Для Акорса настали тяжёлые времена. Возможно, другой правитель на его месте огорчился бы чрезвычайно. А вот владыка Н’дэра находил это забавным.
Однажды у него уже случилось подобное приключение. Было интересно вспомнить, хотя именно в ту пору он в первый и, как он надеялся, в последний раз, испытал настоящее горе.
- Если со мной что – нибудь случится, не оставайся на континенте, беги на Синий Берег, - говорил его друг.
После его гибели Акорс действительно бежал. Нельзя было оставаться рядом с Хранителями. Следовало продолжить обучение магии и всяким человеческим правилам. В ту пору он ощущал себя беспомощным и беззащитным в своём новом обличье. И он потерял единственную душу, которой не был безразличен, того, кто искренне заботился о нём.
Акорс понял это лишь сейчас (демоны пустыни подолгу обдумывают важные мысли): он никогда не верил в то, что его может кто – то пожалеть, привязаться к нему, полюбить. Потому – то он так легко сдался, позволил подчинить себя Сердцу Реки, его коварной сущности. Он ведь не какой – нибудь Эжен Лаэнса, который до бесконечности уверен в том, что нужен всем и без него никуда. В каждой бочке затычка.
Но ведь это было! Не только его дорогой друг был нужен Акорсу, но и наоборот. Его любила Тэин. К нему привязался Коэл: вон как защищал его. Ему был верен молодой Стани: вместо того, чтоб заручиться могущественной поддержкой какой – то Третьей Силы, законный наследник Н’дэра пытался предупредить его. Акорс же был глух, слеп и неблагодарен. Достиг огромных высот, но был убеждён в своём несовершенстве и ненужности.
И вот наказание: его Тхаа бежала с Виктором, выбрала не ту семью, выбрала Иллен, зная, что он обречён.
И не ведая того, что Акорс не опасен больше её семье и её Иллену. Как можно погубить мир, в котором есть Тхаа?!
Только бы Сердце Реки больше не потребовало от него ничего! Он не Эжен Лаэнса, он не сможет противостоять его неодолимой силе.
Акорс молился об этом всем известным Богам. Пусть Камень будет уничтожен. Что бы ни случилось тогда с ним самим – всё благо. Таким, как раньше, Акорс уже не будет.
И вот он бродил по Гаро, столице Н’дэра, соображая, как обойти по кругу свой замок и разбудить весь мило отдыхающий там народ. К нему уже начали приставать с претензиями и с вопросами о том, где их мужья, жёны, дети, родители… Кое – кто нагло заходил в ворота. Ну и что? Просто увеличивалось количество спящих во дворе.
Акорс старался как можно реже бывать в собственном замке, чтобы не заснуть. Он велел приготовить себе комнату в городском доме Стани. Строго говоря, даже повелитель страны не мог явиться в дом старинного рода без приглашения или договорённости. Акорс решил, что его случай подпадает под статью «крайняя нужда», тем более, Тали никогда не будет против. А Таля, его сестра, сосланная братом в Гаро не в добрый час, оказалась в его замке. Вот и спала теперь там, сидя на лавочке в саду в обществе какой – то подруги. Вдруг простудится? Тали тогда точно не простит. Акорс подумал и перенёс девушку в замок.
В доме, как и во всём городе, царило чёрте что. Половина народа валялась на дворе Акорса, вторая была в панике и смятении. Владыка Н’дэра кожей ощущал, что людям как – то не до него, тем более из степей приходили неприятные вести о взятии Эженом и Внедрилием Мирославля. Говорили о грандиозных потерях, реках крови и ужасной расправе над захваченными в плен солдатами Н’дэра. Акорс дивился глупости людей: ничего толком не известно, а они самозабвенно чешут языки и с надеждой на него поглядывают. Мол, не пора ли тебе, великий владыка почти всего мира, вступить в игру и показать на что способны ты и твоя армия?
Нет и нет. Этого больше не будет. Пока Сердце Реки молчит, Акорс поступает так, как велит ему собственное сердце.
Изменив облик, колдун мерил шагами свой город, но понимал, что круг здесь не замкнуть. Можно было бы выйти за ворота и обойти столицу всю сразу, да поди попробуй. Обитатели Н’дэра нарыли карьеров, нагородили стен, настроили каких – то строений, длинных и низких… В общем, дело гиблое и невозможное. Акорс решил бросить это, можно ведь жить где угодно.
Он объяснил слугам дома Стани и тем, кто толпился вокруг, что вот мол, привезут ему Виктора Лаэнса – он и расколдует их драгоценных близких. Люди не верили. Их вид напоминал ему Тали, потерявшего сына, и Акорс отводил взгляд.
И снова хватался за карты и шёл в город, чтобы убедиться: круг не замкнуть.
В этих походах для него была особая прелесть, нечто увлекательное, трогательное напоминание о времени, которое можно было бы назвать юностью.
Акорс заглядывал через заборы и наблюдал за жизнью дворов и их обитателей.
Когда – то давно предок братьев Лаэнса создал искусственное, придуманное им самим Равновесие. Он вызвал Акорса из жаркого сухого покоя, из бесконечного ощущения полёта, наделил человеческим обликом. Но того, что делает человека человеком или, скажем, эльфа эльфом или, пусть, щенка собакой, ему не узнать никогда.
Детства. Ласки. Материнской любви.
Наблюдая сейчас, как мать целует своё дитя, он думал: что испытывает при этом уменьшенная копия матери или отца? Спотыкаясь о подростков, что вечно носятся по улицам, недоумевал: чего они бегают? Хотел понять – и не мог. Встречая влюблённую парочку, вспоминал глупые легенды о том, как люди теряют головы от страсти. Зачем? Чего они ждут от любви? Вечерами кое – где горожане собирались вместе, чтобы попеть, поплясать и напиться мерзкого пойла, от которого шумит в голове. Акорс и сам порой устраивал пиры: а что делать, такая работа. Но почему подобное времяпровождение так необходимо обитателям всех миров?
Для чего Акорсу это понимание?
Просто невозможно глубоко, так, что и ему не видно, таилось желание быть человеком. Настоящим человеком, простым смертным, чья жизнь так разнообразна.
То нищета, то богатство. То болезнь, то здоровье. То горе, то радость. То ссора, то примирение. Преодоление и покой. И награда за всё – законная гордость собою, своими достижениями, своими друзьями и семьёй.
А Акорс считал, что хочет стать тем, кем был, вернуться в прошлое. Считал искренне, но понял, что ошибался, лишь сейчас. Запоздалое, но интересное открытие.
На радостях ему совершенно добровольно захотелось устроить праздник на весь город. Но ясно же, что сейчас не время. И ясно ещё одно.
Понимание своей души пришло слишком поздно, до этого оно было придавлено могучей волей Сердца Реки.
И было то, что было. Изменить или исправить уже ничего нельзя.
Или можно?
Кто скажет, позволено ли Акорсу сделать выбор?
Скажет тот, кому дано это право.
* * *
- Как ты живёшь в своём мире, Хранитель? – спросил Тогу после того, как Янек, не снижая ходу, силой волшебства, расчистил путь очередному ручейку. Ветки и камни так и полетели в сторону. Одна из палок упала на куст и мальчишка взглядом убрал её с нежных листочков.
- А что такого? Живу и живу.
- Говорят, Земля – ужасно грязное место. Люди производят немыслимое количество всего, а потом всё, что не съели, не использовали или сломали бросают просто так или сваливают в большие кучи. Всё это валяется, воняет и портит вид. Кругом каменные города и машины, а животным негде жить. От горя они вымирают. Вода и воздух грязные до отвращения. Ладно ты, но твои родители…
- Ой, откуда у тебя такие сведения, Тогу?
- Не совсем же я дикий. Вы что – нибудь делаете, чтобы на этой несчастной Земле стало лучше?
- Делаем, делаем, - вместо Янека ответил Куг – Ги. – Только мы всего лишь гости. Много ли позволено гостям?
Мальчик и девочка переглянулись. Им всё – таки странно было слышать, как пушистая зверушка называет Эжена и Виктора «мои братья».
Яночка поотстала и прислонилась к приятелю.
- Не могут же они вправду быть близнецами? – шёпотом спросила она.
- Конечно, нет.
- Ты лучше меня спроси, - посоветовал маленький домовой. От стыда Яна чуть не грохнулась под ноги Машке. – Просто мы с Эженом очень дружим, всегда ходили вместе, вот нас и стали называть двойняшками. В шутку. А Виктор… Он любил нас одинаково. Всегда звал меня братиком.
Тогу спросил:
- Говорят, ты старше Эжена.
Куг–Ги преисполнился гордости. Он даже весь распушился, как задиристый воробей по весне.
- Это точно. Я старше. На полчаса.
Минут через десять Яна подумала, что она в жизни так не смеялась. Вытирая лицо грязноватыми ладошками и икая от смеха, Янек простонал:
- Если бы я этого не знал, то сказал бы, что ты как раз младше. На целый час.
Куг-Ги улыбнулся и привалился к Тогу, делая вид, что жутко хочет спать. Яночка понимала его. Если бы (не дай Бог!) она оказалась на месте домового, то искала утешения как раз у бывшего Акорсова слуги. Было в нём что – то успокаивающее. Девочка чувствовала, что их Куг–Ги очень грустно, видела, что он боится оставаться один, что ему трудно в таком состоянии поддерживать весёлую беседу. Однако он держался ради них и ради Эжена, и в его глазах всё чаще вспыхивали прежнее озорство, любопытство и восторг. И странная кошачья настороженность.
Компания ехала быстро, даже быстрее, чем рассчитывали. Дети
старались сильно не ныть и не задерживать продвижение. Понимали, что Тогу и Куг–Ги и так делают всё, чтобы они не очень уставали, не голодали, не заработали гастрит от сухомятки. И опять же: умывались, мыли руки, чистили зубы, красиво укладывали на голове тридцать три косички… Естественно, последнее касалось только Яны.
Завтра вечером они будут в последнем городе Лесного Края на их пути. Отдохнут и ночью тайно перейдут границу. Тогу не уставал пугать Янека рассказами о хитроумных пограничных магических ловушках Н’дэра.
Сейчас мальчик нетерпеливо приподнимался в седле: вот – вот должен был открыться красивейший пейзаж провинции Крэис. Долина Зелёное Платье и озеро Пуговка. Яна всё спрашивала:
- Почему они так называются?
А он твердил одно:
- Увидишь.
Но Яна не унималась. Ей непременно хотелось знать, где те, обещанные Куг–Ги архитектура, роспись – и что там ещё? – которые роднят эту задрипанную безлюдную провинцию с Синим Берегом и Нетумом. Пока девочка видела лишь первобытные постройки. Она возмущалась и бросала на домового неодобрительные взгляды. Вот ведь заснул так некстати!
Тогу, напротив, смотрел на Куг–Ги умильно и даже шепнул:
- Мой младший братик.
- Но – но! – вдруг сказал тот, не открывая глаз. – Не младший, а старший. Ты вот считаешь, что тебе жениться рано, а у меня в
Москве невеста. Опять ржёте? Ладно. Вот закончится всё – приглашу вас на свадьбу. Будущим летом. Хотя свадьба – всего лишь формальность.
Ох – ох – ох! От кого – то Яна уже слышала эти слова.
- Её зовут Дини, - мечтательно закончил Куг–Ги. Янек переспросил:
- Дина?
- Дини Арода. Хранительница Жилищ и Хозяйка Садов. Раньше мои предки часто женились на женщинах этой семьи. Но шестьсот лет назад нам было отказано в такой чести. Каждый хочет добра своему ребёнку. Ни один род не пожелает связать себя с Лишёнными Имени.
- Но… а…? – озадачился Янек.
- На сиротках женились, - пояснил Тогу. Так оно и было.
- Да, - подтвердил Куг – Ги. – Вот и Динины родители сначала меня любили. А когда мы заговорили о свадьбе… - Он махнул рукой и всем видом показал, что этот конфликт у него уже в печёнках.
Домовой поглядывал на Яну, но Яна не реагировала вообще. Вернее, не больше Янека. За это Куг–Ги обозвал её партизанкой и дурындой. Племянница оскорбилась. Она не поняла, чего от неё хотят. Тогу спросил мохнатого друга:
- Ну и зачем тебе это? Пусть девочка живёт спокойно.
- Предупреждение дорогого стоит, - возразил Куг–Ги. – И потом, как она может жить спокойно, если по уши в этом деле? Если она моя племянница? Если её судьба связана с моей узелком на оранжевой ленточке? И какой смысл закрывать глаза на то, что очевидно? – это он сказал уже Янеку. – Мы же все свои.
Мальчишка не совсем понял, о чём тут речь, зато до Яночки дошло. Она благодарно улыбнулась Куг–Ги. Всё встало на свои места, а за высокий неприступный забор отправилась ещё одна мысль, ещё одно воспоминание. Там, за забором, Яночка немного задержалась. Перед её глазами стояла картинка. Отвратительные длинные щупальца тянутся к резиновой лодочке в тоннеле подземного города. Они сбивают с ног, опутывают всё тело, не дают дышать. Дини пытается защитить её, но толку мало. Тогда девушка в отчаянии выкрикивает то, что казалось Яне заклинанием, а оказалось именем: Куг–Ги. И тогда всё стало хорошо. Как всегда, когда рядом этот чудак, едва достающий Яне до плеча, но способный сотворить Влажную Стену, спасти умирающего, примирить врагов.
Безрассудно бросающийся навстречу всему, что предлагает жизнь: любви, дружбе, опасности. Принимающий всё и не сумевший противостоять клевете.
Куг–Ги и Тогу внимательно смотрели на неё. Яна отвернулась, пряча торжествующую улыбку.
- Девчонка делает успехи, - сказал домовой. – Она умеет то, чему её никто не учил. Ей никто не рассказывал, как прятать мысли.
Ага, не учил, как же! Если всякие Янеки вечно норовят пошуровать в твоих мыслях, приходится тренироваться их скрывать. Экстремальные условия.
Мальчишку, однако, занимало другое. Он хотел услышать продолжение рассказа о легендарной семье Арода. Говорят, их никого не осталось на Иллене.
- Да, - ответил Куг–Ги на его мысли, которые Янек-то прятать как раз не умел. – Однажды им удалось бежать на Землю. Это не так сложно. Обряд элементарный и под силу любому, кто знает и имеет одну специальную вещь. Вот они и узнали. Только толку – то? От воли Хранителей не спрятаться нигде. Этот род всегда давал миру сильных волшебников. Ну и в результате, их сейчас, как и нас, пятеро. Дини, её родители, бабушка с дедушкой. Вот и всё.
- Дини – это имя дочки компаньонов папы, - сказал Янек. – Это они? На Земле у них другая фамилия?
- Да.
- Послушай, Куг–Ги, - спросил Тогу, - ведь если у вас родятся дети, они обязательно будут волшебниками. Конечно, Закон отменён, но… Ты не боишься?
Маленький домовой изменился в лице и так взглянул на лейтенанта, что стало ясно: боится просто до потери сознания.
Он сменил тему.
- Знаете, - сказал Куг–Ги, - а Динин дедушка какое – то время жил на крейсере «Аврора».
- Какой кошмар! – вскричали дети.
- Вот – вот. Его политические убеждения были иными и он эмигрировал, а потом, уже с Дининой бабушкой, вернулся. Героические личности! Ну, знаете ли: Дорога жизни, Северный Морской путь… Я с ними дружу… Дружил.
- Сколько же им лет? – ужаснулась Яна.
- Да всего лишь по сто шестьдесят три.
Бедная Яночка подавилась непонятно чем. Ребята тихо над ней ухохатывались.
- Необразованная ты личность, - сказал ей Тогу, - ничего – то не знаешь. Хранители Жилищ живут очень долго.
Янек крикнул:
- Куг–Ги, а вот, кстати, об образовании…
- О! Оно у меня высшее. И даже не одно.
- Да?
- Да.
- Что ли военно – морское какое – нибудь?
- Что ли дурачок совсем? Я художник. Искусствовед. Ну и так, всего понемногу. Ещё бизнес у меня свой.
- Подходящие специальности для мореплавателя.
- А кто мореплаватель?
- Да ты же.
Куг–Ги презрительно фыркнул.
- Стану я учиться тому, что и так в крови!
- А четыре загубленных плавсредства?
- А я их, что ли, загубил? Кто вас привёл в бухту Крэис?
- Кто треснул меня веслом?
- Так ведь не больно же и для дела.
- Ты не извинился.
- Да неужели?
- Я не слышал.
- Не ссорьтесь, дети, - улыбаясь, сказала Яна любимую фразу незабвенного Луки.
Большая дорога уходила вправо, а вниз, в долину, вела тропка. Девочка смотрела на вид, что открывался перед ними, а Янек глядел в её глаза и не мог оторваться. Такие яркие, такие счастливые!
Они свернули на белую дорожку, ведущую вниз. В долине, заросшей цветами, словно… да, словно пуговка на пёстром платье синело озерцо. Над ним торчал маленький холм, весь утыканный древними камнями.
- Ой, может это Забытая Скала? – обрадовалась Яночка.
- Нет, это всего лишь Пимпочка, - хором ответили ей ребята.