Cнова армегедонский дождь. Три дня ливня, предвестник бури. Снова люди выбегают из домов, к своим машинам – глупой по сути технике, которая никого не может спасти. Они выбегают к стоянкам чтобы спустить якоря – цеплять стальные крюки к петлям возле места своей машины.
Ливень, тяжелый и мрачный, как самый обыкновенный московский мусор. Три луны, утром вместо приятного света, на асфальт падают искры. Люди называют их звездами, и напрасно. Солнце нас ненавидит, искрится, пытается злиться. А мы, люди, всего лишь ходим под негорящими зонтами.
Председатели домов, хромая и ворча спускаются в подвалы - одна нажатая кнопка, три спущенных рычага, ровно 7 секунд . Фундамент превращается в лодку. Дом прощается с землей на три бесконечных дня. Качка, соседи мучаются морской болезнью. Уровень воды в городе примерно четыре этажа среднестатического московского дома.
Жизнь превращается в мокрый пожар. Перчатки не налезают на разбухшие от соли пальцы. На руках вместо пальцев сардельки. Ты думаешь, «когда же это закончится?». И это заканчивается. Снова искры, потери, какой-то очередной городской вирус, который принесла вода. Ты идешь по улицам, грязным, мокрым, плачущим. Ты понимаешь, что один неверный поворот и вирус проберется в твой разум. Врачи не успеют определить что это за бактерии, не найдут противоядия, и ты будешь лежать в стерилизованном стеклянном пузыре. Близкие и эти монстры в белых халатах, будут стоять за начищенными стеклами и смотреть как ты умираешь, как сначала лопаются глаза, как ты синеешь, гниешь как шкурка банана, а потом подыхаешь как последний человек на этой проклятой земле. И в чем смысл такого существования? Вечная боязнь грязи, вечный комок в желудке перед очередной бурей.
И лишь они, летающие люди, могут быть свободны. Их серебряные крылья свободны и беспечны, а значит свободны и те кто ими владеет. Они предвестники дождя. Люди неба. Но и они умирают.
Когда то давно, лет 25 тому назад, когда на Земле еще была трава и люди радовались воде, её соли, выбегали на улицу дети - побегать под этим мокрым теплом, подождать пока между облаками радуга пустит корни, мы с отцом поехали в парк на ленинском проспекте. Нескучный сад называли мы его тогда. Насладится днем, осенним дожем, отдохнуть от дома пусть в такую несовершенную погоду. И мы нашли Летателя. Он лежал в луже крови, правое крыло было неестественно вывернуто кверху. Он стонал и был почти в обморочном состоянии, но еще чувствовающий, еще дышащий, еще такой свободный.
Он даже не боялся умирать. Отец сразу понял, что ему не помочь, что он умрет, что это конец. Мы склонились над ним, спросили его имя, сказали что помощь скоро придет.
Его звали Адриан. Красивое имя, совсем не русское и не банальное. Он успел только прошептать: «крыло… почините крыло… Мой сын ждет эти крылья домой. На левом крыле написан адрес. Прошу вас, верните моему сыну эти крылья.»
И он умер.
Мы с отцом починили эти крылья и поехали искать сына Адриана. Оказалось что Адриан наш «сосед». Он жил в Петербурге. Отец купил два билета в одну сторону и через четыре дня мы сели в поезд, уже с починенными крыльями, и поехали в один из наших любимейших городов. Мама очень протестовала. Говорила что не стоит, что это чужой человек и лучше послать их по почте. Но отец, всегда мягкий, всегда готовый уступить чтобы не ссориться, был непреклонен. Он был уверен что эти крылья были неким символом, знаком свободы. Свободы, которой у него никогда не было.
И мы уехали. Не знаю стоит ли говорить, но мы с отцом вернулись в Москву лишь 15 лет спустя. Мать умерла так нас и не дождавшись.
Какие грустные мысли меня сегодня одолевают. Воспоминания подобны дождю – нахлынут и не оставят надежды. Сегодня второй день армагедонского дождя. Я стою у открытого окна, на плече у меня весит лидэктафон. Так как мои записи отправятся в прошлое, поясню что это за прибор. Его изобрели французские писатели чтобы не терять мысли. От французского L`id;e – «мысль». Вскоре эта бесспорно нужная вещичка стала настолько популярной, что теперь её можно купить в любом магазине электронной техники. Это что-то вроде радио маячка, который улавливает колебания и импульсы головного мозга, записывает в их первоначальном коде, а потом специальная цифровая программа считывает этот код, делает расшифровку и у тебя в настольном ноутбуке все твои мысли в печатном виде.
Я купил себе лидэктафон чтобы вести хронологию. Чтобы было не страшно и не обидно умирать. Просто послушаю свои мысли напоследок – воспоминания о матери, об умершем в прошлом году отце, о брате, который уехал с экспедицией на Плутон и который уже скоро должен вернуться. О старой, настоящей планете Земле, да и просто послушать о своих ребяческих глупостях; послушать что-то гениальное, что-то грустное, что-то больное или наоборот, веселое и нелепо жизнеутверждающее. Что-то я промотаю, а что-то буду слушать пока не надоест. Мысли приходят ко мне когда я курю. Наверное дым, как дымка теперешней жизни, за которой не видно будущего, наводит на размышления о вечном поиске смысла. Каждый раз, записав свои излияния, я их читаю, убираю лишнее и распечатываю. Не удивляйтесь, сейчас все готовятся к смерти – так или иначе. Это новое хобби человечества. К сожалению никуда от этого нам не спрятаться, не деться, не укрыться и никакие негорящие зонты здесь не помогут. Так я думал, несколько часов назад...
Всё началось ч того, что сегодня утром мне пришлось выйти на улицу. С подоконника упал дорогой моему сердцу друг по имени Клаус. Клаус - это лохматый тарантул, который от аризонской радиации потерял яд, стал таким лохматым и фиолетовым, таким беспомощным, что из него, да и из всех аризонских тарантулов, тут же сделали домашних питомцев. Правда к нам в Россию, их еще не завезли - Клауса привез мне мой брат много лет назад. Вернее, я его выиграл у него в дурака. У Клауса тоже есть история. Жалко лидэктафон не умеет расшифровывать паучьи мысли. Поверьте, пытался. То ли Клаус такой весь импульсивный и бесшабашный, что сам свои мысли положить на одну полку не может, то ли просто французские технологи как-то не подумали, что кто-то попытается перевести паучьи мысли. В любом случае, досадно.
Клауса нашли в Антарктиде, под несчастным пингвином, который замерз до смерти (это было последствие взрыва одной химической станции неподалеку от места их обитания. Некоторое количество этих вымирающих существ спасли люди, а другие, из-за потери всех своих жизненно важных функций насмерть замерзли ). Клаус же сплел себе под ним местечко и так как в холоде труп не разлагается, ему там было явно уютно. Брат рассказал, что он был очень голодный и очень несчастный. И вообще, что паук, вид которого, обитает в Аризоне, делал в Антарктиде абсолютно никому не понятно. Поэтому у нас Клаусом сложные отношения. Он не знает почему моё лицо поперек рассекает шрам, а я не знаю, как он оказался в Антарктиде. Мы храним мрачное молчание по этому поводу, но зато мы прекрасно понимаем друг друга без слов. Так вот утром он выпал из окна. Я увидел внизу плавающую корзинку, здорово перепугался, взял нашу надувную лодку и пошел его спасать. Воды было много, но не столько, как на третий день армагедонского дождя. Поэтому я без проблем добрался до плетенной водонепроницаемой корзинки, в которой сидел надутый зеленый Клаус. Когда Клаус был голоден, он становился ядерно-розовым. Когда злился – темно-синим. Когда ему было весело – он желтел. А когда его сковывал страх, он зеленел. Я вдоволь над ним похихикал - нередко его увидишь таким, режущим глаза ядовитого зеленого цвета. Правда краска тут же с него слетела и он посинел от злости и аж затрясся, бедняга. Не любит он, когда над ним смеются. Но надо же периодически ставить его на место… Пока мы плыли к порожку подъезда, я отметил интересное явление. Неподалёку от нашей лодки в серой воде всё время всплывало что-то красное и блестящее. Заинтересовавшись, мы подплыли и вытащили на свет красный пузатый пузырь.
Пузырь был похож на бутылку из-под дорогого коньяка, но что в нем было странное, неземное что ли…
Самое дикое во всей этой истории было то, что бутылка была сплавлена без швов включая отверстие. Внутри неё был белый сверток бумаги, а на дне лежала винная пробка. Я пытался её разбить, поместил её сначала в холодную воду, потом в горячую воду, пытался её расплавить – ничего не выходило. В итоге я от отчаяния взял нож и начал её молотить как распсиховавшийся орангутанг. Зрелище видимо было забавное потому что Клаус пожелтел как лимон. Закончилось тем, что я порезал руку и пошел на кухню искать перекись водорода. Выливая перекись на руку, пару капель попали на пузырь. Пузырь зашипел и задымился…
Спустя полчаса я уже вытаскивал из него сверток. В нетерпении, почти изорвал бумагу, пока её разворачивал. Это было письмо напечатанное на старой печатной машинке. Это была инструкция. Вот что в ней было написано:
« Получивший в руки этот текст должен строго действовать по ниже приведенному алгоритму.
1. Описать то, что происходит в мире. В печатном варианте. Язык не имеет значения.
2. Положить письмо в бутылку. Заткнуть пробкой.
3. Изготовить следующий раствор:
- 3мл перекиси нитрата
- 7мл диоксида азота
- 2 мл. любого пестицида
- 1 литр бензина
- 0,5 литра перекиси водорода.
Размешать раствор в металлической посуде, поместить бутылку в раствор. Поджечь.»
Я был здорово заинтригован. Инопланетяне? Вряд ли, на таких машинках даже люди уже лет сто не печатают. Значит наверное кто-то пошутил. Но, как я уже сказал, я был поистине заинтригован. И я пошел искать ингредиенты для приготовления этого раствора. По большей части это горючие вещества, и поэтому перекись и так называемый «любой пестицид» вызвал у меня недоумение. К счастью, при нашем образе жизни, набор различных химикатов является неотъемлемой частью существования. Поэтому вскоре передо мной стояло чугунное ведро с жидкостью. Я поместил ведро в сферу. Опять таки, так как я описываю всё это для прошлого, поясню что такое сфера. Сфера – это вещь, которая есть у каждого нормального человека. Пластмассовый, а местами и стеклянный контейнер, с круглой крышкой, напоминающий стиральную машину. Помещаешь в него любую вещь. Нажимаешь на синюю кнопку - Все микроорганизмы отмирают. Нажимаешь на зеленую кнопку - источники запаха ликвидируются. И тому подобное. Что бы в квартире не пахло, я засунул ведро в сферу и пошел описывать наш бренный мир. Вот собственно и вся история. Так как я не знал шутка это или нет, я подошел к этому делу серьезно. Описал наше устройство, проблемы, экологию, написал про катаклизмы и, в частности, подробно описал армагедонский дождь. Вскользь упомянул что в Австралии, люди с двумя головами и тремя руками – самое обыкновенное явление. Письмо получилось огромное. Я даже написал немного о себе. И даже упомянул Клауса – так, для истории. Запечатав бутылку, я поместил её в ведро, бросил спичку и закрыл крышку сферы. Минуты две ведро дымилось. А потом начался этот кошмар. Пошел голубой дым, всполыхнуло бирюзовое пламя, а потом меня откинуло звуковой волной назад, я ударился головой о раковину и потерял сознание. Когда я очнулся, мне показалось что в голову впрыснули лошадиную дозу морфина – я еле держался на ногах, был слаб и мне было хорошо. С глупой улыбкой я сел на полу. В сфере стояло пустое ведро. Бутылка исчезла. Я в изумлении не мог даже говорить. Встав на ноги я оглянулся. В раковине лежал несчастный Клаус. Бедняга, сначала радиация, а теперь еще и это… Почему я так печально начал повествовать о состоянии Клауса? Всё очень просто – мой лохматый друг теперь приобрел белоснежный цвет в ровный фиолетовый горошек. Открыв свой мутный черный глаз, он подполз к зеркальной стене и посинел. Слава богу, он злится… Не знаю чтобы я делал, если бы он потерял эту свою уникальную возможность показывать мне кто из нас более эмоциональный. Я уже заулыбался как вдруг с улицы раздался взрыв. Пять секунд и я только успел услышать крик моего единственного друга. Никогда не думал, что Клаус умеет кричать. И сейчас я лежу, в этом пламени. Мой мозг отключится через несколько минут. Но я успеваю положить лидэктафон в сферу. Это лишь легкое движение руки. Прощайте. Только прошу об одном, тот кто найдет этот чип с мыслями - отдайте его моему брату. Адрес я сейчас запишу. А теперь прощайте.
Я открыл глаза. Потолок был серый, веки были очень тяжелыми, и по этому серому потолку бегали адские паучки меняющие цвета. Я напряг голову и вспомнил свое имя, вспомнил что сейчас на дворе 2008 год, что сейчас март месяц, и что мне приснилось будущее в главных ролях которого я и мой тарантул Клаус. Мой паук не меняет цвет и мне привез его отец, когда ездил в мексиканскую командировку. «Всё хорошо. – успокаивал я себя. - Никогда в жизни не буду больше глотать на ночь ЛСД. Еще пару таких снов и до шизофрении мне недалеко.» Я кое-как встал с кровати, доплелся до окна и отдернул темные шторы. На улице лил дождь. Одиннадцатый день льет... Я открыл балкон, аккуратно переступил через порожек и потянулся чтобы закрыть окно. Повернув ручку форточки, я опустил свой взгляд на маленький кованный столик. Я остолбенел. На черном холодном металле стояла красная пузатая бутылка. А рядом чистил свои лапки желтый лохматый паук…