Поглотитель

Суженые зрачки, хриплое дыхание, желание подняться с кресла и бежать. Так, будто от этого зависит моя жизнь. Бежать в ночь, потому что она лучше, чем есть здесь… но я знаю, что если поднимусь с кресла, то всё перестанет. Перестанет быть… о боже, как далеко тетрадь, ну почему я не положил её рядом…
***
Этот мой рассказ хвалили все друзья, говорили, что на меня в ту ночь, видимо, снизошла прекрасная муза, и кокетливо спрашивали, кого я избрал на эту непростую должность. Я только отмахивался от них, они прекрасно знали, что я не мог пока ни с кем встречаться. Разрыв с Джейн слишком сильно ударил по мне, и не хотелось, пока, начинать что-то новое. Как говорится, «старые раны давали о себе знать в дождливые дни».
Я писал, скорее, чтобы просто забыться. Этот рассказ был совершенно не похож на остальные – я никогда не писал ужастиков, предпочитая что-то типа слезливых мелодрам. Они нравились моим подругам, да и на работе с их помощью я, наконец-то, вошел в коллектив. Впрочем, от депрессии это меня не избавило, но какая разница, всё проходит, со временем.
– Может, ты пошлешь его в какое-нибудь издательство? Ей богу, Марк, когда я его читал, я чуть не обосрался – ты можешь обогнать даже Кинга!
Я только посмеялся. Что толку отсылать один рассказ, к которому не прилагается хотя бы десяток более или менее хороших, желательно в том же стиле.
В моём рассказе, небрежно записанном в старой, потрепанной тетрадке (только потом я переносил их в электронный вариант), я, ради смеха, описал мужчину, похожего на меня внешне, с теми же привычками и даже той же профессией. Он выходил в то же время, что и я, курил те же сигареты, провожал взглядами тех же девушек. Только у него под креслом жил «поглотитель», некий бугимен из детских сказок. Надо сказать, я немало позабавился, когда придумывал ему внешность. Он был похож на маленького кальмара, правда, состоящего из тьмы. Долгое время он рос, а потом начал воровать вещи хозяина, поглощать их, набирая силу. Он не мог вылезти, только когда хозяин, расправив газету, садился в кресло. Тогда то, прогнувшись под ста тремя килограммами мужчины, придавливало бедного поглотителя к полу, и тот не мог вырваться. В рассказе, мужчина приказал поглотителю убраться в свой мир, и он покорно уходил, оставив своего хозяина жить спокойно.
Телефонный звонок прорезал относительную тишину воскресного утра. Я поморщился и поднял трубку.
– Марк, ты, наверное, на меня разозлишься, но я отправила твой рассказ в издательство, – это была Клара. Сестра всегда нагло вмешивалась в мою жизнь, но всегда её вмешательства приводили к чему-то хорошему, поэтому я не стал спорить. Отправила, так отправила, ещё не факт, что его примут.
Я скосил глаза на будильник – два часа дня. Пора идти на работу. Я со вздохом снял с вешалки костюм. Брюки мне жали, но при моем весе мне жало всё, что я не надевал. Я давно перестал обращать внимание на то, как выгляжу со стороны – не при моём весе выбирать себе одежду так, чтобы выглядеть в ней хотя бы нормально.
Повозившись с никак не застегивающимся пиджаком, я, наконец, обулся и вышел. Машина давно стала мне тесной – мы покупали её, когда во мне не было и семидесяти, и нам хотелось чего-то компактного и уютного – но после развода с женой, я не мог позволить приобрести себе новую. Чертово лето, слишком жарко для такого плотного человека как я…
На работе меня встретили вопросительными взглядами, надеялись, что я принес очередную слезливую историю о красивой любви. Я с сожалением развел руками – сегодня не писалось. Канцелярские наседки тут же потеряли ко мне всякий интерес и уткнулись носами в свои компьютеры. Я добродушно фыркнул, усаживаясь за свой – я хотел закончить недельную программу за сегодня, чтобы завтра и после завтра спокойно «усиленно делать вид, что работаю».
На обед я как всегда поднялся раньше всех – желудок уже давал о себе знать, настоятельно требуя, чтобы его покормили, что я с удовольствием и сделал, щедро заполняя его вкусными гамбургерами и восхитительно холодной кокой.
Дальше – снова работа. Я дизайнер и расставлять вещи по местам моя непосредственная задача. Впрочем, я подпольный мастер. На встречи с клиентами ходит мой молодой ассистент, он делает снимки квартиры, набрасывает её чертёж и с этим приходит ко мне. Далее, я уже изменяю вид серых комнат на что-то более интересное. Я люблю свою работу, настолько, что на ремонт в собственном доме у меня не хватает ни сил, ни фантазии. Единственное, что я, наверное, люблю в своей жизни, это мой кот Кро. И, кстати, он был единственным, что я не вставил в тот рассказ из своей жизни.
Когда я вернулся, пушистый черный ленивец радостно встретил меня у порога, тут же, впрочем, потребовав покормить его.
– Меня б кто покормил, – пожаловался я ему, положив животному корм и моя руки, нечаянно испачкав их в желе. Не глядя, я протянул руку к кухонному полотенцу, но нащупал только пустоту. Посмотрев вниз, я обнаружил, что оно упало, как-то соскользнув с гвоздя. Пожав плечами, я с трудом наклонился и, придерживаясь за стену, выпрямился. Да, отвык я от таких упражнений.
Позвонила сестра, попросила записать меня номер издательства. Я поискал ручку, но она, видимо, куда-то закатилось, поэтому пришлось пользоваться карандашом. Писал он плохо, но что-то мне нацарапать удалось. Поблагодарив сестру, я опустился в кресло с чашкой кофе и газетой. Предстоял приятный вечер в одиночестве. Даже кот, решив, что я ему не особо и нужен, решил остаться на кухне.
На следующий день пришел серьёзный заказ, и я, приходя домой, только кормил кота и падал спать, чтобы, не ощущая облегчения, проснуться утром и идти на работу.
Когда я проснулся в воскресенье, ближе к обеду, я обнаружил, что обстановка в комнате неуловимо изменилась. Изумленный, я понял, что меня ограбили. Паника, нахлынувшая в первый момент, прошла, когда я понял, что пропали совсем не ценные вещи. Будто воришка был неумелым и хватал всё, что попадется под руку. Пропали старые настенные часы, коврик в коридоре, моя чашка, из которой я обычно пью кофе в гостиной и мои тапочки.
– Глупость, какая, – пробормотал я, осмотрев всё и убедившись, что ни золота, ни денег не взяли. Но глупость не глупость, а у меня пропали вещи. Я сходил к шерифу и подробно изложил мою проблему, не сумев скрыть своего удивления на счет странного поведения преступника.
– Так бывает, мистер Кайр. Видимо, он воровал в первый раз, поэтому был в растерянности. Когда люди волнуются, они совершают глупые поступки, – успокаивающе улыбнулся мне констебль и убедил, что они обязательно найдут преступника.
На дорогах были удивительные для такого времени пробки, так что домой я вернулся только вечером. Включив свет в гостиной, я испытал сильнейшее желание вернуться обратно в участок. Пропала настольная лампа.
«А вдруг, он ещё здесь?»– в ужасе подумал я, вооружившись кухонным ножом, осматривая квартиру. Дома никого не было. Облегченно вздохнув, я положил нож на стол, в гостиной и достал из ящика свою тетрадь. Решив, что уже слишком поздно для звонка в участок, я собирался расслабиться с очередной выдуманной романтической историей. Иногда они выходили у меня настолько сопливыми, что я сам начинал сомневаться в своей ориентации – не может же серьёзный мужчина писать настолько женские вещи.
Положив тетрадь на край стола, я зачем-то обернулся и вдруг увидел, как из-под кресла протянулось черное щупальце и обвилось вокруг ножа. Нож чуть дрогнул … и растворился в воздухе. Кресло чуть приподнялось, казалось, что то, то сейчас под ним, вырвется на свободу. Всё произошло слишком быстро, чтобы я успел обдумать свои действия. Я быстро пересёк комнату и упал на кресло. «Что-то» под ним недовольно завозилось, но мягкое, вельветовое кресло медленно опустилось.
Я не думал о том, что произошло. Я думал о том Как это произошло и что теперь делать. Сказать по правде ответа ни на один из этих вопросов у меня не было.
Телефон.
«Конечно, телефон. Он же лежал на столе…» Я протянул руку и взял трубку радио-телефона. Номер сестры. Зелёная кнопочка вызова… гудка нет.
На автомате я повернул голову посмотреть, не выдернул ли кот опять телефон из розетки и обнаружил, что коробочка просто… пропала.
Вздохнув, я положил телефон на стол, рядом с собой и решил, что если просто посижу, то решение придет само собой.
За несколько последующих часов я перепробовал разные варианты. Я кричал – но потом вспомнил, что это бесполезно, потому что совершенно недавно поставил новые пластиковые окна со звукоизоляцией. Я пробовал чуть приподниматься, думая, что успею добежать до двери, но кресло тут же подрывалось наверх, да так быстро, что я понимал – у меня никаких шансов. Наконец, я вспомнил рассказ и строго приказал «демону» убраться в его мир и не мешать жизни людей.
Зазвонил телефон. Я изумленно посмотрел на трубку и дрожащими руками поднял её.
– Извините, что так поздно, – раздался искореженный, металлический голос. – Вас беспокоят из издательства. Меня просили передать, что ваш рассказ очень не плох, только концовку нужно исправить, она не… жизненная.
Не успел я, что-либо вставить, как голос просто исчез. Ни гудков, ничего… просто тишина.
– Ты надо мной издеваешься? – выкрикнул я в пустую комнату. Ответом мне была тишина, но я не собирался сдаваться. Нужно было написать так, чтобы я победил его. Но как это сделать, когда тетрадь так далеко.
Я постарался тянуться к ней, но как только приподнимался, кресло радостно пыталось вырваться из-под меня. Пытался подвинуть к себе телефоном… Всё напрасно.
В комнату вальяжно переваливаясь, зашел Кро. Потянувшись, он вспрыгнул на диван и растянулся, совершенно не обращая на меня внимания. Не знаю, может, сказались нервы, а может, меня задело поведение животного, но я сделал то, чего не делал никогда – запустил в кота телефоном, метясь в его пушистый живот. Я тут же пожалел о том, что сделал, боясь, что на самом деле серьёзно ударю животное, но кот не пострадал… телефон пролетел сквозь него и, похоже, сквозь диван. Я изумленно посмотрел на кота, затем на свою руку. Я видел сквозь неё пол…
Забыв обо всём, я вскочил и подбежал к тетради, попытавшись поднять её. Бесполезно – мои пальцы прошли сквозь.
– Поздно… – прошелестел тот же самый металлический голос, что был по телефону, позади меня. Я услышал звук падающего кресла и повернулся.
Я не успел. Наградой была темнота.