«Легче познать людей вообще,
чем одного человека в частности».
Франсуа де Ларошфуко
Алексар с трудом разлепил глаза. Как же ему плохо! Откуда взялась эта страшная слабость? Почему в голове туман? И как хочется пить... Так плохо он себя не чувствовал уже давно, с тех пор, как в четыре года попробовал приятную на вкус жидкость из синей бутылочки. После этого случая куда-то исчезла недавно принятая молодая няня, мама почему-то долго плакала, а отец приказал убрать с покоев все, что можно попробовать, но нельзя переварить. Но теперь Алексар уже вырос, в последнее время, вроде ничего не пил, и вообще, не помнил, как он здесь оказался, и откуда этот шелковистый полог над его головой, запах уличной свежести кругом, и мягкость застиранный простыней под обнаженным телом...
Пошевелив рукой, юноша невольно застонал. Легкое движение, которое раньше давалось ему с легкостью, вдруг причинило старшую боль: бок обожгло огнем, будто к нему прижали накаленное железо. Волны боли на некоторое время унесли Алексара в мир полубреда, а когда туман перед глазами начал рассеиваться, откуда-то выплыло расплывчатое упрямое лицо Сирила, чьи-то цепкие руки прошлись по лбу Алексара, раздался вздох то ли облегчения, то ли радости, и знакомый голос с незнакомой ноткой беспокойства осторожно поинтересовался:
– Ну, как ты, малыш? Уже лучше?
Прошло некоторое время, прежде чем лицо связалось с голосом, боль почти отошла, но все еще была сильной, до Алексара дошел смысл вопроса, проявились сквозь туман воспоминания о погоне и падении с лошади, сформировался ответ и непослушные губы выпустили тихую фразу:
– Сложно сказать, – облизнул запекшиеся губы Алексар. – Где мы?
– В соседнем государстве. До дома еще так же далеко, – усмехнулся служитель, а это был он, поднося к губам юноши чашу с питьем, и помогая больному приподняться. Сирилу удалось гораздо лучше, чем Алексару, организовать движения обессиленного тела и умудриться при этом почти не потревожить несчастный бок. От чая из трав Алексару постепенно стало легче: туман в голове почти прошел, а боль в боку слегка поутихла, став из невыносимой терпимой. – В гонке мы и не заметили, как подъехали к границе, а границы у нас еще охраняются. Вот разбойникам и не повезло. Единый тебя еще хранит..., ну и меня заодно.
Сирил помог юноше лечь и, продолжая говорить, на некоторое время отвернулся, чтобы поставить на стол пустую чашу. Но Алексар не слушал – от отвара у него в голове прояснилось, и юноша, не смотря на страшную боль, вернулся в реальность, и это реальность заставила его вновь застонать, Сирила резко обернуться, но не боль была причиной стона, а осознание потерянного времени:
– Надо ехать! – прокричал Алексар, от крика боль вновь возобновилась, но эмоции на этот раз были сильнее. – Не могу... лежать. Времени нет...
– До новолуния и не надейтесь! – невозмутимо ответил Сирил. Больной вновь застонал – новолуние наступит еще очень нескоро! – Вы и так были на гране смерти. Скажите еще спасибо, что разбойники поленились отравить стрелу. Иначе шли бы вы сейчас по дороге смерти вслед за Кассаром. Впрочем, вы же именно на это и надеялись? Тогда у озера...
– О, Единый! Только не это! – прошептал Алексар, проигнорировав иронию Сирила. – Надо ехать! Ты не понимаешь, у меня нет времени! До коронации я должен быть в столице!
– Поверьте мне, господин, – жестко ответил Сирил, начиная терять терпение, – Миранис переживет ваше отсутствие на столь важном для него празднике, а вот вы не переживете, если поспешите. К сожалению, здесь нет темы для разговора. На коронацию вы не попадете в любом случае. Вы ее переждете либо здесь, либо на том свете, куда вы так давно спешите. И не надо на меня так смотреть. Это не моя вина, а воля Единого. Вас плохо воспитывали в храме служения, если вы этого не понимаете.
Алексар открыл было рот, чтобы возразить, но тихий стук в дверь прервал речь Сирила, и служитель, предупредительно погрозив больному пальцем, пошел открывать неожиданному гостю. Алексар осторожно, чтобы не потревожить бок, повернулся на кровати так, чтобы видеть вошедшего. Первое, что предстало взору юноши, было огромным, белоснежным, похожим на медведя псом, деловито прошедшим через полуоткрытую дверь мимо опешившего Сирила. Пес был пушистым, и от него воняло мокрой шкурой так сильно, что Алексар поморщился. Но сегодня явно был не день юноши – даже такое легкое на вид движение принесло его измученному телу жуткие мучения, и Алексар, придержав стон, закрыл глаза, чтобы переждать новый приступ.
Пока Алексар выплывал из волн боли, следом за псом появился и хозяин – рослый мужчина лет сорока. Лицо гостя искажал огромный шрам, пробегавший ото лба по мертвому ссохшемуся глазу прямо к правому уголку рта. Но незнакомец и левым глазом видел неплохо: окинув комнату внимательным взглядом, мужчина направился прямо к больному, но был остановлен резонным вопросом Сирила:
– Вы кто?
Алексар внимательно присмотрелся к вошедшему, и увиденное ему не понравилось, но всплыли в памяти слова учителя: «Не верьте глазам, дети мои, есть кое-что, что гораздо труднее обмануть – ваше сердце. Только служителей вы не можете так прощупать, их защищает знак Единого, служителей и магов, которых защищает сила, обычного же человека вы увидите, если все сделаете правильно. Мы, служители, не можем использовать этих методов, но вы, молодые главы сильных родов, подчиненные светским законам, вы получаете в свои руки страшное оружие. Оружие, подаренное вам Единым. Используйте его с умом, и будете знать об окружающих гораздо больше, чем они захотят вам показать».
– Я – целитель, – заявил незнакомец, и его голос донесся да Алексара как через густой туман: юноша начал то, чего не делал уже давно – полное погружение во внешний мир...
... Алексар хорошо помнил, как он освоил эту методику – вечером, тайком, вместе с Красавчиком, они сидели на берегу подземного озера, и впервые Алексар слился сознанием с другим человеком.
– Что ты увидел? – спросил тогда Красавчик, изучающе посмотрев на друга. Отблеск камней над озером делал его глаза похожими на ночное небо, усыпанное неяркими звездами.
– Ты считаешь меня глупым, – нахмурился Рассвет, почувствовав горечь обиды.
– Не глупым, а еще незрелым, – нахмурившись возразил чуть более старший мальчик. – Знаю, что ты еще созреешь... тем не дано даже этого...
Красавчик показал рукой на темные тени на другом берегу озера: не освоивших урока учеников служителей. Рассвет тогда мысленно проплыл над озером, слился с сознанием одного из отставших, почувствовал жгучий стыд и тягучую боль беспомощности, чувства, столь чуждые ему, одному из лучших. Когда он очнулся, а на этот раз возвращение в реальность было болезненным и неприятным, он лежал на холодных камнях, ноги его затекли, тело наполнилось слабостью, а кто-то, от кого пахло свежестью, осторожно поддерживал его за плечи, то и дело поднося к носу флакон с неприятно пахнущей жидкостью. Алексара тогда вырвало. Этот же кто-то невидимый поддерживал мальчика, помогая прийти в себя, а когда Алексар наконец-то полностью вернулся в реальность, то увидел, что Красавчик куда-то исчез, а на его месте сидел молодой учитель, тот самый, что учил его методу слияния...
Ту ночь мальчик провел на коленях у образа Единого, осваивая по приказу учителя новый урок: никто и ничто не может входить в чужую душу без особой необходимости. Никто и ничто не может читать чужих мыслей и чувств, на которые не имеет права...
Выплыв из пучины воспоминаний, Алексар вновь закрыл глаза, но на этот раз не от боли, а подчиняясь давно забытой методике. Он зеркало, просто зеркало, отражающее вошедшего...
– Мне сказали, что целитель появится здесь лишь через несколько дней, – подозрительно ответил где-то вдалеке Сирил, украдкой потянувшись к кинжалу на поясе. Алексар заметил это движение уже не сам своим разумом, а как отражение чужого... В чужом разуме вспыхнула насмешка, вовсе не разбавленная страхом. – И вы не похожи на дающего жизнь. Скорее на отнимающего...
Зеркало начало трансформироваться, Алексар почувствовал, как его личность на мгновение уходит, а на ее место встает личность незнакомца, чужие мысли, чувства. Горечь... боль утраты, гнев. Гнев не на Алексара, даже не на Сирила, на кого-то далекого... Алексар медленно открыл глаза. Незнакомец смотрел на него не отрываясь, но юноша не мог ответить на этот взгляд – он видел себя глазом незнакомца. Бледного, скривленного болью, со слипшимися волосами, расширенными глазами, полными бессмысленности... почувствовал Алексар и...
– Не судите по внешности, господин, – ответил мужчина, не отрывая взгляда от юноши. – Вы тоже с первого взгляда не похожи на воина, но драться с вами я поостерегся бы...
...нежность. Алексар покрылся холодным потом: незнакомец ассоциировал лежащего на кровати больного с кем-то близким, и чужие чувства хлынули на Алексара столь сильным потоком, что юноша рывком оборвал связь, почувствовав страшную боль, на этот раз духовную.
– Перестань, Сирил! – устало вмешался Алексар, наконец получивший возможность соображать. – Наши с тобой жизни никому не нужны. Если бы он был убийцей, мы бы уже путешествовали бы по царству смерти. И я доверюсь каждому, кто пообещает поставить меня на ноги быстрее, чем это обещал ты. Слишком уж время дорого. Чего вы хотите за лечение? Я заплачу любую цену.
– Мне не надо любую, – неожиданно мягко ответил вошедший. – Я слышал, что господин направляется в столицу Алиссии, и лишь прошу взять меня с собой в качестве сопровождающего.
– Ничего себе “лишь”... Требует взять на себя ответственность за его персону, крайне подозрительную персону. Странно это, – прошептал юноше подозрительный Сирил, но Алексар лишь устало кивнул:
– Ваше имя? – спросил Алексар, изучающе посмотрев на незнакомца.
Кого Одноглазый видит, глядя на него, Алексара, кого пытается защитить? И кого так сильно ненавидит? Одно Алексар знал точно – незнакомцу можно доверять, и он, Алексар, поостережется впредь сливать с ним свое сознание, как и с любым другим. Служители правы, эти методы хороши, но в меру – власть чужой личности, тем более, над больным организмом, слишком еще сильна, и горечь чужих чувств еще осталась на губах больного, заставляя проникнуться к чужому человеку неожиданным сочувствием. Как же они похожи! И как различны...
– Валессий, – с видимым облегчением ответил целитель, привычными жестами разрезая повязки. Сирил лишь еще более нахмурился, но возражать на этот раз не стал.
Алексар побледнел, забыв о недавнем слиянии, когда лекарь с максимальной осторожностью отрывал от раны прилипшие повязки. Боль была невыносимой, и юноша вцепился в одеяло, вновь поплыв над реальностью, а поспешивший к нему Сирил всунул больному под нос флакончик с уже знакомым запахом.
Валессий, осмотрев нагноившуюся рану, тихонько свистнул, и огромный пес, до сих пор спокойно сидевший в углу комнаты, мягко подошел к хозяину. На больного вновь дохнуло запахом псины, а Сирил невольно попятился назад, когда грациозное животное проследовало мимо, “нечаянно” дав по бедру служителя упругим пушистым хвостом. Валессий, заметив невольное движение Сирила, холодно заметил:
– Агор не нападает просто так. Лишь когда худое задумаете.
Судя по недовольному лицу Сирила, служитель не сильно-то поверил Валессию, но целителю было не до чувств какого-то слуги, в данный момент он был занят господином. Алексар, слабо улыбнувшись, погладил Агора по еще влажной голове, и умный пес ткнулся носом в ладонь юноши, слегка лизнув тонкие пальцы. На мгновение застыв, Валессий улыбнулся, и вновь в его глазах промелькнул отблеск той страшной мешанины чувств, что почувствовал в нем Алексар. На миг юноша засомневался в правильности своего выбора. Такие сильные эмоции часто приводят к сумасшествию, стоило ли связывать свою судьбу с судьбой человека на грани?
Валессий, не замечая сомнения в глазах юноши, снял с собаки ошейник, немного пошарил в пришитых к вышитой серебром коже карманах и извлек наружу небольшую деревянную коробочку. В коробочке оказалась сильно пахнущая травами мазь.
– Сначала я! – остановил Валессия Сирил.
Мужчина недовольно посмотрел на служителя и язвительно спросил:
– А крови не боитесь? – Алексар, который как раз справился с очередной слабостью, сдержал невольную улыбку, увидев, как выпрямился от подобного заявления Сирил, а служитель достал из-за пояса тонкий кинжал и полоснул острым лезвием по запястью так, что кровь полетела на Валессия фонтаном.
Агор тихонько завыл, а Валессий, невозмутимо взяв тонкую руку служителя в свою огромную ладонь и крепко зажав рану большим пальцем, достал другой рукой из того же кармашка на ошейнике что-то, напоминавшее плоскую деревянную ложечку, набрал на ложечку немного мази и нанес целебное вещество на рану. Кровь тотчас остановилась, а ранение затянулось молодой кожицей.
– Колдун! – завизжал Сирил, вспомнив о знаменитой подозрительности служителей Единого.
– Ошибаетесь! – язвительно ответил Валессий. – Мазь я купил уже готовую, она сделана с добавлением мертвой воды. Теперь я могу заняться больным?
Сирил более не осмелился возражать – он чувствовал себя хорошо, и эта мазь действительно могла поставить больного на ноги. Тем более что раздраженный вмешательством служителя Алексар уже начинал злиться...
– Хорошо, – смирился Сирил, узрев, наконец-то недовольное лицо господина. – Только медвежонка ручного уберите, а то он мне действует на нервы...
Последняя версия - ноябрь 2008