Феномен русского шансона - вершки и корешки

Валерий Краснянский
Не люблю шансон. Причем это не та «взрослая» снисходительная нелюбовь, которую испытываешь к сказкам-дублям фэнтези. Нелюбовь к шансону «глубинная» - этакое настоящее классовое пролетарско-интеллигентское отрицание глубоко чуждых «моральных ценностей».
Но может быть я чего-то недопонимаю, и шансон хранит какую-то особую мораль – мораль русской воровской общины? Почему нашему народу (в отличии от других) по какой-то неведомой причине оказывается не достаточно ни норм религии, ни широты национальной культуры, ни всего духовного массива искусства, а требуется еще и особый жанр - блатная песня?

       Не убивай - не убивал,
       Не предавай - не предавал,
       Не пожалей - отдам последнюю рубаху,
       Не укради - вот тут я дал, в натуре, маху.

Мораль? Стоп! Прежде расставим точки над «i» с самим этим понятием!

«Начиная со знаменитой работы «Мораль и оружие в мире животных», Конрад Лоренц и другие этологи показали, что животные имеют выработанные в ходе длительной эволюции врожденные (передаваемые с генами, инстинктивные) запреты совершать некоторые действия в отношении других особей. Среди них такие, как «не убивай в гневе», «не бей признавшего тебя сильнее себя», «не причиняй ущерба детенышам», «не покушайся на чужие территории, самок, собственность» и т. п.
Запреты образуют естественную мораль (без кавычек!) животного. Набор запретов меняется от вида к виду, но многие из них сходны. У одних видов некоторые запреты (например, «не убей») столь сильны, что всегда успевают остановить особь. У других они слабее, и особь может им и не подчиниться. Соответственно можно говорить о животных с сильной и слабой естественной моралью. Человек тоже имеет врожденные запреты. Они лежат в основе «общечеловеческой морали». Причем инстинктивная основа морали у человека слабая, и он может ее нарушать.» [В.Р.Дольник «Кто сотворил творца?»]

Таким образом все три слоя (национальная культура, религия и искусство) НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ИСТОЧНИКАМИ МОРАЛИ! Они лишь сохраняют «общечеловеческие ценности», защищают их.
ОТ КОГО ЗАЩИЩАЮТ? Ответ на этот вопрос дает нам психология:

«Сегодня психологи пришли к единому убеждению, что совершенно нормальные люди в тоталитарных странах или в условиях войны становятся жестокими убийцами. Для этого не нужно ни антисоциального расстройства личности, ни склонности к садизму. Давление сверху и стрессовая ситуация может сделать из большинства людей безжалостных мучителей.
Знаменитым примером того, какие результаты дает неконтролируемая власть в сочетании с полным подчинением, служит эксперимент «Стэнфордская тюрьма» (Stanford Prison Experiment), проведенный в 1971 году американским психологом Филипом Зимбардо (Philip Zimbardo). 24 добровольца были разделены на заключенных и тюремщиков.
Заключенные должны были носить больничные пижамы и цепи на ногах, откликаться не на имя, а на номер, и подчиняться тюремщикам. Для последних четко выработанных правил не было, они сами придумывали методы давления на заключенных. Так, в качестве наказания у них отбирали матрасы, запирали в темном «карцере».
В течение эксперимента методы тюремщиков становились все более жестокими: ночью они врывались в комнаты «заключенных», раздевали их догола, заставляли имитировать половые акты друг с другом…
Кошмар повторился три десятилетия спустя в печально знаменитой иракской тюрьме Абу-Грейб – американские тюремщики оказались способны на многое.
Зимбардо прекратил рассчитанный на две недели эксперимент через 6 дней, потому что ситуация вышла из-под контроля.» [Д.Бобылева «Природа Зла: в экспериментах и в жизни» / R&D.CNews]
Может ли одна ворона убить другую из-за пары желтых круглых кусочков металла? А человек? Смотря какой человек, скажете Вы,- и будете правы. Человек, ничего не знающий о ценности этих кругляшков, как ДЕНЕГ, не имеет МОТИВАЦИИ к агрессии. И хотя деньги – только один из таких примеров, это самый мощный стимул к нарушению законов морали. Точнее даже не сами деньги, а их значимость – богатство (собственность) и власть.

Следовательно естественные моральные общечеловеческие ценности действительно требуется защищать – НО НЕ ОТ ЧЕЛОВЕКА. Это – защита, которую человек пытается установить от своей же ЦИВИЛИЗАЦИИ. И его главным врагом, соответственно, становится основной составной элемент цивилизации – ГОСУДАРСТВО. Визуализируются же как ЦЕЛЬ эти, нарушающие природные моральные принципы, законы государства не в конституции страны, а в конкретной ее силовой структуре – во ВЛАСТИ.

       Гнил народ в каменоломнях
       Из убогих и бездомных
       Хоронясь в местах укромных
       С кистенями под полой.
       Конокрады, казнокрады
       Все купцам приезжим рады
       Всех мастей стекались гады
       Как на мед пчелиный рой.

Но причем тут искусство преступной среды? Да, у преступника тот же самый враг – власть, закон. Но не всем же быть Робин Гудами! И реальные гангстеры 30х не имеют ничего общего с киногероями от братьев Коэн. Преступник никогда не отрицает самих ценностей государственной системы. Его протест направлен только против охраняющих их законов. Поэтому подлинным защитником морали ему не быть!
И тем не менее уходящие в глубь истории преступные корни у разных народов различны. Также как различна, скажем, политика в отношении подчиненных народов у Российской и Британской империй. Россия никогда не страдала островной клаустрофобией как британцы. И ей не требовалось расстреливать из пушек сипаев, проводить карательные операции против буров, зачищать целый материк от аборигенов-индейцев. Широта русской души обусловлена самим бескрайним масштабом территории. А суровые природные явились стимулом к развитию «соборности». При этом богатство земли оставляло выбор и для собственного пути, т.е. сохраняло индивидуальную свободу. Эта недостаточная заселенность 1/6 части суши и хроническая проблема дорог сохранили единство страны, не дав ей развалиться подобно Европе на мелкие нации. Единственной формой государственности из этих условий следовала централизованная власть монарха – власть достаточно сильная, но гораздо менее жестокая чем, захлестнувшая весь, остальной мир новая, опирающаяся на деньги, власть зарождающегося капитала.
Но главным отличием от Запада оказалась периферийность Руси, как богатого поставщика товаров – это и помешало широкой экспансии «новых европейских ценностей» - культа денег (территориально эти, отличные от западных, принципы морали определяет зона распространения православия):
К сожалению у меня нет сейчас под руками книги В.Мединского «О русском пьянстве, лени и жестокости», разбивающей в пух и прах эти выведенные в ее заглавие стереотипы, поэтому приведу отрывок из рецензии на нее ("Наше время" № 72):
«автор рассказывает про «золотые обозы». Эти санные поезда, которыми везли в Москву и в Петербург золото из Сибири. Десятки и сотни пудов золота при отсутствии железных дорог санями через всю Сибирь, от Иркутска и Красноярска. «Золотые обозы» охотно брали попутчиков.
«Разумеется, такой обоз был желанной добычей для любой шайки разбойников. Лихой налет мог обеспечить всю шайку на всю жизнь. Так вот – с обозом шли, на этих санях ехали десятки людей – попутчики. Самый известный из них – Василий Суриков. Именно с золотым обозом пришел он в Петербург из Красноярска. Платы с таких попутчиков не брали – эти люди становились своего рода охраной для золота. Потому что если бы разбойники напали на такой обоз – пришлось бы убивать этих людей как свидетелей. А разбойники не хотели губить душу. НИ ОДИН золотой обоз за всю историю России не был разгромлен. Так что система охраны действовала, и очень неплохо».
Вы про такую службу безопасности при царском золоте знали? А про то, что русские разбойники – уж если чего и награбили - зарывали клады на три поколения, чтобы золото, как они считали, очистилось?»

Ну вот, наконец-то, раскопав исторические криминальные корни русской преступной среды, мы вышли на главное ее отличие – щепетильность в отношении к моральны принципам.

Это вам таки не Cosa Nostra! У "русской кривой дорожки" два края:
на одном - Власть, враг по-умолчанию,
на другом - некие моральные ценности "русского толка", где конечно деньги значимы, но отнюдь не являются самым главным в жизни. И их, добытых нечестным путем, гораздо естественнее спускать, чем копить. Предназначение "уголовной культуры" как раз в том и состоит, чтобы сохранять эту традицию, удерживать неофитов от беспредела, напоминать: "Не забывай, деньги не главное! Не бери грех на душу!"

Так что вызывает симпатии в народе отнюдь не "романтика" криминальной среды, а неосознанное ощущение общего (для народа и преступности) врага – ВЛАСТИ, поддерживаемое ореолом некой лояльность русского криминала к общечеловеческой морали.

Когда-то, в юности, читая Льва Шейнина, я был сильно удивлен его безлично-холодным "агент" – ведь это же про положительных героев, агентов угрозыска?! А дело то оказывается в том, что даже находясь внутри российской властной структуры с ней нельзя слиться – таковы исторические традиции этой власти, таково ее нормальное состояние - держать дистанцию. И не дай бог какой-то винтик окажется заподозренным в «неправильной резьбе»! Он тут же будет равнодушно выкручен из механизма и уничтожен.

Но если враг общий, то почему бы не помочь «союзнику» своим творческим вкладом?
Вглядитесь - разве есть еще где в мире столь же мощный культурный пласт, выросший из криминальных корней, как "русский шансон"? Французы? Итальянцы? Нет - для них шансон чистая лирика. И в русском шансоне лирики тоже хватает, но проблемно-криминальный подтекст сквозит даже в его лучших лирических строках:

       Кварталы и дворы стихали и пустели.
       И город вскоре обессилевший затих.
       Как не хватало нам всего одной постели.
       Всего одной, но только на двоих!..

Что еще? Негритянский "криминальный" РЭП? Корни из гетто? Не более чем рекламный ход – мода на «чернуху». Потому как, возникший задолго до рэпа гангстеризм, ни один из местных музыкальных жанров в свои тексты импортировать не удосужился - ни джаз, ни блюз, ни спиричуэлс, ни рок'н'ролл… Нет, не отдельные элементы - а именно так так, как у нас, целиком, со всем этим блатным (ролевым) антуражем.
При этом, при всей моей нелюбви к шансону я вынужден признать наличие у него определенного уровня профессионализма и достаточно высокого уровня литературной и музыкальной планок (попса отдыхает!)

Вот она – движущая сила, особый российский фактор: непримиримый антагонизм народа и власти и отразившийся в феномене русского шансона. Ведь мы все по-прежнему готовы искренне любить и царя-батюшку, и генерального секретаря,– причем нам по большому счету глубоко насрать кто конкретно будет сидеть на самой вершине пирамиды! Потому как это - не исходящая не из специфики этноса любовь, подобная «любви-уважению» британцев к своей королеве. Нет! Наша «любовь» - низменный поведенческий инстинкт, этологический программный код любви стаи к ее вожаку! Потому как реально любить Российскую власть (не ту, конкретную, что сейчас, а вообще - на протяжении всей истории российской государственности) абсолютно не за что! Вот почему наш народ, мотивированный на подсознательном уровне данной конфликтной ситуацией, и тянется к прослойке, этой власти противостоящей - к криминалу. Вот почему блатные песни и стилизация под них так популярны у людей абсолютно не связанных с уголовщиной (например другой феномен - феномен творчества Владимира Высоцкого).

И, в заключение, последний момент: почему русский шансон так популярен в маршрутных такси? С это какой стати шансон позиционируется как норма дорожной музыки? Догадались? Да! Одно неверное движение водителя, одна его ошибка – и ты уже по ту сторону, там, где правит блатной мир и «небо в клеточку»! Власть рядом! Власть бдит!

       Город древний, город славный
       Бьют часы на башне главной
       Стрелки круг очертят плавный
       И двенадцать раз пробьют.
       Мы метал и камень плавим
       Мы себя и город славим
       Но про то, что мы оставим
       Пусть другие пропоют.

- - -
Все стихи в тексте - строки из песен Александра Новикова (http://www.lyrika.nm.ru/NovikovAleksandr/)