Это случилось, когда Луна вошла в дом Меркурия, когда у Алексия Второго сломался заточенный выкидной крест, а на стене Цоя появилась надпись «ты жыв в наших серцах. Братаны из Орехово-Зуево». В этот момент я сидел в кафетерии на Арбате и прожевывал багет с ветчиной и маринованными огурчиками. Тут в зубе хрустнуло. Я перестал жевать и еда, как фарш из мясорубки полезла изо рта. Я взвился как техасское торнадо, держась рукой за скулу. Боль ослепила и оглушила. Небо потемнело. Шестиметровый дикобраз заглянул в окно и недобро зыркнул на меня, сказав лишь «По двадцать рублей возьмете?»
Вокруг заплясали сотни маленьких медведей на длинных ногах. Черноволосые гарпии с позолоченными сосцами закружили под потолком, оглушительно распевая классику техно «Come on, please help me, doctor Dick!» Продавщица за стойкой обернулась античной колонной и обрушилась в пыль под гнетом столетий. Тучный мужчина, сидевший с бутылкой Кроненбурга за соседним столиком, начал раздаваться вширь, пока не лопнула одежда, а стул, скрипнув, сел на шпагат всеми четырьмя ногами. Заслюноточил портрет Марселя Марсо на стене. Голубой кафель на полу превратился в воду. Несколько столов утонули, а в районе прилавка высунулся перископ, повращал в разные стороны стеклянным глазом и так же стремительно нырнул обратно. Брошенный на пол багет отрастил четыре ножки, запрыгнул мне на колени и ласково глядя (ну мне показалось, что глядя, хотя чем ему там глядеть, по большому счету?!) мне в глаза, процитировал Игоря Северянина:
Почему бы не встречаться
Нам с тобой по вечерам
У озер, у сонных речек,
По долинам, по борам?
Отчего бы нам не грезить
От заката до зари?
Это что-то вроде счастья,
Что ты там ни говори!
А я что? Я ничего не говорю! Подхватил багет под мышку и понесся сломя голову к стоматологу. Слава богу, был он неподалеку на Сивцевом Вражке. Готическим шрифтом на алой вывеске было выведено «Dr. Fleischer. Stomatologie».
Заскочив внутрь, я отдал багет секретарше, представшей в виде куста земляники, и побежал сразу к приемному кабинету, откуда доносились звуки немецкого марша. Доктор стоял у стола в полной выкладке. Гестаповский китель украшали серебряные кресты. В руках сверкали холодной сталью ножи и сверла.
- Was wollen Sie? – обратился он ко мне, прищурив глаз в монокле.
- Zahnschmerz! – прохрипел я. – Ich sterbe…
Из шкафа высунулся Антон Павлович Чехов и недовольно погрозил пальцем.
- Sitze sich! – решительно ответил доктор и усадил меня в кресло. На моих руках клацнули зажимы. В глаза ударил ослепительный свет. Доктор включил сверло бормашины и приблизил свое лицо к моему.
- Schlaf wohl! – усмехнулся он, обнажив огромные клыки.
Дальше я ничего не помню. Проснулся в Летнем Саду в Петербурге. Глаз подбит. Во рту вкус крови. В жопе презерватив.