Грибов в наших лесах видимо-невидимо. Бывают годы белых грибов, годы подосиновиков, груздей, рядовок, зеленушек, каштановых. И все годы принадлежат маслятам, сыроежкам, подберёзовикам, волнушкам и белянкам.
Один поход в лес – два дня головной боли, потому что собрать – удовольствие, но приготовить – работа на ночь (и далее до месяца). А все очистки мы закапываем под свои деревья вместе с подслащённой водой, благо есть у нас и ель, и кедрач, и дуб, и липа, и берёза, ну и яблони… тоже есть.
Результат сказывается. На деревьях. Они стали лучше расти. Однако плодовых тел грибов мы пока не наблюдали. Кроме разве свинушек, что сейчас считаются несъедобными. Те выросли было под липой, но уже через год исчезли.
«Сеяли» мы и дождевики, и лангерманию – дождевик размером с котёнка, что в единственном числе вырастает каждый год на разных полевых дорогах. Обычные дождевики тоже радовали пару лет. Лангермания не прижилась.
Из весенних грибов мы встречали строчки. Сморчков в лесу не видели ни разу.
Но вот мы расчищаем заросший палисадник, и тень в нём становится не кромешной, даже солнце иногда пробивается, маргаритки цветут… и к небу возносятся узорчатые домики семнадцати крупных сморчков!
Мы ходим по палисаднику с экскурсиями. При каждом грибе палочка: не наступи!
Мы их не собираем. Пусть множится племя.
А следующий май начинается холодом, дождями и ветрами, мгновенно сменившимися сушью и жарой. Бедные грибы! – Однако вылезли себя показать два сморчка, как раз перед великой сушью.
Я их поливала! Драгоценной водой из дальнего колодца. Живите, дорогие, я вам устрою необходимый дождик по вечерам.
Один сморчок, что ближе к солнышку, вырос великаном, ожирел и упал на бок, но продержался столько же, сколько прошлогодние сморчки: две недели. И спустя этот срок грибы словно сгинули, не оставив и лужицы. То ли съел их кто-то, то ли автолиз (самопереваривание тканей) прошёл быстро, как у навозников.
Теперь я лелею палисадник. Поливаю даже, хотя раньше мне это в голову не приходило. Судите сами: этот дом у нас двадцать лет. Грибы могли попасть в палисадник лишь с очистками – лес далеко, а дом столетний. Значит, плодовые тела микориза грибов дала через… минимум двадцать один год.
Ура! Лет через десять… двадцать… тридцать в нашем саду вырастут все посеянные нами грибы. Белые, скажем. Или лангермания. Опасаюсь: останется ли место для тропинок?