ВОСХОД
Пьеса в 3-х актах (между 2-м и 3-м актами проходит15 лет)
Действующие лица
Галина Дмитриевна Климанова – деловая женщина, миллионщица, железная леди. Лет 35-40, хороша собой. Одевается дорого, но просто.
Зинаида Васильевна Климанова – мать Галины. Говорит, окая.
Гарик Климанов – старший брат Галины. Пьяница. Краснобай. «Артист».
Гриня Климанов – младший брат Галины. Немного блаженный.
Дарья – жена Гарика.
Тася – племянница Галины.
Владик – жених Таси.
Сергей Платонович Аркулов – первая любовь Галины. Мужчина средних лет. Носит волосы до плеч, бороду (по-мужичьи) и очки. Деревенский житель.
Феврония – нищая, странница.
Алёша – сын Февронии.
АКТ 1
Картина 1.
Сцена 1
Дом Климановых. Небольшая деревянная постройка, каких немало в провинциальных городках. Терраса. За столом сидит и пьёт чай с блюдца Зинаида. На столе самовар, баранки, варенье. Появляется раздражённая Дарья со шваброй.
ДАРЬЯ: Ещё утро только, а это паразит уже надраться успел! Шляется теперь где-то, рюмки стреляет, позорит меня! (бросая тряпку на пол) Зинаида Васильевна, вы бы хоть повлияли на него! Вы же мать!
ЗИНАИДА: Ты жена, вот, ты и влияй… Мать! Он, можно подумать, мать послушает. Давеча рыбы копчёной принесла, чтобы всем на ужин, вечером глянь – нет ничего! Одна чешуя да кости остались! Гарик, - говорю, - где ж рыбка? Оголодал, - отвечает, - мамаша! Вы меня не кормите! С утра пил, днём спал, а после обеда проснулся да всю рыбу и умял… Без хлеба даже!
ДАРЬЯ: А нам гречку опять жевать пришлось! И зачем я только замуж шла за этого проклятого?!
ЗИНАИДА: Распустила ты его, Дашка. Мой Митенька себе такого не позволял. Бывало, конечно, разное, но себя помнил!
ДАРЬЯ: Ненавижу я его! И дом этот! И город ненавижу! Я жить хочу! Как люди живут! А здесь – что? Грядки – базар, базар – грядки! Да горели бы они синим огнём!
ЗИНАИДА: Ну, ты всё-таки думай, что мелешь, дочка. Мы ж без этих грядок с голоду пропадём!
ДАРЬЯ: А чего нам пропадать?! Галка в Москве такими деньгами ворочает, а нам ни копейки! Словно и нет нас! Словно мы не люди!
ЗИНАИДА: На ремонт крыши в прошлом годе прислала…
ДАРЬЯ: Облагодетельствовала! Спасибо! (выпивая стакан чаю) Нет, пойду искать этого полудурка…
ЗИНАИДА: А пол-то? Пол?
ДАРЬЯ: Пущай его Таська домывает! Всё равно ей делать нечего!
Дарья уходит.
ЗИНАИДА (зачерпнув варенья): Пол недомытый, стена не докрашена… Что за дом? Всё только наполовину делается, а на вторую не хватает. Начнёт Гарик работать: сделает половину, а на второй запивает… Просто кара небесная! Вот, день уже на дворе, а Тася с Гриней и не встали ещё… Вертись, бабка, как знаешь!
Сцена 2
Всё то же. Зинаида наливает себе ещё один стакан чая. Появляются Гриня в халате и валенках и Тася.
ГРИНЯ: Доброго утра, мама.
ТАСЯ: Привет, ба.
ЗИНАИДА: Да уж белый день на дворе. Долго спать изволите!
ГРИНЯ (беря сушку): Мне, мама, такой сон снился, такой сон… Лес, поляна, девушки… И все такие красивые!
ЗИНАИДА: Чего уж хорошего? Была б одна – другое дело. А так весь сон опять пробегал, и ничего! Так и не женишься ты, сынок!
ГРИНЯ: Я, мама, ни на чём сосредоточиться не могу. Поэтому и девушку одну выбрать не могу…
ЗИНАИДА: А тебе бы гарем надо? Ты подумал бы лучше, на что семью содержать!
ГРИНЯ: Вот, будет семья, будем и думать. А пока хоть помечтать в своё удовольствие…
ТАСЯ: А что это у нас ведро со шваброй валяются? Тётя Даша убирается?
ЗИНАИДА: Тётя Даша просила тебя домыть пол.
ТАСЯ: Не могу! Меня Владик ждёт! И, вообще, сегодня не моя очередь! На следующей неделе вымою!
ЗИНАИДА: Так ведь тут всего и осталось…
ТАСЯ (чмокая Зинаиду в щёку): Бабуля, мне некогда! (набивает карманы сушками и убегает)
ЗИНАИДА: Гриня, может, ты пол вымоешь?
ГРИНЯ: Может быть… Только попозже, хорошо? (вздыхает) Пойти погулять, воздухом подышать?..
ЗИНАИДА (беря швабру): Всё бы вам, детки, гулять… (трёт пол)
Сцена 3
Всё то же. Зинаида ставит швабру и тяжело вздыхает. Быстром шагом входит Климанова. Зинаида и Гриня изумлённо смотрят на неё.
КЛИМАНОВА (ставя чемодан): Ну что, картина Репина «Не ждали»? Здрасьте всем!
ЗИНАИДА: Галя! Дочка! Приехала! (обнимает и целует дочь) Ой, какая ты стала! Дай погляжу! Нарядная – глаз не оторвать! Прямо картинка!
ГРИНЯ: Сестрёнка! Как я рад тебя видеть!
КЛИМАНОВА (сурово глядя на Гриню): Ты на кого похож? Это что за хлам на тебе надет?
ГРИНЯ: Так ведь я дома… Я сейчас переоденусь…
КЛИМАНОВА: Лето на улице! Зачем тебе валенки?!
ГРИНЯ: Так это… ноги мёрзнут… Не сердись…
КЛИМАНОВА: Ноги у него мёрзнут! Водой ледяной окатывайся! По снегу бегай! Тогда не будут мёрзнуть! Ещё мужик! Какая баба за тебя пойдёт?!
ГРИНЯ: Я сейчас… переоденусь… Не сердись… Я сейчас… (убегает)
Сцена 4
Всё то же.
КЛИМАНОВА: Он, конечно, не работает?
ЗИНАИДА: Да где ж?..
КЛИМАНОВА: Всё ясно, тунеядец. Гарик где?
ЗИНАИДА: Гарик? Он… Его нет…
КЛИМАНОВА: И где же он?
ЗИНАИДА (приглушённо): Вышел…
Снаружи слышится пьяный голос: «По Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой…»
КЛИМАНОВА: Вышел, значит? Ну, я думаю, сейчас войдёт!
Сцена 5
Всё то же. Вваливается Гарик, поддерживаемый Дарьей.
КЛИМАНОВА: Хорош!
ГАРИК: Ох, ёк-макарёк, какие люди! Сеструха, тудыть твою! Здорово! (тянется обнять) Дай облобызаю!
КЛИМАНОВА (отстраняясь): В сторону дыши! Час дня, а ты уже в дым пьян!
ГАРИК: Так я ж времени зря не теряю! Ни-ни-ни! Я с первыми петухами встаю в отличие от некоторых, чтобы везде поспеть! Да-да-да! Сегодня, вот, со Степкой с восьми часов проказим… Как говорится, действует изнутри, результат на лицо! По Дону гуляет, по Дону гуляет! Галк, а ты чего приехала-то? Соскучилась, чай?
КЛИМАНОВА: По тебе особенно.
ГАРИК: А что так мрачно? Нет, это дело отметить надо! Сеструха блудная вернулась! Надо ж принять, как положено! Надо ж… Дашка, тудыть твою, у нас где-то заначка была!
ДАРЬЯ: Ты её ещё на прошлой неделе вылакал, скотина ты!
ГАРИК: Грубить не надо! Повод был… Какой же повод?.. Неважно! Был и всё! Мы без повода ни-ни-ни! Ни! За тебя пили, за мамашу пили… По Дону гуляет! Теперь за Галку выпить надо!
ДАРЬЯ: Алкаш проклятый!
ГАРИК: Что поделать! У нас страна весёлых пьяниц и горьких алкашей!
ДАРЬЯ: Да иди ты уже спать, наконец!
ГАРИК: И то правда! Вечер утра мудренее! (отталкивая Дарью) Что ты впилась в меня, как клещ в зад? Сам уложусь… По Дону гуляет! (уходит)
Сцена 6
Всё то же. Дарья утирает пот со лба.
КЛИМАНОВА: Эк ты его распустила, Дашка!
ДАРЬЯ: А это уж не твоё дело! Своего мужика заведи, его и воспитывай! А со своим я сама слажу!
КЛИМАНОВА: Ты чего взъерепенилась, Даш? Мы ж с тобой с детства подругами были… Вместе яблоки воровали, вместе в салки играли…
ДАРЬЯ: Наигрались! Ты теперь вон какая! Царица Савская! А я, как видишь! (разводит руками)
КЛИМАНОВА: Вижу. Так разве я в этом виновата?
ДАРЬЯ: Ты чего приехала, а? Ты о нас пятнадцать лет не вспоминала! Богатела в своей Москве, а нам ни копейки!
КЛИМАНОВА: А с какой бы радости я вам деньги слать стала? Чтобы твой Гарик их пропил? А матери и Таське я присылала. Кстати, где она? Где Таська? Я ж её крохой совсем помню… А взрослой и не видала. Только на фотографиях!
ЗИНАИДА: Ушла она. На свидание побежала.
КЛИМАНОВА: Ого! Кавалер, значит, есть… Ладно, поглядим, что за птица.
ДАРЬЯ: Хозяйка приехала… Полюбуйтесь! (уходит)
Сцена 7
Всё то же.
КЛИМАНОВА: Изменилась Дашка. Раньше весёлая была.
ЗИНАИДА: А кто не изменился…
КЛИМАНОВА: Это верно… Хотя Гарик не изменился. Пьяницей был, пьяницей и остался. Он не работает?
ЗИНАИДА: Время от времени. То там подвизается, то здесь…
КЛИМАНОВА: Тоже тунеядец, понятно!
ЗИНАИДА: Да где ж у нас работать, дочка?
КЛИМАНОВА: Вот, только не надо, не надо врать о возможностях! Воля нужна и всё! Я в Москву в одном костюме задрипанном приехала! Я нищая была! Я на вокзалах ночевала! Ни кола, ни двора, ни связей, ни денег! Мне никто не помогал! Я умом своим, волей своей всего достигла! И уж своего не упущу! И никто у меня ничего не отнимет! А эти тунеядцы тут водку жрут, сны смотрят и на нищету жалуются! Работать надо! Все вы тунеядцы!
ЗИНАИДА: Уж очень ты, дочка, зло… Не все ведь такие способные, как ты. Надо быть снисходительнее…
КЛИМАНОВА: Кто бы сомневался! Куда уж вам всем до меня! Так хоть бы пример брали… А к тунеядцам снисхождения у меня нет! Зла у меня на них не хватает!
ЗИНАИДА: А к людям не со злом, а с добром нужно, с жалостью. Как к болезным. Как к товарищам по несчастью. Все ведь живём…
КЛИМАНОВА: Гусь свинье не товарищ. Чай горячий?
ЗИНАИДА: Должно, простыл… Сейчас поставлю!
КЛИМАНОВА: Обойдусь! Некогда! (наливает в стакан чай) Здоровье своё гробишь, а все на тебя ещё и смотрят косо: буржуйка! Лодыри несчастные! Я их научу жизни! (крупными глотками осушает стакан)
ЗИНАИДА: Ты бы присела, дочка. Устала, небось, с дороги-то!
КЛИМАНОВА: Некогда, мама! Я сюда не баклуши быть приехала, а работать! Хочу я наш город преобразовать, жизнь в него вдохнуть! Дело моё процветает, а посему я его расширяю. Отрываю филиал в нашем захолустье.
ЗИНАИДА: Галечка, как замечательно! Ведь это же рабочие места новые!
КЛИМАНОВА: А я о чём?! Дороги проложу, отремонтирую всё… Всё завертится здесь так, как я захочу! Братьев-оболтусов к себе устрою. Пусть работать учатся, пока я жива!
ЗИНАИДА: Вот, я, чуть ты, доченька, порог переступила, так и поняла: ты порядок наведёшь!
КЛИМАНОВА: Наведу, мама! Хотя и сложно это в нашем бедламе. Много труда потребуется…
ЗИНАИДА: Да ведь у тебя деньги есть!
КЛИМАНОВА: Деньги! Мои деньги в работе, мама. А излишеств у меня нет.
ЗИНАИДА: Я понимаю, Галечка, понимаю… Я и не думала, что у тебя много… Хотя и болтают… Но я всегда знала: у моей девочки много денег быть не может… Потому что большие деньги только у жуликов есть…
КЛИМАНОВА (смеётся): Спасибо, мама! Смешная ты…
ЗИНАИДА: А что? Ты разве свои деньги нечестно заработала?..
КЛИМАНОВА: Мамуля, честно денег заработать нельзя! Впрочем, как посмотреть! Если со стороны закона, то я свои деньги нечестным путём добыла. Да только плевала я на закон! Я никого не убила и не ограбила! Просто я была умнее и быстрее других. И я победила! А неудачник – пусть плачет! И швыряет в меня камнями! И поносит меня! Честно одни дураки живут! Да и то редко! (запихивая в рот сушку) Всё, побежала я! Работать надо!
ЗИНАИДА: Да что ж ты всё сама-то?
КЛИМАНОВА: Да лучше уж самой следить, чем за другими переделывать потом! Кому я что доверить могу? Кругом же полудурки одни! На десять человек двое работают, а остальным только бы лясы поточить, покурить да водки выпить, а работа не волк! Работа, конечно, не волк, да я волчиха, и за халатность и леность глотки грызть стану беспощадно! (целует мать в голову) До вечера!
Климанова быстро уходит.
ЗИНАИДА: Волчиха… Господи Боже, дал ты мне детушек – один другого интереснее…
Картина 2.
Сцена 1
Сквер. На спинке скамейки сидят Тася и Владик.
ТАСЯ: Так странно всё… Лето заканчивается, а в школу уже не надо будет ходить… Непривычно.
ВЛАДИК: Непривычно! А зачем оставалась?
ТАСЯ: А куда же мне?
ВЛАДИК: Ты ж сама говорила: тётка-богатейка у тебя в Москве! Поезжала бы к ней!
ТАСЯ: Да как же это? Я ведь её и не видела ни разу. Только на фотографиях. Кто она мне? Чужой человек! Может, и на порог не пустит.
ВЛАДИК: А здесь что делать? Ни работы, ни развлечений – ничего нет! Одна перспектива – спиться. То ли дело Москва! В Москве всё можно! Вот, поехала бы ты к тётке… Может, она и не выгнала бы! Всё-таки ты ей родня! Что убыло бы от её харчей? Устроилась бы ты там, а следом и я бы приехал! Зажили бы! Концерты, корты, презентации – то, сё… Вот, она – настоящая жизнь!
ТАСЯ: Жизнь-то она жизнь, да, вот, настоящая ли? Мне иногда кажется, что и нет вовсе этой Москвы. Мираж это, мечта, химера…
ВЛАДИК: Уж я эту химеру самой самделишной явью сделаю! Я своего не упущу!
ТАСЯ (прижимаясь к нему): Полно тебе, Владик… Москва, Москва… Разве тебе здесь плохо? Со мной плохо? Хочешь, я к тебе приду сегодня?
ВЛАДИК: Сегодня нельзя: мать дома. Эх, Таська, да ты пойми, хорошо мне с тобой, лучше не надо! Но да я хочу, чтобы обоим нам ещё лучше было! Я для тебя всю землю переверну: веришь?
ТАСЯ: Верю! (целует его)
Сцена 2
Всё то же. Тася и Владик целуются на скамейке. Появляется Климанова, приглядывается.
КЛИМАНОВА: Тася, ты, что ли?
Тася и Владик поднимаются.
ТАСЯ: Я…
КЛИМАНОВА: Ну, здравствуй, племянница! Наконец-то, привелось увидеть тебя живьём!
ТАСЯ: Тётя Галя?!
КЛИМАНОВА: Собственной персоной!
Тася бросается на шею Климановой.
ТАСЯ: Тётя Галя, как здорово, что вы приехали! Познакомьтесь, это мой друг…
ВЛАДИК: Очень приятно, Галина Дмитриевна. Влад!
КЛИМАНОВА (протягивая руку и с любопытством разглядывая Владика): Взаимно, юноша. Вы работаете?
ВЛАДИК: Временно нет…
КЛИМАНОВА: Временно! Нет ничего более вечного, чем временное! Это очень дурно, что вы не работаете! Сколько вам лет?
ВЛАДИК: Будет двадцать один…
КЛИМАНОВА: В двадцать один год я в сибирской тайге в строй-отряде пахала. Вернулась – мебель новую вместо нашей рухляди справила. А вы «временно» бездельничаете!
ВЛАДИК: Но у нас нет работы…
КЛИМАНОВА: Работы нет у того, кто её не ищет и не умеет работать, поэтому подобной отговорки я не принимаю. Вы молодой, сильный мужик. Кто вас содержать должен? Ищите, бейтесь!
ТАСЯ: Владик мечтает поехать в Москву…
ГАЛИНА: А об этом все мечтают. Только Москва не резиновая! Вам здесь места мало? Здесь делать нечего? Давайте все в Москву заявимся, и пропадай остальная земля русская!
ВЛАДИК: Сами-то вы в Москве…
КЛИМАНОВА: В настоящий момент я здесь. И здесь я намерена работать в ближайшее время. Я открываю новое предприятие. Так что милости прошу: работа вас ждёт! А вздохи на скамейке рекомендую оставить до вечера. Ещё увидимся! (уходит)
ВЛАДИК: Не женщина, а бульдозер какой-то… Но и у бульдозера свои рычаги есть.
КЛИМАНОВА: Красивая она, правда, Владик?
ВЛАДИК: Красивая… Но любить бульдозер – это извращение! Ты лучше!
Картина 3.
Сцена 1
Дом Климановых. Терраса. Дарья накрывает на стол.
ДАРЬЯ: Прикатила стерва вострозубая… Командирша… Работать надо! Будто она одна знает, как жить. Ну, почему, почему таким, как она всё даётся? Почему мне ничего, а ей всё?! И деньги у неё, и весь мир ей открыт, и любовников, наверное, не один десяток молодых, красивых… А мне в этой грязи с моим алкашом сиди да перед ней расшаркивайся! А ведь я бы тоже так могла! (распрямляясь) Одела бы костюм заграничный, цацки бриллиантовые, причесалась, накрасилась – да на меня бы все и сейчас головы посворачивали!
Сцена 2
Всё то же. Входит Гарик.
ГАРИК: Ты чего это, мать, расфуфырилась? Чай, не англицкая королева, а сеструха моя пожаловала. Перед кем представляемся-то?
ДАРЬЯ: Ты пойди хоть рубаху смени! Две недели нестиранная! Позорище моё!
ГАРИК: Если у мужа рубаха грязная, значит, жена виновата! Выпить есть?
ДАРЬЯ: А ты мало сегодня выпил?
ГАРИК: Хорошего всегда мало!
ДАРЬЯ: Сядем за стол, тогда и выпьешь, а пока сиди! Хоть сегодня не набирайся, а? Может, она работу тебе подкинет… Мать говорила, что она обещала.
ГАРИК: Подкинет! Да нужны-то мне её подачки! Работу, если надо, я сам найду! Без неё!
ДАРЬЯ: Что ж не нашёл до сих пор?!
ГАРИК: А мне и так хорошо!
ДАРЬЯ: А мне плохо!
ГАРИК: Так уходи от меня! Я тебя не держу! Задолбила уже… Ты сказку про рыбака и рыбку помнишь? Вот, ты как та старуха! Всё тебе мало! Ты с голоду не пухнешь? Побираться не ходишь? Шубу в прошлом году тебе купили?! Холодильник справили три года назад?! Может, это ты заработала?! Это я, вот этими вот руками! (потрясает руками) Надо будет - ещё добуду! А тебе всё мало! Глаза у тебя завидущие! И нечего тут хвостом перед Галкой крутить!
ДАРЬЯ: Каким бы ты мужиком был, если б не такая пьянь…
Сцена 3
Всё то же. Вбегает Тася.
ТАСЯ: Что тётя, не приходила?
ГАРИК: Твоя тётя заставит нас подохнуть с голоду… Где она шляется, спрашивается? Ночь на дворе!
ДАРЬЯ: Тася, принеси, пожалуйста, из погреба огурчиков солёных.
Тася убегает.
Сцена 4
Всё то же. Возвращается Тася. Появляются Зинаида и Гриня в костюме с галстуком.
ГАРИК (ударяя себя по щекам): Ох, ёк-макарёк! Гаврилку нацепил, ты поглянь! У нас сегодня официальный приём, да? Торжественный раут? Ну, миль пардон-с! Я эту петлю на себя надевать не буду…
ЗИНАИДА: Тихо ты, баламут!
ГРИНЯ: Тася, ты ещё замуж не выходишь?
ТАСЯ: Нет, дядя Гриня… Но выйду! Мы любим друг друга!
ДАРЬЯ: Любят они… Вот и я тоже… любила…
ГРИНЯ: Эх… У всех любовь, благородные чувства… Один я как не пришей кобыле хвост! Вот, была б у меня жена, я бы вовсе иначе жил!
ГАРИК: Тудыть-растудыть! Где ж её носит! Пора уж и начинать!
ЗИНАИДА: Галя работает!
ГРИНЯ: Вот, была б у меня жена, я бы вовсе иначе жил!
ГАРИК: Галя, Галя…Только приехала она, а уж всё кувырком. (запихивает в рот огурец) Пойти, что ль, попроказить?..
Сцена 5
Всё то же. Входит Климанова.
КЛИМАНОВА: О, я вижу, все в сборе!
ГАРИК: Вас только ждали! Чуть не заждались!
КЛИМАНОВА: Что поделаешь, я человек подъярёмный. Я всё контролировать должна! Каждый шаг! А то не успеешь отвернуться, как какая-нибудь напортачит! (садится за стол) Уф, ноги гудят.
Все садятся. Климанова наливает рюмку водки, выпивает. Гарик тянется налить тоже, но она отодвигает от него бутылку.
КЛИМАНОВА: Ты своё сегодня выпил. Сначала поговорим о деле, а то ты глаза зальёшь, и вовсе это невозможно станет.
ГАРИК: Ты кто такая есть, чтобы мной командовать?!
КЛИМАНОВА: Я глава предприятия, на котором ты, может быть, будешь работать.
ГАРИК: А ты меня спросила? Я, может, вовсе не собираюсь работать!
ЗИНАИДА: Гарик!
ГАРИК: Что Гарик?! Что она комадирствует! Нашлась тоже звезда!
КЛИМАНОВА (невозмутимо принимаясь за салат): Ставлю всех в известность, что начальная зарплата на моём предприятии равна пятистам единицам не наших денег. Этот базовый оклад будет расти в зависимости от квалификации, производительности и работоспособности. Насильно никого не тяну: лодырей мне хватает и так!
ГАРИК: Да пошла ты! Я лучше с протянутой рукой пойду!
КЛИМАНОВА: Руку всегда протянуть просто, ноги – ещё проще. А работать?! А голову напрячь?! Бездельники! Оба! Живёте – лишь бы день прошёл!
ГРИНЯ: Бог даст день – даст и пищу, сестрёнка…
КЛИМАНОВА: Вот, типичная логика тунеядца! Вы ту все обленились! Думаете, что-то вам с неба свалится?! Так вот с неба только птицы гадят! И жить так дальше у вас не выйдет! Я этот городишка на новые рельсы поставлю! Скоро здесь так всё закрутится, что и вам вертеться придётся! Паразиты!
ЗИНАИДА: Галя! Ну, как же так можно! Они же братья твои!
КЛИМАНОВА: А я это помню, мама. Очень хорошо помню. Если б не помнила, то и вовсе бы, зная их, не стала бы звать к себе. Смотреть на них противно…
ДАРЬЯ: Это почему ж?
КЛИМАНОВА: Потому что один, хотя работать умеет, да не хочет, а другой хочет, да не умеет, словно с головой у него напутано!
ГРИНЯ (со вздохом): Это правда… Не умею я работать… Начну делать что-то, а сам замечтаюсь – и вся работа коту под хвост…
ГАРИК: Пятьсот, говоришь? (хватает бутылку, наполняет стакан и залпом выпивает его) Была не была! Хоть ты, Галка, и зараза, а, так уж и быть, пойду к тебе работать!
КЛИМАНОВА: Сделал одолжение, спасибо… Только учти, Гарик, у меня работать нужно, а не волынку тянуть. Я плачу не за время, а за количество и качество производимого. А потому точить лясы и перекуривать тебе в убыток выйдет.
ГАРИК: Ох, и в кого ты, Галка, такая буржуйка вышла?! Чисто кулацкая закваска! Нерусская кровь в тебе! Чисто немка! Хочешь из человека машину сделать? Да не получится! Русский человек не машина! Ему попроказить надо! (щиплет Дарью) Верно, мать, я говорю?!
ДАРЬЯ: Нахлебался уже…
ГАРИК: Ладно, слышали! Нынче повод есть! И потом я ведь всегда за твоё здоровье пью! Своего не щадя! Оцени!
КЛИМАНОВА (опрокидывая ещё рюмку): Так, с вами разобрались. Тася, теперь с тобой!
ТАСЯ: Что со мной?
КЛИМАНОВА: Ты у меня в Англию учиться поедешь, вот что!
ТАСЯ: Куда?..
КЛИМАНОВА: В Англию! Справки я уже навела, всё готово. Выучишься там – и все дороги тебе открыты будут. Только трудись и не филонь! И не пропускай своего!
ЗИНАИДА: В Англию… Далеко ведь… Поближе нельзя?..
КЛИМАНОВА: Я сказала, в Англию! Там лучше всего! Ей сколько лет? Восемнадцать? Мы с её матерью, земля ей пухом, в эти лета по всей стране колесили. Одни! Она в отличие от этих лодырей многого добиться могла… Если б не встретила этого придурка, её папашу… Тоже – любовь была! Боком только вышла…
ЗИНАИДА: Тася!
КЛИМАНОВА: Перевёлся мужик… Ни ответственности, ни воли, ни работоспособности… Алкоголики и тунеядцы! И что, я тут свою единственную племянницу оставлю? Пусть поедет в Англию, выучится, а потом уж и возвращаться можно! Всё! Я так решила!
ТАСЯ: Я не поеду!
КЛИМАНОВА: Это почему?
ТАСЯ: Здесь Владик. Я его не оставлю.
КЛИМАНОВА: Глупости! Уедешь и забудешь своего Владика! И он тебя! Слушать не желаю! (вдруг всхлипывая и утирая слёзы) Зря я, что ли, деньги эти зарабатывала? Душу в них свою зарыла, себя испоскудила? Я ведь тоже могла более приятным делом заниматься! Я ведь в музыкальную школу ходила! У меня талант был! А я деньги зарабатывать стала! Думала: пусть уж я одна душу себе измараю, а другим с того легче будет истинные свои таланты реализовать! Фонд открыла для детей талантливых… Пусть, думаю, одна погибну… А ты перечить мне?! Поедешь, я сказала!
ТАСЯ (вскакивая): Свою дочь родите, ей и командуйте! Я Владика люблю, понимаете?!
КЛИМАНОВА (убирая платок): Любовь – чушь! Разумность нужна и твёрдость характера!
ТАСЯ: Не любили вы никогда, поэтому так и говорите! Не поеду я никуда! (убегает)
Сцена 6
То же. Те же, кроме Таси.
КЛИМАНОВА (беря кусок колбасы): Поедет, поедет! Я решила, значит, она поедет! Не такие задачки решали… А сколько ещё предстоит! Посмотрела я сегодня на наш городишко… Дел – непочатый край!
ГРИНЯ: Сил-то хватит тебе?
КЛИМАНОВА: Мне сил хватит мир повернуть, не то что этот паршивый городишко!
Гарик наливает ей ещё рюмку.
КЛИМАНОВА (останавливая): Довольно. Мне завтра вставать в шесть утра.
ГАРИК: Тогда чокнемся напоследях!
Все чокаются и выпивают.
ГАРИК: А помнишь, сеструха, как мы с тобой за грибами ходили? Спустишься в ложбинку, а там грибов! (хватается за голову) А ты уж тогда бесстыжая была: подол задрала – сыпь сюда, а то, пока за лукошком гоняться будем, другие уж сберут. Тогда уже жилка-то была!
КЛИМАНОВА: Да, хорошее было времечко… Вольное.
ГАРИК: А как на озеро ходили, помнишь? Ты да я, да Дашка?
КЛИМАНОВА: И то было хорошее время… Вольное…
ГРИНЯ: А какие девушки были красивые тогда!
ГАРИК: Молчи! Ты тогда ещё щенок был! А помнишь, как по ночам на танцульки из окна вылазили?
ЗИНАИДА: Паршивцы такие!
КЛИМАНОВА: Хорошее времечко было… Вольное!
ГАРИК: С нами тогда ещё этот твой ходил… Серёга! У вас с ним ведь, кажись, любовь была? Я думал, он так, друг-приятель, а он проказник, оказалось! Во как!
КЛИМАНОВА (фыркая): Да какая там любовь! Глупость одна… Молодость, мечты дурацкие… Но весело было, чёрт побери, весело! Кстати, что он теперь?
ГАРИК: Серёга? Затворником живёт! Сначала тоже вроде тебя деловой был. А потом на него какая-то хрень свалилась… Он в больнице долго лежал, ослеп на один глаз, а вторым не очень видит… Уехал в деревню, стал там жить. Нищим всё пособляет зачем-то…
КЛИМАНОВА: Напрасно это он… Я милостыни никогда не подаю.
ГРИНЯ: Почему?
КЛИМАНОВА: Развращает тех, кому подаёшь. Пусть работу ищут, а не клянчат! Всё, спать пошла. Второй час ночи. Мне вставать в шесть! Завтра чтоб к двенадцати у меня были! Будем договор заключать о работе!
ГАРИК: Какие договоры между роднёй?!
КЛИМАНОВА: Обычные! Родне палец-то дай только – по локоть оттяпают!
ЗИНАИДА: Спокойной ночи, дочка!
КЛИМАНОВА: И тебе, мама! (уходит)
ГРИНЯ: Работать надо, работать… За ум браться… Решено, завтра возьмусь!
Картина 4.
Комната Климановой. Климанова сидит перед зеркалом.
КЛИМАНОВА: Затворник, значит… Чёрт побери! И ведь не могу забыть… Не могу! Над всем моя власть, всё я могу, а забыть его не могу… Любовь! Одна только неразбериха да беды от этой любви! Интересно, он изменился? Постарел? Ослеп на один глаз… Не надо было приезжать сюда! Какой-то пьяный бред… Гарик, сукин сын, всё подливал мне… Сам набрался и меня напоил… Тунеядец… Все тунеядцы… А тут работаешь, работаешь, а какая-то соплячка морду воротит… Не поедет она! Поедешь, девочка! Как миленькая! А с любовью твоей мы разберёмся… Любовь, как болезнь, нужно лечить. Если надо, хирургическим способом. Сестру я тогда вылечить не успела да и не могла – сама ещё дура была… Ну, уж племянницу-то не пропущу. Вырежу эту опухоль из её сердца… Пусть лучше ей сейчас больно будет, зато потом легче. А так погубит свою жизнь в этой глуши, будет как Дашка рыдать и проклинать всех, а пуще всего – любовь эту самую, мужа любимого… Нет, я ей не позволю сломать себе жизнь. Я решила… Как я сказала, так и будет… А этот её Владик – симпатичный мальчик… Даже очень… Ох, чёрт, зарыла я всю жизнь в эти деньги… Другие по миру ездят, а я – что видела? Ничегошеньки! Мужа у меня нет… Детей нет… Даже любовника нет! Надо это упущение исправить… Я ведь ещё ничего! Очень даже! Я ведь нестарая! Таська его забудет, а потом ей же легче жить будет. У неё ещё этих мужиков будет… Девка-то видная! А мне торопиться надо. А искать – некогда! Работать надо! Уж что попалось, то попалось… А попалось – не выпущу. Моё! Понравился тётеньке мальчик… Что ж, чем я хуже других? Тоже ведь баба… Имею право! Так и устроится: мы с Владиком в Москву, благо он туда рвётся, а Таська – в Англию. Она, конечно, обидится на меня, но это ничего. Я ведь только для её блага стараюсь… Может, поймёт когда-нибудь… Хотя вряд ли… Народ нынче неблагодарный. Работаешь, стараешься, а все завидуют, волками смотрят… Паразиты… (ложится в постель) Три часа ночи… В шесть подъём… Спокойной ночи, Галка…
АКТ 2.
Картина 1.
Сцена 1
Дом Климановых. Терраса. Утро. Климанова заваривает себе кофе. Входит Феврония.
ФЕВРОНИЯ (стуча): Доброго здоровья хозяевам!
КЛИМАНОВА: И тебе не хворать. Если за милостыней пришла, так я не подаю.
ФЕВРОНИЯ: А напиться дашь?
КЛИМАНОВА (залпом допивает кофе): Что пить будешь? Чай или кофе?
ФЕВРОНИЯ: Да мне хоть водицы простой…
КЛИМАНОВА (наливая чай): Чаю выпьешь.
ФЕВРОНИЯ: А таблеточки не найдётся у тебя? Голова болит и горит вся…
КЛИМАНОВА (открывает ящик серванта): Найдём. Ты садись. В ногах правды нет.
Феврония садится.
КЛИМАНОВА (давая ей таблетки): Смотри сама, что потребно. Тебя как величать-то?
ФЕВРОНИЯ: Февронией, Галина Дмитриевна.
КЛИМАНОВА: А меня откуда знаешь?
ФЕВРОНИЯ (выпивая таблетки): А тебя уж весь город знает…
КЛИМАНОВА: Завидуешь мне?
ФЕВРОНИЯ: Нет. Людям, коль они благополучны, не завидовать надо, а радоваться за них.
КЛИМАНОВА: И ты, стало быть, за меня радуешься?
ФЕВРОНИЯ: Нет.
КЛИМАНОВА: Отчего же?
ФЕВРОНИЯ: Душу ты не на то тратишь… Да к тому же сказано: горька участь соблазнившихся, но много горше тех, через кого соблазн придёт. А через тебя соблазн приходит великий.
КЛИМАНОВА: Умно. Бери печенье, хлеб. Ешь! (пододвигает Февронии тарелку с печеньем и хлебом) Ты кто ж такая будешь?
ФЕВРОНИЯ: Странница я.
КЛИМАНОВА: Бродяга, значит?
ФЕВРОНИЯ: Нет. Бродяги – это те, что сами собой, бесцельно шатаются, а у меня цель есть…
КЛИМАНОВА: Какая ж цель?
ФЕВРОНИЯ: Я царство Опоньское ищу… Знаете, издревле люди по свету бродили. Кто Шамбалу искал, кто Грааль святой, а у нас царство это самое… Справедливости, правды.
КЛИМАНОВА: Чушь какая! Ты б лучше работать шла!
ФЕВРОНИЯ: Нет, не пойду… Зачем? Кабы сын мой со мною был, так и стоило бы…
КЛИМАНОВА: У тебе сын есть?
ФЕВРОНИЯ: Есть… И муж был… А потом хворая я стала, муж к чужой жене ушёл и сына забрал, увёз, а мне с ним видеться запретил. Я даже не знаю, где они, куда он увёз его…
КЛИМАНОВА: Небось, тоже любила!
ФЕВРОННИЯ: Любила… Сказал: «Не ищи!» С той поры, вот, и странствую…
КЛИМАНОВА: А в милицию ходила?
ФЕВРОНИЯ: А они говорят: ваше это, мол, дело, семейное… Дом у меня сгорел… Деньги потеряла… Всё потеряла… (покачивается)
КЛИМАНОВА (подхватывая её): Э, подруга, совсем ты нехороша, я гляжу! Ну-ка, иди ляг!
Климанова помогает Февронии подняться, снимает с неё плащ, укладывает на лавку, кладёт ей под голову подушку.
ФЕВРОНИЯ: Испачкаю я вам всё…
КЛИМАНОВА: Переживём. Отдохнёшь, вымоешься, потом решим, куда тебе дальше грести. Как твоя фамилия? Как мужа звать? Сына?
ФЕВРОНИЯ: Терёхины мы. Муж Олег Вячеславович, сын – Алёша. Из Новосибирска мы…
КЛИМАНОВА: Ишь, куда тебя занесло! Ладно, разберёмся…
ФЕВРОНИЯ: Чудное дело… Ты ведь богатая, царица ты… Зачем возишься со мной? Да ещё сама? Меня со всякого крыльца гонят…
КЛИМАНОВА: А я тебе притчу скажу… Жил-был человек, хорошо себе жил, благополучно жил, вопросами высокими не рушил себя. А тут какой-то прохожий возьми и скажи ему: «Совесть ты потерял!» - «Совесть? А что такое совесть? Я совести не знаю…» И огорчился человек: «Всё у меня есть, а совести нет, потерял я её… А какая она – эта самая совесть? Какой вид имеет?» Печалился, печалился да и пошёл по свету совесть свою искать. Бродил, бродил, раз видит – человек на дороге лежит, грязный, израненный, окровавленный – смотреть страшно… Все мимо него спешат – подойти бояться. А искатель этот остановился – как человека на смерть оставить? Поднял его, раны его омыл, на себе понёс… Так он и нашёл свою совесть, грязную, окровавленную, измученную… Вот, я, может, как этот чудак, иногда свою совесть потерянную нахожу…
ФЕВРОНИЯ: Зачтётся тебе это… (засыпает)
Сцена 2
Всё то же. Климанова прячет одежду Февронии. Входит заспанный Гриня и, видя спящую Февронию, вздрагивает.
ГРИНЯ: Кто это?
КЛИМАНОВА: Это Феврония. У неё беда приключилась. Муж сына украл, и жить негде. Короче, вот, тебе первое задание. Ты, надеюсь, уж проснулся?
ГРИНЯ: Да, да… Я слушаю!
КЛИМАНОВА: Мне с ней сидеть некогда, а она хворая. Проснётся она – сведи её в баню, накорми, собери что-нибудь из вещей моих взамен тряпья, врачу покажи. В общем, всё, что надо. А я прикажу по своим каналам пробить её, её муженька и сына. Авось, разыщем. Уразумел, что ли?
ГРИНЯ: Да…
КЛИМАНОВА: Если деньги понадобятся, то вот, пользуйся. (кладёт на стол несколько купюр) Смотри, не потеряй! Я бы это дело лучше Гарику поручила, он, хоть и пьёт, а мозги варят, да не могу. Он за такое дело взяться побрезгует и деньги прикарманит, с дружками пропьёт.
ГРИНЯ: Дарья ругаться будет…
КЛИМАНОВА: Плевать я хотела! Переживёт! И смотри, братец, если что не так сделаешь, спрошу по всей строгости! Ты меня знаешь! Всё понял?
ГРИНЯ: Почти… Только… Зачем тебе это, Галечка?
КЛИМАНОВА: А в Евангелие сказано: принявший странника, Меня принял!
ГРИНЯ: Ты в Бога веришь?
КЛИМАНОВА (подумав, резко): Нет! И хватит болтать, наконец! Словобесие у всех какое-то! Всю страну уж протрепали, а не уймутся! Опоздала уже совсем с вами! До вечера! (уходит)
ГРИНЯ (садясь за стол): Грустно мне, тоскливо мне… Хоть вешайся! Вот, была бы у меня жена…
Картина 2.
Сад Аркулова. Аркулов сидит на ступеньках крыльца. Появляется Климанова в плаще Февронии.
КЛИМАНОВА (шёпотом): Вот, он… Почти не изменился… Да зачем же я пришла сюда? Но теперь уж поздно… Как я решила, так и будет.
Климанова подходит к Аркулову.
КЛИМАНОВА: Доброго здоровья хозяину!
АРКУЛОВ: А вам не хворать. Чем могу помочь?
КЛИМАНОВА: Мне бы воды напиться!
АРКУЛОВ: Секундочку! (уходит и мгновенно возвращается с ковшом воды) Ключевая, сладкая.
КЛИМАНОВА (сделав несколько глотков): Благодарствую. А можно ли дух перевести у вас, притомилась я с дальней дороги.
АРКУЛОВ: Ради Бога, присаживайтесь.
Климанова садится на несколько ступенек ниже Аркулова.
КЛИМАНОВА: А хозяйка есть ли у вас?
АРКУЛОВ: Нет хозяйки.
КЛИМАНОВА: Как же так вышло? Неужели никем сердце не тревожилось?
АРКУЛОВ: Тревожилось…
КЛИМАНОВА: Не дюже, небось.
АРКУЛОВ: Дюже… Давно это было.
КЛИМАНОВА: Два-три года назад?
АРКУЛОВ: Нет, больше пятнадцати лет прошло…
КЛИМАНОВА: И что ж, любили вы её?
АРКУЛОВ: Не то слово… Мы тогда молодые совсем были. Она – такая красавица, умница… На неё все парни заглядывались. Я даже робел перед ней… А на других и смотреть не мог. Думал, если есть любовь настоящая, так вот она. Думал, будет она у меня одна единственная на всю жизнь. Думал, женюсь на ней, и будет у нас не жизнь, а сказка. Мы с нею даже шуточное венчание устроили. Она два венка сплела из цветов, себе и мне, её старший брат и подруга держали их над нами, а младший «венчал»… Как сейчас это помню! Июнь тогда был, жарко… В реке купались… А вечером убежали ото всех, спрятались, и всё у нас было…
КЛИМАНОВА: И что же было потом?
АРКУЛОВ: Потом? Бросила она меня, и все дела.
КЛИМАНОВА (вскакивая): Быть не может!
АРКУЛОВ: Да что с вами?
КЛИМАНОВА: Не могла она вас бросить! Женщина, которая вас так любила, одного вас любила, не могла бросить вас!
АРКУЛОВ: Подождите, да вы, что ли, знаете её?
КЛИМАНОВА: Знала! Она была моей подругой!
АРКУЛОВ: И что же она вам рассказывала?
КЛИМАНОВА: Что жизнь вы ей искалечили! Что любила вас и по сей день забыть не может, а вы предали её! Как вы могли её предать? Ведь она же вас любила! Неужели вы этого не понимали!
АРКУЛОВ: Это ложь! Она мне изменила!
КЛИМАНОВА: Что?! Какая мерзкая клевета! Да откуда вы узнали?!
АРКУЛОВ: Мне сказали…
КЛИМАНОВА: И вы поверили?! Господи, да как же вы могли поверить кому-то больше, чем ей?! Да на что же годна была ваша любовь?!
АРКУЛОВ: Кому-то?! Да ведь мне сестра её родная, любимая рассказала всё! Ей я должен был не верить?!
КЛИМАНОВА: Катя?.. Катя осмелилась на такую клевету?.. (закрывая лицо руками) Ну, конечно! Господи, какая же я дура! Я должна была догадаться! Ведь она же на тебя всегда заглядывалась… Выходит, она тебя тоже любила, а на этого полудурка с тоски кинулась… А перед этим мне жизнь сломала… Вот, тварь! Жаль, в живых уж нет, а то бы я ей глаза выцарапала…
АРКУЛОВ (потрясённо, хватая Климанову за плечи): Галя?! Это ты?!
КЛИМАНОВА: Что, не признал? Богатой, значит, буду! Впрочем, я уж и так богата… Вот, думаю, дай зайду проведаю первую любовь… Как же я тебя ненавижу, Серёжа! Если бы ты только мог знать! Катьке поверил… Катьке! Вместо того, чтобы ко мне прийти, выяснить всё…
АРКУЛОВ: Прости меня, Галя… Я тогда был так раздавлен, что и жить не хотелось… Я потому и из города уехал… Ведь я так любил тебя…
КЛИМАНОВА: Уехал! Врёшь ты, Серёжа! Не любил ты меня, иначе бы не уехал! Ты себя любил! Себя одного! И думал только о себе!
АРКУЛОВ: Неправда!
КЛИМАНОВА: Дурак ты, Серёжа… Какой же ты дурак… (опускается на крыльцо) Ладно, проехали. Ну, рассказывай, как ты живёшь?
АРКУЛОВ (садится также): Хорошо живу…
КЛИМАНОВА: Баклуши бьёшь – действительно, хорошо! Чего уж лучше! Ты бы делом занимался, работал! Вот, например, я: ни секунды свободной – совещания, поездки, согласования, контроль, проверки…
АРКУЛОВ: Ах, Галя, я прежде тоже занятой человек был. Да только все эти занятия, слова, бумаги – такой это прах всё! Ненастоящее это!
КЛИМАНОВА: А настоящее – что ж?
АРКУЛОВ: А я, вот, недавно первый раз в жизни зарю увидел, услышал, как лес с рекой разговаривают, как птицы поют, сорвал яблоко с яблони, что три года назад посадил, дров наколол и печь ими топить стал, на огонь глядеть – вот, настоящее… Нужно уметь ценить то, что есть, и не пытаться вырвать то, что тебе не принадлежит.
КЛИМАНОВА: Философия лежачего камня! Нельзя идти по пути наименьшего сопротивления! Всё достигается в борьбе!
АРКУЛОВ: И что достигла ты в своей борьбе?
КЛИМАНОВА: Всего…
АРКУЛОВ: Для чего нужна борьба, если она ни на йоту не приближает к Богу?
КЛИМАНОВА: Я Бога – боюсь. Потому что не понимаю! И приближаться не хочу…
АРКУЛОВ: Ты себя в петлю загнала, Галя…
КЛИМАНОВА: А ты свободен?
АРКУЛОВ: Совершенно.
КЛИМАНОВА: И в чём же свобода?
АРКУЛОВ: Нет свободы выше, чем творить волю Христову… Человек, идущий против неё – тварь восставшая на Творца, не более!
КЛИМАНОВА: В попы тебе прямая дорога, Серёжа! Пойду я! (поднимается)
АРКУЛОВ (удерживая её): Постой, Галя!
КЛИМАНОВА: Что ещё?
АРКУЛОВ: Ты правду сказала мне вначале? Ты всё ещё меня любишь?
КЛИМАНОВА: Ты проклятье моё! Я тебя в своём сердце истребить не могу! Я душу свою уж как полола! Всякое доброе растение выполола, а сорняк этот, любовь эту, тебя, так и не смогла! И этому конец только смерть положит!
АРКУЛОВ: Чья?
КЛИМАНОВА: Нас обоих!
АРКУЛОВ: Галя, ещё не поздно всё вернуть! Мы можем начать всё сначала!
КЛИМАНОВА: Да нет, Серёжа! Всё поздно! Слишком поздно! И нельзя в одну реку дважды войти! Да и к чему? Всё сказано между нами, всё разорвано! И не склеить! Любовь вздор! Нету её!
АРКУЛОВ: А без любви мертво всё!
КЛИМАНОВА: Стало быть, и я мертва. Прощай, Серёжа! Живи долго! (целует его и уходит)
Картина 3.
Сцена 1
Кабинет Климановой. Два стола, диванчик, шкаф. Владик ходит взад-вперёд, заложив руки за спину.
ВЛАДИК: Опаздываете, Галина Дмитриевна… (садится в кресло и принимает начальственную позу) Вот, так бы самому тут порулить! Подай-принеси-подойди! И все бегут по первому зову, несут, подают! Снял трубочку, позвонил – и всё исполнено! А тут летом у дачников за строительство заборов и веранд шибаешь – никаких перспектив! Или в магазине торчишь, палёными дисками торгуешь… Эх, Таська, Таська, хорошая ты девчонка, да только дура ещё – с тобой дела не сделаешь! Тепло с тобой спать, а Москвы не покоришь. Поехала бы ты сама к тётке, охмурили б мы её с тобой, глядишь, урвали бы кусок от её пирога, благо своих наследников нет у неё. А так самому действовать придётся! (встаёт) А уж за мной не заржавеет… (вращает руками, показывает бицепсы) Конечно, тётка уже второй свежести, но ещё вполне, вполне. О-го-го даже! Труднее будет, если у неё есть какой-нибудь (чмокает)… Но прорвёмся! Где наша не пропадала! А Таська… Потом извинюсь, если что, разбогатею – женюсь. Да и что мне из-за её дури пропадать теперь?! Нет! Пускай другие мытарятся, а я в рай и у чёрта на горбу проеду, и никто не помешает!
(За сценой голос Климановой: «Все документы должны быть у меня на столе через час! Времени всегда мало, а дел много! Шевелитесь! И пробить мне информацию, которую я велела…»)
ВЛАДИК: Идёт! Ну, ни пуха, ни пера!
Сцена 2
Всё то же. Входит Климанова.
КЛИМАНОВА: Вы что здесь делаете?
ВЛАДИК: Пришёл к вам на работу наниматься, Галина Дмитриевна.
КЛИМАНОВА: На работу? Работать, значит, хочешь? Хорошее дело. Мне люди нужны. Что умеешь делать?
ВЛАДИК (значительно): Для вас – всё, что хотите!
КЛИМАНОВА: Садись за стол, бери бумагу и ручку.
ВЛАДИК: Зачем?
КЛИМАНОВА: Диктант писать будешь… Мне секретарь нужен, помощник. На образование мне плевать, а грамотность и разборчивый почерк обязательны.
ВЛАДИК: Так ведь компьютеры есть!
КЛИМАНОВА: А если не будет компьютеров? Не ищи путей наименьшего сопротивления! Чем труднее цель, тем приятнее её достигать.
ВЛАДИК: Это я понимаю. (садится и берёт ручку) Что писать?
КЛИМАНОВА: Притча о Правде… Это заголовок. Посерёдке пиши. Написал?
ВЛАДИК: Так точно!
КЛИМАНОВА (подходя к окну, шёпотом): Катька, Катька, какая ж ты дрянь… А я по тебе слёзы лила… Небось, и дочь твоя в тебя пошла…
ВЛАДИК: Диктуйте, Галина Дмитриевна!
КЛИМАНОВА (оборачиваясь): Жил-был мудрец-правдолюбец, доброй души и больших знаний человек. Вот, только правды своей отыскать не мог… И пошёл он искать её по свету. Шёл-шёл, шёл-шёл, и преградила ему путь глубокая пропасть. Смотрит он, а в пропасти люди сидят, выбраться не могут, и каждый свою правду выкрикивает. Стоит мудрец сверху и слушает, что ему из пропасти кричат. И всё-то ему таким правильным, таким справедливым кажется, аж до слёз пробрало! «Батюшки, - говорит, - вот, она, правда-то!» И радостно шагнул в пропасть. И все люди вдруг исчезли. Их там и не было вовсе, а были лишь миражи… А мудрец, поверивший им, разбился и погиб, а правды так и не нашёл. (садится на стол перед Владиком) Всё. Дай прочту! (берёт лист и пробегает взглядом) Запятую в одном месте пропустил, но это ничего, запятых у нас никто не знает, как и правды… Будешь пока при мне секретарём. Справишься, возьму тебя в Москву, нет – останешься здесь.
ВЛАДИК: Спасибо, Галина Дмитриевна! А можно вопрос?
КЛИМАНОВА: Ну!
ВЛАДИК: В чём смысл этой притчи?
КЛИМАНОВА: А в том, что любая человеческая правда призрачна и ложна, и верить ей нельзя… (наклоняется к Владику и гладит его по волосам) Красивый ты парень, Влад… Может, и возьму тебя в Москву. С таким кавалером ни на какой презентации появиться незазорно… Только приодеть тебя…
ВЛАДИК: Как же мне вас отблагодарить? Я для вас всё, что хотите!
КЛИМАНОВА: А ты подумай, мальчик! Что у тебя есть-то?
Владик поднимается и обнимает Климанову.
ВЛАДИК: Всё есть, Галя! Уж я не подведу! Я работать умею! (целует её)
КЛИМАНОВА: Проверим, проверим, какой ты работник…
Владик, не выпуская Климановой, задёргивает штору, поднимает её на руки и несёт к диванчику.
ВЛАДИК: Время – деньги, Галя! Не будем откладывать проверку!
Картина 4.
Дом Климановых. Терраса. На диване сидит приодетая Феврония.
ФЕВРОНИЯ (напевает): Тихо светит месяц ясный
В колыбель твою.
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю!
КЛИМАНОВА (входя): Здравствуй, Феврония. Как самочувствие?
ФЕВРОНИЯ: Спаси Христос, лучше гораздо.
КЛИМАНОВА: Значит так, пробили мои ребята твоего благоверного. Живёт он в Минске, и сын с ним. Адрес есть.
ФЕВРОНИЯ: Да неужто?.. Галина Дмитриевна, свет мой, да как же?.. Завтра же утром отправлюсь… Доберусь как-нибудь… (поднимается)
КЛИМАНОВА: Отправишься сегодня. Вот, билет на поезд до Москвы, вот, на самолёт, вот, деньги на дорогу (кладёт всё на стол).
Феврония подходит, осторожно протягивает дрожащую руку, берёт, словно боясь, и снова кладёт на стол.
КЛИМАНОВА: Что ж не берёшь?
ФЕВРОНИЯ: Спасибо вам великое за ваши благодеяния, но не возьму… Мне денег не нужно. За хлеб-соль, за одежду, за Алёшеньку моего спасибо, а уж доберусь я к нему сама, сыщу путь.
КЛИМАНОВА: Чудная ты, Февронья! Или странной жизни тебе жаль?
ФЕВРОНИЯ: Жаль, Галина Дмитриевна…
КЛИМАНОВА: Да что ж в ней хорошего?
ФЕВРОНИЯ: Дорога…
КЛИМАНОВА: А что доброго в дороге?
ФЕВРОНИЯ: Дорога – это люди… А люди – они разные… У каждого судьба своя, печаль своя, мука своя… Интересно узнавать… Не знаю, смогу ли я иначе жить…
КЛИМАНОВА: Что ж, неужели и ради сына не сможешь?
ФЕВРОНИЯ: Ради сына, может, и смогу…
КЛИМАНОВА: Ну, вот, и поезжай к нему. И будь счастлива! Поторапливайся, поезд уж скоро.
ФЕВРОНИЯ (утирая слёзы): Спасибо вам, Галина Дмитриевна! Золотое у вас сердце!
КЛИМАНОВА: Да куда уж… Всё, Феврония, хватит… Ступай уже!
ФЕВРОНИЯ (пятясь): Я за вас Бога молить буду… Спаси вас Христос, свет вы мой! И брата вашего тоже спаси Христос! И всех ваших родных! (уходит)
КЛИМАНОВА (передёргивая плечами): Ох, уж мне эти слёзные благодарности… Нашла тоже золотое сердце… Ну что ж, хоть кто-то пусть думает, что оно у меня есть, что я не бессердечная, как все считают… Устала я нынче, как устала…
Сцена 2
Всё то же. Климанова неподвижно сидит за столом. Входит Тася и останавливается напротив, судорожно теребя в руке платок.
КЛИМАНОВА: Что ты так смотришь на меня, Тася? Знаешь уж?
ТАСЯ: Все уже знают!
КЛИМАНОВА: Ясное дело – деревня…
ТАСЯ: Бесстыжая вы!
КЛИМАНОВА: Не спорю.
ТАСЯ: Тётя Галя, для чего вы счастье моё украли?!
КЛИМАНОВА: Счастье – ложь, девочка. Есть здоровые нервы и трезвый рассудок.
ТАСЯ (задыхаясь): Это не ваше дело! Как, как вы могли?! Это ведь не ваше счастье было! У вас своего нет, так вам на чужое смотреть завидно?! И вы украсть решили?! Это не ваше! Это моё счастье было! Зачем вы отняли его у меня?!
КЛИМАНОВА: Глупая ты ещё… Я ж ведь тебе добра желаю! Кого ты счастьем зовёшь?! Этого подлеца, который ради Москвы изменил тебе?!
ТАСЯ: Вам-то зачем он?!
КЛИМАНОВА: А мне-то всё равно. Я себя любить отучила. Мне вреда он не причинит, а тебе жизнь сломает! У него душа – чёрная! Пойми! Злой он человек!
ТАСЯ: Злых людей нет. Есть только слабые… Злость всегда от слабости рождается, а к добру только сильный человек способен… И вы слабая! Вы только сильной кажетесь! А вы слабая! Оттого и злитесь! Оттого и счастья у вас нет и не будет! Потому что слабые и озлобленные никогда счастливы быть не могут! Они себе и другим жизнь отравляют, сами страдают и других мучают! А доброта – второе счастье!
КЛИМАНОВА: Что ж, я, стало быть, не злая?
ТАСЯ: Вы слабая! И несчастная! И меня такой сделать хотите!
КЛИМАНОВА: А он?
ТАСЯ: И он слабый. А вы хищная! Вы чужие слабости для удовлетворения своих используете! Не будет вам счастья!
КЛИМАНОВА: Я тебе, девочка, притчу скажу…
ТАСЯ: Не хочу я притч ваших слушать!
КЛИМАНОВА (хватая её за руку): А ты послушай! Жило-было счастье. Ходило оно по добрым людям, точно зная, к кому надо зайти, а к кому не стоит. Однажды в бурю зашло оно к одному человеку, а утром хотело дальше идти, а человек позавидовал, что оно ещё к кому-то придёт, и ослепил его! Так стало счастье слепым! И ходит слепое счастье по свету и уже не знает, где добрые люди, где злые, а потому часто заходит к последним, а многие, встречая, не узнают его в его горькой личине и мимо спешат! Таково счастье!
ТАСЯ: Вы-то своему счастью глаза и выкололи! Никого вы не любите, и вас никто не любит! Вы однажды останетесь одна!
КЛИМАНОВА: Да я и так одна, Тася. С кем бы ни была, всё одно – одна. Ничего, девочка, вот, выучишься, устроишь свою жизнь, ещё спасибо скажешь. Поедешь в Англию…
ТАСЯ: Никуда я не поеду! И деньги ваши проклятые мне не нужны! Задавитесь ими! Деспотка вы! Ненасытная вы! (идёт к выходу)
КЛИМАНОВА (вслед ей): Поедешь, Тася! Я решила, значит, поедешь.
ТАСЯ (останавливаясь в дверях и ломая руки): Порвать не могу и связать вновь не умею, так и кончено! (убегает)
КЛИМАНОВА: Подумать только, и я такой же дурой была когда-то… Ничего! Поплачет, перебесится да успокоится… Да в Англию поедет. Я сказала!
Сцена 3
Всё то же. Входит Гарик.
ГАРИК: По Дону гуляет… О, Галка! Здоров!
КЛИМАНОВА: И тебя не кашлять…
ГАРИК: Дай сто рублей!
КЛИМАНОВА: Не дам.
ГАРИК: Чего?
КЛИМАНОВА: Пропьёшь ты их.
ГАРИК: Ясное дело. Но лучше дай!
КЛИМАНОВА: Не дам.
ГАРИК: Слушай, Галка, я ведь у тебя денег исключительно из человеколюбия прошу!
КЛИМАНОВА: Это как же понимать?
ГАРИК: Так ведь если ты мне их добром не дашь, так мне их у тебя украсть придётся, а я греха на душу брать не хочу и тебя обижать тоже! Поэтому прошу!
КЛИМАНОВА: А ты попробуй укради! Мигом на нары отправлю!
ГАРИК: Родного брата?!
КЛИМАНОВА: Да хоть родную мать. Я свои деньги своим потом и кровью заработала, и ни копейки так просто не дам.
ГАРИК: Жадная ты, Галка!
КЛИМАНОВА: Эх, Гарик, как ты живёшь? Стыд один…
ГАРИК: А я не живу, я только проказю! Дашь денег?
КЛИМАНОВА: Не дам!
ГАРИК: Высоко ты занеслась, Галка! Рвёт тебе башню, я гляжу. Смотри, как бы не укоротили тебе её.
КЛИМАНОВА: Не укоротят! Кто это сможет? Никого надо мной нет! Никто мне не указ! Сама кого хочешь укорочу иль обломаю!
ГАРИК: Ишь ты! (приседая) Не извольте гневаться, ваше величество, на нас, сирых! Дайте позагорать в лучах вашего солнца! (разгибаясь) За всё, Галка, платить надо! Дашь денег?
КЛИМАНОВА: Не дам! Не проси!
Сцена 4
Всё то же. Вбегает Дарья.
ДАРЬЯ (Гарику): Денег тебе?! Денег?! Да когда ж ты допьёшься уже?!
ГАРИК: Ох, задолбили вы меня, бабы! Нельзя вам воли давать!
ДАРЬЯ: Рожа твоя бесстыжая, ненавижу тебя!
ГАРИК: Начинается… А я, вот, тебя, Дашка, представь себе, до сих пор люблю, хоть ты и стерва, и полудурья, как и все бабы!
ДАРЬЯ: Никогда ты меня не любил, никогда! Уйду я от тебя!
ГАРИК: Скатертью дорога! Куда пойдёшь-то?! К кому?!
ДАРЬЯ: Да хоть к кому!
ГАРИК: Кому ты сдалась, кроме меня?!
КЛИМАНОВА: И что вы орёте всё? Голова и без вас болит… Устала я…
ДАРЬЯ: Работу паразиту дали, а он опять за своё!
ГАРИК: Пропади она пропадом, работа эта! Мне деньги не нужны!
ДАРЬЯ (хватая его за ворот): Мне, мне они нужны, паразит! Беременная я!
ГАРИК: От кого?!
ДАРЬЯ: Сволочь!
ГАРИК: Нет, нет, постой… Какой, говоришь, срок?
ДАРЬЯ: Месяц!
ГАРИК: Месяц… (думает)
ДАРЬЯ: Да что ты вспоминаешь, балбес?! Ты же сутками не просыхаешь! Что ты помнить можешь!
ГАРИК: Нет! В прошлом месяце я три дня трезвый был… Точно помню, три дня… Денег тогда ещё не было… Мы с Витьком…
ДАРЬЯ: Да чтоб твоему Витьку постылому шею свернуть!
ГАРИК: Витька не трожь! Ну, значит, тогда и случилось… Хм… Надо же… (хлопая себя по коленям) Ёк-макарёк, ну, вот, говорил же, что я как выпью, так лучше соображаю! Стоило три дня трезвым быть, так сразу ж и напортачил! (пауза) Ну, ладно, что ж поделать. Пусть пацан будет, наследник…
ДАРЬЯ: А если не пацан?
ГАРИК: Тогда никого не надо! Баб в доме и без того четверо! И братец мой тоже баба! А я один на вас мужик!
КЛИМАНОВА: И тот пьяный…
ГАРИК: Смотри, Дашка, чтоб пацана мне родила! Эх, вот, повод-то будет!
Громкий крик за сценой.
КЛИМАНОВА: Сумасшедший день… Что ещё стряслось? Устала я…
Сцена 5
Всё то же. Входит, шатаясь, поддерживаемая под руки Гриней Зинаида. Следом идёт Владик, неся на руках неподвижную Тасю.
ЗИНАИДА: Тасенька моя, Тасенька…
ГАРИК: Драть твою… Никак удавилась…
ДАРЬЯ (кидаясь навстречу Владику): Таська! Таська!
Климанова поднимается. Владик кладёт тело Таси на диван. Зинаида опускается перед ней на колени и плачет. Гриня размазывает слёзы.
ВЛАДИК (глухо): Не успели мы… Вошли, а она там… Висит…
КЛИМАНОВА (тихо): Я не хотела этого… Так не должно было быть! Не должно! Это не я виновата… Я не хотела…
ДАРЬЯ (кидаясь к Климановой): Что, довольная?! Довольна, буржуйка?! Добилась своего?! И какая нелёгкая тебя принесла?! Убирайся отсюда в свою Москву! Жили без тебя и твоих денег пятнадцать лет и дальше проживём! Гарик, что ты молчишь?!
ГАРИК: Не верещи ты, Дашка… Покойница в доме… (крестится) Жалко девчонку-то… Жить бы и жить… Проказить… Эх, и помянуть нечем…
КЛИМАНОВА: Не кричи, Даша, я уеду… И сыну твоему помогать буду, хоть ты меня и проклинаешь…
ДАРЬЯ: Так же как Таське помогла? Лучше не надо!
Климанова подходит к Владику.
КЛИМАНОВА (тихо): Что, Владик, поедешь теперь-то в Москву со мной?
ВЛАДИК: Поеду, Галя!
Климанова кивает головой и уходит. Владик идёт за ней. Гарик обнимает плачущую Дарью.
ЗИНАИДА: Это какая-то кара небесная… Всем нам…
АКТ 3
Картина 1.
Сцена 1
Дом Климановой. Гостиная. Накрытый стол. За ним – Гарик, Дарья и Гриня.
ДАРЬЯ (Гарику): Я тебе прошу, сегодня хотя бы не набирайся! Веди себя прилично! Мы должны произвести приличное впечатление на твою стерву-сестру! Постарайся ради Васи! У неё миллионы, а она больна и бездетна! Она должна всё оставить нам! Вот, тогда уж мы поживём! Куплю себе шубу норковую, машину, водить научусь… И пусть все сдохнут от зависти! Тебя тоже приоденем! Ваську! Представь, идём мы вроём, такие шикарные…
ГАРИК: По нашей грязи… А все пальцем у висков крутят: вырядились, курвы! Дура ты, Дашка! Зачем только поехали сюда…
ДАРЬЯ: Сам дурак! Даже галстук не повязал!
ГАРИК: Ну, за галстук она, конечно, отвалит… Лимонов пять… Сидели бы дома! А то приперлись – клянчить…
ДАРЬЯ: Позорище! Всю жизнь мне испоганил!
ГАРИК: Начинается! Отстань…
Сцена 2
Всё то же. Тяжело входит Климанова, опираясь одной рукой на трость, а другой на руку Владика. Все встают.
ГРИНЯ: Здравствуй, сестрёнка! (порывается поцеловать Климанову)
КЛИМАНОВА (поднимая руку): Обойдёмся без этого! Можете садиться… (садится во главе стола, сбоку от неё – Владик)
ДАРЬЯ: Здравствуй, Галя. Давно не виделись.
КЛИМАНОВА: Давненько… Ну, что ж не скажешь, как я прекрасно выгляжу? Как вы все счастливы видеть меня вновь? Как скучали по мне? Владик, разливай… Помянем матушку.
Владик разливает вино.
ГАРИК: Во, это дело!
Выпивают все, закусывают.
КЛИМАНОВА: Не смогла я на похороны-то приехать… Нехорошо… Работа не отпустила. Встречи важные… За всем же контроль нужен! За всеми глаз да глаз… Надо будет выбраться как-нибудь на могилку… Всё чин чином, надеюсь, справили? Не растащили денег моих, что я прислала?
ГРИНЯ: Всё как должно! Отпевание, памятник…
ГАРИК: …поминки… Всё как полагается!
КЛИМАНОВА: Про последнее не сомневаюсь. Всем городом, небось, на похоронах гуляли? Водку пили, песни пели? Как полагается… А что Вася? Как он? Взрослый уж, небось? Я ведь и не видала его… Только на фотографиях… Что вы не привезли его? Москву бы парень посмотрел…
ДАРЬЯ: Сам он не захотел. Поехали с друзьями в какой-то лагерь… Третий год ездят.
КЛИМАНОВА: Добро… Самостоятельный, значит… Это хорошо… А ты, Гриня, так и не женился?
Гриня вздыхает.
КЛИМАНОВА: Вот, мамы нет больше… И я тоже помру скоро…
ГРИНЯ: Да Бог с тобой!
КЛИМАНОВА: Молчи! Вы ж потому и приехали все… Дашка-то, она сразу смекнула всё… Да, подруга? У неё, вон, глаза-то как блестят! Уж мои деньги, как свои, считает… Подсчитывает, сколько шмоток купить можно будет, как пыль соседям в глаза пускать… Прав Гарик, глупая ты, Дашка… На мои деньги не то что шмотки да машины, на мои деньги полмира купить можно… Эх, столько денег, а радости нет… И вам не будет… Не оставлю я их вам. Зря ты, Дашка, губы раскатала! Не про твой роток шашлык изжарился…
ДАРЬЯ: А про чей же?! Что, недоноску своему (кивая на Владика) оставишь?!
КЛИМАНОВА: Эк тебя жжёт-то, Дашка! Да не бойся, ему я тоже ничего не оставлю. Он за эти пятнадцать лет всё, что заработал, получил, а что не заработал, украл у меня…
ВЛАДИК: Галя! Как ты можешь!
КЛИМАНОВА: А ты скажешь, не так?! Ты что ж думал, мальчик, что меня, дуру старую, вокруг пальца обвести сумел? Что ты пятнадцать лет воровал, а я не замечала? Да я каждую копейку, что ты крал у меня, знала и знаю! И всех девок, на которых ты их тратил! А если я молчала и не гнала тебя, то только потому, что искать кого-то на почётную должность моего, как в старину выражались, постельничего, мне некогда было! Ты был проверен и меня устраивал, а другого ещё испытывать надо… Да и не воровал ты больше позволительного… Меру соблюдал. Не дурак ведь ты, иначе не продержался бы столько…
ДАРЬЯ: Бесстыжая же ты баба, Галка!
КЛИМАНОВА: Ты больно совестливая… Только что возможностей у тебя моих нет…
ДАРЬЯ: Так кому ж ты оставить всё решила?
КЛИМАНОВА: Деньги мои сиротам пойдут. Не зря же я фонд своего имени ещё двадцать лет назад открыла… Конечно, половину разворуют, как у нас принято, но остальное, может, дойдёт… Я уж, по крайности, меры приняла для того…
ДАРЬЯ: Это несправедливо!
КЛИМАНОВА: Дашенька, а что такое справедливость? Когда мы их, а не они нас? Я тебе притчу скажу… Стоял на земле некий город. Жили в нём люди. Всякий по-своему жил, сообразно со своим устройством. Каждый своим делом занимался, одни удачливее, другие менее удачно… Каждый своему Богу молился… И всё путём шло. Но однажды в город пришла справедливость… Я справедливость, - сказала она, - а потому всё должно быть так, как я скажу! То есть справедливо! Так она сказала каждому человеку, и каждый получил свою транскрипцию справедливости, и люди восстали друг на друга, и пролились реки крови. А потом на центральной площади возвели статую справедливости, а перед ней поставили гильотину, чтобы рубить голову всякому, кто нарушит её догматы… И не было со дня творения другого идола, которому приносились бы столь многочисленные человеческие жертвы, как идолу по имени справедливость…
ДАРЬЯ: Умно! Только прежде жили мы справедливо, пока такие буржуи, как ты, всё не захапали!
КЛИМАНОВА: Холопская справедливость! Я не могу, и ты не моги, я не имею, и ты не имеешь права иметь, а тунеядец, и ты тунеядцем будь! Так и приучили всех! Ничего своего, а всё – общественное! А за общественное кто ж напрягаться станет? На кой ляд лучше и больше работать, когда я всё равно одну и ту же норму получаю?! Спихнуть эту работу с рук, абы как сделать, получить своих гроши и пропить их, потому что ни на что путное всё равно их не хватит! Разучили народ работать! Вот, и остались одни лодыри да пьяницы! Никакой каши не сваришь! Любое начинание в этом болоте потонет! Руки опускаются, как оглядишься! Ведь были ж люди прежде, а теперь! (машет рукой) Всё справедливость ваша… холопская…
ГРИНЯ: Надо работать, работать надо… За ум браться… Решено, с завтрашнего дня возьмусь… Эх, была бы у меня жена!
КЛИМАНОВА: Тебе бы, Гриня, я оставила что-нибудь… Да на кой тебе? Работать ты не умеешь, наследников нет… Перечислю кое-что на твоё имя, на чёрный день, да будет с тебя…
ГРИНЯ: Спасибо, сестрёнка! Мне и впрямь ничего не надо… Зачем мне?
КЛИМАНОВА: Гарик, а ты что ж молчишь?
ГАРИК: Вино у тебя дорогое, а слабое. Пьёшь-пьёшь, а как вода… Водки-то нет у тебя?
КЛИМАНОВА: Водки нет…
ГАРИК: Плохо.
КЛИМАНОВА: Жена твоя всё о моих деньгах беспокоится. Ей бы лишь бы халяву получить… Я милостыни не подаю. Но у меня ведь не только деньги, у меня ведь – предприятия по всей стране… В общем, есть у меня дело… На рельсы уже поставленное. Я его сыну твоему, Ваське, оставлю, а тебя, Гарик, управляющим до его вхождения в возраст…
ГАРИК: Не хочу!
ДАРЬЯ: Дурак! (Климановой) Меня назначь!
КЛИМАНОВА: Тебя, Дашка, не назначу. Ты и без того смерть мою слишком торопишь… Да ты не обольщайся. Дело сложное, денег с него пока не получишь. Если хватит у вас ума, так вы его разовьёте и большие барыши иметь будете. Ну, а если нет, то загнётся оно, и останетесь вы нищими… Помните притчу о талантах? Дал хозяин своим рабам по таланту. Один раб в 10 раз его умножил, другой – в 5, а третий – закопал свой в землю. В назначенный час приносят они свои таланты хозяину. Двум первым он все их оставил, а у нерадивого раба отнял единственный, как ненужный этому тунеядцу… Вот, я сейчас такой хозяин, а моё дело – такой талант. Сможете преумножить – ваше будет, нет – отнимется и то, что дано.
ГАРИК: Не было печали… Галка, зачем, а? Вольно я жил, проказил, как хотел, а теперь мне это ярмо на шею? Да меня ж моя полудурья зажрёт теперь…
КЛИМАНОВА: Прости, Гарик. Все документы я уже оформила. Не хочу, чтобы вы моей смерти ждали… Можете уже сейчас вступать во владение. Больше вам ни копейки не перепадёт, так что жива я или нет, вас отныне не касается. Вам осталось лишь расписаться… Владик, проводи их и передай им все документы…
ВЛАДИК: Будет исполнено.
ГАРИК: Тудыть твою… Вот, говорил же, не надо было ехать…
ДАРЬЯ: Молчи, кровосос! Прощай, Галя!
ГРИНЯ: Да свиданья, сестрёнка! Поправляйся!
Климанова кивает головой. Все, кроме неё, уходят.
Сцена 3
Та же гостиная, но уже без стола. Климанова сидит в инвалидном кресле. Ноги её укрыты пледом. Входит Владик.
КЛИМАНОВА: Что, никто не звонил? Никто не справлялся обо мне?
ВЛАДИК: Нет, Галя, никто… Только акционеры просили передать, что они выражают надежду на твоё скорейшее…
КЛИМАНОВА: Что выражают? Да они уж похоронили меня… А я ведь жива ещё! Я даже сейчас ещё, из кресла этого, могу их всех раздавить, как клопов… (сжимает кулак) А они похоронили! Пока в силе была, так пресмыкались, и телефон не смолкал, а теперь разбежались… А ты что ж не бежишь, Владик?
ВЛАДИК: Так у нас же с вами контракт лишь в будущем месяце заканчивается.
КЛИМАНОВА: Вот оно что! А потом, стало быть, уйдёшь?
ВЛАДИК: Уйду, Галя.
КЛИМАНОВА: От тебя духами опять пахнет…
ВЛАДИК: Извини, Галя, я мужчина молодой, мне погулять надо!
КЛИМАНОВА: Конечно… Ладно, Владик, месяц контракта я тебе прощаю… Уходи сейчас… Я знаю, тебе есть, к кому идти… У неё сын от тебя… Сколь ему? Три года уже?
ВЛАДИК: К ней я не пойду.
КЛИМАНОВА: Почему?
ВЛАДИК: Не люблю. Скучно.
КЛИМАНОВА: Дрянь ты всё-таки, Владик… И что тебя Тася любила? Бедная Тася… Сын у тебя растёт, а тебе и дела до него нет… Я ведь деньги ей на него перевела… Не понимаю… Ну, мне ты изменяешь – дело ясное. Я старая уже, и никаких чувств у нас с тобой не было… Но ей-то как? Всё-таки сын у вас…
ВЛАДИК: Мне она не нужна.
КЛИМАНОВА: А кто тебе нужен?.. Зря ты этак, Владик… Жизнь короткая… Погляди на меня! Всё я могу, только, вот, молодости и здоровья купить не могу, время вспять обратить… Никого у меня нет, никому я не нужна… Родным моим дела до меня нет, только бранят меня… Да я их не сужу… Чего бы я от них желала? Чтобы они любили меня? А за что? Что они от меня хорошего видели? Только корила их да жизни учила… Всё правильно…
ВЛАДИК: Ты насчёт контракта не передумала?
КЛИМАНОВА: Я своих решений не меняю. Ступай, Владик, ты свободен… Я тебя отпускаю. Только уж не возвращайся впредь! Назад не приму…
ВЛАДИК: Я не вернусь, Галя! Прощай!
КЛИМАНОВА: И ты прощай…
Владик уходит.
КЛИМАНОВА (глядя ему вслед): Свободный человек пошёл… От чего свободный? От меня? От себя? От неба… Устала я…
Сцена 4
Всё то же. Климанова одна.
КЛИМАНОВА: Говорят, что день, в который человек не вспомнил о смерти, прошёл для него напрасно: с какой же пользой я провожу свои последние дни! Отчего мне всегда казалось, что смерть – это где-то далеко? Уж не помышляла же я, что буду бессмертной… Нет… Просто мне некогда было думать об этом… Работать надо было! Работать… Я приехала в этот город девчонкой, в эти каменные джунгли, в этот мир урезанных горизонтов и оскоплённых душ… Я была почти нищей и испробовала десяток профессий, пока нашла своё… Я покорила добрую сотню стен, я выжила в десятках потрясений, которые поглотили других, я с нуля, из пыли, из праха создала свою империю, где одна я стала хозяйкой, всемогущей! Кто мог сравниться со мной?! Кто мог состязаться? Кто смел идти поперёк? Если и смел кто, то тех и нет… Я выжила там, где погибали другие, я построила империю, равных которой мало, а, может, и нет, потому что у меня не было ничего, кроме моего разума и колоссальной работоспособности. Я всё сделала сама, я свернула горы, я достигла всего, о чём могла мечтать и более того! Я завоевала свой олимп, я победила… И пусть мои победы сродни пирровым, но всё-таки как велики они! Я своей волей реки вспять повернуть могла! Я не искала лёгких путей. Я выбирала пути наибольшего сопротивления… А оказалось, что мне сам Бог противился… Всю жизнь я неосознанно боролась с Богом… А кто борется с Богом, тот уже изначально побеждён… Столько денег у меня, а что мне от них? Что мне все эти блага несметные? Только то благо ко благу, что единством своего труда и Божьей воли достигнуто, а остальное – прах… И я побеждена и скоро обращусь в прах…Господи, кто сказал, что умирать нестрашно? Почему я думала, что умру ударом? Что это – легко будет? Эпикур, ты не прав был, утверждая, что, пока есть я, нет смерти, а, когда она придёт, не будет меня… Вот, я есть. И она пришла. Пришла и встала подле меня, за плечами, и дышит мне холодом в затылок, и не могу я ни прогнать её, не сбежать… Сживаюсь с ней, привыкаю… Как привыкают смертники… Вся наша жизнь, весь наш мир – всёго лишь огромная камера смертников. Всем вынесен приговор, а исполнение отсрочено, и каждый ждёт своего срока…
Сцена 5
Всё то же. Ночь. Осторожно входит Алёша.
АЛЁША: Есть кто-нибудь?
КЛИМАНОВА: Кто здесь?
АЛЁША: Простите, Галина Дмитриевна… Можно войти?
КЛИМАНОВА: Вы уж вошли, кажется. Кто вы? Что вам нужно?
АЛЁША: Меня зовут Алексей. Я сын странницы Февронии, которой вы когда-то помогли…
КЛИМАНОВА: Странница… Феврония… Не помню…
АЛЁША: Это в вашем родном городе было. Пятнадцать лет назад!
КЛИМАНОВА: Феврония говоришь?.. «Горька участь соблазнившихся, но много горше тех, через кого соблазн придёт. А через тебя соблазн приходит великий…» Припоминаю… Так, стало быть, ты сын её? Стало быть, отыскала она тебя?
АЛЁША: Отыскала, Галина Дмитриевна.
КЛИМАНОВА: И что же теперь она?
АЛЁША: В прошлом году померла…
КЛИМАНОВА: Все помирают… Царствие небесное… А что ж делала она эти годы?
АЛЁША: Странствовала…
КЛИМАНОВА: Не смогла, значит, к нормальной жизни вернуться…
АЛЁША: Отец меня ей не отдал, она и пошла… Но уж мы потом виделись. Целый год она странствовала, а летом приезжала. Отец сердился, а я к ней бегал… Всё с ней поехать хотел.
КЛИМАНОВА: И поехал?
АЛЁША: Поехал, Галина Дмитриевна! Мы с мамой всю Россию изъездили… Я и теперь езжу… То там осяду, то здесь… Образования у меня нет, а зато навыков разных пруд пруди, с любой работой сладить могу, нигде не пропаду.
КЛИМАНОВА: Не тунеядец, значит… Что ж, это хорошо.
АЛЁША: Мы с мамой вольные птицы были… Я и теперь вольный.
КЛИМАНОВА: Что ж, вольный человек, ни дома у тебя, ни имущества?
АЛЁША: Да зачем оно нужно, имущество? Только лишняя кладь… Так ведь я рюкзак взял и пошёл: сегодня там, завтра здесь… И ничто меня не держит! И лёгко мне дышится оттого! А было бы имущество, связало бы оно меня… Потерять жаль, оставить… И, вот, уж привязан к нему – не отдерёшь. Не оно мне служит, а я ему. Иметь нужно столько, сколько в походный рюкзак поместится, сколько на себе в дальний путь нести нетяжело. А лучше и меньше. Чем меньше имеешь, тем страха меньше, чем меньше страха, тем свободы больше…
КЛИМАНОВА: А что такое свобода?
АЛЁША: Как сказал один богомудрый человек, велика свобода не грешить, а куда больше – не мочь грешить…
КЛИМАНОВА: Напомнил ты мне одного человека, с котором мы когда-то были близко знакомы… Он говорил, что высшая свобода – творить волю Христову… Не знаю, жив ли… Пятнадцать лет не виделись. Его фамилия Аркулов…
АЛЁША: Сергей Платонович?
КЛИМАНОВА: Да… Ты знаешь его?
АЛЁША: Знаю. Только его теперь отцом Иоанном величают. В монастыре он живёт. Десять лет уж. Как ослеп окончательно, так там и обосновался. Люди к нему ходят…
КЛИМАНОВА: Монах, значит… Монахи – бездельники… Попрятались в своих кельях от греха подальше, а остальные – рассекай…
АЛЁША: Вы этак напрасно говорите… Монахи самый тяжкий труд, самое тяжкое бремя на себя принимают – грехи всего мира отмаливать. Когда бы ни эти молитвы, то давно бы погиб наш мир. Он ведь только слезами и молитвами праведников и спасается… Что бы было, если бы все только о хлебе насущном думали? Должен же кто-то думать и о душе!
КЛИМАНОВА: Тебе, сынок, не в странники, а в миссионеры надо… Только беда: у нас и о насущном-то хлебе не думают… Больше о водке… Тунеядцы кругом… С чем же ты ко мне пожаловал?
АЛЁША: Я вас за маму поблагодарить пришёл. А теперь вижу, что надо мне остаться.
КЛИМАНОВА: Для чего бы?
АЛЁША: Одна вы, Галина Дмитриевна, и душа ваша мучается. Я ходить за вами буду.
КЛИМАНОВА: Если рассчитываешь, что я тебе отпишу что-нибудь, то напрасно. Я уж всё отписала…
АЛЁША: Дурно вы о людях судите, Галина Дмитриевна. Ведь я вам сказал: мне ничего не нужно. А если б вы и пожелали мне дать что-либо, так я бы не взял или уж отдал бы кому-нибудь.
КЛИМАНОВА: Шут с тобой, оставайся, коли так… Хоть живая душа в моих хоромах будет… А то как в склепе, ей-богу…
АЛЁША: Вы не горюйте, Галина Дмитриевна. В народе мудро говорили прежде: страдание – посещение Божье…
КЛИМАНОВА: Расскажи лучше, как по свету хаживал…
АЛЁША: Да разве всё расскажешь! Тут тома писать можно! Столько красоты повидал, столько разных краёв, людей… Такое великое богатство! Неисчерпаемое! Богатство, которое никто отнять не может! Ведь каждый человек – не прочитанная книга! Каждый край – не написанная картина! Божий музей, Божия библиотека… Только бы суметь увидеть, прочесть, понять… Матушка моя великим даром обладала – она в любого человека вчувствоваться умела, понять его. Насквозь любого видела, как открытую книгу читала…
КЛИМАНОВА: Счастливый! А я, вот, по всему миру самолётом летала, и ничегошеньки не видела: ни красоты, ни людей. Всё дело, дело, работа… По протоколу в музей какой-нибудь зайдёшь, отдышаться не успев, и дальше! И всё набегу, набегу – и рассмотреть некогда ничего, в глаза никому заглянуть некогда, лица разглядеть. Галопом пробежишь, и ни следа не остаётся. Так и вся жизнь прошла. Без следа. Как молния сверкнула и погасла… А пятнадцать лет назад пришло ко мне счастье. Точнее я к нему пришла… И сказало мне счастье: давай начнём всё сначала… И остановиться бы тогда! Ведь всё уж было у меня – куда больше?! Да куда там… Разгон-то взят! Как остановиться? Сначала азарт, потом – привычка… Да и счастье-то странное какое-то было… Слепое… Испугалась я его и сбежала от него. По уму поступила… А иногда лучше бы у безумия совета спросить… (пауза) А матушка твоя не каждую душу постичь могла… Иначе бы не сказала, что моё сердце – золотое.
АЛЁША: Матушка не ошибалась. Раз она так сказала, значит, верно…
КЛИМАНОВА: Что же, нашла она царство-то Опоньское?
АЛЁША: Нашла, Галина Дмитриевна.
КЛИМАНОВА: И где же? Может, и мне туда билетик купить?
АЛЁША: В душе у себя. Моя матушка счастливая была. Добрая и счастливая. Мы все и счастье своё, и горе в сердце своём носим. И самое сложное наше странствие – в дебрях своей души. А все прочие лишь сопутствующие. Можно и всю жизнь с места не сходить и найти его, можно, как моя мать, всю землю исходить, чтобы найти… Очень нелёгкий это путь… Много преград на нём. Зато награда – величайшая…
КЛИМАНОВА: Счастливые… Знаешь, Алёша, я смерти боюсь… Ада боюсь… Слишком уж много грехов на мне… Страшно…
АЛЁША: Все люди грешны. Идеальных нет.
КЛИМАНОВА: Что ж – всем в огне гореть?
АЛЁША: Не то страшно, если человек не идеален, а страшно отсутствие у него стремления к идеалу. Если нет его, так уж пропал он, а пока рвётся душа к чему-то горнему, мучается, страждет, пока болит она, то спасена быть может…
Сцена 6
Всё то же. Восход.
КЛИМАНОВА: Алёша, подвези меня к окну!
Алёша подвозит её к окну.
КЛИМАНОВА (перебирая чётки): Сколько лет живу, каждый день на рассвете встаю, а восхода ни разу не видала. Некогда было… Чуть встала, и за работу… Как лошадь тягловая… Ни как птицы поют не слышала, ни как деревья с травами разговаривают… И восхода не видела… А могла же и не увидеть… Никогда я ни была столь бездеятельна, как в эти последние дни, но было ли у меня время более полезное, чем они? Я словно по-другому мир вижу… Мне всю жизнь не хватало времени… И, вот, напоследок оно подарено мне. Как страшно! Ведь я могла умереть ударом и ничего не узнать… Я теперь одного лишь хочу – по-христиански умереть… Я ни единого дня по-христиански не жила, так теперь одно и осталось – умереть по-христиански. Боже, спасибо, что ты остановил меня и сковал, лишив ещё до смерти моё тело жизни, и так я впервые смогла расслышать тебя… Мне легко нынче, совсем легко… Я первый раз в жизни восход увидела! Теперь и умереть не жалко…
АЛЁША: Сегодня удивительный восход, Галина Дмитриевна! Словно всё небо Богу улыбается! Редкая красота!
КЛИМАНОВА: За что мне это счастье? Я столько зла сделала… Я Тасю погубила… И вот, восход вижу… Алёша, там магнитофон в углу… Включи… Хочу услышать в последний раз…
Алёша включает магнитофон. Играет «Лунная соната».
КЛИМАНОВА: А теперь возьми с полки Евангелие…
АЛЁША: Да, Галина Дмитриевна.
КЛИМАНОВА: Открой наугад… Прочти мне…
АЛЁША (открывает книгу и читает): …При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бо'льшие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?...
Чётки выпадают из руки Климановой и рассыпаются по полу. Рука безжизненно повисает. Алёша осторожно подходит к Климановой закрывает ей глаза, крестится, опускается на колени и молится.
ЗАНАВЕС