Вместо предисловия:
В 1980 году (прошу поверить) мне случайно попалась на глаза совершенно секретная информация о том, что в результате катастроф советская военная (строевая) авиация в мирное время теряет почти два полка в год!
Это не считая потерь при лётных испытаниях…
В начале 1981-го года Генеральный штаб Советской Армии, обеспокоенный большой аварийностью в строевых авиационных частях, прислал в наш Лётно-исследовательский институт очередное письмо с требованиями разработать план реальных мероприятий по повышению безопасности полётов. (Какова формулировка: «Повысить безопасность!» Т.е. , безопасность, вообще-то есть, но её надо повысить!)
Подобные письма из разных высоких инстанций приходили в ЛИИ часто и к ним относились весьма специфически. В основном отписывались бумагами, порой кое-что улучшали, а на большее всё равно средств у промышленности не хватало. Да и сами высокие инстанции через пару месяцев забывали о своих письмах до следующего всплеска катастроф. Картина знакомая и ныне, не правда ли?
И вот указанная бумага, после двухмесячного блуждания по всем научным отделениям и лабораториям ЛИИ, с огромным количеством виз и отписок была переадресована в лётный центр ЛИИ, т.к. в этой бумаге была упомянута предполагаемая причина аварий: человеческий фактор(!)
Адамович поручил мне разобраться с этим письмом и закрыть вопрос каким-нибудь умным ответом. Конечно, можно было не отходя от стола накидать пару десятков предложений, начинающихся словами: усилить, повысить, обеспечить, поручить, сформировать… Но мне хотелось реальных действий и я предложил руководству довольно авантюрный план: послать меня обследовать авиационные части, и особенно те, что несут боевые дежурства, что бы детально на месте изучить причины катастроф, побеседовать с лётным составом и только с учётом этих исследований составить план мероприятий по повышению безопасности полётов. Я думал, что начальнику ЛИЦ ЛИИ не сложно будет послать меня в командировку по этому вопросу в боевые части, где спокойно и с интересом я поработаю, и стану единственным обладателем уникальных материалов по человеческому фактору. Начальник ЛИЦ ЛИИ генерал В.П. Васин хотя и одобрил моё предложение, но велел предварительно согласовать это предложение с Генштабом. И мы послали туда запрос, дабы уточнить: в какие в.ч. можно командировать представителя ЛИИ, чтобы исследовать, выяснить… и т.д. и т.п. …
Результат запроса был для меня совершенно неожиданным: начальнику Генштаба это предложение в целом настолько понравилось, что он издал приказ: сформировать комиссию из представителей ЛИИ, ГНИКИ ВВС и ещё десятка военных НИИ, под началом, конечно же, офицера Генштаба. (В мои планы это, конечно не входило, т.к. я из свободного «художника» превращался в пешку, подчинённую полковнику Генштаба… Однако «забор уже уплыл», и оставалось только подчиняться…)
Не хочу затягивать рассказ, хотя интересного в этих командировках лета 1981 года было очень много…
Итак, по очередному письму Генштаба мы срочно вылетели в Североморск. Точнее, на аэродром в районе Североморска. Аэродром этот располагался на пятачке тундры между сопок. Весьма специфический ландшафт! На этот раз вопрос касался аварийности конкретного палубного самолёта ЯК-38, а комиссия была вдвое меньшей численности и состояла только из специалистов авиационной промышленности: учёных, инженеров и лётчиков-испытателей.
Не пугайся гуманитарный читатель: я не собираюсь «грузить» тебя техническими проблемами давно прошедших лет. Просто обстоятельства этой командировки в силу курьёза заслуживают хотя бы эскиза.
Летели мы спец.рейсом на ЯК-40 с несколькими посадками. В Вологде сидели довольно долго из-за непогоды… Под Архангельском была посадка на 15 минут, потом взлёт и перелет на другой аэродром… (Там успели даже искупаться в озере!!!)
Короче: к пункту назначения подлетаем только к ночи. Хотя ночи-то как раз и не было! Северное солнце светит – не то закат, не то восход, что мне не внове, а некоторым в первый раз.
Приземлились… Вышли на полосу. Пусто!!!
Через пять минут к нам на «газике» подлетает офицер (рядом на сидении видна корзина с грибами!) Как оказалось это командир части, один из лучших лётчиков палубной авиации подполковник Колесниченко. (Скоро он станет Героем Советского Союза) Из его первых же вопросов ясно, что он не предупреждён о нашем прибытии, и о приказе Генштаба ничего не знает! И его аэродром к принятию нашего самолёта был не готов. Но тут он увидел и сразу узнал ведущих лётчиков-испытателей авиационной промышленности и конкретно испытателей Як-38: Мухина, и заводского испытателя «вертикалок» с необычной фамилией: Работа! Узнал он и Адамовича, старейшего лётчика-испытателя ЛИИ.
Лицо командира озарилось приветливостью… Из коротких реплик стало ясно, что Колесниченко в момент нашего прилёта собирал грибы в тундре около аэродрома. (Днём времени нет, зато ночью светло, как днём.) На его «газике» есть радиостанция – поэтому боец-шофёр (получив информацию) быстро разыскал командира и сообщил, что на аэродром садится незаявленный самолёт. И командир успел примчаться прямо к нашему приземлению. Разговор продолжился в штабе, где и выяснилось, что соответствующая шифровка из Генерального штаба не дошла ещё до этой воинской части. Более того, оказалось, что мы пролетели три зоны ПВО без разрешения соответствующих инстанций (тоже из-за опоздания приказа Генштаба) и, по существу, зенитчики имели полное право нас три раза сбить. В связи с этим сразу после приземления особисты арестовали наш самолёт и его командира (Окунева), «до выяснения обстоятельств».
Было заполночь, когда нас определили в лётное общежитие, называемое гостиницей. И тут у нас (т.е. у меня, Адамовича и третьего товарища) родилась идея пойти за грибами. Для людей, не знакомых с севером, эта идея покажется почти абсурдной. Однако северяне знают, какое изобилие шикарных подосиновиков бывает в тундре и в сопках. (Бывало, за десять минут набивали грибами чехол от байдарки…)
И мы пошли-таки за грибами и набрали сколько хотели, и пожарили их в своём номере… Да под водочку… (Это не помешало нам с утра приступить к работе!) А ещё нас поразило, что в Североморске ночью по телевидению показывали детективы. В Москве 1981 года это было просто немыслимо. Мы весьма романтично провели ту ночь перед работой…
…но пока высокая комиссия распивала чаи и ходила по грибы, наш лётчик Окунев в соответствующем месте отвечал на вопросы, давал показания, показывал документы, заполнял анкеты…
Только к утру пришла шифровка Генштаба и лётчика отпустили.
Кому пампушки, кому колотушки! Се ля ви…