Глава первая.
Вечерние сумерки, плотным покрывалом, опустились на землю, в осеннем тихом городке, районного масштаба. Резкий, пронизывающий до костей, ветер кружил пожухлую листву, зло, бросая в окна, на скамейки и тротуары улиц. Редкие запоздалые прохожие, кутаясь от ветра в плащи и куртки, спешили к манящему теплу и уюту квартир. Во многих окнах давно погас свет и лишь в некоторых, светились разноцветные огоньки. От этого дома, становились, похожи на силуэты гигантских океанских кораблей, бороздящих безбрежные просторы планеты.
- Саня, пора спать!!!
- Сейчас, мам.
- Ну, Саня, сынок, уже все давно легли спать. Только ты один не спишь.
- Сейчас! Сейчас!
- Сколько раз тебе можно говорить? – начинала сердиться мать, - Живо в кровать!
- Ну, мам, ещё немного, ещё чуть – чуть!
- Я кому сказала? Завтра тебе рано вставать в школу. Быстро спать!!!
Саня с неохотой начал раздеваться. Что толку спорить с матерью, ведь всё равно настоит на своём.
- Ох уж эти взрослые, - сердито думал Саня, - всё у них по расписанию, всё правильно, как будто сами не были маленькими, как будто сами не хотели повозиться вечером с заветными вещами.
Правда, глаза уже начали закрываться и слипаться, хоть спички подставляй к векам, но это, как говаривал Карлсон из мультика: « …ерунда, дело житейское».
Пора спать. А ведь столько интересного не сделал! Не посмотрел, что стало с мухой, которую ещё утром посадил в банку и оторвал крылья. Не успел разобрать старый будильник, у него давно, конечно, не без помощи Сани, отвалились стрелки. Не успел украдкой докурить заныканый дедов бычок….
Да и мало ли дел, у взрослого, самостоятельного мужчины, которому исполнилось уже целых тринадцать лет.
Но с матерью не поспоришь, надо идти спать и ничего тут не поделаешь:
- Ничего, - решил Саня, - всё это можно доделать и завтра, вот только б ночью не приходил страшный, чёрный мужик. А то уж как-то боязно становиться, когда он подкрадывается тихо и не заметно к кровати, останавливается около и молчит. Причём, молчит, ни слова не говоря. Ладно, уж что-нибудь сказал бы, а то стоит стоймя и молчит себе, как покойник, а затем, тоже молча, куда – то исчезает.
Саня разделся, бросил вещи на стул, выключил свет и юркнул под теплое одеяло, окунувшись в прохладу постельного белья, свернулся калачиком, что б согреться. Вскоре он быстро согрелся и вытянулся во весь рост, слегка высунув голову из-под одеяла.
- А всё же жаль, что не докурил бычок, - подумал он, - ведь завтра утром в школу, а в школе курить нельзя. Вот теперь жди удачного случая, а когда будет – не известно.
Саня уже начал засыпать, как вдруг в комнате стал сгущаться сумрак и появился контур того же страшного, чёрного мужика, который иногда по ночам приходил из темноты.
Лица не было видно, но фигуру мужика Саня видел отчетливо. Мужик медленно подошёл к Саниной кровати и молча, ни слова не говоря, нагнулся над ним.
- А-а-а!!! - громко, навзрыд, закричал Саня.
- Что, что случилось сынок, - услышал он встревоженный голос матери.
Через минуту загорелся свет, а на пороге, в одной ночной рубашке на босу ногу, стояла мать.
- Мам, опять, опять он приходил, - взволнованным голосом рыдал Саня.
- Кто он? – встревожено спросила мать.
- Ну что, что ему от меня нужно? – не слыша матери, продолжал рыдать сын.
- Да кто же он, кто приходил?
- Тот чужой, чёрный мужик.
- Какой ещё мужик?- начинала злиться мать, не видя никого чужого.
Она сильно устала за день, очень хотелось спать, утром рано вставать на работу, а тут сын с причудами.
- Тот же, что и в прошлый раз...- пытался объяснить сын.
- Опять ты всё выдумываешь паршивец! - раздраженно перебила мать, совсем не хотелось слушать очередные бредни сына.
- Вот и не выдумываю. Он только что здесь был! Был! Я его видел! Видел!
- Ну, посмотри, ведь ни кого нет в комнате, кроме тебя, - видя, что сын действительно перепуган, уже более спокойно проговорила мать.
- Да был же, он, был, - не унимался Саня, испуганно оглядывая комнату.
Но в комнате, действительно, кроме его с матерью никого не было. Саня не мог понять, в чём дело. Куда делся тот страшный мужик из темноты? Ему было страшно и обидно. Страшно, что часто, по вечерам, внезапно приходил чёрный человек, а затем так же внезапно – исчезал и совсем неизвестно, куда исчезает, что хочет и появится ли снова, или нет. Обидно же было за то, что родная и единственная мать, не верит.
Видя, что сын действительно не на шутку напуган и расстроен, мать решила сменить гнев на милость. Чтобы как – то успокоить, села рядом, укрыла сына одеялом и положила руку на голову.
От этого присутствия матери, нежного и ласкового прикосновения, Сане стало спокойно и хорошо. Все тревоги и переживания мгновенно испарилась куда – то. Он быстро успокоился и заснул, иногда бормоча что – то во сне.
Глава вторая.
В школу Саня не очень любил ходить. Ему не нравились монотонно проводимые уроки, не интересность, да скучная зубрёжка правил, совсем добивала.
Зачем учить какие-то правила, определения и другую муть, если всё это есть в книжках? Если приспичит узнать что – либо, то возьми книжку и прочитай.
Да ещё учителя ставят оценки не за знания, а за то, как ведёшь себя, или вообще неизвестно за что. Вот недавно, на матеши Саня сидел, делал задание, но его окликнул, по – тихому, Димка – булдыжка. Он показал карикатуру. Саня быстро нарисовал ответную и повернулся показать. Математичка, увидела это, подняла его и заставила стоять минут десять. Затем сказала:
- Дай тетрадь, я посмотрю, что сделал на уроке.
Она взяла Санину тетрадь и даже, не взглянув на содержимое, со словами:
- Здесь всё не правильно.
Всё перечеркнула в тетради, хотя перед этим все проверяли, у Сани было правильно, а затем поставила двойку и в тетрадь, и в журнал, и в дневник.
Или вот вчера, на географии Саня перебросился парой слов с приятелем – Серым, срочно нужно было обсудить планы похода в кино после уроков, так географичка говорит:
- Климов пересядь на другую парту.
- Не пересяду, - угрюмо ответил Саня.
- Пересаживайся живо, а то два поставлю.
- Ставьте, - сказал Саня, но так и остался на месте.
Учительница поставила двойку в журнал, хотя спрашивается: за что? Оценку ведь она не за знания ставила, а за поведение!
Про литру же и вспоминать противно. Вон, позавчера, вызубрил Саня тот стих, что задавали, от корки до корки, вчера же на уроке, вызвался к доске, да рассказал всё наизусть, без одной запиночки, а училка литры вместо того, что б поставить петифан, или на худой конец четыре, говорит:
- Ты, Климов выучил сегодня стихотворение хорошо, но за плохое отношение к предмету, я ставлю только тройку.
И поставила в журнал трындик, а ведь спрашивается: «за что?».
В общем, надоели Сани эти учителя, хуже горькой редьки. Куда лучше сбегать с ребятами в кино, или на речку, или, на худой конец, погулять в парке. Вот и сейчас, шёл Саня в школу с большой не охотой.
- Привет, Клим, - услышал Саня, Серёгин голос и повернулся на зов.
Перед ним стоял действительно Ломов Сергей, с сумкой с учебниками за плечом, собственной персоной. Вязаная шапка уже была сдвинута на затылок, на куртке, одной пуговицы не хватало, а другая, держалась лишь на честном слове, да и то, скоро должна оторваться.
- Привет, Серый, ты матешу сделал?
- Сделал.
- Дай содрать.
- Ладно, щас придём в школу, и спишешь; а ты стих выучил?
- Не – е – а.
- И я тоже. Вот попадёт, если вызовут. Училка по литре пару сразу вкатает. А отец убьёт! Знаешь, как он порол в прошлый раз? У-у-у-у, до сих пор вся задница болит.
- Ну, так соври училке что – нибудь такое, что были гости и не мог выучить, или ещё что что-то случилось. Придумай что – нибудь жалостное. Может, поверит и не поставит пары.
- Не, я уже пытался, но не помогало, она насквозь видит, когда я вру.
- Тогда совсем не ходи в школу, всё равно попадёт. А так может, и не узнают, что не был в школе, может, пронесёт.
- И то верно, но куда я пойду, было б лето, на речку убежал, а сейчас осень на дворе, уже холодно; да и одному неинтересно.
- Так давай, составлю компанию, всё равно в школе одна скукотища.
- Давай.
И оба парня, не раздумывая, свернули с дороги в школу.
- Слышь, Клим, а куда мы пойдём?
- Не знаю. Может, в кино сходим, там говорят классный фильм идёт.
- А что, пошли, вот только бы никто не увидел.
- Не дрейфь, проскочим.
В кино их, как будто никто из знакомых, не видел и ребята с упоением стали смотреть
происходящее на экране. Полтора часа пролетели быстро, и вот уже два приятеля идут по улице, обсуждая увиденное:
- Серый, а клёво тот дал ему…
- А этот тому, у-у-у, класс…
- А тачка, тачка у этого какая, во прикольно.
- Да, на такой бы покататься было б не хило. Мне дед обещал научить ездить, но говорит, что пока мне рано ещё.
- Да, жаль. Но может он брешет?
- Да ты чё, он у меня классный мужик, всё что обещает, всегда выполняет.
- Да, это здорово.
- А с вождением, говорит, что лет в четырнадцать научит, и сейчас ещё рано.
- Клим, а теперь куда пойдём? Ещё ведь рано возвращаться домой.
- Айда в парк, там есть укромные места, где можно будет остаться не замеченным.
В парке было безлюдно и тихо. Полуденное осеннее солнце робко пробивалось сквозь полуголые ветки деревьев, радуя округу скупым теплом. Разноцветные опавшие листья приглушенно шуршали под ногами, обнаженные деревья сурово и торжественно стояли по сторонам, как солдаты в карауле, отдавая дань уважения молодой поросли рода человеческого. Природа готовилась к зимнему сну.
Ребята свернули в боковую аллею.
Вдруг, Саня рванулся вперёд по дорожке и поднял что - то.
Серёга подошёл ближе и увидел, что тот держит в руках кем-то оброненный кошелёк, открыв его, нашли несколько небрежно смятых купюр.
- Ну, ты Клим даёшь, молодец у тебя прямо нюх какой – то на деньги. Может, купим пачку сигарет и покурим?
- Давай, - ответил Саня, выбрасывая кошелёк и зажав деньги в кулаке, - но нам могут не продать сигареты, мы ещё маленькие.
- А вон идёт знакомый пацан из десятого класса, он уже большой, ему должны продать.
Сергей окликнул парня:
- Игорь, Порядочный, иди сюда, дело есть.
- Что случилось, - удивлённо спросил Игорь, подходя ближе.
- Игорь, - заискивающим голосом начал Сергей, - ты не мог бы нам помочь?
- Что надо?
- Купить пачку сигарет, а то нам её не продают?
- Ещё чего! Делать мне больше нечего, что ли?
- Ну, пожалуйста, - начал канючить Сергей, - войди в наше положение.
- Ишь, чего захотели.
- С нас будет причитаться.
- Ну, ладно уж, но что я буду с этого иметь?- слегка заинтересованно спросил Игорь.
- Половина пачки – твоя.
- Хорошо, давайте деньги.
Саня отдал Игорю часть денег на пачку сигарет и спички, а остальные спрятал в карман. Игорь взял деньги и отправился в ближайший магазин, а ребята остались его ждать.
Прошло немного времени, к ним вернулся Игорь. Он отдал полпачки сигарет и спички Сани, затем, помедлив, сказал:
- Что, пацаны, закурим?
- Давай, - в один голос согласились ребята.
Саня дал ребятам по сигарете и взял себе одну, после чего, зажег спичку и, прикурил, затягиваясь.
Ощущение горечи во рту Сане не очень нравилось, но так хотелось выглядеть взрослым, и так хотелось подражать старшим ребятам, что он стерпел. Он заставил себя побороть желание выбросить эту дрянь. Усилием воли сделал вид, что курение доставляет ему огромное наслаждение и с деланным удовольствием, начал медленно выпускать дым изо рта. Ребята тоже закурили, стараясь показать друг другу, что это приносит им наивысшее наслаждение и огромное удовольствие.
- Так, что, - продолжил разговор Игорь, - значит, симуляем с занятий?
- Да нет, мы тут шли мимо…, - начал, было, Саня.
- Хорош, врать, я этого не люблю, - грозно прервал Игорь, - раз уж сбежали с занятий, так и скажите, а то начинаете мне лапшу на уши вешать.
- Да, - сознался Саня, - не выучили уроки и решили не пойти на занятия.
- Мне как – то всё это глубоко фиолетово, стучать я на вас не собираюсь. Но помните, что долг платежом красен; сегодня я вам помог, а завтра вы мне.
- Будь спок, - вмешался Серёга, - за нами не заржавеет.
- Ну и лады, - добродушно сказал Игорь, - ладно, мелюзга, мне пора.
С этими словами Игорь повернулся к выходу из парка и пошел своей дорогой.
А Серёга с Саней ещё долго сидели в парке, наслаждаясь свободой, любуясь прощальными красками увядающей природы.
- А я от Ходукиной письмо получил, - вдруг сказал Саня, чтоб как-то нарушить затянувшееся молчание.
- Да ты чё? – удивился Серёга.
- Провалиться мне на этом месте, если я вру.
- Не может быть.
- Не веришь, - обиженно проговорил Саня и достал из кармана лист бумаги, - на, смотри.
Серёга взял лист бумаги и развернул его. На листе, красивым,
аккуратным девичьим подчерком было написано письмо, адресованное Сане.
- Здравствуй Саша, - стал читать вслух Серёга.
- Читай только не вслух.
Серёга стал читать письмо про себя, иногда комментируя его:
- Что ж она Русский язык не знает, вон пишет с ошибками.
- Так это же Ходукина! Что ты от неё хочешь?
- Всё равно, могла написать грамотней.
- Ты лучше прочти здесь, со смехом проговорил Саня и начал читать вслух, - «… хоть я дала тебе себя поцеловать, но мне хочется иметь с тобой серьёзные отношения. Я хочу, что бы мы оставались друзьями…»
- Ну и Ходукина! Недаром она у нас в классе не от мира сего, - весело проговорил Серёга.
- Ты давай читай, читай дальше, - прервал его Саня.
После того, как Серый закончил чтение, спросил:
- Что же ты ответил ей?
- Я ещё не отвечал.
- А будешь?
- Даже не знаю.
- А если она тебе ещё одно письмо пришлёт?
- Там посмотрим, - уклончиво ответил Саня и сменил тему разговора.
Глава третья.
- Пригласите, пожалуйста, к телефону Климову Наталью Петрову.
- Я слушаю Вас.
- Здравствуйте, Наталья Петровна, с Вами говорит учительница Вашего сына. Саша сегодня не был на занятиях, он что, заболел?
- Да нет. Утром он пошел в школу.
- Но до школы он явно не дошёл.
- Странно. Где он может быть?
- Не знаю. Вы уж выясните причину его отсутствия.
- Спасибо, что позвонили, я обязательно выясню причину.
Положив телефонную трубку, Наталья Петровна устало задумалась: что-то неладное творится с её сыном.
То по ночам, ему мерещатся какие – то мужики, и Санька поднимает её с постели, своим криком, посреди ночи, а когда она к нему подходит и включает свет, то в комнате, разумеется, никого не находит. То вот, явно сбежал с уроков и неизвестно где и с кем шатается, вместо того, что бы сидеть на занятиях и изучать предметы. Ведь так и до беды не далеко. Свяжется с какой – нибудь шпаной и пойдёт по наклонной плоскости, да ещё в тюрьму угодит. А кто там хоть раз побывал, то непременно угодит туда снова.
Да, трудно растить сына без отца, но какой же это был отец, если трезвым сына он видел только несколько раз в году, лишь, когда возвращался после длительного лечения от алкоголизма.
Всё время эти пьянки, всё время эти пьяные друзья; всё время какие – то драки и выяснения отношений.
До сих пор, а после развода уже прошло почти десять лет, Наталья Петровна с содроганием вспоминает, как однажды вечером, с мужем лежала в постели. Она ждала и готова была получать любовные ласки, но их всё не было и не было. В место этого муж что – то бормотал под нос, судорожно двигая руками. Вдруг, начал ловить на стене, каких – то пауков и с дикими криками и грубой бранью отбрасывать под кровать.
Наталья Петровна пыталась остановить, успокоить, говоря, что там никого и ничего нет, но муж не слушал, отталкивал, ловя воображаемых пауков.
Она и уговаривала мужа бросить пить, и била его, и отправляла на принудительное лечение, но всё было бесполезно. Он никак не мог устоять от соблазна, заложить за воротник, а куча таких же друзей как он сам, поощряли к очередным попойкам.
Да и развелась она с ним, лишь из боязни, что когда – нибудь не выдержит и убьёт, оставив сына сиротой.
Так лучше уж пусть растёт сын без отца, чем с таким отцом.
К сожалению, Наталье Петровне так и не удалось выйти второй раз замуж. Нельзя сказать, что она не пользовалась вниманием у мужчин, но всё время попадались женатые, и дальше роли любовницы, дело не шло. Ломать же чужую семью и отбивать мужика у другой, Наталья Петровна не хотела, ведь на чужом горе, своего счастья не построишь.
Да и зачем такой мужик: если он ушёл от одной, то может уйти и от тебя, а молодых и более симпатичных баб много; а каково будет сыну, если ребёнок привыкнет к новому отцу, а потом нужно будет отвыкать. Нет уж, раз судьба распорядилась, таким образом, то пусть идёт всё своим чередом.
Хорошо ещё, что отец пока жив и им помогает, как может. Старик без ума от внука, да и Санька с ним дружит. Вот только стал Старик в последнее время много болеть, да и возраст уже за семьдесят, к восьмидесяти приближается.
Наталья Петровна тяжело вздохнула и посмотрела на часы: до конца рабочего дня ещё целых два часа, а у неё уже нет сил что - либо делать, да и что можно делать, когда сын где-то пропадает, а что творится в его душе, она не знает.
Она подошла к окну и стала тупо смотреть невидящими глазами вдаль, не было больше сил бороться с навалившимися на её плечи проблемами и заботами.
На работе тоже куча неприятностей: вот уже три месяца нерегулярно платили зарплату, а сегодня начальник сообщил, что скоро будет большое сокращение штата, а ей прямо намекнул, что стоит первой в этом списке на сокращение.
Явно он мстил за все их стычки по работе, за то, что она всегда говорила правду.
Наталье Петровне вспомнилось, как в прошлом году они всем коллективом встречали Новый год. Было как обычно шумно, но не очень весело, и вот когда все изрядно подвыпили и никому, ни до кого не было никакого дела, её на медленный танец, ни с того, ни сего, пригласил их начальник.
Они медленно кружились в танце, начальник стал отпускать какие-то сомнительные комплименты, всё сильнее прижимая к себе, а затем, его правая рука соскользнула с поясницы ниже и сильно сдавила ягодицу:
- Наталья Петровна, - пьяно прошептал он на ухо, - а не сходить ли нам сейчас ко мне в кабинет?
- Зачем? – удивлённо спросила она, хотя уже поняла, в чем тут дело и заранее знала ответ.
- Там у меня есть прекрасное вино, мы поближе познакомимся, поговорим, друг с другом, выясним все наши разногласия, найдем точки соприкосновения, - ответил он, сильно прижимая к себе.
- Нет, Семён Аркадьевич, не надо этого. У Вас же жена, дети, зачем Вам это нужно?
- Жена не стенка, подвинется, а дети не узнают, про наши маленькие шалости.
- Нет, нет, я не могу так сразу.
- Ну что Вы, Наталья Петровна, мы же с Вами взрослые люди, почему нам не доставить друг друга несколько приятных минут, от взаимного наслаждения друг другом?
- Что Вы имеете в виду?
- Что имею, то и введу, - пошло пошутил начальник и стал пьяно улыбаться.
- Семён Аркадьевич, я Вас сильно уважаю, но с Вами сейчас я никуда не пойду.
- А зря, мы б прекрасно провели оставшееся время этого новогоднего вечера, и как знать, может Вам ещё понравится быть со мной наедине. Ещё ни одна из женщин не жаловалась после близости со мной, все были довольны.
- Нет, нет, не сегодня.
- Наталья Петровна, Я Вас очень прошу разделить моё общество.
- Как – нибудь в другой раз Семён Аркадьевич.
Он её ещё долго уговаривал побыть с ним наедине, но Наталье Петровне совсем не хотелось идти куда – то в кабинет. Там же, как она небеспочвенно предполагала, начальник начнёт приставать, и она будет вынуждена отдаться, что явно не входило в планы на сегодняшний вечер.
Во всей этой интрижке не устраивало ни сколько перспектива стать очередным минутным увлечением любвеобильного патрона, а сколь печально виделись последствия такого служебного романа: с обязательными пересудами сослуживцев, косыми взглядами злопыхателей и истеричными выпадами отвергнутой предыдущей любовницы.
Да и перспектива занятия сексом на служебных, хотя и мягких стульях, кабинета начальника, как говориться, «в антисанитарных условиях», Наталью Петровну совсем не прельщала. Она уже не юная девочка, что бы заниматься любовью, где придётся, и с кем попало, нужны хотя бы минимальные удобства и соответствующие условия для занятий этим делом.
Такие сложные перипетии женских мыслей и чувств, были чужды начальнику, вскоре его обширный поток слов и уговоров иссяк и буйной фантазии, ограниченной изрядной порцией выпитого алкоголя, не хватило, что бы понять переживания партнёрши. Он не понимал причину отказа и это сильно бесило.
- Ну как знаете, смотрите, что бы потом не пожалели об этом, - сказал зло начальник и отпустил её.
Теперь же он явно выполняет свои угрозы, но слово не воробей, вылетело - не поймаешь. Что сделано, то сделано и назад дороги нет.
- Наташ, ты чего, домой не идёшь? – вывел её из оцепенения голос подруги.
- Иду, иду, - машинально сказала Наталья Петровна, с великим трудом отрываясь от не очень весёлых дум.
Она взглянула на часы: уже почти два часа она стоит у окна, но время как будто остановило свой бег. Она поспешно собрала вещи, надела плащ и быстро вышла на улицу.
Осенний погожий день клонился к концу, солнце ласкало своими, уже не жгучими лучами природу и людей. Но Наталье Петровне было некогда нежиться под солнцем и обращать внимание на прекрасные краски уходящего осеннего дня, её гнала домой тревога за сына, и чем ближе приближалась к дому, тем сильнее тревога сжимала сердце, тем быстрее ускоряла шаг, в конце концов, перейдя почти на бег.
Перед домом, Наталья Петровна увидела соседскую девочку, Чеснокову Инну, ровесницу Сани, но из параллельного класса, играющую в классики:
- Инн, ты Саньку не видела?
- Недавно пришёл домой из школы, тёть Наташ, - ответила девочка, продолжая игру.
- Ну, я ему сейчас задам, - в сердцах решила Наталья Петровна, резко открыв дверь подъезда дома и быстро зашагав к квартире.
Войдя в квартиру и толком не сняв с себя плащ и обувь, Наталья Петровна с криком набросилась на перепуганного сына:
- Ты где шлялся, паршивец?!
- В школе, - упавшим голосом и потупив глаза, пробормотал Саня, чувствуя, что грозы и взбучки, не избежать.
По спине пробежали мурашки, а душа от страха ушла в пятки, горло пересохло и стало совсем скверно от предчувствия материнской бури.
Мать кричала редко, но когда разозлиться, то тут уж не остановишь. Под горячую руку могла и огреть первым, что подвернётся. Правда быстро отходила, но эти несколько минут бурного всплеска отрицательных эмоций, Саня помнил длительное время.
- В какой школе? – ещё пуще распаляла себя мать, - ах ты тварь!!! Мне учительница на работу звонила и сказала, что тебя нет в школе.
- Мам, понимаешь, тут такое дело …,- начал было лепетать что – то Санька, пытаясь с ходу придумать правдоподобную историю отсутствия в школе.
Но мать, не дослушав, резко оборвала несвязное бормотание:
- Что ты мямлишь, ну что ты мямлишь, я у тебя спрашиваю русским языком, где ты шлялся? Почему не был в школе? Где тебя носило весь день? Мать работает непокладая рук, всё старается для сына, а сын растёт шалопаем, шпаной и неучем! Не хочешь учиться! Так и скажи! Тогда иди, работай, помогай матери!
Мать ещё долго ругала сына, выплёскивая на его голову град упрёков и оскорблений.
В голосе звучала вся боль и обида женского одиночества, боязнь за завтрашний день, не высказанные горести и переживания. Через некоторое время, устав от собственной тирады, в изнеможении присела на стул и разрыдалась от безысходности, сознавая бессилие что-либо изменить и сделать.
Саня, оглушенный и опустошенный бурей материнских чувств, выплеснутых на голову, стоял перед матерью и не знал, как поступить. Уж лучше б она ударила, или высекла, это бы легче перенес; но такой град несправедливых обвинений был намного больнее и обиднее. Когда же она разрыдалась, полностью растерялся, ему совсем скверно стало на душе.
Саня не мог переносить материнских слёз, он подошёл к ней и тихо, неуверенно, стал успокаивать:
- Мам, ну не надо, я больше не буду так делать. Честное, пречестное слово.
- Уйди, - отрезала мать, - ты меня очень обидел. Я не думала, что у меня растёт такой плохой сын.
Санька, расстроенный, сильно огорчённый таким непониманием, ушёл в комнату, лёг на кровать и тоже заплакал. Он ни как не мог понять: почему она не выслушала, почему не дала даже слово вставить, чем вызвана такая сильная вспышка гнева.
Да, он не был один день в школе, но ведь ни чего же плохого не произошло. Вон, Димка – булдыжка, по нескольку дней в школе не бывает, симуляет, и ни чего, никто его не ругает, никто его не бранит. Всё ему сходит с рук, а тут, один день сачконул, и на тебе…
- Вот уж правда, если не повезёт, то не повезёт, - успел подумать Саня, погружаясь в успокоительный сон.
Ознакомиться с книгой и купитиь можно на сайте:
https://ridero.ru/books/znak_sudby/