Глава 1.
Нить солнца украдкой, точно боясь и оглядчиво, просочилась в окно и на несколько мгновений осветила землистое, измождённое лицо узника. Он открыл глаза, словно впитывая в себя энергию этого робкого луча, но тот, стремительный, уже исчез… В пасмурные дни свет и вовсе не являлся в каменный мешок, куда однажды за слишком смелую шутку был брошен Лорис. Это был год, когда Ложь вошла в город и, рассыпавшись на мелкие крупицы, вкралась в каждый дом, взрастив в людских сердцах обильный урожай недоверия, предательства, зависти и злобы, а неумолимый серп резал, как опасный сорняк, всякий росток, стремившийся к свету и правде.
Очутившись в каменном склепе Чёрного Замка, Лорис стал придумывать план побега. Не проходила ни дня, чтобы мысль узника не вращалась вокруг него, но непросто было найти выход. В ледяной крохотной камере, стены которой были влажны и покрыты плесенью, отвыкнув от солнечного света, питаясь лишь водой и небольшим количеством хлеба, не имея возможности вдохнуть воздуха, поговорить с кем-либо, страдая от ран, нанесённых стягивающими ноги и руки кандалами и побоями стражи, Лорис слабел с каждым днём и терял веру в саму возможность побега. Однажды чугунный засов загрохотал, дверь отворилась, и узник услышал команду:
- Выходи!
Толчками в спину стражники выгнали Лориса во двор. В первое мгновение узнику показалось, что он ослеп, настолько ярок был солнечный свет для отвыкших глаз, но холод, пронзивший всё тело, сообщил затуманенному сознанию, что наступила зима. Посреди двора стояли чёрные крытые сани, запряжённые чёрными лошадьми.
- Садись! – велели стражники.
- Куда вы повезёте меня?
- Не твоё дело!
В санях узник обнаружил рваный, видавший виды тулуп, который оказался ему мал, но всё же согревал немного. Кони тронулись, и Лорис понял, что это, быть может, его единственный шанс бежать. От одной мысли о воле силы вдруг прилили к ослабевшему телу, в голове прояснилось. Пол саней был сделан из досок, и одна из них оказалась подгнившей. В прежнее время Лорис выломал бы её одним ударом, но теперь силы были не те, и пришлось возиться довольно долго. Страшно было представить, что будет, если стражники что-либо услышат и заподозрят. В образовавшуюся в полу щель Лорис вначале бросил тулуп, а затем проскользнул сам. Сани пронеслись прямо над ним, и беглец остался лежать в холодном снегу. Через некоторое время он отважился поднять голову. Побега не заметили. Но что же было делать теперь? Со всех сторон беглеца окружал суровый и молчаливый зимний лес…
- Что ж… Лучше погибнуть в этих «стенах», видя снег и солнце, чем в склепе… - решил Лорис.
Приподнявшись, он прополз несколько шагов и натянул тулуп. Отвыкшие от ходьбы ноги не желали идти, всё тело болело, а голова кружилась, но, собрав всю волю, Лорис пополз по снегу в сторону от дороги.
Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем налетевшая метель погрузила лес во мрак и слизнула его след, лишив стражников возможности быстро найти беглеца. Однако это уже не радовало недавнего узника. Силы оставили его окончательно, он не чувствовал своих замёрзших рук и ног. Прижавшись к стволу высокой ели, Лорис заплакал. Жизнь поманила его своим мимолётным лучом и, вот, стремительно исчезала, как та солнечная нить в склепе. Безразличная метель заметала беглеца и выла, выла над ним, как воют вдовы по убитым мужьям…
Глава 2.
- Мама! Мама! Там человек в лесу замёрз! – задыхаясь, выпалил Ирек, ворвавшись в избу, сопровождаемый ледяным дыханием зимы и призывным лаем Лиса.
- Человек? – удивлённо вскинула брови Клена, вытирая испачканные мукой руки.
- Да, мама! Лис убежал в лес, и я погнался за ним… Лис нашёл его! Он, кажется, совсем замёрз!
- Немудрено, в такую стужу. Идём посмотрим, - сказала Клена, натягивая длинную шубу и валенки. – Возьми салазки, иначе нам будет сложно дотащить его.
Метель ревела, бросая хлопья снега в глаза, не давая распрямиться, но Клена уверенно скользила на лыжах по белому насту следом за сыном и Лисом.
У высокой ели неподвижно сидел человек, почти заметённый снегом. Лицо его было смертельно бледно, щёки запали, тёмные волосы и борода покрыты инеем.
- Он жив, - определила Клена, проворно разгребая снег. – Нужно немедленно отвезти его в нашу избу.
- Мама, у него на руках следы кандалов, - заметил Ирек.
- Верно. Вероятно, он сбежал из тюрьмы…
- Значит, он разбойник?
- Нет, милый. Разбойники тюрьмы охраняют и в тюрьмы сажают.
- А кто же в них сидит?
- Хорошие люди.
- Значит, он хороший человек?
- Я в этом уверена, - Клена провела рукой по лицу беглеца. – Ирек, помоги мне уложить его на салазки. Надо возвращаться, пока метель не замела и нас самих.
Глава 3.
…Уже давно ему не было так тепло. Казалось, что каждая клеточка измученного тела оттаивала, оживала, но пошевелить рукой или ногой было ещё очень трудно. Ещё сквозь сон Лорис уловил разливавшийся кругом запах лепёшек, сушёных трав и чего-то вовсе незнакомого. Слышался вой метели, мерное постукивание часов, треск огня, и негромкий женский голос, напевавший:
Догорает робкая лучина,
Спи, забыв заботы и печаль,
Сон сотрёт с чела тревог морщины
И проводит в сказочную даль.
Спи, мой милый! Слышишь, воет вьюга.
Я очаг наш жарко растоплю.
Не прожить ни дня нам друг без друга.
Письма в сновидения я шлю.
Коли дров не станет, то любовью
Разожгу я пламень в очаге,
Подойду и сяду в изголовье,
Проведу рукою по руке.
Стану петь иль сказывать негромко.
Ты же спи, метелей не боясь.
В наших снах легко стелить соломку
И напасти отводить, смеясь.
Спи, мой милый. Сон - великий знахарь.
Пусть приснится радуга тебе.
И уйдут из сердца всходы страхов,
И рассвет явится чист и бел.
Лорис с трудом открыл глаза. Он лежал на печи, укрытый несколькими одеялами, а неподалёку, у замёрзшего окна сидела светловолосая молодая женщина и шила что-то из звериных шкур. Лорис закашлялся, и женщина мгновенно вскинула на него крупные светлые глаза.
- С добрым утром, - мягко улыбнулась она, отложив работу и поднимаясь. – Долго же ты без памяти лежал, всё бредил. Насилу травы мои тебя к жизни вернули.
- Давно я здесь?
- Да уж скоро месяц будет, как сын мой тебя замёрзшего в лесу нашёл.
Лорис вспомнил свой побег и напрягся:
- Кто-нибудь знает, что я здесь?
- Кому ж знать? Здесь кроме нас с сыном только звери да птицы лесные. Не робей: искать будут – не сыщут тебя здесь.
- Я, хозяйка, из тюрьмы сбежал…
- Ужель я не догадалась? На тебе ведь живого места не было…
- И не спросишь, за что я там был?
- К чему? Захочешь – расскажешь.
- А если я разбойник, душегуб?
- Ты? – женщина звонко рассмеялась. – Из тебя такой же душегуб, как из меня царица. Ты добрый человек. У тебя лицо хорошее. Душегуба сразу видать. У него лицо, что уголь чёрный, становится.
Лорис попытался приподняться, но женщина удержала его и, протянув кружку с каким-то отваром, сказала:
- Рано тебе покуда вставать. Лежи, сил набирайся. Выпей лучше снадобья моего.
Лорис послушно выпил горьковатый, терпкий отвар. Женщина улыбнулась:
- Скоро совсем поправишься. Обожди, придёт мой сын – будем лепёшки есть.
- Ты мне жизнь спасла. Спасибо. Как зовут тебя?
- Клена.
- Красивое имя. Никогда такого не слышал. Моё имя Лорис.
Тёплая рука хозяйки коснулась лба беглеца. Она провела ею по его волосам и улыбнулась опять:
- Скоро совсем здоров будешь. А я до той поры сошью тебе шубу тёплую, а Ирек валенки сваляет. В наших краях без того нельзя.
- Что же ты совсем одна живёшь с сыном здесь?
- Так и есть.
- И не страшно?
- А с чего бы страшно? Дикий зверь понапрасну никого не обидит. А людей нет здесь. Значит, и бояться нам нечего.
- Обидели тебя люди?
По лицу Клены пробежало облако.
- Люди мужа моего убили. Он рыбак был… Мы тогда с сыном ушли в этот лес. Здесь прежде жили мои родители. Отец был охотник, а мать – знахарка. Я выросла в этом лесу, и каждую звериную тропку знаю. Это мой дом.
Дверь скрипнула, и в избу вошёл мальчик лет двенадцати и рыжий, похожий на лисицу пёс. Мальчик положил у порога дрова, снял большую меховую шапку и шубу и, весело поблёскивая глазами, обратился к Лорису:
- Как ваше здоровье?
- Хорошо, как уже давно не было.
- Мамка у меня волшебница, - улыбнулся мальчик. – Она кого угодно выходить может. – Потрепав собаку по холке, он добавил: - А это Лис вас нашёл. Почуял! А то бы замела вас метель!
- Спасибо вам всем!
Глава 4.
Прошло ещё две недели, прежде чем Лорис смог подниматься и выходить из дома. За это время Клена сшила ему шубу и рукавицы, а Ирек свалял пару тёплых валенок.
- Надо будет вам теперь лыжи сделать, - рассуждал мальчик. – Будем с вами ходить на охоту и за дровами. Вместе мы с вами много дров запасти сможем.
- Не скучно тебе жить в лесу? – спросил Лорис.
- А когда скучать? Дров наколоть надо, воды натаскать надо, рыбы наловить, силки расставить и проверить… Весна придёт – огород ещё появляется, и травы, и ягоды, и грибы… Когда ж скучать? Вот, пойдёте со мной на охоту – поймёте.
- Слабый он ещё для охоты, Ирек, - сказала Клена, наливая в кувшин молоко.
- А откуда у вас молоко? – удивился Лорис. – Разве здесь есть корова?
- Коровы нет. Зато есть олени. Куриц у нас тоже нет, но других птиц много. Надо только уметь приручить, - ответила Клена. – Ты пей, пей молоко-то. Ты ж, небось, не один месяц кроме хлеба и воды ничего не видал.
- Мне ведь искать будут, Клена… - вздохнул Лорис.
- До весны не будут, не кручинься. Не найдётся самоубийц, чтобы по нашим буреломам искать тебя.
- А, когда весна наступит?
- Кто ж поверит, что ты живой остался? – Клена положила руки на плечи Лорис и прошептала. – Никто не будет тебя здесь искать.
Глава 5
Долгой была зима, а пролетела быстро. Лорис помогал Клене разводить огород, колол дрова и топил печь и иногда уходил в лес с Иреком, ориентирующимся в чаще, как дикий зверёк. Для него и его матери не было тайн в лесу: каждую травинку знали они, каждую птицу узнавали по голосу, каждого зверя – по следу. Но однажды Ирек вернулся испуганным.
- Я видел человеческие следы, - сказал он. – Это были люди в сапогах.
Лорис вздрогнул:
- Это ищут меня…
- Люди стали приходить в наш лес – это очень дурно… - вздохнула Клена, расчёсывая длинные волосы берестяным гребнем.
- Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня. Я уйду, - сказал Лорис.
- Мы все уйдём, - ответила Клена.
- Как?
- Если люди стали приближаться к нашему жилью, то и нам нельзя дольше оставаться в нём. К тому же ты не можешь идти один. Ты не знаешь леса. Ты заблудишься и погибнешь. Мы пережили зиму вместе не для того, чтобы разойтись в разные стороны весной.
- Мама права, - сказал Ирек. – Мы же друзья! Пойдём все вместе, Лорис!
- Они могут пустить собак по нашему следу.
- И ничего не добьются. Мы уйдём через болота. Ирек знает там все тропы. Надо только собрать с собой немного еды и самое необходимое.
- Я сейчас начну собираться, - кивнул Ирек.
- Но куда же мы пойдём? – спросил Лорис.
- В Опоньское царство, - ответила Клена.
- Что?
- Опоньское царство. Отец рассказывал мне о нём когда-то… Будто бы есть на свете царство, где правит справедливость, любовь и счастье.
- Ты веришь в это?
- Я хочу верить. А то, во что человек верит, должно существовать, должно сбываться. Только если верит он взаправду. Многие века люди искали нечто…
- Но ведь до сей поры никто не нашёл его!
- Откуда это известно? Неужели ты думаешь, что человек, нашедший это царство, стал бы возвращаться, чтобы привести в него других, которые бы тотчас разорили там всё, уничтожили справедливость и украли счастье?
- Но где же искать это царство?
- Никто не знает. Но, Лорис, если человек постоянно ищет что-то, то рано или поздно найдёт, если человек идёт и идёт к своей цели, но придёт к ней. Не может не прийти! Ведь земля – круглая!
Лорис обнял Клену и улыбнулся:
- Значит, решено: идём в Опоньское царство. Может и встретится нам счастье по пути!
- Ура! – воскликнул Ирек. – Лис, ты слышал? Мы идём в Опоньское царство!
Остальной день прошёл в сборах. Решено было взять с собой котелок, луки со стрелами, ножи, топор, сети, удочку, запас вяленого мяса, лепёшки, целебные травы, шубы… На другое утро, едва взошло солнце, Клена прибрала в доме, разбудила сына и Лориса:
- Пора!
Прежде чем тронуться в путь, она трижды поклонилась оставляемому дому и лесу:
- Сохрани нас, батюшка-Лес, от всякого зла!
Поклонился и Ирек, и Лорис.
Глава 6.
Болота начинались вскоре за огородом Клены. Здесь они с сыном часто собирали клюкву. Идти предстояло долго. Решено было минуть топкие места и лишь затем сделать привал. Ирек шёл впереди, осторожно прощупывая путь длинной палкой, следом – Клена и Лис, а замыкал шествие Лорис. Клена вскоре заметила, что идти ему тяжело. Всё-таки слаб был ещё недавний пленник, отвык от долгих переходов, и душил его кашель, вызванный поднимавшимся от болот туманом. На лице Лориса выступила испарина, но он старался держаться бодро, мужественно нёс свою часть взятых из дома вещей. Один раз он оступился и, хотя не угодил в трясину, но изрядно промок.
- Лучше иди ты следом за Иреком, - решила Клена. – А я пойду за тобой.
- Не отставайте, - сказал Ирек.
- Ты удивительно хорошо знаешь эти болота, - заметил Лорис. – Словно всю жизнь ходил по ним.
- Болота не знает никто, - вздохнула Клена. – Болота коварны и непредсказуемы, как бесчестные люди. Но можно хорошо знать их приёмы и предугадывать…
Туман сгущался, и путники уже с трудом могли различать лица друг друга. Болото издавало странные звуки, пронзительно кричала какая-то птица. Клена пристально следила за Лорисом: хватит ли сил ему?
- Уже недолго осталось, - сказала она, чувствуя, что и сама уже изрядно устала от этого похода.
Кажется, только Ирек и Лис не чувствовали усталости. В какой-то момент, перепрыгнув на очередную кочку, мальчик остановился и, указывая палкой на возвышающуюся в просветлевшей от тумана дали высохшую осину, воскликнул:
- Всё! Там болота заканчиваются!
- Наконец-то… - бледно улыбнулся Лорис, с трудом переставляя ноги.
Глава 7.
У высохшей осины развели огонь. Подзабытое за зимовку чувство пронизывающего всё тело холода, рождавшего сильнейший озноб, сковало Лориса и стало отпускать лишь с первыми глотками сваренной Кленой похлёбки. Быстро темнело, и решено было продолжить путь на утро.
- И всё же, в какую сторону мы пойдём? – спросил Лорис.
- Не всё ли равно? Дорога сама укажет, - ответила Клена.
- Но ведь и дорог здесь нет. Лишь бездорожье.
- Тем более. Человек, продумывающий каждый шаг на пути к счастью, непременно оступится и не найдёт его. Счастье сторонится прочерченных дорог и гуляет в стороне от них. Замёрз ты, милый. Возьми шубу. Ночью холодно в наших краях. А укроемся ими – и ничего.
Пронзительный вой нарушил завораживающую тишину леса. Лис вскочил и залился лаем, навострив уши.
- Волки? – спросил Лорис, поднимаясь.
- Да, - отозвалась Клена. – Их много здесь. Но они нас не тронут.
- Это правда, - добавил Ирис. – Но предостеречься нужно. Лорис, возьми один из луков и топор.
- Нужно, наверное, чтобы кто-то охранял наш лагерь? Вы ложитесь спать, а я…
- Не стоит, - улыбнулся Ирек, втыкая в землю свою заострённую на конце палку и расстилая свою шубу. – Лис хороший сторож. Если что, он нас разбудит. Правда, Лис?
Пёс завилял хвостом и улёгся, свернувшись клубком. Ирис положил голову ему на спину и завернулся в шубу:
- Спокойной ночи!
Через мгновение мальчик уже спал. Клена улыбнулась:
- Для него наш поход – весёлое приключение.
- А для тебя? – спросил Лорис, поглаживая бороду.
- И для меня тоже… - Клена примостилась у ствола осины, подобрав ноги и укрывшись шубой. – Ложись, милый. Завтра долгий путь, а ты устал и продрог. Клади голову мне на колени: так тебе будет удобнее.
Лорис лёг и, взглянув на небо, заметил, что оно всё усыпано звёздами, словно мелким бисером. Темнели верхушки косматых деревьев, поблёскивал и трещал костёр, разбрасывая золотистые искры. Лорис чувствовал, как тёплая, мягкая рука Клены касается его волос.
- Расскажи мне о себе, - попросил он.
- Что рассказывать, милый… Я ведь большую часть жизни в лесу жила. Мать и отец мои прежде жили с людьми. Но, когда знахарок объявили ведьмами и стали бить камнями, и били даже те, кого они лечили и спасали от смерти, матушка была вынуждена бежать в леса, а с нею ушёл и отец… Раз в год мы с ним отправлялись к реке, чтобы доплыть до небольшого села и купить обменять наши лесные богатства на другие вещи. Там я познакомилась с моим мужем… Мы прожили три года в его хижине у реки. Река любила его, и ни у кого не бывало такого улова, как у него… Однажды река вышла из берегов и грозила затопить село. Тогда кто-то предложил принести ей жертву, и все закричали: «Пусть она проглотит рыбака! Река его любит!» Они завидовали ему и хотели отомстить… Но река настигла и их, а плот, на котором спасались мы с сыном отнесла к другому берегу, и мы вернулись в лес…
Мерно и напевно звучал голос Клены, растворяясь в ночной тишине, и, слушая его, Лорис вскоре заснул.
Когда он проснулся наутро, Клена уже не спала. Она сидела всё в той же позе, улыбалась чему-то краешками губ и смотрела на него, слегка склонив голову.
- Доброе утро, Лорис!
- Доброе утро… Ты давно не спишь?
- Я всегда просыпаюсь перед рассветом, чтобы встретить его. Посмотри кругом!
Лорис огляделся. Неузнаваемо изменился лес, казавшийся вчера столь мрачным. Светились алые стволы сосен, сквозь которые скользили ослепительные лучи восходящего солнца, сладко пахло смолой и какими-то травами.
- Какая красота! – выдохнул он.
- Я вчера рассказала тебе немного о себе. А какова была твоя прежняя жизнь? – спросила Клена.
- Моя… Моя жизнь была проста, как пункты устава. Воинская служба, чин капитана, весёлая жизнь… А потом я пошутил довольно зло относительно наших порядков, а мой товарищ на меня донёс, и я оказался в тюрьме. Вот, собственно, и вся история.
- Доброго утра, капитан! – сказал Ирек, поднимаясь на ноги.
- Ты, значит, не спал? – прищурился Лорис.
- Я проснулся!
- Раз все проснулись, то сейчас будем завтракать и отправимся в путь, - улыбнулась Клена, развязывая кожаный мешок с припасами. – Есть будем медовые лепёшки, покуда они ещё есть.
И снова продолжился путь. На этот раз он был несоизмеримо легче, нежели накануне. Болота остались далеко позади, дышалось легко, и путники шли быстро. Ирек и Лис убегали далеко вперёд, бегали со смехом вокруг сосен. Лес становился всё гуще, всё нехоженей. Но чаща не пугала Клену и её сына.
- Лес наш отец, лес не предаст нас, - говорили они.
Но в какой-то вечер луна скрылась за тучами, и ветер с силой зашатал деревья, с хрустом ломая их и поднимая в воздух.
- Это ураган! Ложитесь на землю! – успела крикнуть Клена, но было поздно: ветер уже подхватил Ирека и Лиса и понёс их в сторону. Увидев это, мать бросилась следом за сыном, но ветер закружил и её тоже, понёс в другую сторону.
- Лорис, помоги! – закричала Клена, но капитан ничего не мог сделать, ибо странный ветер держал его, не давая двинуться, швыряя на землю.
Глава 8.
Около полудня, когда раскалённый шар солнца встал над главной площадью города, посреди которой возвышалась чёрная плаха, в небольшую таверну на окраине вошли два человека. Первый был высок, худ, и капюшон скрывал его лицо от любопытствующих взоров. Второй, ростом пониже, отличался подвижностью и живой мимикой смуглого лица с тёмными, быстрыми глазами. Каждый из вошедших имел при себе шпагу, сапоги их были покрыты слоем пыли, а плечи – длинными серыми плащами.
- Ты сошёл с ума! – прошептал первый, задыхаясь. Его лицо было бледно, и, казалось, что ещё чуть-чуть, и он упадёт от слабости. - Для чего ты привёл меня сюда?! Эта бунтовщица узнает нас и выдаст мортонам!
- Эта бунтовщица – единственная, кто не побоится сейчас помочь нам, мой король! – резко отозвался второй, быстро озираясь по сторонам.
- Ты безумен, шут! О, лучше было погибнуть тогда, чем влачить эту позорную жизнь, наполненную одним лишь страхом перед мортонами! – голос короля задрожал. - Если они схватят меня, то отправят в темницу, а там будут насмехаться надо мной, унижать!
- Что за глупости ты, по обыкновению, говоришь, внук солнца? – поморщился шут.
- Ты несносен! Все мои друзья погибли, защищая меня, в замке, а ты спасаешь свою шкуру!
- Погибнуть, защищая короля, благородно. Погибнуть за короля – проще всего, а спасти короля – задачка потруднее.
- На нас все смотрят!
- Ещё бы! Ты создаёшь столько шума!
На углу стойки сидела женщина, облачённая в мужское платье. Лицо её с волевым подбородком, несколько грубоватым для женщины, было своеобразно и довольно красиво, тёмноволосую голову венчал берет. Она с первого появления двух странных посетителей не сводила с них взгляда и лишь машинально перебирала пальцами струны гитары. Наконец, она спрыгнула на пол и подошла к заинтересовавшим её людям.
- Прекрасная Олария! – поклонился шут.
- Не говори ничего, Крилон, - тихо произнесла Олария. - Сюда идут мортоны.
- Что же теперь будет?! – отчаянно воскликнул король, ломая тонкие кисти рук.
- Будет, чёрт меня возьми, весело! – усмехнулся Крилон.
- Спрячьтесь за стойкой, - велела Олария. - Я отвлеку их, и вы сбежите через окно и завладеете их лошадьми. Быстрее!
Крилон проворно схватил короля за рукав и втащил за стойку, успев, по ходу дела, стянуть две бутылки вина. В тот же момент двери таверны распахнулись, и несколько мортонов вошло в неё.
- Сюда вошли король и его шут! Где они? – рявкнул начальник отряда.
- Не имею счастья знать, - певуче отозвалась Олария.
- Лучше сознайтесь сами, или мы перевернём всё вверх дном и арестуем вас.
- В чём сознаться?
- В том, что видели преступников!
- О, несомненно! – кивнула Олария. - Видела! В большом количестве! У нас нынче только преступники по улицам и ходят, а честные люди боятся!
- Вы должны исполнять наши приказания!
- Я?! Должна?! Это ново! Я не помню, чтобы что-то у вас одалживала!
- Вы, может быть, не приносили присяги великому Альзопагону?!
- Присягают королям, а не самозванцам!
- Что?! Вы ответите за ваши слова! Взять её!
- Непременно отвечу, но не здесь и не вам! – воскликнула Олария и, выхватив из-за спины пистолет, выстрелила. Воспользовавшись заминкой, она отпрыгнула к стойке и обрушила на пол баллон со странным содержимым, создавшим непроглядную дымную стену между беглецами и их преследователями. Крилон мгновенно высадил окно и крикнул:
- Уходим, быстро!
Олария потянула короля за рукав, и оба они выпрыгнули в окно.
- Держите их! – завопил начальник мортонов, и тут же упал, сражённый брошенным в него шутом стулом.
- Отдохните, зайчики мои! – крикнул он и выскочил в окно.
У трактира троица вскочила на лошадей и помчалась галопом в сторону леса.
- Ну, вот, драгоценные мои, нам даже шпаг обнажать не пришлось! – весело воскликнул шут.
- Я очень испугался за тебя, Крилон, когда ты замешкался там! – ответил король.
- Не мог же я оставить этим негодяям вкуснейший обед и вино, Марий! – рассмеялся шут, потрясая в воздухе мешком. – Пусть это будет наш ужин, чтоб мне сгореть!
- Ты чудо, Крилон! – улыбнулась Олария.
- Прелестница, попридержите комплименты для нашего короля! Ему они нужнее!
- Я их не заслужил, Крилон!
- Поэтому они и нужнее тебе, Марий! Я ведь и без прекрасной Оларии знаю, что я чудо!
Кони мчались к лесу, поднимая столп пыли. Серые плащи развивались позади всадников. Ветер сдул капюшон с головы короля, и теперь его тонкое, бледное лицо с тёмными кругами вокруг глаз было обращено к солнцу.
Вечером беглецы устроились на ночлег в лесу. Крилон развёл костёр и приготовился жарить мясо.
- Однако, недурно же я успел обобрать это милую таверну. Теперь хоть на несколько дней нам хватит доброго вина! Марий, что с тобой? Взбодрись! Посмотри, какой ужин нас ожидает! – говорил он, щуря всегда смеющиеся глаза.
- Даже смотреть не могу… - ответил король. - Неужели вы не понимаете, что это конец?! Нас настигнут, нас схватят, меня будут возить по улицам, как… как… зверя! Для потехи!
- Ваше величество, мы не позволим этому произойти. Со времени осады замка ни единого волоса не упало с вашей головы! – заметила Олария.
- Но так не может продолжаться вечно! За нами идёт охота! Целая вечность… Вечность скитаний по лесам и болотам, вечность холода и голода, страха… У меня нет больше сил!
- Марий, друг мой, возьми себя в руки. Посмотри на нашу прекрасную Оларию. Она тоже утомлена. Она – женщина! Но у неё больше мужества, чем у тебя!
- Да! Да! Да! Я слаб, я ничтожен, я пал духом!
- Не верю! – голос шута стал серьёзным. - Так не может говорить человек, ведший за собой войска, одерживавший победы над сильнейшим врагом!
- Когда это было! – безнадёжно взмахнул рукой король. - Не мучай меня этими воспоминаниями… Тогда рядом со мной были мои друзья, мои полководцы… А теперь я одинок, я всеми покинут!
- Так уж и всеми? А мы? Разве мы с прекрасной Оларией такая уж плохая компания?
- Ваше величество, мы умрём за вас! – с чувством произнесла Олария.
- Да я не хочу, чтобы за меня умирали! Я хочу, чтобы для меня жили! Лучше бы вы оставили меня! Ведь вы последние, кого я люблю! Я боюсь потерять вас, мои друзья! Я боюсь, стать причиной вашей…
Крилон протянул королю вертел с ароматным куском мяса:
- Марий, дружище, не смотри, пожалуйста, с такой грустью! В жизни так много прекрасного: лес, солнце, свежий хлеб с хрустящей корочкой, аппетитное жаркое, молодое вино…
- Замолчи! – резко бросил король, швырнув ветку в пламя костра.
- Ах, государь, не стоит так казниться. Мы вернём тебе твой престол.
- Кто – вы? Ты и Олария? Смешно!
- Если я говорю, что ты снова получишь трон, то так и будет, - спокойно ответил шут, принимаясь за починку своего сапога. – Ох-ох-ох… Всё-то есть у нас, только счастья не хватает.
- Вот именно!
- Крилон прав, - сказала Олария своим глубоким, вкрадчивым голосом. – Не отчаивайтесь, Ваше Величество. Тот, кто долго идёт по свету, рано или поздно повстречается со счастьем – так гласит народная мудрость.
- Счастье слепо… - вздохнул Марий.
Олария положила руку ему на плечо:
- Это так. Именно потому оно ходит по ровным и прямым дорогам.
- А мы всю жизнь ищем звериных троп, - усмехнулся шут, вгрызаясь зубами в крыло изжаренной на костре куропатки.
- Мне все изменили… - вздохнул король.
- Не клевещи на людей, государь. Ты знаешь, что всех самых честных и благородных людей вынесло ураганом, насланным на нас Альзопагоном. А с оставшихся – какой спрос?
- И почему нас не у нёс этот проклятой ураган!
Крилон лукаво прищурился:
- А уж не считаешь ли ты себя одним из самых честных и благородных людей своей земли, Марий? Не ты ли довёл её до этой страшной войны?
- Я желал мира!
- Желающий мира – вооружайся! Марий, дружище, слабость одного порождает в других соблазн напасть на него. Не вводи же в соблазн ближних твоих, государь, а для того будь сильным, потому что лишь сила это соблазн развеевает, а, стало быть, служит залогом мира. А слабость всегда ведёт к войне и поражению. И тебя предупреждал о том рыцарь Рогволод, которого ты отстранил от себя.
Король поднял голову:
- Хорошо, я признаю: я заслужил свою кару. Ну, а вы? Вы?
Крилон перестал жевать и усмехнулся:
- Сатир не может быть благороден, разве ты не знаешь? И я был бы дурным шутом, если бы оказался разлучён с моим королём. Я слишком хорошо знаю тебя, Марий, знаю твои добрые и дурные стороны. И, несмотря на последние, отчего-то люблю тебя. Что же касается Оларии, то тут и вопросов нет. Прекрасная, не вы ли грозили трону изящным кулачком и возбуждали народ против него?
Олария сняла с головы берет, пригладила свои тёмные волосы и ответила:
- Я делала то, что считала правильным. Я не желала падения трону, я лишь защищала тех, кто страдал от его слуг. Я хотела справедливости!
- Браво! – воскликнул Крилон. – Справедливость – вот, идол, которому кадят веками! Идол, во имя торжества которого приносятся столько жертв, сколько не снилось ни одному божку древних! Впрочем, нет худа без добра. Благодаря прежним пламенным речам нашей дрогой Оларии, её дом сперва не подвергся обыску, и мы смогли несколько дней скрываться в нём.
Король чуть улыбнулся:
- Когда Крилон сказал мне, что мы идём к вам, я решил, что он сошёл с ума.
- Мне это не грозит, Государь! Короли сходят с ума, но не шуты!
- Я не мог поверить, что вы, которую я считал своим врагом, приютите нас… - продолжал Марий, глядя на Оларию.
- Прославленному всеми нет нужды в поклонении одиночки, но покинутому всеми драгоценно даже одно подставленное плечо, - сказала она. – Я буду обличать превознесённого до небес, но поклонюсь изгнаннику.
Олария сбросила плащ, опустилась на одно колено и, глядя в лицо королю, сказала:
- Ваше Величество, не бойтесь ничего! Придёт день, и всё потерянное вами вернётся! И, клянусь вам, я сделаю всё для этого! Или я увижу вас снова сидящем на престоле, или погибну за вас, благословляя ваше имя!
- Прекрасные слова! – воскликнул Крилон.
- Я благодарю вас, Олария, - бледно улыбнулся король, поднимая молодую женщину. – Обещаю, что если только ваше предсказание сбудется…
- Не обещайте ничего, Ваше Величество. Я ничего не приму от вас. Когда вы снова будете на высоте, то оттуда вам очень трудно будет разглядеть затерявшуюся в толпе Оларию!
Крилон подошёл к королю и Оларии, обнял их за плечи:
- Друзья мои, давайте поднимем по чарке доброго вина за то, чтобы предсказание прекрасной Оларии сбылось, и нам встретилось счастье!
Когда чарки были подняты, король сделал знак, что хочет сказать что-то. Жарко горело пламя в ночном мраке, и три человека окружали его. Лицо короля, обрамлённое длинными чёрными кудрями, прояснилось, а его всегда печальные глаза заблестели.
- Я благодарю вас за всё, что вы оба делаете для меня, - сказал он. – Простите, что я часто огорчаю вас… Я… Я люблю вас! И, если вы готовы умереть за меня, хотя я и не заслужил этого, то я готов отдать свою жизнь за вас!
- Да здравствует король! – воскликнули Олария и Крилон, и три чарки со звоном встретились над блещущим пламенем.
Глава 9.
Пустынен и неприютен берег Дикополья, камнями и песком покрыт он, и седые волны с грохотом омывают его, трубя свою грозную или печальную песню. Каждое утро на рассвете, когда вся земля ещё была погружена в сон, в белом плаще и с длинными рано поседевшими волосами, развивающимися по ветру, рыцарь Рогволод выходил на этот берег, и заря отражалась в его светлых глазах. Так было и этим утром. Рыцарь сошёл к морю и, слушая его неумолчное рокотание, заговорил:
- Реви, реви, ветер, бушуй, море, вечно восстающее, гудящее, как толпа, обезумевшая и губящая и правого, и виноватого, не разбирая… Сколько времени минуло с того рокового дня, когда буря унесла нас с родной земли и повергла на этот пустынный плёс, не знавший ничего живого: ни человека, ни зверя, ни растения… Мы были обречены на погибель, но мы сделали невозможное. Наши мудрецы изобрели механизм, обращающий солёную морскую воду в пресную: мы прорыли каналы, выкопали колодцы, оросили эту мёртвую землю, и, вот, на ней взошла трава, поросль деревьев, которые принесли нам первые плоды. Мы приручили птиц, и они приносили нам семена в своих клювах – и орлы не били лебедей, и они вместе служили нам, не предавая и не покидая нас. Мы научились добывать огонь и согреваться им, живя под открытым небом. Из подручных средств мы сумели собрать лодку, и двое наших смельчаков доплыли до другого острова, безлюдного, но живого… Мы сделали то, что не под силу было бы и чародеям, но не было за это время мгновения, в которое мы не искали бы вернуться домой, ожидая заветного часа. Кто знает, может быть, сегодня мои гонцы возвестят мне его? – он простёр вперёд руки, и в тот же миг на правую кисть опустился белый ворон, а на левую ворон чёрный.
- Итак, мои гонцы, что видели вы, что слышали? – спросил их Рогволод.
- Трижды облетел я вокруг земли, и видел слёзы и бедствия, пожары и разруху, войны и мор, и тьма царит в твоём царстве. И нет конца и предела тьме, потому что тьма всевластна, - сказал чёрный ворон.
- Трижды облетел я вокруг земли, и видел, как тьма борется со светом, а свет со тьмой. И первый раз увидел я луч свет, блеснувший в твоём царстве: новый человек перешёл границу его, - сказал ворон белый.
- Значит, время пришло, - произнёс рыцарь, встряхнул руками, и птицы улетели. - Этой вести я ждал бесконечно долго, но прежде всё нужно проверить, - он извлёк небольшую серебряную трубочку и подул в неё. На этот почти бесшумный зов со стороны лагеря явились двое ближайших Рогволода – воин Сигурд и его названная сестра белокурая Цая.
- Ты звал нас, Рогволод? – с поклоном спросил Сигурд.
- Да, дети мои, я звал вас. Ныне белый ворон принёс мне весть, которую я ждал.
- Слава небесам! – воскликнула Цая.
- Прежде чем отправляться войску, нужно проверить, не ошибся ли глаз белого ворона, не обманулся ли он.
- Нужен лазутчик, - догадался Сигурд. - Позволь отправиться мне, Рогволод.
- И мне позволь! – подхватила Цая.
Рогволод возложил руки на плечи добровольцев и произнёс:
- Я ждал этих слов, дети мои. Вы отважны и благородны, как и все наши воины. Мне больно и тяжело разлучаться с вами, мне будет нестерпимо горько, если нам не суждено будет встретиться вновь, но я благословляю вас отправляться в наше царство первыми, хотя душа моя рвётся туда прежде вас.
Сигурд и Цая опустились на колени.
- Слава Рогволоду! – воскликнул Сигурд.
- Слава королю, если он ещё жив, - откликнулся рыцарь.
- Когда нам отправляться, Рогволод? – спросила Цая.
- Немедленно. Не стоит ждать, пока лагерь проснётся, иначе не будет отбоя от других добровольцев, а это опасное дело я принял решение доверить именно вам. А теперь слушайте. В нашем царстве Ложь правит всем. Ложь поразила души, ослепила очи, затуманила головы, Ложь победно шагает по нашей земле, разбрасывая свои сорные семена, восходящие повсюду. Наши воины смогут вернуться и победить лишь тогда, когда в самом нашем царстве окажется десять честных душ. Вас двое, и вы должны отыскать ещё восьмерых, и тогда мы сможем пустить время вспять. И ещё одно: Ложь слепнет от света Правды. От моих предков достался мне медальон, способный ослепить Ложь, и теперь я отдаю его вам, - Рогволод снял с шеи медальон и надел его на Сигурда. - Он защитит вас от слуг Лжи, стоит только направить его свет на них. Но берегитесь, если вы встретите честного человека, искренне верящего в идеалы Лжи, против него будет бессилен этот медальон.
- Спасибо, Рогволод, - сказал Сигурд. - Мы сделаем всё, как ты повелел нам!
- Мы найдём восьмерых, - подтвердила Цая.
- Верю в вас, дети мои, и благословляю вас, а теперь отправляйтесь, и да исполнится то, что должно! – кивнул рыцарь. Сняв свой плащ, он покрыл им Сигурда и Цаю, и они исчезли.
Долго смотрел вдаль рыцарь Рогволод, точно желая проникнуть взором сквозь пространства и проследить пусть своих ближайших, проследить и прийти на помощь им в случае беды, защитить их. Но, вот, люди стали пробуждаться, и, глубоко вздохнув, Рогволод покинул берег и стал подниматься в лагерь, где ждал его труд, много труднейший ратных сражений, ибо он был правителем этого острова, и все решения приходилось принимать ему, все житейские распри надлежало судить ему, и, казалось, нет конца этому ежедневному бремени, волей случая взваленного на плечи рыцаря.
Глава 10.
Долго скитался Лорис по лесу, ища Клену и Ирека, но ни следа их не удалось ему найти, словно буря поглотила их. Не зная леса, капитан вскоре совсем потерял ориентиры и блуждал кругами, часто оказываясь на том месте, где уже бывал. Он уже начал отчаиваться, когда однажды вечером, разведя на опушке костёр, услышал поблизости голоса. Лорис поднялся на ноги и окликнул:
- Кто здесь?
Из-за деревьев вышли три человека в серых плащах с капюшонами. Один из них был, кажется, очень слаб, и двое других поддерживали его под руки.
- Доброго здоровья вам, сударь, - начал невысокий темноглазый человек. – Не позволите ли присоединиться к вашему костру? Наш друг очень болен.
- О да, конечно, - кивнул Лорис.
Крилон расстелил свой плащ, помог королю лечь, укрыл его своим плащом. Олария опустилась рядом с ним и опустила руку ему на голову.
- Крилон! – сказала она. - Король совсем плох! Надо что-то делать!
- Остановимся здесь… - вздохнул шут, утирая пот.
- Король? – удивлённо переспросил Лорис.
Крилон выпрямился и подошёл к нему вплотную:
- Да, сударь. Перед вами король Марий и мы, его друзья, шут Крилон и прекрасная Олария.
- Я польщён честью видеть перед собой короля. Прежде мне королей видеть не приходилось.
- Кто же вы, сударь?
- Меня зовут Лорис. Капитан Лорис. Я и мои друзья держали путь в Опоньское царство, но поднявшаяся буря разлучила нас. Скажите, не встречали ли вы молодую женщину по имени Клена или мальчика по имени Ирек, её сына?
- Боюсь, что нет, - покачал головой Крилон. – Что же, вы держите путь из дальних краёв?
- Да, из очень дальних. Боюсь, я заблудился.
- Вот что, друг мой, если вы хотите избежать беды, то никому больше не рассказывайте вашей истории, - серьёзно сказал шут.
- Но почему?
- По здешним законам вы – преступник. Вы пересекли границу и ищете счастья. Счастье здесь – беззаконие. Счастье ловят по всем дорогам, чтобы казнить на главной площади, но до сей поры не изловили. К тому же, вы честный человек, а, значит, несёте в себе угрозу всему порядку Альзопагона.
- Из огня да в полымя… - усмехнулся Лорис. - Бежал из одной тюрьмы, чтобы угодить в другую.
- Крилон, что мы будем делать? – окликнула шута Олария.
- Бросьте меня, друзья мои… - простонал король. - У меня нет сил идти дальше… Спасайте себя!
- Замолчи, Марий, - нахмурился Крилон. - Ты мешаешь мне думать! И что за люди эти короли… Стоит им потерять корону, так им уже нет дела и до собственной головы! Государь, если ты не желаешь думать об её спасении, не мешай, по крайности, заниматься этим другим!
- Может, у вас при дворе и принято бросать друг друга в тяжёлую минуту, а меня этой науке, как и многим другим не учили. Побеждать вместе и погибать вместе! – сказала Олария.
- Вы безумцы… Неужели вы не видите, что счастье отвернулось от нас навсегда?! Что всё кончено?!
- Не клевещите на счастье, государь. Оно, может быть, сейчас ходит где-то рядом. Оно слепо, но хорошо слышит, и ваши неосторожные слова могут обидеть его, и оно пройдёт мимо.
- Да почему же оно слепо?!
- Потому что торжествует зависть, - ответила Олария. - Зависть ослепила счастье, когда оно в бурю, не разобравшись, вошло в один дом, и лицемерный хозяин не захотел, чтобы оно наведалось и к его соседу. Зависть ослепила счастье, думая, что оно не сможет уйти, но оно ушло и сожгло напоследок дом, где было ослеплено. И теперь счастье ходит по земле, щупая дорогу длинной тростью, оно не может видеть, кто достоин его, а потому гостит, не выбирая дома, но нельзя отчаиваться, потому что рано или поздно счастье постучит клюкой и в наши двери.
- Когда вы говорите так, мне хочется вам верить… Пожалуйста, говорите ещё…
Крилон поднялся и затянул пояс.
- Крилон, куда ты идёшь? – спросила Олария.
- Я знаю это место. Здесь недалеко город, а в нём живёт мудрец Рюдек. Он алхимик и почти чародей. Он сможет поставить короля на ноги.
- Но мы не можем идти в город!
- Я пойду один и приведу его.
- Не нужно! – воскликнул король. - Я не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал из-за меня!
- Прелестница, я ухожу и оставляю этого шута с голубой кровью на вас. Позаботьтесь о нём до моего возвращения.
- Крилон, ты слишком рискуешь!
- Не беспокойтесь, прелестница! Шуту ничего не может грозить. Мы, сатиры, заговорённые. Ждите меня!
- Крилон, постойте! – Лорис поднялся. – Вам, действительно, не стоит отправляться в столь опасный путь одному. Я пойду с вами.
Крилон улыбнулся:
- Люблю смелых людей. Идёмте!
Лорис и Крилон исчезли во мраке.
- Безумцы, безумцы… - прошептал Марий. - Я не прощу себе, если что-то случиться с ними…
- Они вернутся, Ваше Величество, верьте мне! – ответила Олария.
- Если бы кто-то сказал мне, что последней, кто останется со мной, будет женщина, которую я считал своим злейшим врагом, я счёл бы его сумасшедшим… Я никогда не мог представить этого…
- Я тоже никогда не думала, что буду спасать короля… Усните, Ваше Величество. Сон – хороший лекарь… Проснётесь, а уже утро, и буря унялась, и Крилон возвратился…
- Мне страшно засыпать…
- Вам нечего бояться. Я буду рядом с вами, и не позволю, чтобы хоть один волос упал с вашей головы, пока хоть капля крови останется во мне. Усните!
- Я попытаюсь… Только вы не оставляйте меня… И говорите. Мне легче, когда вы говорите…
- Лучше я спою вам, Ваше Величество…
Укрыта чёрным пологом Опоньская земля.
Куда нас тянут волоком по камням и углям?
Все стрелы в нас прицелены, и все кинжалы – в грудь.
А мы снегами белыми прокладываем путь.
Иные труса празднуют, иные же – в земле.
Накормленные баснями другие спят в тепле.
И эра справедливости для них уже пришла,
В углу по ихней милости их ближнего душа.
Счастливое неведенье сны светлые дарит,
Когда избитый плетями в костре иной горит.
Укрыта чёрным пологом Опоньская земля.
Остался только колокол… И смерть. За Короля!
Глава 11.
Крилон хорошо знал лес, и вскоре вывел своего нового друга к городу. Первым, что поразило Лориса, были высоченные каменные стены, возведённые по обе стороны узких улиц.
- Пригнитесь, капитан, - посоветовал шут, опускаясь на землю и ползя по-пластунски.
Лорис последовал его примеру, но не мог не спросить:
- Зачем это?
- Сейчас увидите, - ответил Крилон, кивнув на показавшегося впереди человека.
Человек передвигался на корточках, пригнув голову. Внезапно, что-то ужалило его в спину, он подскочил, выпрямился, в тот же момент от стен протянулось множество длинных, похожих на щупальца рук, одна из которых схватила несчастного за горло и втянула за стену.
- Так-то, - сказал шут. – У этих стен, сударь, есть не только уши, но и руки. Очень длинные руки. Они хватают всякого, кто смеет поднимать голову, а из-за этих стен ещё никто не возвращался.
Ползком друзья доползли до дома, в подвале которого мерцал слабый огонёк.
- Это здесь, - сказал Крилон и постучал в окно.
В окне показалось испуганное лицо старика в странном колпаке, похожим на ночной. Повернулся ключ в замке, и отварилась низкая дверца, в которую вошли Лорис и Крилон. Они оказались в маленькой комнате, превращённой хозяином в лабораторию: в разнообразных колбах шипели разноцветные жидкости, повсюду лежали раскрытые книги с непонятными текстами, а посреди всего этого стоял маленький старичок в чёрном балахоне и огромных очках.
- Крилон! – изумлённо воскликнул он, уронил книгу себе на ногу и, вскрикнув, запрыгал на одной ноге.
- Прошу простить за столь поздней визит! – сказал шут, пододвигая табурет и усаживаясь.
- Вы с ума сошли! – прошептал Рюдек. - Город наводнён мортонами! Как вы добрались до моего дома?! Ведь все улицы города теперь ограждены стенами, а от стен тянутся руки, хватающие каждого, кто осмеливается идти по улицам прямо, выпрямившись. Эти руки хватают всех и затягивают за стены, и оттуда никто ещё не возвращался!
- Как известно прародителем сатиров были змеи. Поэтому я счёл за благо прибегнуть к их способу передвижения: ползком и извиваясь. Как видите – цел и невредим!
- Что вам нужно?
- Вы нужны королю.
- Королю?! Значит, он жив?!
- Иначе я не был бы теперь здесь.
- Слава небесам! Но ведь это просто невозможно!
- И это говорите вы? Алхимик? Кудесник? Человек, почитаемый за лучший ум в нашем царстве?
- Лучший ум… Будь он проклят, этот ум!
- Отчего же так? – осведомился Лорис, с любопытством беря какую-то баночку с порошком.
- Не трогайте здесь ничего, - крикнул на него Рюдек и продолжал, постучав себя по лбу: - Этот ум в совершенстве постиг химию и изобрёл столько ядов и самых ужасных вещей, что жутко делается… Ведь многие из них попали в руки мортонов… Если бы я мог знать, к чему приведут мои опыты!
- Значит, поэтому-то вас и не унесло тем ураганом… - заключил Крилон. - Я так и думал. Вы сказали: многие. Но не все?
- Самые страшные находки им ещё неизвестны. Они хранятся в этом подвале.
- Зачем же вы храните их, мудрец? – спросил Лорис. - Ждёте, когда и их заберут у вас и используют против ваших же друзей?
- Вы правы! Я должен их уничтожить, но у меня… рука не поднимается! Крилон, понимаете ли вы, что это за открытия?! Это же вершина человеческой мысли! Я работал над ними всю жизнь! Если я их уничтожу, то же не восстановлю никогда!
- И спасёте многие жизни этой жертвой, - сказал Крилон. - Рюдек, вы нужны королю. Он болен, и только вы можете помочь ему.
- Нет! Я не могу! Меня же арестуют, если узнают! Меня убьют!
- А вы, оказывается, трус, мудрец. Я был о вас лучшего мнения. Рюдек, чего вы боитесь? Вы глубокий старик, у вас нет ни одного близкого человека, вы один, как перст. Что вам терять?
- Да, это так… Но ведь всё-таки хочется пожить ещё…
- Пожить? В городе, где нельзя выйти на улицу с поднятой головой из-за стен с тянущимися за каждым вышедшим руками? Хороша жизнь!
- Смерть ещё хуже.
- Вы только что ужасались тому, сколько ужаса причинили ваши изобретения. Этого уже исправить. Но неужели к этому невольному преступлению вы хотите добавить новое – предательство короля? Короля, который столько заботы оказывал вам, вашим трудам? Вы неблагодарный человек, Рюдек!
- Перестаньте, Крилон!
- Вы готовы предать своих друзей! Чем же вы лучше мортонов? Вы даже хуже их, потому что ещё и умны в отличие от этих болванов. Но довольно! Мне некогда читать вам мораль, да и это не к лицу шуту. Поэтому выбирайте: или вы идёте со мной, или я убью вас и уничтожу вашу проклятую лабораторию.
- Вы не сделаете этого, Крилон! – испуганно вскрикнул Рюдек.
Шут поднялся и обнажил шпагу:
- Не советую вам проверять! Я всегда держу своё слово! – он опрокинул одну из колб и вопросительно посмотрел на похолодевшего алхимика: - Итак, ваше решение, мудрец?
- Вы не оставляете мне выбора! Я иду с вами… - едва слышно вымолвил Рюдек.
- Тогда вперёд! Утра ждать не будем!
- Я не могу оставить лабораторию. Она достанется мортонам.
- Тогда уничтожьте её. Уверяю вас, что за это поступок вам будет гораздо больше славы, чем за ваши страшные изобретения.
- Разве в славе дело… Но иного выхода нет… - с этими словами алхимик зажмурился и, разбив все колбы, сложил в стопку рукописи и поджёг их. – Прощай, дело моей жизни! Гори огнём, моя судьба! Теперь мы можем идти к королю.
- Это поступок настоящего человека, Рюдек, - сказал шут, кладя руку на плечо алхимика. - Идёмте!
На улице не горело ни одного фонаря, но в свете луны было видно, как тянутся от стен страшные цепкие руки.
- Как бы я хотел порубить эти проклятые щупальца! – воскликнул Лорис, поглядывая на свои стёртые в кровь ладони.
- Тише, сударь! – прошептал, задыхаясь, Рюдек. - Они могут услышать! Помимо рук у этих стен есть ещё и уши! Правда, за руками их не видно.
- Чёрт побери, а глаз у ваших стен нет? – буркнул капитан.
- Может быть, и есть…
- Рюдек, пригнитесь ниже, иначе они вас достанут! – сказал Крилон.
- В моём роду не было змей, Крилон! К тому же я слишком стар!
Внезапно над стенами появились головы людей со страдающими лицами и простёртыми руками.
- Спасите нас! – закричали они. - Братья, помогите! Ведь мы же не чужие друг другу! Нас держат в плену, но вместе мы сможем вырваться и победить! Да здравствует король! Да здравствует рыцарь Рогволод! Мы братья! Мы одно целое! Помогите!
- Крилон, посмотрите! – ахнул Рюдек.
- Не поднимайте головы, мудрец! – воскликнул Крилон.
- Крилон, но ведь это люди! Им нужна наша помощь!
- Пригнитесь, чёрт вас возьми!
- Не бросайте нас! Ведь мы свои! Помогите нам! – кричали люди.
- Мы должны им помочь! – сказал алхимик, пытаясь подняться.
- Не сходите с ума! – Крилон схватил Рюдека за полу балахона.
- Братья, помогите! Вместе мы победим! Слава королю!
- Нет, я не могу так, - Рюдек вскочил на ноги. – Я иду!
- Стойте вы, старый дурак! – завопил Крилон. - Это всё лишь хитрость мортонов!
Но было поздно, протянутые руки уже цепко схватили наивного алхимика, и он исчез за стеной, а следом растворились в воздухе и миражи звавших его людей, и всё затихло.
- Проклятье! – простонал шут, ударяясь любом о мостовую. - Так глупо попасться на такую дешёвую удочку! Всё-таки у него было доброе и честное сердце… Несчастный старик… Несчастный мой король…
- Надо выбираться отсюда, Крилон, - сказал Лорис.
- Вы правы, - согласился шут, и друзья быстро поползли в сторону возвышавшегося впереди леса.
Глава 12.
По утрам в таверне было немноголюдно, и посланники рыцаря Рогволода отважились зайти в неё, чтобы отдохнуть и позавтракать. Цая сделала глоток молока и откинулась на спинку стула:
- Как же долго нас не было здесь… Кажется, что это и не наш край. Места те же, деревья те же, дома, а люди другие. Все боятся друг друга, завидуют, злятся. Даже дети. Дети ни во что не верят. Только в то, что видят. А так как ходят они, пригнув головы, то видят лишь землю и стены, а неба не видят…
- Ничего, мы разрушим стены, и люди снова увидят небо.
- Ты забываешь, что для этого нам нужно найти целых восемь честных людей…
- И этого мало. Нам нужна ещё моя волшебная флейта…
- Так много нужно, и так мало есть.
- Это не повод для отчаяния, но только для целеустремлённости, воли и веры, Цая.
В этот момент в таверне появились несколько мортонов. Брат и сестра тотчас узнали их по чёрным плащам с красными ромбами.
- Попробуем уйти незаметно, - шепнул Сигурд, надевая шляпу.
Лазутчики направились к выходу, но мортоны преградили им путь:
- Именем Альзопагона, следуйте за нами.
Сигурд посмотрел на Цаю и, достав медальон рыцаря Рогволода, крикнул:
- Отступитесь-ка, голубчики!
Мортоны закрутились вокруг, стали тереть глаза, шарить перед собой руками.
- А, правда-то глаза колет! – обрадовался Сигурд, но в этот миг один из мортонов ринулся к нему. Это был молодой человек с горящими глазами. Медальон не подействовал на него. Мортон схватил Цаю:
- Стоять! Не уйдёшь!
За окнами показался ещё один отряд мортонов.
- Сигурд, уходи! – крикнула Цая брату. – Берегись фанатиков, ибо они уже слепы!
- Цая, я освобожу тебя! – отозвался Сигурд и бросился бежать.
Мортон крепко связал Цае руки:
- Вот, и славно! Теперь уж ты не уйдёшь от меня! Теперь-то уж меня вознаградят за твою поимку!
Цая лишь грустно усмехнулась. Прямо из таверны её водворили в острожную темницу, из зарешёченного окна которой открывался вид на двор, где спешно возводилась плаха, чтобы казнить опасную преступницу. Цая знала, что казнь не последует сразу, что прежде её будут долго допрашивать, выпытывая, кто она, откуда, и где искать её брата. Девушка была готова к этому. Ещё на Диком острове Цая и Сигурд дали клятву друг другу молчать в случае, если кто-то из них попадётся в руки мортонов, и теперь девушка радовалась, что это несчастье произошло с нею, а не с её братом.
Ночью караульного солдата сменил тот самый юноша с горящими глазами, который поймал Цаю. Заметив его, она прислонилась спиной к холодной каменный стене и затянула песню:
Волны, волны, грозная стихия:
Неизменен безразличный бег.
Нам достались острова пустые,
Что не знал доселе человек.
И в пустыне, средь морской пучины
Мы, со смертью, жаркий бой ведя,
Не давая прорастать кручинам,
Старых ран, озлясь, не бередя,
По крупицам город возводили,
Приносили птицы семена,
И из них деревья мы растили…
Но зовёт родная сторона.
Строй – не строй, а камень будет камнем,
Сколь не сей, лишь малое взойдёт.
Принесло на смерть нас, но не слабнем
И сквозь море мы отыщем брод.
Или ж лебедями обернёмся,
Как придёт желанная пора,
И дружиной честною ворвёмся
В наш до сих времён прекрасный край…
- Замолчи! – крикнул мортон.
- Не хочу, - откликнулась Цая.
- Я тебе приказываю!
- А я не подчиняюсь приказам. Что ты можешь сделать мне, если завтра меня казнят? Кстати, скажи мне, за что меня казнят?
- Ты враг.
- Коротко и ёмко. Чей же?
- Наш.
- Чей – ваш?
- Правителя Альзопагона, а, значит, нашего края.
- Как тебя зовут, юноша?
- Астрид.
- Красивое имя… Рада знакомству. Меня зовут Цая. И что же я сделала вам, скажи мне, Астрид? – сквозь мрак Цая разглядела лицо мортона, смотревшее в маленькое окошечко в двери темницы.
- Не знаю, - пожал плечами он. - Но ты враг.
- Прелестно! – рассмеялась Цая. - А скажи ещё, ради чего ты служишь Альзопагону? Чего ты сам хочешь добиться?
- Мы строим равенство всех людей!
- Все люди равны, если срубить им головы. Что ещё?
- Мы строим царство справедливости!
- Это не твои слова, а я хочу услышать твои.
- Пусть не мои! Но я в них верю!
- Где же справедливость, когда ты должен казнить меня, не зная моей вины?
- Вам не нужна справедливость! Вы нас ненавидите!
- В самом деле? Но почему-то не я поведу тебя завтра на плаху, а ты меня. Во имя справедливости. Когда-то в древности люди делали статуи своих богов и ставили их на главных площадях. На нашей главной площади стоит плаха. И этой плахе вы дали имя справедливости. Сколько жертв ещё потребует этот кровавый идол? А если завтра он потребует твоих детей?
- У меня нет детей и никого нет.
- Надо же… У меня тоже. Родителей я не помню… Я одна на свете. Поэтому мне так легко рисковать…
- Я защищаю свою землю, - горячо сказал Астрид.
- От кого? От меня? Я родилась здесь. На этой земле. Мы могли бы быть с тобой друзьями, а место этого ты обязан убить меня. Во имя справедливости. Зачем?
- Не пререкаться!
Цая поднялась и подошла вплотную двери так, что смогла смотреть в глаза своему тюремщику:
- А что такое справедливость? Когда казнишь ты, а не тебя? Справедливость – ложь… Не может быть справедливости там, где потеряна совесть.
- А что такое совесть? – с любопытством спросил Астрид.
- Совесть – это то, без чего мёртв человек, и всё мертво. Совесть – величайшее сокровище.
- Я никогда не встречал совести.
- Значит, ты её потерял.
- Как же это?.. Когда же?.. – растерялся тюремщик.
- Не мне это знать.
- И где же искать её?
- Кто знает. Ищи и найдёшь. Но, однако же, довольно разговоров. Я устала, а завтра мне предстоит тяжёлый день. Нужно выспаться.
- А что, если я отпущу тебя? – вдруг спросил Астрид.
- Зачем?
- Для справедливости. Несправедливо, если тебе отрубят голову.
- Не стоит.
- Как так?
- Если меня не казнят, так казнят тебя, а я не хочу такой жертвы. А за мою поимку тебя наградят. Ведь ты же совершил подвиг…
Астрид отошёл от дверей темницы, прошёл несколько раз по коридору, затем вернулся и отпер дверь:
- Выходи.
- Не выйду, - ответила Цая, садясь на пол. - Я не желаю тебе зла.
- Выходи, пока я не передумал. Я тоже уйду.
- Но куда?
- Искать совесть…
Цая поднялась и, выйдя из темницы, крепко пожала Астриду руку, немного удивившись, как юн ещё этот странный мортон:
- Небо да поможет тебе! Поспешим же!
Покинув острог беглецы быстро пошли по пустынному полю, оглядываясь назад, боясь погони.
- Не должно быть погони, - говорил Астрид. – Я хороший мортон, меня не заподозрят…
- Не называй себя мортоном, - откликнулась Цая. – Ведь ты человек!
- А разве мортоны не люди? – пожал плечами Астрид.
- Нет, не люди.
- А кто же?
- Когда Альзопагон изгнал людей из нашей земли, то оказалось необходимо создать новых человекоподобных, которые заменили бы их, и стали бы над людьми оставшимися. Альзопагон – великий чёрный колдун. Он собрал различных паразитов: слепней, клопов, пауков – и дал им человеческий облик. Только суть их осталась прежней – и теперь эти полчища кровососов в человеческом обличии выжимают последние капли жизни и нашей земли. Из этих чудовищ создана и гвардия Альзопагона – мортоны. Иногда в её рядах оказываются и люди, быстро перенимающие черты ядовитых насекомых и теряющих в себе всё человеческое.
- Крамольные вещи ты говоришь, - покачал головой Астрид.
- Я всего лишь говорю правду, - ответила Цая. - Что поделать, если в царстве Лжи правда всегда называется крамолой. Ты не жалеешь, что освободил меня?
- Нет, не жалею…
Внезапно земля содрогнулась, послышался скрежет и скрип, и вдали замелькали огоньки.
- Погоня! – воскликнула Цая. – Бежим!
Она пробежала всего несколько шагов, споткнулась и упала:
- Астрид! Я, кажется, повредила ногу. Беги один!
- Никогда! – отозвался бывший мортон, и подхватил Цаю на руки. В тот же миг молния ударила в землю перед ними, и громовой голос произнёс:
- Отныне не бегать вам по земле и ни единого шагу не сделать! И наречётесь вы Ивой и Тополем.
Ещё раз ударила молния, и вспыхнуло пламя, и на том месте, где стояли беглецы, возникли два дерева, сплетшиеся друг с другом ветвями, словно обнявшись.
Глава 13.
На высоком пне в дубовой роще сидел суровый разбойничий атаман. Он смотрел по сторонам прищуренным глазом, курил трубку и крутил длинный ус. Прибежавшие разбойники доложили ему:
- Мы нашли женщину, блуждавшую рядом с нашим лагерем!
- Ведите её сюда, - мрачно отозвался атаман.
Двое разбойников вывели из-за деревьев пленницу, и атаман спросил её, смерив пристальным взором глубоко посаженных глаз:
- Кто ты, женщина? И зачем ходишь вокруг нашего лагеря?
- Моё имя Клена. Мы были в лесу с сыном и нашим другом, но поднялась буря и разлучила нас. Ветром меня отнесло в эту сторону.
- А куда же унесло твоих спутников? – усмехнулся атаман, и разбойники угодливо захихикали вслед ему.
- Я не знаю, атаман. Отпусти меня! Я должна найти их!
- Ну, уж это нет, красавица. Из этого логова ещё никто не уходил. Откуда нам знать, что ты не донесёшь на нас мортонам? В нашем царстве никому верить нельзя. Я даже никому из своей шайки не верю, хотя знаю каждого, как самого себя, - сказав так, атаман приказал разбойникам: - Пошли вон с глаз!
Те тотчас бросились врассыпную, и Клена осталась наедине с их главарём.
- Я даже не знаю, кто такие мортоны, - призналась он. - Мы держали путь издалека и, вероятно, случайно пересекли границу вашего царства…
- А кто её пересёк, тому обратного хода нет. Я и рад бы верить тебе, да не могу. Где правит Ложь, там веры быть не может.
- Что ты сделаешь со мной, атаман?
- Убить тебя я успею всегда. Скажи лучше, куда вы путь держали и за какой нуждой?
- В Опоньское царство, счастье искать.
- Ишь ты! – лицо атамана исказила гримаса. - Счастье! Куда хватили… Знавал я человека, который счастье видел. Оно к нему заночевать пришло, а этот пёсий сын позавидовал, что оно на утро к соседу его уйдёт…
- И что же он сделал?
- Глаз лишил… А счастье от него всё равно ушло, а напоследок дом и всё хозяйство огню предало. Человек тот с того разу умом тронулся… Ходил по городам и весям: завидит слепца, и в ноги ему – бух. Со слезами. Прощения молит и кается. Всем слепцам в ноги падал, а счастья среди них не было. А тут мортоны явились и облаву на него устроили: не может быть покаяния в царстве Лжи. И подался он в леса… Так-то.
- Печальная история.
- Да, невесело. Ты не бойся, убивать тебя мы не будем. Мы народ мирный. Просто не хотим с мортонами жить. Живи с нами, ешь, пей, работай… Ты что делать умеешь?
- Всё умею. Я сама в лесу жила. Отец мой лесник, а мать знахарка.
- Знахарка, говоришь? – переспросил атаман, поднимаясь. - А ты что же? Умеешь по этой части?
- Могу, отчего же нет?
- Тогда жену мою лечить будешь. Занедужила она. Сможешь?
- Осмотреть мне её прежде надо.
Атаман подвёл Клену к шалашу, отдёрнул ширму и сказал:
- Смотри!
За ширмой на ложе из хвойных ветвей лежала укрытая шкурами молодая женщина. Клена села рядом с ней, пощупала пульс, голову.
- Врач ей нужен, атаман. Сильно больна она.
- Врача нет у нас. А ты неужто не справишься, знахарка?
- Попытаюсь… - отозвалась Клена.
- Мы её от мортонов отбили… Месяц она лежит так. А, честно сказать, и не жена она мне… Даже имени не знаю. А только знаю, что если встанет она и не погнушается мной, так я женюсь на ней.
- Хорошо, атаман, - вздохнула Клена. - Я сделаю, что смогу. Вели своим людям трав нужных собрать да воды горячей принести.
- Подними её, знахарка! – с жаром сказал атаман. - Если поднимешь, так, может, я и отпущу тебя. Хочется мне верить тебе.
Глава 14.
Сыро было той ночью в лесу, и какие-то тени мелькали, и странные шорохи раздавались со всех сторон. Встревоженная ими, Олария оставила короля, чтобы проверить, не крадётся ли дикий зверь к их пристанищу. Едва она отошла, как король, несмотря на бьющую его лихорадку, поднялся и, спотыкаясь, стал быстро уходить в чащу.
- Вот, удобный момент, чтобы освободить их от себя… Несчастные, они погубят себя самих ради меня! Но уж лучше мне погибнуть ради них… - шептал он, кутаясь в плащ.
Марий шёл, не разбирая пути, спотыкаясь о коряги и падая, поднимаясь вновь. Он слышал, как отчаянно звала его Олария, но, глотая слёзы, продолжал уходить, почти убегать, словно лишившись рассудка.
На рассвете король очнулся и обнаружил, что находится у какого-то омута, рядом с которым стоит заброшенная хижина. Марий поднялся и вошёл в неё. Едва войдя, он оказался в просторной комнате, похожей на дворцовые покои. Прекрасная мебель, книги, горящий камин – всё это поразило короля. Он толкнул следующую дверь и оказался в другой, ещё более богатой комнате, усыпанной шёлковыми подушками и увешанной искусными драпировками. Тут было уже две двери. Марий толкнул одну из них и оказался в светлой зале, увешанной картинами. Внезапно он сообразил, что в столь маленькой хижине не может быть столько дверей, и похолодел от страха. Дверей становилось всё больше, король в отчаянии открывал их одну за другой, ища выхода, но выхода не было, словно он оказался в лабиринте комнат. Восточная комната, спальная с высоченной кроватью под балдахином, розовый будуар – вереница помещений сменяла друг друга, как в калейдоскопе. Наконец, они стали повторяться: библиотека, комната с драпировками, зал с картинами – но выхода не было. Оказавшись в очередной увешанной на этот раз зеркалами комнате, король в изнеможении остановился. Он понял, что не может выбраться из этого плена. Подняв глаза, Марий увидел своё отражение в одном из зеркал – тонкий, как юноша, король, с дрожащими руками, бледным, искажённым страхом и мукой лицом, обрамлённым тёмными кудрями и наполненными отчаянием глазами. Он опустился на колени и, закрыв лицо руками, застонал. Внезапно с разных сторон до его слуха начали доноситься голоса, это были голоса его врагов, готовящихся расправиться с ним. В ужасе король бросился под кровать и заткнул уши, чтобы не слышать их…
Глава 15.
- Проклятие, куда же это могло направиться Его Величество? – бормотал шут, теребя броду. – И никаких следов!
- Это я виновата. Не доглядела… - покачала головой Олария. – О, небо, никогда бы не подумала, что буду так переживать за короля!
- Но почему? – спросил Лорис, хватаясь руками за ветку дерева и подтягиваясь, как на турнике.
Олария помолчала, а затем ответила негромко, стянув с головы свой неизменный берет и тряхнув густыми чёрными волосами:
- Я выросла без родителей в доме тётки, которая меня презирала, как и я её. С детства я презирала любой авторитет, а подспудно искала кого-то, перед кем моя гордость могла бы снять шляпу. Пожалуй, единственным человеком, которого я не презирала, был рыцарь Рогволод. К тому же он не был королём, и это было к лучшему, потому что воспевать верховную власть казалось мне низким. Это делали все. А если все, значит, не я. Я никогда не была «за». Но всегда «против». И против большинства. Когда большинство славило короля, я сочиняла о нём памфлеты, когда большинство отреклись от него, я преклонила перед ним колено. Величие в поверженности всегда величественнее величия блистающего. Я всю жизнь боролась с чем-то… Странно, я, пожалуй, отчасти даже огорчилась бы, если бы к королю вернулась прежняя слава. Я бы вновь не смогла воспевать его, как делаю это теперь… Я бы оказалась не у дел. Странная штука – судьба… Никогда не знаешь, чем обернётся, и надо прожить всю жизнь, чтобы узнать её.
- Довольно разговоров! – резко бросил Крилон. - Нужно идти искать его.
- Погоди, - отозвалась Олария. - Ещё не время.
- Что это значит?
- Подождите немного, и увидите.
- Загадочная, вы в своём амплуа! Что ж, теперь уже лишний час погоды не сделает. Подождём, - Крилон лёг на землю, подложив руки под голову. – Чёрт возьми, как же я устал! После ползания по этому проклятому городу у меня ноет всё тело. Лорис, вы как?
- Думаю, не лучше вашего. Сейчас бы искупаться в реке, а потом согреться доброй чаркой вина.
- Хорошая мысль! Только вина у нас нет. Ни вина, ни короля… Ни вашей замечательной Клены! Кстати, вы, должно быть, рвётесь покинуть нас и отправиться на её поиски?
Лорис вскарабкался на ветку и, удобно расположившись на ней, ответил:
- Судьба свела меня с вами, и я счёл бы со своей стороны подлостью уйти до той поры, пока мы не отыщем короля. Вряд ли моя шпага будет вам лишней. К тому же, кто знает, может, ища его величество, мы попутно встретим и Клену.
- Разумно! Я бы даже пожал вам руку, если бы вы не изволили забраться столь высоко, - Крилон обернулся к Оларии. - А скажите, прелестница, не желали бы вы стать королевой?
- Ни за что, - ответила та, не открывая глаз.
- Что так?
- Скучно. К тому же в роли королевы я смотрелась бы нелепо.
- А в роли супруги короля? Прелестница, я никогда не поверю, что женщина может заботиться о мужчине с холодным сердцем. Ведь вы любите короля, признайтесь.
- Ты несносен, шут! – поморщилась Олария.
- Вы сейчас сказали совсем как он!
- Я его жалею. Он несчастлив теперь, потому и жалею. А, когда к нему возвратится вся его слава, то как же я буду жалеть?
- Стало быть, королевой вы быть не хотите?
- Предпочитаю роль шутихи.
- То есть?
- Я предпочитаю шута королю. Короля я люблю в несчастье, а шут сохраняет своё положение всегда, и к нему остаюсь неизменна и я.
- Вот так номер! – озадаченно произнёс шут, приподнимаясь.
Лорис рассмеялся и спрыгнул с ветки. Раздался негромкий шорох, и Олария предостерегающе подняла руку:
- Тише!
Мрак леса вдруг озарился странным голубоватым свечением, и с разных сторон стали появляться облачённые в полупрозрачные зелёные одежды мужчины и женщины. Собравшись на поляне, они начали танцевать.
- Кто это? – спросил Лорис.
- Те, кого мы ждали, - отозвалась Олария. - Это души деревьев!
- Не знал, что у деревьев есть души… - усмехнулся Крилон.
- Вы невежественны, сударь! – покачала головой Олария. Она резко поднялась, встала на высокий пень и, подняв руки к небу, воскликнула: - Дух Леса, приди к нам!
Земля захрустела, и из-под неё появился худой старик с длинными волосами, в которые были вплетены комья земли, листья и коряги. От него струился свет. Души деревьев поверглись перед ним ниц.
- Кто меня звал? – трескучим голосом спросил Дух Леса.
- Это я! – ответила Олария.
- Ты? Я знаю тебя. Ты часто бывала у меня в гостях и говорила с моими детьми, называя их сёстрами и братьями. Зачем ты позвала меня?
- Дух Леса, окажи нам милость: помоги нам! Скажи, знаешь ли ты, где теперь находится наш король?
- Это у Земли спросить надо. Обожди! - Дух Леса лёг на землю и приник к ней ухом, что-то бормоча. Наконец, он заговорил: - Бродил король по лесу да набрёл на избу, а изба непростая, в ней комнат – не счесть, век по ним плутать будешь – не выплутаешь. В той избе теперь ваш король, во плену теперь ваш король.
Когда старик поднялся, Олария спросила:
- Как же можно выручить его из плена?
- Непростое дело. Есть среди тех комнат одна: в ней часы песочные. Если весь песок пересыплется, так ничем уже не поможете. Если прежде того успеете разбить их, так чары разрушатся, и изба станет простой и отпустит и вас, и вашего короля.
- Как добраться до этой избы?
Дух Леса протянул Оларии посох:
- Возьми посох мой, он укажет вам дорогу.
- Спасибо тебе, Дух Леса! – поклонилась Олария.
- Я думаю, вам, прелестница надо остаться, - сказал Крилон. – А мы с капитаном пойдём вдвоём.
- Нет, вы уже ходил одни к мудрецу Рюдеку. Теперь пойдём вместе. Коли пропадать, так всем!
- Слушайте Землю, она поможет вам! – напутствовал друзей короля Дух Леса. Души деревьев обступили его и начали кружиться в чарующем танце.
Трое друзей шли быстро. Казалось, деревья сами расступались перед ними, пропуская их вперёд. Наконец, их взору предстал тёмный омут, перед которым возвышалась старая развалюха.
- Это здесь, - сказала Олария и воткнула посох в землю. Он тотчас обратился в тонкую молодую рябину.
- Как же мы будем действовать? – спросил Лорис.
- У нас три задачи, - начал Крилон, - найти короля, разбить часы и не заблудиться в этом лабиринте самим. Для этого нужно, чтобы один из нас остался снаружи. Двое других обвяжутся бечевкой, а он будет держать концы верёвок, чтобы ушедшие туда могли вернуться, двигаясь по этим спасительным нитям. Я думаю, остаться должны вы, капитан.
- Почему я? – пожал плечами Лорис.
- Мы друзья короля, и нам само небо велело рисковать головой ради него, а вы человек сторонний, человек, который должен отыскать ещё и своих близких. Согласитесь, что это логично.
- Будь по-вашему, - нехотя согласился Лорис.
Крилон и Олария, обвязавшись бечевкой, вошли в дом и оказались в просторной красной зале с золотыми канделябрами.
- Лучше нам разойтись, - решила Олария, заметив несколько дверей. – Так мы быстрее сможем найти короля и часы.
- Вы правы, прелестница, - кивнул шут. – Разделимся.
Олария вошла в правую дверь и оказалась в увешанной картинами комнате.
- Ваше величество! – позвала она. – Ваше величество, отзовитесь!
Череда комнат сменяла друг друга, а короля всё не было, а бечевка, казавшаяся столь длинной, начала заканчиваться. Войдя в зеркальную комнату, Олария перевела дух и вновь позвала Мария. Внезапно ей послышался слабый шорох, донёсшийся из-под кровати.
- Ваше величество, вы здесь? Это я, Олария!
Из-за кровати поднялся похожий на тень король. Увидев Оларию, он попятился в сторону:
- Я знаю, ты такой же мираж, как эти комнаты, как голоса… Какое страшное мучительство… Зачем не убить просто? Зачем сводить с ума?
Олария бросилась к королю, опустилась на колени и крепко схватила его ледяную руку:
- Ваше величество, я не мираж! Зачем вы ушли той ночью? Ведь я не находила себе места! Уйдёмте скорее отсюда! Нас ждёт Крилон!
Губы Мария задрожали. Он коснулся плеча Оларии, и лицо его просветлело:
- Так это в самом деле вы… Я уже не думал когда-нибудь увидеть вас!
- Торопитесь, Ваше величество! Нам надо уходить как можно быстрее! – в этот момент Олария заметила, что бечевка порвалась. Путь к выходу был отрезан.
- Как же мы выйдем? – спросил король. – Ведь отсюда нет выхода!
- Мы найдём его, Ваше величество, - ответила Олария, изобразив улыбку и не выдавая собственного смятения.
Между тем, Крилон осторожно и методично обследовал каждую комнату. Он понял, что помещения заколдованного дома двигаются по кругу, и вывел свою систему передвижения. Через какое-то время он добрался до библиотеки с горящим камином. Шут мгновенно окинул взглядом комнату и увидел стоящие на каминной полке песочные часы, последние песчинки в них уже готовились упасть на дно. Одним прыжком Крилон пересёк комнату и ударом шпаги сбросил часы на пол. Осколки разлетелись по полу, раздался треск, и великолепные интерьеры исчезли, а вместо них явилась небольшая комнатушка с гниющим полом и почерневшими стенами, с единственной дверью, слетевшей с петель. В углу стояли Марий и Оларий.
- Крилон, друг мой! – воскликнул король.
- Хорош друг, - усмехнулся шут. – Ты, ваше величество, предал нашу дружбу, бросив нашу прекрасную Оларию одну в лесу!
- Простите меня, - развёл руками Марий. – Я был болен, я сам не знал, что делал.
- Так и быть, прощаю на первый раз, - улыбнулся Крилон, обнимая короля. – Но недурно же мы, однако, разрушили чары этого дома, не правда ли?
- О да! – воскликнула Олария.
В дверном проёме показался Лорис.
- Я услышал ваши голоса, и решил, что можно войти, - сказал он и, поклонившись королю, добавил: - Ваше величество, счастлив видеть вас живым и невредимым.
- А я благодарю вас за вашу помощь, - ответил Марий. – Но давайте теперь покинем это проклятое место.
- Государь, я должен покинуть вас теперь, - сказал Лорис. – Мне нужно найти моих близких.
- Мне жаль расставаться с вами, капитан, - признался Крилон. – Вы мне нравитесь.
- И вы мне. Поэтому, надеюсь, что мы ещё свидимся. Уже вшестером.
- Если бы у нас было вино, за это стоило бы поднять бокалы!
- Удачи вам, Лорис, - сказала Олария.
- И вам того же, - кивнул капитан и, раскланявшись, отправился своей дорогой.
- Мне думается, что после всех приключений нам очень не помешал бы хороший обед, - заметил шут.
- Ты прав, Крилон, - ответил король. – Мне кажется, что я не могу ступить и шагу. Последние дни меня измучили.
- В таком случае, мы тебя понесём, государь, - усмехнулся Крилон, разводя костёр. – Проклятье, у нас нет ни еды, ни воды.
- Воду можно взять в омуте, - пожал плечами Марий.
- Конечно! Только омута нам не хватало. Откуда ты знаешь, что он не заколдован, как эта избушка. Выпьем и заблеем, как козлы… Сейчас передохнём немного и уйдём отсюда, а после уж я добуду для нас подходящий ужин.
- У меня совершенно нет сил идти…
- Чёрт возьми, странные существа короли! – развёл руками шут. – Прелестница, знаете ли вы, в чём сходство между королями и прекрасными дамами?
- Не имею понятия.
- И те, и другие преимущественно изнеженны и капризны. И тем, и другие при этом требуют рыцарского служения себе. И ничего нет прекраснее этого служения, чистого и самозабвенного, освященного благородными обетами. До тех пор, по крайней мере, пока твой кумир не предаст тебя… Счастье, что я не рыцарь! Иначе я бы уже сошёл с ума от такого служения!
Из леса раздался пронзительный свист. Король вздрогнул:
- Что это?
С четырёх сторон из чащи вышли четыре человека, похожих видом на разбойников, и один из них спросил:
- Кто вы такие?
- Мы охотники, - ответил Крилон, кладя руку на эфес шпаги. – А вы?
- Мы хозяева жёлтой дубравы, вы слишком близко подошли к ней, а потому мы обязаны провести вас к атаману. Идите за нами и без глупостей. Нас гораздо больше вас, и, если что, вы будете побеждены.
- Вы очень грамотно говорите для разбойника,- заметил шут, туша костёр.
- Прежде я служил по дипломатической части.
- Надо же! Приятно иметь дело с порядочными людьми! Мы пойдём за вами. Надеюсь, вы угостите нас ужином?
- Это решит атаман. Если вы не служите мортонам, то в нашем лагере нас не тронут.
- В этом можем заверить вас клятвенно! – сказал Крилон и вместе с Марием и Оларией последовал за разбойниками, шепнув: - Не успели разделаться с одним приключением, как тут же угодили в новое.
- Что теперь будет? – спросила Олария.
- Думаю, ничего страшного. Это разбойники, а не мортоны, а с разбойниками всегда можно найти общий язык.
Жёлтая дубрава оказалась совсем близко, но король так изнемог, что едва держался на ногах, поддерживаемый своими верными спутниками.
- Атаман! – крикнул разбойник-дипломат. – Мы захватили ещё троих людей! Они называют себя охотниками.
Из шалаша, стоявшего посреди небольшой поляны, выбрался сумрачного вида человек с трубкой в зубах. Он окинул приведённых пленников прищуренным взглядом, и вдруг трубка вывалилась у него изо рта.
- Да знаешь ли ты, кого привёл, посол?! – воскликнул атаман. – Ведь это же король Марий!
- Вы заблуждаетесь… - прошептал плохо слушающимися губами король, отступая на шаг.
- Ей вы! – рявкнул атаман на разбойников. – Что замерли?! Шапки долой! Это наш король! Слава королю! – с этим возгласом он опустился на колени и поклонился Марию. То же сделали и другие.
Король покосился на Крилона.
- Кажется, государь, мы, наконец, оказались в нужном месте и в добрый час, - негромко произнёс шут.
- Ваше величество, - снова заговорил атаман, - вы можете быть совершенно спокойны. Все мы здесь бежали от мортонов и приговорены ими к смерти, а потому выдать вас – означало бы нам выдать и себя. Повелевайте же нами!
Марий пошатнулся. Шут поддержал его и обратился к атаману:
- Его величество болен. Мы все трое не ели уже два дня…
- Обед будет немедленно, - кивнул атаман. – А государю может помочь наша знахарка. Эй, Клена! – позвал он. – Подойди сюда!
Из шалаша выглянула Клена. Атаман схватил её за руку и подвёл к королю:
- Вот, знахарка, это его величество король Марий. Готовь свои травы и отвары! А я распоряжусь насчёт обеда в честь дорогих гостей! – с этими словами атаман удалился.
- Клена? – переспросила Олария. – Вас зовут Клена?
- Да…
- Вы та самая женщина, которую унесло бурей?
- Откуда вы знаете?
- Мы встретили вашего друга Лориса, и он очень помог нам.
- Вы встретили его? – лицо Клены осветилось радостью. – А где же он теперь?
- Он оставил нас около часа назад, чтобы искать вас и вашего сына… Ах, как же жаль, что он не пошёл с нами!
- Слава небесам, что он жив… Может быть, он отыщет и моего сына, - вздохнула Клена. – Не опасайтесь здесь ничего. Атаман суров, но он хороший человек, ему можно верить. Правда, из Жёлтой дубравы никого не выпускают, боясь мортонов, но жизнь здесь вполне безопасна.
- Вот, и славно, - потёр руки Крилон. – Значит, мы останемся здесь. Мне, признаться, жутко надоело бродить по лесам. К тому же здесь нам, кажется, будет обеспечен обед!
- Удача, кажется, наконец, улыбнулась нам, государь, - сказала Олария.
- Надеюсь, что так, - с бледной улыбкой отозвался король.
Глава 16.
Между тем, Лорис, не зная усталости, шагал по лесу. Наконец, чаща расступилась, и он оказался на просторном поле, посреди которого, сплетаясь ветвями, росли ива и тополь. Дойдя до деревьев, Лорис присел отдохнуть в их тени. Внезапно в шелесте листвы ему послышались тихие человеческие голоса.
- Брежу я, что ли? – произнёс капитан. – Неужели от голода мне всё мерещится?
- Вам не мерещится, сударь, - прошелестел женский голос.
- Кто это говорит? – Лорис поднялся.
- Я, ива. Помогите нам, сударь.
- Чем я могу вам помочь?
- Ещё недавно мы были людьми. Нас звали Цая и Астрид. Но злая сила околдовала нас и превратила в деревья. На днях приходил дровосек и ранил меня топором, не догадываясь о том, что мы живые. Он увидел, как из раны потекла кровь, и убежал… Сударь, помогите нам избавиться от чар!
- Я готов, сударыня. Скажите, что делать?
- Здесь в лесу живёт старуха-оборотень. Каждую ночь она выходит из дома и обращается в волчицу. В её доме стоит котёл с волшебным зельем: если плеснуть ей им в морду, то она навсегда останется волчицей и лишится своих чар. Если полить им наши корни, мы снова превратимся в людей. Найдите это зелье, сударь!
- Я обещаю вам сделать это, - ответил Лорис и вновь отправился в лес.
Густо-густо сплетались корявыми ветвями покрытые лишайником ели. Пахло прелью и сыростью, и дышать было тяжело, словно сами деревья вытягивали силы из забредшего в их обитель.
Наконец, в сумраке показалась изба, огороженная невысоким плетнем. В окнах горел свет, и Лорис притаился за толстым стволом древней ели, ожидая ночи. Капитана мучил голод и жажда, но он сидел, не шевелясь, благо за время пребывания в Чёрном замке привык к значительно большим лишениям.
Ночь была ненастной, и тучи то и дело заволакивали месяц. Но, вот, скрипнула калитка, и Лорис понял, что это ведьма вышла из своего логова. В этот момент месяц выглянул из-за полога облаков, и капитан увидел её. Горбатая старуха медленно шла мимо елей, шмыгая длинным, свисающим до подбородка носом и опираясь на клюку. Остановившись в двух шагах от круглого, невысокого пня, она вдруг выпрямилась, отбросила палку, разбежалась, перепрыгнула через него, перекувырнувшись в воздухе и, приземлившись на землю с другой стороны уже в волчьем обличии протяжно и жутко завыла, после чего скрылась в чаще.
Капитан утёр выступивший на лбу пот и, выбравшись из своего укрытия направился к избе. Прямо над ухом заухала сова, летучая мышь ударила Лориса своим крылом, а, стоило ему переступить порог дома, как стая крыл кинулась врассыпную.
- Проклятие, вот так жилище… - пробормотал Лорис, озираясь по сторонам: со всех стен глядели на него черепа людей и животных. В глубине избы, на медленном огне кипел котёл. Капитан взял захваченное ещё на дворе ведро и зачерпнул зеленоватого месива. В этот момент он услышал позади себя злобное рычание. Лорис резко обернулся: прямо перед ним стояла оскалившая зубы волчица. Капитан плеснул ей в морду содержимым ведра. Волчица завыла и бросившись на него с рёвом, повалила его на пол, стараясь впиться ему в горло. Лорис успел выхватить из сапога нож и всадил его ведьме между рёбер. Хватка волчицы ослабла, она повалилась на пол, со злобой глядя на своего убийцу: чёрная кровь текла из её раны. Но, вот, волчья шкура начала исчезать, и взору капитан предстала мёртвая старуха-ведьма с оскаленными волчьими зубами и остатками серой шерсти, покрывавшей лицо и руки. Лорис ещё раз окатил её зельем и, набрав полное ведро, покинул избу. Подумав немного, он поджёг её с четырёх сторон, чтобы навсегда истребить с лицо земли злую ведьму-оборотня.
На рассвете капитан вернулся на поле. Он не заметил, что в драке волчица нанесла ему несколько ран, но чувствовал большую усталость. Подойдя к деревьям, он вылил ведьмино зелье им под корни, и в тот же миг перед ним предстали юноша с горящими глазами и белокурая девушка, которая тотчас опустилась на траву, зажимая ладонью рану на ноге, нанесённую дровосеком.
- Спасибо вам, сударь, - сказала Цая. – Скажите, как ваше имя?
- Меня зовут Лорис. Ответьте и вы мне: не видали ли вы, не проходили ли мимо вас женщина с медовыми косами или мальчик с похожей на лисицу собакой?
- Увы, мы не видели их, - покачала головой Цая. – О, как же болит нога! Куда я годна теперь! Далеко ли уйду!
- А куда вы направляетесь? – спросил Лорис.
- Я теперь и сама не могу сказать. Я не знаю, где мой брат… Мне следовало бы найти его.
- А я знаю, куда пойду, - сказал Астрид. – Я пойду искать совесть.
- Что искать? – удивился капитан.
- Совесть. Я её никогда не видел. Хочу посмотреть, если она и какова.
- Тогда ты должен идти во дворец Альзопагона, - вздохнула Цая.
- Разве совесть с ним дружна?
- Нет… Альзопагон похитил совесть, наложил печать на уста её и силой удерживает в своём замке.
- Значит, я туда и пойду, - решил Астрид. – Нам всегда говорили, что совести нет. И я этому верил. Если это неправда, то я хочу убедиться в том собственными глазами.
- А что же вы сделаете, если убедитесь? – спросил Лорис.
- Освобожу её.
- Дворец Альзопагона далеко. Ледяная пустыня ограждает его. В ней легко замёрзнуть насмерть, - предупредила Цая.
- Ничего, я дойду, - ответил Астрид. – Прощайте!
- Прощай, Астрид…
Бывший мортон бодро пошагал по дороге, а Лорис пожал плечами:
- Странный молодой человек. Ищет совесть, а сам бросает вас с распоротой ногой.
- Он спас мне жизнь, сударь, и я верю: он отыщет совесть. Вероятно, он оставил меня в расчёте, что вы мне поможете…
- А мне, вероятно, ничего другого не остаётся, - развёл руками Лорис. – Покажите вашу ногу: надо её перевязать.
Цая протянула ногу, и капитан, разорвав свою рубашку, перевязал её.
- Теперь поднимайтесь, - сказал он. – Пойдём вперёд не спеша. Может, повезёт раздобыть где-нибудь провиант.
Цая поднялась, опёрлась на руку Лориса, и вдвоём они медленно побрели по дороге, ища каждый своё.
Глава 17.
Он лежал на кровати, бледный, худой, ничего не говорящий, и глаза его смотрели безучастно, и сердце билось всё реже. Он был ещё ребёнок, но жизнь по капле уходила из него, потому что он не желал удерживать её. Он рано узнал, что жизнь пуста и бессмысленно, что всё в ней ложно, что чудес не бывает. Он хорошо учился и сумел овладеть знаниями, для которых другим приходилось оканчивать не один университет, но знания эти не приносили пользы и не находили применения. В свои юные годы он знал много больше, чем многие старики, ему казалось, что он знает всё, всю жизнь, а потому она сделалась ему скучна и неинтересна. Он точно знал, от чего происходят те или иные явления, знал, что последует за тем или другим событием, знал, как поведёт и что скажет в той или иной ситуации любой человек. Он узнал всё и впереди не видел ничего, что стоило бы внимания, а потому безропотно и равнодушно уходил из этого мира. В двери постучали могильщики:
- Подавай сюда покойника!
- Но ведь он ещё жив… - слабо сопротивлялась мать.
- Нам без разницы! У нас план горит! Нас премии лишить могут! Всё равно он завтра помрёт – что нам, два раза ходить? Полежит маленько в мертвецкой – окочурится, как миленький!
Чьи-то грубые руки швырнули его на носилки и потащили по городу под моросящим дождём. Позади всхлипывала мать. Он не сопротивлялся, он уже почти ничего не чувствовал.
Во дворе мертвецкой было сыро и грязно. На двери красовался плакат с объявлением, написанным аршинными буквами: «Перевыполнившим план – премия! Даёшь три нормы!» Могильщик швырнули Гелиаса на землю и забарабанили в дверь:
- Открывайте! Мы покойника принесли!
Но дверь оказалась на запоре.
- Видать, учёт!
- Твари, хоть бы объявление повесили!
- Собачье житьё. Что за время пришло – уже покойников днём с огнём не сыскать! А всё конкуренция! Раньше только мы таскали, а теперь, как премии давать стали, так все подвизаются. Намедни прямо из-под носа покойника увели! Этак скоро жрать нечего станет!
- А ещё есть ловкачи – поддельных покойников таскают. Деньги получат, а те потом из могил драпают – им тоже долю.
- А некоторые деляги сами себя покойниками обеспечивают. Даёшь ускорение!
- Отловить их – и сюда! Премию получим!
- Это дело! Одним ударом двух зайцев убьём: и конкурентов сократим, и премию заработаем.
- Идём!
- Пошли!
Могильщики подобрали носилки и ушли. Гелиас почувствовал, что сырость и холод пронизывают его тело, и подумал, что умирать, пожалуй, не менее скучно, чем жить. Да ещё – как собаке – под забором закрытой мертвецкой… Под дождём… В этот момент в тумане показался высокий человек в длинном плаще с капюшоном.
- Эй, парень! – позвал он. - Ты что тут делаешь?
- А ты не видишь? Умираю я, - буркнул Гелиас.
- В самом деле? А не рановато тебе?
- В самый раз! Чего тут делать?
- Так уж и нечего?
- А что? Жизнь скучна! Подумай сам, что это за жизнь: сначала человек чему-то учится, потом идёт работать. Работы у нас почти нет: все теперь могильщиками промышляют. Самое доходное дело – покойников таскать. Да только уж слишком конкуренция велика. На днях одни могильщики других пришибли и сюда приволокли – премию получили, рады-радёшеньки. А мне не по нутру эта работёнка. Да и при такой активности скоро в нашем городе живых не останется, а где тогда покойников брать? Ещё некоторые семьи заводят. Но тоже ведь тоска! Зачем это всё? Чтобы рано или поздно тебя притащили сюда? И ждать не хочу, лучше уж теперь.
- Ишь как ты на жизнь смотришь! Кто же это тебя так научил?
- Родители. Они с младенчества привили мне трезвый взгляд на вещи.
- Они сказала тебе, что чудес не бывает?
- Конечно, сказали. Да и сам я вижу: что все россказни о чудесах – ложь.
- Ты, дружок, отравлен неверием, поэтому и смерть пришла к тебе. Только я бы на твоём месте, прежде чем умирать, всё-таки испробовал кое-что ещё. На тот свет ты не опоздаешь.
- А что, есть предложения?
- Тебе приходилось слышать о флейте, которая пробуждает и созывает народ?
- Сказки!
- Нет, это не сказки. Когда-то я сам держал в руках эту флейту. А теперь она лежит на морском дне, и русалки играют на ней под водой.
- Врёшь! – воскликнул Гелиас, приподнимаясь.
- Ничуть. Я хочу вернуть эту флейту, и для этого мне необходимо будет спуститься на дно. Но мне нужен помощник, который бы ждал меня. Со мной было двое, но оба они заколдованы теперь, и я последний. Если у меня не получится добыть флейту, то мои друзья погибнут, и мортоны будут торжествовать. Я прошу тебя помочь мне!
Гелиас поднялся:
- Что ж, даже если это всё и неправда, но хоть что-то новенькое. Я никогда не видел моря. Хотя бы посмотрю. А там и утопиться можно, если скучно будет. Я согласен!
- Спасибо, дружок! Меня зовут Сигурд. Твоё имя я знаю. Будем знакомы! – Сигурд укрыл Гелиаса своим плащом, и они поспешно покинули двор мертвецкой. И вовремя, так как туда уже спешили могильщики. Новой добычи они не имели, а потому были очень разозлены. Заметив же пропажу, оба подняли страшный вопль:
- А где наш покойник?!
- Украли, прохиндеи!
- Сбежал!
- Караул! Искать!
- Поймать!
Глава 18.
Страшный грохот потряс Жёлтую дубраву. Выжженная дотла, она пугала теперь своим видом немногих уцелевших после нападения мортонов её обитателей. Среди уцелевших были Крилон и Олария, с четырьмя разбойниками ушедшие на охоту в роковой день, и израненный разбойник-дипломат, умудрившийся ускользнуть и донести им он случившемся несчастье. Многие разбойники были убиты, а атаман, его жена, король и Клена – захвачены в плен и уведены в город. Вскоре посланный лазутчик донёс, что казнь их назначена на следующее утро, и палач уже точит свой топор, чтобы обагрить землю королевской кровью.
- Что будем делать, Крилон? – спросил дипломат, и все взоры обратились на шута, ставшего в эти горькие дни главным в разорённом лагере.
Крилон помолчал, а затем произнёс:
- Я не ваш атаман, чтобы отдавать приказания, а потому решу только за себя. Кто пожелает, может присоединиться ко мне, а для прочих – вольному воля. Я всегда служил моему королю, не оставлю его и теперь. Завтра я отправлюсь в город и попытаюсь помешать казни. Если мне это не удастся, то пусть меня казнят тоже.
- Я отправлюсь с тобой! – воскликнула Олария. – Я поклялась королю не покидать его и сдержу своё слово! Если нам не суждено узреть счастья, но суждено погибнуть, то мы погибнем вместе!
- Вы благородные люди, - вздохнул дипломат, морщась от боли, причиняемой ему ранами. – Когда-то и я был таким. Что ж, я пойду с вами. Я стар, наш лагерь уничтожен, наших людей почти не осталось, а атаман приговорён – так чего же мне терять? Думаю, что мои друзья присоединятся к моему мнению, и мы все отправимся завтра на выручку нашему королю и нашему атаману.
- Ты прав, старик! – закричали разбойники. – Мы ещё покажем мортонам, на что способны! Веди нас, Крилон!
Шут усмехнулся:
- Вот, и доигрался паяц до роли вождя… Пусть даже столь небольшого племени…
Глава 19.
По всей стране мелькали в те дни чёрные плащи мортонов с красными ромбами. Они хватали всех подозрительных и выжигали целые поселения. Когда они возникли на горизонте, Цая шепнула Лорису:
- Теперь мы погибли!
Капитан заслонил её собой и обнажил шпагу. Мортоны мчались быстро, но внезапно первый из них упал, сражённый стрелой, а следом посыпались и другие. Цая обернулась и вскрикнула радостно:
- Рогволод! Лорис, мы спасены!
По вытоптанному конями полю навстречу чёрной рати мортонов шли гвардейцы в белых плащах, предводимые всадником на белом коне. Не прошло и четверти часа, как отряд мортонов был изрублен в жестокой схватке. Рыцарь Рогволод спешился, и Цая бросилась к нему:
- Какое счастье, что вы здесь!
- Где Сигурд? – спросил рыцарь.
- Я не знаю, Рогволод. Мортоны схватили меня, а ему удалось бежать.
- А кто это с тобою?
- Это капитан Лорис! Отважный и благородный человек. Один из тех, кого мы искали. Он очень помог мне.
- Я рад знакомству с вами, капитан, - произнёс Рогволод. – Хотите ли вступить в мою гвардию?
- Это будет великая честь для меня.
- В таком случае, отныне вы капитан моей гвардии, - с этими словами рыцарь снял свой плащ и набросил его на плечи Лориса.
- Но как вы оказались здесь? – спросила Цая.
- Белый ворон принёс весть, что завтра на главной площади будет обезглавлен король Марий. Мы не могли дольше ждать и не прийти на помощь государю.
- Как?! – воскликнул Лорис. – Король в руках мортонов? Я лишь недавно имел честь видеть Его Величество… А его шут Крилон? А женщина по имени Олария? Они так же пойманы?
- Этого я не знаю, - покачал головой Рогволод. – Белый ворон назвал мне лишь троих, осуждённых к казни: это наш король, разбойничий атаман и некая Клена…
- Клена?! – Лорис побледнел. – Не может быть! Я должен спасти её!
- Рогволод, что ты намерен предпринять? – спросила Цая.
- К сожалению, у нас нет лошадей. Наши силы невелики, но я попробую послать самый отборный отряд в город, и, может быть, нам удастся спасти короля и всех остальных. Правда, я не знаю, кого поставить во главе отряда…
- Позвольте мне! – воскликнул Лорис. – С королём должна быть казнена женщина, которую я люблю. Прошу вас, пошлите меня в город!
Рогволод вопросительно посмотрел на Цаю.
- Пошли его, Рогволод, - сказала та. – Я успела узнать этого человека. Он не подведёт нас.
- Как ты собираешься проникнуть в город? – спросил рыцарь Лориса.
- На рассвете в ворота въезжают телеги, гружёные продовольствием. Отряд может рассредоточиться по ним, а, оказавшись в городе, выбраться и соединиться вновь.
- Хороший план. Быть посему! – взмахнул рукой Рогволод. – Завтра утром всё решится! И да поможет нам небо!
Глава 20.
Было раннее утро, когда Сигурд и Гелиас вышли к морю, бывшему в этот час дивно спокойным. Заря окрасила в малиновый цвет небо, слившееся с морем, и неповторимой красотой веяло от этой огневеющей дали.
- Ты видел когда-нибудь море? – спросил Сигурд.
- Нет, - равнодушно ответил Гелиас.
- Оно восхитительно, не правда ли?
- Просто большое озеро.
Сигурд вздохнул. Они стояли на выступе одинокого утёса, позади которого была небольшая пещера.
- Вот что, - сказал Сигурд, - чтобы раздобыть волшебную свирель, мне придётся спуститься на морское дно. Ты останешься ждать меня здесь, в этой пещере. Все наши припасы я оставляю тебе.
- А долго ли ждать?
- Надеюсь, что нет. Я должен вернуть мою свирель. А, главное, чтобы она не попала в лапы мортонов – иначе беда.
- Ладно, - пожал плечами Гелиас. – Я буду ждать тебя, пока припасы не закончатся. А потом, пожалуй, утоплюсь вслед за тобой.
- До встречи, Гелиас!
- Прощай, Сигурд.
Сигурд осторожно снял плащ и шляпу и, дождавшись восхода солнца, бросился в воду. Волны сомкнулись над ним, и он стал опускаться на дно. Первым, кого он увидел там, был юный капрал верхом на морском коне. Капрал преградил ему пусть и спросил звонко:
- Стой! Кто плывёт?
- Гости с земли. А ты кто будешь?
- Я? – капрал замялся. – Я, это, пограничный контроль… Вот.
- Скажи пожалуйста, и в море уже границы завели… Я должен видеть Морского Князя.
- Ишь чего захотел! А ты кто таков, чтобы требовать такой аудиенции?
- Я посланник рыцаря Рогволода. Моё имя Сигурд.
Капрал вздрогнул, соскочил с коня и поклонился:
- С этого надо было начинать! Я служил под началом рыцаря, пока меня не сбросили в моря с утёса с привязанным к шее камнем. С той поры я служу Морскому Князю. Садитесь верхом, сударь, и я отвезу вас во дворец!
Дворец Морского Князя был сооружён из раковин, а перламутровый тронный зал переливался всеми цветами радуги. Сам Князь с чрезвычайно скучающим видом сидел в удобном кресле, явно не подводной работы, а рядом с ним стояла бледная, но очень красивая девушка с зеленоватыми волосами. Сигурд не успел раскрыть рта, как Князь произнёс:
- Знаю, по что явился. Свирели не дам. Что упало, то пропало, а что ко мне попало, то вдвойне пропало.
- Батюшка… - просительно начала девушка.
- Что тебе, Сеата?
- Позвольте сказать вам несколько слов.
- Уйдите все, - приказал Князь и, оставшись наедине с дочерью, сказал: - Можешь ничего не говорить. Я уж по твоему лицу вижу, что тебе понравился этот утопленник.
- Да, батюшка.
- Час от часу не легче! Твоя мать, Морская Княгиня была прелестной русалкой! Ради неё я остался в этом болоте, но она влюбилась в какого-то земного принца-прохиндея и уплыла к нему! На землю! И там, разумеется, скончалась скоропостижно. А на меня оставила своё королевство и тебя! На меня, который был простым пастухом! Все вы бабы одинаковые… Ну, зачем вам эти принцы? Вот, недавно сватался к тебе осьминог! Прекрасный жених!
- Как ты можешь сравнивать человека с осьминогом?
- Действительно. Осьминог во всех отношениях предпочтительнее и порядочнее человека. И устойчивее, потому что у него целых восемь ног! А все люди – прохиндеи.
- Ты же сам был человеком!
- Поэтому и могу судить о людях справедливо, а не так, как ты, воспитанная сказками своих утопленниц-нянек!
- Отец, я люблю этого пришельца. Я хочу за неё замуж.
Морской Князь вздохнул и уныло посмотрел на дочь:
- Дура… Вся в мать… А, говорят, русалки холоднокровные… Морской дьявол с тобой! – он хлопнул в ладоши: - Всем войти!
Сигурд снова предстал пред очи Морского Князя. Тот посмотрел на него и сказал:
- В общем, так… Свирель твоя – приданное моей дочери. Отдаётся только в комплекте. Скидок нет. Берёшь?
- Беру, - кивнул Сигурд.
- Вот, сразу купца видать… - вздохнул Морской Князь. – Осьминог-то куда был лучше! Эй, нечисть морская, готовьте пир брачный! Брачующиеся, станьте рядом.
Сеата и Сигурд встали рядом, взявшись за руки, Морской Князь поднялся, надел на них жемчужные короны и махнул рукой:
- Объявляю вас мужем и женой!
После короткой церемонии Сеата отвела мужа в свою комнату и подала ему ларец со свирелью:
- Теперь она твоя. Я знаю, ты не любишь меня… Но я буду самой кроткой и преданной женой, когда мы уйдём на землю.
- Я счастлив иметь такую жену, как ты, княжна. Мне досталась самая прекрасная морская жемчужина! – ответил Сигурд абсолютно искренно, будучи с первого взгляда поражёно необыкновенной красотой Сеаты. - Но прежде я должен буду подняться на землю один.
- Но почему? – огорчилась Сеата.
- Потому что на моей земле идёт война, и я не прощу себе, если с тобой случится что-то по моей вине. Я должен окончить дело, ради которого был послан. Как только я завершу его, то вернусь за тобой, мы поднимемся на землю и будем жить долго и счастливо.
- Ты обещаешь мне вернуться?
- Клянусь, - сказал Сигурд, обнимая жену.
- Тогда я отпускаю тебя. Но только побудь со мною до утра, чтобы я могла наглядеться на тебя.
- Конечно, Сеата.
Целую ночь Сигурд пробыл в покоях морской княжны, не ведая, что в это время к морскому побережью подошёл отряд мортонов, которым было приказано взять его живым или мёртвым. Утром Сигурд простился с молодой женой и отправился на зёмлю. Когда он поднялся на берег, десятки мортонов осадили его с разных сторон. В бою Сигурд стоил десяти человек, он сражался яростно, и многие слуги Альзопагона пали от его руки, но силы были слишком неравны. Изнемогая от ран, Сигурд упал на колени, бросил свою свирель в морскую пучину и шепнул:
- Прости меня, Сеата! – и в этот миг клинок одного из мортонов поразил его в сердце.
Свирель, брошенная как можно дальше, упала к ногам Морской Княжны, а волны донесли до неё капли крови её предательски убитого мужа. Горько зарыдала Сеата и решила довершить дело Сигурда сама. Подняв свирель, она тайком от отца поднялась из морской пучины на берег, где увидела лежащего неподвижно Сигурда. Сеата опустилась на колени, утёрла волосами кровь с его лица, поцеловала в губы и глаза, а, когда наступила ночь, оплакав, похоронила. В этот час на берегу снова явились мортоны. Чёрной стаей они надвинулись на Морскую Княжну. Сеата обратила глаза на луну и взмолилась:
- Тётушка Луна, не дай лапам этих подлых убийц дотронуться до меня! Возьми меня к себе, тётушка Луна!
И луна услышала её мольбу и подняла Морскую Княжну к себе. И с земли было видно, как тонкая тень, похожая на женскую фигуру легла на золотой диск. И доныне видна эта тень, которая на деле не тень вовсе, а замершая в своём безысходном горе фигура несчастной Морской Княжны, оплакивающей своего мужа и разговаривающей со звёздами.
С небесной высоты Сеата бросила свирель на выступ одинокого утёса, и она со звоном упала к ногам отрока Гелиаса, который видел ужасную расправу над своим другом, и впервые ощутил странные движения своей вдруг проснувшейся души. Он осторожно подобрал серебряную свирель, прижал её к груди и спрятался в пещере, ожидая, когда мортоны уйдут.
Глава 21.
Липовый лес, в котором после долгих скитаний оказался Ирек, дышал свежестью и удивительной сладостью. Идти по нему было легко и весело и мальчик даже завёл песенку:
Пусть говорят, что все перевелись
Рыцари без страха и упрёка.
Но мы, друзья, сегодня собрались
Чтоб доказать, что лжёт трусливый дока!
Мы рыцари! В нас души горячи.
Свист пуль, звон шпаг нам только слух ласкают.
Скачи вперёд, мой резвый конь, скачи!
Нас приключенья вскоре ожидают!
Коль учат вас, что нет в помине нас,
Гоните прочь такого педагога!
Мы рыцари! Сегодня! Здесь! Сейчас!
И, как и прежде, манит нас дорога!
Не будет пользы от дурных уроков
Всезнаек, что не верят чудесам.
Мы рыцари без страха и упрёка!
Не верьте докам, верьте лишь глазам!
Лис бежал рядом с ним и вилял хвостом.
- Эх, Лис, - вздохнул Ирек, - здесь бы жить! А надо искать маму и капитана… И куда они могли подеваться? Вдруг их унесло в какой-нибудь совсем другой край? Но мы их всё равно найдём, верно? Если долго искать, то однажды непременно найдёшь.
Внезапно Лис ощетинился и зарычал. Ирек заметил тонкую струйку дыма, поднимавшуюся из-за деревьев. Подойдя ближе, он увидел сидящего у тлеющего костра древнего старца с длинной седой бородой и волосами, охваченными обручем. Глаза его были завязаны чёрной повязкой, и Ирек догадался, что он слеп.
- Здравствуйте, дедушка! – окликнул мальчик старика.
- Здравствуй, юный друг, - отозвался старец. – Что ты тут делаешь?
- Я ищу маму и нашего друга. Мы потерялись.
- Это плохо, когда люди теряются. Так ты один?
- Нет. Со мной моя собака. Лис. Дедушка, ваш костёр почти угас.
- В самом деле? Подбрось в него веток, если тебе нетрудно.
Ирек подложил в огонь хворосту и сел напротив старика.
- А вы, дедушка, куда идёте?
- Прежде ходил, куда глаза глядели, а нынче, куда ноги несут.
- А можно мы с вами пойдём? Вместе-то идти веселее. Я вашим поводырём буду. Вам, должно быть, тяжело одному бродить.
- Нелегко, - согласился старик. – Я слышу, у тебя доброе сердце. Будь по-твоему, пойдём вместе.
Глава 22.
Долго шёл Астрид по ледяной пустыне, увязая в снегу, сквозь непроглядную ночь, никогда не сменявшуюся днём. Замёрзшего, его нашёл старый шаман, накормил горячей похлёбкой, натёр кожу жиром и подарил свою шубу. После этого уже никакой мертвящий всё живое ветер не мог остановить неутомимого путника.
В царстве вечной тьмы возвышался ледяной дворец Альзопагона. В тёмной комнате, озаряемой северным сиянием, заключённым в специальные лампы, на троне восседал сам Альзопагон, горбатый карлик с большой головой, наделённый страшной физической силой, а напротив на табурете сидела облачённая в грубое рубище маленькая, худая старушка с огромными глазами на измождённом лице. Их отделяла друг от друга шахматная доска. Толстые пальцы Альзопагона потянулись к чёрной пешке.
- Первыми ходят белые… - заметила едва слышно Совесть.
- Заткнись. Чёрные всегда ходят первыми. Запомни! Чёрные! – рявкнул Альзопагон так громко, что дрогнули стены. – Два раза ходят! – и следом за первой передвинул также и вторую пешку.
Совесть безмолвно протянула дрожащую руку и передвинула коня.
- За что ты так люто ненавидишь всё живое? – спросила она. – Ведь тебя будут проклинать долгие века.
- Не будут. Кому проклинать? Тех, кто посмеет хотя бы помыслить против меня, я уничтожу, а остальным внушу, что нет гения более великого, чем я. С этой мыслью они будут просыпаться и засыпать, она укоренится в их сознании и в сознании их детей, и некому будет опровергнуть её. Кто посмеет спорить со мной?
- Я посмею. И я всегда смогу доказать обратное.
Альзопагон расхохотался:
- Ты?! Ты?! Ничтожная старуха, едва живая, едва набирающая сил, чтобы сказать слово! Ты уже почти мертва! А я сделаю так, что ты станешь мертва совсем!
- Ты не смог этого сделать до сих пор, хотя обрёк меня на голод, холод, лишил сна… Даже ты не смог замкнуть свой слух от моих речей, а, тем более, не смогут другие!
- Я вырву тебе язык! – рявкнул Альзопагон, ударяя Совесть с такой силой, что она упала и покатилась по полу. – Тебе мат! Мат! Чёрные всегда побеждают!
В этот момент вошёл караульный мортон, ещё более мелкий, чем его повелитель, поскольку Альзопагон, набирая свою личную стражу, руководствовался исключительно ростом претендентов, желая выглядеть выше на их фоне, и доложил:
- Повелитель! Из города явился бывший мортон Астрид… Прикажешь заморозить его в подвале?
- Прикажу. Но сначала приведи его сюда. Я хочу видеть его.
Двое карликов-мортонов ввели безоружного Астрида. Совесть, истекая кровью, отползла к стене и простонала:
- Помогите…
- Зачем ты явился сюда? Ведь я, кажется, велел тебе быть деревом, - ухмыльнулся Альзопагон.
- Я пришёл к тебе, трус и ничтожество, чтобы сказать, что плюю на тебя, - ответил Астрид, поглядев на Совесть, и неожиданно для караульных повернулся и плюнул в лицо Альзопагону. Мортоны тотчас повалили его на пол, а Альзопагон закричал:
- В морозилку, в морозилку подлеца!
- Правда-то глаза тебе колет… - прошептала Совесть.
- И её вместе с ним! Чтобы ни следа не осталось от них!
- Слушаем, повелитель!
Но внезапно ледяную тишину пронзил тонкий голос поющей свирели.
- Кто, кто посмел?! – взревел Альзопагон.
Воспользовавшись коротким замешательством, Астрид выхватил шпагу у одного из мортонов и, поразив его, бросился к Альзопагону:
- Защищайся, жалкий негодяй!
- Стража! Взять его! – завопил чёрный властитель.
Но стража стояла, словно зачарованная голосом свирели, и тогда Альзопагон вынужден был обнажить шпагу и огромный кинжал и сам обороняться от Астрида. Совесть смотрела на эту схватку помутневшими от боли глазами, лёжа в углу и не имея сил подняться, и её взгляд придавал жару юноше с горящими глазами, казавшемуся хрупким и слабым рядом с раздувающимся злобой, багровым, как рак, Альзопагоном. Закусив губу, она доползла до стола, на котором стаяла шахматная доска и передвинула белого ферзя, шепча:
Каждой фигуре – играть свою роль,
Пешка в ферзи возлетит.
Мат тебе, мат тебе, Чёрный король…
Белый король победит.
Всё оправдается – горе и боль…
Белый конь вновь впереди.
Мат тебе, мат тебе, Чёрный король…
Белый король победит.
Глава 23.
Тревожно протрубили горны, и на площади показалась деревянная телега, на которой сидели приговорённые к казни. Палач стоял на эшафоте, глядя свысока на толпу и пробуя языком лезвие топора. Узники были одеты в рубища, лица их были измучены и бледны. Их было четверо: человек, некогда бывший королём этой страны, атаман лесных разбойников и две женщины, одну из которых, спящую, атаман нёс на руках. Первым на эшафот поднялся король. Несмотря на тычки в спину и оскорбления, он шёл прямо, высоко подняв голову, шёл так, точно восходил не на плаху, а на трон и смотрел величественно на толпящийся народ, словно это и теперь были его подданные.
- Пусть все видят, как умирают короли, - негромко сказал он, оглядёл гордым взором кипящую площадь и, убрав с шеи волосы, опустил голову на плаху.
Палач уже занёс топор над королевской головой, как вдруг охнул и стал оседать на землю. Топор лишь оцарапал королю шею. Вскрикнув, тот вскочил на ноги и увидел, что палач лежит мёртвый, сражённый пущенной кем-то стрелой. Толпа ахнула, изо всех щелей выбрались мортоны и стали искать стрелявшего, а он стоял на крыше одного из домов, облокотившись на шпагу.
- Марий! – крикнул он. – Это не по-приятельски бросать своих друзей, идя на эшафот! Тебе не скучно, государь?
- Это же Крилон! – выдохнул король. – Безумец, что он задумал?
Отряд мортонов окружил пленников, наставив на них копья. Другие ринулись на крышу ловить шута. Но в этот момент на других крышах показались разбойники, громко свистящие и выкрикивающие оскорбительные речи в адрес Альзопагона. Толпа позабыла об узниках, увлечённая зрелищем поимки неизвестных смельчаков. Град стрел обрушился на крыши. Некоторые из них попадали в цель, но Крилон оставался невредим, извиваясь и уворачиваясь от них.
Но, вот, последний разбойник свалился с крыши, и показалось, что всё кончено, как вдруг из толпы полетели на плаху факелы, от которых вспыхнули плащи мортонов.
- Ваше величество, возьмите шпагу! – шепнул чей-то голос, и в руках Мария оказался клинок. Тот же неизвестный друг протянул шпагу и атаману.
- Мы ещё поборемся, государь! – воскликнул тот, бросаясь один против пяти мортонов.
Король Марий всегда был хорошим фехтовальщиком, но сражаться с таким количеством врагов ему ещё не приходилось. Он сражался отчаянно, радуясь тому, что судьба даёт ему шанс погибнуть в бою, а не под топором палача. Между тем, огонь начал полыхать во всех концах площади. Испуганный народ бросился врассыпную. С крыши спрыгнул Крилон и бок о бок с королём стал отбивать атаки мортонов.
- Совсем как в старые добрые времена! – шутил он, стряхивая с себя ораву нападающих.
В это время на площади замелькали белые плащи.
- Чёрт меня забери, если это на наши воины! – воскликнул Крилон. – Наверняка это они устроили пожар! Наши шансы увеличиваются!
Из дыма вынырнула Олария, ловко парирующая удары обращённых против неё шпаг.
- Где вы научились так владеть клинком, дорогая? – осведомился шут.
- Я тебе после расскажу! Ваше величество, бегите, пока они не опомнились!
- Плох тот полководец, которые бросает своих солдат на поле брани, спасая свою шкуру, - отозвался король.
На эшафот вскочил высокий рыцарь в белом плаще с лицом почерневшим от дыма.
- Лорис! – воскликнула Клена.
- Старый друг, вы вовремя, - рассмеялся Крилон.
- Я же говорил, что мы с вами ещё встретимся! – отозвался Лорис.
Мортонов становилось всё больше, мёртвым кольцом они окружали изнемогающих в бою друзей, надвигаясь на них чёрной стаей.
- Что-то становится жарко! – заметил Крилон.
Внезапно вдали послышался звонкий голос свирели. Он стал приближаться, и, вот, на площади показались всадники в белых плащах. Впереди них мчался рыцарь Рогволод, перед которым сидел босоногий мальчик, играющий на свирели.
Мортоны бросились бежать. Лорис вложил шпагу в ножны, подошёл к Клене и крепко обнял её:
- Наконец-то я нашёл тебя, - следом за тем он спустился с эшафота, подошёл к Рогволоду и доложил с поклоном:
- Я выполнил твой приказ, Рогволод.
- Благодарю, капитан.
Лорис заметил среди всадников белокурую Цаю, глаза которой были красны от слёз.
- Где ваш брат, сударыня? – спросил он.
- Его убили мортоны. Мальчик успел спасти свирель…
- Мы лишились храброго воина, - вздохнул Рогволод. – На месте его гибели мы возведём памятный знак.
- Как же быстро разбежались эти крысы, - говорил, между тем, Крилон, утирая рукавом пот со лба. – Ну, ничего, мы уж отыщем это клоповье отродье…
Олария улыбнулась и случайно взглянула на крышу, где скрывалась совсем недавно. Там стоял мортон и целился из лука в короля…
- Ваше Величество, осторожно! – вскрикнула она, бросилась к Марию и оттолкнула его. В тот же миг пущенная стрела вонзилась ей в грудь. Крилон подхватил падающую Оларию на руки:
- Клена! Знахарка! Скорее сюда!
Подбежавшая Клена покачала головой:
- Я здесь бессильна…
- Ваше Величество… - слабо позвала Олария.
- Я здесь, - откликнулся король, беря её за руку и не в силах сдержать слёз.
- Вот, уж не думала, что меня будет оплакивать король… Не надо… Так должно было быть. Я сыграла свою роль до конца, и это достойный финал… Храни вас небо. И тебя, Крилон, тоже…
На площадь выехала небольшая повозка, запряжённая собаками, в которой сидела дряхлая старуха с пронзительными глазами. Возница спрыгнул на землю и огляделся. Увидев Цаю, он быстрым шагом направился к ней. Цая спрыгнула с коня и сделала несколько шагов ему навстречу:
- Здравствуй, Астрид! Я вижу, ты нашёл, что искал.
- А я вижу, что всё, что ты говорила мне, было правдой. Цая, Альзопагон мёртв. Я убил его.
- Ты?! – поразилась Цая. – Рогволод! Ты слышишь, что говорит этот юноша? Он убил Альзопагона!
- Как жаль! – воскликнул рыцарь. – С этим негодяем я хотел расправиться сам!
- Простите, я этого не знал! – усмехнулся Астрид.
- Ты храбрый юноша! Я с удовольствием приму тебя в мою гвардию.
- Спасибо, но этого предложения я не приму.
- Почему?
- Я не хочу больше носить мундира, не хочу сражаться. Я хочу, наконец, зажить мирно, завести дом, хозяйство, семью, узнать тепло очага, которого у меня никогда не было.
- Что ж, тоже хорошее дело. Будь по-твоему, - кивнул Рогволод и, сойдя с коня, взял большой ларец у своего оруженосца и направился к эшафоту.
Завидев его высокую фигуру, король оставил Оларию и выпрямился, ожидая, что скажет ему рыцарь. Рогволод опустился на одно колено и произнёс:
- Ваше Величество, позвольте вам вручить символы власти ваших великих предков, которые, благодарение небу, нам удалось сохранить, - с этими словами он раскрыл ларец, в котором лежала пурпурная мантия, корона и скипетр.
Подошедший Лорис помог королю облачиться в мантию, подведённая Астридом Совесть возложила ему на приклонённую голову корону, а сам Рогволод подал скипетр и добавил:
- Сегодня мы все, ваши подданные, вновь присягаем вам и славим ваше имя!
- Благодарю вас всех! – сказал король громко. – Я не забуду никого, кто в эти самые тяжёлые дни остался верен мне. Рыцарь Рогволод, отныне вы вновь назначаетесь главнокомандующим моей армии. Станьте рядом со мной. А на этой площади отныне не будет проливаться кровь, а будет возведён памятник всем, кто пал, не подчинившись лжи и мраку.
- Да здравствует король! Слава королю! – раздались крики со всех сторон и слились в единый мощный хор.
- Олария, ты слышишь это? – тихо спросил шут.
- Да, Крилон, я слышу… - отозвалась Олария. – Слава королю… Да здравствует король! – слабо вскрикнула она и навсегда сомкнула веки.
На площади заиграл победный марш. И с первыми его аккордами из узкого переулка вышел слепой старец, ведомый мальчиком с рыжей собакой.
- Ирек! – воскликнула Клена и бросилась к сыну.
- Мама! Лорис!
Наконец, разлучённая бурей троица встретилась. Лорис подхватил Ирека на руки и прижал к груди Клену. Лис со звонким лаем носился вокруг них.
Увидев старца, атаман побледнел. Подойдя к нему, он бухнулся ему в ноги и сказал со слезами:
- Я тот, кто ослепил тебя! Прости меня!
- Я прощаю тебя, - ответил старик. – Ступай к той, что спала до сего часа, потому что она пробудилась.
Атаман облобызал старцу ноги и бросился к женщине, которую называл своей женой. Она, в самом деле, очнулась и сидела теперь, удивлённо озираясь по сторонам. Атаман поклонился ей и сказал:
- Я твой раб. Распоряжайся мною.
Оставив короля, Рогволод подошёл к Лорису и Клене и спросил:
- Каковы теперь ваши намерения?
- Наверное, мы продолжим наше путешествие, - ответил Лорис.
- А, может быть, останетесь в нашей стране? Вы прекрасный капитан моей гвардии, мне жаль вас терять.
- В вашей стране наступил мир, и вряд ли моя шпага понадобится вам в ближайшем будущем. А, если вдруг понадобится, то ваши вОроны скажут вам, где меня искать.
- Ну, что же, - вздохнул Рогволод, - в таком случае, в добрый путь! А мне остаётся сделать воина из того мальчишки, что спас серебряную свирель Сигурда.
Прежде чем покинуть город, Лорис, Клена и Ирек простились с королём и Крилоном. Шут с грустным видом сидел на углу эшафота, перебирал струны гитары и напевал негромко песню, которую когда-то сочинила Олария:
Пока есть честь и шпага,
Ничто не страшно нам,
И пусть хмельная брага
Стекает по усам.
Не просто так боится враг,
Сбегает враг от наших шпаг!
Звенят клинки, в руках танцуя.
А, вот, удар! Эй, берегись!
Простите, сударь! Вот, такую
Мы любим жизнь! Мы любим жизнь!
Не просто так боится враг,
Сбегает враг от наших шпаг!
Кинжал, стрела – орудья мести!
Они для трусов, как и лесть.
А шпага, друг, орудье чести!
Не жизнь храним мы, а лишь честь!
Не просто так боится враг,
Сбегает враг от наших шпаг!
Эпилог
Тих был осенний лес, переливающийся яркими красками, и каждое дерево было знакомо в нём. Наконец, между сосен показался старый дом, запертый, кажется, целую вечность. Нога человека так и не ступала здесь с той поры. Клена отперла дверь и вошла внутрь:
- Ну, вот, мы и дома!
- Как же так получилось, мама? – спросил Ирек. - Ведь мы шли в другую сторону.
- Значит, мы просто обогнули земной шар.
- А Опоньского царства так и не нашли, - заметил Лорис.
- Скажи, разве ты не счастлив теперь? – спросила Клена.
- Более чем когда-либо! – признался капитан.
- Значит, мы всё-таки нашли его, - с улыбкой заключила Клена.