В январе - месяце 79 - го года я частенько наведывался в гости к своей родной тетушке, живущей в Павловом Посаде в деревне ( сейчас поселок ) Большие Дворы.
Причин было несколько. Во - первых, надоедала столовская пища в вузе, во - вторых, хотелось побыть в тишине вне стен общаги, и в - третьих, конечно, русская деревенская банька...
Так вот как - то раз хорошо поддамши после баньки, мы и порешили с Володькой - мужем моей тетушки Валентины,- пойти на охоту на дикого зверя.
Володька - охотник со стажем. В те года промышлял зимою лис, скорняжничал, а шапки продавал на рынках в столице, т.к. на зарплату слесаря ткацкой фабрики в те года было никак не прожить. Я в свою очередь, был тогда в великолепной форме, только что из армии, и по стрельбе имел разряд ВСК. Ну, и просто интересно было...
Вышли мы с ним спозаранку. Он мне дал лыжи отца, подбитые оленьим мехом. Бежать на таких лыжах - одно удовольствие. Собственно, они сами бегут, а ты только знай - ноги переставляй. Кроме лыж дал он мне и двустволку вертикалку, а сам взял карабин.
Ну и конечно же у нас с собой было. Две бутылочки "Старки", лежащие у меня в рюкзаке, приятно ударяли меня по спине.
До этого, в армии, мне как - то раз пришлось пройти около 5-ти км. на одной лыже, т.к. на другой полетело крепление, и я, пройдя такую закалку, считал, что в этом виде бездарного времяпровождения меня уже ничем не удивить...
Я ошибался.
Тот наш с Володькой поход за лисами стал образцом того, как не надо ходить на охоту.
То, что мы отравили весь лес своим перегаром, а значит и зверь ушел...Бегали по следам, вроде бы свежим, петляли, устали, потом решили перекурить и развели костер. Кстати оказалась и банка тушенки, взятая из дома. Выпивая и закусывая у костра, нам в общем - то уже было наплевать на то, какой тут зверь - мать его - ходит. В общем, Володька сказал, что сбегаем сейчас еще в одно место, где обычно обитает лось. Ну, мне какая разница? Лось - так лось!
Бежим. И не к чему нам, что уже совсем стемнело...Нам, в общем, и море по...это самое.
Короче, хоть и с заметным опозданием, но до нас стало доходить, что никак нам не фортит ночевать в лесу. Потому как кроме пьяных охотников, тут есть еще и волки, например. Плюнул тогда Володька слюною и говорит:- пошли вправо - там трасса. И ну его все туда - то и туда - то...Я тоже тогда слюною плюнул и пошли мы вправо.
Долго ли, коротко ли шли мы вправо, а только послышался вдалеке родной звук мотора, и мы прибавили ходу.
Выскакиваем на край какой - то приличных размеров поляны и видим, что на противоположном ее конце стоит олень. Самый настоящий олеша, весь в лунном свете серебрится. Морду свою приподнял этак вверх, стоит и по всему видно - любуется морозным звездным небом. Мы не стали долго думать над тем, откуда в ближнем подмосковье взяться оленю, а вскинули свое оружие - и ну в него палить!
Расстреляли оленя остервенело! Отстрелили ему его прекрасную голову, предварительно отстрелив ему рога. Потом отстрелили передние ноги...И не к чему нам, пьяным абормотам, подумать о том, почему олень без головы и без передних ног все еще продолжает стоять на задних?..
Подошли мы к нему - ружья наперевес - и видим, что от прекрасной гипсовой скульптуры совсем почти ничего уж не осталось. Задница одна стоит на задних ножках. Выругались мы тут с дядькой моим Володей и пендаля еще оленю тому отвесили........
Короче говоря на оутро, проспавшись от "Старки" и должным образом здоровье свое поправив, мы договорились, что никому и никогда не расскажем о том, как охотились мы на оленя под Москвою, ибо весь охотничий клан до конца наших дней нам эту охоту поминать будет. Володька так и сказал : - Молчи до гроба...-
Я и молчал. Вот только Володьке не долго суждено было пожить. Сразу после Чернобыля его забрали зону вокруг Припяти чистить. И побыл - то он там недолго, что - то около месяца. А как приехал - пить начал просто дико. Не просыхая пил. Каждый день с утра и до ночи пил, пил, и пил...Все хотел радиацию вывести. То ли не знал, что ему уже ничто не поможет, то ли верить не хотел. Его хватило на 4 месяца. Помер он лысым стариком с полностью развалившимися внутренностями, в туалете, когда до ветру пошел, извергнул кишечник из себя...
Так я его и запомнил. Тридцатилетним, веселым мужиком, с которым мы вместе как - то зимою 1979 - го года в лесу расстреляли гипсовую скульптуру оленя...