Глава девятая

       
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

       Как иногда совсем простая, часто не заслуживающая никакого нашего внимания случайность или кажущееся нам невероятным и тоже случайным, совпадение, в корне меняют всю нашу жизнь, безжалостно рушат наши устои и даже мировоззрение. Ведь и в основе многих великих открытий человечества случайности и удивительные на первый взгляд совпадения играют далеко не последнюю роль. Но в природе, на земле и во всей вселенной нет ничего случайного, все происходит по строгим законам развития и движения. Просто наш разум пока не способен познать и никогда не познает всех законов бытия вселенной.
       В этот день Светлана пришла на работу как и всегда - без десяти минут девять.
       - Алина, здравствуй, - открыла она дверь, приветствуя свою помощницу, которая была уже на месте.
       - Доброе утро, - ответила та. – С утра жарища какая. Сейчас бы на пляж, правда, Свет.
       - Неплохо бы. Никто не звонил? – спросила Светлана, доставая из шкафа и раскладывая на столе повседневные рабочие документы и канцелярские принадлежности.
       - Нет никто, - ответила Алина, заглядывая в маленькое
зеркальце косметички.
       В это время раздался звонок местного телефона.
       - Я вас слушаю, - подняла трубку Алина. – Здравствуйте, - ответила она на чье-то приветствие. - Нет, пока нет. Хорошо я позвоню. Не волнуйтесь, как только придет, я вам тут же позвоню, - пообещала она и положила трубку. – Тамара Алексеевна, какой то сверхсрочный вопрос у нее, - ответила Алина на
вопросительному взгляду Светланы. - Просила позвонить ей, как только придет Игорь Александрович, чего-то у нее срочное.
       - А у нее всегда, все вопросы срочные, всегда все горит, - недовольно пробурчала Света. - Был бы срочный, нашла бы его на территории.
       Зазвенел городской телефон.
       - Слушают вас, - трубку опять взяла Алина. – Здравствуйте. Нет. Сейчас я передам ей трубочку. Свет, тебя.
       - Да, я слушаю, - Света прижала трубку к уху плечом, делая какие-то пометки в тетради.
       - Доброе утро Светлана, - услышала она.
       - Здравствуйте.
       - Это Валерия Михайловна из приемной Краенкова вас беспокоит. Станислав Георгиевич хочет переговорить с Игорем Александровичем. Он на месте?
       - Нет на территории. Если срочно, то я сейчас разыщу его.
       - Одну минуту, - попросила секретарь Краенкова. – Алло, - услышала Светлана через некоторое время.
       - Да, да, я слушаю.
       - Светлана, попросите Игоря Александровича, как он придет, позвонить Станиславу Георгиевичу.
       - Хорошо, обязательно передам, - Светлана попрощалась и положила трубку.
       - Алина, ну-ка обзвони цеха, надо сказать Игорю Александровичу, чтобы он Краенкову позвонил.
       Девушка подвинула к себе телефон, раскрыла справочник местных номеров и начала с проходной. Но после разговора с вахтером она в некотором недоумении положила трубку, посмотрела на часы и перевела взгляд на Светлану.
       - Свет, а он не говорил, что с утра куда-то поедет?
       - Нет, ничего не говорил, а что?
       - А его нет на заводе, мне сказали, что он через проходную не проходил.
       Светлана в нерешительности посмотрела на Алину:
       - Может, они там путают чего, куда же он мог деться?
       В этот момент опять зазвонил городской телефон. Светлана взяла трубку:
       - Я вас слушаю.
       - Добрый день, Светлана, это Игорь Александрович.
       - Добрый день, Игорь Александрович, как хорошо, что вы позвонили. Вас просит Краенков позвонить. А вы где, Игорь Александрович, на заводе?
       - Нет, к сожалению, я дома. Вчера вечером оступился, сильно подвернул ногу, наступить не могу.
       - Господи, - сочувственно воскликнула Светлана. Алина настороженно посмотрела в ее сторону.
       - Краенкову я сейчас позвоню. А тебя, Светлана, - продолжал Талов, - я попрошу вот что. Там у меня в столе в правом, втором сверху ящике, тетрадь такая толстая зеленая, на ней написано: «Незавершенное производство». Ты ее возьми, потом возьми у Тамары Алексеевны все материалы по оборачиваемости оборотных средств, она знает, и я жду тебя со всеми этими бумагами в гости, только не задерживайся. Да, еще привези мне телефонный справочник с номерами городских телефонов подразделений завода. А сейчас продиктуй мне телефон Краенкова.
       - Сейчас, - засуетилась Светлана, быстро листая справочник телефонов министерства, - Игорь Александрович, запишите, - и она продиктовала ему номер телефона.
       - Спасибо. Все, Светлана, жду, - проговорил он.
       - Игорь Александрович, Игорь Александрович, - закричала она в трубку, - а я ведь адреса вашего не знаю. Вы скажите как…
       - Володя знает. Бери мою машину и вперед, все Света, - и она услышала короткие гудки...
       Через сорок минут, она уже стояла на лестничной площадке у двери квартиры директора, нажимая кнопку звонка. Дверь открылась, на пороге, приветливо улыбаясь, стояла, симпатичная кареглазая девушка.
       - Здравствуйте, - произнесли они одновременно, приветствуя друг друга.
       - Пожалуйста, проходите, - посторонившись, пригласила Светлану девушка, - папа ждет вас.
       - Спасибо, - проговорила гостья и переступила порог. – А вы, я понимаю, Наташа? – сказала она и улыбнулась.
       - Да, Наташа, а вы Светлана. Вот теперь мы с вами знакомы очно, а то все только по телефону. – ответила с улыбкой хозяйка, закрывая дверь.
       - Проходите, не стесняйтесь. Вот, пожалуйста, тапочки - Наташа достала из нижнего ящика, зеркальной стенки-вешалки
тапочки, поставила их перед гостьей.
       - Спасибо, - Светлана сбросила туфли, одела пушистые шлепанцы и шагнула в след за Наташей.
       В большой просторной комнате, в мягком золотистого цвета велюровом кресле с вытянутой ногой, ступня которой была туго забинтована, сидел Игорь Александрович. Увидев его в пижамных брюках и с широко распахнутым воротом рубашки, Света немного смутилась.
       - Здравствуйте, Игорь Александрович. Как вы себя чувствуете? – спросила участливо она.
       - Отвратно. Добрый день Светлана, - мрачно ответил тот, откладывая в сторону какой-то журнал. – В самое неподходящее время угораздило, - пробубнил он, беря из рук Светланы документы. Присаживайся.
       - Игорь Александрович, так разве для болезней бывает подходящее время? - попробовала пошутить Светлана, присаживаясь на краешек стула, и пожалела.
       Директор еще больше нахмурился, ничего не ответил. Она поняла, что настроение у шефа не из лучших и решила помолчать. Окинув взглядом комнату, Светлана и здесь, как и в прихожей, отметила строгий порядок и чистоту. Вся, как поняла она, румынская мебель была изготовлена в едином стиле. Особое ее внимание привлекла большая красивая со множеством причудливых вензелей, стенка. Стоящий за ее толстыми стеклами хрусталь, поблескивая гранями насечек в ярко освещенной солнцем комнате, казался каким-то легким, воздушным, а его серебристо-матовый оттенок придавал ему некую торжественную величавость. На широком окне, с выходом на лоджию, от самого потолка до пола висели, легкие белоснежные ажурные тюлевые занавеси, обрамленные по бокам тяжелыми бордовыми бархатными портьерами.
       Светлана, почувствовав на себе взгляд сзади, обернулась. В дверях комнаты стояла и смотрела на нее Наташа.
       - Светлана, я хочу угостить вас чаем, - мило улыбаясь, предложила она.
       - Ой, нет, Наташенька, большое спасибо, - Светлана посмотрела на Игоря Александровича. – Меня там Володя ждет, - добавила она. – Я должна…
       - Светлана, - поднял голову Талов, - тут Тамара Алексеевна прислала мне кучу бумаг. Она звонила, просила, чтобы я их посмотрел, подписал и с тобой вернул. Мне надо немного разобраться с ними. Вы пока попейте с Наташей чайку, а я тут кое-что прикину.
       - Хорошо, Игорь Александрович, - ответила Светлана. – Я пойду только Володю предупрежу.
       - Не надо, ты ж ему сказала, что вернешься на завод. Он подождет, - бросил Талов и углубился в чтение бумаг.
       Светлана вопросительно посмотрела на Наташу, та молча кивнула головой в сторону кухни, приглашая ее за собой.
       Через несколько минут они уже, мирно беседуя, сидели за столом, и пили чай.
       - Я ж только в этом году закончила институт, - рассказывала Наташа, - на той неделе займусь трудоустройством. Папа говорит, что бы я в какую-нибудь ближайшую школу сходила, предложила свои услуги. Не знаю, может через РОНО лучше?
       - Лучше, как Игорь Александрович говорит, сначала в школу сходите, что поближе, - посоветовала Светлана, - а то РОНО или зашлет в какую-нибудь даль, или в какую-нибудь отстающую школу, где никто не хочет работать, а, может, предложат и то и другое вместе.
       - Да, я, наверное, так и сделаю. Я тут уже присмотрела три школы, одна совсем новая, вот с нее в понедельник и начну. Да вы знаете, Светлана, - улыбнулась Наташа, - я еще трусиха такая, все стесняюсь чего-то, думаю, то неудобно, то нехорошо. Да и в Москве пока как-то неуютно себя чувствую. В Орле там у нас было все проще, много знакомых, друзей, есть с кем пообщаться, посоветоваться. А здесь совсем одна, поговорить не с кем, все чужие, - вздохнула Наташа.
       - Ну, это пока, месяц, два. Потом все станет на свои места, и подруги появятся и друзья.
       - Папа тоже так говорит. Я просила его, чтобы он позвонил куда-нибудь насчет моей работы. А он не хочет. Говорит, ты уже взрослая и пора тебе учиться свои проблемы решать самостоятельно. Вот если б мама была жива, - горько вздохнула Наташа, - она бы так не сказала. - Наташа подняла голову, посмотрела на Светлану и прочитала в ее глазах вопрос.
       - Мама умерла, когда мне еще шести лет не было. Я очень смутно помню ее, - удрученно рассказывала Наташа. – Вот когда смотрю на ее фотографии, тогда что-то вспоминаю, и то так, очень смутно, отдаленно.
       Наташа замолчала, Светлана тоже не знала как поддержать разговор. Некоторое время они сидели молча.
       - Светлана, - оживилась Наташа, - а хотите, я вам свою маму покажу? Она у меня очень даже симпатичная была.
       - Покажите, очень хочу посмотреть, - искренне согласилась Светлана.
       Наташа вышла и через минуту вернулась с альбомом в руках. Придвинула стул села рядом со Светланой, открыла альбом.
       - Вот это мама, папа, я и моя бабушка. Она мне неродная бабушка, сестра папиной мамы, мы с ней вместе жили. Баба Поля пять лет назад, в семьдесят первом году умерла. Мы здесь на какой-то речке. А вот здесь папа и мама на первомайской демонстрации, - поясняла Наташа. – а вот это…
       - Наташа, - позвал ее отец, - будь любезна, подойди, пожалуйста, на минутку.
       - Вы пока посмотрите, - поднялась Наташа, я сейчас, - сказала она и вышла.
       Светлана листала альбом и задерживалась только на тех фото, где был Игорь Александрович. Смотреть на другие, незнакомые лица было скучно и не интересно. Открыв очередную страницу и взглянув на фотографию девушки стоящей у огромной ели, она вздрогнула, по телу пробежал холодок. С фотографии довоенной поры на нее, улыбаясь, смотрела ее молодая мама. Такая же точно фотография была у них дома, она это хорошо знала. «Но как она оказалась здесь, почему она в этом альбоме», - ничего не соображая, лихорадочно думала Светлана. Она почувствовала, как кровь прилила к голове, стала пульсировать в висках, ей стала жарко.
       Открылась дверь, вошла Наташа.
       - Наташа, а это кто? - спросила Светлана, стараясь не выдать своего волнения.
       - А это папина девушка, увлечение юных лет, - улыбнулась Наташа, - какая-то его одноклассница, когда он еще здесь, в Москве учился. Он говорил, они дружили вроде.
       - А, что Игорь Александрович разве учился в Москве? – все больше недоумевая, спросила Светлана.
       - А он же родился и вырос в Москве, - сказала Наташа, и, увидев круглые переполненные удивлением глаза Светланы, пояснила, не вдаваясь в подробности. – У него, здесь в Москве во время войны умерла мама, и папа погиб. Родни, кроме тети Поли никого не осталось. Вот так он и уехал к ней в Орел. Она там жила.
       - Понятно, - с каким-то странным оттенком загадочности, протянула Светлана и улыбка, скользнувшая по ее лицу, была совсем не радостной, а скорее печальной.
       Наташа не срывая удивления спросила:
       - А почему вас заинтересовала эта фотография?
       Светлана уже было открыла рот, чтобы сказать, что у них дома точно такая же фотография и это ее мама в молодости, но в мгновение передумала, решив рассказать о своем открытии сначала матери. «Только она вправе решать, как поступить дальше», - подумала она.
       - Да мне просто показалось лицо этой девушки знакомым, - стараясь изобразить равнодушие, ответила она. – А, может, я просто ошиблась.
       - А-а, - протянула Наташа. – Так бывает иногда. А вот это…, - она открыла следующую страницу, что-то говорила, но Светлана уже не слышала ее. Вернее она слышала ее голос, но смысл сказанного не улавливала. Она уже думала о предстоящем разговоре с матерью и ее реакции. «Наверняка будет страшно удивлена. А может даже и не поверит мне. Скажет, что я выдумываю или что-то путаю», - думала Светлана.
       - Наташа, - чуть понизив голос и оглянувшись на дверь, попросила Светлана, - у меня к вам просьба. Можно я дня на два возьму фотографию той девушки? Я хочу показать ее маме, может она что-то вспомнит. Все-таки мне кажется какое-то знакомое лицо. Можно? Я обязательно верну, вы не волнуйтесь.
       Наташа заколебалась. С одной стороны она понимала, если об этом узнает папа, то будет очень недоволен. С другой – она была рада знакомству со Светланой. Появился человек, с которым она теперь могла пообщаться, о чем-то поговорить, посоветоваться, поделиться и ей очень не хотелось отказать ей. «Ну, она же через два дня вернет, - подумала Наташа, - и папа ничего не узнает».
       - Светлана, - заговорчески зашептала Наташа, - я тебе ее дам, только, ты, пожалуйста, не потеряй ее, и папе ничего не говорите, а то он рассердится. Ладно?
       - Наташа, о чем ты говоришь? Конечно, верну, и не волнуйся ради Бога. Завтра или послезавтра я тебе позвоню, мы встретимся с тобой, где тебе будет удобно, и я верну ее. А по поводу Игоря Александровича я сама хотела тебя попросить, что бы ты, не говорила ему. А то мне будет очень неудобно, вроде я лезу не в свои дела.
       Они сами не заметили, как перешли на «ты».
       - Хорошо, - согласилась Наташа, - сейчас я тебе ее в конвертик положу, и ты убери ее.
       Наташа вышла и, появившись через минуту, вложила фотографию в небольшой конверт, протянула Светлане.
       - Спасибо, - проговорила та и быстро убрала конверт в сумку.
       - Ой, вот, бестолковая! – воскликнула Наташа. - Что ж я про печенье-то забыла, не угостила тебя. Вчера сама пекла, - Наташа открыла дверцу буфета. – Вот, Светлан, попробуй. Если понравится, дам рецепт. Сейчас я еще чай подогрею.
       Но продолжить чаепитие им не удалось.
       - Светлана, - услышали они голос Игоря Александровича.
       Та встала и, изобразив на лице разочарование, развела руками, как бы извиняясь, вот, мол, видишь, и вышла.
       - Света, вот это передашь Тамаре Алексеевне, - Игорь Александрович протянул ей два листа. – Скажи ей, чтобы она сегодня же отправила эти письма с нарочным в министерство. А остальные ее бумаги, я верну ей попозже, они мне еще будут нужны.
       - Хорошо, Игорь Александрович, - чуть, лишь краями губ, улыбнулась она, глядя на него.
       Он недоуменно посмотрел на нее, но промолчал.
       - Я могу ехать? - спросила она.
       - Да, у меня все.
       - Пап, мы еще чай не допили, - услышала за спиной жалобный голос Наташи Светлана.
       - Так пейте, я что против, - улыбнулся Игорь Александрович.
       - Нет, нет, я поеду, - заторопилась Светлана. – Там Алина одна и я еще сегодня почту не разбирала.
       - Светлана, а печенье-то?… - разочаровано спросила Наташа.
       - Нет, Наташенька, спасибо большое. В другой раз. Я поеду. До свидания, Игорь Александрович, - улыбнулась она ему. - Выздоравливайте побыстрее, а то без вас плохо.
       - До свидания Светлана, если что звони, не стесняйся.
       - Хорошо, до свидания, - повторила она и вместе с Наташей вышла в прихожею. Надев туфли, она взглянула на Наташу и улыбнулась:
       - Ну что, до встречи? Наташ звони в любое время. Буду рада слышать тебя. Если хочешь, запиши мой домашний.
       Наташа взяла ручку, записала.
       - А, я тебе завтра, позвоню насчет вот этого, - прошептала Светлана, похлопав по сумке, и мы договоримся.
       - Да ты можешь не спешить. Не потеряй только, - скользнув взглядом по двери в гостиную, также тихо поговорила Наташа.
       - Не волнуйся, пожалуйста, я тебя не подведу.
       Наташа открыла дверь, Светлана подошла к лифту и нажала кнопку.
       

       * * *

       Изнуряющая дневная жара к концу дня спала. Но дышать легче не стало. Вечер был тихий безветренный. Хотелось хоть небольшой освежающей прохлады. Раскаленные солнечными лучами за день асфальт и здания щедро отдавали свое тепло, не позволяя остыть воздуху хотя бы на градус. Впрочем, Светлана, возвращаясь, домой и занятая своими мыслями не замечала этого. Она была всецело поглощена, предстоящим разговором с матерью. Собственно в том, что мама, когда-то тридцать с лишним лет назад подарила любимому человеку свою фотографию со словами признания, Светлана ничего особенного не видела. Светлану удивляли превратности человеческих судеб. «Наверное, они любили друг друга, - размышляла она, - иначе мама так не писала бы, и он не хранил бы так долго ее фотографию. Но почему их дороги разошлись, в чем здесь тайна. Что ей расскажет мать? А, может, я сделаю ей больно, - начинала сомневаться она. - С другой стороны, может, их разлука вызвана, какими-то особыми, не зависящими от них обстоятельствами и находке она будет рада. Она сейчас должна быть дома одна, Дениска в лагере, Кирилл еще на работе, Игорь как всегда где-то шляется», - рассуждала она, приближаясь к своему дому и начиная все больше волноваться и нервничать.
       - Ну, вот и дочка, как хорошо, - открыла дверь Наталия Константиновна. – Как дела Светочка? - спросила она, посторонившись, пропуская ее в прихожею.
       - Да ничего. На улице духотища, - ответила Светлана. - Пойду в ванне ополоснусь, мокрая вся.
       - Иди, я пока подогрею тебе покушать. Я плов приготовила, будешь? – Наталия Константиновна направилась на кухню.
       - Буду. Мам, ты одна?
       - Конечно дна. Как всегда, – вздохнула мать.
       - Мам, - крикнула уже из ванной Светлана, - ты подожди пока, не разогревай, я Кирилла подожду, вместе с ним поем.
       Постояв под холодным обжигающим душем, Светлана почувствовала себя намного легче и бодрее. Выйдя из ванной, она взяла свою сумочку и прошла в комнату Наталии Константиновны, которая продолжала возиться на кухне. Светлана достала альбом, нашла нужную фотографию, положила на стол, вытащила из сумки другую, положила рядом.
       - Мам, - крикнула она, - можно тебя на минуточку.
       - Чего ты хотела? - спросила та, появляясь в двери.
       - Посмотри, - указала Светлана рукой на фотографии,
 загадочно улыбаясь.
       - Что это? - мать подошла ближе, прищурила глаза, всматриваясь в лежащие рядом две одинаковые фотографии.
       - Не понимаю, - пожала она плечами и подняла недоуменные глаза на дочь, – что это, зачем?… - кивнула она на стол.
       - Мам, - Светлана, нервно поперхнувшись, откашлялась. - Мам, я никогда тебе не говорила фамилию нашего директора?
       - Нет. А причем тут твой директор? - Наталия Константиновна продолжала ничего не понимать, - Наташа, что все это значить, может, ты объяснишь? – сухо спросила она.
       - Конечно, мамочка, конечно объясню. Наш директор Игорь Александрович Талов. И эту фотографию, указала она на ту, что принесла с собой, я сегодня случайно обнаружила в его альбоме.
       В комнате воцарилась напряженная тишина. Светлана поняла, что до мамы не сразу дошло сказанное ею. Она видела, как мать медленно перевела свой недоуменный взгляд с ее лица на фотографии и осторожно перевернула одну из них. Светлана испугалась, увидев, как мать, белая как полотно, словно от удара пошатнулась, замерла, как-то сразу обмякла и начала медленно оседать. Светлана, озадаченная такой реакцией матери, быстро подвинула ей стул, помогла сесть.
       - Мамочка, что с тобой, - не на шутку забеспокоилась она, - мамочка, тебе плохо? Ну, скажи, что с тобой, мама?
       Наталия Константиновна сидела совершенно бледная, обхватив ладонями лицо, руки ее чуть подрагивали.
       - Нет, нет, не может быть, - еле услышала Светлана дрожащий шепот матери, - Этого не может быть, нет, нет.
       Светлана растеряно, смотрела на мать и не знала что делать. Она уже кляла себя. В комнате повисла гнетущая тишина.
       Наталия Константиновна, вдруг, задрожала всем телом, упала на стол и громко зарыдала. Светлана совсем не готовая к такой реакции матери, растерялась окончательно, смотрела на мать полными слез глазами, не зная, как быть. Потом схватилась, побежала на кухню, быстро накапала валерьянки.
       - Мамуля, - обняла она мать за плечи, - мамочка, - жалобно бормотала Светлана, - на выпей. Ну, что с тобой, ну успокойся, пожалуйста,
       Наталия Константиновна не реагировала, продолжала рыдать. Ее всю трясло.
       - Мамочка, ну что ты милая, ну успокойся, ну что с тобой, -
продолжала нервно суетиться Светлана, – выпей, пожалуйста, тебе станет легче, - уговаривала она мать. Но та, как будто не слышала ее.
       Прошло несколько минут. Постепенно ее рыдание стало меняться на тихое всхлипывание, потом она замолчала вовсе, только плечи ее продолжали чуть вздрагивать. Она подняла
заплаканное лицо и посмотрела на дочь. Светлана поднесла к ее губам валерьянку.
       - Мамуленька, выпей, пожалуйста, тебе легче станет, - тихо проговорила она.
       Мать выпила. Достала платок, стала утирать слезы. Светлана прижала ее голову к своей груди, молча гладила ее волосы. В это время раздался звонок.
       - Я сейчас, - Светлана выскочила в прихожею.
       - Кирилл, там маме плохо. Разогрей плов, поешь сам, - бросила она мужу, как только тот появился на пороге, и юркнула опять в комнату матери. Кирилл даже не успел спросить, что с тещей. Озадачено глядя на дверь ее комнаты, сбросил ботинки, надел тапочки и прислушался. Но было совсем тихо…
       Далеко заполночь Наталия Константиновна заканчивала Светлане рассказ о ее отце. Иногда подступавший к горлу комок и нахлынувшие слезы заставляли ее останавливаться. Потом, успокоившись, она продолжала свое горькое повествование. Потом опять плакала, успокаивалась, продолжала горькую повесть и опять плакала.
       Ошарашенная Светлана, глядя изумленными глазами на мать, сидела, словно во сне, не проронив за это время ни единого слова.
       - А я ведь и вправду тогда поверила, что он погиб, - задумчиво глядя перед собой, говорила Наталия Константиновна, и по ее щекам катились крупные слезы. - Сколько я, доченька, слез тогда пролила! Так переживала, так жалела его. – А он, вот как! Наверное, он еще там, на фронте узнал о моей беременности, и это его испугало. Друга подослал! Как это все низко, мерзко, - лицо матери опять сморщилось и она заплакала.
       Сердце Светланы от жалости к матери учащенно билось, готово было вырваться из груди.
       - Наверное, встретил другую женщину, - чуть успокоившись, продолжала мать, - а я перестала для него существовать. Но разве нельзя было сказать об этом честно, разве я не поняла бы… А я ведь ждала. Так верила!... Господи, чем я виновата перед тобой, Господи, за что мне все это? – продолжала она всхлипывать.
       Иногда Наталия Константиновна надолго замолкала, и они сидели в глубоких раздумьях молча.
       - Ты знаешь, доченька, мне и тогда сердце подсказывало, что он жив. Я почему-то верила в это. Хоть и никакой весточки от него не было. А, когда кончилась война, я уже потеряла всякую надежду.
       Дочь слушала мать, затаив дыхание. Ее сердце щемило и от боли к ней, и от ненависти к отцу, который в трудное
тяжелое время так подло поступил.
       - Светочка, - тихо проговорила Наталия
Константиновна после долгого молчания, - ты прости меня, родная, за то, что я так долго хранила от тебя эту тайну. Я думала, что так будет лучше для тебя. Теперь, ты вправе поступить, как считаешь нужным. Если сочтешь нужным простить его и…
       - Мама, ты что, о чем ты говоришь!? Ты, думаешь, я после его подлости, заговорю с ним как с отцом? Никогда. Для меня, его не было, нет, и не будет. Он ведь предал, мама, не только тебя, а и меня тоже. Такие вещи, мамочка, простить нельзя. Я вот только одного не понимаю, чего он берег твою фотографию, на кой она была ему нужна? Странно как-то все это, - с нескрываемым раздражением, проговорила Светлана.
       - Не знаю, деточка, может так просто, что б иногда юность свою вспомнить. Да какая теперь разница, - горько вздохнула Наталия Константиновна.
       Света посмотрела в окно:
       Мам, смотри-ка, а уже светает, - тихо проговорила она, - Скоро Кирилл с Игорем проснутся, надо идти завтрак готовить. Мам, - вдруг спросила Светлана, - скажи мне, а ты Игоря в честь него назвала?
       - Да, дочка, - ответила та, продолжая думать о чем-то своем, - я ведь тогда не знала, что все вот так выйдет. Думала он действительно погиб.
       - Мам, а ты знаешь, между прочим, у него дочь тоже Наташа. Интересно, - задумчиво протянула Светлана, - почему он ее так назвал?
       Наталия Константиновна равнодушно пожала плечами, ничего не ответив. Светлана вздохнула, посмотрела на часы.
       - Ну, что мамуль, я пойду, надо что-то поесть приготовить, а ты полежи, отдохни еще немножко.
       - Доченька, давай мы с тобой договоримся, вот о чем, - остановила ее Наталия Константиновна. - Зачем Игорю знать все это, знать, что ты его сводная сестра, как он это воспримет? Да и мне ему объяснять ничего не надо будет. Зачем, что-то менять? Лучше ведь от этого не будет. Пусть это, деточка, умрет вместе с нами. Да и Кириллу ты тоже ничего не говори.
       Светлана подошла, обняла мать, прижалась к ней.
       - Хорошо, мамочка, я тоже так считаю, - она поцеловала мать. – Ну, я побегу?
       - Иди, деточка, иди, - вздохнула Наталия Константиновна и вновь погрузилась в тяжкое раздумье.
       
       
       * * *

       Выйдя из метро, Игорь посмотрел на часы. До шести оставалось двенадцать минут. Он осмотрелся. Палатку «Мороженое», у которой они договорились встретиться, он увидел не сразу, она стояла чуть в стороне через дорогу. Народ после работы возвращался домой. На автобусных остановках, стояли огромные очереди. Подходил автобус, очередь быстро таяла, автобус набивался битком. Но не успевал он еще, и отъехать, как та опять быстро росла, и казалось, этому не будет конца.
       Игорь перешел через дорогу, подошел к палатке, хотел купить мороженое, но, подумав, что будет неприлично с ним встретить девушку, решил этого не делать. Посмотрел на часы. Рядом притормозила «Волга». Водитель не спеша, вышел из машины, подошел к палатке, заглянул в окошко, что-то сказал продавщице. Через минуту со стаканчиком мороженого он, также медленно в развалку направился к машине.
       - Добрый день, - услышал Игорь совсем рядом мягкий приятный женский голос.
       Он обернулся. Перед ним стояла, приветливо улыбаясь, симпатичная круглолицая кареглазая девушка. Ее густые каштановые волосы, рассыпавшиеся водопадом по плечам, шевелил слабый ветерок, отчего они казались какими-то непослушными и даже капризными. Играющие искорками, улыбающиеся глаза и маленькие чарующие ямочки на щеках делали ее лицо добрым и открытым, привлекательным и располагающим к себе. Игорь растеряно смотрел на нее и молчал.
       - Вы Игорь? – продолжая улыбаться, спросила девушка, поправляя упавшую на ее глаза прядь волос. – Вы мне звонили?
       - Да, да, - закивал он. - Да, я звонил. А вы Наташа?
       - А я Наташа. Здравствуйте.
       - Здравствуйте, - начиная немного приходить в себя, ответил Игорь. – Вот…, - он достал из кармана небольшой конвертик и протянул его Наташе, - вам Светлана просила передать.
       - Большое спасибо, - ответила она и убрала конверт в сумочку, успев заметить, что он заклеен. – А почему она попросила вас, а не сама?
       - Да просто я здесь недалеко работаю, одну остановку на метро, и мне по пути. А потом, - Игорь улыбнулся, - она мне сказала: - «Игорь если ты хочешь посмотреть на истинно божественное создание, на девушку неописуемой красоты, то вот тебе конверт, номер телефона и дуй, дорогой, - нашелся тут же он, даря этой милой девушке по праву принадлежащей ей комплемент. - Посудите сами, мог я отказаться?».
       - А где «оно»? – Наташа закрутила головой.
       - Что «оно»? – не понял Игорь.
       - Да божественное создание, - кокетливо улыбнулась Наташа. – Я тоже хотела бы взглянуть.
       Игорь понял, что она поддержала его шутливый тон, и был рад этому.
       - Наташа, а это очень просто сделать. Хотите, научу?
       - Хочу, - продолжала она улыбаться.
       - Откройте сумочку, достаньте зеркальце и посмотрите в него.
       - А вы шутник, - засмеялась она.
       - А я в цирке работаю, у нас там без юмора нельзя, - с серьезным лицом проговорил Игорь.
       - Нет, правда? – Наташа перестала смеяться и подняла на него удивленные глаза. – Как интересно.
       - Наташа я мог бы вам рассказать очень много интересного. Но для этого мы с вами должны, или погулять в каком-нибудь парке, или где-то на лоне природы на берегу Москва реки, например, или, наконец, просто зайти и посидеть в каком-нибудь кафе. Как вы на это смотрите?
       Она посмотрела в его умоляющие глаза и засмеялась.
       - Я что-то неприличное сказал? – недоуменно с некоторой обидой произнес он.
       - Нет, нет ну что вы, Игорь, все в рамках дозволенного, - смутилась Наташа. – Я просто так, вспомнила смешное, - соврала она.
       Он смотрел на нее, и она все больше и больше нравилась ему.
       - Наташа, если у вас есть время, давайте хоть просто так немного погуляем, - предложил он опять.
       Она выдержала паузу, как бы раздумывая.
       - Игорь, только немного. Хорошо? - согласилась она.
       - Жаль что немного, - огорчился он, - Но ведь эта первая, я надеюсь, но не последняя наша встреча? Правда, Наташа? – глаза их встретились. Наташа, опять чуть смутившись, молча и неопределенно пожала плечами.
       – Вон там недалеко, - кивнула она в сторону, - есть очень тихий уютный скверик, пойдемте там посидим. Хорошо?
       - Хорошо, - согласился Игорь, - Наташа вы, какое любите мороженое?
       - Эскимо.
       Игорь шагнул в сторону палатки.
       Они медленно пошли по улице, свернули в какой-то переулок, прошли его до конца и уже через пятнадцать минут сидели на лавочке в тенистой прохладе небольшого сквера.
       - Игорь, а вы, правда, в цирке работаете? – спросила Наташа.
       - Да, нет, конечно, - улыбнулся он, - я пошутил. В детстве, правда, я мечтал быть дрессировщиком тигров или львов. Но, когда я смотрел на их клыкастые рожи, в меня вселялся такой страх, который отбивал всякую охоту, даже подумать о том, что я с этими людоедами могу оказаться в одной клетке. - Игорь засмеялся. - Я почему-то думал, что эти твари обязательно меня сожрут.
       - Я когда была еще маленькой, мы с папой были в цирке, и я видела там тигров. Было очень интересно, но я сидела и дрожала, боялась, а вдруг, они разозлятся, сломают эту сетку и набросятся на нас. Игорь, - Наташа посмотрела на него, - а где вы работаете?
       - А здесь, действительно недалеко, на заводе, технологом. Одновременно учусь в МАИ, в следующем году защита диплома. Наташа, - вдруг оживился Игорь, - а у меня идея.
       - Какая? Вы хотите пригласить меня в цирк? – кокетливо склонив голову набок, улыбнулась она.
       - Нет. Я хочу пригласить вас покататься на яхте. Только не в эти выходные, у нас в эту субботу и воскресенье соревнования. А через неделю мы можем прекрасно провести весь день на воде. Места там у нас красивейшие. Как, Наташа, вы не против? Удовольствие получите огромное. Вы никогда на яхте не ходили?
       - Нет никогда. А вы, Игорь, что парусным спортом занимаетесь, или опять шутите? – спросила она и улыбнулась.
       - Нет, я не шучу, на полном серьезе, - глаза его горели. – Я уже давно, с детских лет занимаюсь парусом, имею права рулевого первого класса, недавно получил мастера спорта. Нет, правда, я не шучу, - повторил он, увидев ее удивленный взгляд.
       - Не знаю, - задумчиво проговорила она. – А это далеко?
       - Нет, несколько остановок на электричке с Савеловского вокзала. Можно на автобусе, но это дольше. Наша база на Клязьминском водохранилище. Наташа, даю полную гарантию, вам очень понравится…
       Они еще долго сидели, увлеченно рассказывая, друг другу о себе, веселые и грустные, далекие и близкие истории и случаи из своего прошлого и настоящего. Они то весело смеялись, то с задумчивыми лицами молча сидели размышляя каждый о своем. И не надо было прикладывать много усилий, чтобы понять, что их влечение друг к другу было взаимным.


       
       * * *

       Вся следующая неделя для Светланы была сплошным кошмаром. Внутри, то все клокотало и кипело, то, вдруг, наступала безраздельно властвующая в ее душе пустота, полнейшая меланхолия и уныние. Угнетенное состояние порождало все большую озабоченность и тревогу.
       В понедельник, придя на работу, прямо с утра, не заходя на свое рабочее место, она прошла в отдел кадров и положила на стол начальника заявление с просьбой об увольнении по собственному желанию. Борис Семенович – начальник отдела кадров поднял на нее недоуменные глаза. На вопрос чем вызвано такое ее решение, Светлана ответила, что ей предложили более
высокооплачиваемую работу. Начальник отдела кадров ответил, что без директора этот вопрос решить не может. Вернул ей заявление и попросил дождаться выхода Игоря Александровича на работу после болезни. Светлана поняла, что упрашивать его бесполезно, повернулась и ушла.
       Каждый день недели казался ей каторгой, к работе была полная апатия, все валилось из рук, что-либо делать не было никакого желания. Она даже почту не разбирала три дня, а на четвертый попросила сделать это Алину. Та не могла не заметить перемены, произошедшие в Светлане, но спросить, что происходит с ней, стеснялась. Девушка все чаще бросала на нее недоумевающие взгляды, но мочала. Так прошла неделя.
       В понедельник Светлана пришла на работу как всегда без десяти минут девять.
       - Здравствуй Алина. Талов не звонил? - спросила она прямо от порога.
       - Здравствуй Свет. Он у себя. Только сейчас звонил, спрашивал тебя. Сказал, как придешь, что б ты зашла к нему.
       Светлану охватила нервная дрожь.
       - А чего это он с утра у себя, а не в цехах? - переобувая туфли, удивленно спросила она.
       - Не знаю, - настороженно поглядывая на Светлану, ответила девушка. - Он прихрамывает, наверное, поэтому.
       Светлана промолчала. Вытащила из стола круглое зеркальце, постаквила на столе, стала поправлять прическу. Раздался телефонный звонок.
       - Слушаю вас, - сухо проговорила она.
       - Добрый день, Светлана.
       Звонила главный бухгалтер.
       - Здравствуйте, Алла Алексеевна.
       - Игорь Александрович вышел на работу?
       - Да, вышел.
       - Он у себя?
       - Да, у себя. Но он занят, просил пока ни с кем не соединять и никого не пускать.
       - Хорошо, я позвоню попозже, - разочаровано проговорила Алла Алексеевна и положила трубку.
       - Чего это ты? – подняла на Светлану удивленные глаза Алина. – Он же нас не предупреждал…
       - Так надо. Я иду к нему, а ты никого не пускай. Поняла? - Светлана встала, вытащила из стола заявление и направилась к двери в кабинет Талова. Она старалась взять себя в реки, молила Бога помочь ей не выдать своего волнения и не сказать чего-то лишнего. Сердце судорожно колотилось.
       - Здравствуйте, Игорь Александрович. Можно? - спросила она, как ей показалось, вполне спокойно.
       - Здравствуй, Светлана, - Талов поднял голову от бумаг и внимательно посмотрел на нее.
       - Вот, подпишите, пожалуйста, - она, подошла и положила перед ним заявление.
       Талов некоторое время пристально молча смотрел на нее, потом перевел взгляд на положенную, ею бумагу.
       - Садись, - кивнул он на стул. – А я думал, Борис Семенович, что-то напутал. Он меня уже обрадовал.
       Она подняла голову, посмотрела ему в глаза и увидела в них недоумение, разочарование и где-то далеко скрытую обиду.
Сердце Светланы предательски заныло, она отвела глаза.
       - Игорь Александрович, - тихо проговорила Светлана, - подпишите мне заявление с сегодняшнего числа. Мне предложили новую работу и меня уже ждут в другом месте, - соврала она.
       Он продолжал молча смотреть на нее, А она, испугавшись, что вот-вот может сорваться, лихорадочно искала в себе силы выстоять, не наговорить дерзостей и не сделать непростительной ошибки. И ей это удалось.
       - Там мне предлагают зарплату в два раза больше, - нарушила она затянувшуюся паузу в их разговоре.
       - Та-к, - протянул он, - в два раза больше, - тон его внешне оставался прежним спокойным, но, уже хорошо зная его, она почувствовала в его голосе некоторую раздраженность. – И если не секрет, какую же должность тебе предлагают?
       - Ту же, что и здесь, - ляпнула она и тут же пожалела, сообразив, что едва ли секретари могут где-то получать зарплату в два раза больше.
       - Понятно, - недовольно произнес он, продолжая пристально смотреть на нее, ища в ее глазах истину.
       - Что вам понятно, Игорь Александрович?
       - Понятно то, что правду ты говорить мне не желаешь, - сухо проговорил он. - Но это дело твое, я не в обиде. Я просто думал, что у нас с тобой установилось полное доверие и взаимопонимание. Ну что ж значит, ошибся, - удрученно произнес он.
       Светлана не ответила, опять повисла тягостная пауза.
       - Света, ты прекрасно понимаешь, что я не имею права удерживать тебя. Если ты настаиваешь, я сейчас подпишу твое заявление.
       - Да, я прошу вас сделать это сейчас.
       Он смотрел на нее и думал: - «Что-то произошло у нее серьезное. Наверное, дома. Здесь то вроде все нормально. Я, по крайней мере, не давал ни малейшего повода к принятию ею такого решения».
       - Света, - спросил он как можно мягче, - скажи, причина какая-то личная или может во мне? Может быть я, не ведая, каким-то образом дал тебе повод к принятию такого решения?
       Его доброжелательный тон вызвал в ней совершенно обратную реакцию. Светлана набрала полную грудь воздуха и решительно, с подчеркнутым игнорированием его готовности принять участие в ее проблемах, на одном дыхании выпалила:
       - Без причины, Игорь Александрович, не умирают. Но я вам ее не скажу, она для вас не имеет никакого значения. Я прошу вас, подпишите мне заявление, и давайте оставим этот разговор.
       Талов в недоумении и разочаровании скривил физиономию и на мгновение застыл.
       - Ну что ж, вольному воля, - наконец, решительно произнес он, взял ручку, размашисто написав на заявлении «Согласен» и протянул его Светлане.
       - Спасибо, - сухо сказала та, - встала и направилась к двери.
       - Света, - остановил он ее, - я почему-то думаю, – ты сейчас в поспешке, под давлением какого-то эмоционального порыва делаешь ошибку.
       - Все мы, Игорь Александрович, в жизни делаем не мало ошибок, - повернулась она к нему. - Но очень печально, когда наши ошибки становятся бедой не для нас, а горем и болью для других. За свои ошибки человек должен отвечать сам, и только он, - закончила она и, не дожидаясь его ответа, вышла.
       Как только захлопнулась за ней дверь, Светлана вдруг почувствовала огромное облегчение, даже тело, показалось ей, стало более легким и свободным, и она улыбнулась. Но уже через мгновение сердце ее почему-то сжалось и тоскливо заныло. Она почувствовала себя жалкой и униженной. Ее душа ощутила вокруг холодную гнетущую пустоту и одиночество, тревогу и безысходность, отчужденность и затаенную обиду. Глаза ее заблестели, слезы потоком поползли по щекам, она швырнула заявление на стол и выскочила из приемной.