Я стоял на коленях и читал молитву, перед убитым человеком. Для меня он никто, но возможно для кого-то он был всем: отцом, мужем, другом, кормильцем…
Закончив свой «ритуал», и понадеявшись, что его душа отправилась в лучший из миров, я достал из кармана ножик и полиэтиленовый пакетик и стал срезать с мужчины мясо. Резал небольшими кусками, что бы потом было меньше работы. Когда пакет заполнился полностью, я еще раз прочитал молитву, в которой просил прощение у Бога, и перекрестил мертвеца.
Моего возращения с нетерпением ждала пятилетняя дочка, и как только я вошел в комнату, а вернее в то, что от нее осталось после активных боевых действий у нас в районе, она ринулась мне на встречу.
- Папа, папа, а мы сегодня будем кушать? – залепетала она своим слабым, дрожащим голоском.
- Конечно, - как можно добродушнее ответил я, - сегодня наши солдаты раздавали мясо через квартал отсюда.
- А почему тебя так долго не было?
- Очередь.
После того, как я из последнего стула развел костер, и надел мясо на проволоку, доча грустно сказала:
- Сегодня опять стреляли, - она посмотрела на меня, наверное, проверяя, как я отреагирую, но я молчал, - и к нам в дом заходили…
Я поднял на нее взгляд.
- Но только на первый этаж, выше не стали подниматься.
Дальше мы сидели молча и смотрели как зажаривается мясо…
Через три месяца, когда уже наступила поздняя осень, и ударили морозы, заболела, а потом и умерла моя красавица, моя единственная цель в жизни…
Похоронил я ее во дворе, там, где раньше стояла песочница, та самая песочница, в которой она любила играть…
Меня нашли через неделю, на нашу улицу редко кто заходил, их было двое, женщина и парень, лет четырнадцати, их лица я не запомнил. Мальчишка достал ножик, а женщина пакет, до меня сразу дошло, что они хотят сделать. Я попытался произнести хоть один звук, показать, что я живой, но четно…