершал утренний заплыв в своем Президентском Бассейне с юно резвящимися обнаженными спинтриями.
С такими покровителями Диктов мог держаться уверенно: вволю наводить скуку передачами со своим участием и позволять ироничной Тыниной и саркастичной Бац резать давно немыслимую в любом другом российском СМИ правду-матку. Кроме фирменных передач с разоблачениями «Голос Тель-Авива» отличался назойливой рекламой чудодейственных лекарственных средств и врачующих все болезни приборов по сходной цене, ввиду чего все им передаваемое легко объединялось одной простой и понятной народу фразой - опять евреи хотят погубить русский народ. С этим откровением и прорывались в прямые эфиры «Голоса» его внимательные слушатели, пока Диктов окончательно не запретил принимать любые звонки, жаль, и мат звонящих бывал заборист, и ведущим иногда удавались забавные реплики. С другим вражеским радио «Свобода» все время случались какие-то проблемы с передатчиком, слышимость очень плохая, сплошные помехи. Алекс любил слушать голоса шакалов в машине, пробиваясь сквозь пробки.
Услуги проституток крышевались государственной службой охраны, каждая шлюха в одно и то же время была одновременно и рабочей лошадкой, и ценным источником информации для спецслужб. Открытость служила в известной мере защитой, вызывая очередную девушку на дом, Алекс демонстрировал свою лояльность, отсутствие намерения что-либо скрывать, подчеркнутое уважение к трансляции первого или, по крайней мере, второго канала.
Для шлюх бизнес-класса максимальной производственной нормой объявлялось единственное свидание в день, но гарантировать соблюдение этих требований никто бы не стал, даже сертификация публичного дома по ISO 9001 в наших условиях ничего не гарантировала - она продавалась так же, как и все остальное.
Не заставившая долго себя ждать Чон принесла морозную свежесть, постаралась антимикробная система вентиляции на входе неплохо укомплектованной квартиры успешного байера. Наяву она была чуть более деловита, чем в своем рекламном портфолио, но, все же, несомненно было и другое, от чего Алекс почувствовал все нарастающую волну темного желания, Чон казалась именно так по-восточному застенчива, как нужно. Это чувствовалось и в ее тихой, свободной от фальшивой профессиональной игривости манере здороваться, и в легком поклоне, не таком нарочитом, какого можно было бы ожидать от фальшивой кореянки из заросших колючей травой монгольских степей.
- Ванная прямо, - вместо приветствия объявил байер тем же тоном, каким разговаривал с голосовым меню своей аппаратуры, и девушка, торопливо сняв шубку и высокие сапоги, не исключено, что и со встроенными шприцами-парализаторами, засеменила куда приказано. Алекс проводил ее тяжелым взглядом, и, не успела Чон скрыться в ванной, шумно выдохнул, для самого себя неожиданно легко поднялся и двинулся за ней.
Девушка оглянулась через плечо, но потупилась едва ли не раньше, чем успела оценить размеры его полностью обнаженного, хорошо откормленного тела и возбужденного срама.
Алекс сам раздел ее, или одежда Чон упала от нетерпеливого прикосновения его рук - микрозастежки на ней были чувствительны к незаметным приказаниям хозяйки. Да, это бизнес-класс, выручка позволяет фирме вкладывать средства в такие малые, но приятные клиентам штучки.
Джакузи байера уступало по размерам бассейнам сильным мира сего, а душ не был похож на водопад из рекламного ролика, зато Чон была самая настоящая, и Алекс нетерпеливым, грубым нажатием ладони велел ей наклониться, она послушно согнула гибкую талию, ловко помогла рукой, заодно проверив, хорошо ли держится презерватив. Иногда, очень редко, но электроника устройства отказывала, не сигнализировала о возможном соскальзывании или повреждении тончайшей оболочки, и труженицы секса на всякий случай по старинке оберегали себя от риска оказаться очередной жертвой эпидемии СПИДа, масштабы которой в России были настолько чудовищны, что любое упоминание о вирусе даже в частной беседе приравнивалось к терроризму. Единственные, кого этот запрет не касался, представляли собой гармоничное трио: главный санитар Дрищенко, уполномоченный представитель московского патриархата по делам здравоохранения отец Феодор, да еще одна энергичная мадам без определенной должности, ранее успешно возглавлявшая публичный дом при столичной управе. Троица боролась со СПИДом - регулярно выступала по первому каналу, призывало население к единобрачию и христианским ценностям.
- Не блуди, не прелюбодействуй, - скупо, но веско изрекал элегантно одетый Дрищенко. Поставщики фальшивой водки, консервированного пива и сладкой, набитой дешевыми стимуляторами газировки, по слухам и шакальим подвываниям, которым Алекс охотно верил, очень неплохо премировали главного санитара за его принципиальную борьбу с недорогими марочными винами и минеральной водой.
- Мы должны остановить вирус, это порождение безбожного Запада, на наших священных границах! - тряс густой бородой отец Феодор. - Зачем они ввели обязательный экспресс-анализ россиян в своих аэропортах? Чтобы оскорблять наших священнослужителей, внедрять в нашу православную ойкумену свою духовную заразу!
Феодор и Дрищенко не были конкурентами по бизнесу: церковь импортировала в основном элитный алкоголь и сигареты, сам батюшка считался большим экспертом по коньяку.
- Я обращаюсь прежде всего к молодым: презервативы не дадут вам стопроцентной безопасности! - убедительно настаивала мадам.
Она хорошо знала, о чем говорит - оргии под ее господством с непременными пытками и мучительным умерщвлением красивых юношей и девушек пользовались огромной популярностью. Лучшим номером каждого вечера было ее выступление в дуэте с закованным в цепи и подвешенным на крюке юном, обнаженном атлете, где она являлась в стилизованном костюме палача, обтягивающим, красной кожи, выгодно подчеркивающим достоинства ее зрелой женственной фигуры. После традиционного, но мастерски и с чувством исполненного бичевания, логично сменяющегося прижиганием кровавых ран юноши сперва длинными кубинскими сигарами (логотип производителя высвечивался под потолком сводчатой залы адскими багряными сполохами), затем раскаленными щипцами (российские сталевары не экономили на рекламных бюджетах), и в тот момент, когда волнение уважаемой публики доходило, порой, до непредвиденных эксцессов (каковыми, разумеется, не считались спонтанные изнасилования прислуживающих официанток, это учитывалось в чаевых), под раздирающие душу стоны скрипок лучшего в стране трио великолепная мадам приковывала сильную шею юноши металлическим ошейником и, прикусив пухлую нижнюю губку, медленно и умело накатывала на его чисто выбритую голову презерватив, скрывая прекрасное искаженное мукой лицо жертвы под тонким беспощадным слоем лучшего силикона (логотип производителя светился уверенно и надежно) и вслед до самого конца, пока безглазая силиконовая личина с маленьким забавным соском на макушке продолжала уродливо гримасничать, пока мускулистое тело атлета билось в долгой агонии удушья, становилась вдруг стремительной и гибкой, словно голодная хищная кошка, бешено слизывала с него кровь. Успех ей сопутствовал - рев и визг, бешеные аплодисменты, и в ответ - снятая маска, усталый поклон и девичья улыбка на прощание. Ближайший заказ на частную вечеринку или корпоратив с рабами мадам принимала лишь на осень следующего года, стоимость мероприятия, и без того неимоверная, в канун важных праздников: Дня святого Валентина, Дня Союзников России - Народной Армии и Боевого Флота, Женского дня Восьмого марта стоила втрое больше. Предоплата стопроцентная.Население давно не обращало внимания на увещевания этих важных персон. Кто хотел выжить, и сам все понимал правильно, на новые модели презервативов денег не жалел. Без резинок оттягивались только больные и безголовые, иными словами, молодежь. Племя младое незнакомое не видело особенных перспектив и старалось жить одним днем.
Зря это они. Про девчонок, если они хороши собой и не полные дуры, и говорить нечего - Москва щедро дарит им возможности, как рулетка игроку. Да и у молодого парня без влиятельных родителей все равно есть надежда на успех в жизни, например, служба в армии. При некотором везении, случись ему не погибнуть от дедовских побоев, не попасть в качестве раба на частную вечеринку, и не закиснуть работягой на очередной генеральской стройке, а пройти через самое пекло, какой-нибудь горячий анклав - Башкирию, Татарстан, Ставрополье - найти себя в ратном деле, стрелять на любой звук, брать дань с иноверцев, делиться с начальством, откупаться от бандитов, затаить и переправить в тыл кровью и потом заработанные бабки, вовремя и за умеренную плату дембельнется - и герой зачисток купит в среднем подмосковье небольшую комнатуху в коммуналке, сержантскую должность в полиции, первую мелкооптовую партию афганского героина, а уж если действительно повезет - все это разом. Денег ему хватит и на поступление в институт средней руки, но перейти этот незримый водораздел между судьбой простого синевора и белой офисной косточки решается не всякий. Нет, не помчит его скоростной лифт в поднебесные этажи бизнес-центра, ждет его летом горячий, зимой стылый, весной-осенью грязный асфальт московский, да во все сезоны одинаково потно набитая электричка подмосковная, жизнь в своей трудной правде.
Обеспеченный и здравомыслящий, ясно видевший свою жизненную перспективу беловор не мог не быть желанным клиентом для скромной девушки по вызову. Чон покорилась его ритму, закрыла глаза и чуть помогала движениями. О нет, не тупая дешевая шлюха, которой нужно ломить и торопить клиента с оргазмом, тугое лоно плотно охватило его плоть, холеное тело следует его приказам.
Алекс рад, что она уступает его мужественному напору, дрожит от тяжелых шлепков его живота, верная своей женской участи и нелегкой доли гастарбайтерши. Чон не пытается играть страсть, она терпит. Наслаждение растет. Простой байер, нет, теперь уже начальник отдела, сильный толчок, чтобы поглубже, уже директор, пара несвязных ругательств, шлепок по круглой ягодице, а вот теперь, теперь, да, Великий и Ужасный, Самодержец, Президент Всея Руси, да, брызги слюны летят сквозь стиснутые зубы и падают на ее гладкую спину, мощный, сладостный оргазм. Презерватив тихонько, но торжественно исполняет бравурный марш. Это значило, что протечек, повреждений, соскальзывания не произошло, а сперма хозяина не содержит того самого запрещенного к упоминанию вируса.
Алекс и на самом деле любил смотреть телик. Когда Чон, исполнив работу, поклонилась, быстро приняла душ, вытерлась собственным полотенцем, оделась и молча вышла, зря истратив бесплатную, оставшуюся без ответа блистательную улыбку девушки бизнес-класса, он, расслабленно валяясь на подстроившейся к его спине кровати и почесывая волосатое брюхо, уже смотрел общественно-политическую программу, выбираемую им, если никакого футбола ни по одной программе не было.
Искушенный в переговорах байер понимал, что все телевидение - это полная лажа. Инфа - пустое, главное - стиль. Как москвичу Алексу нравилось, что все круто и с понтами. Как профессионал, Алекс с удовлетворением фиксировал признаки несомненной лжи в поведении высоких государственных лидеров, презрительно отмечая, что далеко не всякий из них без протекции и взяток смог бы успешно работать хотя бы на его скромной должности. В то же время, с каждым годом, по мере постоянных упражнений и тренировок все они лгали все лучше и качественнее. Алекс особенно уважал за прогресс лично Пупкина, в первые, уже забытые годы своего правления напоминавший очень плохого актеришку. Байеру все больше нравился стиль главного персонажа телеэкрана.
Наш Великий Лидер ПРЕЗИДЕНТ ПУПКИН не только научился открыто лгать на публике со вполне приемлемой степенью убедительности, но и с каждым годом словно становился все выше и значительнее. Алекс понимал, что расти он не может, зато как выросли режиссеры и операторы съемок! Как усилился кастинг! Пупкин казался высоким потому, что рядом с ним всегда были как на подбор низкорослые министры и губернаторы. Истинный рост Великого Лидера мог проявиться лишь во время встреч с иностранными президентами, но по телевизору Пупкина с гостями показывали только сидя, при этом лучшие кадры получались от камер, снимающих снизу, от самого пола.
В кремлевский полк стали набирать маленьких, низкорослых солдатиков. Отсутствие в кадре долговязых особей создавало дополнительный эффект: интерьеры дворцов при стремительном проходе Пупкина между охраняющими его шеренгами казались еще более величественными.
Алекс вспомнил про недавно читанную в сети, на популярном шакальем ресурсе «Срани», забавную фишку: что якобы сам Пупкин уже несколько лет назад все согласовал и с америкосами, и с Ечиным, а теперь ушел на покой, неузнаваемо изменил внешность и между развлекательными вояжами оттягивается на собственном острове. Этот рай в теплых водах Мексиканского залива то ли во избежание каких бы то ни было имущественных претензий с чьей бы то ни было стороны, то ли в стремлении достичь ландшафтного и архитектурного совершенства был за счет благотворительных отчислений государственных нефтегазовых корпораций насыпан в стороне от оживленных морских путей, засажен и прихотливо застроен коллективом лучших архитекторов. Всего в часе пути на быстроходной яхте находились популярнейшие у западных богатеев кубинские курорты, аэропорт Майями был в получасе лета на реактивном самолете, и в последнее время там якобы иногда замечали никому не известного бодрого невысокого человека лет шестидесяти, всегда сопровождаемого армией цветущих красоток и здоровенных охранников и не уходившего без покупки из магазина элитных швейцарских часов. «За Национального Лидера можно только порадоваться, - ехидно комментировали давно живущие в эмиграции авторы «Сраней», - теперь он может думать о благе родины не с меньшим сосредоточением, чем греческие философы-стоики». Свято место на экране занял его двойник. Все началось с засекреченной спецоперации по пересадки стволовых клеток с пупкиных ягодиц на благодарный язык преемника. Для научного обеспечения был заключен тайный контракт с той самой ирландской биолабораторией, где удачно собравшаяся команда индийских ученых совершила значительный технологический прорыв в своей узкой области. После удачного приживления филейного эпителия начались усиленные тренировки преемника с консультантами по имиджу - ему ставили манеру ходить, разговаривать, будущий национальный лидер быстро полысел, затем так же быстро отрастил королевские локоны, освоил манеру выплевывать слова, его взгляд приобрел стальную твердость - и вот уже и собственная собака перестала отличать талантливого последователя от его великого предшественника. Никто уже толком и не знал, кто же теперь блистает на экране телевидения, строго поджимает тонкие губы и стремительно шагает вразвалку, сам Пупкин или доверенный клон его. Пусть воют продажные шакалы! Ведь в сущности, совсем и не так важно, кто наш Великий Лидер, важно, что ведет он нас правильным курсом, о котором только сам один и ведает. И будет он строгим к проклятым министрам-капиталистам и продажным западным журналистам, и к народу справедливым. И язык его будет как жало змеиное, к врагам беспощадное, и филейный эпителий взрастет и пребудет на нем - дар Великого Лидера своему благодарному народу.
Единственное ограничение - преемник не должен превосходить уходящего лидера в росте, от этой диспропорции почему-то стволовые клетки не приживаются. Чтобы был хоть на чуть-чуть, но обязательно ниже. Индусы ирландские до сих пор в недоумении.
* * *
Новостную передачу вела эффектная дикторша - красивая, как украинская проститутка. которыми в прежние годы была полна сфера интимного обслуживания, перед тем, как их постепенно сменили белоруски и северные кореянки. Нельзя исключить, что самые ловкие из элитных украинских шлюх устроились на телевидение, тем более, что эта дикторша говорила на очень правильном и звучном русском языке, какой теперь можно услышать разве что в Киеве.
На экране отчет об очередном торжественном приеме Национального Лидера сменился репортажем о борьбе с коррупцией: поимке какого-то очень крупного взяточника, едва ли не заместителя начальника департамента в министерстве сельского хозяйства. Бедняга обещал решать вопросы по льготному кредитованию, намекал на связи в Народном Собрании, собирал деньги - все это оказалось блефом, теперь его ждала тюрьма и конфискация имущества. Судебный пристав рассказывал в камеру о своих успехах в оценке имущества арестованного.
- Видать, кому-то не успел сразу сунуть. - решил Алекс. - Или денег пожалел. Ну все, теперь попал. Только дурак сразу не платит.
Любой деятельный участник бизнеса, желающий сколько-нибудь продолжительное время спокойно функционировать, знал существующий не на бумаге порядок. По всей следственной цепочке взятки возрастали плавно. Кто не успевал собрать бабки на следователя, тот заносил прокурору, судье, но уже существенно больше. Кто не смог договориться на свободе, потом все равно ежемесячно перечислял бабло начальнику колонии, заведующему культурно-воспитательной частью, главвору, другим ответственным лицам, чей перечень выдавался родственникам при первом посещени тюремно-исправительного заведения. Пидор, шнырь, мужик, придурок, бугор, при имеющейся открытой вакансии даже вор - положение новичка определялось его финансовыми возможностями. Платя начальству, нельзя было забыть и про обычных конвойников, впрочем, им засылали не по безналу, а наличкой.
Об этом по телику не показывали. Зато полной телевизионной достоверностью светился чисто выбритый череп Ходора, недавно получившего очередной десятилетний срок за неуплату налогов в криминальном 1996-м году.
Международные новости оглашал ведущий с напряженным и строгим выражением лица:
- Соединенные Штаты крепко увязли в Иране. Длительная оккупация не сломила мужественный иранский народ. Партизанская война не прекращается. Вы видите кадры выступлений за освобождение Ирана - в Лондоне, Вашингтоне, Париже. Многие политологи уверены, что Соединенным Штатам не удастся навязать Тегерану демократию по иракскому образцу, до сих пор служащую причиной опасной нестабильности в регионе. За последние 4 года правительство в Багдаде уже девять раз было вынуждено уйти в отставку - вот к чему приводит следование американским рецептам.
Милая дикторша перешла ко внутренним новостям. Здесь все существенно лучше.
Демонстрации по всей стране в поддержку нового срока. Все политики говорят за него, все немножко по-разному. Выступает Андрей Полевой - спикер Народного Собрания. На лацкане его пиджаке блестит звезда Героя России.
- Теперь новости культуры. Наш знаменитый автор, наш современный классик Сергей Пинаев написал новый политический триллер - «Демократы внедрения или Тайна большого заговора-3».
Улыбающийся автор подписывает книжки, девушки модельной внешности в нетерпении ожидают своей очереди.
- А это так называемые «литераторы», а на самом деле - вырожденцы.
Из страны высылают Шпилевина и Скорокина, вырожденцев.
Толпа молодежи, веселых ребят и девушек в одинаковых цветных куртках, провожает их в аэропорту, в руках у них пакеты из супермаркета.
Шпилевин идет, еле двигая ногами, с обеих сторон его поддерживают сопровождающие. На лице вырожденца темные очки. Не обращает внимания на свист и неободбрительные выкрики, похоже, он сильно пьян. Один парень из провожающих встряхнул бутылку кока-колы и ловко вылил пенящуюся влагу на лысую голову вырожденца. Тот вздрогнул, что-то промычал, едва не уронив очки. Сопровождающий, на которого тоже попадает кока-кола, цыкает на ловкого парня, тот испуганно прячется среди своих. Шпилевин не может сам пройти сквозь металлоискатель, сопровождающие едва ли не проносят его, затем ведут в самолет. Провожающие ждут.
В безлюдном проходе появляется фигура мужчины в светлом пальто, он энергично передвигает костыли, шагает одной ногой, другая у него не сгибается. Сопровождающие следуют в нескольких шагах позади. Его легко узнать по бородке, это Скорокин. Молодежь оживляется. Все быстро одевают резиновые перчатки, горстями зачерпывают из пакетов что-то бесформенное, коричневое и швыряют в вырожденца, весело кричат:
- Знай наших! Мало не покажется!
Сопровождающие избегают случайных попаданий осторожными уклонами, теперь ясно, что провожающие закидывают вырожденца говном.
Скорокин, на ноге гипс, подпрыгивая на костылях, под коричневым обстрелом плюется и ругается сквозь зубы, уже не обращая внимания ни на свое пальто, ни на ботинки, стараясь лишь не упасть. Сопровождающие аккуратно перешагивают через упавшие куски.
Особенно мерзкий кусок попадает в лицо вырожденца, тот останавливается, утирается рукавом, поворачивается к метателям, с яростью кричит:
- С-ското****ское отродье! Ваши м-матери на шоссе стоили дороже!
- Рос-си-я - без - пре-да-те-лей! - дружным хором скандируют провожающие, торжествуя свой успех.
Автоматчики из служба безопасности аэропорта недовольно смотрят на говнометание, но не вмешиваются. У дальней стены выстроилась целая шеренга гастарбайтеров с инвентарем наготове, они явно ждут сигнала для начала генеральной уборки зала.
Камера провожает нервно дергающуюся спину Скорокина с коричневыми пятнами на модном светлом пальто.
Та же дикторша, поджав губки:
- Враги России предпочитают сытую жизнь на деньги иностранных разведок. Наш специальный корреспондент в Лондоне провел специальное журналистское расследование.
В технологично расправившемся экранном окошке телезрителям предстает молодой парень с микрофоном в руках. За его спиной - трехметровая стена с колючей проволокой и многочисленными камерами.
- В этом старинном поместье живет бывший премьер правительства России, Кальянов по прозвищу Маша-Два-Процента. В результате переделки новым владельцем замок больше напоминает бомбоубежище.
Изображение со спутника, вначале видны очертания английского острова, масштаб быстро увеличивается, но рассмотреть поместье в деталях не удается, сверху оно укрыто маскировочной сеткой.
- Чего боится этот изгой и провокатор, спрятавшись за высокими стенами? О чем вы жалеете, бывший премьер-министр? - вопрошает корреспондент и заглядывает в одну из настенных камер.
Вслед за исчезающим хай-тек окошком на экране появляется прежняя дикторша. Она внимательно смотрела репортаж коллеги, явно оказалась под впечатлением и теряет полсекунды, чтобы вернуться к ходу передачи. Приходит в себя, укоризненно наклоняет аккуратно причесанную головку с пробором, сдвигает бровки:
- А вот как отрабатывают задание иностранных разведок те, кто еще не успокоился:
Седой как лунь Гаспаров дает очередную пресс-конференцию, говорит по-английски быстро, темпераментно, слова находит сразу, произношение у него по-прежнему не очень. Кашляет, смотрит на стакан воды на столе перед собой, тут же отдергивает от него взгляд, глотает комок в горле, продолжает отвечать. Камера берет неугомонного Гарри в профиль и крупно, во весь экран показывает его горбатый нос.
Дикторша брезгливо морщится.
- Как вы понимаете, перевод здесь не требуется. Что ж, а вот еще один хорошо знакомый нам персонаж.
Больничное здание - приближение - на нем вывеска - больница им. Кащенко. Бодрый обаятельный корреспондент идет по больничному коридору, камера движется за ним. Приостанавливается у входа за усиленную толстой решеткой дверь.
- Мы находимся в новом корпусе этого старинного учреждения. Заботясь о здоровье россиян, в рамках национального проекта по здравоохранению, открыто вот это самое отделение: здесь лечат страшные болезни, болезни не тела, но души - так называемые «сексуальные перверсии», или, переводя с медицинского на понятный нам язык, - корреспондент делает озабоченное лицо и произносит доверительно, приблизившись к камере - половые извращения.
Тяжелая дверь открывается. Строгий мужчина в белом халате, который не может скрыть его атлетическое телосложение, пропускает корреспондента внутрь. Интеллигентный мужчина, по виду врач, передает входящему корреспонденту толстую тетрадь. На ней от руки, крупно: Грушин Э.В. История болезни.
- Тэ-э-к, и что тут у нас, - с видом опытного доктора поправляет очки корреспондент и открывает тетрадь. - О, хронический гомосексуализм. Надеюсь, не в острой стадии?
- В последнее время нам удалось добиться стойкой ремиссии, - наклоняет голову врач. - И, не в последнюю очередь, благодаря выполнению национального проекта «Лекарство», позволившему, наконец, обеспечить лечебные учреждения отечественными препаратами. Тем не менее, болезнь эта тяжелая и коварная, нельзя исключить возможные рецидивы.
- Да, вот с таким диагнозом в недавние времена и шли некоторые субъекты играть в политику, - укоризненно шутит корреспондент. - Что ж, давайте навестим нашего больного.
Врач ведет корреспондента в отдельный бокс, отворяет запертую дверь. На кровати сидит худой, пожилой, бритый наголо человек, глаза у него стеклянные и выпученные так, что не помещаются в очки, о прежнем трибуне и скандалисте напоминает лишь аккуратнейше подстриженная бородка.
- Здравствуйте, Грушин, - вежливо интересуется корреспондент. - Как вы себя чувствуете?
Больной трясет рукой, набирает воздух в тощую грудь, пытается ответить, но не может выговорить ни слова, кажется, от напряжения у него вот-вот лопнут глаза.
- Ну, что же вы, Грушин? - с иронией спрашивает корреспондент. - Отмитинговались? Все слова у вас закончились?
Грушин стискивает руки на груди и остается сидеть неподвижно.
Корреспондент разводит руками, извиняясь перед зрителями.
Дикторша перестает морщить носик и благодарно кивает отважному корреспонденту. Ее ровно затонированное личико озаряется улыбкой.
- Как видите, дорогие телезрители, Грушин уже не может обмануть никого, даже самого себя. Не будем поминать былое, просто, по-христиански пожелаем ему здоровья. А вот у его бывших сподручных больше охоты для интервью. Недавние экстремисты уже встали на путь исправления. Наш очерк с юга России.
Величественные горы в белых шапках, у их подножия несколько серых фигурок копошатся в грязи, что-то копают.
Бородатый человек в папахе стоит на пригорке рядом с корреспондентом, говорит медленно и с достоинством:
- Раньше я русских (следующее слово звучит неразборчиво, тонет в грохоте небольшого горного обвала), а теперь я менеджер - я их работать учу. Воспитываю. Пусть лучше дом строят, чем беспорядки делать.
Бывшие грушинцы с цепями на ногах машут лопатами, поглядывая не в сторону камеры, а на бородатого. Тот жестом подзывает одного, худого парня в замызганной телогрейке. Вызванный, торопливо волоча закованную ногу, ковыляет к нему.
Корреспондент, переглянувшись с бородатым, спрашивает:
- Ну что, свободы теперь тебе хватает?
Грушинец вздрагивает и поспешно отвечает:
- Да, хозяин, хватает, большое спасибо.
Бородатый горец и корреспондент смеются, им вторят снующие неподалеку ребятишки разного возраста, числом с десяток. Устав от бездеятельности, налетают на работающих, закидывают их мелкими камешками, мелкий шкет с криком каратиста прыгает на одного из закованных, бьет ногой, затем палкой. Грушинец умело прикрывает живот и голову.
- Эй, что это?! У нас гости! - восклицает бородатый. Ребятишки убегают стайкой, весело подпрыгивая.
- Разбойники, - шутливо, не без гордости сообщает отец.
Женщины в черных платках, оглядываясь на камеру, что-то строго кричат мальчишкам, тихие девочки держатся поближе к матерям.
- Кавказ стремительно шагает в будущее. Здешние выборы давно уже стали образцом четкого исполнения демократических процедур, - подводит итоги корреспондент.
Белоснежные горы, огромное синее небо.
Дикторша сияет, будто бы нюхнула хорошего кокса.
- Все большее развитие получает национальный проект «Лекарство».
Быстрые кадры с заседания у Национального Лидера, он что-то строго говорит председателю Здравмина.
Дикторша грустнеет.
- Еще двадцать лет назад, в безвременье девяностых все было очень плохо.
Черно-белая хроника: сгорбленная старушка ищет что-то на бедной витрине аптеки.
- Российские пенсионеры были вынуждены лечиться старым неэффективным средством под неблагозвучным иностранным названием «пенталгин».
Дикторша хмурится, произнося последнее слово, и снова расцветает. Люди в белых халатах всматриваются в микроскопы; высокое промышленное здание; светлый цех; аккуратные упаковки ползут по конвейеру.
- Прошло время, нашими учеными и медиками проделана огромная работа, списаны в прошлое гексалгин, септалгин, и вот, на смену дорогому импортному окталгину пришел наш отечественный препарат, достижение нашей лекарственной индустрии - «Восьмерчатка».
Морщинистая бабушка торопливо благодарит Пупкина, крепко держа в костлявой ручке упаковку средства.
Алекс убрал громкость телевизора. Набрал телефон матери. Ее лицо было как всегда озабоченным, но при виде сына тут же озарилось радостью.
- Сынок, здравствуй! Как ты там?
- Мам, привет! У меня все отлично! Как дела? Давление нормальное?
- Хорошо, сынок. Нормальное, я его и не меряю. Ты вот только мне «восьмерчаточки» там в Москве прикупи, вышли посылочкой, а то у нас очереди, с утра нужно стоять.
- Мам, ну зачем тебе это барахло? Приезжай, я тебя к доктору свожу, здесь в клиниках доктора нормальные, из Индии, все новинки знают. Назначат тебе лекарство нормальное, я куплю.
- Да нет, сынок, ну куда же я поеду, у меня тут огород, индюки, жить как-то надо. Лишь бы у тебя хорошо все было.
- Мам, тебе денег не хватает, давай я больше слать буду?
- Денег-то хватает, сынок, спасибо тебе большое, да огород все равно нужен, сам знаешь, мало ли что? Еще ко мне приедешь кормиться! Как ты там в Москве? Невесту не нашел еще?
- Хорошо, мам. Нет, пока невесту не нашел, но ищу. Приеду как-нибудь, может. Дорогу-то по области не знаешь, отремонтировали? А то и на машине приеду!
- Ой, нет, сынок, ты что, и дорога плохая, и на машине ты лучше не приезжай, она у тебя уж больно дорогая, соседи только разозлятся. Ты лучше на поезде.
В родном городе столичного байера все было по-прежнему. В прошлый приезд Алекс организовал маме на балкон хорошую спутниковую тарелку, но соседи, проявив немало ловкости и изобретательности, сумели ее испортить. То один, то другой бывший одноклассник травился поддельной водкой. Кто пытался остаться на плаву, давно уехал батрачить в Москву.
Алекс перед сном принял специальную таблеточку для спокойствия души. Новости первых каналов его почти успокаивали, дальше третьего он не ходил, разве только на
спорт. Популярнейшие у населения второстепенные каналы шокировали непривычного зрителя потоком актуальной новостной информации: сводками дорожно-транспортных происшествий, расчлененкой, горячими интервью с жертвами преступлений непосредственно после их завершения, беседы в студии с гостями, сочетающими в себе уродство физическое и моральное, пойманными или еще гуляющими на свободе маньяками с причудливыми, неизменно ведущими к действиям особой жестокости психическими отклонениями, и, в качестве структурной основы - долгими сериалами с продолжением, где общение персонажей сводилось к насилию, переживанию насилия и разной степени ясности угрозе насилием. В отличие от всего этого официальное телевидение как-никак навевало умиротворение, но с таблеточкой все же засыпалось лучше.
Алекс запил препарат французской питьевой водой и, уже расслабленно ухмыляясь, лениво глядел в экран.
- Не все на Западе навязывают нам свою модель развития, отказывая России в праве на развитие суверенной демократии, - поучительно наклонила залитую лаком прическу красивая дикторша.
- Соединенные Штаты не вправе брать на себя ответственность за все страны, пренебрегая историческими особенностями и национальным характером. Каждый народ имеет право выбирать свой собственный путь, - приятный закадровый баритон снисходительно переводил скрипучего козлоподобного старичка, американского конгрессмена.
- Это точно, - Алексей рыгнул, щелчком пальцев выключил телик, сладко потянулся и с удовольствием почесал сытое волосатое брюшко. - Отбой, на хрен!
- Доброй ночи, Алешенька, - отозвался из кухни ангельский женский голос, - спокойного сна.