ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ.
Увы, к большому сожаленью, мой оклад не позволяет, сложив вещи в солидный чемодан, слетать зимой в Куршавель. Что ж, следовательно на то изволение Аллаха.
Кому уютный офис с диспенсером в углу, плазменный монитор «DELL», дармовой абонентский номер, кофе и чипсы, а кому железные трубы, солидол, протекторы, руки в смазке, каску на голову, очки на глаза и вперед на Еlevator.
Я вообще-то не завидую, не жалуюсь, не дай Бог. И на этом спасибо, сидеть, прикрывая нос от пёрдежа шотландца, нет, не по мне это, уж лучше я вдыхать буду выхлопной газ автокара.
Так что провалявшись три дня от полагающегося трехнедельного отпуска на потрепанном диване доставшимся мне еще от деда, я не задумываясь купил билет на поезд…поехал, походил, что повидал да заметил и услыхал все записал…
С упованием на то, что меня наименовав «бунтовщиком хуже Пугачева» в Илим не сошлют.
Билал Гасанов.
«…наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и начальства и наконец оскорбительными и неистовыми изражениями противу сана и власти царской…»
(из смертного приговора Радищеву)
(НЕ) Подражая Памуку.
Я испытываю гордость за себя,
за свою азербайджанскую душу.
Я горжусь в себе тем, что иные народы
считают детским, зверским
и первобытным. Если они красивые,
я останусь пижоном, если они умные,
я буду борзым, если они современные
я останусь отсталым.
(деконструкция на «Снег»)
Я спокойно спал, подложив под голову свой дорожный рюкзак, на твёрдой, лакированной скамье гянджинского железнодорожного вокзала. До моего поезда Газах*- Баку, делающего пятнадцати минутную остановку в Гяндже, оставалось больше часа. Под скамьёй в жёлтом целлофановом пакете лежал глиняный горшок для приготовления «пити»*, приобретённый мною на городском базаре. Натянув на глаза «чеченку», во избежание яркого света помещения и надев наушники, лишь бы не слышать рецепт приготовления долмы*, рассказываемый одной толстой тётей другой, напротив сидевшей, худенькой с сумками набитыми банками молока и гатыга*, которые она крепко сжимала между ног, я окунулся в крепкий и упоительный сон.
Признаться, мне никогда не приходилось спать на вокзале и, конечно, как и ты, я не ночевал на Повилецком в столице страны берёзовой регистрации. Мечта каждого молодого русскоязычного азербайджанца побывать в Москве, чтобы как говорится, себя показать да другими полюбоваться, тем более, если под словом другие имеются в виду представители слабого пола. Хотя меня это, лично, никогда не волновало. Многие рвались туда в надежде на кусок хлеба, как когда-то со всей Америки устремлялись к берегам Клондайка бесстрашные искатели золота. Иные, от безделья и монотонного жития в поисках новшества и приключений, а некоторые, чтобы освободиться от комплекса, ведь после приезда его обязательно окружат несколько товарищей с завидными глазами, и на ответ вопроса: ’’Что-то получилось?’’ будут слушать романтично-эротические похождения своего товарища, который тут, на родине является большим неудачником в вопросах женского пола.
Я спал и как уже отметил выше, я спал не на московском железнодорожном вокзале, там бы поверь, при любом хотении я бы не смог так спокойно спать, каждую минуту ожидая приказывающий тон сотрудников правоохранительных органов или же, что еще хуже, удары ногой бритоголовых скинхедов.
Я спал у себя на Родине, на вокзале одного из древнейших городов моей страны, оставившего на сердце грустный осадок от увиденного мною несколько часов назад.
Город не удивил и не поразил, он всего-то пробудил во мне чувство жалости, жалости к его состоянию, жалости к быту горожан и ко всему окружающему. Может, всему виной зима, ведь говорят, что Гянджа прекрасна летом. Издали величественно поднимается Кяпаз*, символ мужества и гордости, а под ним сверкает как изумруд Гёк-гел*, окружённый густыми деревьями, как божественный рай.
Но на улице стоял холодный декабрь и уже наступили сумерки, опустели улицы, разбежались чернорабочие с «гул базары»* в надежде на горячий чай, закрылись ларьки на базаре, зажглись неоновые лампочки в парке, названном в честь великого аксакала. Рассеялась толпа таксистов перед вокзалом, и уже загорелись окна в зданиях, веющих жизнью и вселяющих надежду, несмотря ни на что.
Я спал и вообще, все свое повествование, почти до конца, я буду спать, пока меня не разбудит…
Ты заблуждаешься, если думаешь, что я собираюсь подражать Памуку, с его спящим героем, пока за окном идёт снег, медленно и безмолвно, как во сне путешественника, сидевшего у окна. Снег у нас в дефиците и цвет его, тоже, не такой как везде.
Не белый, а чёрный, да, именно, не удивляйся, мы настолько надоели Господу, что даже снег Аллах валит на нашу голову не белыми узорными снежинками, а перьями, цвета нефти, как у чёрной вороны.
Лучше всего в этой стране спать, подражая страусу, правда, страус спит зарыв голову в песок, а ты закрой глаза, как я «чеченкой» и надень наушники. Все равно от того, что ты бодрствуешь порока никакого. Здесь легко живётся лишь мертвым и душевно больным. Это только им разрешается кричать о свободе слова, равенстве, демократии, о правах рабочих, о патриотизме и прочей хирне. Они же дураки, они не могут говорить правду, значит все это ложь, страна развивается, экономический рост перед вашими взорами, откройте свои кошельки, суньте свои пластиковые карточки в банкоматы Бейналхалг Банка*, взгляните на свой баланс, пересчитайте свои оvertime, Господи, целое состояние. Ура, радуйтесь, живите, женитесь и плодитесь! Мёртвые, те, если даже захотят, не смогут, и зачем им, их Йа син* прочитан, халва съедена, чай выпит. Им теперь не до этого, нужно сдавать экзамен, отвечать на вопросы другого. Того, кто в один день и нас примет в своих владениях и тогда все будут кричать и душевно больные, и мёртвые, и мы, и даже ты. Но как говорится в писании, никто никого не услышит и помочь тоже не сумеет.
Спешу тебя разочаровать, как уже написал выше, на улице хоть и стоял декабрь, но снег не шёл, и даже не ожидался, и вообще снег тут не причём. Не мешай мне, а то опять потянет философствовать. Только этого ещё не хватало, и так философов полно, каждый день встречаешь то в чайханах, то в маршрутах, то в метро, то в каком-то дешёвом притоне. В этой стране ’’шадлыг сарайев”* и спорт комплексов даже 20-ти долларовая проститутка, говорит о политике Ближнего Востока, проблеме Газового Сектора и философствует о жизни. Давай лучше я тебе расскажу, как оказался на гянджинском железнодорожном вокзале и почему написал этот рассказ. Хотя нет, суть этой писанины я не раскрою, да потому что я этого просто не обязан делать. Толстой разве объяснял, почему написал «Война и Мир», которую в этой стране, могу поспорить, никто не читал. Ну хорошо не горячись, один из ста может и читал, но это точно не ты. Почему? Да потому что, во-первых, у тебя голова забита другим, то есть, как заработать на хлеб, где подешевле напиться, а последнее излюбленное время провождение нашей молодёжи и не только, я тут писать не буду. Сам догадайся, а то смотри, обзовут меня подлым и пошлым писателем, поставят в рознь с Эльчин Гасановым*, обкидают дешёвыми телефонами, и для полного счастья, забанят мой ник в форуме на три месяца, за ненормативную лексику. Это у нас в крови, сразу затыкать рот правду говорящему, обозвав демагогом. Если ты злишься, что в маршрутке слишком много людей и почти вдвое меньше сидений, и тебе просто не ловко прижиматься к толстозадой халашке*, значит ты демагог. Ежели ты ворчишь от злости и ругаешь всех, в том числе и правительство, у тебя раскалывается голова, ты не сомкнул глаз за всю ночь, тебя раздражает шум работающих по ночам водяных насосов, а днем из-за нехватки воды, тебе приходится раз десять с опущенными брюками, изливаясь потом, одной рукой прикрывая нос, таскать вёдрами воду из ванны, чтобы наконец-то утопить несмиренное дерьмо, самим же недавно высранное, тебя все равно назовут демагогом. Коли ты, имея два высших образования, но при этом, не имея сестру, работающую в офисе компании, брата security, дядю driver и тётю cleaner, не можешь устроиться на работу, то ты…нет, уже не демагог, а просто неудачник.
В Гянджу я приехал не из-за друга, проходящего службу в этом старом и бедном городе, и не к родственникам, а так, просто, очень хотелось потрогать, погладить своими ладонями могилу великого писателя. Почувствовать, как рассказывали, ту энергию, необъяснимую ауру, создавшуюся вокруг мавзолея. Но я ничего не почувствовал, а, наоборот, в сердцах обругал себя самыми последними словами. Тоже мне нашёлся, возомнил себя великим писателем, и нечего тебе делать, приехал, всю ночь не спал, ради того, чтобы потрогать холодные плиты и послушать обезумевшего от радости старика, проговорившего больше часа, понимая, что посетители, а тем более молодые приходят сюда один раз в десять лет, и может я последней, среди молодых, кого он видит в мавзолее.
И пока старик, security и гид в одном лице, рассказывал мне про «Хемсе»*, я созерцал красные барханы недалеко от алюминиевого завода, которые, как потом мне объяснили, оказались химическими отходами.
Разговор с пьяным чекистам
…дорога, дорога, ты знаешь так много…
(грп. Любэ)
В Гянджу я приехал ночным поездом, (утреннего поезда вообще не бывает) купив билет в купе, где кроме меня ехали студент, мужчина средних лет и один аксакал. Студент оказался бакалавром БГУ*, мужчина нефтяником, а старик бывшим работником КГБ СССР (как он сам признался). Все они были городскими, так сказать коренными гянджинцами. Когда я сказал, что еду в Гянджу полюбоваться городом и мавзолеем великого поэта востока Низами Гянджеви, нефтяник с усмешкой взглянул на меня с нижней койки и, поразмыслив минуту, предложил попробовать и оценить сразу же при приезде в город, водку производства гянджинского винного завода. Аксакал, сердито взглянул на нефтяника, мол, чему ты молодёжь учишь и голосом, не терпящим протеста, сказал, чтоб я первым делом выпил не водку, а два стакана холодной довги, Гянджинской довги*.
На верхней койке, будущий бакалавр громко храпел в такт стучащих по рельсам тяжёлых колес поезда. Позже старик поставил на стол (ну почти как стол) две бутылки вина домашнего производства, я литр разливного пива в пластиковой бутылке из под «PEPSI», а нефтяник вынул из сумки копчёную рыбу и бутылку водки. При всем уважение к Сеймур Байджану*, я не буду утомлять тебя длинным списком меню разнообразной еды, кой любой путешественник берет с собой в дорогу. Ограничимся спиртным и я предоставляю тебе диалог, после маленького сабантуя.
- Так, значит едим поклоняться памятнику великого писателя?- прыщавый, огромный и уже покрасневший нос старика давал знать о том, что хозяин пьян в стельку.
- Вообще-то, это не памятник а мавзолей, если я не ошибаюсь. И на город взгляну, пошатаюсь,– пиво я пил один.
Через час нефтяник, возвращавшийся домой после двухнедельной вахты, напившись полностью укрыл голову одеялом (воняющей черт знает чем) и захрапел в дует со спящим на верху бакалавром.
- А где ты работаешь? Чем занимаешься? Видно что деловой парень,- старик (и что я его сразу стариком окрестил. Ему то лет было пятьдесят. Хотя, в нынешнее время, мужчины у нас больше 60-ти и не тянут) налил себе рюмочку водки и протянул бутылку к моей, но, закрыв рюмку ладонью, я дал понять, что мне уже хватит.
- С ингилисами* работаю аксакал, нефть для них добываю.
- Я так и знал. Черт бы побрал того, кто первою скважину тут пробурил. Все наши беды в этой нефти. Все проблемы от неё. И Карабах мы из-за нефти потеряли. И обезумели тоже от запаха нефти. Знаешь, вот что я тебе скажу, ты послушай меня, я тоже кое-какое время нефтяником проработал, еще до того как в КГБ попал, почти всю Россию объездил, начиная с Сургута заканчивая Камчаткой. Эх, где моя молодость, волосы до плеч, джинсы за сто двадцать рублей, бакенбарды как у Пушкина, Нальчик, Самара…
…не думаю, что тебе будет интересно читать меланхолично- ностальгические воспоминания мужчины уже не средних лет, тем более, что все это всплыло после нескольких рюмок водки и пива НЗС*. Да и в этих мемуарах ничего интересного, все как и у других, гулянки, немыслимые счета и чаевые в ресторанах, имена может уже давно померших девушек славянской внешности, ну и под конец, конечно, красочные эпизоды «баздыг»-а *, точно скопированных с фильмов Тинто Брасс*. Так что давай-ка, прочитай ( если тебе не лень) крохотный отрывок, показавшийся мне более интересным, чем другие разглогольства.
- Вот что я тебе скажу, наш миллет* уникальный, без аналога, другой такой нации в мире не сыщешь. И главная наша болезнь-деньги и слава! Я долгие годы изучал психологию своего народа. Шах Исмайл* ради славы вступил в идиотскую по смыслу войну и угрохал не только себя, но и всю историю нации. В нынешнее время, наша молодёжь из-за денег готова хариджилерем* жопу лизать и отречься даже от родителей. Вот моя племянница, которая в Баку живёт, работает у иностранцев. Вышла замуж за необрезанного, говорит буду жить для себя, гулять по миру, строить карьеру. А брат мой, еще ей аплодирует, гордится дочерью…она всю семью кормит...
- Сука…(после минутной паузы)
И было непонятно то ли он ругал свою племянницу, то ли обозвал своего брата, то ли нашу жизнь, то ли наше общество, то ли тех кто наверху сидит, то ли иностранцев, то ли того, кто первую скважину тут пробурил.
Я наполнил старцу рюмку, полностью осушив вторую бутылку. Он залпом выпил, закурил и, повернувшись к окну, уставился в бесконечную тьму, в которой иногда мелькали дома с маленькими светящимися окнами.
Ранним утром, проснувшись с тяжелой, как свинец головой от недосыпания и принятого перед сном горячительного, я не заметил в купе моего вечернего собеседника, агента КГБ и нефтяника, лишь на верхней полке одевался студент, будущий бакалавр великой страны огней.
Чуть не забыл, я не счёл нужным обрисовывать тебе состояние наших вагонов и прочих удобств, так как думаю ты согласишься с тем, что если в стране огромный бардак и творится (языком Ильфа и Петрова) черт знает что, то перегружать мой эпос лишним барахлом не зачем. А тем кто живёт за пределами или же не является гражданином (кой) сей страны, хочу заявить, (как истинный патриот, безумно влюблённый в свою страну) положив правую руку под одобрительными взглядами и оглушительные аплодисменты работников министерства железнодорожного транспорта, на автобиографическую книгу великого аксакала, что у нас все хорошо и просто великолепно!
Мы добились умопомрачительных успехов в росте экономики, спорта и поедания малого и большого рогатого скота. За последние годы коррупция резко снизилась,
инфляция отсутствует, товарооборот превышает все шкалы. Сельское хозяйство перевыполнило все нужные и не нужные нормы, туризм процветает, а по вопросу урегулирования Нагорно-Карабахской проблемы, мы отрегулировали все задачи и скоро Армяне, под музыку Азнавура вернут нам наши земли, предварительно обвязав красной лентой. Наша доблестная армия отстаёт лишь от армий таких супер держав, как США и Россия. Мы поставляем всему миру нефть и газ. Каждый день строятся новые мосты и переходы, подчёркивая темп роста экономики в городах. Уменьшается число безработных. Скоро, после поднятия цен на бензин их вообще не останется, и мы, снизим число бедности до минимума. Умные, начитанные, интеллектуально развитые музыканты, певцы и артисты показывают всему миру насколько бесценна наша культура. Последние достижения в науке доказывают, как идеально составлена структура и весь процесс образования в стране. Ради книг, молодёжь ночами спит в очередях перед книжными магазинами (кстати, магазины книжные растут как долги до зарплаты). Тысячи памятников одному человеку, почти во всех уголках страны говорят о нашей архитектуре и указывают на то, как мы ценим своих героев и уважаем пожилых. В стране абсолютно отсутствуют проституция, педофилизм, гомосексуализм, бандитизм, терроризм, траффинг. За последний год не отмечено ни одного грабежа, убийства и суицида. Прекрасные дороги, сделанные по самым современным методам и отвечающие всем эвростандартам, не способствуют возникновению пробок на дорогах. Ежемесячная зарплата, пенсия, стипендия позволяют прожить больше двух месяцев в свое удовольствие. В списке по росту демократии и свободы слова от нас отстают такие страны, как Афганистан, Гвинеи-Бисау, Буркино-Фасо, Лесото, Палау, Соломоновые острова. Короче, наш суверенитет на все времена и нерушим. И тот кто посмеет на него покоситься, потеряет голову, минимум получит пятьдесят ударов по башке резиновой дубинкой.
Страна такси-агентов.
А вы видели города, в которых люди молчат и кричат
только вороны? ( Стругацкие «Трудно быть богом»)
Голова болела неcтерпимо. Нужно было срочно пригубить горячий, крепкий чай.
В поисках освободителя от адской боли я, первым делом купив в кассе обратный билет в Баку (ночным поездом из Газаха), двинулся в город искать чайхану. Вот что я тебе скажу, да, да, тебе, гордому и пантовому жителю Баку. Несмотря на расстояние, по-моему не очень большое, всего-то 365 км, хотя в нескольких других источниках расстояние колеблется от 365км до 470км (блин, у нас даже точное расстояние между двумя городами не могут соизмерить. Ну что за народ, а еще хотят построить атомную станцию. Я всегда говорил, мы в конце сами себя загубим, или Баку превратится во второй Чернобыль или же мы в борьбе за власть и престол расстреляем к чёртовой матери все население) житье там отчётливо отличается и скажу тебе не в пользу Гянджи.
Честно, мне в ломку тебе описывать город, да и как говорится нечего, так что захочешь сам туда потопаешь. А я так, о наболевшем расскажу, ну напишу, знаю, ты у нас образованный, грамотей, это я только маляр второго разряда. Короче, скажу лишь то, что город на удивление чистый, аккуратно покрашенные дома, особенно в голубой цвет (у нас этот цвет сейчас в моде). Мало машин, почти не заметил иномарок, кроме одного внедорожника без номеров, чёрного цвета, с плёнками на стёклах и к тому же пленки были 100%-е (об этой машине после я тебе кое-что интересненькое расскажу. Иди, налей себе бокал чая, чтоб когда в горло пересохнет попил и еще валерьянки не забудь захватить, хотя, если ты азербайджанец, тебе будет хоть бы хны, у нас это в корне атрофированы все чувства, кроме голода и либидо.)
Одёжка у горожан тоже отличалась, я в своем спортивном одеянии четко выделялся. Не знаю, может мне так казалось, но рядом проходившие школьники, женщины спешившее на работу, все они были ни то грустными, ни то отсутствующими и ни одной улыбки, ни одного смеха. Господи, как же грустно, скучно и ужасно жить в городе, где не слышен детский смех. Наверное, это одно из самых тяжких наказаний Аллаха.
Меня охватило ужасное чувство голода и я решил купить пару пирожков у молодого парня, продающего прямо у входа своего дома. Маленькие школьники, как роботы, один за другим медленно подходили и протянув деньги, так же без лишних вопросов, брали завёрнутые в обрывки газет пирожки. Здание перед которым стоял продавец было пятиэтажное, хрущёвского проекта, с кривыми окнами и старыми балконами.
Я протянул бородатому парню (лет 25-ти не больше) две помятые купюры, с портретом Низами*. В родном городе великого писателя на купюру с его же изображением можно было купить лишь один пирожок с картофельной начинкой домашнего производства, поджаренного на маргариновом масле.
И что-то было в этой сцене, где медленно поднималась и опускалась черная, искривленная от частого падения на асфальт крышка кастрюли, в которой аккуратно были собраны пирожки, бородатый парень со взглядом мертвеца, дети беззвучно покупающие пирожки, я стоявший в очереди, помятый Низами, пустая улица, карканье вороны над головой, редкие машины, чистый воздух, облачное небо, холодный декабрь, запах прогоревшего маргаринового масла…
Ты, наверное, уже привык к запаху маргаринового масла витающего над головой жителей 20-го января*. И тоже, как и я ни раз наблюдал, как готовятся те пирожки и гамбургеры и кто их готовит. Вообще 20-ое января у меня всегда ассоциируется с обедневшими трущобами Бразилии и улицами бедняков Франции середины 18-го века. Это некое убежище для бедняков и гачгынов*.
Маленький район в центре города, куда каждый день сливаются тысячи приезжих с разных регионов республики, где перемешались запахи пирожков, сосисок, поджаренных на машинном масле, донера из собачьего мяса, кябаба* из падали, сигаретный дым дешёвых проституток, сигналы старых советских машин, голос кондукторов маршрутов Сумгайыт*-Баку, призывы продавцов бананов.
Район до непонимания грязный, всегда пыльный, переполненный новостройками, чайными (замаскированные притоны), дешёвыми закусочными с отравленной едой, магазинами аудио кассет неизвестных никому певцов, продавцов лотерей, сим карт, испорченных телефонов, мошенников, дебилов, тупых полицейских, больных разными венерическими заболеваниями проституток, идиотов, шизофреников, карманников и таксистов.
После получасового шастанья по городу, стало ясно, что таким темпом мне не светит в ближайшие часы попить горячего чая. Пришлось остановить такси, первое попавшееся на моем пути. Таксист оказался бывшим учителем истории, лет ему было сорок восемь, уже лысеющий, с добрыми глазами, морщинистым лбом, худым и пожелтевшим лицом, как потом я узнал, его давно мучает приболевшая печень. Машина у него была старенькая Жигули красного цвета, с шахматной табличкой «ТAX;» на крыше авто. Я вежливо поздоровался, на что сразу же услышал приветствие вместе с улыбкой, а это тебе скажу, в наше время редкий случай. И попросил, чтобы он отвёз меня в любое кафе, где смогу позавтракать, благо время было раннее. И на вопрос сколько возьмёшь, он не ответил вопросом, которого я несомненно ожидал, то есть “Не вереджексен”*?
Если во всем мире таксисты считаются семьдесят второй нацией, то наших шофёров я бы окрестил отдельным, 69-ым. Почему именно этой цифрой? Да нет, это не то что ты подумал, понимаю, тебе как молодому поколению Азербайджана уже такое не в подло, тем более с турками как братья, одной крови. Давно уже окна твоей комнаты открываются в Европу, откуда ты гордо наблюдаешь, набрав в легкие побольше морского воздуха, как мирной походкой прям в центре города проходятся рука об руку ГЕИ. На улицах, в блоках, в транспорте, кино и в метро сосутся малолетки, создают семьи лесбиянки, город заполнен массажными, предлагающие тайский, вьетнамский, армянский, азербайджанский, оздоровительный, расслабляющий. В гаражах колются наркоманы, в ресторанах ужинают свингера, соседи живут шведской семьёй, твоей девушки нравится кунилингус, а ты без ума от золотого дождика.
Да, чуть не забыл и тебе абсолютно наплевать, что твоя будущая жена давно уже не «целка», потому как главное любовь, понимание, сам человек, его взгляды, свобода права, толщина кошелька, модель телефона, число комнат в новостройке, марка машины и фамилия будущего «Га(Е)ай-папы*». А каплю крови на простыне, всегда можно заменить куриной или же на худой конец, чуть порезав палец и насрать на весь менталитет, непонятно каким путём доживший до наших дней. Ну вот, видишь, просил же я тебя не мешать мне, а слушать, а то я опять начал философствовать. Так слушай, меня всегда удивляло, почему в других странах, ты, садясь в такси сразу же говоришь адрес и доехав до назначенного места отдаёшь деньги по счётчику (в той самой же Европе, куда ты глядишь каждый день со своего пластикового окна, которое установило тебе «АКАПЕН») У нас же все как выше указанное число. Ты спрашиваешь таксиста, можем ли мы поехать например в Ахмедли*? А он вместо того чтоб сказать цену, прикинувшись идиотом, спрашивает «Не вереджексен*»? Как говорит мой знакомый, проживающий в Прибалтике:
- Я всегда знал, что таксист доставит клиента в любую точку города. А у вас наоборот. Смотришь, одни вообще отказываются принося разные, странные причины, такие как слишком далеко, сейчас в городе пробки, я устал, у меня болит голова, у меня понос, там дороги в плохом состоянии, бензина мало, я только что помыл машину, у меня нет прав, я проголодался, я возбудился, я иду домой кушать, спать или срать. И при этом больше половины до этого работали в КГБ, МВД или же на худой конец, окончив юрфак, практиковались в УВД. Страна такси-агентов какая-то получается.
Маленькое кафе с надписью «ХАШ»* у входа, оказалось не очень далеко. Сонный хозяин не удивился столь ранним посетителям и вяло поздоровавшись спросил, что мы будем. Зал был совершенно пуст и сев в углу прям перед старым телевизором «Рубин», я попросил, чтобы нам приготовили что-нибудь на завтрак.
Завтрак состоял из сладкого чая, сыра, масла, яичницы и хлеба. Я и шофер с волчьим аппетитом набросились на еду и пока мы кушали на телеканале АТV шла утренняя, типа развлекательная программа «Йаг кими»*, где молодой парень, кумир почти половины девушек страны и незамужних халашек (особенно с района), обезьяничал, лазая по холодильникам и открывая шкафы для показа всего нижнего белья шоу-звезд страны.
Он нагло бросался в спальни, открывал двери туалетов, совал пальцы в общую кастрюлю, где готовился обед, пробовал на прочность унитазы, заглядывал в шкатулки и падал ниц перед джакузи, считая его всей своей мечтой жизни. Что же касается шоу звёзд, одни показывали свои дорогие трусики, другие своих собак, третьи машины, и конечно в объектив попадались их квартиры стоимостью в несколько сот тысяч долларов и больше. Лично у меня первым возникшим вопросом является, как они всего то лишь за несколько месяцев вот так вот обустраиваются?
Считать чужие деньги - одно из древних развлечений любого азербайджанца, не зависимо от его пола, возраста, а также социального статуса. В любой азербайджанской семье, после плотного ужина, собравшись перед телевизором, предварительно налив чай, все, от малого до большого начинает обсуждать вначале например, сколько зарабатывают эти шоу звезды, потом их продюсера, потом стилисты, шофера, домработницы, медленно, но верно переходя на своих соседей, купивших недавно машину, на родственников, на родителей друзей сына или дочери, на сослуживцев по работе и откуда-то выкопав старый калькулятор, подсчитывают и понимают, что с их зарплатой (как говорил мой товарищ по работе) нужно не кушать, не пить, не срать, а если уж посрал, то сожрать свое говно, чтобы собрать деньги на новую машину.
Под номером 69.
Мерами насилия можно угнетать народ, но нельзя управлять им.
(Слова Л. Н. Толстого в открытом письме к царю.)
Как же приятно, когда у тебя сытый желудок и в кармане шелестят купюры.
Я с довольной улыбкой взглянул на шофера и, подняв правою руку, парировал, стараясь подражать кое-кому:
-Поехали!
- Куда поедим?- таксист тоже был явно доволен, видать он как и я не завтракал утром.
- К мавзолею Низами!
Кроме мавзолея таксист отвёз меня к бутылочному дому, в центре я увидел также мавзолей Джавад хана* и, кажется, единственный на весь город отель (названия не помню).
Думаю что диалог с таксистом, оказавшимся по специальности учителем истории,
тебе будет не менее интересным, чем мое подражание Гариб Азеру*, по сему предлагаю (советую) для прочтения. А кто отказывается, может покинуть аудиторию, потому как образование у нас свободное и всегда найдётся лишняя полка места за прилавком на базаре.
Не хочу повторяться, но как я уже добавил выше, страна наша после принятия суверенитета похожа на число 69-ть. Всё у нас верх головой, делаем то, что не нужно, говорим то, что не надо, живём не так, как умеем, умираем тоже совсем наоборот, рождаемся ногами вперёд, а о другом, самом главном я промолчу. По данным взятых из соцопроса среди молодёжи, на сегодняшний момент самая распространенная поза в сексе это поза 69-ть. Для тех кто не имеет представления о совокуплении в такой позе, советую прочесть Кама Сутру или написать сие число в google и дать поиск. Вот потому, наверное, и работает бывший учитель истории таксистом, бывший шофёр начальником ГАИ, литератор монтажником, переводчик складчиком, математик сварщиком.
- Аксакал, (в последнее время вошло в моду обращение к старшим себя максимум на пять лет) почему в городе так мало молодых, особенно мужчин? Я с утра только стариков и женщин встречаю.
- Эх…что тебе сказать, половина, даже почти большинство в России на заработках, остальные в Баку, кто как разместился. А те, которые тут остались, ну совсем малость, всегда гуляют вокруг «Гул базары»*.
- «Гул базары»?
- Да! Нам по пути, я покажу.
- Я так понимаю с работой у вас тут не густо.
- Не густо еще не так сказано, - таксист нервно повернул направо.
- Слышал я у вас завод Алюминиевый… и тысячи две людей работой обеспечили.
- Двести, двести человек, а не две тысячи.
- А на что остальные живут?
-Ну, так и ползём. Вот, мой сын окончил университет, кое-как отслужил в армии и уже больше года сидит дома. Вот ты мне посоветуй, где ему работать? Вот где? Ни одного завода, учреждения, промышленность вообще на нуле. Официантом работал, хлеб таскал по магазинам, чернорабочим тоже пробовал. И сим карты продавал и лотерею. Теперь ищет новую работу, шляется по городу.
-Да…- я тяжело вздохнул, не найдя что сказать.
Метров через двести я заметил большую толпу мужчин, все с бородой, испачканные, оборванные, со злыми глазами и туповатым выражением лица. Рядом, на пыльный асфальт были поставлены машины для шлифовки пола, разные сумки с инструментами, лопаты, лом, старые советские термосы. Некоторые сидели на полу, о чем-то энергично спорили.
- Здесь людей двести, а может и больше. И это место вы называете рынком рабов?
- Да, мой сын тоже когда-то здесь крутился. Тут за гроши пашешь с утра до вечера.
- С этими здоровыми парнями,…если их хорошенько обуть, дать еду, можно все наши земли за час отвоевать,- я с восторгом посмотрел на водителя, ожидая от него браво в знак моей гениальной идеи.
- Ничего мы не отвоюем. В корне мы нация трусов. Скопище трусливых людей, которое кроме пищи и развлечений ничего никогда не просило. Хотя, сейчас даже и пищу боимся попросить. Готовы вот каждый день так рабствовать, лишь бы нас не трогали. Как нам отцы говорили: «Башывы ашагы сал, ишиви ишде*». Вот они то и нассали на наши головы своими советами ни к месту. То говорят жизнь пятидневная ешь, пей, кайфуй и ни о чем не размышляй, то…знаешь что я тебе скажу, не помню кто сказал, но очень верно: ’’Рабы привыкают к кандалам’’.
- Ты прав аксакал, я тоже всегда думал что голодная нация должна митинговать и биться.
- Дело не в пище и не в голодном желудке, - мой собеседник так рассердился, что на миг отпустил даже руль,- должна быть вера в себя, разум, мужество, честь…
- А как же революция в России?
- Молодой человек, да в то время на Руси люди были голодными. Но на то они и нация, а мы, повторяюсь трусы, у нас в глазах нет искры революции, стремления что-либо изменить. Всмотрись в глаза нашей молодёжи, они будут срать кровью в штаны от голода, но никогда не выйдут на площадь, потому что боятся, не понимая того, что правительство может расстрелять две, три, пять тысяч, но убить всех поголовно им никто не разрешит, пуль просто не хватит. А что касается Ленина и Троцкого, они тоже говно кушают, знал бы Николай, что сын его излечим, он бы никогда трон не отдал. В истории написано, что после разговора с личным врачом царевича, он подписался и отрёкся от престола. Царь просто потерял стимул, ничего нет хуже и ни что так не ломает отца знающего, что его единственный сын обречён. Сам Сталин, сука двуличная, являющийся агентом царской Охранки не верил, что трон будет оставлен.
- Значит, вся вина в нас самих?
- ДА! Вот почитай Сабира*. Ты заметишь что со времён великого сатирика и по сей день ничего не изменилось. Поэтому Сабир и в наше время очень актуален, хотя прошло больше ста лет. Это еще раз доказывает, что мы пофигисты по натуре. Есть такой анекдот: ’’Пишет Нострадамус свои катрены про будущее вселенной, разных стран и народов:
2020-ый год. Сборная Андорры стала чемпионом мира по футболу, Армяне вернули Карабах, Россия разделилась на федерации, азербайджанцы пьют чай и играют в нарды.
2050-ый год. Науру изобрела атомную бомбу, Евреи стерлись с лица земли, первый чукча полетел на марс, азербайджанцы пьют чай и играют в нарды
2220-ый год писатель республики Белиз получил Нобель по литературе, США организует чемпионат вселенной по баскетболу, папуасы выпустили первый спутник, а в Азербайджане сидят, пьют чай и играют в нарды’’.
И так до бесконечности, то есть нам все равно что творится. Главное есть бозбаш*, нарды и чай. И еще, иногда мы любим поспорить с армянами на счёт того, кто первый приготовил долму. Они наши песни переписывают, Карабах отняли, переименовали в Арцах, наших героев, историю причисляют к себе, мы молчим, а как только вопрос заходит о еде, мы так сразу за долму готовы голову отдать, лишь бы выйти правым и доказать что долма, есть истинно национальное блюдо древних азербайджанцев.
- Аксакал, вижу ты не очень жалуешь свою страну и миллет?
-Знаешь, вот что я тебе скажу, бытует фраза в народе: «Пищик баласын, чох истедийинден йейер», мол, кошка от любви поедает своего котёнка. Начиная с Сабира заканчивая Джалилом* и Хагвердиевым,* эти люди занимались критикой, а не самобичеванием, как сейчас модно говорить. Нам нужна трезвая, реальная самокритика, чтобы мы пробудились ото сна, нам нужны любящие свою страну люди, нам нужны молодые революционеры, нам нужна новая кровь, взгляды, умы, нам нужна интеллигенция, нам нужны молодые люди, образованные, мыслящие, с верой в будущие, с кипящей кровью, с искрой в глазах. Если бы не нужда, если бы меня всем обеспечивало государство, я бы преподавал историю, а не работал бы таксистом и не шлялся бы по притонам. Родину то я люблю и даже очень, но мне больно смотреть и сознавать, что все мы просто напросто становимся манкуртами. Поверь, хоть я и не религиозный человек, но кое-чего знаю, не зря Коран в переводе с арабского означает «читай». То есть по-моему, Господь хотя бы с помощью Корана хочет заставить мусульман читать, получить образование, изучать науки. Сам посуди, среди лауреатов премий Нобеля мусульман можно сосчитать пальцами. А мы ведь тоже мусульмане и все наши беды в необразованности. Мы даже и Коран читать отказываемся, заворачиваем в платок и на самый верх шкафа, подальше от глаз. Детей своих пугаем, мол, это не для чтения, только учёные могут это понять. Иногда только, когда хуже уж некуда и рассчитывать тоже как бы не на кого, достанем, быстренько расцелуем книжку, погладим нежно и прошепчем кто что знает и как может, прокатится капля слезы по щеке, поднимем головку к потолку и будем так надеяться, молиться тому, кого до этого обмануть пытались, не зная, да и не понимая, что только самим себе же голову морочим, себя же только и обдуриваем…
…тут мой собеседник резко нажал на тормоза, от чего у меня сердце подпрыгнуло и я увидел черный внедорожник, пролетевший перед нами без номеров. После пыль, поднятая чёрной машиной, медленно усела, таксист продолжил путь и как бы услышав мои мысли шёпотом выругался, использовав очень много нецензурных слов и выражений, увы, к моему большому сожалению не имеющих места в данном рассказе.
- Черная акула! Опять наверное жертву рыщет, - тут таксист опять выругался, на этот раз чуть по легче.
- Какую жертву? Что, участковый?
…ты наверное принёс себе горячего чая? Ну вот, молодец, а теперь не поленись встань и налей мне тоже, а то уж в горле совсем першит. Лень? Не охота? А, интересно?! Ну-ну, ты тоже как все и я тоже как ты, нам только детективы подавай, да телефоны с обширной галереей видео роликов, особенно порно роликов, а еще лучше порно с известными певицами, ну можно и с участием дешёвых проституток, стонущих фальшивым голосом на пожелтевших простынях. Особенно такими фильмами увлекаются аксакалы, а что им остаётся делать, в их время таких короткометражек не было, а мобильных телефонов тем более. Тогда на один город имелись две, ну максимум три старых жриц любви, чьи имена были известны всему городу и в хате, где проживала «мадам», обычно встречались давно не видевшие друг - друга друзья, знакомые, родственники, товарищи по работе, а порой и соседи.
…после слова жертва, первое что приходит на ум, так это полицейский с большой дубинкой цвета того джипа, пролетевшего прямо перед моими глазами, оставив за собой большое, мутное облако пыли. А жертвой может оказаться любой, не имеющий связи с ними. Да, ты жертва, в прямом смысле этого слова, жертва в руках тех, кто должен тебя оберегать, а не охотится на тебя. Они могут сделать с тобой все что угодно, начиная с подкидывания в карман героина и заканчивая тем, что шлюха, которую ты не видел до этого и в глаза, будет орать царапая свое лицо, что ты вчера (хотя, вчера ты, спал дома) в пьяном состоянии воспользовавшись женской слабостью, зверски изнасиловал ее прям в туалете кафе Елмердана, где она по вечерам (в два часа ночи) работает посудомойкой. А Елмердан (весь в синяках от побоев) подтвердит ее слова, жалобно посмотрев на звёздочки, рядом стоящего реиса*. И не слушай тех, кто несёт чушь про оборотней в погонах, опираясь на то, что проколы в системе органов есть в любой стране. Как я не перевариваю этих уродов, которые всегда стараются сравнить нас с самыми последними странами земного шара. Мол, в Афганистане так, в Ираке вот так, а у нас все очень даже не плохо. Ай муселман*, мне лично наплевать, как живут Иракцы, эскимосы или чукчи, у них по крайней мере, не такая плодородная земля, где и без нефти можно свободно прожить, если только сельское хозяйство на ноги поднять.
- Про чёрную волгу Амирова* слыхал, ну вот про «чёрную акулу»? Почти как в фильмах Хичкока,- мне оставалось лишь шутить, увидев застывший ужас на лице собеседника.
- Не знаю как там у Хичкока, но около месяца назад начали тайно пропадать девушки, а точнее школьницы, прям среди бела дня. По словам очевидцев, останавливалась «черная акула» и хап, съедала девушек, дверца быстро открывалась и так же быстро закрывалась. А через день или два их находили в окрестностях мавзолея Низами…изнасилованными…
- И никто никуда не жаловался?
-…хм…жаловались некоторые, те, кто не стеснялся…сам понимаешь, у нас же ментальность…потом кто девушку замуж возьмёт…
- Как же прохожие? Свидетели?
- Слушай, кому нужно. Потом пошли слухи, что владелец джипа…ну короче, то ли сам наверху сидит, то ли родственник…одно было ясно, что очень уж высоко, если до него не смогли дотянуться руки…
- И никто не пытался расспросить самих девушек? Что с ними стало? Они видели водителя?
- Я точно подробностей не знаю. (Было видно что таксист боится. А сам полчаса назад людей под пули подставлял, мол, все равно всех не сумеют обстрелять. Тоже мне нашёлся, Че Гевара. Верно подмечено, о сексе легко рассуждают лишь импотенты). Да так, там услышу, тут узнаю. Одни говорят девушки молчат, другие, что кто-то из них повесился, третий, что они замкнулись в себе. Мне то зачем, я же так, просто тебе рассказал. Своих проблем до горла хватает.
- Прям как во времена Сталина и Берии,- сказав, я отвернулся и заметил знакомое лицо через потрескавшиеся стекла старого Жигули.
…после молчания продлившегося не знаю сколько, шофёр сказал по-моему самую главную фразу за весь наш разговор и на этом наша встреча закончилась, так как я заметил идущего по дороге на базар однокурсника с которым не виделся больше двух лет и попросил остановиться, объяснив, что тут наши дороги разъединяются, дальше я как-нибудь сам.
- Во времена Сталина…его хотя бы боялись…
История проданная в сортире…
…досадно мне, что слово "честь" забыто…
(В.Высоцкий)
Ты никогда не замечал, что встретив близкого тебе человека с которым ты долгое время дружил, учился или служил и кого уже давно не встречал, начинаешь вдруг слышать музыку или же чувствовать запах, косвенно связанный с ним? Всплывают перед глазами картины давно прошедших дней и ты, как бы опять возвращаешься в прошлое, в ту атмосферу и кажется, что тот человек не хотя является носителем истории прошлых дней. И дни эти принадлежат не ему, а тебе. Он живое прошлое, твое прошлое.
Ещё сидя в такси и увидав своего однокурсника ему присущей походкой, энергично шагающего вдоль дороги я, как в сказке, вдруг переместился в полутёмную, сырую столовую университета, с облупившейся штукатуркой на потолке.
В помещение звучала песня про Карабах. Запах пирожков и сигаретного дыма перемешались. Перед мною, как и три года назад, сидел мой товарищ, мы пили чай, (если эту жидкость можно назвать чаем) кушали гамбургер (сухой хлеб с сосиской и красной жидкостью, называемой «аджикой»), слушали истории, рассказы, работавшего там официанта, просидевшего десять лет своей жизни в разных лагерях Руси.
Я вдруг ясно увидел нашего старосту, поочередно как на базаре, собирающего мятые, похожие на туалетную бумагу купюры и с точностью, расставляющего плюсы перед именем каждого студента…
Я почувствовал запах, убивающий, оглушающий запах университетской уборной…сортира…
Кстати, туалет был общим. То есть туда заходили как девушки, так и парни. Один туалет на всех. Когда девушка заходила, другая ее однокурсница стояла у входа и мальчишки понимали, что там девушка и значит нужно ждать очереди. Но парни, иногда, (вру! очень часто) не ставили в дверях никого и не редко некоторые девственницы первый раз в жизни в живую, так сказать, видели мужской фаллос именно в туалете университета, а не в брачную ночь, лёжа на брачном одре, как полагается по канонам Ислама. Парней тоже ожидало не мало сюрпризов, особенно приезжих из разных районов великого Азербайджана. Точнее, чуть кровавые прокладки с крылышками, что действовало на них, как красная материя на быка, водка на алкаша, курица на петуха, сука на кабеля.
…и увидел нашего учителя по истории, считающего своими грубыми руками в туалете университета среди говна, спермы, прокладок, ужасного запаха хлора и мочи деньги, полученные за продажу своей истории, деньги, полученные за экзамен, гос. экзамен по Истории Азербайджана…
Похожие на коммуналки аудитории, расписанные разными матерными словами и голыми бабами парты, неработающий лифт, холодные, тёмные коридоры, (отличался только коридор ректора. Весь светлый и тёплый. Всегда чистый, аж кафель на полу блестел. А дверь, дверь лакированная, из дорогого дерева и табличка позолоченная на той двери: «На право свернёшь дерьмо найдёшь, на лево пойдёшь триппер схватишь, прямо войдешь тапша приобретёшь») как сами студенты, находившиеся в темноте непросвещённости. Все это предстало перед моими взорами, как только мы обнялись, поцеловались, подставляя щеки, и пожали руки друг-другу.
Первое слово сказанное моим однокурсником, а точнее вопрос, после приветствия, был: «ишлейирсен»*? Я не только ожидал этого вопроса, я просто за последние три года психологически заставил себя привыкнуть и даже с точностью на все сто процентов знал, что последует сразу после первого вопроса, даже не услышав ответ. А именно: «харада ишлейрсен?*». Особенно эти два вопроса любили задавать безработные. Как - будто эти вопросы, что-либо могли изменить. И ответы, полученные на эти два вопроса, по-разному влияли на задающих. То есть, если отвечающий согласно кивал головой, мол работаю, собеседник хмурился. Как это, как может так быть, что вчерашний чурбан работает, а я без денег просто погибаю? Далее следовал второй вопрос, место работы, опять же ответ на последний вышеуказанный вопрос, тоже менял настроение. Если допрашиваемый указывал местом работы иностранною компанию, то собеседнику становилось еще хуже и он уже смотрел на напротив стоявшего с некой ни то завистью, ни то с ненавистью, а если второй отвечал, что мол работает официантом, шофёром или продавцом, то расспрашивающий, вздыхал и еле скрывая улыбку, так сказать опять же то ли от радости, то ли еще черт знает от чего, говорит своему собеседнику утешительные слова, сетуется на государство, мол брат, а что делать, на безрыбье и рак рыба, как будто кто-то в его советах и жалости нуждается. Но, если оказывается, что собеседник работает у иностранцев, далее следует вопрос связанный с его месячной зарплатой, какой у него оклад, сколько он работает сверхурочных, есть ли у них мед- страховка?.
А потом, не отступая, не меняя устоявшихся законов и не нарушая ритуал, безработный расспрашивает своего собеседника, как ему можно устроится в их компанию, деньгами или тапшом, может ли тот для него это устроить? Ну, а если собеседник безработного, помотав головой и глубоко вздохнув, отвечает, что больше уже как год не работает, так как после сокращения так и не мог устроиться, и тоже как свой собеседник в поисках каждый день шляется по разным офисам, рассылает СV, ищет кто бы за деньги хотя бы устроил, то второй, силой сдерживая радость, обнимет другого, предлагая пойти попить с ним чай, успокаивая его и говоря, что нужно терпеть. Так ведь Бог видит терпеливых, не понимая одного, что Аллах давно стёр эту страну со своего списка, просто повернулся, отвернулся от нас, забыл про нас. Настолько мы богохульствовали, настолько забылись, настолько озверели, стали бесчеловечными.
Он, то есть Господь, просто отрёкся от нас, как родители отрекаются от своего дитя, совершившего ужасное преступление. Отвергают свое создание, поворачиваются к нему спиной, просто бросают его, понимая всю безысходность положения.
Продолжение есть…
Пояснительный словарь слов и выражений.
Гянджа*- город в Азербайджане у северо-восточного подножия Малого Кавказа, на реке Гянджачай. Второй город после Баку. Являлся столицей Азербайджана до сентября 1918-го года. Родина великого Низами.
Газах*- район Азербайджана. Находится вблизи западной границы Азербайджана.
М. Джелил*- Мамедкулизаде Джалил ( 1866-1932) азербайджанский писатель и общественный деятель.
А. Хагвердиев*- Абдулрахим бек Хагвердиев ( 1870-1933) азербайджанский писатель
долма*- азербайджанская кухня.
пити*- суп, готовится в специальном, обливном изнутри, невысоком глиняном горшочке
гатыг*- кисломолочный продукт (почти как кефир)
бозбаш*- азербайджанское национальное блюдо в виде супа на основе бульона из баранины.
гул базары*- рынок рабов (дословный перевод с азерб.)
Ай муселман*- Ей мусульманин (перевод с азерб.)
Бейналхалг Банк*- Международный Банк Азербайджана
Джумшуд Амиров*- писатель, автор детективного романа «Черная волга»
Кяпаз*- гора, рядом с городом Гянджа
Гёк-гёл - Голубое озеро ( перевод с азерб) у подножия горы Кяпаз
Джавад Хан- Хан Гянджи, годы правления (1786-1804)
Йа син*- Сура 36-ая в Коране. Читается для упоения душ усопших
Ишлеирсен?*- Работаешь ли где ни будь? ( перевод с азерб)
Щадлыг сарай*- Дом торжеств (место для проведения свадебных церемоний )
хара да ишлейрсен?*- А где работаешь? (вопрос для уточнения места работы)
Эльчин Гасанов*- писатель, член союза писателей Азербайджана, офицер КГБ Азербайджана в отставке. Известен как эпатажный писатель.
Халашка*- в простонародье женщина лет 30-35
Хемсе*- «Пятерица», великое произведение Низами, состоящие из пяти поэм.
БГУ*- Бакинский Гос. Университет
Довгa*- блюдо азербайджанской кухни, в холодную воду добавляют сюзмю, ( кисломолочный продукт) зелень, горох и рис.
Сеймур Байджан*- молодой, эпатажный азербайджанский писатель и публицист
Ингилис*- англичанин (имеется в виду иностранец, работающий в Баку)
Хариджлер*- тоже самое, что ингилис
Миллет*- нация (перевод с азерб.)
Шах Исмаил*- Шах Исмаил Сефеви — Выдающийся государственный деятель Известен так же, как поэт, писавший под псевдонимом Хатаи.
М. Сабир*- настоящее имя Мирза Алекпер Таирзаде (1862-1911), азербайджанский поэт, сатирик.
Баздыг*- акт занятия сексом (перевод скопировал с одного азерб. форума)
Тинто Брасс*- Джованни Брасс. Большинство его фильмов снято в жанре эротического кино
Гачгын*- статус беженца Карабахской войны
Сумгаит*- город в Азербайджане, на побережье Каспийского моря, в 30 км к северу от столицы Азербайджана — Баку.
Рейс*- начальник (с азерб.) обычно относится к правоохранительным органам
Не верерсен?* - что дашь? (с азерб.) сколько заплатишь?
Гай папа*- от слова “гайн ата” (отец, брата жены) или просто свекор
Ахмедли*- посёлок в Баку
ХАШ*- азербайджанское блюдо. Готовят из бараньих ножек и головы
Йаг кими*- Как по маслу (перевод с азерб.)
Гариб Азер*- ведущий передачи «Оралар» Азер Гарибов.
Главный путешественник страны. Юрий Сенкевич Азербайджана.
Низами Гянджеви*- (1141-1209) классик азербайджанской поэзии, один из крупнейших и великих поэтов средневекового Востока.
Башывы ашагы сал, ишиви ишде*- Не трогай никого, занимайся своим делом