В некоей дискуссии мне приходилось высказывать некоторые разрозненные мысли, которые я тут объединяю
В.Ж. «Я довольно много писал на тему «Теории Относительности». Правильно было бы назвать ее «гипотезой абсолютности скорости света».
В.Ж. Я бы рекомендовал избегать эмоциональных слов в дискуссии на научные темы. Я сам грешен в этом, и благодарен, когда меня поправляют, именно поэтому и я беру на себя смелость поправлять. Если мы ищем правду совместно, то надо на оппонента смотреть как на человека, равных или даже больших интеллектуальных возможностей, просто нам в голову чуть раньше пришли несколько иные аргументы, которые мы хотим обсудить. Если мы не встанем на такую позицию, всякая дискуссия обречена на провал.
В.Ж. Понятие «последовательный материалист» несколько туманно для меня лично. Это – тема отдельной дискуссии, если моя точка зрения интересна, я могу ее развить.
В.Ж. (вставная реплика) Что касается образной метафоры «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань» - вот вам пример того, как БОЛЬШИНСТВО ПОВТОРЯЕТ НЕЛЕПОСТЬ только потому, что она – расхожа, или потому, что она афористична, а в данном случае еще и рифмована. Приковывает наш «острый ум» нелепость картины, в одну телегу впряли коня и лань, и мы соглашаемся с автором. Но что нам, собственно, этот афоризм доказывает? Что по отдельности, стало быть в одну телегу впрячь коня или лань можно? А так ли это? Представьте себе, что вы в телегу впрягли лань. Лань – вообще не гужевое животное.
Точно так же нелепо ставить, например, вопрос, чем именно является свет – потоком частиц или волной? Тут тоже можно сказать: «Давайте уж или то, или другое, но никак не и то и другое». Так? Вовсе нет! Точно так же как лань вообще не впрягают в телегу, в такой же степени корпускулярная теория света вообще ни с чем не спрягается. Свет – это ТОЛЬКО ВОЛНА. Так же, как среди гужевых животных можно указать коня, мула, осла, собак в конце концов, даже на свиньях кто-то ездил, но на лани поехать не получится. Простите мне это лирическое отступление. Я лишь хотел продемонстрировать, сколь часто ЛОЖНОСТЬ утверждения лежит на поверхности, а мы все проходим мимо и не замечаем этого.
В.Ж. (вставная реплика) Есть важный и корректный вопрос – об истинности СТО – и есть неважный и некорректный – о корыстных интересах тех или иных научных или околонаучных вопросов. Не следует замешивать эти вопросы. Если кто-то корыстно заинтересован в истине, истина не перестает быть истиной. Если кто-то бескорыстно заблуждается, его бескорыстность – не достаточный повод, чтобы с ним согласиться. Бескорыстие или корысть – это нравственные категории. Нам может быть симпатичен ученый, который бескорыстно заблуждается, нам может быть не приятен ученый, торгующий научной истиной ради наживы ценой умножения зла, например, созидающий оружие массового уничтожения. Но в научной дискуссии надо придерживаться строго научных критериев истины. Их и без того не так много, и применение их очень затруднительно. Но скатываться на посторонние эмоции все равно не следует. Не следует приписывать релятивистам корыстных целей.
В.Ж. Если мы последовательно отождествим свет с волновым явлением, то скорость света по логике вещей должна привязываться к среде. Разумеется, если мы сами перемещаемся относительно среды, то скорость света в таком случае должна меняться: в одном направлении увеличиваться, в другом – уменьшаться. Я тут не говорю о взглядах Эйнштейна, а говорю о простых взглядах любого человека, как оно следовало рассуждать в отсутствии сведений о более поздних теоретических построениях СТО.
В.Ж. Надо уметь понимать терминологию того, с кем споришь – ЭТО НЕПРЕМЕННОЕ УСЛОВИЕ, и кроме того, если вводится иная терминология, ее тоже надо понимать и уметь разъяснить.
До Эйнштейна была принята СИСТЕМА КООРДИНАТ, которая считалась привязанной К ПРОСТРАНСТВУ. Эйнштейн ввел СИСТЕМУ ОТСВЕТА, которую стал привязывать к МАТЕРИАЛЬНОМУ ТЕЛУ.
Я считаю, что ввод нового понятия принципиально запутал всю физику. Если пространством называть то, что мы интуитивно называем пространством в быту, то есть ПОПРОСТУ МЕСТО, где располагаются все остальные материальные тела, то это пространство НЕИЗВЕННО, и ОБЪЕКТИВНО СУЩЕСТВУЕТ ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ НАШЕГО ВОСПРИЯТИЯ. Тела могут сжиматься, растягиваться, как угодно по тем или иным причинам. Я считаю, что для сжатия или растяжения тел могут быть лишь физические причины, связанные с прикладыванием к телам энергии. Если я сдавливаю резину, она сжимается, если я растягиваю ее, она расширяется. Если я нагрею медный стержень, он расширится, если его охладить, он сожмется. Всякие теоретические построения о том, что тела могут сжиматься или растягиваться в отсутствии сил или энергии, приложенной к ним в целом или к их частям – это не наука, а мистика. Вот такой мистикой Эйнштейн и наполнил физику. Всякая система координат существует неизменно и НЕ ЗАВИСИМО от происходящих в ней физических процессов. К координатам в пространстве можно теоретически добавить время, но время – это особая координата, я бы сказал, что и не координата вовсе. Ибо никто и ни при каких условиях не может ни ускорить, ни замедлить время, ни переместиться - ни назад, ни вперед. Это должно быть одной из важнейших аксиом физики. У Эйнштейна время – это «равноправная» координата в системе «ОТСЧЕТА». Поэтому она ЯКОБЫ может меняться в зависимости от условий эксперимента, и темп времени и само расположение лаборатории на шкале времени. Одновременное существование в пространстве нескольких лабораторий, в которых время течет по-разному – это фантазия неадекватного воображения. Одновременное существование во времени и в одном месте разных систем, в которых масштаб пространства не совпадает – такой же горячечный бред. Такими «мыслимыми экспериментами» насыщены все книги по теории относительности. Оспаривать такие рассуждения считается среди современных официальных физиков дурным тоном и признаком тупости. Как будто бы они все живут в совершено иной реальности, не в той, в которой живет все человечество, которое на практике никак не перемещается во времени, и никогда не будет перемещаться иначе как вместе с неизменным его ходом. За секунды мы можем сделать со временем только одно – постареть на секунду. Ни больше, ни меньше. Так было, так будет, машина времени никогда не будет построена, потому что это еще большая ерунда, нежели вечный двигатель.
В.Ж. В этом случае мы запросто должны допускать именно такое преобразование скорости света в зависимости от нашего движения относительно среды. Далее теория относительности возникла на предположении, что это изменение скорости света вследствие нашего движения относительно среды должно быть выявлено. Тот эксперимент, который был поставлен Майкельсоном и Морли, на самом деле и не должен был выявить этого изменения, даже если оно существует. Проблема именно в этом! Эксперимент не позволял измерять скорость света на двух встречных направлениях, он лишь позволял фиксировать перемещение интерференционных полос.
Мной показано, что даже при изменении скорости света в двух встречных направлениях, смещение интерференционных полос не обязательно произойдет, то есть даже обязательно будет отсутствовать. То есть этот эксперимент в принципе не показателен. Ошибка в предсказании его результата породила ошибку в дальнейшей трактовке физических сущностей. При этом скорость света принята абсолютной для любой системы отсчета и для любого наблюдателя. Разумеется, это отнюдь не то же самое, что принять ее фиксированной во всех направлениях только для одной единственной покоящейся системы, в которой и среда, ответственная за перенос света, тоже покоится. В итоге – теория относительности – это именно гипотеза, абсолютизирующая скорость света во всех системах одновременно. Я бы даже сказал, что она «обожествляет» скорость света. Ибо то, что утверждает эта теория, ни одним умом понято не может быть до конца.
В.Ж. К сожалению, даже люди, которые называют себя моими единомышленниками, не всегда понимают меня, и не всегда дают себе труд прочесть то, что я уже написал.
В.Ж. Мне не свойственно подозревать людей в худшем. Поэтому у меня не возникли такие «сомнения». Я считаю, что рациональный взгляд на природу вещей – это неотъемлемое право любого человека. Поэтому разделять чью-то точку зрения может каждый. Если речь идет о первенстве в идеях – это другое. Это легко устанавливается по публикациям. Если кто-то идеи высказывает вслух, а другой публикует, то доказательство авторства – это уже вопрос тонкий. Но сейчас более остро стоит вопрос поиска истины, и поиска единомышленников, а не препирательств по поводу авторства. Я считаю, что каждый вправе писать то, что думает, а затем если где-то чьи-то мысли совпадут, то вопрос авторства можно будет при необходимости решить честной дискуссией и сверкой по датам. Меня сейчас это не очень волнует.
В.Ж. (вставная реплика) Я стараюсь по истории не дискутировать, а вот по поводу фальсификации истории некоторыми псевдоисториками – это другое дело. Дело в том, что невозможно доказать, что и как именно случилось. Зато бывает иной раз очень легко подловить кого-то на том, что он излагает некоторые «факты», которые друг с другом вовсе никак не стыкуются. Это - другое дело. Поймать на вранье можно и не будучи историком, так же как поймать на вранье в физике можно, не будучи физиком. Вспомните, как Ноздрева поймали на вранье про Чичикова. Никто не знает, кто такой Капитан Копейкин, и был ли он Чичиковым, или нет. Но всякому очевидно, что если пресловутый Капитан Копейкин потерял ногу, а у Чичикова обе ноги целы, то Ноздрев врет, что Чичиков и Капитан Копейкин – одно лицо.
В.Ж. (вставная реплика) «Восторг» - это тоже плохо. Я бы не хотел, чтобы кто-то «с восторгом» читал мои рассуждения. Ибо я пока еще не все вопросы решил, да и никогда, видимо, все не решу. Мне, например, кажется, что даже если человек нашел одну маленькую, малюсенькую ошибочку в какой-то общепринятой теории, то это – достаточно для того, чтобы ШИРОКО публиковаться. А сторонники общепринятой теории должны по идее начать искать ответ – то ли ошибка эта и не ошибка вовсе, то ли теория вся ошибочна, и надо ее на свалку истории отправлять. Поэтому каждый, кто имеет свое мнение о теории относительности (в нашем с вами случае просто потому, что это – тема нашей дискуссии) должен нами быть выслушан со вниманием. Полезен скепсис и сомнение как в отношении СТО, так и в отношении ее критики. Напомню простое и самоочевидное правило, которое часто забывается. Если два человека ссорятся, то, как минимум, один не прав, но из этого вовсе не следует, что второй прав.
Соответственно, если два «теоретика» спорят, возможно, что каждый из них ошибается. Или каждый из них прав, указывая на ошибки другого теоретика. Что, по сути, то же самое.
В.Ж. В частности, если кто-то не согласен с теорией относительности, то он – мой единомышленник лишь в этом частном вопросе.
В.Ж. Я сделал давно уже выбор. Я теорию относительности отвергаю. Но разве не важно, ПОЧЕМУ я ее отвергаю? Понимаете, есть люди, которые отвергают ее потому, что считают свет потоком корпускул. Другие – потому, что считают верной теорию Ритца (без каких-либо поправок на то, что считать скоростью света, и как отличать скорость распространения фронта волны от скорости распространения фазы). Есть такие, кто критикует теорию относительности за то, что в ней не достаточно изгнан эфир. Что же мне – считать всех их единомышленниками?
В.Ж. Ритца я бы не осмелился судить «строго». Я бы принял у него решительно все, но с одной важной поправкой: ФАЗОВАЯ скорость зависит от скорости источника света, и должна определяться как сумма фазовой скорости неподвижного источника со скоростью источника. Это действительно так. Это легко показать. Принятия этого положения самого по себе достаточно, чтобы закрыть раз и навсегда все спорные моменты относительно опыта Майкельсона-Морли. Но Ритц имел в виду не фазовую скорость, а скорость распространения волны, трактуемой как возмущение. В этом он был не прав. Этого быть не может.
Представьте себе пример. Я сижу в лодке, и ударил веслом по воде. Пошла звуковая волна от весла в толще воды. Эта звуковая волна распространяется с определенной скоростью. Звук дойдёт до кого-то на берегу через время, которое равно расстоянию, деленному на скорость звука в воде. Теперь представьте, что я еду на лодке с некоторой скоростью и ударил веслом по воде в той же самой точке. Разве звук в этом случае дойдет быстрее? Разумеется, нет! Ведь среда покоится. И возмущение будет в ней распространяться с той же скоростью! То есть скорость распространения возмущения в среде не может зависеть от скорости источника. Теперь представьте, что я ударяю по воде веслом с некоторой фиксированной частотой. Отклики от ударов будут двигаться к берегу с некоторой определенной скоростью, то есть с той же самой, о которой мы говорили ранее. В данном случае фазовая скорость будет совпадать со скоростью распространения. А теперь представьте, что я в лодке двигаюсь к берегу. Новый удар будет происходить на новом месте, ближе к берегу. На берегу в этом случае каждый новый всплеск будет слышен раньше. То есть, как бы увеличится частота на приемном устройстве. Гребни сожмутся в пространстве по линии их распространения. В точке приема это породит такой эффект, что фазы будут быстрей сменять друг друга.
В.Ж. Мне слово эфир не кажется плохим. Суть остается – существует среда, ответственная за распространение электромагнитных волн, включая световые волны. Теорию (гипотезу) увлечения среды какими-либо телами я не приемлю, потому что она мне не требуется, как я уже говорил.
В.Ж.: не согласен. Вы можете назвать волка wolf или lupus он все равно останется волком. Даже если вы назовете его страусом, но при этом будете понимать именно волка, то не будет большой беды. Поэтому не важно, как называть, эфиром или вакуумом, важно, какое определение дать этому понятию. Собственно, взгляните на геометрию. Равные назвали «конгруэнтными», параллельные назвали «коллинеарными», что из-за этого случилось? Геометрия рухнула? Или получила новый толчок к развитию? Ровным счетом ничего не произошло, кроме дополнительного напряжения в мозгах пятиклассников. Слово «вакуум» стыдливо заменило слово «эфир», постепенно переняв все основные свойства эфира, кроме одного. Если (и поскольку!!!) доказано, что это последнее свойство вакууму тоже присуще, то не столь уж важно, будем ли мы по-прежнему назвать его вакуумом, или вернемся к названию «эфир». «Эфир» было бы справедливее, но предвижу большие протесты со стороны физиков, а также путаницу с химическим веществом с тем же названием. Поэтому лучше называть вакуум, но иметь в виду именно тот эфир, который пытались отыскать Майкельсон и Морли.
В.Ж. (вставная реплика) Вопрос о том, что и как называть, может быть и становится важным, если применяются слова, которые уже настолько сильно вошли в язык, что их новая трактовка в новом значении затруднительна. Но разве мы об этом говорили?
В науке уже есть слова, которые стали «неприличными». Это – теплород, вечный двигатель, гумункулюс, философский камень, панацея, саламандра, алхимия, метафизика и так далее. Тепловая смерть вселенной, эфир – тоже из этой оперы.
Конечно, с этой позиции, видимо, целесообразно в случае возвращения теории, основанной на признании светопроводной упругой среды, придумать новое название. Но есть и другой аспект. РЕАБИЛИТАЦИЯ понятия. И поэтому вправе существовать другая точка зрения: Если Коперника сожгли за его еретические взгляды, то есть за заблуждения, то потом правильно было признать, что все же он был прав. Если эфир изгнали не верно, то возвращать надо именно эфир, а не какую-то новую субстанцию.
На самом деле мне лично абсолютно все равно, будет ли новая среда названа вновь ЭФИРОМ, или она будет названа ВАКУУМОМ, или найдут другое название, например, «Первооснова» или «Прима-Субстанция». Это – удел лингвистов.
И я не имел в виду применение неприличных терминов или применение терминов, которые уже имеют какой-то определенный для данного языка смысл. А ведь вы в споре со мной предложили именно НЕПРИЛИЧНОЕ слово, которое имеет какой-то уже известный и плохой смысл. Если быть более корректным, надо сравнивать среди имен, которые не имеют никаких других смысловых значений, кроме имени. Для имени еще важна звучность. Для научного термина – тоже. В этом отношении и «вакуум» и «эфир» - достаточно короткие и звучные слова, и, кроме того, они уже применяются для обозначения примерно того, о чем у нас с вами идет речь. Было бы нелепо называть эту среду, например, «жижа», или «твердыня». Тем более, нелепо было бы называть совсем уж словами из другого словаря, например «Хреновина» или «фигота». Но по большому счету, если в науке ОБОСНОВАННО вводится новый термин, и этому термину дано корректное разъяснение, то далее проблем быть не должно.
Я вообще имел в виду то, что мне ГОРАЗДО МЕНЕЕ ВАЖНО, какой термин будет принят, нежели ВАЖНО ТО, ЧТО БУДЕТ ПРИНЯТА НОВАЯ СУТЬ, а уж как она будет названа – не столь важно.
Конечно, я сам с болью отмечал, что порой в науке имеется путаница в терминологии, что существенно затрудняет понимание между специалистами.
В той области, где я работаю существует несколько проблем терминологии. «Интегральный», «дифференциальный», «статический», «ошибка» - эти термины в метрологии, в электронике и в теории автоматики имеют совершенно РАЗНЫЙ смысл. Договориться порой бывает очень трудно. Я близок ко всем этим отраслям, поэтому мне приходится «разруливать» ситуацию, объясняя, что в метрологии корректнее применять термин «погрешность», а в теории автоматики – «ошибка», в электронике – «интегральный» и «дифференциальный», а в автоматике – «интегрирующий», в «дифференцирующий», и различать «инструментальный» и «операционный», поскольку эти термины зачастую подменяются друг другом.
В.Ж. Ну, во-первых, на гениальность Эйнштейна я отнюдь не надеюсь. Слишком много я его читал, чтобы считать его гениальным. В некоторых случаях я его считаю даже «неряшливым» в рассуждениях. Кстати, я не исключаю и собственных ошибок, но считаю, что мои ошибки в сравнении с ошибками Эйнштейна – как опечатки в сравнении с ересью.
Во-вторых, я отнюдь не собираюсь манипулировать с пространством. Для объяснения опыта Майкельсона достаточно рассмотреть, что происходит с фазами света. Но я как-то заметил, что ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ это рассмотрение не показывало, что прогноз Майкельсона о результатах опыта был ошибочен, и именно поэтому не подтвердился. Если даже в рамках предположения зависимости скорости света от скорости лаборатории, зависимость положения интерференционных полос от скорости лаборатории не такова, как видится авторам. Даже если это забыть, если это отбросить. Даже если бы зависимость эта не выводилась теоретически такой, какой она стала практически, то есть ЕСЛИ БЫ РЕЗУЛЬТАТ БЫЛ УДИВИТЕЛЕН И ЧУДЕСЕН, то и в этом случае он отнюдь не доказывал бы постоянства скорости света, ибо в этом случае НЕДОПУСТИМО СЧИТАТЬ ПОСТОЯННЫМИ РАЗМЕРЫ ИНТЕРФЕРОМЕТРА. И это отнюдь не в связи с тем, что измеряется пространство, а как раз. В РАМКАХ НЕИЗМЕННОГО ПРОСТРАНСТВА. Интерферометр и его плечи не являются столь неизменным эталоном, чтобы на основании отсутствия перемещения интерферометрических полос утверждать, что меняется геометрия пространства. Логичнее было бы предположить, что пространство абсолютно и неизменно, а вот геометрия кристаллической решетки твердых тел, образующих интерферометр, вовсе не является такой уж фундаментально неизменной величиной.