БОЛЬШИЕ ЧИСЛА
Мэт снисходительно слушал истерические рыдания Пэт. Конечно, имя его было совсем другим, и запомнить его Мэту никак не удавалось - вечно он пропускал нули, а потому всегда представлялся официально, даже девушкам: клал ладонь с чипом на их визитку и запечатлевал в записной книжке собеседницы своё незабвенное имя. Для Мэта все эти нули ничего не значили, потому что перед ними, а также перед другими незапоминаемыми цифрами стояли буквы МТ, причём Т - заглавная! Эти буквы означали мутанта и руководителя направления: Мэт был Главным Технологом Империи. Вернее, стал им совсем недавно, когда разработал Проект.
Равно и Пэт, которая помнила свои цифры, имела впереди Мр, но она отвечала за репродукцию населения лишь в своём небольшом округе. Кажется, на паре десятков планет. А значит, по должности жена не достигла уровня мужа и обязана была относиться с пиететом… но не относилась.
Пока Пэт ругалась и рыдала, Мэт вспоминал Конференцию. Вернее, девочек из обслуги.
- Ты ещё в клон влюбись! - хныкала жена. - Они все там похожи, словно горошины!
Похожи. Блондиночки, крепенькие, литые, улыбчивые. Пэт всё же мегера.
- Я могла выйти за Дэна! - рыдала она. - Он-то меня любил. И женился на брюнетке! Мужчины любят только один цвет. Раз ты запал на блондинок, значит, всё мне врал.
- Что всё? - удивился он.
- Про любовь.
- Глупенькая. Разве может М любить тираж? Это ведь ты их выверяешь. Коли они здоровенькие и спокойные - как не полюбоваться? У них наверняка никогда нет на голове мокрого полотенца, и они не устраивают скандалов. Да только о чём с ними говорить? Ты вот занимаешься репродукцией, так чего злишься? Сама же их наделала. Нет подумать, как улучшить их мыслительную деятельность… Молчу. Не кипятись. Любят головой, любуются телом. Твоим телом я тоже любуюсь, даже когда ты борешься с мигренью дедовскими методами.
Мэт знал, что сейчас произойдёт. Он обожал её такой: злобной, взъерошенной. Когда она спокойна, кажется, что букву "М" ей присвоили по ошибке. Репродукторы чересчур консервативны и давят инициативу в зародыше, бедная девочка скоро потеряет способность к мышлению. Пусть всласть позлится. Это тонизирует.
- Гусак! - взвилась она, гулко колотя его по груди своими крошечными ладошками. "Тираж", как называли мутанты население Империи, давно прозвал Пэт недомерком. - Ты со своими тарными изысканиями напал на жилу и вздулся как чирей! Банки! Твои банки - это экскременты разума! Ещё бы унитаз придумал.
- Вечный унитаз - негигиенично, - подыграл он. - Банки мыть легче. И меняться.
Пэт, кажется, избавилась от адреналина и успокоилась.
- Мне страшно, - сказала она. - Вот мы умрём, и следующее поколение, и ещё, и много-много поколений умрут, а твои банки будут целы и будут бродить по всей Империи туда-сюда, как даже люди не могут. Выйдет Империя банок. Не людей. А потом человечество вымрет - ну погибают же когда-то виды? - и на наших планетах будут лежать банки, новенькие и сияющие.
- И какие-то путешественники найдут их и сочтут нашей культурой. "Баночная культура" - это как олдувайская галька. Не найдут ни труб, ни строений, ни унитазов - но мои банки, - подхватил Мэт. - И надписи на моей таре будут служить источником для изучения нашего языка… Я уже вспух от гордости.
- И не боишься? - настырно повторила Пэт.
- Бояться можно только самовозгорания, иное - мелочи.
- Это если ты и тут пионер, - пробормотала она.
Самовозгорались только тиражные, мутанты пока избегали такой судьбы.
- А в чём разница? - спросил Мэт. - Люди и люди. Почему они да, а мы нет? Скажи, репродуктор, это твоя специальность.
Самовозгорание становилось проблемой - всё чаще появлялись сообщения о таких случаях, и люди, ставшие свидетелями, торопливо убегали, только чтобы "не заметить", не принять к сердцу, не испугаться… Они не свидетели, они просто пробежали мимо.
Пэт поёжилась.
- Они стали нестабильными - так я думаю. Нельзя предречь тому или иному эту смерть, как нельзя сказать, кто окажется в узле нестабильности всего тиража. Много-много одинаковых… Их же почти невозможно различить. Может же быть так, что у одной формы есть предел численности? Они не болеют - ради этого мы и работаем; они умирают в свой срок, и их всё больше. Их, конечно, меньше, чем твоих банок, но ведь и человек сложнее. Может ли он тиражироваться до бесконечности?.. И вступает в силу закон больших чисел, и меняется физика тел. Отрадно, что самовозгорание всё же редкость.
Вот за это Мэт её и любил. За то, что она думала. Пусть неверно, но думала о мире. Он просто не мог представить рядом тираж. Как тогда думать? Внутри себя, прячась, сидя на упомянутом унитазе?.. Однако страшненькая мысль пришла в голову жене. И её напугала. А бактерии? А одноклеточные? Их-то не в пример больше!
- А ты изучал их на предмет самовозгорания? - ехидно спросила Пэт. - И, может, всё же что-то значит разум.
- Ну да. Тогда М сольются в костерок.
- Разум, а не изощрения нашего брата, - парировала Пэт. - Ты, что ли, разумен, со своими банками? Это они разумны и приспособлены.
К чему они приспособлены? Не болеть и жить в искусственной среде? Ох, Пэт! Репродукторы кастрировали твой мозг.
Утром, собираясь инспектировать завод, он поцеловал кудлатую головку сонной Пэт и ушёл в транспортёр: заводские территории велики для планеты, а транспортные терминалы опасны для здоровья.
Теперь тарный завод один на всю Империю. Тара предельно унифицирована и, благодаря Мэту, не знает износа, не бьётся и не тратится попусту. Скоро завод встанет: рассчитанное число банок - не так уж много, если применить современные технологии. Через поколение завод снова заработает, наращивая тару согласно возросшей численности. Экономно! Разумно! Мэт погладил себя по головке.
Банки ползли друг за другом, сползали с конвейеров и паковались. Упаковки двигались к терминалам. Алые вспышки в левом углу цеха показывали, что сейчас отправка идёт в последний сектор Империи. Скоро Проект осуществится, и Мэт будет всю жизнь почивать на лаврах. "Экскремент разума" обеспечит его жизнь.
Брякнул сигнал связи: Пэт.
- У меня три самовозгорания эмбрионов! - прокричала она. - Неужели я права?
Понятно. Вряд ли им доведётся сегодня обедать вместе. Мэт поморщился и включил информацию, рассеянно разглядывая лоснящихся матрёшек банок. Скажут ли новость, или деликатно промолчат?
- Прошу граждан сохранять спокойствие, - прорезался голос Диктатора. - Да, случаи участились, но вы живы! Не поддавайтесь панике. Мутанты не виноваты, и силы правопорядка будут их охранять.
Вот. Этого и ждал Мэт. Тираж обвинил мутантов в том, что самовозгорание - результат их экспериментов. Да же! Они-то, сами, не возгораются!..
Права ли Пэт? Вылез ли наружу новый космический закон?
Странный щелчок заставил его повернуться к конвейеру. Неразрушимая, вечная, лоснящаяся банка медленно развалилась надвое, взорвалась осколками и сверкающей пылью осела на соседок. Конвейер захлебнулся пылью, со скрипом встал, и банки, залезая друг на друга, воздвигли гору. Гора закачалась и рухнула на пол.
- Чпок! - похоронил Мэт свою карьеру. - А слабо ещё?
Прыгающая по полу вечная тара не ответила. Новые банки остались за стеной: там, видимо, тоже встал конвейер.