Ответ знаменитому кинорежиссеру
Да, Чехов не был животным, да, он не "портил девок", да, ментальное и астральное в нем было сильнее физиологического, но он любил Лику Мизинову, он желал близости с ней, но лишь женщине - и Чехов признавал это - принадлежит право решать, какие отношения ей поддерживать с тем или иным мужчиной. Лика сделала свой выбор, а Чехов... что ж, он был слишком чистоплотен, чтобы идти "по следам" господина Потапенко (а литератор Потапенко был одним из знакомых Чехова, с которым он был на "ты"), и он хорошо понимал, что, если бы он пошел по следам Потапенко, он превратил бы свой дом в бордель.
Любовь - очень сильная пружина в человеческой жизни, но еще более сильной пружиной является долг и честь и осознание своего собственного назначения на земле (на языке современной психиатрии это называется бредом значения). Для нашего времени чести (во всяком случае, в общественном понимании этого слова) не существует, но сто лет назад даже атеист Чехов признавал ее деспотию.
И есть еще один мотив, по которому Чехов долго оставался холостяком: он был гармонически мудрым человеком и инстинктивно следовал велению соломоновой мудрости - шалом = мир, покой; шломо (Соломон) = мирный, спокойный (да осенит нас древнееврейская мудрость!) - стремление к покою как высшему проявлению человеческой (и не только человеческой) мудрости. Мудрость заключена в покое - такова соломонова мудрость, более древняя, чем мудрость Упанишад, чем мудрость Будды, чем мудрость Йоги. Чехов стремился к покою - к этой соломоновой мудрости, - сознавая, что лишь в покое он обретет бессмертие. Любовь - это удел воспроизводителей, а Чехов был личностью. Ни один художник в мире не был счастлив в любви и не изобразил семейной идиллии, ибо мир следует истине, сформулированной поверхностным (а истина лежит на поверхности) и всеобъемлющим Пушкиным: "На свете счастья нет, но есть покой и воля". А любовь приносит одни лишь страдания, но мазохизм - рабство в любви - как доведение тенденции до логического конца, - всегда бесплоден, и жертвы напрасны, и сама жертвенность становится абсурдом и безумием. Жизнь не должна быть жертвой - и Чехов понимал это.
1996 год