Была я баба нежная –
А стала баба снежная…
И стою, смеюсь. Зареветь боюсь. Потому что я считаю:
Зареву – сейчас растаю.
В.Долина
Часть 1.
Так уж случилось, что в городе, где я родилась, у меня не только подруг и друзей, но и знакомых было мало.
Большую часть сознательной жизни я прожила с мамой в маленьком южном городке, куда она когда-то попала по распределению после института. Там же я закончила школу и уехала учиться в Питер.
Оставшись одна, мама продала нашу квартиру и перебралась в домик, оставшийся от родителей, к недавно овдовевшей старшей сестре. Старшей – это условно, сестры были двойняшками, и разница в возрасте у них не превышала двадцати минут. Тетя всегда смеялась, что эти двадцать минут – самые главные в ее жизни! Я была рада за маму, потому что тетю, Ирину Васильевну, очень любила, да и другой родни у нас не было. Обе сестры всю жизнь проработали в школе, только моя мама преподавала русский язык, а тетя – английский.
Как я любила приезжать домой на каникулы!
Дом был старым и уютным. На маминой половине была большая гостиная с удобными креслами и огромным столом, за которым мы и проводили все вечера. Висящий низко над столом абажур освещал наши лица и руки, отбрасывал кружевные тени по стенам. В прихожей мирно тикали часы, отмеряя неспешно текущее время…
Иногда мы усаживались в старенькую «Волгу», оставшуюся тете в наследство от мужа, и разъезжали по окрестностям. А вечерами подолгу и со вкусом пили чай со свежей выпечкой и домашним вареньем, и разговаривали, разговаривали… Обсуждали прочитанные книги, фильмы, реформу образования, передачи канала «Культура»… В общем, пир души, честное слово!
Училась я хорошо, так что забот маме и тете не доставляла. Чтобы облегчить финансовые проблемы, добавляла к своей стипендии небольшие приработки от перепечатки чужих научных работ, подрабатывала на кафедре. А последний год вовсе проработала штатным секретарем вечернего подготовительного отделения, куда меня по знакомству пристроил наш декан.
Последние каникулы закончились, я вернулась в Питер.
Поздно вечером позвонила тетя:
-Полина, несчастье. У Кати плохо с сердцем. Приезжай скорее…
Упавшим голосом я спросила:
-Что, так плохо?
Тетя заплакала:
-Плохо. Оказывается, врачи еще в прошлом году предлагали лечь на обследование, но она наотрез отказалась…
-Тетечка, вы меня ждите, я уже еду!
Уши заложило, как в самолете. Уж и не помню, как собрала вещи, как добралась до вокзала. Не помню попутчиков по купе, помню только стук колес: «Мама, мама, мама…»
Только через три недели я вернулась в институт, чтобы написать заявление о переводе на заочное отделение.
Наш декан Семен Израилевич выслушал мою историю, посидел молча, о чем-то думая, пожевал сухими белыми губами и сердито сказал:
-Пиши заявление на индивидуальный план, я с ним сам к ректору пойду…
Видимо, ректор внял просьбе нашего старика, потому что уже через два дня, получив программу курса и экзаменационные вопросы, я была дома.
Маму перевели из реанимации в обычную палату, но лучше ей не становилось. Я дважды в день прибегала к ней. Врачи и медсестры сквозь пальцы смотрели на нарушение режима, потому что младшего персонала не хватало, да и санитарка была всего одна на все отделение. А я и полы мыла, и в столовой помогала, и за тяжелыми присматривала.
Меня беспокоило только то, что деньги, оставшиеся от продажи квартиры и ремонта дома, таяли на глазах. Последние их остатки ушли на лечение и лекарства. У тети просить было бесполезно, учительская пенсия – вот и все ее доходы.
Я посоветовалась с ней, и мы решили сообща, что мне нужно найти работу.
Сидя за столом, я написала текст объявления. Что-то вроде того, что студентка пятого курса престижного ВУЗа ищет работу секретаря с возможностью последующего трудоустройства в качестве экономиста, опыт работы в офисе имеется. Да, еще я указала умение работать с ПК и, по настоянию тети, упомянула владение разговорным английским.
-Если честно, тетя, то газетную статью я переведу без словаря, а вот насчет разговорного… У меня и практики никакой давно не было…
-Не было – так будет, - твердо сказала она. – Отныне мы с тобой дома только на английском языке будем общаться, ты быстро все наверстаешь.
Утром я отнесла объявление в газету. С тревогой пересчитав оставшиеся деньги, заплатила в кассу довольно приличную сумму и, осведомившись о выходе номера газеты, обрадовалась: редакционная тетка уверила меня, что уже завтра утром объявление будет напечатано!
Мама мое решение неожиданно одобрила.
-Тебе пора становиться самостоятельной. – Она слабо улыбнулась бледными губами. – А за меня не переживай, мне уже лучше.
Я достала из сумки несколько газет с объявлениями, которые мне подарила девчонка-вахтер из редакции, и мы с ней стали их просматривать.
Объявления потенциальных работодателей я обвела жирной чертой, решив, что сегодня же к ним забегу. Таких объявлений набралось с десяток, и я решила предварительно обзвонить всех по указанным в объявлении номерам.
Как выяснилось, правильно сделала, потому что в трех местах удивились и сказали, что давно уже приняли на вакантные места работников, в трех мне ответить не пожелали, а в двух пригласили на собеседование.
Чмокнув маму в щеку, я направилась по первому адресу.
Нужный мне офис располагался в первом этаже неказистого особнячка. Когда я открыла входную дверь, сразу услышала визгливый женский голос, распекавший кого-то по телефону.
Я заглянула в приемную. За секретарским столом сидела полноватая блондинка лет сорока, с желтоватыми пергидрольными кудряшками и очень черными бровями. Она подняла на меня глаза и с неудовольствием рявкнула:
-Вам кого?
Сжимая в руках папку с резюме, с достоинством ответила:
-Я по объявлению. Вы пригласили меня на собеседование…
-Я?! – злобно взвизгнула блондинка.
На ее крик из соседнего кабинета появился довольно молодой, но уже лысый, толстяк. Он поморщился:
-Нина, да что ж ты кричишь так? Это я пригласил девушку, нужно, в конце концов, принять секретаря.
Нина злобно сказала:
-Послушай, я еще от предыдущей не оправилась, так ты опять за свое…
Он пожал плечами:
- А на все звонки отвечать будешь ты? Милая, иди домой, я тебя умоляю…
Блондинка взвилась:
-Конечно, и оставить тебя наедине с очередной свистушкой!!!
Толстяк не сделал даже попытки извиниться передо мной за нелепую сцену, поэтому я повернулась и пошла к дверям.
В коридоре натолкнулась на молодого парня. Он подмигнул мне и кивнул в сторону приемной: «Высокие отношения!»
Я фыркнула, а он вышел вслед за мной.
- Она сегодня нам уже человек пять клиентов отпугнула. Работу ищешь? – деловито осведомился он. – Кто ж так делает-то? Надо пройтись по знакомым, по родственникам, получить какую-нибудь рекомендацию. А так, за здорово живешь, кто ж тебя возьмет?
-Да нет у меня никаких знакомых. Я тут в газете несколько объявлений нашла, вот и хожу.
Парень заглянул в газетный лист и сморщил нос:
-Туфта это все! Платить будут копейки. Да и фирмы, так себе… Я о них ничего не слышал…
Я уже спустилась с крыльца, как парень окликнул меня:
-Эй, погоди! Я тут на днях был у ребят, мы у них по субподряду ставим вентиляцию на заводе. Так вот, вроде и офис приличный, и начальника я их по работе знаю, хороший мужик. Ты черкни мне телефончик свой, а я у них завтра поспрашиваю.
-Так может, им никто и не нужен?
-Может, и не нужен. Только секретарша их при мне пучок бананов съела, и нахваливала очень. А потом еще по телефону звонила, чтобы ей муж бананов прикупил.
Я непонимающе уставилась на него:
-И что?
Он ухмыльнулся:
-Что-что, беременная она, вот что.
Я растерялась:
-Может, человек бананы с детства любит?
Он покачал головой:
-У меня глаз – алмаз. Зуб даю, что беременная. Значит, скоро начнет по консультациям ходить, отпрашиваться, а там и декрет не за горами. Работник из нее теперь никакой, ясно? А тут и ты как раз нарисуешься. – Он засмеялся: - Давай свое резюме и телефончик. Или боишься, названивать буду?
Я смутилась:
-Да нет, что вы…
Следующий офис меня порадовал обилием мрамора и золота в наружной отделке. Впрочем, внутрь меня не впустили: обеденный перерыв. Я перешла дорогу и уселась на скамью в сквере.
Внимательно изучила газетные объявления, опубликованные сегодня. К моему изумлению, почти каждое третье объявление заканчивалось словами: «Интимных услуг не оказываю». Что же, они все считают, что именно этого потенциальный работодатель от них потребует?! Я с ужасом подумала, что в своем объявлении этого не написала… Честно сказать, мне это и в голову не пришло!
Заметив некоторое оживление у дверей офиса, я поняла, что обеденный перерыв закончился.
Внутри офис оказался таким же помпезным, как и снаружи.
Я заглянула в приемную.
Холеная блондинка подняла от журнала «Космополитен» умело подкрашенные глаза и недовольно спросила:
-Вам кого, девушка?
Я с достоинством ответила:
-По объявлению. Мне назначили собеседование.
Она с откровенным презрением рассмотрела мой английский (действительно английский, я купила его во время прошлогодней поездки в Лондон по программе обмена студентами) костюм. Сама она выглядела так, словно ежеминутно ждет приглашения в ресторан. Впрочем, к роскошной обстановке офиса ее костюм подходил больше, чем мой.
Она полюбопытствовала:
-А вы в каком конкурсе участвовали?
-Простите?! – недоуменно спросила я.
-Да что ж у вас там, совсем бестолковых присылают? – возмутилась девица. – Ясно же было сказано: только призеры конкурсов! Я вот, например, дошла до «Красы России».
-И что же помешало получить корону? Не иначе, зависть конкурентов и интриги соперниц?
Она уловила насмешливую нотку и презрительно сощурилась:
-Я сама отказалась! Они там какие-то еще творческие конкурсы затеяли, прямо детский сад! Книжки велели прочитать, да я их еще по школе помню… Чего зря голову забивать? Тем более мне подруга позвонила, предложила хорошую работу. Так что я не жалею ничуть. И начальник у меня душка, и, к тому же, еще не женат.
Как-то чувствовалось, что надежда окольцевать начальника застряла в голове девушки.
-А это что такое? – спросила она, глядя на тоненькую папочку в моих руках.
-Резюме.
-А-а-а…. – с уважением протянула девица. Просмотрев страничку, она снисходительно порекомендовала: - Может, тебе лучше в секретариат обратиться?
Неожиданно дверь распахнулась. Вошедшие явно слышали последние слова девицы, потому что тот, что постарше, он шел первым, посмотрел на меня, сощурился и бросил через плечо спутнику, молодому темноволосому парню лет тридцати с порочно-красивым лицом:
-Ну вот, а ты жаловался, что пойти не с кем…
Парень оценивающе осмотрел меня и сказал, сморщив нос:
- Детка, ты совершеннолетняя? Не хочется, чтобы мне к моим подвигам добавили растление малолетних, знаешь…
Я растерянно уставилась на них.
Старший, заметив панику в моих глазах, сказал:
-Артур, не пугай девушку. – Заметив папочку с резюме, протянул руку: - Можно?
Он бегло просмотрел два машинописных листка. Спросил:
-Английский откуда?
-В институте получила смежную специальность, и дважды по обмену ездила в Лондон.
Он кивнул, спросил:
-Пишешь грамотно?
Я кивнула.
Он довольно нахально рассматривал мое лицо, и я почувствовала, что краснею.
Артур буркнул:
-Знаешь, Марат Ильич, отправь-ка ее в секретариат. А я себе подберу что-нибудь более экзотическое, – он кивнул в сторону девицы,- в пару к твоей Марго.
Мужчина, наконец, отвел от меня взгляд, и, не стесняясь нашим присутствием, повернулся к приятелю:
-Послушай, давай меняться?
Артур насторожился и уточнил:
-Ты хочешь поменять Марго вот на эту девушку, я правильно тебя понял?
Старший добавил:
-И за мной ящик Хенесси.
Заметив, что они готовы ударить по рукам, я вмешалась:
-Простите… Не хочется вводить вас в лишние расходы… Боюсь, что не сумею справиться со своими служебными обязанностями. И в конкурсах я никогда не участвовала, разве что в десятом классе мне дали второе место на городском конкурсе чтения пушкинских стихов. Но вас ведь это не интересует?
Я торопливо сунула папочку в сумку и направилась к выходу.
Артур (я подозреваю, что он огорчился утратой перспективы получить бесплатный Хенесси!) насмешливо остановил меня:
-Куда ты? Мы ведь еще даже не обсудили твою зарплату. Мы – люди не жадные… Смотри, как бы не пожалеть потом!
-Артур, не уговаривай ее, - остановил его приятель. Он откровенно улыбнулся: – Надумаешь – приходи. Ты мне понравилась.
Я толкнула тяжелую входную дверь и вышла на улицу. Про себя твердо решила, что ни маме, ни тете о собственном опыте общения с работодателями докладывать не буду.
Расчесывая на ночь волосы, я ругала себя на все корки, но от неприятного осадка, связанного с моими поисками работы, избавиться так и не смогла. В принципе, ничего страшного со мной не произошло, но на душе было противно. Вспомнился почему-то дурацкий ящик коньяка… Никогда раньше мне не было так обидно…
Редакционная тетенька сдержала слово: в утренней газете мое объявление было опубликовано. Однако сегодня меня это радовало значительно меньше.
Огорчений добавило и то, что по поводу работы никто не звонил.
Мама утешила меня:
-Не огорчайся, главное, что сделан первый шаг. Я думаю, что у тебя все получится.
Возвратившись домой, я занялась приготовлением обеда. Из-за шума льющейся воды не сразу услышала телефон, и бегом ринулась искать его, надеясь, что это звонят по объявлению.
На мое запыхавшееся «Алло!» голос в трубке вежливо пояснил:
-Я от Влада.
Упавшим голосом пробормотала в трубку, что никакого Влада не знаю.
Девушка расстроилась:
-Извините за беспокойство, наверное, я что-то спутала… Это по поводу работы, вы не давали объявление?
Я заторопилась:
-Нет, нет, это именно я! Извините, но я просто не знаю имени вчерашнего молодого человека. Он обещал осведомиться у вас…
После того, как недоразумение прояснилось, мы быстро договорились о встрече.
Кое-как покидав все в кастрюлю и предупредив тетю, чтобы присмотрела за ней, я помчалась по адресу, названному девушкой.
К моей радости, офис оказался неподалеку от нас, и я, правда, чуть запыхавшись, уже через несколько минут изучала его вывеску.
Офис мне понравился: очень чисто, свежий ремонт, много зелени. Славно и без претензий! В эркере стоял огромный аквариум, и я залюбовалась пестрым разноцветьем его обитателей.
Широкая дверь вела в приемную. Это была большая комната с удобной и современной офисной мебелью, здесь хорошо пахло кофе и, почему-то, свежей выпечкой. В приемную выходили еще две двери. Одна из них была приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Видимо, шло совещание, потому что крупная светловолосая девушка ринулась мне навстречу, прижимая палец к губам.
Я шепотом сказала:
-Вы мне звонили…
Она кивнула, на цыпочках прошла к двери, за которой шло совещание, и тщательно прикрыла ее.
Уже нормальным голосом она предложила мне присесть, внимательно всмотрелась в мое лицо…
-Там, в вашем объявлении сказано, что вы заканчиваете институт. Это правда?
Я пожала плечами:
-Правда. Так получилось, что заканчивать приходится заочно, вот и ищу временную работу.
Она просияла:
-Вот и здорово, что временную!
Я с недоумением уставилась на нее и она пояснила со вздохом:
-Беременная я. Уже неделю голову ломаю, как быть… Очень уж работу терять не хочется, а второй секретарь нам как-то ни к чему.
-Да почему терять-то?
Она вздохнула:
-Муж у меня болеет, живем, фактически, на мою зарплату. Так что я, как только рожу, постараюсь выйти на работу. Поэтому и хотела бы, чтоб на моем месте поработал человек временный… Кстати, Алевтина Сергеевна, это наш главный экономист, говорила, что собирается к дочке уехать, как пенсию оформит. Ей как раз полгода еще осталось.
-Ну, я так далеко не загадываю, - дипломатично заметила я. Вчерашний опыт хождения по офисам прибавил мне мудрости не давать поспешных обещаний.
Вообще, я считала, что если мужик здоров настолько, чтобы завести ребенка, он должен позаботиться о нем и его матери. Видимо, это было написано на моем лице, потому что девушка покраснела и нахмурилась:
-Ты о моем муже плохого не думай! Он у меня замечательный, и все у нас наладится, дай срок. Контузия у него… Он электриком работал в части, а потом завербовался на восстановление Грозного. Заработать хотел нам на квартиру…
Я отчаянно смутилась, прижала руку к груди:
-Вы извините меня, ради бога! И можете ничего мне не рассказывать, это ваше личное дело, с кем жить… Разве я имею какое-нибудь право?..
Она поправила волосы и поднялась:
-Я просто поясняю, почему постараюсь выйти на работу как можно скорее. И, конечно, ты мне очень в этом отношении подходишь…
Я резонно заметила:
-Да может, я твоему начальнику не понравлюсь, или он мне!
Она глянула на меня и скептически хмыкнула:
-Ну, за Александра Алексеевича я спокойна. Он тебе понравится, вот увидишь. Я ему вчера призналась, что беременна, так что он в курсе.
-Может, и не надо было признаваться, пока ничего не видно?
Она горестно вздохнула:
-Токсикоз у меня сильный. Тошнит все время, и давление выше 60 не поднимается. А вчера резко выпрямилась - в глазах потемнело. Мужики мне хотели скорую вызвать, так что пришлось все рассказать. – Долго горевать она не умела, фыркнула и нараспев произнесла: - Каратаев меня домой на своем джипе подвез, прямо как королеву. Наши сплетницы подъездные чуть со скамейки не упали!
-А муж не ревнует к начальнику?
-Нет, они сто лет знакомы. Когда-то мой Сашка служил в одной части с Каратаевым.
Беседу прервал селектор. Мужской голос произнес:
-Зина, кофе, пожалуйста! И Иванова найди срочно, пусть принесет договор с карьером.
Зина ловко поднялась, составила на поднос чашечки и включила кофейный агрегат. В одну из чашек она добавила четыре чайные ложки сгущенного молока, и, заметив мое изумление, пояснила:
-Это Александру Алексеевичу, он так любит. Зато главный инженер пьет вовсе без сахара. Я в целях похудения пыталась как-то, так и не смогла: гадость ужасная! – Зина забавно сморщила нос, и я улыбнулась.
Она ловко открыла дверь, удерживая поднос одной рукой, и проскользнула внутрь. В приоткрывшуюся дверь я услышала сердитый возглас: «Зина, Иванова срочно!»
Видимо, у Зины и действительно был токсикоз, потому что из кабинета она выскочила с белым лицом. Я подскочила к ней и успела подхватить ее, иначе она просто свалилась бы на пол. Устроив ее в кресле для посетителей, я бросилась открывать окно.
Зина слабым голосом сказала:
-Это ничего, там накурено просто сильно…Я посижу чуть-чуть…
На мой взгляд, лучше ей не становилось! Я вспомнила, что по дороге видела на одном из кабинетов надпись «Медпункт», и бегом помчалась по коридору.
-Там Зина, в приемной… плохо ей…
Через пару минут немолодая женщина в белом халате с моей помощью увела Зину к себе. Мы устроили ее на кушеточке.
Медсестра сломила кончик ампулы, и в комнате резко запахло нашатырем. Она искоса глянула на меня и сказала:
-А ты иди, иди себе. Чего приемную бросать?
Я вернулась в приемную как раз вовремя.
-Зина, где Иванов?!
Я нашла в списке телефонов его фамилию:
-Вас срочно к директору. С договором по карьеру, - вспомнив, добавила я.
В приемную заглянул худой парень в очках, рассеянно поинтересовался, где Зина, и попросил срочно снять копию документа.
Хорошо, что техника в любом офисе похожа. Пока я копировала листки, появился, видимо, Иванов. Я кивнула ему на дверь.
В этот момент курьер принес документы для бухгалтерии, и я расписалась в журнале, потом по телефону попросили соединить с главным экономистом, потом я приняла факс...
-Зина, еще кофе, пожалуйста!
Я пожала плечами, включила агрегат и полезла в шкаф за посудой.
В дверях я замешкалась: удержать поднос одной рукой, как Зина, я не смогла, поэтому, исхитрившись, повернула ручку коленом.
К слову сказать, все были так увлечены разговором, что на меня не обратили никакого внимания. Я собрала пустые чашки на поднос, включила сплит на вентиляцию. В комнате действительно дым стоял столбом.
Мужчина, сидевший во главе стола, хмуро буркнул:
-Спасибо, Зина!
Я про себя хмыкнула, но комментировать ничего не стала.
Наконец, совещание закончилось, и народ потянулся к выходу.
Иванов, вытирая потный лоб, попросил меня срочно отправить факсом текст договора.
К этому времени второй телефон звонил, не умолкая. Хорошо, что список у Зины был составлен толково, и мне удалось отправлять звонки по назначению.
В какой-то момент я подняла голову и смутилась: в дверях кабинета стоял директор фирмы, и с ним мужчина лет тридцати в дорогих стильных очках. Оба внимательно меня разглядывали.
Каратаев весело спросил:
-Ты кто?
Поднявшись, пояснила:
-Я на работу пришла устраиваться…
-А Зина где?
-Ей плохо стало, и мне пришлось ее подменить.
Каратаев повернулся к своему спутнику:
-Ну вот, а ты говорил, что толкового секретаря найти трудно. – Он кивнул мне: - Решено, мы тебя берем. Иди в кадры, пиши заявление.
Я замялась.
Он заметил, усмехнулся:
-Ты о зарплате? Иди, иди! Не обидим.
Я кивнула, но по моему лицу он понял, что я еще не все решила, и нахмурился:
-Чего еще?
Я решилась. Непохоже было, что его это интересует, но все-таки…
-Я там, в объявлении, не написала, что интимных услуг не оказываю.
-Каких? – неожиданно растерялся он.
-А никаких, - уже твердо ответила я.
Он переглянулся с приятелем, и оба засмеялись.
-А вот, скажем, кофе подать – это интимная услуга, или как?
У меня отлегло от сердца. Какая же я все-таки идиотка! Уже радостно я замотала головой:
-Нет, кофе – это можно.
Каратаев вздохнул:
-Ладно, ты мне потом скажешь, что считаешь интимными услугами. Если хочешь, можно в письменном виде. – Я покраснела, а он ухмыльнулся и сказал: - Ну, если мы обо всем договорились, иди в кадры и завтра с утра выходи на работу.
Жизнь постепенно налаживалась.
Маме стало лучше, и скоро мы с ней вечерами даже гуляли в больничном парке. Я рассказывала ей о своей новой работе, а мама внимательно слушала меня.
В офисе меня приняли хорошо. Александр Алексеевич оказался замечательным начальником: добрым, веселым, требовательным, но без придирок. С работой я справлялась, и замечаний ни от него, ни от нашего главного инженера Глеба Юрьевича не получала. Коллектив фирмы, в большей своей части мужской, принял меня. Девчонки из бухгалтерии забегали ко мне за новостями, и просто поболтать. Особо близких отношений у меня ни с кем, правда, не сложилось.
Каратаев часто задерживался по вечерам.
Поскольку дома у меня компьютера не было, я оставалась после работы и писала курсовые и контрольные, используя офисную технику.
Каратаев заметил это и частенько приходил ко мне в приемную выпить чашку кофе. Расспрашивал меня о семье, о том, где учусь.
Удивился:
-Так ты институт заканчиваешь? А чего искала работу секретаря?
Я пожала плечами.
-Кто ж меня без диплома на работу возьмет? Да и знакомств и связей у меня тоже нет. Я, если честно, и этой работе рада. Мама у меня болеет сильно.
Правда, в последнее время я заметила, что Глеб Ворошилов, наш главный, странно поглядывает на меня, и подумала, что вечерние посиделки в офисе лучше прекратить. Мысленно я дала себе слово, что с первых свободных денег куплю себе компьютер. Ноутбук, конечно, был бы лучше, но стоил он гораздо дороже, поэтому я приняла компромиссное решение.
Быстро летело время. Еще одним плюсом новой работы было то, что наш дом располагался совсем неподалеку, минут десять быстрой ходьбы даже на шпильках. Когда я убегала на работу, за мамой присматривала тетя.
Ближе к новому году все шумно и подолгу обсуждали приближение каникул, отыскивали в Интернете новогодние туры и живо интересовались стоимостью путевок в теплые страны. По сложившейся традиции, корпоративный праздник отмечали за городом, в пансионате.
Ко времени наступления католического Рождества настроение в коллективе стало окончательно праздничным. Этому способствовало и то, что все получили 13-ю зарплату. Я на нее не рассчитывала, потому что не проработала еще полный год.
В обед Зина умчалась на очередную медкомиссию с мужем, и я осталась одна. Девчонки шумно обсуждали покупки и наряды. Ирка Самохвалова приобрела шубку и торжественно прохаживалась в ней по коридору. Шубка ей шла, и я похвалила покупку.
В дверях кабинета появился Глеб Юрьевич.
Он сощурился:
-Тебе действительно понравилась эта шубка? Хочешь, куплю тебе такую? – От неожиданности я растерялась, а он интимно склонился над стойкой: - Я отправил жену с девчонками в Испанию, и на праздники совершенно свободен. Давай, поедем на каникулы куда-нибудь? В Суздаль, например.
Я выпрямилась с достоинством:
-Спасибо, Глеб Юрьевич. Я думала, что мы все выяснили до того, как я оформилась на работу.
-Да помню я, помню! Я же не предлагаю тебе развлечься в рабочее время! Это – совсем другое.
-Извините, но у меня другие планы, - твердо отказалась я, поднимаясь.
-Ну, ну, и какие же, позвольте полюбопытствовать?
-Я еду в Питер, на сессию, - очень вежливо пояснила я.
Мой тон не обманул его. Он поймал мою руку и сжал:
-Почему мне кажется, что ты сделала ставку на Каратаева? Учти, напрасно тратишь время…
Я с трудом вытянула руку.
В этот момент в дверях кабинета появился сам Каратаев, в куртке нараспашку.
-Полина, ты чего такая красная? – громко спросил он. – Не заболела?
Я отрицательно помотала головой.
Он протянул мне незапечатанный конверт, и я невольно заглянула в него.
-Это твоя премия. Надеюсь, в Питере пригодится. Когда едешь?
-Первого, вечером.
-Так ты что, в «Лесную сказку» не собираешься?
-Я не знаю…
Он сердито сказал:
-Вот еще! Чтоб обязательно была.
-Да я билеты уже взяла!..
-Я сам тебя к поезду отвезу. Мне все равно первого к отцу надо, а то обидится.
Он энергично кивнул нам обоим и вышел из приемной, так и не застегнув куртку.
-Как-то чувствуется, что Каратаеву ты отказать не можешь, - съехидничал Глеб.
-Могу, но не хочу, - серьезно ответила я.
Неприятный разговор прервался с приходом Зины. Она уже заметно поправилась и выглядела замечательно: разгоревшиеся от мороза и ходьбы щеки, сияющие глаза.
-Полинка! Все прошло просто замечательно! Профессор Заславский, который оперировал Сашке позвоночник, так и сказал: «Значительный, значительный прогресс!»
Я всплеснула руками и полезла к Зине с поцелуями.
Мы все переживали за ее Сашку и боялись медкомиссии. Но раз сам профессор сказал, значит, все и правда хорошо.
Ворошилов скрылся в своем кабинете, а Зина тихо спросила меня:
-Чего? Подъезжал к тебе, что ли?
Я смутилась, а она сердито сказала:
- И чего человеку надо? Жена – красавица, дочки – умницы, так нет же… У него роман с Ленкой Колесниковой из юротдела. Только Ленка – дура. Она для Ворошилова – вроде игрушки. Поиграет и бросит. А девка-то надеется. Она вон нашему прорабу Ромке Нагайцеву ужас как нравится, только Ленка на него и смотреть не хочет. Где уж ему до Ворошилова… А по мне, так Ромка в сто раз лучше. Как-то, по весне, у нас на промбазе кошка, всеобщая любимица, родила котят. Один из малышей вылез прямо в периметр, а там волкодавы с меня ростом. Все растерялись, Манька мечется, а Ромка перепрыгнул через заграждение и котенка вытащил.
-И чего, волкодавы его не тронули?
Она засмеялась:
-У Ромки лицо такое, когда он сердитый, что его и волкодавы испугаются.
Время шло, а я все сомневалась, идти ли мне на корпоратив, как в офисе называли совместное празднование Нового года, все-таки праздник семейный… Услышав о моих сомнениях, и мама, и тетя дружно стали меня уговаривать:
-Чего тебе с нами дома сидеть?
И я решилась.
За оставшиеся до праздника три дня купила тонкий шелк цвета гранатовой кожуры, и с помощью тети раскроила материал.
Платье получилось замечательным. Переворошив мамину шкатулку, я вышила верх платья стеклярусом и бусами.
Пришлось, правда, разориться на новые туфли, но они того стоили, честное слово!
Критически осмотрев меня, тетя вздохнула и принесла атласный футляр. Открыв его, я ахнула: в уютных гнездах лежали гребни необыкновенной красоты, щедро украшенные речным жемчугом.
Тетя ловко устроила на моей голове что-то вроде короны из мелко заплетенных кос и гребней, а оставшиеся волосы распустила:
-Жалко прятать такую красоту!
Мама поцеловала меня и вздохнула:
-Все-таки жаль, что тебе пришлось уехать из Питера.
Я наклонилась к ней:
-Не расстраивайся, я и так всех своих скоро увижу! А там преддипломная практика начнется, мы и так все разбежались бы по предприятиям.
Вещи, которые я должна была взять с собой в поездку, я давно уже упаковала. Большую часть багажа составляли чертежи, учебники и папки с курсовыми.
Ближе к назначенному сроку под окнами посигналила машина Лены Колесниковой. Совершенно неожиданно она позвонила и предложила заехать за мной, и я согласилась.
В машине Ленка оказалась не одна. На заднем сидении я увидела девочку лет восьми с целой копной завитых в мелкие локоны волос.
-Моя дочка. Оставить не с кем. Новый год, и ни за какие деньги няньку я найти не смогла.
Улыбнувшись, я кивнула девочке:
-Привет, я – Полина. А тебя как зовут?
-Юля.
-Говорят, там, в пансионате, даже зверинец свой есть. Сходим завтра?
Она кивнула.
Лена виновато посмотрела на меня:
-Ты не возражаешь, если мы с тобой в один номер поселимся? Понимаешь, у меня в офисе подруг нет, и просить некого.
Я засмеялась:
-Да что и говорить-то об этом? Конечно, поселимся вместе, тем более, что я с вами только один раз переночую, а завтра вечером в Питер уезжаю. Сессия у меня, - пояснила я на вопросительный взгляд Лены.
Администратор гостиницы нас уже ждала, мы получили ключи от номера и забросили сумки. Банкет был назначен на 10 часов вечера, и мы с Юлькой пошли полюбоваться на тропических рыбок в роскошных аквариумах вестибюля.
Когда мы вернулись в номер, я сразу заметила, что-то случилось.
От предвкушения счастья, выражавшегося в сиянии глаз и невольных улыбках, на лице и в глазах Лены не осталось и следа.
Юлька, не обращая внимания на изменившееся настроение матери, щебетала, рассказывая ей о рыбках и черепахе. Может, мне показалось, но в комнате я уловила знакомый запах мужской туалетной воды.
Улучив момент, я тихо спросила Лену:
-Что случилось?
Она тихо сказала:
-Уже ничего. Зря я все это затеяла. Слушай, ты никому не говори, а мы с Юлькой потихоньку уедем домой. Не то у меня сейчас настроение, чтобы праздновать…
-Здрасьте! Вот и ничего подобного, слышишь? Собирайся, идем в зал. И Юльке я назавтра зверинец обещала…
Мы затормошили ее, и Лена покорно переоделась в нарядное платье.
Не знаю, насколько случайно это вышло, только на банкете за одним столом с нами оказались Рома Нагайцев и Костик, наш программист. Честно сказать, думаю, что их притащила Зина.
Все подобные мероприятия похожи, и истинное удовольствие от шуток и розыгрышей Деда Мороза получила, пожалуй, только наша Юлька.
Она первой отгадывала все загадки, и в результате получила кучу призов.
Рома наклонился к Лене:
-Ты никогда не рассказывала, что у тебя такая замечательная дочь!
Лена порозовела от всеобщего внимания и, кажется, чуть отвлеклась от своих мыслей.
Мы с Костей тоже не остались без приза. Оказалось, что он хорошо танцует, и мы исполнили что-то среднее между русской плясовой и Марлезонским балетом, заработав бутылку шампанского, которую тут же и распили.
С моего места хорошо была видна компания, сидевшая за центральным столом: сам Каратаев, Ворошилов, незнакомая крупная светловолосая женщина, высокий мужчина с красивым мужественным лицом, поглядывавший по сторонам. Еще с ними за столом сидел один из наших инвесторов с молодой спутницей, видимо, дочерью, потому что Ворошилов с ней отчаянно флиртовал. Пара мест пустовала, но уже ближе к полуночи я увидела, что Каратаев поднялся навстречу седому мужчине с короткой стрижкой и его немолодой, улыбчивой спутнице.
Лицо седого показалось мне знакомым, и я наклонилась к Зине.
Она засмеялась:
-Светловолосая женщина – сестра нашего Каратаева, а этот красавчик – ее муж. Вот новоприбывших ты зазря не узнала – это глава районной администрации Меньшов Павел Ильич.
Точно! Как же я его не узнала, ведь каждый день то в газете, то по телевизору!
-А что за дела у него с нашим Александром Алексеевичем?
Зина пожала плечами:
-Не знаю. Только они с Каратаевым давно знакомы, Меньшов раньше крупным заводом руководил.
Впрочем, гости надолго не задержались.
От выпитого шампанского кружилась голова, и я вышла на высокое крыльцо, вдохнуть морозной свежести.
Как раз в этот момент Каратаев усаживал гостей.
Меньшов пожал ему руку, прощаясь, и непонятно сказал:
-Решай, Саша! Вместе мы их задавим.
Каратаев со смурным лицом поднимался по ступеням.
Заметил меня, удивился:
-Ты чего здесь? Простудишься, пойдем-ка!
В зале обстановка была уже совсем непринужденная.
На нас налетела признанная красавица офиса Нина Калюжная и схватила Каратаева за руки, потянула:
-Всем танцевать!
Кажется, она уже прилично набралась.
Новогоднюю программу продолжила довольно известная группа, и в зале стало шумно.
Солистки группы после выступления оказались за центральным столом, и я неожиданно расстроилась от того, что Каратаев положил руку на спинку стула одной из них… А вскоре они вчетвером поднялись и вышли из зала.
Веселье продолжалось. Костя тащил меня за руку танцевать, но мне почему-то веселиться расхотелось. Заметив, что Юлька уже трет глаза, я ухватила ее за руку, и мы ушли в номер.
Юлька уснула.
Вскоре после нас пришла Лена.
Мы с ней стояли около огромного окна гостиничного номера и любовались падающими снежными хлопьями.
Неожиданно для себя я рассказала ей о том, как Рома спас котенка.
Лена помолчала, а потом спросила:
-Зачем ты мне это рассказала? – и заплакала.
Я вздохнула:
-Просто Ромка мне нравится, а Ворошилов – нет.
-Откуда знаешь про Глеба? – вяло удивилась Ленка.
Я пожала плечами.
Мы улеглись. Она полежала молча, потом подняла голову и тихо спросила:
-А про кота-то ты правду рассказала, или сочинила?
Я засмеялась.
Утром я проснулась от непонятного хлопка. Мы с Юлькой выглянули вниз – под балконом стоял улыбающийся Роман со снежком в руках.
-Ну вот, звали в зверинец, а сами дрыхнете!
Кто это его звал, - мимолетно удивилась я. Но Юлька, опередив меня, крикнула ему:
-Рома, я уже иду!
Она заметалась по комнате, растолкала сонную Елену. Не открывая глаз, та простонала:
-О, Господи! И чего вам неймется?!
-Мама, вставай, за нами Рома пришел, - отчаянно завопила Юлька.
Завтракали в столовой в гордом одиночестве. Мы с Юлькой съели по удивительно вкусному сырнику и запили все горячим какао. Оставив Лену с Романом, заглянули на кухню, поблагодарили повара. Узнав, что мы собираемся к зверюшкам, нам выдали две булки, несколько яблок и горстку кусочков сахара.
Воспользовавшись указателем, мы пошли по расчищенной дорожке между тугих заснеженных елей к дальним домикам.
Мы с Леной чуть отстали, и она кивнула на один из уединенных коттеджей:
-Обычно они останавливаются здесь.
Я поняла, что она имеет в виду Каратаева и Ворошилова. Наверное, она приезжала сюда с Глебом, неожиданно обожгла меня догадка.
Я потянула ее вперед, за Ромой и Юлькой.
Обычно я не люблю зверинцы, и вовсе не потому, что мне не интересны звери. Мне просто кажется, что в клетках им тесно, и, что еще хуже, кажется, что зверюшек недокармливают. И, конечно, я считаю, что на свободе им лучше.
Впрочем, этот звериный уголок такого впечатления не производил. У зверей были большие вольеры с уютными расписными домиками, да и сами звери не выглядели недоедающими. Мы пришли как раз во время кормления, и сторож, присматривающий за животными, разрешил нам отдать им угощение в виде исключения.
-Понимаете, у них у каждого свой рацион, а отдыхающие так и норовят им сунуть то конфету, то печенье. Разве ж так можно? А отдельные умники и спиртное предлагают!
У него было доброе лицо, и я заметила, что звери норовят подставить ему лоб и спину, чтобы он почесал их. Значит, любят.
Светлоглазая девчонка, видимо, его внучка, рассказала нам о каждом жильце зооуголка. У каждого из них была своя, очень непростая, история.
-Зверей сюда никто не покупал. Медведя, например, привез прежний хозяин, сам-то он уехал за границу. Олень в детстве серьезно повредил ногу. А волчат дедушке принес местный егерь, их мать убили браконьеры. – Она с гордостью сказала: - Я помогала деду их выкармливать. Они привыкли к людям, так что теперь их уже выпускать нельзя. А в прошлом году у нас два лебедя зимовали, у нее крыло было повреждено. А вот этой осенью улетели.
Дед прищурился:
-Маша уверяет, что весной они обязательно вернутся. Я тоже, признаться, надеюсь на это. Ну, поживем, увидим.
Юлька от Романа уже не отходила, и я заметила, что Лена поглядывает в их сторону.
Мы задержались у низкого веселого заборчика. За ним стоял настоящий теремок. Внизу, у входа, распушилась и разнежилась на солнце большая пушистая кошка, и веселые котята затеяли вокруг нее забавную возню.
Неожиданно в окошко выглянула симпатичная мордочка белой крысы.
Мы с Леной ахнули, а Маша снисходительно пояснила:
-Не пугайтесь, они дружат. Все лето с ними еще еж живет, только он сейчас спит, и дедушка унес его на веранду.
Сзади нас раздалось вежливое покашливание.
Я оглянулась: в короткой лыжной куртке, как всегда, нараспашку, к нам подходил Каратаев. Мы дружно поздоровались, а Роману он пожал руку. Пришлось вернуться назад, чтобы показать ему наших новых знакомцев.
Он засмеялся:
-Я думал, все еще спят. Все-таки вчера допоздна веселились.
Лена сказала:
-Да мы вчера почти сразу после вас и ушли.
Он кивнул, спросил:
-А Костя где? Он вчера зажигал!..
Ромка ухмыльнулся:
-Костя как раз и пришел утром, разбудил меня. Его самого теперь только из пушки поднять можно!
Каратаев посмотрел вокруг и сказал:
-Может, на лыжах пройдемся? Здесь есть прокат, и снаряжение довольно приличное.
Неожиданно Ромка отказался:
-Да мы уже уезжать собираемся. Повезу девочек с родителями знакомиться.
Лена промолчала, а Юлька схватила ее за руку:
-Мама, я забыла тебе сказать! Рома нас в гости зовет. Поедем, а? Я уже обещала.
Лена подняла потемневшие глаза на замершего в ожидании ее решения Ромку, и сказала:
-Ну, раз обещала, то поедем.
Ромка заметно расслабился и извиняющимся тоном сказал ей:
-Это недалеко… И родители будут рады ужасно.
Каратаев повернулся ко мне:
-Может, ты мне составишь компанию?
Я кивнула, и мы направились к маленькой деревянной избушке, куда вел указатель с надписью «Прокат».
С той лыжной прогулки прошло пять лет, а только никогда я не испытывала такого острого ощущения молодости, здоровья, почему-то собственной красоты и красоты сказочного леса.
Самое странное: во время прогулки, и потом, когда Каратаев вез меня домой в своем джипе, мы все время молчали, но молчание совершенно не тяготило нас. Каратаев уверенно прокладывал лыжню, и я едва поспевала за ним. Иногда он далеко опережал меня, и поджидал, опершись на лыжные палки. Кровь стучала в моих ушах, щеки горели от мороза и бега.
Каратаев высадил меня у дома, и я успела пробормотать какие-то слова благодарности.
Ночью я лежала на полке вагона, и щеки по-прежнему горели, а перед закрытыми глазами мелькали деревья, уходила вдаль лыжня, проложенная кем-то по нетронутому белому снегу…
Признаюсь сразу: следующие две недели помню плохо. Я ухитрилась сдать все зачеты и экзамены за две сессии, и взяла задание на дипломное проектирование. Дни и ночи слились в один сплошной клубок из учебников, экзаменов и консультаций. Даже с подружками виделись урывками.
Примерно через неделю после приезда в Питер я возвращалась в общежитие с ребятами, мы задержались в читальном зале библиотеки до самого закрытия. Шли компанией. Полная луна освещала институтский парк фантастическим голубым светом. Снегопад, не прекращавшийся уже несколько дней, к ночи стих. Ребята затеяли веселую возню в снегу. Девчонки визжали.
Неожиданно на боковой дорожке, ведущей к институтскому тиру, я заметила фигуру, показавшуюся мне знакомой. В этот момент снежком сбили капюшон моей шубки, и я отвлеклась. Когда я повернулась, на дорожке никого не было…
Утром я брела на экзамен, и неожиданно для себя отстала от девчонок и свернула к тиру. Потопав каблуками, я сбила снег с обуви и вошла внутрь.
В прошлом году мы сдавали зачет по стрелковой подготовке, и я узнала немолодого татарина, проводившего стрельбы.
Он сидел и внимательно рассматривал мишень, на которой полностью был выбит центр.
Не зная, о чем хочу его спросить, похвалила:
-Хороший выстрел. Кто это так?
Сосредоточив взгляд на моей особе, он медленно сказал:
-Земляк приезжал, из Панджшера.
Мы помолчали.
Он спросил:
-Хочешь пострелять?
Я отрицательно покачала головой, и он потерял ко мне интерес, снова погрузившись в созерцание мишени с дырой.
Я потопталась, и, не зная, о чем еще говорить, ушла. Татарин хмуро посмотрел мне вслед, но спрашивать ни о чем не стал.
Выйдя из тира, я вдохнула свежий морозный воздух и подумала: наверное, померещилось…
Домой я вернулась уже после того, как страна отметила все праздники. Народ в офисе значительно присмирел и сидел на диетах. Зина, увидев меня, ахнула:
-Слушай, тебя там голодом морили, что ли? Одни глаза остались!
В этот момент вошел Глеб Юрьевич. Стягивая перчатки, насмешливо оглядел меня и сказал:
-Да нет, все основное – на месте.
Я насупилась, а Зина искоса посмотрела на него.
По здравом размышлении я решила, что не буду отвечать на его подначки и вообще разговаривать с ним не буду. Заодно решила, что мои личные отношения с Каратаевым тоже надо прекратить, мне и так показалось, что на нас с ним как-то странно поглядывали, когда мы вернулись с лыжной прогулки.
Подкрепляя это решение, на оставшиеся от премии деньги я купила компьютер, и задерживаться по вечерам перестала. Не знаю, какие выводы сделал из этого Каратаев, мне-то он ничего не сказал, но и не спросил, отчего я не остаюсь после работы. Впрочем, может быть, он и не заметил этого…
В середине февраля Зина ушла в декрет, и работы у меня стало ощутимо больше. Бывало так, что некогда было и словом перекинуться с забежавшей Леной Колесниковой. В последнее время она резко похорошела, и я как-то поймала удивленный взгляд Ворошилова.
Ленку я не расспрашивала, но знала, что у них с Ромкой все хорошо, и, конечно, надеялась, что с Ворошиловым у нее все сошло на нет.
Впрочем, особо я не приглядывалась, потому что наша экономист Алевтина Сергеевна, и в самом деле, засобиралась к дочери, и принялась готовить меня в преемники. Я была рада тому, что она со мной занимается, потому что опыт работы в строительстве у нее был огромный, когда-то они с мужем строили гидроэлектростанции, и объездили всю страну, так что поучиться у нее было чему.
Несмотря на возраст, она прекрасно освоила компьютер, в отличие даже от более молодых сотрудниц, и мне с ней было легко. Кроме того, она была начитана, независтлива, насмешлива, и ее рассказы всегда очаровывали юмором и иронией. Мы с ней очень сдружились, и я огорчилась необходимости ее отъезда.
Она посмеивалась:
-Мы же не навеки расстаемся! Будешь звонить мне, или начнем переписываться по Интернету. А то еще лучше – возьми отпуск и приезжай к нам, мы с дочерью будем рады тебя видеть.
Каратаев помог Алевтине Сергеевне продать квартиру, попросту выкупив ее для Зины. Отмахнувшись от ее слез и благодарственных речей, буркнул:
-Чего там, отработаешь!
В апреле Зина родила мальчика, и уже через месяц вышла на работу. К тому моменту моя дипломная работа была написана, и я улетела в Питер на защиту.
Вернувшись, уже на законном основании заняла кабинет Алевтины Сергеевны. По работе я в основном была связана с Глебом Юрьевичем, так что с Каратаевым виделась еще реже.
Иногда я подходила к окну и сквозь полоски жалюзи украдкой наблюдала, как он закуривает и усаживается в машину… А пару раз уговорила Зину и приготовила для него кофе так, как он любит, с четырьмя ложками сгущенного молока. Если честно, гадость ужасная!
Я заглянула к сметчикам. Уже выходя от них, услышала трели моего телефона.
Добежав до кабинета, схватила трубку и увидела имя тети на дисплее. Сразу поняла: мама!..
Сквозь ее слезы все-таки поняла, что маму увезли на скорой в БСМП.
Я выскочила на крыльцо с таким лицом, что отъезжавший в это время Каратаев приспустил стекло джипа и спросил:
-Ты чего такая?
-Мне в больницу надо. Мама…
Он наклонился и открыл дверцу:
-Садись.
Через несколько минут мы остановились возле кованой решетки, распугав стаю голубей.
Кажется, я даже не поблагодарила Каратаева, рванула бегом по дорожке к приемному покою.
После беседы с дежурным врачом мне стало худо: обширный инфаркт.
В кардиологический реанимационный зал меня, конечно, не пустили, и я уселась на жесткую скамью перед входом в отделение.
Откуда-то из боковой двери вышел Александр Алексеевич, в сопровождении мужчины в белом халате.
Каратаев остался со мной, а мужчина открыл дверь в отделение.
Вышел он довольно скоро, сочувственно посмотрел на меня и сказал:
-Хорошего мало, скрывать не буду. Но надежда есть. И не надо сидеть здесь, это ничему не поможет. Оставьте ваш телефон, я свяжусь с вами при малейших изменениях в состоянии больной. Договорились?
Каратаев пожал ему руку:
-Спасибо, Миша! Если что-то будет нужно, ну там, лекарства, или консультация…
Миша укоризненно посмотрел на него:
-Все сделают так, как надо, не переживай.
Каратаев привез меня к дому, но не уехал, а вышел навстречу тете, дожидавшейся нас у калитки.
Еще из машины я позвонила ей, чтобы хоть как-то успокоить.
Выслушав мой рассказ, тетя благожелательно посмотрела на Каратаева:
-Очень приятно познакомиться. Полина много рассказывала о вас.
Каратаев коротко глянул на меня, и я смутилась, а тетя с достоинством пригласила Каратаева в дом, и он согласился!
Я с тревогой переступила порог дома. Тетя, щадя меня, все привела в порядок, все вещи стояли на своих местах, и даже на постели в маминой комнате, видной через приоткрытую дверь, лежал ее любимый плед, и на тумбочке ждала недочитанная книга…
Я занялась приготовлением чая, а тетя развлекала гостя разговорами. К моему удивлению, у них даже нашлись общие знакомые.
Я достала наши любимые чашки от старинного китайского сервиза, порезала лимон на блюдечко, заварила и разлила чай.
Они тихо разговаривали, а я пила чай маленькими глоточками. Глянула на тарелку с печеньем, и вспомнила, что только вчера мы с мамой пекли его. Я терла лимон, а мама хохотала, что ей на меня даже смотреть кисло…
Мне стало невмоготу, я тихо поднялась и коридором прошла в мамину комнату. Прилегла на вторую половину кровати, свернулась калачиком. Последние дни мама себя неважно чувствовала, и я по вечерам приносила ей чай и устраивалась рядом…
Не знаю, сколько времени прошло, но неожиданно рядом со мной прогнулись пружины кровати, и сразу стало тепло. Плакать я перестала, лежала тихо. Каратаев тоже не шевелился, и я, неожиданно для себя, уснула.
Утром я открыла глаза, услышав в коридоре чьи-то шаги. Я так и спала в маминой комнате, но кто-то заботливо укрыл меня пушистым пледом.
Я торопливо поднялась. Черт, как же неловко все получилось!.. И тетя, представляю, что скажет тетя!
Я вышла, поправляя волосы, и столкнулась с Александром Алексеевичем. Волосы у него были мокрые после душа, а в руках – трубка.
-Миша звонил. – Я с тревогой глянула на него, и он заторопился: - Нет, нет, маме лучше. Она пришла в себя. Правда, видеть ее еще нельзя, но она спрашивала о тебе.
Я подняла на него глаза, и он сердито сказал:
-Вот только реветь не надо. Свари-ка лучше кофе. – Он провел рукой по потемневшей щеке: - Надо бы домой заехать, побриться и рубашку сменить. Ты как, до работы дойдешь сама или подвезти тебя?
Я вздохнула:
-Лучше я сама.
Каратаев насмешливо глянул на меня, кивнул:
-Я тоже так думаю.
Он не поминал о том, что уснул со мной рядом, а я – тем более.
Уже в дверях неловко сказала, опустив ресницы:
-Спасибо вам, Александр Алексеевич.
Он пожал плечами:
-Да особо не за что. Ну, пока.
Первая неприятность пришла, откуда не ждали.
Я забежала к Зине, рассказать о своих неприятностях, а тут как раз Ирка Авдеенко, наша бухгалтерша, принесла Зине письма на регистрацию.
Она насмешливо посмотрела на меня и сказала:
-Тебя можно поздравить? – Я удивленно подняла глаза. – Ну как же, вчера машина Каратаева всю ночь простояла под твоими окнами.
Зина хлопнула печатью с таким грохотом, что Ирка подскочила, забрала свои документы и шмыгнула за дверь.
-Не обращай на нее внимания! Вот уж язык-то…
Я в отчаянии сказала:
-Ну вот, теперь все в офисе будут думать, что Каратаев – мой любовник!
Зина скосила на меня глаза:
-Не обидно страдать напрасно? Учти: Александр Алексеевич – мужик вполне ничего.
Я замучено улыбнулась:
-Не до мужиков мне, поверь…
К моему изумлению, тетя меня не стала ни о чем расспрашивать! Я этому так поразилась, что даже забыла ей доложиться о звонке Михаила Андреевича.
Весь месяц я после работы бегала к маме в больницу.
С Каратаевым мы не виделись, но о том, что он звонил Михаилу Андреевичу и интересовался маминым здоровьем, я знала от самого завотделением.
Маму перевели в палату с обычным режимом, и нам с тетей разрешили посещать ее. Правда, ни вставать, ни выходить из палаты ей не разрешалось, но зато она уже могла читать.
Неожиданно Каратаев вызвал меня в кабинет и лаконично доложил:
-Звонил Миша. Он рекомендует отвезти маму в санаторий. Вроде есть такой, специально для сердечников, реабилитационный, что ли. Довольно далеко отсюда, в предгорьях, но, говорят, здорово помогает. – Круто наклонил голову, сказал: - Ты вещи собери, машину дам, проводишь ее. Стоимость санатория уже оплачена.
Я попыталась, было, поблагодарить его, но он только головой мотнул:
-Сочтемся.
В санатории маме ощутимо стало лучше. Я звонила ей каждый вечер, с удовольствием выслушивала ее рассказы о прогулках в вечернем парке, которые прописал ей врач, о занятиях, о том, что неведомая мне Инга Алексеевна очень хвалит ее динамику…
В пятницу, к концу третьей недели маминого пребывания в санатории, в дверях моего кабинета появился Каратаев.
За все время это был первый раз, как он зашел ко мне.
Зина, забежавшая позвать меня на выходные на их дачу, открыла рот от изумления.
Каратаев коротко сказал:
-Полина, я еду по делам, могу забросить тебя в санаторий, к маме. А на обратном пути заберу.
-Ой, спасибо! Конечно, хорошо бы!
Он почесал переносицу:
-Не благодари особо. Мне от тебя и услуга нужна. У наших деловых партнеров – юбилей фирмы, нужно вручить им адрес и подарок. Сама понимаешь, на такое мероприятие без дамы неудобно…
-Да я с удовольствием.
Он кивнул:
-Захвати вечернее платье, а то в приглашении сказано: форма одежды – смокинг. Может, для смеху приписали? – с надеждой спросил он, и мы прыснули. Всем была известна нелюбовь Каратаева к галстукам, а тут – смокинг! – Зато обещают роскошный ужин и каких-то потрясающих артистов, так что заодно и развлечешься.
После его ухода Зина многозначительно улыбнулась, и я сердито сказала ей:
-И ни к чему здесь твои многозначительные взгляды, вот что! Почему, когда Костик звал меня на выходные за город, ты так не улыбалась, а стоит Каратаеву даже просто посмотреть в мою сторону…
-Да потому что до Костика тебе дела никакого нет. Зато, когда ты разговариваешь с Каратаевым, хорошеешь необыкновенно! Да ладно, можешь не сознаваться, я и так вижу, что он тебе нравится. Скажешь, нет?
Я промолчала.