Лорин СЛЕЙТЕР « ОТКРЫТЬ ЯЩИК СКИННЕРА» - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. – 317 с. Тираж 3000 экз.
Экспериментальная психология увлекательна, устрашающа и забавна. Почему мы не протягиваем руку помощи своим соседям?
Почему отказываемся от собственных взглядов в пользу преобладающей точки зрения?
Из школьной программы многие запомнили опыты по вырабатыванию условного рефлекса русского ученого Павлова. И его слюнявую собаку.
В этой книге речь пойдет о самых смелых экспериментах в области психологии за последние десятилетия.
Бэррес Фредерик Скиннер, ведущий американский необихевиорист, родился в 1904 году и умер в 1990-м. В психологии он известен своими экспериментами на животных, показавшими значение поощрений в формировании поведения.
Скиннер – фамилия отвратительная (skinner – живодер). Но дурную славу этим опытам принесло интервью, данное в 1960-х годах Ричарду Эвансу, где Скиннер открыто признал, что его успехи в социальной инженерии перекликаются с фашистскими методами и могут быть использованы тоталитарными режимами.
В своей знаменитой книге «За пределы свободы и достоинства» Скиннер писал, что человек находится во власти иллюзии, будто он сам осуществляет контроль над своей жизнью. На самом деле человек находится под несомненным контролем окружающей среды. Скиннер призывал поощрять адаптивное и креативное поведение граждан, предлагал отказаться от наказаний и унижений.
В книге Скиннера написано: «Главная беда нашего века – не тревожность, а войны, преступность и другие напасти. Чувства – это побочный продукт поведения». В этом – суть его убеждения, что следует обращать внимание не на разум, а на поведение. (Дела говорят громче, чем слова).
Когда мы действуем подло, наши чувства становятся чувствами подлецов, а не наоборот. Такую позицию едва ли можно назвать антигуманной.
В 1961 году старший преподаватель Йельского университета Стэнли Милгрем решил изучить эффект повиновения властям. Почему люди с такой готовностью исполняют явно преступные распоряжения начальства?
От 62 до 65% людей, имея дело с законной властью, выполняют приказы, даже если это грозит кому-то смертельной опасностью.
Я не описываю этот остроумный опыт (любопытные найдут время для чтения всей книги) – слишком много места это займет.
Главное значение эксперимента Милгрема заключается в том, что он показывает огромный разрыв между тем, что мы о себе думаем, и тем, кем в действительности являемся.
Независимо от страны происхождения, независимо от национальности, любой городок может дать полный комплект персонала для работы лагеря смерти, вроде тех, что существовали в Германии. А вы думали, что именно в довоенной Германии воспитывали исключительных моральных уродов и палачей?
Откройте глаза – все люди такие!
Любой нормальный человек может стать убийцей, если окажется в таком месте, где требуется совершить убийство.
Этим опытом только подтверждается банальность зла.
Как часто приходилось мне – и вам тоже – слышать оскорбительные высказывания в адрес представителя другой национальности и молчать, чтобы не случилось скандала?
Но! Не будем забывать, что ситуация не исчерпывается 65% покорных исполнителей, всегда послушных властям.
Есть тридцать пять процентов непокорных. Именно эти индивидуалисты – надежда человечества.
В 1970-х годах Дэвид Розенхан решил проверить, насколько хорошо психиатры способны отличить «нормальных» людей от «ненормальных».
Он уговорил восьмерых своих друзей обратиться в разные психиатрические клиники с одной и той же жалобой. Все они говорили:
- Доктор, я слышу голос.
- И что он вам говорит?
- Он говорит: «Плюх».
После того, как они становились пациентами, надо было вести себя совершенно нормально, говорить, что все симптомы болезни исчезли. Цель эксперимента – выяснить, установят ли психиатры их нормальность. Полученные данные говорят о том, что мы неистребимо субъективны, а психиатрия психически больна. Люди получают неверный диагноз, ненужное лечение и удерживаются в клинике против собственной воли. Может быть, ярлык «безумие» и порождает безумие, а вовсе не наоборот?
Может быть, нас создает этикетка, прикрепленная к нам.
В 1964 году в Нью-Йорке случилось страшное преступление.
В три часа утра молодая женщина, Кэтрин Дженовезе, возвращалась домой с работы. Возле своего дома она подверглась нападению маньяка с ножом. Она звала на помощь.
В окрестных домах зажегся свет, кто-то даже крикнул из окна:
«Оставь девчонку в покое!».
Преступник отбежал в сторону.
Никто на улицу так и не вышел.
Тогда маньяк вернулся и снова начал наносить удары ножом, целясь в шею. Кэтрин снова закричала. Прошло несколько минут, и в окнах опять зажглись огни. Преступник снова отбежал, а Кэтрин каким-то чудом удалось добраться до подъезда своего дома, где преступник (решивший докончить дело) ее обнаружил через несколько минут. Кэтрин звала на помощь, а потом только стонала. Маньяк задрал ей юбку и разрезал белье. Потом, не интересуясь, жива она или умерла, улегся на тело жертвы.
Преступление заняло тридцать пять минут.
Маньяк нападал на Кэтрин трижды, и все это время она звала на помощь. Многие жители окрестных домов могли слышать и видеть происходящее. Они не предприняли ничего. Тридцать восемь свидетелей следили из окон, как женщине наносили удары ножом. И только когда все было кончено, один из них позвонил в полицию, но к тому времени Кэтрин была мертва, и карета «скорой помощи» увезла ее труп.
Тридцать восемь человек, нормальных мужчин и женщин, стояли у окон. Они слышали, как она в последние полчаса своей жизни звала на помощь, и не сделали ничего, абсолютно ничего, чтобы оказать ей помощь или хотя бы поднять тревогу.
Социальные психологи Джон Дарли и Бибб Латан из Колумбийского университета, проделали работу о личной ответственности человека и его готовности прийти на помощь незнакомому человеку.
Эксперимент показал, какая чистая глупость обитает в глубине человеческого сердца: она так противоположна здравому смыслу, что мы скорее рискнем жизнью, чем позволим себе выделиться из общего ряда; социальный этикет мы ценим выше выживания.
И опять появляется около тридцати одного процента людей, готовых оказать помощь ближнему. Людей необходимо обучать проявлению заботы о ближних, пониманию своего гражданского долга. Помощь может понадобиться каждому – вам лично, вашей жене или вашему ребенку. Остается удивляться, почему обучение поведению в кризисных ситуациях не становится частью национальной образовательной системы. Те, кто проходит подобное обучение, оказывают помощь нуждающимся вдвое чаще, чем те, кто не получил необходимых знаний.
Вы знаете, что такое «когнитивный диссонанс»?
Проще говоря – это «несовместимые идеи».
А что такое «рационализация»?
Рационализация – самый распространенный механизм психологической защиты, оправдывающий мысли, чувства, поведение, которые на самом деле неправильны, и объясняющий их наиболее приемлемыми для человека мотивами. Рационализация помогает сохранять самоуважение, избежать ответственности и чувства вины.
Именно этим проблемам посвятил свою работу психолог Леон Фестингер.
Теория диссонанса, например, объясняла тот долгое время остававшийся загадочным факт, что во время корейской войны китайцы с успехом обращали американских пленных в сторонников коммунизма. Для этого не надо было прибегать к пыткам или платить крупные суммы: достаточно было пообещать пленным горсточку риса или шоколадку за то, что они напишут антиамериканское эссе. После того как американцы писали соответствующий текст и получали за это награду, многие приобретали коммунистические убеждения.
Теория диссонанса предсказывает, что чем более жалкое вознаграждение получает человек за поведение, несовместимое с его взглядами, тем больше вероятность, что он свои взгляды переменит.
В этом есть какой-то извращенный здравый смысл.
Если вы продаетесь за шоколадку, или сигарету, вам лучше придумать убедительную причину такого поступка, чтобы не почувствовать себя продажным тупицей. Если вы не можете забрать обратно написанную или произнесенную ложь, то вы меняете свои представления, чтобы они не причиняли вам неудобств. Пустяковые подачки изменяют наши такие гибкие убеждения.
Чем тяжелее удается человеку попасть в какую-либо группу, тем больше преданности проявляет он по отношению к этой группе.
И наоборот.
Люди мыслят. Они занимаются поразительной мысленной гимнастикой – ради того, чтобы оправдать собственное лицемерие.
Крайне любопытна работа Брюса Александера по изучению аддикции (болезненному влечению к табаку, алкоголю или наркотикам).
Александер говорит, что ломка, как и сама наркомания, постоянно преувеличивается. Это часть легенды, которую люди слышат и повторяют. Употребляющие наркотики считают невыносимым мучением то, что на самом деле является только дискомфортом.
До начала движения за запрет наркотиков, когда продажа опиума была вполне легальна, распространенность наркомании постоянно составляла один процент.
Подавляющее большинство пациентов, получавших большие дозы морфия, не испытывали никакой тяги к наркотикам, как только удавалось снять боль. Девяносто пять процентов употребляющих кокаин делают это реже, чем один раз в месяц. Наблюдения во время такого естественного эксперимента, как война во Вьетнаме: девяносто процентов солдат, пристрастившихся к героину, перестали его употреблять, как только вернулись домой, перестали спокойно и естественно и вовсе не приобрели зависимости.
Убедительны результаты проведенного в 1990 году исследования употребления крэка: 5,1% молодых американцев пробовали крэк один раз в жизни, но только 0,4% из них принимали его в момент обследования и менее чем 0,05% принимали его более двадцати раз в месяц обследования.
Таким образом, похоже, что вызывающий наибольшее привыкание наркотик делает законченным наркоманом одного человека из сотни.
Главный вывод – аддикция на самом деле вполне поддается контролю воли.
Это вопрос стратегии жизненного стиля и, как и все создаваемые человеком стратегии, подвержена влиянию образования, отвлечения, возможностей.
Тут дело в выборе.
Говорить о том, что будто доступность наркотиков ведет к аддикции, - все равно что сказать, будто наличие пищи ведет к ожирению, (что в большинстве случаев не так).
Уровень аддикции растет не с увеличением доступности психоактивных веществ, а пропорционально человеческой неустроенности, неизбежного следствия возникновения рыночного общества.
Рыночное общество смотрит на человека как на продукт, который добывается, перемещается, переделывается в соответствии с экономическими потребностями.
Под финал этого повествования хочется рассказать о работе психолога Элизабет Лофтус с ложными воспоминаниями и теорией вытеснения.
В 1990-х годах в США прокатилась целая серия судебных процессов, когда взрослые женщины обвиняли своих родных отцов в сексуальном насилии, которое якобы имело место лет двадцать назад. Якобы, они все это забыли, а вот сейчас память о детских страхах и переживаниях к ним вернулась.
Такая временная утеря памяти получила название вытеснения воспоминаний.
Эксперименты Элизабет Лофтус доказали, что человек очень легко формирует в своей памяти воспоминания о событиях, которых никогда не было в реальности. Но не нашлось ни одного реального доказательства того, что человек способен полностью забыть травмирующее событие, спрятать его в подсознании, а потом, при определенной подсказке, через многие годы вспомнить.
Наоборот, большинство переживших травму никак не могут забыть того, что с ними случилось.
Нет, например, случаев, когда бы жертвы Холокоста забыли о пребывании в концентрационном лагере; немногие выжившие в авиакатастрофах не забывают, как самолет ушел в пике, чтобы вспомнить об этом только на свое восьмидесятипятилетие, отправившись на «Конкорде» во Францию.
Вопросы свободы человеческой воли, определения самых главных понятий этики и морали – всё это исследует пытливый ум ученого.
Но можно ли по праву называть «наукой» психологию, если этические и экзистенциальные проблемы чаще относят к ведению философии?
Может быть «психология» - фикция? Или – часть философии?
Под словом «психология» таятся такие реальные силы и элементы, которые не удостоились внимательного рассмотрения. Набор голых фактов, немножко статистики и чуть-чуть классификации на описательном уровне, но ни единого закона в том смысле, какой законам придает физика, ни одной посылки, из которой можно было бы вывести следствие. Возможно, экспериментальная психология – это способ систематически задавать философские вопросы, к которым никак не удается приложить измерительную ленту. Кинетическая философия, философия в действии.
Дороти Брагински пишет по этому поводу:
«Литература по психологии является свидетельством нашей неудачи в исследовании любой значимой проблемы имеющими смысл средствами».
Но экспериментальная психология не только точно отражает реальную жизнь, но и сама ею является. А результаты самых выдающихся экспериментов оказывают влияние на всё человечество.