ап

Одинокий робот шагал по луне. Хромированный корпус тускло поблескивал, отражая кратеры, оранжевая пыль забивалась в трещинки его прямоугольной улыбки. В одной руке он нес старый магнитофон и пакет с лимонами, коньяком и дисками. В другой – пульт с единственной красной кнопочкой. Из магнитофона доносились чарующие звуки индустриальной земной природы. То был Энтони Ротер, ухал и бабахал, будто оживший танк времен Третьей Мировой. Робот напевал WE ARE PUNKS и гладил себя по разноцветной рубашке с изображением желтой уточки. Пританцовывая, он посылал Ротеру воздушные (точнее, вакуумные) поцелуи и отпивал Московский прямо из горла. Лимон, уже давно засохший, пропадал так часто в его улыбочной расщелине, как часто компакт-диски меняли звуковой пейзаж луны. Cirez D контрфриковал, робот танцевал. Земля вертелась в тысячах километров от него, то чернея, то вспыхивая маленькими грибами. Коньяк булькал в металлическом чреве, звучала восхитительная опера Виллалобоса. Почему они все просрали? Думал робот. Он ужасно скучал по родине, по электронному заводу в Новосибирске, по придурковатым парням, посылающим его на рыбалку. По каналу Discovery, который перестал показывать живую природу, потому что ее упразднил человек. Последний подснежник он видел лет десять назад, когда пожилая старушенция на рынке пыталась его продать усатому полицаю. Включив PCP, робот немного приободрился и отхлебнул еще коньяка. Ммм-у-у-а-аа… дискатекаааа… Он двигал предплечьями, вертел тазом и делал из улыбки треугольник. Вы все идиоты! Горите в аду! Поцелуйте мой блестящий железный зад! Робот лихо ополовинил бутылку, сожрал лимон, и под победоносную дрель Криса Либинга нажал на красную кнопку. Ап, и нас больше нет.