Марк Моисеевич был очень перспективный студент пятого курса лечебного факультета медицинского института. Один из лучших в группе. Внимательный, прилежный, вежливый. Он умел сразу расположить к себе. Слегка улыбаясь и немного рассеянно глядя подслеповатыми глазами сквозь стёкла очков, он смотрел в лицо собеседника, несколько наклонялся вперед, говоря тем самым: «Слушаю, слушаю вас очень внимательно». К пятому курсу у него была очень хорошая репутация. Марк Моисеевич часто ходил дежурить в больницу, и там его знали и уважали, многие хотели бы видеть его в качестве коллеги по «цеху».
Как водится, при изучении профессии, студенты ходят на обязательную практику. Отправился на неё и Марк Моисеевич. Переходя из одного отделения в другое, он, через некоторое время, появился в отделении терапии…
- Новый дохтур пришёл, - шептались бабули, высыпав из палат в коридор, и вытягивая шеи, пытались высмотреть доктора. Новость распространялась быстро, и вскоре весь коридор отделения терапии был заполнен прогуливающимися по нему пациентами. И вот открылась дверь ординаторской, и Марк Моисеевич предстал перед пациентами терапевтического отделения во всей красе.
Доктор был высок и статен. Слегка узок в плечах, что, впрочем, не портило его. Дабы скрыть свою молодость носил бородку, какая в просторечии зовётся «козлиной». Марк Моисеевич оглядел толпу перед собой и подумал: «Попал…».
-Здравствуйте, доктор, - произнесла с придыханием ближайшая к нему пациентка, Виолетта Петровна, дама лет 75.
- Здравствуйте, здравствуйте, - ответил Марк Моисеевич, - давайте знакомиться. Меня зовут Марк Моисеевич. Я буду вести палаты с пятой по восьмую. Избранные пациенты взволнованно зашевелились и принялись обсуждать назначение. Виолетта Петровна обиженно поджала губки, исподлобья глянула на доктора и, залихватски вильнув бедрами, задев при этом счастливо улыбавшуюся бабу Машу, поплыла к себе в четвёртую палату.
Настали трудовые будни. Марк Моисеевич сразу полюбился своим больным. Делая обход, он интересовался каждым, не обделяя никого вниманием. Выслушивал все жалобы и вежливо отвечал:
- Что-нибудь придумаем голубушка, я сделаю назначения.
И действительно придумывал, а время было нелегкое, середина 90-х, прошлого века, жизнь была бедная, в больницах отсутствовали необходимые лекарства… Тяжело было обеим сторонам лечебного процесса.
Через два дня по приходе в отделение, у Марка Моисеевича было дежурство. С утра половина пациентов из его палат и добрая часть отделения беспрестанно подходили к нему с жалобами на бессонницу, головную боль, давление. Изводя его процедурой измерения этого самого давления, щупаньем пульса и участием в судьбе каждого.
Всю ночь вереницей пациенты заходили в ординаторскую, много раз Марк Моисеевич делал обход отделения, заходил в процедурный кабинет и не находя там ничего выходил прочь. Он устал, издёргался и лишь внешне сохранял спокойствие и доброжелательность.
Утром коллеги сочувственно глядели в его красные, не спавшие глаза, а отворачиваясь понимающе ухмылялись. Заведующая отделением Зинаида Михайловна, увидев молодого врача засыпающим на конференции, заявила.
- Марк Моисеевич, идите домой, вам нужно отдохнуть.
Марк Моисеевич поднял клюющую носом голову на начальство и каким то образом сразу взбодрился, распрямил плечи и ответил:
- Нет, я останусь. Кто будет наблюдать и лечить моих пациентов? Я за них в ответе.
Ответ вызвал всеобщее уважение и симпатию.
Целый день провёл Марк Моисеевич в отделении, общаясь со своими «старичками» и «старушками». Часто мимо него проходила Виолетта Петровна и бросала на него испепеляющие взгляды. «Да… надо что-то делать», - думал тоскливо Марк Моисеевич, измеряя давление очередной бабуле.
Дома Марк Моисеевич много думал. Просмотрел литературу, прикинул, какие есть лекарства в отделении. Вставал и ходил по комнате из угла в угол, снова садился и сосредоточенно думал.
Утром бодрый и довольный Марк Моисеевич решительно входил в отделение. Он был готов к бою…
Потянулся рабочий день. Уже перед уходом к доктору подошла тихая баба Маша и пожаловалась.
- Марк Моисеич, голова у меня побаливает, да уж как второй день.
- Что же вы мне раньше не сказали, давайте я вас осмотрю, - ответил озабоченно Марк Моисеевич и достал тонометр, - а спали как?, - поинтересовался доктор, раздувая манжетку.
- Да я уж почитай третью ночь глаз не смыкаю, - доверительно сообщила бабуля.
«Вот ты, блин…», - выругался про себя Марк Моисеевич, но улыбнулся и понизив голос произнес.
- Марья Сергеевна, давление у вас почти в норме, вам поспать надо. Есть у меня одно средство, оно практически от всех болезней и от бессонницы тоже, - Марк Моисеевич запнулся и огляделся по сторонам, - но я бы вас попросил никому об этом не говорить, мало у меня таблеточек, дорогие они, израильские и очень мощные. Принимать по четвертушке надо, аккуратно.
Старушка заворожено смотрела, как доктор достал из кармана маленький пузырёк и высыпал на ладонь таблетки. Оставив одну, он разрезал её аккуратненько на четыре части и дал бабе Маше одну.
- Вот, примите за час до сна, если вдруг не поможет, что вряд ли, выпьете ещё четвертинку.
- Спасибо Марк Мосеич, - баба Маша закивала головой, и крепко зажав в ладони заветные таблеточки тихо пошла к себе в палату.
Марья Сергеевна, - окликнул женщину Марк и приложив указательный палец к губам, тихо прошептал, - никому. Баба Маша согласно закивала головой и вошла в палату.
Марк Моисеевич довольно потер руки и почувствовал чей-то тяжёлый взгляд. Он оглянулся, за дверьми палаты скрылась Виолетта Петровна. «Замечательно, сплетня обеспечена. Да здравствует сплетня!». Марк Моисеевич достал пузырёчек из кармана и улыбнулся: «Кушайте на здоровье кальция глюконат, мои дорогие, кушайте. Посмотрим, как выздоравливать будете». Доктор развернулся на каблуках и пошёл собираться домой.
Утром его встречала в дверях отделения Мария Сергеевна.
-Марк Моисеич, - жарко зашептала пациентка, - я спала как ребенок, и голова не болит и хорошо мне, так и пошла бы домой сегодня…
- Я очень рад за вас, о-чень рАд, моя дорогая, - улыбнулся доктор.
- Марк Мосеич, - торопливо заговорила баба Маша, догоняя врача, - я одну четвертушечку съела, вторую сберегла.
- Очень хорошо, Мария Сергеевна, очень хо-ро-шо.
- Если что вы мне ещё дадите? – заискивая, спросила старушка.
- Дам, дам, конечно, - ответил Марк, входя в ординаторскую. «Удалось! Плацебо работает», - довольный собой, размышлял он.
Разве можно что-то скрыть от соседей в палате? Их любопытство не знает границ. Как и надеялся Марк Моисеевич, скоро вся палата, а за неё и всё отделение, знала о чудесных таблеточках. По проторенной дорожке Марии Сергеевны пошли пациенты один за другим и молодой, безотказный доктор щедро и «тайно» раздавал им безвредные четвертушки глюконата кальция, после чего отправился на давно запланированное свидание.
- Ну как мои переночевали? – спрашивал у дежурившего доктора на утро Марк Моисеевич.
- Ты знаешь, спали как убитые. Не видел, не слышал, - удивлённо отвечал Фёдор Николаевич.
- От-лич-нень-ко, - заулыбался Марк Моисеевич и пошёл на обход.
- Марк, чем ты там их напоил? – заинтересованно спросил врач в спину удалявшегося.
«Замечательно», - рассуждал про себя практикант, - «Проверим, как дела с давлением и головными болями».
- Доброе утро, дамы, - произнес улыбающийся Марк Моисеевич, входя в палату.
- Ой, доктор, - раздался коллективный радостный возглас и пациентки наперебой стали рассказывать как они провели ночь и какие чудесные таблетки израильские он им дал и как они благодарны ему за это. Марк Моисеевич улыбался, слушал и про между прочим измерял своим «старикам» давление, заглядывал в рот, щупал пульс и совершенно удовлетворенный состоянием их здоровья пошел в следующую палату.
Популярность тайных таблеточек росла, теперь за четвертушечками приходили не только пациенты Марка Моисеевича, но и других врачей тоже. Он щедро резал таблетки кальция глюконата на четыре части и просил держать всё в тайне.
Плацебо действовало, в отделении по ночам раздавался дружный храп, практически исчезли жалобы на головные боли и высокое давление. Коллеги Марка Моисеевича не могли нарадоваться на его придумку, но сами не предпринимали попыток раздавать таблетки, понимая, как велика здесь роль харизматичности студента.
Практика заканчивалась, многие пациенты Марка Моисеевича выписались домой. Уходя, сердечно благодарили, и были безгранично счастливы оттого, что судьба послала им Мосеича.
Как-то тихо стало в терапевтическом отделении, пустовато… Марк Моисеевич сидел за столом в ординаторской.
- Последнее дежурство, - думал он, - на следующей неделе в институт. Надо бы ещё дневники написать, подписать у Зинаиды Мих…, - и тут в дверь постучали. От неожиданности Марк Моисеевич вздрогнул.
- Войдите!
В ординаторскую вошла Виолетта Петровна.
«Не утерпела-таки, лиса. Мучалась, а из принципа не шла», - промелькнуло у Марка Моисеевича.
- Слушаю вас, - произнес он вслух.
- Плохо мне, Марк Моисеевич, - вздохнула женщина.
- Посмотрим, посмотрим, в чём дело, - заботливо сказал Марк Моисеевич и, усадив Виолетту Петровну на стул, принялся её обследовать.
- Марк Моисеевич, может у вас остались ещё таблеточки дефицитные, а? Так вы мне дайте, мне легче станет я знаю, вона сколько больных вы вылечили, а что ж и мне помогут…
Марк Моисеевич улыбнулся, достал свой пузырёчек и вытряхнул на ладонь последнюю таблетку.
- Последняя, - ахнула Виолетта Петровна и подняла испуганные глаза на доктора.
Марк Моисеевич искоса наблюдая за реакцией бабули, тем временем, разрезал таблетку кальция глюконата на четыре части.
Виолетта Петровна заворожено смотрела на это действо, не веря своей удачи.
- Вот, Виолетта Петровна, четвертушечку выпейте сейчас, – начал Марк Моисеевич.
- Да-да, а коль понадобится вторую. Не понадобится доктор, я лучше сберегу, на другой случай, пусть в запаси будет, - перебила Виолетта Петровна и зажав крепко в кулаке драгоценные четвертушки пошла к выходу. Уже в дверях ординаторской она оглянулась и молвила.
- Спасибо, Марк Моисеевич. Вы простите меня, коль что не так было.
Довольный Марк Моисеевич дописал дневники и пошел в ночной обход по палатам. Отделение спало. Он заглянул в 4 палату. Виолетта Петровна крепко спала, счастливо улыбаясь во сне.
- Хорошо,- прошептал Марк Моисеевич, - Очень хорошо.
Через три дня всё отделение терапии собралось на проводы Марка Моисеевича. Звучали слова благодарности и сожаления его уходу. Кто-то всплакнул.
- Надумаешь работать, приходи, я возьму, – сказала Зинаида Михайловна.
- Спасибо, я подумаю, - ответил Марк Моисеевич и пожал протянувшиеся к нему мужские руки на прощание. Виолетта Петровна обняла его и преданно посмотрела в глаза, потом когда доктор уходил, благословила незаметно его в спину.
Закинув рюкзак на спину, Марк Моисеевич шёл по улице и щурился от яркого весеннего солнца.
«Кто бы мог подумать, - раздумывал студент, - глюконат кальция – лекарство от всех болезней… ещё доброе слово, забота и внимание… любому приятны и действуют лучше лекарств. Да и никто не отменял влияния психики и мозга на состояние здоровья всего организма… поэтому мои таблетки и действовали. Элементарный эффект плацебо…», - он оглянулся на окна терапии, оттуда провожало его множество глаз и сердец, которые его полюбили, запомнили навсегда…
Марк Моисеевич глубоко вдохнул тёплый весенний воздух, шумно облегчённо выдохнул, улыбнулся миру и удовлетворённо зашагал от своего триумфального плацебо к новым победам в борьбе с человеческими болезнями.