Легендарная Корсунь

Повесть-эссе
(Главы из книги)

Глава 1.
Путешествие в Херсонес
1.
Признаюсь, что, поднимаясь на Корсунский холм, глубокого волнения скрыть не мог. Как-то уже не воспринимались черты нынешнего музейного быта, - автобусы с экскурсантами, стоящие поодаль, мальчишки, торгующие самодельными сувенирами, музейно-кассовые зданьица и ограды. Поднимаясь по асфальтовой дорожке (асфальта под ногами тоже как-то не замечал, все равно здесь повсюду кругом – камень) в северную сторону, я прежде всего видел перед собой возвышающуюся громаду Владимирского собора, одетую в реставрационные леса, но уже с сияющим золотым крестом, благословляющим всю эту странную местность. Справа и внизу, под обрывом, виднелись рассыпанные по большой площади до берега бухты нагромождения из камня, в которых угадывались раскопанные основания древних зданий. А далее и выше, за голубеющей полоской Карантинной бухты, я видел белые и разноцветные кварталы современного города Севастополя, освещенные ярким, в нынешнее лето совершенно безжалостным, солнцем.
Вполне отдавал себе отчет, что здесь, среди мертвой тишины молчащего камня, иду по дорогам корсунского священника отца Евстафия, который по Божьей воле стал русским человеком, совершив перед этим великий подвиг перенесения в Рязанскую землю Чудотворного Образа Святителя Николая, епископа Мир Ликийских.
И поэтому хотелось внимательнее и проникновеннее рассмотреть все подробности жизни древних православных христиан в этом городе, сопоставить имеющиеся сведения с существующей реальностью, приобрести новые впечатления для последующих, возможно, более точных и сравнимых выводов.
Моим помощником на время стала сотрудница здешнего музея Ирина, вооруженная знанием обширной истории Херсонесского края. Слушая рассказ Ирины о древнем Херсонесе, я одновременно размышлял и о здешнем музее-заповеднике, и о его сотрудниках, как правило, семейных женщинах и девушках, изо дня в день трудолюбиво творящих свое, казалось бы, простое, но благородное дело, не используя в должной мере для личных дел такие любимые у всех нормальных людей выходные, как суббота и воскресенье.
 Сотрудники музея, как я сделал для себя вывод, находятся в тяжелейшем положении. Работающие героически, с любовью к своему учреждению, но, как мне показалось, на ничтожной зарплате, они взвалили на себя такой громадный груз исторических знаний по Херсонесу, который не под силу вынести человеку. Подумать только: перед глазами историка находятся почти две с половиной тысячи лет интенсивнейшей жизни Херсонеса (в 2008 году исполняется 2430 лет!), и о каждом столетии нужно поведать приходящим сюда, интересующимся историей людям. А ведь здесь бывают не только праздные туристы, но и вдумчивые паломники, и серьезные ученые всех мастей и рангов.
 Мне кажется, работа сотрудников была бы более продуктивной, если бы экскурсии здесь разделились по пластам истории, и если не по каждому веку, то хотя бы, например, по греческому, римскому, христианскому, русскому пластам. Ну и, конечно, для просто любопытствующих. Но это осознают, видимо, а может быть, и используют в своей практике и сами работники музея.
Мы проходим с Ириной по территории основной части Херсонеса. Останавливаемся, раздумываем, насколько возможно это во время её работы, прикидываем, пытаемся определить некоторые, интересующие меня точки. У Ирины – общее знание местности и херсонесского исторического материала, у меня – знание истории Зарайского края, знаменитых «Повестей о Николе Заразском», в том числе «Повести о перенесении иконы Николы Заразского из Корсуня» (к тому же, недавно прочитан от корки до корки первый выпуск зарайского альманаха «Евстафий», где отражены все основные научно- исторические проблемы края). Сам тоже достаточно широко ознакомился с историей этого необычного места.
2.
 Мне довелось придти сюда, когда реставрация Владимирского собора заканчивалась.
 Территория собора пока ограждена, строительные работы в самом разгаре, малые подъемные устройства то и дело поднимают плиты, раствор, цемент. Мастера-реставраторы, очевидно, спешат: через две недели, 28 июля, здесь великий праздник - День Святого Равноапостольного Великого Князя Владимира (читатель поймёт, что все значимые для меня имена и названия я, когда хочу, пишу с Большой Буквы, часто вопреки принятым кем-то у нас грамматическим правилам), престольный праздник здешнего собора, весьма значимый день и для всего православного мира.
Это престольный праздник и для всего Севастополя, потому что сейчас главный храм города-Героя – также собор Владимира Великого, стоящий фактически на самой высокой точке.
В том соборе похоронены русские адмиралы М.П.Лазарев, В.И. Истомин, В.А. Корнилов, П.С. Нахимов (двухсотлетний юбилей которого только что, 6 июля, торжественно отмечен русским народом, но только не российским телевидением), другие герои русского флота и всей России. И оба Владимира-земляка – Севастопольский и Херсонесский, как братья, во многом внешне очень похожие своей византийской архитектурой, перекликаются друг с другом и посвечивают друг на друга золотом православных крестов.
 Здесь духовная родина всех российских людей с именем Владимир. Кстати, по последним исследованиям, имя Владимир означает вовсе не «владеть миром», а «меру володения», то есть «меру власти», – в первоначалии правильно звучало: Володимер.
Заповедник в Херсонесе впервые открылся в 1892 году.
В 1978 году территория Херсонеса Таврического, давно уже находящегося на территории прославленного города-героя Севастополя, получила статус Государственного историко-архитектурного заповедника. В начале 1990-х годов, когда безответственные политиканы развалили Советский Союз, статус этого замечательного места несколько понизился – поскольку Севастополь был противозаконно, без всяких юридических оснований, передан Украине, Херсонес стал с 1994 года именоваться по-иному, «по-украински», – Национальный заповедник «Херсонес Таврический». У него есть два филиала: «Крепость Чембало» в Балаклаве и «Крепость Каламит» в Инкермане, по земле которых ступала нога Евстафия. Сейчас в Херсонес можно проехать из центра Севастополя за пятнадцать - двадцать минут…
 Пройдя зону музейного обслуживания, мы поднимаемся к собору. Но, не доходя до него, слева видим полуоткрытый музей под навесом – своего рода галерею за оградительной сеткой, где просматриваются экспонаты раскопок - камни с надписями на греческом, плиты с эпитафиями, изваяния, мозаичные плитки, пифы – огромные ёмкости для вина и зерна, предметы древнего быта античных и поздних греков. За античным следует средневековый отдел. Здесь есть о чём подумать, есть чем пополнить знания, добытые нами – помните? - в пятом классе, на уроках истории древнего мира.
Оставив позади крытые экспозиции, мы проходим сквозь зелёное кустовьё (похоже, заросли тамариска и софоры) и спускаемся к морю. Черное море здесь отливает особенной, чистой и прозрачной голубизной, нежно отделяющейся вдали от небосвода и переходящей к берегу в темную, изредка слегка волнующуюся барашками синеву.
И одновременно раскрывается перед нами на обширном пространстве, в несколько десятков гектаров, подходящее вплотную к морю, а отдельными местами и опускающееся в его волны, - гигантское поле каменных сооружений – храмов, жилых зданий, хозяйственных построек, складов, бань, мастерских, зернохранилищ, винных погребов, мельничных помещений. То есть всего того, что составляло когда-то сферу жизнедеятельности целого народа, крупного города-полиса, малого самодостаточного государства с землями, распростертыми по южному побережью Крыма. (Но….Но только в виде фундаментов, цоколей, остатков прежней жизни, не поднимающихся над землёй, исключая колонны, больше двух метров).
 Города, где никто никогда не сидел без дела и где главные проблемы решались самоуправлением.
Да, здесь была демократическая республика, к которым в истории Греции не привыкать. Подумать только – в граждане этого города-государства принимали голосованием! Каждому, желающему стать гражданином, полагалось торжественно принести клятву: всеми силами защищать интересы города. И обязывали: если хочешь торговать хлебом, то торгуй только в своем городе, а если вздумаешь продавать хлеб в другой стране – последует суровое наказание…
3.
Название города Корсунь – звучит по-разному, но, кажется, удобнее, красивее и точнее в женском варианте, чем в мужском. Ведь так она, в женском варианте, трижды звучит и в «Повести о перенесении…». И только один раз – в варианте мужском. Она – Корсунь, звучит по-женски в одном ряду, как и Астрахань, Березань, Болонь, Бурынь, Елань, Елнать, Епифань, Ирдынь, Ирпень, Кицмань, Колывань, Медынь, Назрань, Пристень, Рязань, Свень, Сморгонь, Смядынь, Степань, Сызрань, Тмутаракань, Умань… Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв – тоже на стороне женского звучания. Откуда это слово? Название такое пришло к нам на изначальную Русь во время захвата большей части Крыма римлянами и обработалось в русском языке. Например, по-итальянски «корсо» – означает широкую просторную улицу для прогулок и всяких дел, по-сегодняшнему, проспект или, скорее, бульвар. Так оно, впрочем, и есть. От места, где стоял в Херсонесе дом митрополита, начиналась главная площадь. А от нее к морю тянулась главная улица. Вот тебе и «корсо». Хотя, правда, шириной это «корсо» всего в несколько метров: я насчитал примерно восемь. Вспомним заодно еще название острова Корсика в Средиземном море, и «Корсиканское чудовище», сиречь Наполеон, - это все оттуда же. ( Полуостров Крым, Таврида, подобно же, прежде иногда называли Таврикой). Оттуда же и корсары – означает, - гулящие люди, - правильно, - ну да, пираты-бездельники: разбойники и бандиты.
 А Херсонес, или Херсон, в переводе с греческого, вроде бы означает «полуостров».
В Херсонесе непочатый край научно-исследовательских трудов. Здесь надолго хватит работы и археологам, и археографам, и специалистам множества научных направлений. Поэтому проводить четкие указания и определения пока трудно.
К примеру, места, назначение и наименования построек нужно еще долго и кропотливо уточнять. Несмотря на то, что они уже существуют в руинах, на то, что за полтора века выполнены большие археологические и археографические работы, опрометчиво давать гарантии точного местоположения, наименования и назначения объектов. Многослойная топология всей территории древнего Херсонеса, в том числе и топология христианских зданий, практически не отработана до конца, идентификация раскопанных археологических объектов полностью не произведена.
Все это – темы будущих научных исследований. Поэтому приходится ориентироваться не на то, что высказал тот или иной ученый, а, с уважением соединяя и обобщая мнения и предложения всех специалистов, выкристаллизовывать свое мнение, которое произрастает на общем видении темы.
Возможно, у кого-то другого здесь будет своё мнение, возможно кто-нибудь считает обстановку в Херсонесе более определённой. Я же для себя выработал такой взгляд, в котором есть место для изменения позиции, но только при появлении достаточно убедительных доводов и фактов. Мне здесь легче и бесшабашнее, чем специалисту, - поскольку моя позиция не зависит от взглядов оппонента.
А учёные пусть продолжают свою кропотливую и мудрую работу. Нам она, во всей её широте и во всех деталях, будет очень нужна и крайне интересна, она всегда поможет верно сориентироваться во времени и фактах.
Учёным здесь работать тяжело. Гигантская часть материала разрушена и разворована монголами, генуэзцами, затем турками, на много десятилетий захватившими Херсонес и владевшими им.
 Но не только ими. С самого момента завоевания Крыма и местечка Ахтияр, с конца Восемнадцатого века, растущий Севастополь воспринял находящийся на своей окраине Херсонес как бесплатную каменоломню. И на протяжении последующего Девятнадцатого столетия каменный Херсонес переместился в Севастополь – в его фундаменты, стены, кровли, мостовые, хибарки, причалы и кладбища. Так проще, чем добывать и обтёсывать новодобытый камень. Всё равно, мол, Херсонесу уже не подняться, аминь!
Но до сих пор добавляют к этим кражам и уносам также и нынешние разношёрстные туристы, которые уносят с собой любую приглянувшуюся, случайно найденную вещицу или необычный камешек.
 Паломников здесь, пока не набрал силу Свято-Владимирский собор, пока не воссоздан Свято-Владимирский, когда-то первоклассный, монастырь, исключительно мало...
Вот только я прихожу в ужас, когда слышу, что на месте Херсонеса собираются устроить так называемый «национальный парк», что уже имеется готовый проект с участием – кого бы вы думали? – ну конечно же, США, которые и здесь сунули свой провокационный нос.
 А ведь Корсунь – это православная земля. И позор украинским властям, если осуществится кощунственный замысел о стирании духовного величия этого святого, намоленного веками, места!..
Но, подытоживая всё мною сказанное, уже можно сделать определенные выводы для анализа событий, которые интересуют нас, которые предшествовали, а затем сопутствовали великому подвигу Миссии Евстафия в Рязанскую землю.
Вот поэтому, во исправление и развитие наших прежних представлений о всех событиях, совершавшихся при перенесении Чудотворного Образа Николая Чудотворца, сложилась обновленная версия этих событий, требующая пересмотра некоторых наших взглядов на зарайско-корсунскую тему. Таковою она выглядела при встрече с видимой Корсунью, при взгляде из современного Херсонеса. Мне, например, теперь её невозможно видеть по-иному. На мой взгляд, время сможет внести в эту общую историческую версию только некоторые небольшие, местные исправления. В любом случае, не могу не поведать эту концепцию сегодняшним русским читателям, которым дорога ещё эта благодарная тема …
4.
 Нужно знать, что богатый греческий православный город Херсонес был лакомым куском для завоевателей. В 1223 году на него впервые совершили набег монголы, - те самые, которые через небольшое время обрушатся всей ордой на северную и южную Русь. В 1225 году Херсонес подвергся набегу турок.
От первых, вероятно, уже успел пострадать отец Евстафий со своей семьей и другими священниками. И эти мародёры в виде полчищ под началом хана Ногая потом ещё вернутся и в 1299 году разграбят и разрушат город, а в конце Четырнадцатого века бандами Эдигея снова разграбят и сожгут Херсонес.
 А турки повторят свою агрессию ещё наглее и окончательнее в 1473 году, когда многострадальный Херсонес будет поглощён этой необузданной сворой на триста лет, до тех пор, пока разорённый до основания, он не будет полностью освобождён русскими войсками.
 И потому так явственно и мощно здесь, в Херсонесе, вставал передо мною мудрый Промысел Божий, коим отправлялась на далекий север одна из главных (подчеркиваю, - главных!) святынь легендарной Корсуни. Промысел Божий состоял в том, чтобы дать русским православным людям не только предупредительный сигнал перед зловещим нашествием монголов, но и серьезную духовную поддержку перед страшным испытанием, которое их ожидало через двенадцать лет!
Ужас положения русских, опасно разделённых по отдельным княжествам и уделам, еще не знавших подлинной мощи монголов, состоял еще и в одиночестве, в том, что Византийская власть, императорская и патриаршая, неуверенно держала себя перед нашествием монголов, видела их нарастающее могущество, была даже не прочь завязать с ханом Батыем династийные связи, и, в принципе, не была готова оказывать какую-то действенную помощь православной Руси.
Но мы, ради справедливости, должны напомнить в отношении Византии и другое, весьма печальное и важное для нашего разговора обстоятельство: в момент, когда Миссия Евстафия уходила из Корсуни, Византийской империи…не существовало! Константинополь и значительная часть Византийской империи еще в 1206 году были захвачены католиками-крестоносцами и удерживались ими 57 лет! Императорская греческая власть вынуждена была спасаться бегством в остальные части империи, а патриархи переместились в город Никею, ныне также на территории Турции, в Малой Азии. Вот потому все усилия и помыслы уничтоженной Византии были направлены на своё восстановление и на полное изгнание крестоносцев из Константинополя. Моральная помощь православной России возможно, теплилась в умах никейских властей, но, конечно, стояла на втором плане…
Господь щедр и милостив, и, вразумив Византию за накопленные ею за тысячелетие грехи, ещё даст ей возможность возродиться в прежнем величии и прожить еще два столетия!

Византийская окраина
1.
При византийском императоре Феодосии(379-395 г.г.) в Херсонесе вос-становлены укрепления и городские стены. Заново перестроенные при импе-раторе Зеноне(488 г.), – они в руинах видны и сейчас.

В Шестом веке Херсонес, ставший важным военным опорным пунктом Византийской империи в Крыму, подвергся нашествию ворвавшихся с вос-тока турецких орд. Сам город и его окрестности долго лежали разграблен-ными и разорёнными.

В Восьмом веке из-за Херсонеса враждовали северо-восточный сосед – Хазарский каганат и Византия, которая всё-таки смогла удержать Херсонес и сохранить городу под своим контролем самоуправление.
 
Во главе города-полиса стояли выборные должностные лица из бога-тых купцов, но они тоже находились под контролем византийских чиновни-ков.

В чём зависел Херсонес от Византии? Империя назначала в отдалён-ный таврический город своего наместника – а р х о н т а, главу администра-тивно-территориальной единицы – архонтии, прямо подчинявшегося импера-тору. Наместник в тот же момент становился начальником войсковой части, кормившейся в Херсонесе. В городской казарме жил отряд воинов-баллистариев. Эти солдаты распоряжались б а л л и с т а м и – метательными орудиями для поражения противника. Надо отдать должное – имперская каз-на каждый год выдавала для содержания солдат тысячу мер пшеничного зер-на, а также разные материалы для орудий: железо, коноплю, вервие, масло. Всего этого не хватало, поэтому для нужд военного отряда использовались и запасы херсонеситов. Выгодно ли это было для горожан? Конечно, содер-жать пришельцев было накладно, но зато Херсонес был в этих условиях не-плохо защищён от внезапных набегов степных разбойничьих банд. Тем более что специально традиционной дани византийцам херсонеситы не выплачива-ли.

Примерно в 850-х годах Византия постаралась «закрутить гайки» в от-ношении северных греков, образовав так называемую Херсонскую фему – полувоенную область со столицей Херсонесом. Во главе фемы поставлялся стратиг, командующий всеми военными силами области. В подчинение стра-тигу попали все гражданские и хозяйственные чиновники, отвечавшие за фи-нансовые и судебные дела. Мало того, видя, что большого сопротивления нет, византийская администрация стала назначать своих мытарей по сбору торговых пошлин - диойкитов. Так, понемногу, чиновники имперской власти поднялись над городским самоуправлением и ограничили общественную сферу деятельности херсонеситов.

 Херсонес пользовался некоторыми льготами в общении с центром им-перии. Город имел право на так называемый пакт. Пактом именовалась арендная плата за наём земли. Херсонский стратиг ежегодно получал такой пакт из константинопольской казны. Но за какие услуги такая благотвори-тельность, пока неясно. Очевидно, за некоторые услуги, которые город ока-зывал империи, а скорее всего, то были средства на ремонт оборонительных сооружений, в том числе византийского претория в цитадели.
2.

Нельзя сказать, что херсонеситы были рады контролю Византии. Им-перская летопись отмечает, что в 892 году они убили своего стратига Симео-на, очевидно, за то самое «закручивание гаек».

Ещё раньше жители Херсонеса сыграли некоторую, довольно драмати-ческую роль в судьбе византийского императора Юстиниана Второго, сына Константина Четвёртого - Погоната(Бородатого). Вспомним о нём. Он ро-дился около 670 года. После смерти отца в 685 году он стал императором Византии. Историки о нём пишут, что он, опираясь на провинциальную зем-левладельческую аристократию, проводил политику усиления централизации империи и подавления сепаратистских устремлений городов, особенно окра-инных, которые пытались обособиться и превратиться в независимые от центрального правительства республики. Таковыми можно назвать города, как мы знаем, в первую очередь Херсонес и Равенну. Юстиниан увеличил налоговый гнёт, жестоко подавлял социальный протест угнетённых, напри-мер, еретическое движение манихеев в Малой Азии. В 687 – 689 годах войска Юстиниана Второго совершили поход во Фракию и Македонию, чтобы под-чинить проживавших там славян. Часть славян он переселил в Малую Азию. В 692 году Юстиниан потерпел тяжёлое военное поражение от арабов, из-за чего Византия утратила Южную Армению. В результате заговора, возглав-ленного полководцем Леонтием и поддержанного народом, Юстиниан в 695 году был свергнут. Его подвергли экзекуции, изувечив лицо – отрезали нос(отсюда прозвание – Ринотмет) и отправили в ссылку – в Херсонес. В Херсонесе он не нашёл взаимопонимания с жителями, поскольку не жаловал их в прежние годы. Ему пришлось бежать к хазарам, затем в Болгарию. В 705 году с помощью болгарского хана Тервела он сумел возвратить престол. В 711 году Юстиниан Второй был свергнут полководцем Варданом-Филиппиком и вместе со всей семьёй казнён…
3.
       Главенствующими и властвующими в городе были аристократы-землевладельцы, византийские чиновники и военные представители Визан-тии, поскольку здесь находилась её главная северная военная база.

С Четвёртого по Десятый век в Херсонесе нередко избирали из знатных людей, прошедших весь веер важных муниципальных должностей, нерегу-лярную почётную должность – «отец города», действующую параллельно с главной городской должностью – архонтом, или стратигом. Именно отсюда, от греческой демократии, разошлось повсюду это, ставшее повсеместным, выражение. Иногда избиралось сразу несколько «отцов города», причём по-являлись среди них и уважаемые всеми женщины. По Херсонесу первое упо-минание об «отце города» прочитали в римской надписи 374 - 375 года, а по-следнее свидетельство относится к Десятому веку. В самой Византии такая должность называлась епархом или эпархом.

Что представлял собою город Херсонес в средние века?
Он отличался от некоторых подобных городов-полисов чёткой пря-моугольной планировкой.

В городе можно было видеть акрополь (верхний город) – то же, что в средневековой Руси называлось кремлём, это укреплённая возвышенность вблизи берега залива Чёрного моря, заключавшая в своих стенах цитадель ( в русских городах детинец), храмы, палаты для правителей, для собраний гра-ждан, убежища на случай появления неприятеля. В римский период участок акрополя был занят преторием – местом, где находился римский военный ла-герь, им заведовал логофет претория. Цитадель со всеми оборонительными сооружениями Херсонеса и сейчас впечатляет как образец фортификацион-ного искусства античной и византийской эпохи. Крепостными стенами был опоясан город со всех сторон, со стороны моря и со стороны суши на протя-жении 2, 9 километра. Стены прерывались, как видится сейчас, 32 угловыми башнями, 6 воротами, 7 боевыми калитками. Перед главной крепостной сте-ной в самых уязвимых местах греки строили так называемую п р о т е х и з м у, дополнительную стену, которая не давала противнику приблизиться к основной стене со стенобитными орудиями. Между стенами пространство – п е р и б о л представлял собою военную дорогу, или п о м е р и у м, для контро-ля передней стены и снабжения её защитников средствами обороны.

 В языческое время в акрополе находился т е м е н о с – место языче-ских капищ и святилищ, где можно было увидеть статуи наиболее почитае-мых языческих богов. Принято было также воздвигать статуи героев, стелы в честь почётных горожан.

Здесь, в центральной части, ещё располагалась так называемая а г о р а – главная площадь, которая использовалась для широких торгов и базаров, для массовых церковных совершений, для общего сбора воинов или мирных жителей. Граждане выбирали начальником агоры специального начальника и распорядителя – а г о р а н о м а, и здесь он находился в своём служебном помещении – агораномии. Этот чиновник назначал цены на некоторые това-ры, контролировал денежных менял, наказывал плетьми или штрафовал на-рушителей, но, главное, – на нём лежала обязанность снабжения города хле-бом. Очевидно, по одному агароному выбирали в каждом магистрате, а их в Херсонесе во временам было то два, то три. Кроме того, по два агоранома служили в колониях за стенами города – в Мегарах и других местах: они снабжали город продовольствием. Иногда в Херсонесе агоранома назначали пожизненно.

Агароном содействовал и использованию личных наделов граждан в ближней хоре – в сельскохозяйственном пригороде, о котором мы говорили в предыдущей главе. Дорога на хору выходила из Главных ворот города и шла на Гераклейский полуостров. Из двенадцати тысяч гектаров десять тысяч дробились на множество наделов. Планировка наделов повторяла городскую планировку. Поля, сохранившиеся до нашего времени, разделялись камен-ными оградами и дорогами шириной в 4 –4. 5 метра или в 7 – 10 метров. На участках на мягких известняках выкладывались невысокие бутовые стены – влагонакопители, предохранявшие землю от размывания и подпирали вино-градную лозу. Пространство между стенками заполнялось грунтом, взятым с места возведения стенок, на который высаживали виноград. Всё было акку-ратно рассчитано, каждая пядь земли использовалась. На участках строились уютные дворы-усадьбы с хозяйственными постройками по периметру, а ввиду постоянной опасности нападения извне на участках – на углу или в центре возводились малые оборонительные сооружения: наблюдательные башни и стены. Стеной ограждалась и вся хора. Дороги покрывались взятой с гор мергелевой крошкой, иногда известняковой плиткой.

На берегу моря и Карантинной бухты, где проживала основная масса двадцатитысячного населения, можно было увидеть порт, рынок (эмпорий), девять продольных улиц с одной главной – корсо, двадцать семь поперечных улиц. Чем вам не сегодняшний Зарайск по масштабам? Только поменьше площадью, но поплотнее по населённости. Планировка города соответство-вала так называемой Гипподамовой системе, по имени греческого архитекто-ра из Милета, который изобрёл регулярную застройку городов.

Здесь же располагались и некоторые мелкие учреждения, которыми ру-ководили начальники – л о г о ф е т ы, жившие при них. Например, логофет д р о м а – почты. В самой же Византии логофеты поднимались до уровня ми-нистров…
4.
Постоянные набеги кочевников не давали городу Херсонесу дожить до полнокровной изобильной мирной жизни. Результаты труда мирных херсо-неситов то и дело уничтожались или нагло отнимались иноземными разру-шителями. Иго чужеземцев не раз накрывало несчастный Херсонес на целые столетия. Не правда ли – история Херсонеса в этом близка исторической судьбе России и русского народа?

Очевидно, что у жителей Херсонеса оставалось время и для культурной жизни. С южной стороны города на склоне балки располагался городской те-атр, построенный ещё в последней четверти Четвёртого века до Рождества Христова. Очень важное место для горожан, театр находился в очень удач-ном месте: из него зритель видел и портовую часть, и загородные усадьбы на другом берегу бухты.

Роды занятий жителей, названные мною для античных времён, почти не изменились и к средним векам. Но город пополнился великолепными мас-терами-ремесленниками, которые умели изготовлять высококачественные изделия из кожи, дерева, камня, драгоценностей, славившиеся во многих других странах. Упоминаемые в сказках Города Мастеров или Весёлых Тру-жеников – почти полностью соответствовали образу Корсуни, поскольку это был действительно город настоящих, трудолюбивых умельцев в самых раз-нообразных областях профессий и ремёсел. Особым качество и разнообраз-ным художническим искусством у херсонеситов отличались бытовые и юве-лирные изделия. В них нашло воплощение высочайшее техническое и твор-ческое мастерство художников и мастеров, использовавших широкий выбор изобразительных средств, рождённых в народной среде. Каждый мастер, гончар или золотошвей, камнерез или резчик по кости использовал свой, из-любленный, оригинальный набор поэтических и фантастических образов, растительных узоров, орнаментов, изображений животных и птиц и часто пользовался большой славой среди заказчиков. Изделия Херсонеса высоко ценились в других странах и часто становились притягательными для завое-вателей.

В центре Херсонеса в специальном здании находился г и м н а с и й -учреждение для физических упражнений и других занятий юношей. Во главе гимнасия стоял г и м н а с и а р х, воспитатель юношества, отвечающий за физическое и умственное развитие мужской молодёжи. Девушки и девочки обучались всяким рукоделиям у себя дома.

Одежду и обувь, понятно, херсонеситы изготовляли, шили и тачали в своём городе: и портные, и сапожники, и кожевники, - все профессии в Хер-сонесе пользовались уважением. Основной одеждой у мужчин и женщин служил хитон - льняная или шерстяная, в зависимости от времени года, ру-баха, чаще без рукавов, подпоясывался хитон с напуском. Хитон мог быть разного цвета. Знатные лица по примеру римлян также носили белую туни-ку, почти то же, что и хитон, но не подпоясанную. На тунику надевалась верхняя одежда - тога, кусок белой шерстяной ткани эллипсовидной фор-мы, его обвивали вокруг тела. В прохладное время года и в редкие дождли-вые дни жители выходили из дома, надевая на себя верхнюю одежду – г и м а т и й – широкий плащ, который оборачивали вокруг туловища. Головные уборы носили редко, если не считать воинов, священников и иностранцев. Обувью чаще всего служили кожаные или деревянные, разной формы, санда-лии…

В Девятом – Десятом веках площадь самого города, - конечно, без хо-ры - земледельческих пригородов и дальних вынесенных колоний, увеличи-лась до сорока гектаров. Здесь расширили морской порт, построили новые градские стены с морскими воротами.
5.
Кто же был соседями Херсонеса(тогда Херсона) в византийское время?
Эта область, окружающая Херсонес, носила название - фема Готские климаты. В более позднее время она получила название – Готия, или Готфи-ка, или Дорийская Готфия. Её главный город – крепость Дорос или Дарас, точное место которой пока не определено. В основном здесь жили греки, пе-ремешавшиеся с местным населением, готами.

На востоке после падения Боспорского царства главными соседом был Хазарский каганат, многонациональное полукочевое Хазарское царство, за-нимающее, кроме Таманского полуострова, ещё Северный Кавказ, прикас-пийскиестепи и низовье Дона. В Шестом – Седьмом веках произошло племенное объеди-нение хазар в районе приморского Дагестана, где в их центре Семендре на-ходилась ставка военного правителя – х а г а н а. Ставку позднее перенесли на Волгу. А царь у хазар выполнял роль религиозного – иудейского прави-теля.

Хазары заняли весь Крым, кроме Херсона. Соседом хаган был нахаль-ным и настырным. Он вскоре потребовал от Херсона, оказавшегося между двух огней, присоединиться к Хазарии. Радости от сдачи хазарам Херсон не испытывал, но соблазнительно было отойти от Византии. В 705 году Херсон отделился от Византии и, не теряя самоуправления, признал хазарский про-текторат. Император Юстиниан Второй вознегодовал и, долго собираясь с силами, в 710 году направил в Херсон карательный флот и десант. Херсон пал, каратели прошлись по нему огнём и мечом, подавляя восстание с небы-валой жестокостью. И напрасно они это сделали, простить такое трудно. Стоило войскам уйти, как город опять восстал.

И то, что произошло далее, напоминает потрясающую легенду.
Карательные войска изменили императору и присоединились к херсон-цам. Добавились к херсонцам и хазары. Это войско двинулось в Константи-нополь, заняв столицу. И здесь херсонцы совершили безпрецедентный в ис-тории своего города политический акт – они поставили в Константинополе своего императора! Это был Филиппик, армянского происхождения, по име-ни Вардан, правивший в Византии с 711 по 715 год.

Хаган однажды попросил византийского императора Феофила (829-842)построить ему на Дону крепость для защиты своих кочевий. Император пошёл навстречу, с условием, чтобы хазары не трогали византийских владе-ний, в том числе и Херсона. Он послал на Дон своего генерала – протоспафа-рия Петрону, и тот построил эту крепость – Саркел (в русских летописях Бе-лая Вежа, или Белая Башня, сейчас на дне Цимлянского водохранили-ща).Чтобы пребывание Петроны в дальней провинции не было напрасным, Феофил приказал генералу устроить в Херсоне военный режим, зачислив город в новую фему - область с названием Готские климаты. Именно тогда в Херсон стали назначать стратигов.

В Десятом веке дружины киевского князя Святослава, взявше-го в 965 году крепость Саркел(Белая Вежа, на месте нынешнего Цимлянского водохранилища), затем войска Владимира Великого Равноапостольного на-несли хазарам чувствительные удары, после которых Хазария стала прихо-дить в упадок и вскоре распалась. Сейчас потомками хазар считаются караи-мы, живущие в ряде мест Крыма, в том числе в Евпатории. Они возражают, когда их называют евреями, а также когда их молитвенное место – кинасы называют синагогой.

На огромной территории от Северного Китая до Дона в Шестом веке тюркские кочевники основали неустойчивое государство – Тюркский кага-нат. Из-за внутренних распрей он вскоре распался, после чего на Таманском полуострове, к западу от Херсонеса, входившие в него древние болгары ос-новали своё государство со столицей Фанагорией. Другое тюркское племя – хазары разгромили это государство, после чего часть болгар основала Волж-скую Булгарию при впадении Камы в Волгу (сегодня Татария, хотя название Булгария, на мой взгляд, – было бы точнее). А другая часть во главе с ханом Аспарухом, перейдя Дунай, основала на византийских землях Дунайскую Болгарию(с 681 года – Болгарское царство, постоянно воевавшее с Византи-ей). Часть болгар осталась на месте, в Крыму и Приазовье, попав под власть хазар.

К середине Одиннадцатого века в дальнем окружении Херсонеса поя-вились кочевые племена турок-сельджуков. Смешавшиеся с персами, армя-нами, частично с греками, они превратились в новую народность, называв-шуюся турками. Они ещё сыграют свою разрушительную роль в истории Херсонеса.

Кочевники-скотоводы печенеги, тоже тюркского происхождения, объе-динились в Восьмом веке в заволжских степях и в Девятом веке появились в Северном Причерноморье. Они совершали бесчисленные воровские набеги на южную Русь, грабили жилища и целые города, угоняли скот, уводили в полон мирных людей. Нападали они и на Херсонес. И Русь, и Херсонес изба-вились от этой волчьей стаи только тогда, когда киевский великий князь-христианин Ярослав Владимирович Мудрый разбил их в 1036 году, и они откочевали в Венгрию, частично рассеявшись по другим местам. Но всего четверть века отделяла их от другой хищной степной стаи, навалившейся на Русь и на Херсонес.
Во втором тысячелетии по Рождестве Христовом почти всю террито-рию Таврики заняли половцы – прежде не известная языческая напасть, при-шедшая из Кимакского каганата в Юго-Западной Сибири, где они паслись с Девятого по начало Одиннадцатого века. В середине Одиннадцатого века это кочевое тюркоязычное племя вторглось в Северное Причерноморье и изгна-ло оттуда печенегов, частично их поглотив. В Херсонесе их называли кума-нами(команами), на Руси - кипчаками. Область, где они осели, называли По-ловецкою степью, или Дешт-и-Кипчак. Половцы делали внезапные хищниче-ские набеги на южную Русь, часто нанимались для участия в междоусобных войнах князей. Эти разбойники порой топтали и землю будущего Зарайского края. Они были ненадёжными союзниками и часто предавали временных друзей, обращаясь в бегство, словно шакалы, как это случилось в знаменитой первой битве на Калке против Орды. Позднее, разбитые Золотой Ордой, они вошли в её состав, по-видимому, тоже на правах пробавляющихся падалью шакалов и гиен.
Сведений об отношениях Херсонеса с половцами, почитай, нет. Но и без того ясно, что это был народ, не умевший ничего созидать, в том числе не способный создать и свою государственность. Он способен был только на разрушения и убийства. Половцы принесли в трудолюбивый и талантливый Херсонес кровь, пожары, грабежи, страдания и смерть. Жизнь в Херсонесе пресвитера отца Евстафия Корсунского, его семьи, родных и его земляков проходила фактически под постоянным давлением половцев. Херсонеситам как своего рода заложникам пришлось много натерпеться от них, пока в 1223 году на их многострадальные головы не свалилась от горизонта новая саран-ча – монголы.
На южном побережье Понта соседями через Чёрное море у Херсонеса стала греческая Трапезундская империя со столицей Трапезундом и династи-ей Комненов, состоящих в родстве с грузинской царицей Тамар. После вре-менного падения Византийской империи и её распада в 1206 году Трапезунд-ская империя на время примерно до 1263 года стала покровительницей Хер-сонеса, заменив собою Константинополь. Но в это же время не меньшее влияние на Херсонес оказывала более мощная Никейская империя, особенно, когда отняла у Трапезундской империи Амастриду и Синоп и вышла на юж-ный берег Чёрного моря, получив возможность торгового, политического и религиозного общения с городами Таврии и Руси. В 1461 году Трапезунд за-хватил турецкий султан Магомет Второй. С казнью императора Давида Ком-нена империя прекратилась, став провинцией Турции…
6.
Соседями у Херсонеса бывали и русские князья. Местность на Таман-ском полуострове с названием Матарха, а по мнению русских Тмутаракань, в Шестом веке входила в Византию, затем, как отмечалось в еврейских руко-писях, принадлежал хазарам. В 964-965 годах киевский князь Святослав взял Тмутаракань, здешнее княжество стало русской военной крепостью и круп-ным торговым портом. Великий князь Владимир присоединил к княжеству восточный Крым и поставил на княжение своего сына Мстислава Храброго. Русь, простиравшаяся от Дуная до Тмутаракани, долгое время ставила здесь на княжение новгород-северских князей. Известна летописная запись 1068 года, что князь Глеб «мерил море по леду от Тмутаракани до Корчева (до Керчи)», то есть оба берега Керченского пролива были русскими.

 Так что в Одиннадцатом веке Русь и Херсонес вступили в прямое со-седство, поскольку к Херсонесу присоединилась и Сугдейская область( ны-нешний Судак). Об этом имеется запись 1059 года, хранящаяся в Москов-ском государственном Историческом музее. В ней, кстати, упоминается «патриций и стратиг Херсонский и Сугдейский Лев Алиат».

 Однако с 1117 года Тмутаракань, ставшая крупным международным ярмарочным центром, ввиду отрезанности от Киевской Руси, попала под контроль половцев. В конце Двенадцатого века Русь ушла из Тмутаракани, но возвратилась Византия. В 1223 году город захвачен и разрушен монгола-ми, потом под именем Матрики вошёл в Золотую Орду.

Таковы соседи, отношения с которыми определяли всю историю и жизнь маленького, но сильного, мужественного и талантливого Херсонеса. Город торговал со многими городами и государствами. В Херсонесе скрещи-вались вековые пути между Византией и Востоком, между Русью и Малой Азией. Судя по договорам Руси и Византии, херсонеситы ловили и продава-ли рыбу в русском устье Днепра, а соль добывали в русских мелководьях Си-ваша. В Херсонесе русские купцы торговали бобровыми мехами и чернобу-рыми лисицами, а также оружием, хлебом, мёдом, воском и пенькой. Многие русские товары херсонеситы перекупали у хазар, печенегов, половцев и ар-мян. После долгого перерыва в середины Девятого века в Херсонесе снова стала чеканиться своя монета, что подтверждает оживлённую торговлю го-рода с соседями. Интенсивный выпуск монет продолжался до конца Десято-го века.
7.
Отношения с северными соседями – русами, в которых можно безоши-бочно угадать языческую, докрещенскую Русь, складывались у Херсона-Херсонеса-Корсуни в разное время по-разному.

«Дикий народ Руси» стал проникать с Севера в Крым, к морю, в первой половине Девятого века. В подробном Житии Святого Георгия Амастридско-го мы находим первое свидетельство о морском походе Руси(похоже не об одном) – аж на южное побережье Чёрного моря! Ещё при жизни, как гово-рится в житии, Георгий своими молитвами отогнал от своего города сарацин. После смерти Георгия, произведя страшные разбои на побережье, русы-язычники дошли до города Амастриды( ныне в Турции, севернее Анкары) где ограбили гробницу Святого Георгия. Но от его мощей произошло чудо, устрашившее русов, им пришлось живенько вернуть на место христианские святыни и уйти в родные края. В расширенном Житии Святого Стефана Су-рожского говорится о таких же разбойничьих подвигах русов на Крымском побережье. Князь Бравлин из Великого Новгорода подверг грабежу всё побе-режье от Херсона до Боспора-Керчи. В Сугдее (Суроже, Судаке) русы-язычники ограбили христианский храм, где погребён Святой Стефан, и его гробницу. Наказание последовало немедленно: вождя русов поразила тяжкая болезнь. Чтобы исцелиться, он тоже вернул все святыни и положил на гробницу. Тотчас получив исцеление, он покинул город.

Все эти походы русов на Причерноморье происходили за несколько де-сятков лет до 865 года. Помните этот знаменитый поход на Царьград-Константинополь, при императоре Михаиле Третьем и патриархе Фотии, двух киевских витязей Рюрика – Аскольда и Дира, когда Пресвятая Богоро-дица своим Покровом – Омофором защитила столицу христиан от русов-язычников? Правда, нападавших в некоторых источниках называют сараци-нами, так же, как и в первом случае с Георгием Амастридским. Но что уж тут лукавить? Мы-то сами знаем, что это были наши язычники, и что их флот разметало и потопило внезапной бурей. А что случилось дальше, читатель, наверно, помнит: в 882 году пришёл в Киев новгородский князь «вещий Олег», убил Аскольда и Дира на Угорской горе. Между тем на Аскольдовой могиле позднее поставили первую на Руси церковь Святителя Николая Чу-дотворца,затем церковь Святой Ирины. Предание говорит, что Аскольд на-кануне гибели был крещён с именем Николая, и что со временем Аскольда и Дира было связано первое крещение киевлян.

 Отношения Руси и Херсонеса, понятно, зависели чаще всего от отно-шений Руси с Византией.
 Известно, что договор князя Игоря с Византией обязывал русского князя не пускать «чёрных болгар» - непримиримых врагов Византии - в Крым «пакостить в стране Корсунской». Получается, что даже ещё языче-ская Русь в какой-то степени порой выступала в роли покровительницы Хер-сона!

Христианский Херсонес – это особо выдающаяся страница в истории Корсуни. И он требует своего отдельного показа и осмысления. А пока я должен выразить и самому себе и читателю глубокое сожаление в том, что с гибелью Корсуни, Херсона, Херсонеса погибла значительная, исключительно интересная, мужественная, высококультурная и творческая страница чело-веческой цивилизации.

Я повторю этапы этой катастрофы.
1223 год – первое опустошительное нападение монголов на Крым.
1225 год – очередное грабительское нападение турок на город.
Третья четверть Тринадцатого века - разгром Херсонеса монголами, после которого город не смог восстать до прежнего состояния, сократившись до размеров портовой части вблизи Карантинной бухты, приморского квар-тала Сусы.

Вместе со всем побережьем Крыма от Балаклавы до Каффы (Феодосии) Херсонес попадает под власть генуэзцев. Часть побережья заняли итальян-ские колонизаторы, венецианские и генуэзские торговцы. Не в их интересах возрождать конкурирующий Херсонес.

Заметим на всякий случай: в августе 1380 года местная генуэзская конница (католики, называвшие себя христианами!) позорно участвует в Ку-ликовской битве против православного христианского русского войска вели-кого князя Московского Димитрия Донского на стороне язычника - главаря Золотой Орды хана Мамая. Её жалкие остатки, как побитые псы, возвраща-ются в Крым, где находит свою гибель и Мамай. А Русь уходит с Куликова Поля единой русской нацией!

1399 год – очередной набег монгольских хищников, грабежи и пожары. На месте славного Херсонеса остались одни развалины.

1475 год – в Крым вторгаются турки, уничтожают и изгоняют генуэз-цев. Херсонес, на триста лет угодивший в рабство, уже не поднимется из пе-пла.

Все эти агрессоры и разрушители, подонки средневекового мира, оста-вили после себя вместо замечательного цивилизованного христианского го-рода руины и мёртвый лунный пейзаж.

Но Корсунь и сейчас сияет отражённым светом своего былого величия.

Семь епископов-мучеников
 Образцами для православных христиан стали и другие святые, связанные своими подвигами с Херсонесом. И теперь речь у нас пойдёт о Семи епископах, мучениках Херсонесских, которые жизнь земную прошли после Климента, но все знали и хранили в памяти его подвиг за Веру Христову.

Восточно-римский император Диоклетиан, солдафон и сумасброд, сидевший на троне в 285 – 305 годах, избравший столицей империи город Никомидию в Вифинии, в течение восемнадцати лет правления позволял христианам открыто исповедовать свою веру. Но с 303 года на шестьдесят четвёртом году своей жизни, вдруг, ни с того ни с сего, начал их преследовать, применяя крайнюю жестокость. Он поклялся в краткий срок уничтожить всё, что связано с христианством на земле. Достаточно сказать, что однажды он сжёг сразу двадцать тысяч христиан. Двадцать тысяч святых Никомидийских мучеников, сожжённых в столичном соборе в момент празднования Рождества Христова в 303 году и пятнадцать мучеников, убитых вне храма, – это на его совести. При нём во время казней «железо притуплялось и ломалось; убийцы утомлялись и работали посменно, по очереди»…
+++
Незадолго до этого гонения на христиан иерусалимский патриарх Ермон( служил в 303 – 313 годах) отправил многих епископов в разные страны для проповеди Христа. Двое епископов, Ефрем и Василий, приплыли в Тавриду, в город Херсон, позднее получивший название Херсонес. Здесь они много трудились, проповедуя Истинного Бога тавроскифам и, конечно, основным жителям города, эллинам - грекам-идолопоклонникам.

Через некоторое время два епископа разделили между собой территорию своей проповеди. Святитель Ефрем оставил Херсонес в распоряжение своего соратника Василия. А сам выбрал другую трудную дорогу – он направился на север Тавриды, а затем далее, через Днепр, в придунайские страны.

Читатель обратит внимание: Святитель Ефрем ушёл из Херсонеса тем же путём, по которому в своё время шёл Апостол Андрей Первозванный и по которому через девять столетий уйдёт на свой подвиг Корсунская Миссия отца Евстафия.

В тех местах придунайских, на местах будущих Молдавии и Румынии, Святитель Ефрем прославил Христа, обратил многих скифов и другие народности, омрачённые язычеством, в христианство, перенёс множество тягот, трудов, болезней и скорбей в благовестии Господа. Он повсюду говорил и писал о подвигах Апостола Климента, папы Римского.

Но вражья сила ополчилась на Святителя, и, не в силах противиться Божьему Слову, нечестивые язычники связали епископа Ефрема и казнили отсечением головы. Это произошло в седьмой день марта 315 года. Но свидетельство о гибели Святого пришло в Херсонес только годы спустя.

 Народная память сохранила внешний облик Святителя Ефрема, епископа Херсонесского, перенесённый на иконы: «Св. Ефрем подобием: сед, брада аки Афанасьева, власы кратки».
Память Святителя Ефрема, епископа Херсонесского, отмечается по новому календарю 20 марта.

После проповеди Апостола Андрея Первозванного и Апостола Климента христианство в Тавриде и соседних территориях было вытравлено многочисленными гонениями. В придунайских странах, как видим, это сказалось на мученической судьбе Святителя Ефрема.
+++
 В самой Тавриде все тяжести и скорби пали на плечи епископа Василия.
Продолжая свою миссионерскую деятельность в Херсонесе, епископ Василий обличал в нечестии заблудших, не знающих Истинного Бога горожан. Этим людям он показывал путь к душевному спасению, но многим его прямые суждения и назидания не нравилась. У некоторой группы эллинских язычников он вызвал ненависть, однажды они схватили его, били и издевались, а в конце концов выгнали из города.

 Епископ поселился в двух верстах(по другим источникам, далее) от города, в пещере, на горе, называемой Парфенон, то есть Девичья, потому что здесь находилось эллинское капище с идолом богини-девы Артемиды. И там Василий скудно жил, радуясь, что пострадал за Христа, оплакивая погибель от дьявола душ человеческих и молился о их обращении и спасении.

Через какое-то время у одного крупного херсонесского чиновника умер единственный сын. Его похоронили за стенами, в городском некрополе, расположенном между Карантинной и Песочной бухтами. Скорбь родителей была так велика, что они остались на кладбище до ночи и неутешно рыдали, пока не впали в дремоту. И тут в видении им явился их сын и, как гласит предание, молвил так:
-
- Что вы оплакиваете смерть мою? Вы не можете взять меня отсюда живым, ибо не могут воскресить меня наши боги, бездушные идолы, изобретённые бесом на соблазн и погибель людям. Если вы хотите оживить меня, то упросите того странника, которого били и изгнали, чтобы помолился он обо мне Богу своему, и сами уверуйте в того Бога, которого он проповедует: ибо Он есть Бог истинный, имеющий власть над живыми и мертвыми, и силен восставить меня из мертвых живым молитвами оскорблённого вами мужа».

Тотчас восстав, потрясённые родители рассказали друг другу о явлении сына и подивились, что он явился сразу обоим. Они бросились в город и поведали о видении своим друзьям. Рано утром они со всеми домочадцами двинулись искать изгнанного странника и всё-таки нашли его в пещере. Отец умершего сына припал к стопам епископа и умолял воскресить его сына.
- Как я могу это сделать, будучи человеком грешным? – посетовал Василий. – Но я верю, что Бог Истинный совершит то, что вы просите, если вы уверуете в Его.
- Если сын вернётся живым, мы от всего сердца сделаем всё, что ты желаешь и что прикажешь, – ответили в слезах родители.

 Наверно, это всё так было знакомо Епископу Василию из Евангелия! Но он, умирясь сердцем, поднялся и пошёл к некрополю. Когда от склепа отвалили камень, святой вошёл к умершему. Он сотворил над юношей крестное знамение, а потом долго, не обращая никакого внимания на всех присутствующих, молился Богу. После этого, взяв воду, освятил её и, как при Святом Крещении, излил на умершего с призыванием к Святой Живоначальной Троице. В эту же минуту юноша ожил и, как повествует предание, стал разговаривать, славя Бога.

Можно представить, какой священный ужас потряс присутствующих язычников, можно понять и неизглаголанную радость родителей, бросившихся к сыну и обнявших его!
Все упали к стопам епископа, называя его великим, а его Бога истинным и всесильным.

С того момента Церковь Христова стала в Херсонесе возрастать, а эллинские идольские капища постепенно упраздняться. И начальник, обретший сына, и все его домашние и друзья, а с ними и многие горожане, уверовав, крестились у епископа.

Но дьявол, как оказалось, не дремал. И нашёл всё же гиблые души в лице группы иудеев, проживавших в Херсонесе. Они подговорили, а, возможно, и подкупили группу некрещёных эллинов, чтобы они напали на вождя христиан Василия и убили его. Они уверены были, что без Василия христианство в городе и окрестностях прекратится. И однажды шумная и злобная толпа язычников ворвалась в храм, где святой служил, вытащила епископа из здания. Беснующиеся нечестивцы связали ему ноги, влачили по городским каменным мостовым, били камнями и дубинками. Его довлекли до площади, где христиане утвердили высокий столп, увенчанный Крестом, и где служились молебны и панихиды.

На этом месте душа святого епископа Василия в страданиях соединилась с Господом. Случилось это в 310 году. Как узнали потом, он скончался в тот же седьмой день марта, в который был в Скифии усечён мечом его соратник по Евангельской проповеди епископ Ефрем, только на пять лет раньше.

Тело святого Василия выбросили за городские ворота, брошенное на съедение зверям и птицам. Много дней оно лежало без погребения, но оставалось невредимым. Рассказывали, что ночью над его телом являлась яркая звезда, и около него сидел волк и стерёг его от псов. А днём над ним парил орёл, оберегая от плотоядных птиц. Когда христианам удалось тайно подобраться к телу Святителя, они его приняли на руки и погребли с честью.

О некоторых чертах внешнего облика Святого Епископа-мученика в предании сохранилось следующее известие: «Святой Василий подобием: рус, аки Василий Кесарийский, брада на конце раздвоилась».

Могила Святого Василия сейчас пока неизвестна. Правда, в середине Шестнадцатого столетия римско-католический историк церкви Цезарь Барониус, побывавший в Херсонесе, в письме папе Римскому Павлу Четвёртому между 1555 и 1559 годами писал, что видел около города могилу Святого Василия. А мы для себя отметим: могила Святого Епископа существовала при наших дорогих участниках Корсунской Миссии!..
+++
Епископы Евгений, Елпидий и Агафодор так же, как епископы Ефрем и Василий, были посланы для проповеди Божией в другие страны, отдалённые от Иерусалима. Этих троих епископов патриарх направил в северо-восточную Грецию, в Геллеспонт, в страны, расположенные по обоим берегам пролива Дарданеллы: Фракию и Фригию. Там Христовых проповедников и застала трагическая весть о мученической смерти Епископа Василия: сюда из Тавриды приплыл один из ревностных ученкиов Епископа Василия и рассказали о его подвиге.

Евгений, Елпидий и Агафодор, как говорится в Житиях Святых, прославили Господа, увенчавшего своего угодника страдальческим венцом. Тогда же они втроём держали совет и приняли мужественное решение - продолжить труды Святого Василия на месте его подвижнической жизни и кончины.

Трое епископов сели в попутный корабль и через пролив Босфор приплыли в Чёрное море и в Херсонес. Здесь евангельская проповедь епископов была так убедительна, что в городе очень скоро значительно возросло число крещёных христиан. Оно увеличивалось с каждым днём.


Однако враги христианства не изменились и всеми недостойными способами стремились помешать Евангельскому Служению. Эти враги, среди которых находилось много убийц Епископа Василия, снова собрались в большую толпу. В Житии Святых Епископов говорится так: « Но подобно тому, как на святого Василия, и на них вооружил диавол жидов и еллинов; собравшись во множестве, они взяли святых епископов, связали, влачили по улицам, били деревом и камнями…»…

На площади города ещё стоял столб с Крестом, у которого казнили Святого Василия. Нечестивцы, жестоко избивая епископов, довлекли их до самого Креста и здесь под их непрекращающимися ударами Господь принял души Святого Евгения, Святого Елпидия и Святого Агафодора. Если судить по Житиям Святых, Епископ Агафодор был замучен язычниками на Кресте. Случилось это 7 марта 311 года, ровно через год после казни Святого Василия. Некоторые источники указывают гибель Елпидия и Агафодора 6 декабря…

Когда я думаю о людях, в нынешнее время активно выступающих против Христианства и Православия, я всегда поражаюсь, что они чаще всего носят имена, которые им дали Христианские Святые. И, что особо интересно, какую бы подлость они ни делали Православию, ни разу не пытались свои имена поменять! Что это такое, понять непостижимо. Но это так, к слову…
 
 Тела Епископов Евгения, Елпидия и Агафодора унесли за город через те ворота, через которые обычно хоронили мёртвых, и выбросили без погребения «на расхищение псам и птицам». Христиане, ещё не бывшие в Херсонесе большинством, тайно похоронили тела мучеников. Место погребения до сих пор не найдено.

Народное предание сохранило черты внешнего облика Святых Мучеников, перешедшие на иконы: «Св.Евгений подобием: сед, брада доле Николины, на конце раздвоилась, власы с ушей кратки»; «Св.Елпидий подобием: брада руса, короче Иоанна Богослова, власы просты»; «Св. Агафодор подобием: рус, брада невелика, власы с ушей долги»…
+++
Прошло тринадцать лет. Продолжалось время царствования византийского императора Константина Великого. Если во время первых Херсонесских Епископов императору было не до духовных дел, поскольку его жизнь проходила в борьбе за власть и в войнах, то к 324 году для распространения христианства уже сложилась благоприятная обстановка.

Ещё в 312 году, во время битвы у Мильвиева моста против соперника в борьбе за власть Максенция, Константину было знамение, после чего произошёл окончательный поворот его к христианству. Царь увидел в небе православный Крест, под которым шла надпись: «Сим победиши». Константин, с самого детства знакомый с христианством, издал несколько эдиктов (например, Миланский в 313 году), которым обеспечил свободу исповедания христианства на территории Восточной Римской империи. Он вскоре начал отстраивать заново малый городок Византию, чтобы сделать её своей постоянной столицей и назвать в дальнейшем Новым Римом, или Константинополем. А пока он проживал в столице Никомидии, ныне тоже на территории Турции.

Патриарх Иерусалимский Макарий - тот самый, который позднее - 14(27) сентября 326 года – вместе с царицей Еленой осуществил Воздвижение Животворящего Креста Господня, - в 324 году прислал в ещё языческий Херсонес нового епископа, по имени Еферий.

Еферий в Херсонесе, уже зная о судьбе Епископов-Мучеников, как говорится в Житии, увидел воочию «жёсткость» здешнего народа. Здесь языческие люди своей лютостью и яростью не допускали распространения христианства. Очевидно, христианство в Херсонесе требовало всё большей и большей «подпитки», и эта «жёсткость», о которой мы хорошо помним по жизнеописаниям предыдущих Епископов-Мучеников, ещё сохранялась до такой высокой степени, что дальнейшее Евангельское Служение опять должно было неизбежно окончиться гибелью следующих святителей.

Тогда Епископ Еферий, чтобы разорвать эту трагическую цепь, поступил с мудростью: прослышав о благоприятном настроении Константина Великого к христианству, он отплыл в столицу Восточной Римской Империи Никомидию, чтобы просить помощи у самого императора. С участием патриарха Митрофана царь Константин, хотя сам ещё не был крещёным христианином, издал указ о свободе Христианского Вероучения. В нём говорилось, что христиане могут свободно собираться на славословие Божие, а противники христиан должны изгоняться из города.

Епископ Еферий с триумфом возвращался в Херсонес. Он обрадовал свою паству ослепительной новостью. Прямо в городе Еферий построил первую настоящую, полноправную Христианскую церковь. Враги христианства на какое-то время притихли и сникли.

Христианство в Херсонесе утвердилось, его судьба на сей момент пока не подвергалось опасности. Теперь Еферий, выполнив свою первую задачу, со спокойной душой снова сел на корабль и отплыл в Никомидию: вежливость и долг требовали лично предстать перед царём Константином и поблагодарить за оказанное христианам доверие и милость.

 Выразив благодарность императору, Еферий отбыл в Херсонес. Однако на обратном пути из Византии он тяжело заболел. Корабль, на котором он возвращался, вынужден был пристать к островку Аос. Там Еферий, к печали своих спутников-священников, скончался.

Христиане с честью погребли Епископа. Поставили на его могиле памятный столб и посадили вокруг высокие деревья, чтобы в будущем они указывали место гробницы Святого. Душа Святителя Еферия отлетела ко Господу в 324 году, повидимому, тоже 7 марта. Поэтому память Епископа отмечается 7(20) марта. В народном предании портрет Святого Еферия, перешедший в иконы, описывается так: «Св.Еферий подобием: падсед(седоват, – В.С.), брада доле Тихона-чудотворца и власы таковы ж»…

Узнав о блаженной кончине Святого Еферия, херсонесские христиане обратились к императору Константину с просьбой прислать нового епископа. К тому времени император утвердил в Византии вместо епископства патриархию, и христианский Херсонес трудами Еферия фактически перешёл под руку Константинопольского патриарха Митрофана. Император и патриарх пошли навстречу и направили в Херсонес нового епископа - Капитона.

Епископ Капитон характеризовался как «муж редкой веры и благоугодной жизни». Когда он прибыл в Херсонес, то нашёл здесь тяжёлую обстановку. Несмотря на его уверенную проповедь, снова возбудились противники Христовой Веры и требовали от епископа подтверждения божественности христианского учения.

Собравшись толпой, язычники предложили Капитону:
- Вот у нас две печи. Их разожгли для приготовления извести. Если ты войдёшь в них и останешься неопалим от огня, тогда мы уверуем в проповедуемого тобой Бога.

Чтобы спасти сотни христиан от посягательства на их жизнь со стороны язычников, Епископ Капитон, нимало не колеблясь, пошёл на такое испытание.

Сначала он предложил язычникам доказать, что они покрестятся, если Господь совершит Чудо. В залог исполнения этого обязательства он потребовал от язычников, чтобы они отдали своих детей его воинам, которые пришли с ним. Если они даже при явленном Чуде не уверуют, то их детей ввергнут в ту же печь. Язычники согласились и передали своих детей под стражу воинам.

Тогда Святитель Капитон сотворил молитву. После того, как диакон провозгласил: «Вонмем!», Святой Епископ немедленно накрыл голову своим омофором – лентой с крестами, вступил в печь и, к изумлению всех свидетелей, с молитвой стоял там, внутри печи, в течение часа. Затем, набрав в свою фелонь пылающих углей в качестве ещё более убедительного доказательства, он вышел из печи невредимым.

Это Чудо, явленное при содействии Духа Божия, поразило всех страхом и удивлением, и множество народа крестилось от руки Епископа Капитона…

Рассказывая о чуде Божием, происшедшим с епископом Капитоном, не могу не перенестись на тысячу двести лет вперёд и не вспомнить более позднее время в России и другого подвижника православной веры – святого преподобного Иродиона Илоезерского. В 1530-х годах он подвизался в местности близ озера Ило в Белозерском уезде, в сорока двух верстах от Вологды, в построенной им церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Однажды благочестивый муж Елисей пришёл к нему с приношением съестных припасов и вошёл в трапезную. Не найдя подвижника в трапезной, он заглянул в топящуюся печь и с ужасом увидел: Иродион спокойно отдыхал от трудов праведных, лёжа на раскалённых угольях в горящей печи. …

Вспоминаю и другого русского святого, за полвека до Иродиона подвизавшегося в городе Устюге. Это Христа ради юродивый блаженный Иоанн, Устюжский чудотворец. И он, служа при Успенском соборе, когда вокруг никого не обреталось, хаживал после молитвы в огненную печь трапезной на отдых…

Поистине нескончаема Благодать и Милость Господня, если вспомнить ещё и Трёх отроков, в огненной печи Ангелом охранённых!..

В память Чуда, совершившегося с епископом Капитоном, на том самом месте, сам святитель воздвиг церковь во имя Святого Апостола Петра. Сегодня от этого храма остались только руины. Рядом с фундаментом храма поставлена часовня в честь предполагаемого здесь крещения Святого Равноапостольного великого князя Владимира. Читатель на снимке видит эту часовню и часть руин этого храма. Здесь же в Девятнадцатом веке нашли остатки той самой известковой печи, в которой Господь явил Чудо со Святым Капитоном…

В 325 году Святитель Капитон участвовал в знаменитом Первом Вселенском Никейском соборе, организованном императором Константином Великим по Совету Святителя Осии Кордовского. Там в качестве своеобразного отчёта Капитон доложил императору и участникам Собора о христианском просвещении херсонеситов и о самом Чуде Божием, совершившемся с ним самим. Святые отцы Никейского собора прославили Бога и великое дерзновение епископа Капитона перед Господом, явившим это Чудо.

Не устаю удивляться Промыслу Божьему, когда прослеживаю связь различных исторических событий и лиц!
 
Представьте себе, дорогой читатель, - в Никейском царском дворце этот рассказ о событиях в Херсонесе слушал и архиепископ Мир Ликийских Чудотворец Николай, активно участвовавший во Вселенском Соборе! Именно здесь, на Соборе, познакомились и молились вместе два Чудотворца – Николай Мирликийский и Капитон Херсонесский!

И ещё - представьте себе – сидел рядом с Константином Великим, председательствовал на Соборе, сидел по правую руку Константина. открывал Собор проникновенным обращением к императору – никто иной, как будущий небесный покровитель пресвитера Евстафия Корсунского – Святой Евстафий, Патриарх Антиохийский!

Представьте себе, - Святой Николай Чудотворец, Святой Капитон и Святой Евстафий совместно на Соборе молились и участвовали в борьбе против ереси Ария и вместе со всеми Святителями приняли решение Собора, осуждающее арианство, - попытку унизить и обесславить Божье Имя и Божье Произволение!

 Вместе на Вселенском соборе эти трое Святителей в числе 318 участников принимали Символ Веры Христианской!

Они были свидетелями того, как на Соборе императору Константину вручали присланную из Иерусалима от его матери Елены первую частицу Животворящего Креста Господня!..

Через несколько лет Святитель Капитон отправился на корабле из Херсонеса в Византию. Приключилась такая непогода, что корабль не справился с ветром, и буря унесла корабль вместо Византии в обратную сторону, в устье Днепра. Здесь местные жители, язычники готы, захватили корабль, всех моряков и пассажиров. Самого Святителя Капитона утопили в реке. Гибель Святителя произошла 21 декабря, по греческим записям 22 декабря. Но православная церковь присоединила его память к памяти первых Епископов Херсонесских, пострадавших 7(20) марта.

На иконах Святитель Капитон изображается соответственно облику, бережно, из века в век, сохраняющемуся в преданиях: «Св.Капитон подобием: сед, брада аки Иоанна Богослова, главою мало плешат (лысоват, – В.С.)…как Апостол Павел.

Говорят, что византийский император Святой Равноапостольный Константин Великий 21 мая 337 года умирал с улыбкой на устах. Он, крестившийся буквально за несколько часов до смерти, лежал в ослепительно белых одеждах, не желая уже касаться царской багряницы. Он ещё мог не знать, что, проложив Христианству прямую дорогу в будущее, он обеспечил в веках и всенародную память о себе. Эта память оставалась нетленной и в благодарной Корсуни, пока существовал на свете этот чудесный православный город.

 Так же оставалась велика память и о его матери, Равноапостольной царице Елене, великой подвижнице и проповеднице Христианства в Средиземноморье, возвратившей миру главные Христианские Святыни. Недаром у православных христиан всего мира день 21 мая (3 июня) отмечается как всенародный праздник…
       
 В Москве, на Даниловском кладбище, если идти прямо после входа вперёд, вы увидите каменную церковь, покраской выдержанную в классических жёлто-белых тонах. Это храм в память Сошествия Святого Духа. Первый, деревянный, храм здесь был построен в начале 1770-х годов на только что основанном во время чумы кладбище. Новое здание возведено по проекту архитектора Ф.И.Шестакова в 1832 году на средства, вложенные московским купцом С.Логгом. Кроме главного престола, в этом храме действуют ещё несколько приделов, в том числе престол Священномучеников Василия, Ефрема, Капитона, Евгения, Еферия, Елпидия и Агафодора.
 Ежегодно 20 марта – престольный праздник. Память в честь Херсонесских епископов совершается здесь, на московской земле, и с благодарностью под сводами храма во время службы звучат эти полузабытые, но нам теперь знакомые и близкие, их Святые имена.

Хотелось бы добавить и подчеркнуть, что эту память и эти святые имена принесли на русскую землю, в Рязанскую и Зарайскую местность участники Корсунской Миссии в 1225 году.

А теперь рассмотрим поподробнее личность священника Евстафия Корсунского. Мы предполагаем, что в момент ухода из Херсонеса ему было примерно сорок лет, то есть он был вполне здоров и полон сил. В священники рукополагали только здоровых людей, которые могут вынести все тяготы священнической службы со всеми ее трудностями и непредсказуемыми событиями.
       
       Какой национальности он был?

Мы до сих пор так спокойно принимали, что если уж Евстафий направился на Русь, то он обязательно должен быть русским. Академик Д.С. Лихачев по этому поводу пишет: «Предположения о том, что род служителей Николы Заразского был греческого происхождения, лишены основания. Корсунь в начале ХIII в. имела, как известно, многочисленное русское население наряду с греческим и представителями других национальностей».

 На самом деле все как раз обстоит наоборот: нет никаких оснований предполагать, что священник Евстафий русского происхождения.

К сожалению, Дмитрий Сергеевич не учел здесь нескольких обстоятельств, в том числе, и особенно, церковного характера. Нельзя забывать, что Херсонес все-таки оставался греческим городом примерно с двадцатью тысячами населения. Плотность населения этого города-полиса (то есть города-государства, самоуправляющегося и самоокупаемого в своем хозяйстве) была чрезвычайно высока, поэтому поселение иностранцев было крайне нежелательно и дозволялось только в случаях крайней необходимости. Исключение составляли приезжие, сезонные, временно поселявшиеся люди, в том числе купцы из Руси с их приказчиками, отдельными членами их семей, которые, распродав свой товар, отбывали на Русь за следующими партиями, а иногда для разных нужд оставались на более долгий срок.

Нельзя преувеличивать здесь количество русских жителей, тем более что сюда приезжали и армяне, и грузины, и болгары, и другие иноземцы. На малом пространстве здесь в чрезвычайной тесноте проживали постоянно или временно жители десятков национальностей. Но всё равно преимущественное население оставалось греческим. Русские люди не могли здесь составить свой приход. И уж вовсе невозможно было здесь рукоположиться во священника русскому человеку.

Многие авторы, пишущие о древней Руси, не знают или забывают, что Константинопольской патриархии, которая прежде утверждала рукополагавшихся священников и которая ревниво следила за национальным составом церковного клира, как мы ранее упомянули, уже в то время в Константинополе-Царьграде не было. Она с 1206 года, изгнанная латинскими крестоносцами, находилась в Никее, близ юго-восточного берега Мраморного моря(нынешний турецкий город Исник у реки Аскания), ею сейчас руководил патриарх Герман Второй. Но, хотя ее влияние ослабло, Херсонесская митрополия еще зависела от нее и была также крайне заинтересована в греческом составе священства. Поскольку исповедоваться греческие прихожане должны были у греческих священников. Ни одному иностранцу, пусть даже русскому, пусть даже православному, доверить тайну исповеди было нельзя: вопрос этот был государственного значения.

Тут нельзя забывать и о том, что настоящей, тесной и открытой дружбы между Византией и Россией, между их светской и духовной властями никогда не было. Россия почти до самого конца Византии оставалась постоянным другом-врагом, и только православное христианство и торговля, обусловленные близким соседством, на протяжении многих столетий сглаживали их отношения.

 А отношения Херсонеса с соседской Русью лучше всего объяснялись и лишь несколько утеплялись стремлением Корсуни к независимости от Византии, а также непрерывной борьбой с общим коварным и изворотливым соседом-врагом – иудейским Хазарским каганатом (русские войска великого князя Владимира разгромили его и прикончили, наконец, к большой радости херсонеситов, в 1015 году).

 Нельзя забывать и ещё один весьма щекотливый и очень печальный для Корсуни момент: начиная с первых нападений на русскую землю, то есть с 1061 года и до последних лет жизни Евстафия в Херсонесе( примерно до 1222 года), половцы умудрялись через Херсонесский порт отправлять тысячи захваченных в сражениях и грабежах русских людей в турецкое, персидское, иудейское, арабское рабство! Такова была обстановка в Херсонесе для русских людей! Кто и этому не поверит, тот может обратиться к нашей главе о Преподобномученике Евстратии. Это очень показательная иллюстрация к моим словам.

Добавим ещё и то, что по административному воздействию в это время Херсонес и его окрестности находились под главенством другого, самого маленького, осколка Византии – Трапезундской империи, основанной династией опальных Комненов с помощью грузинской царицы Тамар. Вот такая мешанина тогда получилась вокруг Херсонеса на основе временно угасшей Византии! Странно, что многие исследователи Руси на этот трагический момент забывают заглянуть в не менее трагическую историю Византии. Русские люди и в полудружественном Херсонесе находились в чрезвычайно трудных условиях.

А теперь давайте заглянем в текст «Повести»: «Астафий в еще больший страх пришел и стал думать: «О великий чудотворец Никола, куда велишь идти? Я, раб твой, ни земли Рязанской не знаю, ни в сердце своем не помышляю. Не знаю той земли, на востоке ли, или на западе, или на юге, или на севере» - так про себя думал».

Возможно ли, чтобы нормальный русский человек, если только у него с головой всё в порядке, не знал, где находится Русь с её Рязанской землей? А ведь это чистые и откровенные мысли просвещенного, образованного человека!

Ясно, что Евстафию пришлось срочно ликвидировать пробел в своих познаниях и расспросить знающих людей, возможно, тех же русских, где эта Рязанская земля, куда ему следует направить стопы. Корсунским купцам тоже был хорошо известен «путь из варягов в греки», проложенный когда-то русскими купцами. И он, видимо, по совету бывалых людей, уже планирует пойти к Днепру, решив, наверно, сначала добраться до Киева, а там уж напрямик, через Брянские леса. Наверно, он уже знал, что проходить сквозь степи, занятые половцами, придётся с опасностью для жизни.
 
Но, видимо, до него еще не дошло известие о первой жесточайшей битве в минувшем году, 31 мая – 1 июня 1223 года русских князей и половцев против монголов на Калке, близ того же Днепра, где из-за трусости и предательства половцев погибло и попало в смертельный плен много русских князей. А эти монголы после битвы уже в прошлом, 1223 году, побывали и здесь, в Херсонесе и пограбили его, и Евстафий видел их у своего храма. Но не придал им особого значения, не зная пока, что эта зловещая и хищная языческая сила страшнее и опаснее даже, чем язычники-половцы! Евстафию уже не привелось узнать, что в следующем, 1225 году, еще навалятся на Херсонес и нивесть откуда пришедшие турки!..

Лишь новое видение с явлением Чудотворца Николая определило, хотя и более длинный, но единственно исполнимый путь к Рязани – вокруг Европы!..

Таким образом, священник Евстафий, действительно, был по национальности греком, в чем мы позднее сможем убедиться еще раз. Однако тот факт, что Евстафий был православным греком, а русским стал по переселении на Рязанскую – Зарайскую землю, - не уменьшает, а, наоборот, возвышает величие его духовного и физического миссионерского подвига и на ещё более высокую ступень ставит значение Промысла Божьего по поводу перемещения образа Николы Корсунского на Русь!

Евстафий, которого летописное сказание называет пресвитером, на церковной службе был полным священником, протоиереем, поскольку у него, как мы узнаем из сказания, было не меньше двух подчиненных служителей церкви. Однако Евстафий оставался рядовым священником, не слишком выдающимся среди десятков других настоятелей храмов, и единственное и главное, на чем основывался и чем оправдывался павший на него выбор Святителя – это прочность и крепость его Веры Христовой, его лучшие морально-нравственные качества, его непоколебимость в исполнении Воли Господней. Посмотрите, как он смиренно и слёзно каялся посреди города Херсонеса перед тем же образом Николая Чудотворца, еще стоявшим на своем месте, после своего промедления, после того, когда бельмами закрыло ему глаза, - каялся в том, что с одного раза не послушался святого Угодника Божьего!

Соответственно можно уверенно сказать, что и его жена, матушка Феодосия, также была гречанкой, лет тридцати пяти – тридцати восьми, на два – три года моложе мужа, другого здесь по церковным правилам, быть не могло, женщина вполне здоровая. И нужно также отметить мужество гречанки, её смирение на этом начальном этапе пути, когда женщина, никогда не знавшая настоящих холодов и морозов, ушла навстречу им рядом с супругом и сыном в неведомый край. И каково это домовитой супруге священника, когда Евстафий, уходя, как пишется в «Повести», «отказался от всего своего имущества»! И не только от имущества, но и от родных! Ведь Евстафий, при третьем явлении ему Николая Чудотворца сетовал: «..Како оставити ему преславный град Корсунь и сродники своя».

Сын Евстафия, Евстафий-младший, в момент ухода, очевидно, был юношей от пятнадцати до двадцати лет. Это был благочестивый, грамотный, образованный на книжности отрок, достойный сын благочестивого отца-священника. Он должен был помогать ему на службах при его храме в алтаре и, возможно, готовился к рукоположению во диакона.

Совершенно ясно, что Корсунская Миссия ушла из Херсонеса, нагруженная не только Чудотворным Образом, но и другими небольшими святынями, иконами, а также книгами, за что он, Евстафий-сын, нёс ответственность перед Богом и лично перед своим отцом.

Были ли другие дети у Евстафия? Скорее всего, были «Како оставити…сродники своя»), и обязательно дочери, оставшиеся в Херсонесе и вышедшие здесь замуж, почти обязательно за священников, таковой была священническая семейная традиция.
Будь малолетние сыновья и дочери, они бы отправились вместе с матерью и отцом.
 Будь у семьи другие взрослые сыновья, они бы не могли остаться здесь и отправились бы вместе со всей семьей на Русь, чтобы потом рукополагаться и служить на Рязанской земле.
А ведь были ещё и другие родные как у Евстафия, так и у Феодосии!
Если так, то какую-то связь с ними семья священника наверняка могла поддерживать, хоть изредка, с оказией, еще продолжительное время…
Важно узнать, где, в каком храме отец Евстафий служил. До сих пор мы считали, что в храме святого Апостола Иакова, поскольку об этом храме говорится в «Повести». Оказывается, что нет. И место его служения можно определить совершенно точно, внимательно прочитывая текст.
 Вот что Евстафий-младший говорит об этом в двух местах «Повести». Читаем: «…А палата была большая, красивая у чудотворцева храма позади алтаря». Выделенные мною слова ясно указывают, что вблизи ранее названных храмов в Херсонесе находится храм Николая Чудотворца!
И вот что я хочу ещё здесь особо подчеркнуть! Эти строки – ещё одно чёткое подтверждение тому, что «Повесть о перенесении…» писал не какой-нибудь иной летописец, а именно Евстафий-младший, отлично знавший и помнивший топографию местности! Мы жалеем лишь об одном: что повесть очень кратка, что у Евстафия не было много времени, чтобы более широко показать исходные сведения о его родине.
Читаем еще далее: «Явился в видении святой великий чудотворец Никола Корсунский в преславном городе Херсонесе служителю своему, по имени Астафию». Здесь выделяем слова, ясно указывающие, что Евстафий был настоятелем, служителем храма Николая Чудотворца. Слова «служителю своему» можно сказать только в этом случае. Потому что в любом другом случае надо иметь в виду, что все служители храмов – Христовы…
И тут – вот уж, действительно, Промысел Божий! – мои мысленные рассуждения внезапно прервала Ирина:
- А, может быть, вам показать, где находится храм Николая Чудотворца?..
Я даже вздрагиваю от такого неожиданного, но ведь такого желанного предложения экскурсовода!
 И вот мы подходим к обрыву по южную сторону Владимирского собора. Обрыв ограждён металлической решеткой: падение с этого крутого и высокого откоса, окаймленного зарослями софоры, не сулит ничего хорошего.
А внизу - руины, где, несмотря на многовековой разгром, я уверенно различаю черты православного храма. Вот византийские нефы храма и трапезной. А вот черты алтаря, где последний раз служил Евстафий, прежде чем отправиться с бесценным грузом сначала на юг, с Херсонесского полуострова к центру Тавриды, а затем на север, в неведомые российские пределы. А дальше, за алтарём, сквозь вуаль веков просматриваются черты и той самой царской палаты, о которой упоминает Евстафий в «Повести о перенесении…»!
РЯЗАНСКАЯ КНЯГИНЯ
ЕВПРАКСИЯ ИВАНОВНА

(Глава из книги «Легендарная Корсунь»)

Опыт исторического исследования

1.
Под влиянием и при участии священника Евстафия Корсунского и иеромонаха Аполлония супругой князя Феодора Юрьевича Рязанского стала юная Евпраксия. В авторском добавлении к «Повести о перенесении…» об этом событии рассказывается очень кратко, но ёмко: «Спустя немного лет князь Федор Юрьевич сочетался браком, взяв супругу из царского рода именем Евпраксии. И вскоре и сына родила именем Ивана Постника».
 Трудно представить, сколько событий вместилось в эти краткие фразы сказания. Ведь не так просто было девушке царского рода появиться в Рязанском княжестве! Вспомним, какими героическими трудами сопровождался путь Корсунской Миссии в Рязанскую землю.
Кто же была эта девушка? Из каких краев?
Старинный житель Зарайска Сергей Ильич Бочарников: «Евпраксия, вероятно, из рода греческих Императоров, потому что летопись указывает на Царский род её, а Царями назывались тогда только Греческие Императоры.».
       
Думаю, что кстати припоминается один момент из цикла древних рязанских повестей, из поэтичнейшего произведения летописца «Похвала роду рязанских князей»: « Врагам в сражениях страшными являлись, многих супостатов, поднимавшихся на них, побеждали и во всех странах имена свои прославляли. К греческим царям великую любовь имели и дары от них многие принимали». Это ведь еще один ключ к пониманию происхождения красавицы Евпраксии…
Анализ династийных, матримониальных возможностей царств, окружающих Русь и Рязанское княжество в те десятилетия, - Болгарского, Боспорского, Грузинского, Никейского, Трапезундского, Эпирского (подробности, пожалуй, здесь опустим) показывает, что все они по разным причинам от претензий на выдачу невесты в Рязань должны быть отклонены, - кроме одного.
Есть, правда, одна очень слабая вероятность: происхождение из Трапезундской империи. Однако, хотя эта империя и оказывала определённое воздействие на соседние города и государства, и даже Херсонес некоторое время оказывался под её протекторатом, тем не менее влияние и авторитет Никейской империи как основной наследницы Византии и наиболее вероятной претендентки на возвращение в Константинополь были важнее и ответственнее. Очевидно, и отношения Руси с Никейской империей были теснее, чем с Трапезундской, тем более что православную Русь можно было считать первой и верной союзницей в борьбе с крестоносцами-католиками за освобождение Константинополя. Известно, как князь Галицкий Роман Мстиславович негодовал по поводу подлого захвата Константинополя крестоносцами. Он отверг послание-приглашение папы Римского Иннокентия Третьего о содружестве, пригрозил мечом его посланнику, предлагавшему ему звание короля, и даже начал войну с Польшей, поклявшись ликвидировать в этой стране католичество.(Поляки вероломно убили его, заманив в засаду).
 Невеста царского рода могла происходить только из Никейской империи, главой которой в то время был талантливый государственный деятель – император Иоанн Третий Дука Ватац. Никейская империя была наиболее сильной и удачливой из государств, основанных на осколках от временного развала Византии. Именно она подготовила возвращение Византии в Константинополь.
Ещё один серьёзный, достоверный и убедительный факт близкой связи Руси с Никеей. В Никее в те времена (с 1204 по 1261 год) находились Константинопольские патриархи. И Русь из Никеи получала через Херсонес своих митрополитов греческого происхождения. В течение всего отрезка времени, вмещающего события «Повести о перенесении иконы Николы Заразского из Корсуня» и «Повести о разорении Рязани Батыем», с 1222 по 1240 год патриархом Константинопольским служил Герман Второй. Определённо известно, что Герман Второй поставил на Русь митрополитов Киевских и Всея России - Кирилла Второго (с 1224 по 1233 год) и Иосифа Первого, прибывшего в Киев в ужасный 1237 год и, вероятно, погибшего примерно тогда же, в те же тяжкие времена, когда в 1240 году монголы разорили Киев. Мы смело можем сказать, что умный и высокообразованный митрополит Кирилл Второй, заслуживший у летописца уважительное звание «блаженного», был оповещён из Рязани о прибытии в Рязанскую землю чудотворной иконы Николая Мирликийского и был в курсе дела по бракосочетанию царевны Евпраксии Иоанновны Никейской и князя Феодора Юрьевича Рязанского и, без всякого сомнения, благословил этот брак.

Конечно, очень трудно исследовать родственные генеалогические связи Византийских императоров, потому что в имеющихся материалах внимание преимущественно уделяется мужской линии родства и только изредка, пунктирно, просматривается линия женская.

Если Евпраксия была царевной, то только греческого происхождения. Других царей, кроме как в Византии, с которыми возможно было завязать христианские династийные родственные связи, не существовало.

Такая династийная связь для византийского царя была приемлема: Рязанское княжество претендовало на ведущую роль на Руси, а княжеский дом – на общерусское главенство. Уже с 1198 года действовала Борисоглебская, затем Рязанская епархия – Муромо-Рязанская епископия, приобретавшая авторитет на Православной Руси. Епископ Муромский и Рязанский Евфросин Первый Святогорец – грек со Святой горы Афон - принял в свою епархию Корсунскую Миссию и в дальнейшем был заинтересован в установлении и укреплении династийных родственных связей русской Рязанской земли с греческими монархами бывшей Византии. Можно быть уверенным, что сватовство юного князя Феодора Юрьевича Рязанского к греческой царевне было, главным образом, осуществлено по инициативе, под началом и покровительством Епископа Евфросина Святогорца! А помощь и поддержка в Никее, очевидно, была оказана патриархом Германом Вторым.

 Если это так, то Евпраксия должна быть Ивановной. (Буду рад, если удастся прочитать другое, хорошо аргументированное предложение).

Принцесса Евпраксия Ивановна – одна из дочерей Никейского императора, ставшая русской на Рязанской земле.

Значит, её отец – император Иоанн Третий Дука Ватац, зять и преемник императора Феодора Первого Ласкариса (Ласкарь, Ласкарий). Он родился в 1193 году в местечке Дидимотика во Фракии и царствовал в Никее с 1222 по 1254 год, когда Константинополь был занят католиками-крестоносцами. В борьбе с Латинской империей он опирался на горожан и свободное крестьянство горных областей Малой Азии. К 1225 году он отвоевал у крестоносцев почти все византийские владения в Малой Азии, острова Самос, Лесбос и некоторые другие. В 1235 году он, вступив в союз с болгарским царём Иваном Вторым Асеном, возвратил большую часть своей родины Фракии и Македонии, в 1242 году ликвидировал власть латинян в царстве Солунском и , войдя в декабре 1246 года без сопротивления в Фессалоники, загнал крестоносцев в один только столичный Константинополь. Он подготовил их полное изгнание и восстановление Византийской империи в Константинополе-Царьграде и на всей прежней территории. Один из достойнейших императоров Никеи скончался 3 ноября 1254 года в городе Нимфее, который он сделал своей резиденцией.

Благочестивый, просвещённый и высокообразованный царь Иоанн прославился и как церковный композитор, написавший много музыкальных сочинений, мелодии которых, кстати, были знакомы всем участникам Корсунской Миссии, в том числе и особенно матушке Феодосии. После кончины он в греческой церкви почитался в сонме православных святых. В наших святцах его имени нет. Его супруга царица Ирина, известная также в истории своей благочестивой деятельностью по созданию монастырей и развитию православной церковной жизни, на мой взгляд, и является матерью княгини Евпраксии Рязанской.

Есть одно косвенное свидетельство.
 Преемником царя Иоанна Третьего стал его сын Феодор Второй Ласкарис, царствовавший в Никее в 1254 – 1258 годах. Феодор Второй родился в Никее в 1221 году, а умер молодым в августе 1258 года. Анализ скудных биографических данных Евпраксии и Феодора Ласкариса показывает, что их возраст разнится примерно в два – три года, что означает их вполне возможное родство как младшего брата и старшей сестры. Феодор Ласкарис после кончины своего отца года стал Никейским императором. Он умер в 1258 году, оставив наследником-императором своего малолетнего сына Иоанна Четвёртого Ласкариса.

Судьба Иоанна трагична. Его опекуном до совершеннолетия был назначен приближённый к царскому двору знатный никеец Музалон. Уже через год внук византийского императора Алексия Третьего Ангела – Михаил Палеолог сместил Музалона и назвал себя соимператором. Затем в 1263 году он занял Константинополь и провозгласил восстановление Византии, а себя императором Михаилом Восьмым Палеологом. Михаил вероломно ослепил своего предшественника и соперника. Несчастный Иоанн Феодорович, племянник Евпраксии Рязанской, умер в тюрьме в 1284 году.

Так в православный мир возвратилась Византийская империя. Но какой ценой? Ценой преступления и беззакония. Ведь это Ласкарисы ратными подвигами против крестоносцев подготовили возвращение Византии, а Михаил воспользовался их трудами. Не стало ли это беззаконие одной из причин дальнейшего разложения, а затем и полной, окончательной гибели Византии? Другое беззаконие Михаила Палеолога – борьба с патриархом Арсением и уния с католиками тоже стали основой для последующих распрей в империи и гибели её 29 мая 1453 года…

Историки знают Феодора Второго Ласкариса как византийского писателя в полемике с латинянами об унии восточной церкви с западной. Он так же, как и отец, был церковным композитором.

 Интересно, что советские музыковеды нашли в документах русского царя Феодора Алексеевича (единокровного брата Петра Первого) документы с нотами церковных песнопений. На Богородичном каноне прочитали следующее заглавие: «Канон ко пресвятой богородице изрядный творение благочестивейшего царя господина Феодора дуки ласкаря». Посчитали, что так озаглавлено собственное сочинение царя Феодора Алексеевича. На самом же деле в заголовке всё, что нужно, точно указано: это просто счастливо дошедшее до нас свидетельство о широкой распространённости музыкальных произведений более раннего Фёдора - православного Никейского императора Феодора Второго Ласкаря, которые и в его время и через столетия после его смерти были известны в России!

Этот факт только указывает на музыкальную образованность русского царя, но не на его авторство. Да я ещё думаю: пришли его музыкальные сочинения к нам на Русь только через Корсунь! Музыкальный ручеёк из Никеи и Нимфеи протекал на Русь и в Рязанскую землю именно через Херсон, Херсонес!..

Тот факт, что во время своего короткого царствования (1254-1258) Феодор Второй в дни особо тяжёлого положения империи пробовал завязать союз с монголами против нашествия турок-сельджуков (эти попытки, очевидно, должны были предприниматься через Херсонес), ещё не упраздняет наше предположение: царь мог так и не узнать о судьбе своей сестры, затерявшейся на просторах великой Руси, да и прошло с того времени более тридцати лет…

Так случайно ли молодая княгиня Евпраксия назвала своего маленького сынишку-княжича, своего первенца, - Иоанном? Кроме имени его небесного покровителя – константинопольского патриарха Иоанна Постника, не связано ли это ещё с памятью о своём отце - Никейском императоре?

А крестил малыша не кто иной, как духовник Евпраксии - пресвитер отец Евстафий Корсунский!
2.
Княгиня - гречанка? Возможно ли это? Конечно, возможно. Браки русских князей с гречанками – не слишком редкое явление в истории Руси: ведь супругам-гречанкам – сестрам по Вере Христовой легко было адаптироваться на новой родине: не было никакой необходимости перекрещиваться, как те, что приходили в Россию, из другой веры.

в 988-989 году.

Сначала вспомним: святая Равноапостольная Великая Княгиня Ольга ещё ранее делала неудачную попытку женить своего сына Святослава на дочери византийского царя. Не получилось по той причине, что Византия тогда не желала родниться с языческой Русью. Того факта, что Великая Княгиня в 955 году приняла христианство, для понимания щепетильных византийцев оказалось маловато. Но, если бы этот брак состоялся, по-другому могла бы пойти история Киевской Руси, и Святослав мог бы пожить дольше, и Православие торжествовало бы на Руси раньше.

 Есть предание о том, что и саму Ольгу пытались сосватать в Константинополе, - император Константин Седьмой Порфирородный собирался сделать её своей женой, - но она очень находчиво и мудро уклонилась. Случись иначе – опять судьба России шла бы по иному руслу…
Странный малоизвестный факт: сын княгини Ольги великий князь Киевский Святослав Игоревич около 979 года каким-то способом увёл из одного греческого монастыря прекрасную послушницу - гречанку-христианку Юлию и отдал её в жёны своему сыну Ярополку Святославичу. Именно этим объясняется при княжении Ярополка восемь лет его терпимости к христианам, уже тогда жившим в Киеве, на Руси. После его гибели враждовавший с ним брат Владимир принял Юлию в свою семью, у неё родился сын Святополк, он воспитывался вместе с детьми Владимира…

Ещё вспомним: у Владимира Равноапостольного законная, по его Крещении, и венчанная жена – дочь византийского императора принцесса Анна Романовна. А далее русско-греческие связи стали развиваться.

Первой женой Всеволода Ярославича, сына Ярослава Мудрого, в 1043 году стала греческая царевна Анна, она же Анастасия, дочь императора Константина Девятого Мономаха, мать князей Владимира Мономаха, Ростислава и княжны Анны (по-домашнему Янки, Аннушки). Интересно для нас, что от другой жены у Всеволода была дочь по имени Евпраксия. Значит, это имя было приемлемо и привычно для русского княжеского окружения. «Житие» Анны говорит: «Под благотворным влиянием ума и благочестия она образовала из себя образец девственной красоты – честь и славу княжеского дома». В 1086 году Анна первой из женщин княжеских родов русских постриглась в иночество и стала настоятельницей основанного её отцом киевского Андреевского, так называемого Янчина, монастыря. Три года с 1089 года Аннушка провела на родине матери, в Константинополе, знакомясь с иноческой жизнью. Спустя годы, в 1106 году, иноческий образ приняла и её младшая единокровная сестра, удивительной судьбы женщина Евпраксия, о которой наш рассказ будет дальше. О ней, кстати, могла знать княгиня Евпраксия Рязанская. Мать Евпраксии похоронена в том же монастыре…

А полурусская-полугречанка княжна Анна, умершая 3 ноября 1113 года ныне поминается в сонме русских святых как святая княжна Анна Всеволодовна 3 (16) ноября…

Предание говорит, что царевна гречанка Варвара, дочь византийского императора Алексия Комнена вышла замуж за русского киевского великого князя Святополка Изяславича.То было время хороших отношений Царьграда и Руси. Принцесса Варвара стала то ли первой, то ли третьей женой Святополка, в то время как второй женой князя была дочь половецкого хана Тугоркана. Более поздние записи рассказывают, что перед своим отъездом из Царьграда царевна Варвара упросила своего отца даровать ей чудотворные мощи святой великомученицы Варвары, которые после перенесения из Гелиополиса хранились в специально построенном храме, которые и привезла с собой в Киев. И муж её Святополк, в крещении Михаил, в 1108 году построил каменную церковь во имя своего заступника архистратига Михаила и с почестями положил этот бесценный дар – целебные святые мощи великомученицы в этом храме. Так хранителем святых мощей великомученицы Варвары стал Киевский Михайловский Златоверхний монастырь, расположенный рядом с горой, где прежде находилось капище язычников и где стоял истукан Перуна…

Правда, бытовала ещё одна версия появления святых мощей великомученицы Варвары в Киеве: одно из преданий указывает 1043 год, когда эти святые мощи привезла с собой царевна Анна(Анастасия), первая жена Всеволода Ярославича, дочь императора Константина Девятого Мономаха, о которой мы рассказали раньше. Но в данном случае мы будем придерживаться последовательного изложения житий святых…

У Ростово-Суздальского князя Юрия Долгорукого женой была дочь византийского императора Иоанна Второго Комнена, - Ольга, ставшая матерью князей Василия Юрьевича, Михаила Юрьевича и Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Имя этой гречанки навечно запомнилось жителям подмосковного города Дмитрова: Юрий Долгорукий(он же Георгий Владимирович), в 1154 основал этот город в Полюдье, на месте рождения своего сына Дмитрия (будущего великого князя Всеволода Большое Гнездо)…

Известно, что в 1131 году в Киев, вместе с греческой царевной - невестой для одного из сыновей, на корабле Святой Благоверный Великий Князь Мстислав Великий привёз две, впоследствии величайшие, легендарные русские чудотворные святыни, - будущую Владимирскую икону Божией Матери, хранившуюся до 1155 года в киевском родовом имении равноапостольной Ольги - Вышгороде и знаменитую Пирогощую икону Божией Матери, Одигитрию-Путеводительницу, прославленную одним лишь упоминанием в «Слове о полку Игореве» и пропавшую из Успенского храма на Подоле в 1238 году, во время Батыева нашествия. О какой греческой царевне здесь может идти речь? Чья она была невеста? Одного из пяти сыновей Мстислава – Владимира? Святополка? Ростислава? Всеволода? Изяслава? Исключаются здесь по молодости и другим фактам жизни Владимир, Всеволод и Изяслав. Но сам факт приезда гречанки-принцессы, да ещё с таким великим и перспективным приданым, налицо…

Вспомним, что спустя столетия, в 1473 году, великий князь Московский и Всея Руси Иван Третий был женат второй раз на гречанке - дочери деспота(губернатора) области Морея, племяннице последнего византийского императора Софье Фоминичне Палеолог…

В истории Руси мы можем наблюдать и обратную картину.
Дочь Владимира Второго Всеволодовича Мономаха Мария вышла замуж за сына греческого императора Романа ЧетвёртогоДиогена – царевича Леона…


В 1195 году внучка великого князя Киевского - Евфимия была отдана замуж за греческого царевича ( возможно, за будущего Византийского императора Алексия Четвёртого Ангела, погибшего при осаде крестоносцами Константинополя)…

Или вот более близкие к нам времена. Картина тут тоже обратная, - семнадцатилетняя праправнучка императрицы Екатерины Второй, дочь великого князя Константина Николаевича – Ольга Константиновна Романова в 1868 году вышла замуж в Грецию за бывшего датчанина Короля Эллинов Георга Первого и стала матерью семерых греческих принцев и принцесс. Причём дочь-принцесса Александра вернулась в Россию, выйдя замуж за русского родственника - младшего сына императора Александра Второго великого князя Павла Александровича. Второй сын Ольги – Георг в 1891 году, во время путешествия на Восток, спас жизнь своему двоюродному брату - будущему Государю Святому Страстотерпцу Николаю Александровичу в момент нападения на него фанатика японца.

 В 1898 году он по рекомендации русского правительства стал генерал-губернатором греческого острова Крит.

Вот так, с самых древних времён, переплетались русско-греческие родственные связи, о которых можно было бы говорить без конца.

Ничего не поделаешь – Греция по Православному Христианству – ближайшая, старшая, хотя и меньшая, сестра России.

 Почему же Юрию Ингваревичу Рязанскому было не женить своего сына на царственной гречанке?
3.
Имя Евпраксия – греческого происхождения, что означает «благодетельная», делающая благо.

Названа княгиня Рязанская Евпраксия при рождении в память святой преподобной девы Евпраксии, чудотворицы Тавеннской, свой подвиг во имя Христа завершившей в 413 году. Память её православными людьми празднуется 25 июля - то есть 7 августа, - совсем близко к тому дню, когда празднуется ныне память всех Зарайских Святых Подвижников – 11 августа…

Благословенна семья, в которой родилась и воспиталась Евпраксия! Была она дочерью знатного сановника Антигона, родственного царю Феодосию Великому(правил с 379 по 395 год) и близкого его двору. В жёны Антигон взял красивую девушку, тоже царского рода, по имени Евпраксия. После рождения в 383 году дочери, названной в честь матери Евпраксией, родители договорились о сохранении между ними только духовного супружеского союза, как брата с сестрой. С этого времени Антигон стал раздавать своё имение нищим и бездомным, а через год предстал перед Богом. Утешая Евпраксию, царь и царица взяли опечное воспитание над её годовалой дочкой. Когда маленькой Евпраксии исполнилось пять лет, царь и царица обручили её с сыном сенатора, взявшим обязательство ждать её совершеннолетия. Вскоре царица надумала выдать вдову Евпраксию за одного сенатора. Услышав об этом, Евпраксия-мать сказала пришедшим к ней посланницам:

- Горе вам будет в будущей жизни за то, что вы подаёте такой совет мне, обещавшей Богу жить в чистом вдовстве! Уйдите от меня: ваш совет противен моему желанию!
Женщины со стыдом ушли, а царь, узнав об этом случае, поссорился с царицей и стыдил её:
- Ты сделала совсем неприличное тебе дело! Разве достойно оно христианской царицы? Так ли ты обещалась Богу царствовать благочестиво? Так ли ты помнишь Антигона, близкого нам родственника и полезного советника? Жену его, мало пожившую с ним и при нём ещё, согласно с его желанием, избравшую чистую жизнь для Бога, ты убеждаешь опять возвратиться к мирской жизни! Бога ты не боишься! Над тобой, неразумной, всякий смеяться будет!..

Узнав об этой ссоре, Евпраксия-мать смертельно опечалилась и решила тайно удалиться из Царьграда. Вместе с дочкой она уехала в Египет и там, в окрестностях Фиваиды, поселилась рядом с Тавеннским девичьим монастырём, помогая монастырю и неимущим. Девочка, которой исполнилось двенадцать лет, сама попросилась у матери в монастырь. Вскоре мать, умирая, благословила свою дочь такими словами:

-Дитя, у тебя есть отец Христос, которому ты обручилась. Ты не остаёшься одинокой сиротой: вместо матери у тебя будет госпожа игуменья. Только старайся исполнить то, что обещала Христу. Бойся Бога, уважай сестёр, повинуясь им со смирением. Никогда не думай в душе о том, что ты царского рода, и не говори: им следует работать на меня, а не мне на них. Но будь смиренна, и будет тебя любить Господь. Будь нищей на земле, и будешь богата на небе. Вот, всё в твоих руках: если монастырь будет нуждаться в деньгах, дай, сколько будет нужно. И молись за меня и отца твоего, чтоб нам получить милость от Бога и избавиться от вечной муки!..

Через три дня она умерла и была погребена в том монастыре. А двенадцатилетняя Евпраксия приняла иноческий образ.

Узнав о кончине старшей Евпраксии, царь призвал сенатора, с сыном которого когда-то обручили девочку, и оповестил его, что она отрешилась от мира и ушла в монастырь. Однако сенатор настоял, чтобы возвратить Евпраксию из Египта в Царьград, а затем устроить их брак. Царь отправил девочке послание. Юная Евпраксия, получив письмо, рассмеялась и написала царю примерно следующее:
- Владыко царь! Неужели ты прикажешь мне, рабе твоей, оставить Христа и соединиться с человеком тленным и смертным?.. Не заставляй меня этого делать, и пусть тот человек не беспокоит из-за меня твоё величество: ведь я уже невеста Христова и мне нельзя обмануть Его. Но я прошу ваше величество в память моих родителей взять всё их имущество и раздать святым церквам и монастырям, нищим, вдовам и сиротам. Затем отпусти на волю рабов и рабынь и прикажи управителям родительских имений простить все долги должникам. Исполни всё, как следует, владыко мой, чтоб мне без заботы и препятствия служить Христу моему, которому я вверилась всей душой. Владыко царь и царица, помолитесь и вы Господу обо мне, рабе вашей, чтоб он удостоил меня послужить ему…

Много слёз, как говорится в «Житии», пролили царь и царица от умиления, получив письмо этой девочки, и молились Богу за неё. Потом царь собрал своих вельмож, включая отца юноши, и прочитал перед ними вслух письмо юной Евпраксии. И все собравшиеся в слезах говорили:

- Царь, поистине эта девица из твоего рода, прекрасное дитя прекрасных родителей Антигоны и Евпраксии, святой отпрыск от святого корня!..

Исполнив просьбы Евпраксии, царь отошёл ко Господу. А Евпраксия стала ещё усерднее подвизаться в монастырской жизни, избрав себе самый суровый образ жизни.

 Много испытаний за годы приняла она на себя, много искушений преодолела в монашеском совершенствовании, приобретая молитвенный опыт, учась у других и становясь сама образцом послушания, смирения и терпения для сестёр.

 Однажды, чтобы побороть мирские страсти, она среди ночи вышла из кельи и встала во дворе монастыря, воздев руки к небу. Так она простояла сорок дней и ночей в совершенном посте и безмолвии, пока не упала наземь без сил. Так поборола она в себе дьявольские искушения. А затем с нею стали происходить чудеса.

В один момент она по монастырской надобности оказалась на крыше высокого здания. И дьявол сбросил её вниз. Но Евпраксия, упав с высоты, не разбилась, а поднялась с земли невредимая. И все сестры славили Бога, сохранившего ей жизнь.

Как-то она поднимала ведро воды из глубокого колодца, и дьявол столкнул её в воду. Евпраксия чудом осталась жива и выбралась из колодца.

В другой раз она по неосторожности опрокинула на себя кипящий котёл. Но, по Божией милости, осталась невредимой и необожжённой. И только посетовала, что напрасно встревожила сестёр и игумению. И так минуло с нею много дьявольских искушений, которые не смогли её погубить.

В дальнейшем игумения поняла, что Господь, храня Евпраксию, дал ей ещё благодать исцелений и власть над нечистыми духами. Евпраксия исцелила одну бесноватую женщину, одержимую могучим бесом, вернула здоровье погибающему ребёнку. Игумения посылала к ней множество больных детей, и она исцеляла их благодатью Христовой.

Преподобная дева Евпраксия прожила всего тридцать лет. Блаженная кончина её последовала в 413 году. Похоронили её возле матери Евпраксии. Через пять дней здесь положили её наставницу сестру Юлию, а через месяц и игумению Феодулу. В «Житии» говорится об этом так: «С того времени никого более не хоронили на том месте; а от честных мощей этих угодниц Божиих бывало много чудес: подавались исцеления всяких болезней, изгонялись бесы, которые при этом громко кричали:
- О, Евпраксия! Ты и по смерти побеждаешь и изгоняешь нас!.».

Вчитываясь в «Житие» святой Евпраксии, поневоле рядом с образом преподобной девы ставишь образ юной княгини Евпраксии Рязанской и ощущаешь явные знакомые черты, соединяющие и роднящие через девять столетий трагические судьбы и прекрасные лики этих двух замечательных женщин.

Надо ли сомневаться, что Евпраксия Рязанская знала житие своей небесной покровительницы, считай, наизусть!
4.
Удивительно, как складываются порой человеческие судьбы! Мы уже упоминали о Евпраксии Одиннадцатого - Двенадцатого века. Дочь великого князя Киевского Всеволода Ярославича – Евпраксия Всеволодовна, родившаяся в 1069 году, четырнадцати лет была сосватана в Германию, в Северную Саксонию, за маркграфа Штаденского Генриха Длинного и до брачного возраста воспитывалась там в монастыре. В 1086 году её выдали замуж, но вскоре маркграф умер. В 1089 году она вышла замуж за императора Генриха Четвёртого и стала императрицей с именем Адельгейда. Когда император понял, что брак с русской княжной не улучшит его отношений с влиятельным великокняжеским двором в Киеве, он стал издеваться и оскорблять свою жену. Адельгейда прошла через жестокие унижения, пока не ушла под покровительство папы Урбана Второго. После рассмотрения её дела соборы в Констанце и Пьяченце расторгли брак Адельгейды. Она через Венгрию уехала в Киев, где в 1109 году окончила дни в монашеском пострижении, в Андреевском монастыре. Погребена она в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры…

Мы вспоминаем, что двоюродная сестра святой преподобной Евфросинии, игумении Полоцкой, основавшей в 1125 году Полоцкий Свято-Евфросиниевский женский монастырь, - с мирским славянским именем Звенислава приняла в том же монастыре иноческий образ с именем - Евпраксия. Это она сопровождала Евфросинию в её последнем путешествии – на Святую Землю. Там, как известно, она стала безутешной горевальщицей при безвременной смерти Евфросинии, которая умерла в Иерусалиме 23 мая 1173 года…

Младшей современницей Евпраксии Рязанской в русских православных святцах называется можно назвать Святую Преподобную Евпраксию Псковскую, бывшую супругу Псковского князя Ярослава Владимировича, дочь литовского князя Рогволода Борисовича и тётку святого благоверного князя Довмонта-Тимофея. Она приняла святое крещение в миру с именем Евфросинии. Как известно, она прошла пострижение с именем Евпраксии и основала в Пскове женский монастырь св. Иоанна Предтечи, став его игуменией. В 1235 году князь Псковский Ярослав бежал от новгородцев в Ливонию, к немцам, к родственникам матери, считая, что ему там будет лучше и безопасней, и при живой жене женился там на немке. Именно после этого Евфросиния постриглась в иночество. Ярослав вместе с немцами участвовал в нападениях на русские земли и в захвате Изборска. Жену его пригласили в Ливонию для свидания с мужем, но она оказалась заложницей у меченосцев, в крепости Медвежья Голова (Оденпе, ныне Отепя в Эстонии). 8 мая 1243 г. Евпраксия мученически погибла от руки, как считают, немецкого пасынка, приёмного сына Ярослава. Сейчас в православном мире она почитается как русская святая в Соборе Псковских Святых. Память её совершается 16 октября с именем княгини игумении Евпраксии Псковской. Святые мощи её перенесли в соборный храм Иоанна Предтечи основанного ею монастыря, где позднее рядом с ними упокоились останки внучки Александра Невского – Марфы. Над гробом Евпраксии через десять дней после смерти, 18 мая, было чудо от иконы Спасителя…

Не слишком ярко сияет на историческом небосклоне древней Руси, но всё-таки донесла до нас свой скромный свет ещё одна Евпраксия - русская женщина-христианка, ставшая женой литвина-язычника, литовского князя Эрдена в начале Тринадцатого века. Может быть, нам бы и не пришлось её вспоминать никогда, если бы она не была матерью второго епископа Тверского и Кашинского – Андрея ( Андрей, князь Ерденев), управлявшего Тверской епархией с 1289 по 1315 год…

Именем Евпраксии в крещении названа была мать святителя Петра, Ратского, которого в 1308 Константинопольский патриарший собор избрал митрополитом Киевским и всея Руси и поставил во Владимир и который впервые перенёс митрополичью кафедру из Владимира в Москву. Знак высокого поставления сына Евпраксия увидела в вещем сне перед его рождением…

В истории России известна ещё одна Евпраксия – дочь смоленского князя Феодора Ярославича. В 1345 году её выдали замуж за великого князя Симеона Иоанновича. Но вскоре великий князь отослал свою вторую жену обратно к её отцу, в Волок (Вышний Волочок, данный ему Симеоном). В «Бархатной книге» этот поступок мужа объясняется тем, что, мол, княгиню ещё «на свадьбе испортили». Ляжет, мол, она с великим князем, и она ему «покажется мертвец». Не понятая мужем Евпраксия так и отправилась восвояси к отцу, где её взял в супруги менее привередливый и общительный, чем Симеон, князь Фёдор Константинович Фоминский Красный. Полагают, что это её сын – святой Андрей, князь Смоленский, Переяславский чудотворец, в юности ушедший от распрей братьев в Переяславль Залесский и подвизавшийся там простым пономарём при Никольской церкви, что у городских ворот…

В русских святцах 12(25) февраля, в один день с памятью брата, отмечается память сестёр митрополита Киевского и всея Руси Алексия, среди них святой преподобной Четырнадцатого века Евпраксии (1332-1394). Она, в миру с именем Иулия, вслед за старшей сестрой игуменией Иулианией(1330-1393) приняла иноческий образ и стала вместе с нею основательницей Зачатьевского монастыря в Москве…

Прочитываю изданный в 20005 году Брянской епархией «Брянский православный календарь» и в историческом описании Карачевского Николо-Одрина женского монастыря нахожу следующее интересное известие. Оказывается, в середине того же Четырнадцатого столетия впервые Одринский монастырь упоминается в государственной грамоте, составленной одной из двух дочерей литовского князя Ольгерда и русской княжны Ульяны (дочери князя Александра Михайловича Тверского) – инокиней Евпраксией. Очевидно, княжна Евпраксия в зрелом возрасте стала насельницей женского монастыря, расположенного недалеко от Одрина. Согласно этой грамоте, Евпраксия отписывала часть своих княжеских земель во владение монастыря Одрина пустынь…

Имя ещё одной благочестивой княжеской жены с заветным именем нахожу в глубинах русских столетий. В Суздальском Покровском соборе, на надгробии Святителя Иоанна, епископа Суздальского, почившего 15 октября 1373 года, находился покров, надпись на котором гласит: «Л.7086(1578) июля 28 д. – положила есми покров на гробе великого чудотворца Ивана епископа княже Владимировича княгиня Андреевича Евпраксия удельная»(очевидно, жена удельного князя Владимира Андреевича). На том же покрове ещё вышит тропарь, в котором святитель Иоанн прославляется как чудотворец. Второй подобный покров возложен на гроб епископа Феодора. Можно уверенно сказать, что оба покрова вышивала собственными руками искусница княгиня Евпраксия.

Кем же всё-таки она была, эта мастерица-рукодельница? Открывается о ней вот что. Звали её Евдокия Александровна Старицкая. Происходила она из рода бояр Нагих, и была она первой женой князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата Ивана Грозного. Свадьба Владимира и Евдокии совершилась в воскресенье 31 мая 1550 года. Четыре года спустя князь охладел к своей супруге: детей не было, и княгиня осталась под подозрением на бесплодие. Вскоре её отправили сюда, в Суздаль, в Покровский монастырь, где её и постригли с именем Евпраксии. Эта женщина с драматической судьбой ещё приложила в монастырь серебряное блюдо с надписью: «Сие блюдо велела сделати в дом к Пресвятой богородице честного и славного ея Покрова, благоверного князя Владимира Андреевича княгиня старица Евпраксия». И это блюдо, и покровы хранятся в Суздальском музее. А монахиня Евпраксия скончалась примерно в 1597 году. В усыпальнице под Покровским собором рядом с нею покоится её племянница Ирина Михайловна Нагая. Но, как бы ни было, судьба несчастной монахини Евпраксии оказалась счастливее, чем у её бывшего мужа и его второй жены, также Евдокии, - Романовны Одоевской. В 1569 году для дурного царя Ивана Грозного было достаточно одного ничтожного повода, чтобы разделаться с двоюродным братом – претендентом на трон, и с его семьёй. Во время проезда Владимира через Кострому там его принимали с большим торжеством, после чего Иван Грозный отравил и его, и его жену и детей. Неугодная Евпраксия пережила Владимира на целых двадцать семь лет…

Нелишне вспомнить, что в том же Покровском монастыре в 1663 году в монашестве подвизалась игуменья Евпраксия, под начало которой была сослана несчастная полячка Ядвига Ченстоховская…

Есть в нашей истории ещё одна Евпраксия, имя которой не прозвенело слишком громко в судьбе России, но от этого не стало менее родным родственнику А.С.Пушкина - нашему первому историку Василию Никитичу Татищеву. Оказывается, он был романтиком русской истории, своего любимейшего дела жизни, если назвал свою дочку Евпраксией! Видимо, в памяти Василия Никитича постоянно присутствовал Зарайск! Потом она, Евпраксия Васильевна, стала, правда, уже Римской-Корсаковой. Но эта фамилия на Руси не менее славна, чем род Татищевых...

Имя - Евпраксия - лирически прозвучало в биографической канве великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Среди его друзей по михайловской ссылке – Евпраксия Николаевна Вульф, потом, в замужестве, - Вревская, которую в домашнем обиходе звали Зизи. Пушкин обессмертил её имя в стихотворении - «Зизи, кристалл души моей…». Надо ли говорить, что в усадьбе Тригорское, что в соседстве с усадьбой Михайловское, во время пребывания Пушкина находилось множество поводов, чтобы вспомнилось имя героической Рязанской княгини…

И уже в наши времена, в 1914 году, скромно, но мужественно высвеилось имя Евпраксии – настоятельницы русского Спасо-Вознесенского женского монастыря на горе Елеонской. Колокольня этого монастыря так высоко вознеслась на горе, откуда вознёсся сам Господь. Только потому, что монастырь в последние десятилетия находился под началом Русской Православной Церкви Зарубежом, мы до недавней поры ничего не знали о его истории и даже о самом факте его существовании.

Но вот началась первая Мировая война. Во вражеском стане против великой России оказались Германия, Турция, и, к несчастью для православных, Болгария. Уже с первых недель войны Святая Земля была захвачена турками.

Монастырь как русская женская монашеская община основан 12(25) августа 1906 года. Участок земли был приобретён ещё знаменитым делателем Русской Святой Земли архимандритом Антонином (Капустиным) для приёма русских паломников, которые посещали тогда Святую Землю в огромном числе - от семи до десяти тысяч в год, но не имели достаточно храмов и гостиниц на время пребывания. Отец Антоний собирался на этом месте создать мужской монастырь. Но этого совершить не удалось. После его кончины русский Елеон продолжал строить друг и верный помощник Антонина – игумен Парфений.

Идея создания общины возникла у архимандрита Леонида (Сенцова), отца Парфения и монахини Московского Алексеевского монастыря Евпраксии. Отец Леонид посещал отца Парфения ещё студентом. Потом отец Леонид стал начальником Русской Миссии и с 1903 года вместе с отцом Парфением и монахиней Евпраксией, приехавшей в Иерусалим из Москвы, хлопотал об устройстве на Елеоне общины. Как рассказывала инокиня Вера (Беляева), начали с пятнадцати сестёр. А в 1906 году, к официальному открытию, которое по указу Святейшего Синода состоялось 2 декабря, насчитывалось уже 150 сестёр. Первой настоятельницей и стала монахиня Евпраксияяяяя.

Для монашествующих сразу нашлось много дел. Здесь действовали мастерские иконописи, чеканки, вышивки. Община была общежительной, с общей трапезой. Но с 1914 года для молодой общины наступили тяжкие времена.

Нашествие турок можно было сравнить с нашествием диких свиней. Тяжко рассказывать о том, что пережили, что претерпели от турок несчастные монахини в эти месяцы. Монахинь грабили, отнимая личные вещи. Выгоняли из келий, отбирали одежду и спальные принадлежнсоти. Часть их отправили в плен в Египет. Оставшихся терроризировали самыми изощрёнными способами. Уничтожили весь скот, порубили сады. Для солдатских казарм забрали все здания Елеона, грубо вторгаясь в келейные корпуса и в храмы. То же самое происходило в других местах Русской Миссии, включая сам Иерусалим и Горнюю обитель. Святые иконы турки обдирали, снимая оклады, бросали в мусор и затапытывали воровали подсвечнкии и лампады, . Кощунствовали над священными книгами. Все сестры, не имея ничего съестного, по нескольку дней голодали, поскольку турецкие солдаты и офицеры, не уступавшие им в хамстве и жестокости, отнимали все продукты, что только можно было найти в монастыре.

В эти несчастные дни заболела матушка Евпраксия. До последних своих дней ободрявшая бедных своих сестёр, героически выстаивая в схватке с откровенным наглым врагом, всеми способами, претерепеая всяческие явные унижения, защищая свою обитель, она не смогла уберечь своё здоровье. Она скончалась в физических и душевных страданиях 12 декабря 1914 года. Её могилау вскоре после этого осквернили турки.

А все сестры общины продолжали подвергаться истязаниям и издевательствам. И так продолжалось боле года. Из далёкой воюющей России не могло поступить никакой помощи, не получалось даже извсетий.

Между тем русская армия героически сражалась не только на западном фронте, но и на восточном. От Кавказа на юго-запад с боями шли русские войска, чтобы отрезать доступ туркам к Святой Земле. и уже вошли в долину Евфрата. Однако на пути к Константинополю русские войска вынуждены были остановиться. В России произошёл октябрьский переворот. Союз Ленина и Ататюрка закончил движение русских войск. Страдания монахинь Елеонского монастыря во многом прекратились только с приходом английских войск 27 ноября 1915 года…
5.
О мужестве и самопожертвовании Евпраксии и её супруга князя Феодора слагаются стихи и поэмы, их подвиг упоминается в литературных повестях и романах. Их имена звучат в молитвах русских людей.

Откуда истоки мужества прекрасной женщины – княгини Евпраксии Ивановны?

Конечно, мы знаем, или предполагаем, что она воспитывалась у благочестивых родителей во всей полноте православной веры, на её законах, в церковной обстановке, готовящей к самопожертвованию во имя Христа. Примеры жития святых были её лучшим чтением. Я рассказал о нескольких православных святых, связанных с Херсонесом. Греческие девушки из знати ведали и о всех других святых, прославленных к тому времени.

Имена и подвиги многих святых пришли на Рязанскую землю вместе с героической Корсунской Миссией.

 Говоря об истоках мужества княгини, я ещё не могу не вспомнить, на каких светских литературных произведениях в те далёкие десятилетия воспитывались греческие девушки знатных родов. В Двенадцатом – Тринадцатом веках вся грамотная молодёжь Византии и её последующих царств воспитывались на сказочном эпосе, на лучших образцах современной им литературы. Но это не обязательно были языческие поэмы «Одиссея» и «Илиада» никому не известного Гомера, были и другие сочинения. Хотя, безусловно, и в «Одиссее» достаточно высок и привлекателен образ мудрой жены Одиссея, которую мне хочется назвать и по отчеству – Пенелопа Икарьевна – с ее высоким примером супружеской верности…

6.
Если все наши рассуждения и догадки верны, то совершенно ясно, что царевна Евпраксия прибыла в Рязань через Корсунь.

К тому времени Никейская империя, взяв прибрежные города, получила доступ к Черному морю. На корабле из города, как я полагаю, Амастриды, что на южном побережье Понта, царевну с почестями доставили в Корсунь, а оттуда, сопровождаемая отрядом лучших рязанских витязей по Днепру через дружественные Киев и Чернигов, сквозь леса вятичей, с 1147 года, со времени основания Москвы, открытые для сквозного прохода и проезда, прибыла в Старую Рязань. Там, очевидно, летом 1235 года и произошло знакомство, а затем венчание и свадьба Евпраксии с юным князем Федором Юрьевичем Рязанским. Что ж, такова была жизненная княжеская практика тех времен, не нам прошлые поколения учить и наставлять. Тем более что союз этих двоих молодых людей оказался исключительно удачным.

Как тут не вспомнить константинопольскую семью Антигона и Евпраксии – родителей чудотворицы Евпраксии, небесной покровительницы Евпраксии Рязанской!..

Как тут не вспомнить подвиг пожизненной супружеской любви и верности княжеской четы святых чудотворцев Муромских Петра и Февронии ( в иночестве Давида и Евфросинии), умерших в один день в 1228 году, которые, конечно же, знали о подвиге Евпраксии Рязанской!..

Как не вспомнить подвиг супружеской верности святой благоверной княгини Вяземской и Новоторжской Иулиании, зимой 1406 года пошедшей на смерть ради верности своему убитому мужу, святому благоверному князю Вяземскому Симеону Мстиславичу!..
7.


Удивительно, что ни разу, нигде и ни от кого, даже от буквоедов-книжников не приходилось мне слышать слов осуждения Евпраксии за грех самоубийства и убийства.

 Да, в христианском понимании, это был грех.
Но христианская зрелость русского народа настолько благородна и мудра, что так и не оставила места для разночтений и недомолвок в подвиге русской красавицы.

То, что она совершила, не было самоубийством. Это было жестокое, изуверское по коварности, изощрённое косвенное убийство молодой женщины и годовалого ребёнка, вина за которое целиком на немытом хане Батые. Убийство, совершённое посредством убийства мужа и отца. Я уж не говорю тут ни о каких признаках совести или нравственности в этом биологическом роботе.

Разве мы говорим о самоубийстве, когда во время Великой Отечественной войны наши русские юноши бросались грудью на амбразуры вражеских пулемётных гнёзд?

Прекрасная Евпраксия заслонила собой, своим подвигом сотни тысяч русских девушек и женщин, наших честных и мужественных красавиц!

Своей смертью она предупредила, дала знак: грядёт несчастье для русской земли, необходим жестокий выбор!
 
И сама она показала пример: первой во всей великой Руси этот страшный выбор совершила!..

Обидно: в связи с жуткой, до легкомыслия, раздробленностью Руси перед тупым и сальным мурлом зловещего врага не сразу прислушались, или не успели прислушаться к этому знаку, поданному юной Евпраксией!…

Я вспоминаю подобный случай из более позднего отрезка истории России. Что там язычник хан Батый! Летом 1609 года, когда подмосковную царскую Александрову Слободу захватила – не языческая орда хана Батыя, а подумайте только! – не какая-нибудь, а христианская, католическая! - польско-литовская банда Сапеги, - последние защитники Слободы, отбиваясь от злобного врага, осквернившего окрестные православные храмы, поднимались всё выше и выше на Распятскую колокольню. Это было 18 июня 1609 года. В конце концов, осаждённых заставили сдаться.

И вот тут шестнадцатилетняя православная девушка, – назову её Ульяна-краса – русая коса, - чтобы не достаться врагу, бросилась вниз на землю с высоты, и ушла в небо, в свой последний полёт. Эта юная безвестная героиня, об участи которой мы только и узнаём из дневников польско-литовских католиков-мародёров, я уверен, знала и помнила о подвиге Рязанской княгини Евпраксии!..

( Скажу к слову, что через сорок лет на месте прежней царской Александровой Слободы будет основан известный сегодня всему православному миру Александровский Успенский женский монастырь, и – вот промыслительное историческое воспоминание - первой игуменией в нём будет монахиня-старица по имени Евпраксия!).

И мы здесь снова возвращаемся к огненным строкам повествований о перенесении Образа и о разорении Рязани, поражающим душу:

«… И услышала благоверная княгиня Евпраксия-царевна про убиение господина своего блаженного князя Федора Юрьевича, и тотчас ринулась с превысокого дворца своего и с сыном своим с князем Иваном Федоровичем, и убилась до смерти…И зовется с тех пор великий чудотворец Николай Заразским по той причине, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном князем Иваном сама себя «заразила» (расшиблась до смерти)».

«…Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое – князя Ивана Федоровича, и как услышала она смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти».

Иеромонах Аполлоний

Обратим внимание и на верного и достойного спутника Евстафия – Аполлония. Говорится в «Повести», что взял Евстафий «одного из клириков приближенных своих». Глухо упоминается потом в «Повести о разорении Рязани Батыем» имя одного из княжеских «пестунов» - Апоницы.

В «Повести о разорении Рязани Батыем» пестун князя Феодора назван Апоницей. Думаю, что в оригинале имя его было сокращено с помощью значка «~», называемого «титло». Поэтому полностью имя его звучало как Аполоница, что, в свою очередь, обозначает не что иное, как дружескую мягкую русскую переделку настоящего имени грека – Аполлоний.

Клирик – это уже церковный служитель, в том же храме, что и Евстафий. Тот факт, что Евстафий предложил именно ему идти с ним в неизведанный край, говорит сам по себе о близкой дружбе с Аполлонием, о верном служении его помощника и о высочайшей его исполнительности и преданности. И еще больше – о твердости его Веры Христовой.

Но, если священник Аполлоний согласился идти вместе с Евстафием исполнять Волю Божию, то почему он пошел без своей семьи? В природе такого не бывает.

 Это возможно только в одном случае: что Аполлоний был безсемейным, монахом, служившим в храме Николая Чудотворца под началом Евстафия. И не просто монахом. А именно рукоположенным монахом-священником, то есть иеромонахом в подчинении у белого священника Евстафия. Другого здесь, в соответствии с церковными законами, быть не могло.

Но как монах оказался в городском храме? Ведь в самом Херсонесе никаких монастырей в то время не было. Остаётся одно – Аполлоний был постриженником Георгиевского монастыря в Балаклаве и по благословению митрополита Херсонесского и настоятеля своего монастыря служил в Никольском храме ввиду нехватки белого священства.

+Стойкость и мужество Аполлония прошли серьезную проверку во время всего труднейшего, безпримерного пути на Русь. И нет ничего удивительного, что по приходе на Зарайскую землю умный, просвещенный и образованный, знающий не менее трёх языков иеромонах Аполлоний стал одним из «пестунов», то есть ближайшим наставником юного князя Федора. Просвещенный православный грек пришелся здесь как нельзя кстати. На Руси многие княжеские дети воспитывались под наблюдением и при ближайшем участии греческих учителей-монахов.

А для юного Федора Аполлоний стал живым образцом твердости и доблести в исполнении своего долга, крепости Христовой Веры.

Аполлоний передал молодому зарайскому князю Федору всё, чего достиг собственным образованием и духовным опытом. Прежде всего, юноше, хорошо знавшему Евангелие и державшему в памяти весь жертвенный Крестный путь Христа, он поведал о подвигах за христианскую веру святого Климента и Семи Херсонесских епископов-мучеников, а также других святых, на примере которых православные жители Херсонеса воспитывали своих детей. Он воспитал в нем те героические черты, которые Федор проявил в моральном противостоянии с предводителем язычников-монголов ханом Батыем, закончившемся героической гибелью князя Федора.

О том, что Аполлоний был наиболее близким помощником князя Феодора не только в годы раннего детства, но и в более позднее время, когда Фёдор сочетался браком с Евпраксией, и об этой особой приближённости Аполлония к князю говорит сам тот факт, что князь в самую ответственную и непредсказуемую поездку в логово хищника Батыя взял с собою именно его. И Аполлоний сопровождал князя до последних минут его жизни.

 Эта гибель князя произошла на глазах Аполлония. Как это страшно было – присутствовать при казни своего дорогого воспитанника, к которому прикипел душой, как к собственному сыну!

 Нам еще нужно представить и осознать, какое горе пережил Аполлоний, когда не было никакой возможности помочь, защитить и спасти!

В наше время стало понятно, почему хан Батый не велел убивать вместе с юным князем и Аполлония.

 Свод языческих законов Чингизхана – Яса – требовал от властителей и от всего рядового ханского подданства с терпимостью относиться к вере покоренных народов и не уничтожать священников любых религий, поскольку они не защищаются.

 Это, конечно, не относилось к последующему поведению монголов во время нападений на русские города, воины которых героически защищались до последнего вздоха. В этих случаях, конечно, храмы сжигали дотла, а священников жестоко и безжалостно убивали.

Именно на этой веротерпимости, странным образом совмещавшейся с кровожадными устремлениями биологической массы монголо-тюркской Орды, так долго, два с половиной столетия, над многострадальной Русью держалась власть ордынских ханов. Этим объясняется и то, что монголы позволили представителям католической церкви – от пап Римских Гонория Третьего, а потом от Григория Девятого - вести тайный диалог и сговор за спиной русских князей, особенно за спиной великого князя Александра Невского.

 Этим объясняется и то, что священник Евстафий тоже, будучи уже вне службы, очевидно, пережил затем разорение Зарайской земли и гибель своих новых земляков – зарайских прихожан. Однако здесь следует оговориться, что монголы во время первого нашествия 1237-1238 годов не щадили и православные храмы.

Так что монах Аполлоний был, вероятно, единственным, кому была сохранена жизнь из состава русского посольства из Рязани на реку Воронеж в декабре 1237 года. И именно потому от него страшную новость узнала княгиня Евпраксия. И при нём княгиня, схватив дитя, бросилась из терема вниз.
       И он её не удержал.
Не успел? Мог спасти и не спас?
Скорее всего, и не успел и не стал спасать. Предоставил ей самой принять столь горестное решение.
Знал: для красавицы Евпраксии не было другого пути, другого выхода.

Так что, зная, на каких примерах христианского мужества воспитывал Аполллоний своего княженьку, а епископ Евфросин Святогорец – князей - его отца Юрия и дядю Игоря Игоревичей, можно понять, откуда высокая нравственность и крепкий дух у рязанских князей, о чем говорится в знаменитом «Похвала роду рязанских князей»: «И честь и славу от всего мира принимали, а святые дни святого поста честно хранили и во все святые посты причащались святых пречистых и бессмертных тайн. И многие труды и победы по правой вере показали. А с погаными половцами часто бились за святые церкви и православную веру. А отчину свою от врагов безленостно оберегали.».
Всё в этих словах честно и всё здесь правда.

(Продолжение следует)
========================================================
Херсонес – Барятино - Зарайск – Александров, 2002 г.
Фото Аллы Добросоцких