Геннадий Моисеенко
ВИШНЁВАЯ КОСТОЧКА
Абсолютно не правы те, кто утверждает, что поездка в поезде, это нудное занятие. Даже если ты едешь в душном переполненном плацкартном вагоне, по грязным стенкам которого бегают тараканы, а тебе досталась верхняя полка (хорошо, если не боковая), да к тому же внизу расположилась молодая мамаша с дитёнком, который либо орёт незнамо чего, ибо норовит обоссать всю постель – всё равно я не рискнул бы назвать поездку нудным и утомительным занятием. Вопрос только в том, как подготовиться к поездке, и как употребить свалившееся на Вас свободное время. Есть отличный способ развлечься, да и с других стряхнуть уныние.
Возьмите с собой в дорогу пузырёк заветной жидкости (можно и не пузырёк, а столько, сколько приемлет Ваш организм), и пока можно сесть на нижнюю полку, не рискуя вляпаться рукой в нежное детское гавно, употребите этот пузырёк по назначению. Будьте вежливы (хотя бы в начале), предложите соседям присоединиться к возлиянию. Не бойтесь, если Вам повезло, и Вашими соседками окажутся молодые мамаши, то они обязательно интеллигентно откажутся.
По мере возлияния Вас Ваше одиночество станет немного тяготить, да и к тому же откроются потаённые уголочки Вашей души, в которых прячется бездна Вашей же доброты и безмерной любви к людям, и Вы станете более настойчивыми в просьбах поддержать компашку. Готовьтесь к тому, что и отказы будут более суровыми.
С исчезновением живительной жидкости косые взгляды в вашу сторону усилятся, но вишнёвая косточка интеллигентности на первых порах будет сдерживать прорыв возмущения наружу. Но и Вы ведь не останетесь безызменными в своём состоянии. Вам захочется общения, обнять и возлюбить весь мир (вот она христианская добродетель), а мамашки этого желания никак не поймут. Они вцепятся в своих младенцев, прикрывая, вдруг ставшие аппетитными, прелести хрупкими тельцами своих ближайших потомков. А Вам это начнёт казаться кокетством, намёком действовать смелее. Поднимется гвалт, от которого проснутся пассажиры даже самых дальних купе. Послышатся предложения вызвать наряд. Не бойтесь, угрозы редко претворяются в жизнь, ведь вишнёвая косточка хоть и покрылась плесенью, но сидит в нас, облепленная крыжовником и носовыми платочками.
И мамашки начинают уговаривать Вас убраться на свою полку, а Вы этого не жаждете, но после долгих уговоров (не меньше двух часов) Вы сдаётесь назойливому бухтению, тем более, что даже сквозь Ваше затуманенное сознание Вы понимаете, что до прелестей Вы не будете допущены ни под каким предлогом. И Вы карабкаетесь наверх, как начинающий альпинист карабкается на Монблан, а Ваша наиболее утяжелённая часть всё время норовит провиснуть в проходе. Мамашки начинают активно способствовать Вашему скорейшему удалению с их территории, а Вы отчаянно размахиваете руками и, как бы невзначай, хоть на секунду, лапаете мамаш за столь не доступные прелести, и у измученных дамочек уже нет мочи орать на Вас и злиться. Их преследует только одна цель – вытолкнуть Вас наверх, и ради этой цели они готовы пожертвовать своей, почти не запятнанной, репутацией. Да и чёрт с Вами, подумаешь, за сиську подержался, и не такое в жизни бывало.
И вот Вы наверху, не раздетые, но счастливые. Счастливы и окружающие, но счастье призрачная штучка, особенно если ты этого счастья долго добивался. Тут уж провидение рассудит, кто более счастлив – Вы или они. Это легко проверить, и Вы незамедлительно начинаете испытание. С вашей полки начинают слышаться вздохи-охи, переходящие в потоки философских бесед, пусть отрывочных и не совсем связных, но зато громких и очень навязчивых.
И это ещё цветики (из цветиков иной раз рождается вишня). Когда Вам Ваше одиночество становится невмоготу, Вы начинаете орать, сзывая мир в свой центр вселенной – это страждущая душа рвётся наружу, обрекая на бессонницу тех, кто не присовокупился к Вам.
Вы думаете это всё?
Они надеются, что это всё?
О-о-о, через несколько мгновений они будут вспоминать ваши крики, как ангельское пение.
Переполненное удовольствием тело лопается в самом тонком месте (там, откуда удовольствие попало в тело), и Вы начинаете метать харчи по сторонам, под визг мамаш, под стройный хор доведённых до отчаяния пассажиров. Вот тут, казалось бы, должно кончиться терпение, должны призвать на помощь доблестных молодцев и те, несмотря на полное нежелание (и своё и ваше) вытолкают Вас на безымянный перрон.
Так нет же! Велика вишенка, всё стерпит.
Через часок другой Вы успокоитесь, и уснёте, уткнувшись в собственную блевотину.
Утро растолкает Вас первыми щекотливыми лучами да писком выспавшихся малышей.
Все будут рады наступившей тишине, никто не скажет Вам дурного слова, все будут участливы к Вам, предложат что-нибудь перекусить, и видя, как скромно, до стеснительности, Вы сидите на краю полки, подскажут Вам в каких местах на Вашей голове в волосах засохла Ваша же блевотина.
Вот оно – счастье!
Однажды я проснулся после подобной переделки покачиваемый равномерно спотыкающимся о стыки рельс вагоном. Первые лучи ещё не пробились через черту горизонта. В проходе тускло светила ночная лампа. Но этого света хватило только на то, чтобы разглядеть на правом носке маленькое белое пятнышко. Оно образовалось аккурат между первым и вторым пальцами так, что в него был виден уголок моего ногтя. На чёрном фоне моих носков ноготь выглядел какой-то таинственной жемчужиной.
Приглядевшись попристальней, я разглядел тоненькую лесенку – вниз от образовавшейся дырки пошла стрелка, грозившая окончательно обнажить мой палец.
Инстинктивно я шевельнул пальцами, чтобы зажать дырку между ними. Получилось не ловко: дырку я не прикрыл (тоже ведь косточка вишнёвая сидит во мне), а пальцы сделали что-то наподобие щелчка. От этого резкого движения на фоне побелевшего неба, видимого за окном на противоположной стороне вагона, я увидел, как от раненного носка вверх потянулась тоненькая струйка пыли, очень похожая на облачко дыма. Даже моему мучаемому похмельем сознанию это показалось забавным, и я проделал эту операцию ещё раз. От носка вновь оторвалось облачко. Тогда я щёлкнул пальцами ещё и ещё раз. Облачко задымило вокруг пальцев всё… и тут я почувствовал, как воздух наполнился кисловато-прогоркло-солёным запахом, мгновенно заполнившим всё пространство купе.
Ну и ладно, пусть нюхают, а я сделаю вид, что сплю.
И уснул.
03.11.2004
Геннадий Моисеенко