Шесть последующих месяцев были не самыми лучшими в работе Черемушкинского районного отдела внутренних дел, начальником которого был подполковник милиции, Родочин Борис Леонидович. В районе увеличилось количество квартирных краж, уличных грабежей и разбоев. Наркотики уже открыто и нагло распространялись на дискотеках, в школах, училищах, высших учебных заведениях. Подполковника склоняли на всех совещаниях, планерках и разводах. Родочин чувствовал, что над ним все плотнее сгущаются грозные тучи. Он был готов прямо сейчас сбежать на пенсию, но уже понимал, что так просто его не уволят.
- Вот, так, - часто думал подполковник, - один неосторожный шаг и впал не в милость начальству.
Анализируя сводки правонарушений по районам, Родочин обнаружил, что процент увеличения правонарушений по его району оказался почти равным проценту уменьшения правонарушений по совокупности всех остальных районов.
- Это значит, - делал выводы подполковник, - что уровень преступности по всем районам города кем-то заранее планируется и регулируется. Милиции это не надо. Тогда кем? Кто устанавливает норму квартирных краж, разбоев и уличных грабежей? Власть не способна противостоять валу преступности. Она не работает над проблемами общества. Все социальные программы пишутся так, чтобы все финансирование на них было недоступным населению, и легко разворовывалось бы ушлыми делягами от разношерстной чиновничьей братии с комсомольским прошлым. Реальная безработица в городе перевалила за десять процентов, официально отчитываются, что всего лишь ноль целых два десятых процента. Федеральная структура – центр занятости населения бесполезный статист неликвидных вакансий. Городской власти ничего не остается делать, как только заключить с криминальным миром негласную договоренность об установлении определенного уровня бардака в городе. Тогда зачем мы нужны? И мне это надо? Все равно скоро выгонят. Губернатора слушать уже противно. Одно только гавканье и самовосхваление.
Родочин взглянул на часы. Время было ровно девять часов вечера.
- Даже в субботу тридцать первого декабря не отдохнешь по-человечески, - сказал Родочин и стал собираться домой.
Борис Леонидович Родочин пришел домой в одиннадцатом часу ночи.
- Боря, наконец – то! – обрадовалась Нина Акимовна. Она целый день ждала с нетерпением своего мужа.
- Что случилось? – насторожился Борис.
- А, вот и случилось, - загадочно улыбаясь, ответила ему Нина Акимовна.
- И, что?
- Наша дочь, Мария замуж собралась.
- Как?! – Борис присел на табурет тут же в прихожей. – Ей же только семнадцать лет.
- Ты подожди, подожди не радуйся!
- А кто радуется?
- Как! А ты, что не рад?
- Слушай мать, тебя не поймешь. Тебе вообще как надо?
- На Рождество Христово родители Алеши к нам придут. Это так сказать – «товар смотреть».
- Алексей значит зовут. Так это же через неделю. И кто он?
- В Кафедральном Соборе он при архиерее иподьяконом.
- Да! Лет ему сколько?
- Двадцать два года.
- А как они познакомились?
- Ты же знаешь, Мария с Тамарой на клиросе поют…
- Ну, и!
- Не перебивай. Была у них там служба с участием Епископа. Вот после службы и познакомились.
- И когда?
- Да уж месяца как три будет.
- А родители у него кто?
- Вот здесь я и не знаю, как тебе сказать?
- Говори как есть. Что уж тут теперь.
- Отец у него генерал, - опустила смущенно глаза Нина Акимовна, - армейский генерал; генерал-лейтенант.
- Кто? – выдохнул Борис; вскочил с табурета и убежал в обуви на кухню.
- Боря, ты хотя бы снег с ботинок стряхни. Что с тобой?
- Как, что? – прибежал обратно Борис. – Что теперь делать будем?
- Что? Встречать.
- А Мария где?
- Спит. Где же еще.
- А что я надену?
- Наденешь свой новый серый костюм.
- Да, да, конечно. Ты не могла это мне завтра утром сказать?
- А что? – удивилась Нина Акимовна.
- Что, что, - передразнил ее Борис. – Не усну я теперь, вот что!
- Спасибо, милый, - обиделась Нина Акимовна, развернулась и ушла.
***
Седьмого января в субботу, в девять часов утра зазвенел колокольчик в двери квартиры Родочиных. Нина Акимовна побежала открывать дверь. За ней лениво последовал и Борис Леонидович.
- Здравствуйте! Ни здесь ли девица-красавица живет? – послышался женский голос. – Здравствуй, Ниночка!
- Здравствуйте, здравствуйте. Ой, спасибо, Павел Андреевич! – приняла большой букет алых роз Нина Акимовна.
- Здравствуй, Боря, - протянул правую руку Павел Андреевич.
- Здорово, - ответил, улыбнувшись, Борис и пожал протянутую руку Павла Андреевича.
- Ну, проходите, проходите, Павел Андреевич, Светлана Анатольевна в наш дом, - пригласила Нина Акимовна.
- Здравствуй, Боренька, - сказала Светлана Анатольевна и, как бы нехотя, протянула Борису левую руку ладонью виз.
Борис взял руку дамы, растерялся и покраснел. Поцеловал с плохо скрываемой стыдливостью. Женщины заметили застенчивость Бориса и рассмеялись.
- Как вам не стыдно, бабы! – грубо, но без злости прервал женское веселье Павел Андреевич. – Любите же вы над мужиками похихикать.
- А вы разве нет? – спросила Светлана Анатольевна.
- Отставить разговоры, в строю! – строго сказал Павел Андреевич.
- Ты, что Павлик? Расслабься, - Светлана Анатольевна удивленно посмотрела на мужа и сделала ему замечание. – Ты в гостях, а не у себя на плацу.
Затем повернулась к Нине Акимовне, сказала:
- Это он всегда так говорит, когда ему сказать нечего.
- Да, мужикам проще, - согласилась Нина Акимовна, - когда сказать ничего не могут – отставить разговоры в строю и все!
- Вообще то с праздником вас всех, - насупившись, сказал Павел Андреевич. – С Рождеством Христовым.
- Спаси Господи! – ответили все ему. – И тебя с праздником, Павел.
- Спасибо, - удовлетворенно ответил Павел Андреевич.
- Ну, что давайте за стол, - предложила Нина Акимовна.
- Давайте, но перед этим помоем руки с мылом и помолимся, - уточнил Павел Андреевич.
- Да, да, конечно, конечно, - засуетилась Нина Акимовна. – Все в ванной комнате.
- Не переживай, мы уже как дома, - пошутил Павел Андреевич.
- Павлик, веди себя прилично, - сердито сказала Светлана Анатольевна.
Помыли руки и встали на молитву. Молитву стал читать Павел Андреевич:
«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.
«Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Господи помилуй (трижды). Благослови.
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Аминь».
Сели за стол. Налили водку в рюмки.
- Ну, давайте девочки и мальчики, - поднялась с рюмкой в руке Нина Акимовна, - выпьем за знакомство.
- Нина Акимовна, - надул щеки и нахмурил брови Павел Андреевич, - ты меня извини, но с мензурок я водку не пью.
- Павлик! – больно ущипнула мужа Светлана Анатольевна. – Ты не у себя в гарнизоне.
Нина Акимовна хотела, что-то тоже сказать, но так и застыла с поднятой рюмкой в руке и с открытым ртом, растеряно моргая глазами.
- Нина, - визгливо пробасил Борис, - ну, что ты стоишь как статуя Свободы. Неси два больших граненых стакана.
- Ага, - пришла в себя Нина Акимовна. Поставила на стол рюмку и убежала на кухню.
- Три, - сказал ей вдогонку, Павел Андреевич.
Через минуту два больших граненых стакана стояли на столе.
- Я же сказал три, Нина Акимовна, - рассердился Павел Андреевич.
- Да, что ты будешь делать с вами, мужиками, - Нина Акимовна побежала за третьим стаканом.
- Ну, вот и молодец, - похвалил Павел Андреевич Нину Акимовну, когда та принесла еще один граненый стакан, и, важно причмокивая губами, налил водку в каждый из трех стаканов до половины. Положил на один стакан корочку хлеба и встал. – Моя первая стопка всегда за тех, кого уже нет среди нас. Да будет так всегда!
Все встали и, не чокаясь, выпили водку.
- А теперь, Нина Акимовна, банкуй, - улыбаясь, сказал Павел Андреевич.
- Ну, мужики! – сказала Нина Акимовна, - С вами можно легко впросак попасть.
- Да не бойся! Все свои тут, – приободрил Нину Акимовну Павел Андреевич.
- Павел! – сжала губы и нахмурила брови Светлана Анатольевна. – Прекрати!
- Хорошо, молчу, - согласился Павел Андреевич.
- И вообще, Павлик, - сказала более мягко Светлана Анатольевна, - ты же сам прекрасно знаешь, что Православные иерархи не благословляют поминать усопших спиртным питием. Тем, кого уже среди нас нет, молитвы наши за них перед Господом нужны. Только мы, живые можем еще у Господа прощение их грехов вымаливать.
- Да, да. Это так, - поддержала Нина Акимовна.
Выпили по второй – за знакомство.
- А теперь, господа, - предложила Светлана Анатольевна, - давайте подождем наших детей. А то вернутся они из Церкви, а родители их уже пьяные.
Мужчинам это предложение не понравилось, и им пришлось сделать вид, что не возражают. Женщины уединились в соседней комнате. Нина Акимовна начала показывать альбомы с фотографиями и увлеченно рассказывать о своей жизни, замужестве и о Марии.
Мужчины продолжали сидеть за столом.
- Ты куришь, Боря? – спросил Павел Андреевич.
- Нет, Павел, - ответил Борис.
- А в Армии, где служил?
- В Афганистане.
- Да ты, что! – Павел Андреевич ударил ладонью по столу. – Когда?
- Восемьдесят четвертый – восемьдесят шестой, – угрюмо ответил Борис.
- В каком звании и где?
- Сержант. В Джелалабаде полтора года в поисково-десантной группе. После контузии остаток службы – на ремонтной базе «Омар».
- А я в семьдесят восьмом году окончил Рязанское высшее общевойсковое училище а через четыре года, - Павел Андреевич усмехнулся, - добровольцем был сброшен в «Афган».
- Знаешь Павел, - Борис проглотил слюну. – Вспоминать об этом совсем не хочется. Такая обида накатывает комом к горлу. Что мне там было делать? Кого и что защищать? В Союзе жизнь, радость, благодать. А там смерть и кровь парней. Нас ненавидели. Мы не ненавидели. Так зол был за себя на всех. Особенно как сходим с группой в ночь1 и на себе ноль – двадцать первых2 притащим. Больше всего боялись предательства «своих» и мин. Часто нарывались то на засаду, то на консервы3. Если смертников среди духов4 не было, то били их без своих потерь. Был у нас комвзвода, лейтенант Подольский Анатолий Александрович. Родом из Ферганы. Потерь наших при нем было по минимуму. Но свирепствовал он по крупному. Духов на дух не переносил. Мочил их, причем, так за зря. Любил по ним из шайтан-арбы5 лупить. Натерпелся в Узбекистане, вот и душу отводил. Берег каждого русского солдата. Быстро его «прогнали» в Союз. Но орден «Красной Звезды» дали. Поставили над нами тюху – каравая русского из Брянска. Тоже молодой лейтенантик. Учил нас любить народ Афганистана, пока пулю в живот не получил. Увезли его в «цинке» обратно. На самолетах сейчас никуда не летаю. Сформировали из нас новобранцев две роты и в Ташкент. На пересылке погрузили ночью в три самолета и по курсу на Кандагар. Вылетел я в последнем самолете. Пересекли ленточку6 и тут – меняйте курс на Кабул. Наши первые два самолета духи сбили. От ужаса я весь похолодел. Ощущение собственной незащищенности ввергло многих в полное и безудержное отчаяние, отчего самолет внутри стал больше похож на летящий туалет. Потом на вертушках7 два раза меня сбивали. Первый раз во время боя. Так о землю треснулись, что я и не помню, как вылез из «вертушки». Очнулся, смотрю – вокруг меня разбросаны обломки, ноги, руки, голова, чья то грудь в крови. Кругом пожар, стрельба, беготня. Наши орут, духи орут. Пули передо мной землю
фонтаном поднимают. Я схватился за голову руками и качаюсь из стороны в сторону. В ушах гул. Что делать – не знаю. Давай тогда тоже орать. Второй раз сбили в восемьдесят шестом году. Летом мы к себе на базу из Кабула в Джелалабад летели тремя «вертушками». Две из них «духи» «стингерами» зацепили наглухо. Хорошо, что у всех нас купола8 были надеты. Успели мы провалиться вниз к земле, пока «вертушка» не завалилась вверх шасси. А мне до дембеля9 оставалось два месяца.
- А я вначале был ротным. Были мы при слонах10. Получали из Союза цистерны с
1. Ночной разведывательный выход (воен. жарг.). 2. Погибших (воен. жарг.). 3. Мины (воен. жарг.). 4. Афганцы противоборствующей стороны; духи от слова душман – враг. 5. Четырехствольный танк «Шилка» (воен. жарг.). 6. Граница (воен. жарг.). 7. Вертолеты (воен. жарг.). 8. Парашюты (воен. жарг.). 9. Демобилизация (воен. жарг.). 10. Танках (воен. жарг.).
молоком1, да со сметаной2 и сопровождали их по Афгану до наших. Но до этого пришлось и в рулетку поиграть. Через неделю, как устроились мы в гарнизоне, вызывает меня командир части и давай меня уговаривать – выручить кого-то там и в каком-то неотложном деле. Спрашиваю: «Что за дело?» Он мне: «Пустяк – авианаводчиком на время». Я то дурак – мне интересно. Ума то нет. Ну и командировали меня временно в другую часть. Два месяца там был, пока каким-то штрафником не заменили. Восемь раз меня выбрасывали на точку3. Оставят с аппаратурой. Жду духов день, два, неделю. Ни есть, ни пить. Все под себя. Ага
вижу – прут что-то. Передаю их координаты. Сам в землю зароюсь как можно глубже и жду ада. Слышу стрижи4 с грачами6 идут и тут же земля в пляс. Налета три, четыре произведут.
Бомб штук двадцать сбросят и уходят обратно. Выползешь, продерешь глаза от земли и пыли, оценишь результат и опять координаты нашим выдал. Пятый выход на точку чуть было для меня не стал последним. Засекли меня духи. Окружили со всех сторон и крадутся
ко мне. Я со страху от этой точки на одном дыхании под свист пуль восемьсот метров вверх
пробежал, как стометровку на соревновании. Все бросил, и «калаш»6 в том числе. Прыгал по
скалам, как горный козел. Когда страх прошел, так стало стыдно и обидно за то, что оказался
обыкновенным трусом. Были бы на плечах пагоны – сорвал, не задумываясь. Во мне столько злости появилось, что я уже был согласен вступить с духами в рукопашную схватку. Спустился обратно – на точку. О, чудо! Они ничего не тронули. Похоже, и не искали ничего. Я на всякий случай перебазировался повыше и затаился. Трое суток ждал. Идут. Длинный караван навьюченных ослов; духов более сотни и европейцев около десятка, среди которых три женщины. Оружие тянут. Срочно координаты. Всех перемололи. Вернулся в свою часть. Мне орден «Красной Звезды» вручили. Потом в отпуск. Там в Афгане о Боге задумался. В партии уже состоял. Но выйти из нее не решался – боялся. Курить и в карты играть бросил. Во время отпуска в Православную Церковь каждый день ходил. Светланка подсказала. Свечи ставил, записки подавал – кому за упокой, а кому за здравие. Она, баба в Православной вере больше меня знает, вот и держусь за нее, как за соломинку. Трех сыновей родила мне. В Афгане три с половиной года прослужил. Войны не боялся. Хорошую я тогда вакцину позора получил, так, что сильного страха уже не было. Была ненависть к трусу, которого я так и не изжил в себе.
- Это не трусость, а естественное состояние нормального человека. Или по научному – природный инстинкт самосохранения.
- Ты, Борь, в каких там сейчас партиях состоишь?
- Что я дурак, что ли? – встрепенулся Борис. – На что они мне сдались? Что от них мне? Нас и здесь хорошо кормят.
- А я вот, состою, - тяжело вздохнул Павел Андреевич. – Так сказать – золотой балласт партии «Единая Россия». Сижу в Президиумах, подписываю какие-то важные прокламации, надуваю щеки для важности во время встречи с ветеранами или с молодежью. В общем, играю, определенную мне кем-то, роль в оболванивании населения страны. Других смотрю, гоняют на митинги с плакатами. Партия, какую ни возьми – пирамида. На верху знакомые все лица. Постоянные и алчные. В низу – «перекати поле» от одной к другой партии. Бегунки. И не менее вороватые. Рухнет пирамида. Ну и что? Другая восстанет на этом месте из того же материала, с той же иерархией и с теми же лицами. Нет пользы от них
государству. Все это ложь. Истина в Монархии. В Помазаннике Божием – Царе! На местах, пожалуйста, пусть поданные Его Величества образуют разные там самоуправления и профсоюзы. На Губернии же рука Государя должна всегда лежать.
- Ты прав, Павел, - мотнул головой Борис. - Порядок стране нужен. Нет его до сих пор. Воры одно, кругом! Что на верху, что в низу.
1. Керосин (воен. жарг.). 2. Бензин (воен. жарг.). 3. Место наблюдения (воен. жарг.). 4. Су-17 (воен. жарг.).
5. Су-25 (воен. жарг.). 6. Автомат Калашникова (воен. жарг.).
- И отчет Государь держать должен каждый год перед Патриархом Московским и Всея Руси, а равно, как перед Богом. За то, как Он – Государь управляет страной; за то, как живется Его подданным. Нужна ли новая династия Царей? Как ты считаешь, Борис?
- Павел, - Борис поднял голову и посмотрел на Павла Андреевича умоляющими глазами, - мне это зачем? Я мент. Понимаешь? Холоп я. Мне, чтобы в стране бардак унялся. Мне все равно – что Царь, что первый секретарь.
- Нет, Борис, - Павел Андреевич поводил указательным пальцем правой руки у лица Бориса. – Где Бога нет, там ложь! Государство от Бога там, где Помазанник Его Кесарем Им же установлен. Где простолюдин призван Богом Кесарю в подданные. Где Кесарь их всех своими детьми принимает.
- Павел, я мало, что понял,- стукнул кулаком себя в грудь Борис. - Но чую нутром – ты в чем-то прав.
- Это, что же такое! Мужики! – вошли обе женщины и принялись в один голос ругать своих мужей.
- Ты посмотри на них, Нин! – всплеснула руками Светлана Анатольевна. – Пока мы с тобой там ля-ля, они литр водки выдули. Павел, как тебе не стыдно. Дети сейчас наши подойдут, а у тебя уже глаза в кучку.
- Ни как нет…, - стал оправдываться Павел Андреевич.
- Так, мужики! Все! – повелительным тоном сказала Светлана Анатольевна. – Встали! И отсюда, шагом марш!
- Что?! Как… да ты…, - пытался возмутиться Павел Андреевич.
- Я, что не ясно сказала? – строго посмотрела на мужа Светлана Анатольевна.
Павел Андреевич тут же сник и покорно кивнул головой; встал и поклонился жене в пояс:
- Слушаюсь, товарищ ефрейтор!
Мужчины, опустив головы, гуськом – друг за другом покинули комнату.
- Что, Нина, на меня так взглянула? – спросила Светлана Анатольевна, заметив удивление на лице Нины Акимовны. – Я на самом деле ефрейтор. Была. Давно это было – в молодости. Служила старшей телефонисткой на коммутаторе штаба дивизии. Недолго, правда. Списали на берег.
- И за что же? – поинтересовалась Нина Акимовна.
- За нарушение Устава внутренней службы.
- И что?
- Не по Уставу выполняла команды – ложись, стоять и смирно!
Женщины громко рассмеялись и долго не могли успокоиться.
- А, если честно, - продолжила Светлана Анатольевна, - чтобы не повредить карьере мужа.
- И что?
- Знаешь, к нам на узел связи частенько заглядывало разное офицерье, да и генералы тоже. А они все, понятно – до водки и баб охочи. Мы молодые. У меня муж. А мне нужна такая «слава»? С ней мужу роста не видать. А без нее тем более. Вот и пришлось «бежать» со службы, спасая честь мужа.
- Все они сволочи.
- Ага, а мы ****и. Нет. И то, и то – неверно. Так устроено в мире – мы верим мужчинам, а они нам. Женщине сложнее обмануть женщину и им также – друг друга. Обман между мужчиной и женщиной – это завсегда просто.
В двери зазвенел колокольчик.
- Наверное, дети наши, - сказала Нина Акимовна и побежала открывать двери.
- Здравствуйте, Нина Акимовна, - вошел в квартиру первым молодой человек, - с Праздником Вас! С Рождеством Христовым!
- Спаси Господи! Здравствуй Алеша. Ой, спасибо! Как давно это было – цветы мне дарили, – Нина Акимовна взяла из рук молодого человека большой букет красных гвоздик.
- А мне мой муженек частенько цветы дарит, когда я его убедительно об этом попрошу - похвасталась Светлана Анатольевна и подошла тоже к детям.
- Здравствуй, мамуля, - сказал Алексей Светлане Анатольевне и троекратно поцеловал ее.
- Здравствуй, сыночек, - ответила ему Светлана Анатольевна, подставляя свои щеки для поцелуев сыну.
- Здравствуйте Светлана Анатольевна, с Праздником и Вас - сказала Мария и, опустив глаза, протянула ей букет белых роз.
- Ну, Алеша! Ну, Мария! Я уже и забыла. Спаси Господи! Это же мои любимые цветы. Молодцы! – вскликнула Светлана Анатольевна и троекратно поцеловала Марию. – Белые розы – напоминание мне о чистой и целомудренной любви. Так и есть – несу сей тяжкий, но спасительный Крест.
Нина Акимовна подошла к Марии, уткнулась головой ей в грудь и горько, горько заплакала.
- Прости меня, доченька. Дура, я дура!
- Да, что ты, мамочка, - Мария тоже разревелась, - Господь тебя простит. Я не держу на тебя зла. И вообще я ни на кого зла не держу. Это ты прости меня.
Светлана Анатольевна не выдержала и тоже расплакалась.
- Слушайте, товарищи дамы! – Алексей посмотрел с верху на плачущих женщин. – Мы так не договаривались. А где отец, мама?
- Кто тебя спрашивать будет? Там! – ответила Светлана Анатольевна, вытирая ладонью слезы, размазывая по щекам туш.
- Здесь я, здесь, - вышел в коридор, пошатываясь, Павел Андреевич. – О, сын! Здравствуй!
- Здравствуй, папа, - расстроился Алексей, увидев отца качающимся, и отвел лицо в сторону.
- Вот, сынок, вас ждем-с, - Павел Андреевич виновато и с шумом втянул в легкие воздух.
- Вижу, - ответил Алексей.
- Проходи, - Павел Андреевич по-хозяйски провел перед собой обеими руками в сторону комнаты, где был накрыт стол.
- Мама, а где папа? – спросила Мария.
- Папа твой вас не дождался. Спать улегся, - ответила Нина Акимовна.
- А на ночной службе, почему вас не было? – обиженно спросила Мария. – У Православных праздник – Рождество Христово. А у вас, что?
- Прости нас, Машенька, - сказала Светлана Анатольевна, все еще утирая слезы. – Воспитывались мы в другое время, от того и маловеры, хотя и тогда в Церковь ходили.
Мария прошла в квартиру; увидела накрытый стол, повернулась к матери и сказала:
- Мам, со стола надо пока все убрать, и разбуди папу.
Бориса Леонидовича на удивление Нине Акимовне разбудили очень быстро. Мужчины, кроме Алексея, по очереди помылись в ванной. Привели себя немного в порядок.
Алексей пригласил всех на молитву в комнату Марии, где был обустроен «Красный угол». Все встали на молитву лицом к иконе Иисуса Христа и иконе Божией Матери. Алексей, крестясь, начал читать молитву: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере и всех святых, помилуй нас. Аминь.
Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси Блаже, души наша.
Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас (трижды).
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троице помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради.
Господи помилуй (трижды).
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Господи Иисусе Христе, Единородный Сыне Безначального Отца. Ты рекл еси пречистыми Твоими усты: яко без Мене не можете творити ничесоже. Сего ради припадая к Твоей благости, просим и молим Тя: рабом Твоим Павла, Бориса, Светланы, Нины, Марии, Алексея и всем зде предстоящим и молящимся Тебе, помози во всех их делах, начинаниих и намерениих. Яко Твоя Держава, Царство и Сила, от Тебе помощь вси приемлем, на Тя уповаем и Тебе славу возсылаем, со Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Господи помилуй (трижды).
Творче и Создателю всяческих, Боже, дела рук наших, и славе Твоей начинаемая, Твоим благословением исправи, и нас избави от всякаго зла, яко един всесилен и человеколюбец.
Скорый в заступлении и крепкий в помощи, предстани благодатию силы Твоея ныне, и благословив укрепи, и в совершение намерения благаго дела рабов Твоих произведи: вся бо, елика хощеши, яко сильный Бог, творити можеши.
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
Все перекрестились, повторив слово: «Аминь»; вернулись в комнату, где только что было застолье и сели за стол – каждая семья друг против друга. На столе ничего уже не было.
- И так братия и сестры во Христе, - важно сказал Павел Андреевич, - наш сын Алексей возомнил себе жениться; о том объявил он нам недавно и просил нас, родителей на то благословения. Оно то вроде и время. И решать ему – жениться или нет. Но вот на ком жениться, то здесь решать нам – родителям. И не сметь перечить нам. Хотя даже будем и не правы мы. На то воля Божия. Поэтому и молим Его о помощи во всяком добром деле.
Женитьба и замужество дело доброе и Богоугодное. И начинают все это с добрых намерений двух любящих сердец. Молодые думают, что вот уже нравятся друг другу и намерения у них отсюда добрые. Но не ведают они, что жизнь их испытает и пеклом невыносимым и холодом нестерпимым. И не получилось бы так – женились и разбежались потом по своим углам, плоть свою спасая. О чем дети наши пока не ведают, мы, хотя и немного, но испробовали. И вы, Алексей и Мария, не судите нас вообще, если ответ наш не по вашему желанию будет. Нам же, родителям вашим, необходимо уяснить сегодня – не является ли любовь ваша плодом плотских страстей или корысти. И если только эти причины влекут вас друг к другу, то итог такой любви печален и горек. Или любите вы друг друга так, как любят в благочестивых семьях родители своих детей, а дети своих родителей. Если так, то брак ваш может рассчитывать на успех в продолжительном испытании вашей любви, которую Господь наш, заповедовал всем нам.
По сему – отец и дочь его; мать и сын ее разговор откровенный меж собой вести будут. И Господь им наш в помощь и свидетелем. А отец сына и мать дочери выйдут и удалятся.
Павел Андреевич и Нина Акимовна встали и вышли из комнаты.
- Мария, сколько тебе лет, чем занимаешься, какого вероисповедания придерживаешься, чему обучена, что знаешь об Алексее, больна ли чем, как жизнь свою с Алексеем строить думаешь? – без всякого вступления задала вопросы Светлана Анатольевна.
- Мне семнадцать лет, учусь в училище; специализация – модельер-конструктор женской одежды , - стала отвечать Мария спокойным голосом на заданные вопросы, - каждое воскресение и в большие Церковные Праздники пою на клиросе в Церкви Святого Пророка Илии. Пятнадцатого мая ушедшего года по новому стилю в этой же Церкви отцом Феодором надо мной были совершены Таинства Крещения и Миропомазания с прежде нареченным мне именем Мария в память Святой, Преподобной Марии Египетской.
Хорошо шью, делаю сама простые выкройки, вяжу крючком и спицами; люблю печь булочки в электродуховке, варить русский борщ; не люблю мыть полы, протирать пыль и стирать, но работу эту делаю хорошо. Алексея в первый раз я увидела второго августа, когда он участвовал в архиерейской службе с Епископом Палладием на Престольном празднике нашей Церкви в честь Святого Пророка Илии. Алексей служит иподьяконом, ему двадцать два года; любит есть мороженное и сладкое, а также пить пиво; водит автомобиль; не любит, когда его просишь ездить медленней и не нарушать правила дорожного движения; ни чем не болею; постараюсь стать Алексею верной женой и помощницей, а если сподобит Господь стать ему священником, то и – преданной матушкой.
- Соблюла ли ты свое девство, до сей поры? – быстро и почти шепотом спросила Светлана Анатольевна, так что мужчины не расслышали вопроса.
- Да, - ответила Мария и, покраснев, опустила глаза.
- Целуй крест, - строго сказала Светлана Анатольевна.
Мария поцеловала свой нательный крестик. Светлана Анатольевна достала из своей сумочки небольшую икону Иисуса Христа и маленький серебреный колокольчик. Положила икону на стол и позвонила колокольчиком. В комнату вошли Павел Андреевич и Нина Акимовна. Светлана Анатольевна встала, перекрестилась, взяла икону в руки, поцеловала и передала ее Павлу Андреевичу.
- Благослови отец сыну, принять ему в супруги сию Марию.
Павел Андреевич перекрестился и поцеловал икону.
- И верно ли ты, жена, так решила?
- Да, муж мой.
- И не пожалеешь об этом никогда?
- Да, муж мой.
- И слово твое твердое?
- Да, муж мой. На том и крест целую, - Светлана Анатольевна поцеловала свой нательный крестик.
Алексей вышел из-за стола и подошел к своему отцу; опустился перед ним на колени и наклонил голову.
- Благословите родители, на супружество к сей Марии.
Павел Андреевич, троекратно осеняя иконой сына Крестным Знамением, трижды произнес:
- Благословляем тебе, сын Алексей наш, принять в жены сию Марию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
- Аминь, - трижды повторяла за мужем Светлана Анатольевна.
Алексей перекрестился, поцеловал икону, поднялся с колен и поклонился в пояс родителям; вернулся к столу и сел на свое место. Павел Андреевич и Нина Акимовна опять покинули комнату. За ними вышла и Мария. Она прошла в свою комнату и встала на колени перед иконами.
- Алексей, служил ли ты в Армии, – начал задавать вопросы теперь Борис Леонидович, - что умеешь делать, болен ли чем, как ты относишься к Марии, как думаешь жить с ней, готов ли ты защитить ее, будешь ли ты помогать нам – ее родителям, были ли у тебя до знакомства с Марией близкие девушки?
- В Армии отслужил два года рядовым в полку связи. Имею специальности монтажника электросвязи, газоэлектросварщика, жестянщика и столяра. На здоровье, слава Богу, не жалуюсь. Мария мне нравится; во многом у меня с ней совпадают взгляды, но главное – оба мы одного, Православного вероисповедания. Думаю посвятить свою жизнь священническому служению Единой, Святой, Апостольской и Соборной Церкви. Помогать вам буду стараться как можно чаще. Обещаю всегда оберегать Марию. До знакомства с Марией, близких девушек у меня не было. На том целую крест, - Алексей, быстро и четко ответил на вопросы и поцеловал свой нательный крестик.
Борис Леонидович позвонил колокольчиком. В комнату вошли Павел Андреевич и Нина Акимовна. В руках Нина Акимовна внесла небольшую икону Божией Матери, которую положила на стол перед мужем. Все, кроме Марии, вновь сели за стол. Мария в это время у себя в комнате читала молитву девицы о супружестве: «О, Всеблагий Господи, я знаю, что великое счастье мое зависит от того, чтобы я Тебя любила всею душою и всем сердцем моим и, чтобы исполняла во всем святую волю Твою. Управляй же Сам, о Боже мой, душою моею и наполняй сердце мое: я хочу угождать Тебе одному, ибо Ты Создатель и Бог мой. Сохрани меня от гордости и самолюбия: разум, скромность и целомудрие пусть украшают меня. Праздность противна Тебе и порождает пороки, подай же мне охоту к трудолюбию и благослови труды мои. Поелику же закон Твой повелевает жить людям в честном супружестве; то приведи меня, Отче Святый, к сему освященному Тобою званию, не для угождения вожделению моему, но для исполнения предназначения Твоего, ибо Ты Сам сказал: не хорошо человеку быть одному и, создав ему жену в помощницу; благословил их расти, множитися и населять землю.
Услышь смиренную молитву мою из глубины девичьяго сердца Тебе воссылаемую: дай мне супруга честнаго и благочестиваго, чтобы мы в любви с ним и согласии прославляли Тебя, милосерднаго Бога: Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».
- Досточтимые Борис Леонидович и Нина Акимовна, - сказала Светлана Анатольевна, крепко прижимаясь к мужу, - дочь ваша – красна девица и душою светла, по нраву нам пришлась. За сына вас просим отдать ее нам в жены ему. Или Алеша наш, вам не по нраву?
Нина Акимовна, сдерживая слезы, посмотрела на мужа. Борис Леонидович встал, перекрестился, взял в руки икону, поцеловал и передал ее супруге.
- Благослови мать дочери, принять ей Алексея мужем и быть за ним.
Нина Акимовна взяла икону, встала, перекрестилась, поцеловала ее и вышла из-за стола, держа икону в руках.
И верно ли ты, муж, так решил?
- Да, жена моя.
- И не жалко тебе дочь нашу?
- На то воля Божия, жена моя.
- И слово твое в этом твердое?
- Да, жена моя. На том и крест целую, - Борис Леонидович поцеловал свой нательный крестик и позвонил в колокольчик.
В комнату вошла Мария; встала на колени перед матерью и наклонила голову.
- Благословите папенька и маменька на супружество за сего Алексея.
Нина Акимовна со слезами на глазах, троекратно осеняя иконой дочь Крестным Знамением, трижды произнесла:
- Благословляем тебе, дочь наша Мария, принять мужем сего Алексея и быть за ним, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
- Аминь, - трижды повторял за женой Борис Леонидович.
Мария перекрестилась, поцеловала икону, поднялась с колен и поклонилась в пояс родителям.
- Вот и, слава Богу, - сказала Светлана Анатольевна и подошла к Марии, подавая коробочку с золотым обручальным кольцом. – А это колечко, Машенька, наш тебе подарок. Оно теперь твое.
- Спаси вас Господи, - приняла подарок Мария и поклонилась в пояс родителям Алексея.
Борис Леонидович и Нина Акимовна тоже подошли к Алексею и подарили ему серебреное обручальное кольцо.
- А вот и наш подарок тебе, Алексей – серебреное колечко. Оно теперь твое.
- Спаси вас Господи, - принял подарок Алексей и поклонился в пояс родителям Марии.
Затем опять прошли в комнату Марии и встали на молитву. Алексей, крестясь, начал читать:
«Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем.
Господи помилуй (трижды).
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, помилуй нас. Аминь».
Все перекрестились, повторив слово: «Аминь».
После молитвы все поздравили друг друга и троекратно поцеловались. Родители вышли из комнаты, а дети остались.
Снова накрыли стол и продолжили веселье.
- Павел Андреевич, - обратилась Нина Акимовна, - а почему ты сегодня не в парадной военной форме? Как было бы красиво.
- Понимаешь ли, Нина, - сказал Павел Андреевич, причмокивая для солидности губами, - я придерживаюсь древнего русского правила – в военной форме и при пагонах не пить ни вина, ни водки. Форма, как латы воина. Если я в ней, то я на посту. Вот сниму китель с пагонами, тогда, пожалуйста. Выпил вина, ты уже не воин. Где спирт рекой – там плач и пляски бесов. Спирт – это слеза дьявола. Как бесам весело, когда мы водку пьем.
- Это правда, - согласились женщины. - Что пьяный, что бесноватый – одно – в плену у дьявола.
- Стоп! А как же тогда с вином? – спросил Борис Леонидович. – Там тоже спирт. А истинная Кровь Христова, тогда как?
- От того они и называются Таинствами, что нам не дано понять – как хлеб и вино по молитве истинным Телом Христовым и истинной Кровью Христовой становятся.
- Мальчики, - сказала Светлана Анатольевна, - давайте поговорим о другом. Вот в каких семьях в наше время дети испрашивают благословение на супружество у своих родителей. Мало осталось таких семей. А без родительского благословения семья, как корабль в море без компаса. Думали, что наследие предков – пережиток прошлого. Отвергали ценный опыт наших патриархов, веками испытанный. Вот и пожинаем теперь плоды атеистического самозабвения. Мы то в молодости комсомольские свадьбы устраивали. Мнение родителей было уже не в счет. Партия и комсомол – наш рулевой. А сколько судеб человеческих потом из-за этого поломалось. Хорошо вот, кто к Церкви Христовой прибился, да и спас свою семью от разрушения. Но их единицы. Сколько сейчас по всей стране этих развалов? Разгребать и разгребать. Нет семьи и нет опоры государству.
- Да и в страхе тогда жили и сейчас еще живем также – всего боимся, - задумчиво протянула Нина Акимовна.
- Сейчас то, в каком страхе? – удивленно спросила Светлана Анатольевна.
- Да в таком. Сделай, что не так – быстро под монастырь подведут. Марию сегодня благословляла иконой, которой еще благословляли на супружество мою бабушку ее родители. А отец ее, то есть мой прадед протоиереем служил в Астрахани. Трижды его арестовывали.
- Как? – поднял высоко от удивления свои густые брови, Борис Леонидович.- А что ты раньше об этом никому ничего не говорила? А в школе вместе с директором этой школы, какую компанию против Церкви проводила? Марию везде таскали.
- Я просто боялась за Марию, - оправдывалась Нина Акимовна. – Дело в том, что прадеда моего в тридцать седьмом году, в конце ноября коммунисты расстреляли на «Бутовском полигоне», что у поселка Бутово Московской области. Страх нам по наследству передавался и до сих пор он во мне сидит. Как бес в меня вселился. Чувствую, что не хорошо мне оттого, что я делаю. В школу приду, а там – точно бесы хороводят, и я с ними в дикий пляс пускаюсь. Приду домой, проревусь до утра и на работу. Вечером опять в школу бегу. Мама моя меня не крестила. Тоже всю жизнь в страхе прожила. Пошла я в Церковь. Подхожу к двери, а ни руки, ни ноги не хотят меня слушать. Как во сне – хочешь бежать, а не можешь. Не помню – кто меня в Церковь втащил. Я к батюшке; упала на колени перед ним; трясусь. Он и сам испугался. Прочитал какую-то молитву и сказал – приходите через неделю. К концу недели чувствую – колотить опять начинает. Я к Марии. Она молитву прочитала. Отлегло. В воскресение покрестилась. Через неделю исповедалась. Уже два месяца Божией милостью, как от бесов освободилась. Потом и Борю крестили.
- Ну, ты мать, - расстроился Борис Леонидович, - страху нагнала на меня. Я и знать не знал, что с тобой такое было.
- А вы, мужики, разве дальше своего носа видите? – холодно спросила Светлана Анатольевна.
- А как же! – решительно ответил Павел Андреевич.
- Знаете, - вдруг спохватился Борис Леонидович, - давайте проведем один опыт.
- Ну, вот – милиция начала опыты, - сказал Павел Андреевич, изобразив на лице смиренное послушание.
Женщины рассмеялись.
- Да вы не о том подумали, - Борис Леонидович вскочил с места и выбежал из комнаты.
Через минуту вернулся, держа в руках небольшой квадратный металлический ящик с множеством проводов и приспособлений.
- Сейчас увидите, - сказал Борис Леонидович в твердой уверенности на успех, - и мы не лыком шиты. Это прибор, который по роговице глаз, рисункам ушных раковин и пальцев рук синтезирует голос человека. Кто первый?
- Давай, я ближе, - согласился Павел Андреевич, с явным недоверием.
Борис Леонидович провел сканером по глазам, ушам и пальцам рук Павла Андреевича, нажал на кнопку и напечатал предложение: «Слава Богу, что на Земле мир!» Через секунду прозвучал голос Павла Андреевича, но только чище и звонче.
Павел Андреевич посмотрел на женщин. Те сидели за столом, раскрыв от удивления рот.
- Не уж то мой голос? – спросил Павел Андреевич.
- Ага, - ответила Светлана Анатольевна, придя немного в себя. – Хотя в действительности он у тебя, грубее. А здесь будто, кто тебе его поставил.
- Также по голосу, - удовлетворенно произнес Борис Леонидович, - это устройство показывает в рисунке изображение всего человека.
- Откуда этот прибор у тебя? – спросил Павел Андреевич.
- Его смастерил Витя Зверев, - ответил Борис Леонидович. – Сосед по лестничной площадке. Он ученный. Занимается прикладной математикой. Я как-то заметил, что у людей с похожими лицами, голоса совпадают. И к нему: «Витек, дело такое». Он в ответ: «Нет проблем!». Через три месяца это устройство уже у меня.
- А ты показывал его кому?
- На работу носил. Все в восторге. Но нет официальных распоряжений к его использованию. Витька приглашали в Управление. После этого он послал меня без шифровки куда подальше и добавил: «У ваших полканов и генералов, похоже, осталась одна рабочая извилина, и то между двумя нижними полушариями. А голова им для фуражки». Пол года обижался на меня.
- Есть у него, что еще интересное.
- Он меня то, ведь за что послал? Его же там наши идиоты стращать начали. Секреты он, видите ли, государственные разглашает. Государство их у него еще не приняло, а он уже шпион.
Он выдвинул интересную гипотезу о том, что роговица глаз – это карта-эталон, где заложена вся генетическая информация о живом существе. Он утверждает, что у большинства животных эта карта совпадает с реальным состоянием их организма, кроме человека. По его мнению – человек быстрыми темпами изменяется не в лучшую сторону. И это не связано с ухудшением среды обитания человека. Причина заключена в нарушении экологии души. Люди игнорируют элементарные правила взаимоотношения между двумя разными полами. Он считает, что при совпадении карты-эталона с реальным состоянием организма, животное способно развить в себе высокие способности. Поэтому для человека важно соблюдать чистоту духовных отношений двух противоположных полов, не соблазняясь на мимолетное удовлетворение плоти. У остальных животных это уже заложено Творцом. А человеку Господом, дана воля, или стяжать благодать Святаго Духа для души, или блага земные для тела.
А вообще он со своей женой Любой работает над проблемой резонансного влияния частоты колебания на живой организм. Недавно на Алтае они испытывали свой прибор в борьбе с клещами в лесах края. Все успешно, только вот пострадали некоторые виды птиц.
- Да, Боря это очень интересно, - похвалила Светлана Анатольевна Бориса, - но давайте лучше споем.
Борис Леонидович принес баян и полились русские песни вместе с русской водкой.
Пили «горькую» – пели песни «сладкие». Пели песни «горькие» – пили все ту же «горькую».
Борис Леонидович вдруг запел «Мурку»:
Прибыла в Одессу банда из Амура,
В банде были урки, шулера.
Банда занималась темными делами,
И за ней следила ГубЧеКа.
Верх держала баба – звали ее Мурка.
Хитрая и смелая была.
Даже злые урки все боялись Мурки, –
Воровскую жизнь она вела.
- Боря, - возмутилась Светлана Анатольевна, - ты, что запел? Мы же не на воровской сходке и сегодня не День милиции. Мы детей женим, а ты нам тут Мурку…
- Да, ладно тебе мать, - сказал Павел Андреевич. – Хорошая песня. Пусть поет.
- Я, что сказала – песня плохая? Не подходящий случай, муж.
- Это почему?
- Эх, когда же в России русские заживут по-человечески, - Борис Леонидович перестал играть и тяжело вздохнул. – Родители мне недавно письмо прислали из деревни Чалкина Кучумковского района. Просят деньгами помочь – девяносто три тысячи рублей на магистральную трубу. По улице газ тянут за счет населения. Всю жизнь они с детства в колхозе батрачили. Пенсию получают на двоих три тысячи двести рублей в месяц. Я то сбежал из деревни в город и в милицию устроился работать. Просек еще тогда – кто в России честно работает, тот не ест сытно. Да и власть холопам своим нет, нет, да и подбросит шмат сала со своего барского стола. Не дадут, так мы же сами у них отымем. Знают, потому закрывают глаза на наши безобразия. Работяге не от кого ждать манны небесной. Он один корячится и нас еще на себе прет.
Сосед наш там, Сашка, хотел дело свое открыть – поросят дома разводить. Пошел, как порядочный, в электросети за разрешением – увеличить мощность, единовременно подключаемой нагрузки до десяти киловатт. Ему насчитали и выставили счет в сумме равной шестидесяти трем тысячам семисот пятидесяти рублям. И главное – все по Закону. Он им говорит: «Как же так? Мои родители за свой счет купили и протянули линию, и трансформатор свой установили. А сейчас еще за что так много платить?» Пошел в банк за деньгами. Там ему намекнули: «Дадим кредит быстро, подготовим сами все необходимые документы и на кое что «закроем глаза», но за десятипроцентный откат1 или… в конце года». Вернулся он домой, включил телевизор, а там Президент наш с умными и добрыми глазками вещает о прощении братским странам их многомиллиардных долгов и делится дальнейшими планами оказания им финансовой помощи. Не выдержал Сашка; сбегал за кувалдой в гараж, да и бабахнул ею по телику с верху, пока еще Путин в нем красовался.
Так бы ничего. Да жена его, соседке «в жилетку поплакалась» о загубленном телевизоре. Милиция быстро – тут как тут – примчалась. Оштрафовали, Сашку, на тысячу рублей. Он им: «Что же вы, козлы, четыре дня ко мне добирались, когда я вам заявление написал о пропаже моей коровы, а тут в миг прискакали?» За козла его они избили и судом ему десять суток административного ареста назначили. «Федерасты» 2 с ним тоже пол дня поработали на предмет причастности его к незаконным бандформированиями. Как будто есть законные. Потом официально признали непричастным и отвязались от него.
Сейчас Санек, почетный гражданин деревни Чалкина. Местные электрики ему: «Ты, Сань, никому, ничего. Мы тебе так все сделаем». Тридцать поросят вырастил сам без залихватских программ, национальных проектов и кредитов. Но, что теперь с ними делать не знает. Сдавать их некуда. Ездят перекупщики. Цена их ниже затрат. И оказывается, что только им в крае даны полномочия скупать мясо у населения. Да и губернатор у них там скачек – «прыг-скок между ног». То в одной партии наварится, то в другую за наваром прыгнет.
- А как его имя и фамилия…
- Да какая-то текстильная. Вроде Александр Швейко…
- Да, да, Александр Швейко, - подхватил Павел Андреевич. - Ну, вообще-то о нем говорят, что он во власти вертикаль с горизонталью прочно спаял. Команду профессионалов набрал.
- Набрал. Ветеранов труда ленинского комсомола, а не профессионалов. Их главное умение
– дутые отчеты составлять, а не работать на «земле» во благо простых людей. Он бы лучше набрал молодых специалистов – организаторов. Да чтобы дороги мостили и газопровод строили не за счет нищих людей. Как же он радуется, когда ему докладывают о перевыполнении заданий и планов по сбору налогов и сборов. Когда избирался губернатором, клеймил позором всех, кто довел людей до ручки. Теперь он же, их и без этой ручки оставил. Отнял ее у них в счет налогов и сборов.
В двери зазвенел колокольчик. Женщины открыли дверь.
- Здравствуйте! Генерал-лейтенант Сергеев здесь? – у двери стоял молодой человек в военной форме в звании майора.
- Да, - настороженно ответили женщины. – Пожалуйста, проходите.
- Спасибо, - сказал майор и прошел в квартиру, снимая шапку.
- Это еще, что такое? – недовольно буркнул себе под нос Павел Андреевич и вышел в коридор. – А, это ты, Василий. Что случилось?
- Здравия желаю, товарищ генерал…, - вытянулся майор.
- Ай, оставь, сегодня уже виделись с тобой, - выставил вперед живот Павел Андреевич и сделал кислое лицо. – Докладывай по существу.
1. Взятка работнику банка в размере десяти процентов от суммы полученного заемщиком кредита (разг.).
2. Сотрудники ФСБ (милиц. жарг.).
- Товарищ генерал-лейтенант, Вас приглашает в себе управляющий делами
Администрации области, Леонид Никифорович Голуба.
- А время сколько?
- Двадцать три ноль, ноль, товарищ генерал!
- Водку будешь?
- Никак нет, товарищ генерал! На службе!
- Молодец! Хвалю, - сказал Павел Андреевич и повернулся к женщинам, - Так мать, собирайся. Идемте, помолимся – поблагодарим Господа.
Встали на молитву. Павел Андреевич начал читать: «Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир даяй им, прииди к нам и спаси нас.
Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без
сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем.
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
Господи помилуй (трижды).
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Аминь».
- Так дети – Мария, Алеша, собираемся, поехали! – заторопилась Светлана Анатольевна.
- А Марию то зачем с собой? – с тревогой в голосе спросила Нина Акимовна.
- Все сватьюшка, - улыбаясь, сказала Светлана Анатольевна, - дочь твоя до свадьбы при мне будет.
- Ну, все, давайте прощаться, - распорядился Павел Андреевич и протянул руку Борису Леонидовичу. – Будь здоров Боря. Спасибо за вечер. Досвидания.
Борис Леонидович смущенно кивнул головой и добродушно улыбнулся. Женщины обнявшись, поцеловались друг с другом.
- Ну, давай Ниночка пока. За дочь не переживай, - успокаивала Светлана Анатольевна Нину Акимовну.
- Так, как же не переживать, сватья? – пыталась бодриться, Нина Акимовна. – Дочь же.
- Но, а как же ты хотела, дорогая? У детей уже своя жизнь начинается.
- Так я же не думала, что вот так все быстро, - сказала Нина Акимовна и подошла к Марии. – Будь умницей, дочь.
- Конечно, мамочка, - ответила Мария и поцеловала свою мать. – Не переживай.
- Счастливо оставаться, Боря, - приветливо улыбаясь, Светлана Анатольевна протянула Борису правую руку.
- И тебе, Светлана Анатольевна, доброго здоровья, - наклонился Борис Леонидович и пожал обеими руками руку Светланы Анатольевны.
- Досвидания, Нина Акимовна и Борис Леонидович, - скромно сказал Алексей.
- Досвидания, досвидания, Алексей, - Борис Леонидович похлопал по плечу Алексея.
- Досвидания, Алеша, - сказала Нина Акимовна, утирая платочком слезы со своих глаз.
- Нина Акимовна, прости, если что не так, - сказал ласково, Павел Андреевич.
- Да, что ты, Павлик? Все хорошо. Бог простит. И ты меня прости.
Гости уехали, и в квартире Родочиных воцарилась тишина, нарушаемая время от времени тихим женским всхлипыванием и громким порывистым мужским храпом.
***
Черный автомобиль «Волга» подъехал к двенадцатиэтажному белому бетонному зданию Верховного Собрания области. Раньше – десять лет назад, здесь располагался областной комитет КПСС.
Павел Андреевич вышел из машины и вошел в здание. Поднялся на шестой этаж. Нашел кабинет под номером «604», открыл дверь и вошел.
В кабинете находилось два человека. Один лысоватый и полненький, другой тоже упитанный, но с густыми, седеющими и зачесанными назад темными длинными волосами на голове.
- Наконец-то, - облегченно сказал полненький и лысоватый. – Здравствуй, Павел, присаживайся.
- Здравствуй, Леонид Никифорович, - ответил Павел Андреевич и сел за стол напротив незнакомого мужчины.
- Познакомься, - Леонид Никифорович указал рукой на человека, - Глава муниципального образования Кичманский район, Олег Петрович Скуратов. Мы вместе с ним в райкоме комсомола начинали. Наши кадры. Проверенные. Но сбои и у стариков бывают.
- Разберемся, Леня, - Скуратов посмотрел на Леонида Никифоровича преданными глазами.
- Наведи порядок среди депутатов Гандельского сельского поселения. Какая то кучка из пяти человек, а такой крик подняли. В Москве уже уши от них затыкают. Стареешь, Олег, стареешь. Кто там Глава?
- Виктор Иванович Полундра.
- Это не тот «гитарист», что потом начальником «единички» 1 стал?
- Да – он.
- Тем более! Чего вас учить. Опыт есть по утихомириванию смутьянов.
- Да, но там же не зона, а сельское поселение.
- Кто тебе такое сказал? Или ты это сам только что придумал? Ты, смотри не скажи это вслух в народе. Не поймут. И тогда я тебе уже не смогу помочь. Прикормите их. Не скупитесь. Не такие крепости брали. На сытый желудок революций не делают. На письма их, отвечайте не по существу, а по содержанию. Называйте письма жалобами, стыдите их – указывайте на их неграмотность. Люди, когда жалобы пишут, не владеют всей информацией. Поэтому встречайтесь с ними и указывайте им вежливо на их некомпетентность. Поставьте их в такое положение, чтобы им самим стыдно стало от их литературных опусов. В общем, иди, работай. Без тебя дел невпроворот. Удачи.
- Да, да. Хорошо, хорошо, Леня. Понял, - Скуратов встал, кивнул головой Леониду Никифоровичу и, не попрощавшись, вышел из кабинета.
- Вот такие у нас кадры Павел. Все учить, подсказывать надо. Не знает, как местных смутьянов утихомиривать. Люди у нас сами не знают – что им надо. Поэтому обещай им, что через десять лет станет лучше, а непопулярные меры – это временно. Пусть потом ищут нас.
- Ну, как же так? Его же избрали. Доверили. И после этого врать своим избирателям?
- Павлик, его избрали, потому что мы ему приписали ремонт двух дорог и районной больницы за счет денег, которые перечислили с областного бюджета. Другим кандидатам мы ничего не дали.
- А их, почему обошли?
- Скуратов наш. Проверенный. И копеечка от него нам регулярно поступает. Зачем нам чужой? Пусть даже умней и порядочней. Мы берем к себе не по уму и не по чести. А по собачьей преданности и шакальей трусости. Ума у нас своего хватает. А с честью сыт не
будешь. Ее на хлеб не намажешь и в рот не положишь. Правда, бывали и промахи. Был у нас один глава района, некто – Антон Степашкин. Выскочка. С его умом и милым личиком только девкам в бане лифчики застегивать. А он решил вдруг сам стать депутатом Верховного Собрания области. Вторым пришел. Дали ему шесть лет общего режима – утаил доходы от налоговиков. Думал, что никто об этом не знал. Знали, но не трогали, пока поступал так, как мы подсказывали. Ходоки приходили. Просили, за него – понял, раскаивается. Молодец. Но теперь это ему уже не надо. Он теперь барашек жертвенный. В назидание тем, кто за ним идет. Через четыре года выпустили мы его оттуда на волю условно-досрочно. Работает уже директором консервного завода. Сейчас готов перед нами и на задних и на передних лапках скакать. Весь свой коллектив загнал в партию «Единая
1. Исполнительно-трудовая колония номер один.
Россия». Старается аж пар из зада валит.
- Однако … как у вас дело поставлено.
- Так ладно, Павел, заполняй анкету, пиши заявление и так далее, - Леонид Никифорович разложил листки бумаги перед Павлом Андреевичем. - Округ пока не пиши.
- Лень, может не надо? Ну, какой с меня депутат. Я законы читаю – меня в сон клонит.
- Павел, прекрати. Ты у меня не один такой. Тогда кому же? Саше с «Уралмаша»? Хватит! Наелись мы ими – во! - Леонид Никифорович провел ребром ладони по горлу.
- Ну, какая от меня польза избирателям? Найдите более достойного, – взмолился Павел Андреевич.
- Не то говоришь, Паша. Выборы проводятся не для того, чтобы кого-то достойного избрать. Они – чтобы с их помощью легитимно обеспечить нужных нам людей законотворческим правом.
- Тогда тем более – я пас.
- Вот кого ты пас, того и продолжай пасти. Законы писать будем мы. Голосовать за них
будете вы – пастухи и доярки.
- Лень, я так не могу. Да и посоветоваться надо.
- Паша, нет уже времени. А ефрейтору своему, если что, скажешь – приказ партии не обсуждают, а выполняют. Девятого открывается сессия клуба «Золотой Мастерок» и мне надо будет подать туда список на сто кандидатур для одобрения.
- А что это за клуб? Почему не на Совет партии?
- Потом на Совет партии, но прежде после утверждения полного списка на Ареопаге.
- А это, что еще такое?
- Не твое дело, Павел.
- Ну, ты молодец. Я тут бумаги заполняю и неизвестно, кто их читать будет. Ты то там, есть?
- Есть – в клубе. Я всего лишь Личный Секретарь. Ареопаг для меня закрыт. Так, что извини – ничего тебе больше не скажу.
- Ну, как хочешь.
Леонид Никифорович прошел к своему рабочему столу, закурил и сел в кресло.
- Знаешь, Павел, до сих пор меня в дрожь бросает, когда вспоминаю, то страшное для нас время. Я тогда уже купил шапку ушанку из нутрии и шубейку из овчины и был готов идти на завод мастером вкалывать – коленчатые валы для ракетоносителей производить.
Павел Андреевич рассмеялся.
- Это сейчас смешно, - сказал Леонид Никифорович, - а тогда? Помню, встретил одноклассника; спрашиваю: «Ты где сейчас?» Он мне серьезно: «На фабрике детских игрушек пластмассовые шарики выдуваю». На самом деле парашюты шили. Друг друга таились. Тут Миша Горбачев перестройку затеял. Гласность, ускорение, человеческий фактор. И понеслась страна по кочкам, и я понесся. Потом вижу – не я уже несусь, а меня несут и вот уж скоро за борт скинут. Я насилу отбился и к «старикам» нашим. Они с опытом – закалка «сталинская». Легли на дно; друг дружки держаться, чтобы не всплыть. Приняли меня; пожурили и простили как молодого. Спасибо им. До сих пор к ним бегаю, и каштаны им таскаю. Выпить не хочешь, Павел?
- Нет, спасибо, – ответил Павел Андреевич, не отрываясь от бумаг.
- Вот и мне надо прекращать с пьянкой на работе, - сказал Леонид Никифорович, и втянул дым из сигареты, закрывая от удовольствия глаза. – А то, что-то печень начинает о себе давать знать. Дома я почти ничего не ем. Все на роботе – то презентации, то юбилеи, то встречи делегаций, то банька без девочек. Если жена узнает, что я в выходные дни дома, то у нее праздник на душе. Отрывается на кулинарных изысках. А я отдуваюсь потом ей на радость. Эх, бабы дуры – сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. Ты, Паша, не поверишь – я ни разу, ни с кем не изменял своей бабе в постели.
- А где? – пошутил Павел Андреевич.
- Паша, ну, что ты издеваешься, - рассердился Леонид Никифорович. – Ни где! Ты прямо, как моя жена – всегда, где-нибудь, да приколет. Зла не хватает.
- Ну, прости, Леня. Я, знаешь, тоже не изменял своей жене.
- Паша, так мы с тобой, получается вроде редких реликтовых ископаемых, - не без гордости произнес Леонид Никифорович. – Хотя стать таким, мне чуть было не стоило карьеры.
- Это как? – удивился Павел Андреевич.
- Было мне тогда двадцать пять лет. Молодой. Только с завода на комсомольскую работу направили в районный комитет комсомола, инструктором. Леонид Ильич Брежнев десять лет, как Генеральным секретарем КПСС был. Тогда от нас специалистов-троечников и молодых пьяниц директора заводов старались избавляться, как можно скорей. А нам это и надо. Специалиста-отличника запрут на заводе конструктором или регулировщиком электронной аппаратуры. Он и пыхтит там за копейки, да в общаге прозябает. Ему то невдомек, что его специально на заводе морят. Дай ему быстро квартиру, путевку ребенку в детский комбинат, да земельный участок под сад-огород, так он повышение заработной платы себе начинает требовать или на другой завод сбегает. А директорам это надо? Нет. Они и договариваются между собой о единых условиях для специалистов на всех заводах страны.
Получать заработную плату я стал на много меньше, зато все двери магазинов, торгующих дефицитом, для меня открылись. Автомобиль купил со скидкой и без очереди. Квартиру получил через год от этого же завода. Мои кореша-отличники еще лет десять ждали. Завидовали. Судьбу кляли.
- Вот-вот! Троечники и технари страной тогда и правили. От того и застой в стране был.
- Сейчас отличники-экономисты, да юристы. И, что – лучше? Нет. Хуже. Гуманитариям во власти делать нечего. Это обслуживающий власть персонал. Технари всегда были творцами благосостояния нации. Только они и должны руководить страной, если мы хотим стать богатой Державой.
- Хорошо, хорошо. Мы отвлеклись. Давай дальше.
- Ты думаешь, Паша, что если троечник, то дурак? Ан нет. Просто в институте я был не на своем месте. Мое нутро с трудом принимало тех-дисциплины, но принимало. А когда я окунулся в общественную работу, то обнаружил для себя – это мое. Но как технарь, в отличие от гуманитариев, я всегда смотрел в корень проблемы, поэтому видел и определял верные пути ее решения. Схватывал все на лету. Получал знания и тут же применял их на практике. Часто ошибался. Учился руководить людьми в нестандартной обстановке. Бывало – вызовет нас к себе какой-нибудь секретарь райкома или горкома КПСС; расскажет байку и смеется сам себе в захлеб. Ну, мы молодые. Понимаем – надо поддержать, и тоже давай хохотать дружно. Он резко заткнется, и – орать на нас: «Я вижу, вам всем у нас тут весело живется». И нас по всем статьям – в стране то, се, а вам все хихоньки да хаханьки.
Когда я подрос в должности, то тоже ловил на этом кайф. Подчиненные носились по закону броуновского движения. Оставалось только гадать – как они находили друг друга в этом хаосе и умудрялись точно и быстро выполнять мои указания. Вот где подлинный менеджмент.
- Леня, ну прямо как у нас в Армии, - смеялся до слез Павел Андреевич.
- На заводе – какое там управление. Есть программа или технологические карты изготовления определенных изделий и график выполнения заданий. Все расписано технологами – что, куда, сколько и когда. Следи только за цифрами по бумажкам расхода деталей и прихода готовой продукции. Увидел, что не так – включай сирену горлом и бегай по цеху, махай руками. Опоздал, не первый – ты виноват – премия слетела. И вот после этого кошмара, я на комсомольской работе в должности инструктора районного комитета ВЛКСМ. Должность не ахти какая, а все равно пригласили и меня на пьянку по случаю празднования последнего полнолуния уходящего года. Пьянствовали вот в этом же здании. Танцы, пляски и тому подобное. Запала на меня третий секретарь Обкома КПСС, эдакая – сорокалетняя молодица. Затащила меня в свой кабинет. Расчехлилсь до гола и давай меня слюнявыми губами обмачивать. Я терплю и ее слюней, и желание с этой падалью слиться. Она остановилась и спрашивает: «Ты, что меня не хочешь?». Я стою, молчу. Она и говорит: «Иди, мальчик. Видимо, мы с тобой не сработаемся».
Через неделю пригласили меня в областное Управление КГБ на беседу. Оказывается в анналах этого учреждения, давно лежал «сигнал» на меня и на ряд моих товарищей-одноклассников, и ждал моего проступка. Я уже и забыл про него. А было вот, что: десятый класс; седьмого ноября идем школьной колонной на демонстрации в связи с празднованием Сорока восьмой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Мы с ребятами вместо обычных шариков купили в аптеке презервативы и накачали их газом. Получилось здорово – белые и большие шары. На них красной акварелью написали: «Слава КПСС!», «Да здравствует Великая Октябрьская Социалистическая Революция!», «Слава Великому Ленину! Слава!» и многое другое. А какой-то козел на одном из шаров перед буквой «Л» дописал букву «Ч». Вышло – «Слава Великому ЧЛенину! Слава!» Так и прошли мимо областной трибуны. Директора школы выгнали с работы на следующий день. Нам, как юным комсомольцам, по строгому выговору и на этом все.
Следователь КГБ пытался выяснить – в чем состоял наш умысел в этой надписи. Но все обошлось. Пожалели.
Павел Андреевич заполнил все листочки и передал их Леониду Никифоровичу. Леонид Никифорович внимательно просмотрел их и сказал:
- Вот и ладушки – оладушки. Молодец, Павел – все правильно заполнил.
- А выборы когда?
- А я знаю? В конце года, где-то. Одновременно с выборами в Государственную Думу.
- Слушай, Лень, а сейчас выборы проходят честно? – учтиво спросил Павел Андреевич.
- Честно! – ответил Леонид Никифорович и хитро посмотрел на Павла Андреевича. – В смысле, что не будут сбросы бюллетеней в избирательные урны, правки протоколов и перегонки бюллетеня по реверсу1. Но если рассматривать избирательную кампанию в целом, то это чистой воды обман во имя определенной стабильности в обществе. Мы уже проходили честные выборы. И что мы имели? Индюков с мандатами и их драки у трибуны с микрофонами. Теперь люди голосуют не за тех, кто больше листовок расклеит на всех заборах города или открыто голую задницу покажет местному Правительству, а за тех в ком они наверняка видят человека, который, по их мнению, сможет решить их проблемы. Нам-то – власти известны все проблемы области, города, района, села и деревни. Мы и подбираем туда своих людей. Как думаешь – за кого люди проголосуют там, где живут семьи военнослужащих офицеров? За тебя или за Сашу с «Уралмаша»? За тебя. Хотя, что ты, что Саша им не помощники. А Сашу нам не надо. Его нам кормить придется, чтобы часто не гавкал. А ты уже сытый.
Зазвонил телефон. Леонида Никифорович поднял телефонную трубку.
- Слушаю, Голуба. Что?! Сколько? Когда? Хорошо, посмотрим. Ага, давай.
Леонид Никифорович закурил сигарету.
- Колокол, звонил.
- Какой колокол? - вытянулся на стуле Павел Андреевич и стал прислушиваться к звукам.
- Что ты делаешь, Павел? – хмуро усмехнулся Леонид Никифорович. – Колокол – это Володя Белз – помощник Байрама – главного криминального авторитета нашей области. Выездная сходка у них через три дня в кабинете Главного врача седьмой медсанчасти. Меня пригласили к четырем часам вечера. Говорит – восемь округов застолбили. Дам пять.
- У кого?
- Что ты так удивляешься, Павел? В девяносто третьем году в коридоре следственного изолятора «Кресты» авторитеты Москвы и Питера уже проводили воровскую сходку и ничего. Кстати, в ее работе принимали также участие и начальник следственного изолятора,
1. На улице уговаривают избирателя получить уже отмеченный бюллетень и опустить его на избирательном участке в урну, а выданный ему там, чистый бюллетень советуют вернуть за определенную плату.
и начальник караула.
- Ну а как же ты – власть и бандиты?
- Они не бандиты. Они воры.
- А есть разница?
- Есть… Да что я?! Заместитель прокурора города, Гиви Ираклиевич Турашвили вообще у них прописался.
- Во, дела! Кто нами правит? Да, но зачем ворам власть? Они же с ней в контрах.
- Не ворам. Есть предприниматели, которые им платят постоянную дань. Для них они и застолбили округа.
- Но, а им, как будете противодействовать?
- Будем думать. Узнаем эти округа. Проведем опрос населения. Выявим количество сторонников, противников и колеблющихся. Сторонников и колеблющихся прикормим; противников пометим. Три тысячи голосов – наш минимум. Окажем им адресную помощь. Вот такая простенькая технология. Были бы деньги. А они у нас есть. А у Саши нет.
- А у воров?
- У воров есть. Поэтому они и приглашают меня на свою сходку.
Леонид Никифорович добродушно взглянул на Павла Андреевича и спросил:
- Ну, теперь ты понял, что есть выборы? Они, по своей сути, во всех странах одинаково проводятся. Только люди везде разные. Какие люди – такая и жизнь у них. По сельским округам были раньше проблемы. Бывало – сама местная власть плутала в лесу организационной неразберихи и теряла позиции. Сейчас реже.
- Так, получается, что выборы можно вообще не проводить?
- Это можно отнести только к сельским округам. Составил протокол подсчета голосов за требуемого кандидата в депутаты заранее и бюллетени можно уже не подсчитывать. Все равно нужного количества избирателей не наберется. Кто их – эти бюллетени потом смотрит? Тем более они через шесть месяцев по Закону уничтожаются.
- Выходит – власть отделена от государства?
- Нет, от государства она никогда не отделится. Если это произойдет, то тогда будет уже другое государство. Власть в России независима и отделена только от общества по своим обязательствам и ответственности перед ним.
Леонид Никифорович задумался; посмотрел на Павла Андреевича и сказал:
- Знаешь, Паша, и ничего мы не сможем им – ворам противопоставить, потому что сами такие же. Мы живем по своим Законам, а они – по своим. Их Законы жестче, а наши несправедливые. Мы их убиваем, и они нас легко убить смогут. Я их боюсь больше, чем наших. Раньше на КГБ уповали. А нынче само ФСБ тленом покрываться начинает. Ржавеет «Железный Феликс». Как тут не заржаветь, когда над ним Орла двуглавого установили. Был как-то в гостях у Яшки Арзамаскина – начальника областного Управления ФСБ. Висит в кабинете у него портрет Дзержинского, а над ним уродец двухголовый парит! И каждый в гордом одиночестве. Думал ли Феликс, зарабатывая чахотку в ссылке на табачной фабрике в городке Нолинске, Вятской губернии, что птичка все-таки выпорхнет и воссядет над ним.
- Да уж, как здесь не заржавеешь, зная о «Законе курятника» - верхний … на нижнего.
- Миша Горбачев перестройку затеял. Борю Ельцина из небытия вытащил. От Егора Кузьмича Лигачаева все его оберегал. Боря то, как окреп, так и надавал Мише пинков. Мы сразу к Борису: «Что ж ты делаешь? Мы же все одну сиську сосали». Он в ответ – мычит, глаза залиты. Видать, больше нас насосался.
И пронесся по Союзу либеральный кавардак. Страху то натерпелись. Собрались мы – человек пятьдесят подпольщиков. Наш, Первый вышел на трибуну, поднял над собой правую руку, сжатую в кулак и гаркнул в зал: «Товарищи! Пока мы единый кулак – мы непобедимы! В нашем единстве – наша сила! Не надо поддаваться панике. Реальная власть все еще в наших руках. Им на местах без нас никуда не деться. А Москва – это не наше. Пусть перевертыши дерутся за свое пустое либеральное дело там в Москве. Нам же силы свои беречь надо для решающей битвы с ними – лютыми врагами Великой России».
Меня это так вдохновило, что я чуть было не встал и не выкрикнул из зала: «О, Великий дуче, защити нас от врагов наших!» Так сильно в свое время только Бенито Муссолини говорил.
Мы и затаились. Когда же Боря опять упал нам на голову со своими пацанами – в штанах на лямках – экономистами, то в стране снова началось светопреставление с галопирующей инфляцией. Потом видим – заметался Боря – пошло, и поехало. Привилегии возвращать нам начал – наш брат оказался! Сразу духом воспаряли и тоже в «альтернативку» с «демокротами» заиграли. Их тьма. Во все Советы набились. Голодные, слепые. Мечутся – друг друга толкают, лупят, кусают. Каждый себя генералом мнит, а ни руководить, ни что-либо полезное делать не могут. Заполнили собой они комитеты по законодательству, экологии, культуре и образованию, печати и средствам массовой информации. Нам оставили комитеты по финансам, экономике, промышленности, транспорту и связи. Они законы строчить начали. А мы туда поправку – щель-лазейку. Иногда так – для смеха. Так и принимаем его. Закон то вроде мужского пола, а со щелью. Сейчас эти трансвеститы и позволяют бюрократии до сих пор народ в черном теле держать. А тут еще Толик Чубайс со своим Указом об отмене льгот, как серпом по … ну ты понял. Подписал таки Главным «бухалтером»1. Тварь… Божия. Он за это свое получил – все рыжие дворняги его имя носят.
- Лень, мне, что-то уже не хочется в вашей банде состоять.
- Так выходи. Кто же тебя там держит?
- А проблемы, потом?
- Как же ты хотел? За только попку аппетитную в партиях долго не держат? Ты полезен нам другим. Жизнь у нас такая – собачья. Потому, что мы сами создаем себе такие невыносимые условия. Распрями спину, народ! Да с колен встань сам. На себя взгляни со стороны. Говорим, что хотим, но не можем. Ан, нет! Не хотим, вот и не можем. Каждого к покою тянет, к отдыху. Больше берем, меньше возвращаем. Живем все обманом. От чего народ под гнетом? Да оттого, что сам под иго обмана лезет. Кому это выгодно? Нам – власти и нашей бюрократии. Нам так жить проще. Посчитай, сколько мы разных льгот напридумывали. Людей этим разделяем. Рыбу раздаем, а удочку при себе держим. Все делаем, чтобы человек не смог свое дело открыть. Нищий, он же бесправный и вечно понукаемый сильным. А сильные – это мы – власть. Человек в нужде, что конь в узде. Мы подобно асфальтобетона на земле. И только отдельные ростки пробиваются сквозь него. Производство товаров народного потребления мы не поощряем, а наоборот стараемся всякими правилами и требованиями свести на нет. Нищета народа – залог нашего долголетия. А позволь народу на себя работать. Государство за пять лет будет не узнать. Другим станет. Но без нас! Мы этого хотим? Нет.
- А я хочу. И Армия хочет, - возразил Павел Андреевич.
- Хорошо, откажитесь от льгот, высоких пенсий. Тогда и хоти. А то смотришь иногда на военного пенсионера и думаешь: «Молодой, крепкий. За всю службу ничего, кроме члена, тяжелее в руках не держал1 и уже пенсионер». Те же, кто вас на своей шее держат, на пенсию в шестьдесят лет уходят. Ты думаешь, что на заводе, да на поле легче работается, чем у вас. Отнюдь. Ты сравни их здоровье и здоровье военных. У них оно не лучше вашего. У каждого своя работа. И платить надо за работу, а не за заслуги, которые в большинстве случаев и заслугой не является. Так, вымученный трудовой стаж на производстве или на военной службе. Заслуга вещь спорная. Разве меньше заслуга тех, кто вас бычков откормили? Опять же себе на шею. Поэтому старость у всех должна быть одинаково достойно обеспеченной и на пенсию люди всех профессий должны уходить в одно время.
- А если Афган, Чечня, вредное производство?- растеряно спросил Павел Андреевич.
- А здоровье, если где поломал – в Армии или на производстве – на то комиссии существуют. Признают нетрудоспособным – уйдешь раньше на пенсию. Одну льготу я
1. Президент России – Б.Н.Ельцин (разг.). 2. Не работал физически (разг.).
признаю – участникам Великой Отечественной Войны и труженикам тыла. Все остальное от лукавого. Вернее от нас – власти.
Как-то один депутатишка Государственной Думы от партии «Единая Россия» в одной из телевизионных передач брякнул: «Пенсию надо платить тем, кто на государство работал.
Тем, кто работал на предприятиях у предпринимателей – не платить вовсе». Во, логика члена нашей партии! Скорее логика идиота. Страна богата газом, нефтью, золотом, алмазами,
углем, а умный и падкий на ремесло народ занимается обыкновенной спекулятивной торговлей чужеземного товара.
Год назад был у меня сын моего одноклассника и говорит мне, еле сдерживая свой гнев: «Дядя Леня отдал я четыреста рублей госпошлины, плюс двести рублей за оформление документов на занятие предпринимательской деятельностью. Хочу открыть производство сыра, а оказывается еще надо заплатить разным ведомствам в общей сложности девятьсот пятьдесят восемь тысяч рублей. Всего же у меня триста двадцать три тысячи рублей».
Приглашаю я к себе руководителей всех этих ведомств и говорю им: «Есть такой парень. Он завтра к вам ко всем подойдет за согласованием. И при оплате за услугу ведомства, ваше «усмотрение» должно равняться его желанию. И если, что не так, то сам устраню у каждого из вас ваши недостатки1. Причем без наркоза».
Теперь у него завод по переработке молока, производству колбасных изделий и хлебозавод. Рабочих и специалистов у него сейчас работают триста двадцать восемь человек. Налоги заплатил за год в пять раз больше той суммы, из-за которой чуть было, не состоялся
как предприниматель. До этого он работал регулировщиком радиоаппаратуры и ютился в комнате семейного общежития.
- Кто такие условия создает?
- Мы. И все по написанным нами Законам, которые не противоречат нормам международного права. Но у нас не такой уж богатый народ, чтобы мог позволить себе жить по этим Законам. Дешевле дать взятку и Закон обойти. А от нее и нам копейка упала. В России коррумпировано все – и власть и общество.
- Ты сам на выборы ходишь?
- Зачем? Я итак знаю – кто станет депутатом, с погрешностью плюс минус пять процентов, - ответил Леонид Никифорович.
- Леня, давай выпьем водки, - предложил Павел Андреевич, - а то, что-то ты меня совсем расстроил.
- Давай, - согласился Леонид Никифорович и достал из-под стола бутылку водки, два небольших стакана, хлеб и открытую баночку с красной икрой.
Разлили по стаканам водку и молча, не чокаясь, выпили.
- Лень, за что ты так Армию не любишь? – спросил Павел Андреевич, прожевывая хлеб.
- А зачем я ее должен любить? Вот уважение, это другое дело.
- Хорошо. Уважение.
- За что вас уважать? За то, что вы в октябре 1993 года людям в лицо железом плюнули? Они вас кормили, холили. А вы? Это так, как если дать кулаком по лицу своему отцу или своей матери.
- Так, ты сам тогда отдавал распоряжения, - чуть было не подавился хлебом Павел Андреевич, – готовиться к наведению конституционного порядка. И был в первых рядах ответственных лиц с требованием обстрела здания Верховного Совета России! Сами к нам прибежали – сил у вас не хватало подавить восстание людей.
- А вы под козырек!
- А как иначе?! Так воспитаны. Не, ну ты молодец!
- Ты, Паша успокойся. Я же не упрекаю тебя лично в чем-то. Да у вас дисциплина. Но служить надо Родине и народу, а не козлам типа нас.
- Извини, ты, что хотел гражданской войны?
1. Половые органы (разг.).
- Войны бы никакой не было. Просто я бы сейчас в худшем случае работал, где-нибудь в районной администрации; в лучшем – там, где сейчас работаю. Многие из тех парней, по
которым вы стреляли, наши братья по разным клубам. Ну, повздорили. Чего в семье не бывает.
- А людей сколько побили?
- Это вопрос к вам. Вы то, что там делали? Вы Армия, а не жандармы. Опустили мы вас
тогда в дерьмо по самые уши.
- Ну, ты хам, Леня.
- Нет, не хам, Паша. Хамло! Успокаивает то, что мы не первые в этом процессе. В периоды правления страной Сталиным и Хрущевым, Армия подверглась чудовищной процедуре дебилитаризации1. При Брежневе проходил период ее реанимации, который был прерван интервенцией в Афганистане. Вот тогда-то вас и опустили впервые по самые не балуй. Потом Чечня, где вы уже дважды окунались по самую макушку.
Налили по второму стакану водки и молча выпили.
- Леня, слушай – о каких ты все клубах говоришь.
- А тебе это зачем?
- Как, зачем? Мне же интересно – что за клубы.
- Никому не скажешь?
- Нет, слово русского генерала.
- Ну, смотри, а то меня могут из-за тебя подвергнуть радиации2, - сказал Леонид
Никифорович и подал Павлу Андреевичу листок бумаги. – Читай.
На листке было написано двенадцать пунктов:
1. Будем вместе.
2. Будем любить друг друга.
3. Будем говорить о благе свободы.
4. Будем уважать друг друга.
5. Будем устраивать памятные собрания после смерти друг друга.
6. Будем стараться не спорить друг с другом.
7. Будем собираться часто.
8. Будем платить взносы.
9. Будем не огорчать друг друга.
10. Будем читать доклады на всякие темы.
11. Будем соблюдать ритуалы.
12. Будем хранить тайны.
- И что это?- спросил Павел Андреевич, после того как прочел.
- Философия нашего клуба.
- Какого клуба?
- Клуба «Золотой Мастерок».
- Да, ты уже говорил о нем. И чем вы там занимаетесь.
- Ну, ты же только что прочитал двенадцать пунктов.
- А конкретнее. Я вообще-то впервые об этом клубе слышу.
- Наш клуб и никто из братьев этого клуба никогда не выступают открыто, никогда не опровергают и не отвечают ни на похвалу, ни на выпады наших оппонентов.
- И что вы там делаете?
- Понимаешь, все братья нашего клуба являются людьми, чьими руками создавалась и
создается мощная индустрия Россия. Мы все по базовой специальности технари или строители, но увлеченные политикой. Среди нас есть и рабочие, и инженеры, и профессора высших учебных заведений.
- А идеология, какая?
- В плане мировоззрения – имеются и верующие и безбожники, но Православных христиан
1. Оглупление (разг.). 2. Исключение из клуба на время или навсегда (клуб. жарг.).
нет; в плане партийной принадлежности – представлены почти все партии России.
Мы равнодушно относимся к религиозной принадлежности своих братьев, хотя всегда
вызывали и вызываем вражду со стороны церквей различных вероисповеданий. Мы также считаем приемлемыми любые политические структуры, если в них признается важность
нравственного воспитания людей.
- Тогда назвались бы просто – профсоюз работников Российской индустрии и не морочили ни себе, ни другим голову.
- Не все так просто, как ты думаешь. Не смотря на то, что клуб с виду либеральное сообщество людей, он имеет в целом свое мировоззренческое представление о Мировом порядке. Мы принимаем Бога, как Великого Архитектора Вселенной, которого изображаем прикладывающего к Земле циркуль строителя. Каждый брат клуба кропотливой Работой над собой должен воздвигнуть Духовный Храм в себе самом.
Воздвигаемый согласно предвечному плану Великого Архитектора Вселенной Храм есть и символ Мирового порядка, и символ высшей красоты и духовности. Мировой же порядок находит отражение в братстве клуба. Вступая в клуб, который является проекцией Храма и моделью Вселенной, Новый брат под руководством Мастера начинает Работу над неотесанным камнем, который символизирует природное состояние человека. Посвящаемый приступает к строительству самого себя, ибо человек, и дух его, и тело его – тоже есть «Храм Господень».
- Да, это интересно, но ты не ответил на мой вопрос.
- Образование клубов по профессиональной принадлежности – это средневековая традиция, когда строители объединялись в профессиональные товарищества узами духовного родства и секретами производства. Поэтому есть и такие клубы, как «Пента», «Три розы», «Акация», «Семицветик». Ты спрашивал – что такое, Ареопаг. Так вот наш Ареопаг – это мастерская, где собираются братья и сестры из, вышеназванных клубов. Каждый из них имеет степень не ниже пятнадцатой. У меня же пока только шестая. Кроме того, мы с ними можем вести Работу и на агапах, то есть ужинах, которые собираем каждый четверг или на банкетах, которые проводим один раз в два месяца.
- А так, есть у клуба помещение, где вы собираетесь?
- А как же! Называется Храмом. Внутри имеет форму прямоугольника. Потолок в нем голубого цвета, обозначающий небесный свод и усыпан звездами – символом света универсального разума; пол – с узором в виде шахматной доски. Стены Храма задрапированы и увешаны треугольниками. Одна из стен не достигает потолка. Окна выходят на три стороны света – восток, запад и юг. При входе в Храм, символически обращенный на Запад, возвышаются две колонны – «B» и «J». На Востоке установлен трон Мастера, председательствующего в клубе. Возле трона возложены сверкающий меч и другие символические предметы, в том числе череп и кости человека. Восточная стена украшена изображениями Солнца – символа истины и Луны – символа любви, а также Священной Дельтой – равностороннего треугольника в лучах славы со всевидящим оком в центре, а также инициалами речения «Во славу Великого Архитектора Вселенной». На Западе и Юге расположены места Первого и Второго Смотрителей, при которых установлены канделябры соответственно с одной и двумя свечами. В канделябре Мастера три свечи.
В центре Храма на возвышении – кресло главы клуба – Достопочтенного Великого Мастера, а также треугольный алтарь, на котором лежат Библия, угольник и циркуль. На каждой из трех граней алтаря начертаны слова: Свобода – Равенство – Братство. У подножия алтаря один неотесанный и один отесанный камень и рабочие инструменты каменщика – мастерок, циркуль, молоток, угольник, а также передник и перчатки.
В Храме находятся также статуи Минервы, Геракла и Венеры. Вдоль стен подвешен Красный шнур, завязанный в семь «узлов любви».
Братья собираются в Храме с тем, чтобы работать «без передышки» над собственным совершенствованием, о чем и напоминает им, и каждому новоприбывшему, Мастер.
После того как братья вошли в Храм, и руководители клуба заняли свои места, ровно в полдень начинается Работа, так как в это время перпендикулярные лучи солнца освещают и согревают землю с наибольшей интенсивностью. Это – магическое мгновение, благоденствующее трудам братьев, связывает все их чаяния с понятием света.
Череп и кости напоминают нам об Адаме, как о Ветхом человеке и первом брате клуба.
В клуб не могут входить более 30-ти братьев, поэтому он выделяет из себя новый клуб.
Движение братьев вверх по лестнице степеней посвящения, – а их всего тридцать три – отмечает каждый этап его движения к Истине в поисках великого смысла «утраченного слова», в котором сокрыта первая и последняя тайна бытия.
- Остальные, что за клубы?
- Клуб «Пента» объединяет журналистов, политологов, социологов, юристов, экономистов, историков и прочих гуманитариев. Он имеет свой выделенный клуб «XXI век». Клуб «Три розы» имеет символику равнобедренного треугольника, внутри которого нарисованы три розы - белая, красная и черная, а над ними изображение всевидящего ока. Объединяет мелких предпринимателей, работников торговли, врачей, учителей, спортсменов и военных пенсионеров. Клуб «Акация» объединяет сестер всех профессий. Этот клуб продолжил работу, ранее существовавшего клуба «Аврора». Клуб «Семицветик» объединяет писателей, поэтов, композиторов, театральных работников, актеров кино, художников и меценатов. Клуб «Семицветик» выделил клуб «Радуга».
- Однако, серьезные, оказывается у вас там дяденьки и тетеньки.
- Даже очень. Ни один голос на выборах Президента России или Главы Администрации области не будет подан «за» или «против» без нашего на то соизволения, как бы кому не казалось обратное. Индюк он тоже ходит, хохлится и пыжится – красавец – хозяина важнее, а зерна из рук его клюет.
- А пупок у вас не развяжется?
- А вспомни выборы Президента Бориса Ельцина на второй президентский срок. Начинал – голос охрипший и с тремя процентами народной поддержки, а завершил победой на выборах. Да будь ты хоть семи пядей во лбу – без нас не стать тебе ни кем. Даже почетным пенсионером.
- Так, Леня, уже четыре часа утра. Давай еще раз по стопарику1 опрокинем и мне уже пора.
- Хорошо, конечно, Паша, - согласился Леонид Никифорович и разлил по стаканам водку.
Выпили по третьей стопке, крякнули оба, не закусывая, обнялись, пожали друг другу руки, и Павел Андреевич вышел из кабинета.
Автомобиль «Волга» мчался по городу на большой скорости в сторону северных его окраин.
Павел Андреевич перекрестился и прочитал молитву: «Боже, милостив буди мне грешному. Спаси, Господи, и помилуй богохранимую страну нашу, власти и воинство ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
***
Ровно через месяц Павел Андреевич вновь появился в кабинете управляющего делами
Администрации области, Леонида Никифоровича Голубы.
Леонид Никифорович сидел в своем кресле и, опустив голову, тер пальцами себе виски.
- Понимаешь, Паша, - сказал Леонид Никифорович, не поднимая лица и не здороваясь, - твою кандидатуру рекомендовали снять.
- А что случилось? – удивился Павел Андреевич.
- Не знаю, - сказал Леонид Никифорович и виновато посмотрел на Павла Андреевича. – Ареопаг отклонил. Мне они не докладывают.
1. Сто грамм (разг.).
- Вот и, слава Богу, - сказал Павел Андреевич, хотя в душе осталась обида. – Я же тебя просил… А теперь как то даже не по себе…
- Прости, Паша. Знаешь, не все зависит от меня. Список сейчас Совет партии рассматривает. Эта последняя инстанция.
- И тоже вносят изменения?
- Случаев не было. Помнишь Скуратова? Сняли. Вместо него теперь, Игорь Викторович Шайбо. Номенклатура. Штабной юрист. Ставленник Олега Владимировича Вторина-Хандина – генерального директора ЗАО «Базовый сегмент».
- Фамилия у него интересная – двойная.
- А что состоятельным людям… Просто. Первая – от матери, вторая – от отца. Он и фондом благотворительным руководит. Деньгами сорит. Церкви строит. Попов скупает оптом. Они ему – многое лета… Иногда нищим подбрасывает.
- Что нищим помогает, это хорошо. И что за фонд?
- Да, «Вольная страда». Все это профанация. Сам Вторин-Хандин веревочками к верху привязан.
- К чему?
- Не к чему, а к кому? Над ним Артем Михайлович Ролик, председатель клуба «Золотой мастерок» и благотворительного фонда «Пятый угол». Этот синагоги строит. А там дальше я уже не знаю. Мне не больно доверяют.
- За что это…
- Родословной не вышел.
- Это еще, как?
- А вот так. Отец у меня еврей, а мама украинка. Полукровка я. Помню, было мне семь лет. Привела меня бабка к раввину. Иудея из меня решила сделать. Он ей говорит: «Сделай ему обрезание. И две дидрахмы за него плати. Потом видно будет». Я и для них был чужой. Они в своих синагогах при своих ежедневных молитвах с особым благоговеньем возносят торжественное проклятие против Православных, которое составил некто раввин Самуил Малый после распятия Христа. Вот и боялись меня из-за мамы.
- Две дидрахмы – сколько это?
- Два раза по семьдесят копеек. Налог с каждого еврея на восстановление храма Соломона в Иерусалиме. Стена плача – это все, что осталось от храма.
- И это все, что ты мне хотел сказать?
- Нет, Павел. В конце года пройдут выборы в Государственную Думу. Рейтинг у нас не высокий. Всего тридцать два процента. Коммунисты имеют двадцать шесть процентов. Союз правых сил – восемь процентов; партия «Справедливая Россия» – двадцать восемь процентов; ЛДПР – три процента. Яшка Арзамаскин из штанов выпрыгивает. «Просит» для ЛДПР – не менее одиннадцати процентов. Где их взять, когда сами в заднице. Получил вчера консолидированное Постановление Ареопага и в нем требование обеспечить: партии «Единая Россия» - шестьдесят четыре процента; КПРФ – шестнадцать процентов; партии «Справедливая Россия» и ЛДПР по восемь процентов. Транспаранты рекламные уже готовим – Планы Путина – Планы Зайчика. Единая Россия.
- А не рановато ли за партию проводить агитацию?
- А где ты здесь увидел слово партия? Никакой агитации.
- Но люди это воспринимают иначе.
- Да. Это чистой воды профанация! Поэтому Павел надо поездить с Игорем Викторовичем Шайбо по району. За одно и партию прорекламируем.
- Леня, когда? Дел невпроворот. То смотры, то проверки, то банька без девочек для «кремлевцев».
- За все это не переживай. Мне бы твои проблемы. Кого в Стране Дураков1 на должность Буратино2 ставить? С Путиным вышло в струю – умеет делать хорошую мину при нашей
1. Россия (клуб. жарг.). 2. Глава Государства (клуб. жарг.)
игре. Главное – людям это нравится. Дуремаров нам не надо. Ельцина хватило.
- Как тебе не стыдно? Люди и не поймут – цены растут, а у него мина невинного младенца.
- Вот именно Кто-нибудь, что-нибудь понимает? Как только мы страну в напряг, так сразу Буратино в руки ключик золотой. Он тут же людям открывает театр абсурда – нате вам «сладкие» послания и «прямые» эфиры. Ну, не страна, а Поле Чудес1! Народец замлел и заблеял – хорошо в России жить и карманы свои выставил. Ждет, что копейку ему туда положим. Размечтался о кисельных берегах и молочных реках.
- А ты, значит черепаха Тортила?
- Нет – ее посредник. Недавно ему от черепашки «Новогоднюю сказку» подарили. Он молодец – быстро ее выучил. Теперь вам ее рассказывает. Итак, из года в год. Талантливый мальчик. Плохо, что два срока у него. А то спускался бы еще с горки на лыжах – людей радовал.
***
Автомобиль «Нива» с надрывом ревел мотором. Ночью выпал снег и полностью очистить дороги не успели. У въезда в поселок Боска дежурил гусеничный трактор. Он и дотянул автомобиль к зданию конторы совхоза «Дружба».
Павел Андреевич, кряхтя и охая, вылез из автомобиля и вошел в контору. У входа его встретил заместитель исполняющего обязанности главы района Иннокентий Кузьмич Сулейко. Они прошли в зал, где собрались уже люди. Иннокентий Кузьмич подвел Павла Андреевича к мужчине невысокого роста.
- Вот, Игорь Викторович, познакомьтесь – Сергеев Павел Андреевич из областной агитационной группы поддержки нашей партии.
- Очень приятно, - протянул руку Игорь Викторович, не глядя в лицо Павлу Андреевичу.
В воздухе повис терпкий запах водочного перегара.
- Интересный товарищ, - подумал Павел Андреевич. – Глазки маленькие, круглые и без устали бегают. Как, вроде человек чего-то боится и пытается их спрятать.
- Здравствуйте Павел Андреевич, - к ним подошла молодая женщина и протянула правую руку. – Меня зовут Людмила Владимировна Херувимова. Я Глава администрации Боскаского сельского поселения.
- Здравствуйте Людмила Владимировна, - улыбнулся Павел Андреевич и пожал руку женщине.
В девять часов утра началось собрание под названием: «Сельский сход жителей Боскаского сельского поселения». На сход жителей собралось не более восьмидесяти человек, большая часть которых состояла из женщин похожих на белые фарфоровые фигурки с ярко накрашенными губами и стеклянными, холодными глазами.
Глава администрации Боскаского сельского поселения отчиталась перед сходом о проделанной работе и передала слово Игорю Викторовичу Шайбо.
Полчаса он рассказывал о перспективах района, затем брезгливо посмотрел на сидящих в переднем ряду старушек и старичков, спросил в зал:
- Есть ли у кого вопросы?
- Когда восстановят баню? – спросил один из старичков.
- Ну, это вопрос к вашему Главе. Гы, гы!
- Почему после одиннадцати часов ночи молодежный развлекательный центр продолжает работать и в магазинах продают водку?
- Так, здесь есть участковый? - спросил Игорь Викторович.
- Да, - ответил лейтенант милиции, - я участковый.
- Что можете сказать на этот вопрос, товарищ милиционер?
- Вопрос понял, Игорь Викторович, будем работать.
- Хорошо.
- А почему летом нам не дают торговать картошкой вдоль трассы? – разом спросили
1. Несбыточные надежды (клуб. жарг.).
несколько женщин.
- Это вопрос к нашему губернатору. Гы, гы!
- А что, район эти вопросы не решает? – спросил мужчина.
- Ну, вы что не можете найти хотя бы трех фермеров, и мы рассмотрим этот вопрос.
- Три месяца назад десять фермеров обратилось к Вам с заявлением решить этот вопрос. Вы же шлете только письменные отказы. Не понятно – зачем Вы вообще на работу ходите и зарплату получаете?
- Да, Вы конечно интересный товарищ. Как Ваше имя?
- Трофим Васильев.
- Вы останьтесь после собрания. Поговорим на эту тему.
Сразу вопросы начали задавать «фигурки». Шайбо радостно хвалил каждую из них за «хороший» вопрос, в то же время, не имевшего никакого отношения к проблемам жителей поселения. И если, кто-то из жителей успевал в паузу быстро воткнуть свой вопрос, то он тут же тонул в компетентном ответе на предыдущий «хорошего» вопрос.
Собрание закончилось быстро. Люди начали расходиться. Исчез и Шайбо. Вместо него к Трофиму Васильеву подошли четыре человека. Двое в форме милиции и двое в штатском, одетые в серые валенки, ватные штаны, фуфайки и шапки ушанки мышиного цвета. Один из штатских представился:
- Маклак Леон Ефимович, начальник охраны совхоза «Дружба». Ваши документы.
- У меня их нет с собой. А где Шайбо?
- Он подойдет позже. Вы откуда?
- Из Гандели.
- А почему оказались на нашем сходе.
- А что, разве нельзя?
- Да, нельзя.
- Это почему?
- Нельзя и все.
- Это так по Конституции России?
- Да…
- Я вообще то плачу налоги, с которых платят зарплату и вот стоящему рядом подполковнику милиции, поэтому имею полное право присутствовать на любых сельских сходах.
При напоминании о заработной плате, подполковник скривил лицо и отвернулся.
Во время диалога к беседующим несколько раз подбегал и убегал Глава Гандельского сельского поселения, Виктор Иванович Полундра. В один из очередных набегов он набрался смелости и выпалил Трофиму Васильеву.
- Я сделаю все, чтобы Вы не узнали, когда будет сход у нас в Гандели.
Подполковник отдал распоряжение лейтенанту – составить протокол о правонарушении и удалился. Трофим Васильев так и не дождался Шайбо.
Тем временем Шайбо ходил из угла в угол по залу столовой совхоза «Дружба».
- В натуре, попрекнул меня куском хлеба. Да, кто они фермеры? Знаю их, в натуре. Денег нет, а лезут. Рынок по оптовой продаже сельхозпродукцией им, видите ли, захотелось устроить. Одно техническое условие стоит девяносто тысяч рублей.
- А почему так дорого? – спросил Павел Андреевич.
- А как, в натуре, бюджет делать?
- С таким отношением, Вы и ни рынок, и ни бюджет не сделайте.
- Где этот мент ходит, в натуре?
- Я здесь Игорь Викторович, - отозвался подполковник.
- Ну, что у вас там? Есть протокол?
- Нет. Он отказался его подписывать. Ограничились официальным предупреждением.
- Вы, что Геннадий Дмитриевич? Плохо работаете. Ладно, Артельный, идите, работайте.
Шайбо подошел к столу, налил доверху водки в большой граненый стакан и выпил залпом. Глубоко втянул носом воздух, повернулся к окружающим его людям и спросил:
- Манекены1 поели?
- Да, да, поели.
- Пусть грузятся в автобус. Едем на сход в Тегулепку. Иван Иванович Терпигорец звонил. Ждут они уже нас там давно.
***
Володя Белз готовил предложение по выдвижению некоторых из предпринимателей кандидатами в депутаты Верховного Совета. Анкетные листы для проведения социологических опросов населения по пятнадцати избирательным округам были уже готовы. Через час он планировал собрать будущих кандидатов в актовом зале для продолжения с ними занятий.
В коридоре послышался шум и женский крик.
- Не понял, - Владимир вышел из комнаты в коридор. - Женщина, откуда здесь?
Два старших лейтенанта милиции вели по коридору женщину. Та вырывалась и махала на них руками.
- Не трогайте меня руками, волки позорные! Отвалите от меня.
Офицеры увидели Владимира, и подошли к нему.
- Эта Ваша мамзель?
Владимир узнал в мамзели Лиду Сухорукову, в прошлом лейтенанта милиции, работавшей оперативным работником в исправительно-трудовой колонии номер восемь, где он отбывал девятнадцать лет назад свой второй десятилетний срок.
- Оставьте ее со мной.
- И вот протокол задержания. Разрешите идти?
Владимир чуть было не сказал: «Ага, валите отсюда», но сдержался и ответил:
- Да, идите. Благодарю за службу.
- Слушаюсь, - ответили милиционеры, развернулись и пошли по коридору.
- Так идем ко мне, быстро, - скомандовал ей Володя.
- Ты, чего это раскомандовался тут? Совсем уже оборзел.
Владимир прочитал протокол задержания, смял его и бросил в урну для бумаг.
- Лида, мы же тебе говорили, что работать надо там, где у нас имеются свои места, согласованные с городской властью. Ты же, как челюскинец2 – одна на льдине.
- Не оскорбляй! Я автоматчица3. И мне ваш Толька Щедрин, этот мэришка, побоку.
- Понимаешь ты своим поведением, срываешь показатели правонарушений в районе. Или ты хочешь с Байрамом побеседовать.
- Что, ты, в натуре! По мне лучше в амбар4 с тобой.
- Нет уж, уволь! Нас и здесь хорошо кормят.
- Ну, вот – прошла любовь и сиськи на бок. А какие ты мне тогда стихи писал, когда я на киче красулей5 маячила6. Сейчас вспомню… Ага…
- Моя желанная подруга
Сегодня он такой упругий
И крепок он, и ласков даже.
Вкатиться тут же он готов – к тебе –
В покрытый влажным мхом, гаражик.
Или вот, когда я на месяц уезжала:
1. Специально подобранные и подготовленные люди для участия в массовых мероприятиях. 2. Бывший вор, совершавший грубые нарушения воровских правил (жарг.). 3. «Вор в законе», ранее служивший в Армии или в других силовых структурах, следовательно нарушивший воровской закон: не брать оружие из рук власти (жарг.). 4. Штрафной изолятор (жарг.). 5. Женщина-милиционер (жарг.). 6. Работала (разг.).
Лукнул1 в дразнилку2 на мусало3
Хандра ко мне вдруг приканала4,
Что не взлохмачу тебе сейф5
Ты далеко теперь мой кейф6.
- Ты только это и помнишь? А этот:
Свободой дорожит Лидочек,
Как светом аленький цветочек.
Чтоб ни зачахнуть в тени сада
Ей никого уже не надо.
- Как ты прав мой рифмоплет. Отпускай меня на волю, - сказала Лида и запела:
Колокольчики7 мои,
Ох, неугомонные!
Сладки песенки твои,
Что не насекомые.
Владимир покраснел. Он вспомнил тот случай, когда «подарил» Лиде этих насекомых.
- Ой, Лида, иди. Мне некогда сейчас с тобой тут…
- Что стыдно, скотина? А каково мне было, когда я красуля и мандовошки?
Белз выставил Лиду в коридор и прошел в актовый зал, где его ждали будущие кандидаты в депутаты.
- Здравствуйте. Ну что, господа? Какая у нас была тема вчерашнего урока?
- Политическая терминология.
- Правильно. Давайте повторим. Как называется человек, который постоянно меняет свою политическую ориентацию.
- Козел!
- Так, давайте по серьезнее, господа. И как?
- Перевертыш.
- Нет.
- Человек с двойным дном.
- Нет. Вы, что вчера тут слушали? Совсем не помните. Давайте я вам помогу…
- Педераст!
- Что! Это кто там такой умный? Встаньте, пожалуйста.
- Ну, я, - с места встал Иван Гущин.
- Так это ты, Ваня? А что ж ты булочку не съел?
- Какую булочку?
- То, что ты обозначил, к политике не имеет отношения. А правильно – ренегат.
- А кто мешает сказать – педераст политический? Так гораздо точнее.
Владимир заглянул в журнал.
- Так, Иван Николаевич Гущин, тебя здесь в журнале нет. Валил бы ты отсюда, быстро.
- Да, ладно, ладно. Уже и подсказать нельзя, - вышел из зала Иван.
***
Ивана Гущина «заметили» и привлекли к работе по проведению агитации. И выяснилось – гибнет без дела талант. Ваня хорошо писал тексты листовок и выступлений кандидатов в депутаты перед избирателями. Он же отбирал людей в избирательные участковые комиссии для работы их в качестве наблюдателей. Хотя многие считали, что это лишнее. Он же
1. Взглянул (жарг.). 2. Зеркало (жарг.). 3. Лицо (жарг.). 4. Пришла (жарг.). 5. Не займусь с тобой сексом (жарг.). 6. Удовольствие (жарг.). 7. Лобковая вошь (жарг.).
всегда напоминал «братве» пословицу: «Береженного Бог бережет». И добавлял от себя: «Тем более, когда в стране вокруг нас суки».
С Владимиром у них было одно общее увлечение – оба писали стихи. У Владимира стихи сквозили некой «озабоченностью». Иван писал иначе.
- Ваня почитай мне свои стихи, - просил Владимир.
Иван читал стихи, посвященные своей супруге:
Когда вина в бокал мой лила.
Была прекрасна и мила.
Я пил его всегда до дна.
Но ты ушла так не понятно.
И пишешь будто бы одна
В своих посланиях невнятно.
***
Не стал тебе я ключиком,
А ты мне светлым лучиком.
Мне очень жаль –
Такую выбрал я скрижаль.
И вот, я шлю тебе послание,
Согласно твоего желания:
«Прощай «унылая» подруга,
Не быть нам больше друг для друга».
За то, что никогда, тебе я не был мил
Я горечь одиночества испил.
***
Будь счастлива, Наталия,
В любви Любимого купаясь.
Один теперь в печали я,
Стою пред Ним, и каюсь.
Не обещал тебе я рая,
Но так с любовью не играют.
Прости меня – не был тебе желанным мужем,
И Бог простит тебя за то, что «вдруг», как муж, не стал тебе я нужен.
***
Гнетущий полумрак,
Надежду тешит общий враг.
Но нет же ни кого в округе
Любимей и желанней, чем моей подруги –
Прекрасной Натали,
Которая, увы, все также от меня еще в дали.
***
Тогда-то в эти дни
Ты от меня бежала
И больно было мне,
От острого и злого жала
И вот теперь от его яда
Разверзлись перед нами врата ада.
***
Кого-то любят телом,
Кого-то светлою душой.
Меня же ты – так, между делом.
В итоге разбежались мы с тобой
При мне ты о другом вздыхала,
Со мной тебе все было мало:
И то ни так и се, ни эдак.
Любил душой тебя – дурак!
Впустили бесов на свой пир
И нас покинул Божий мир.
Ни в чем тебя не упрекаю,
Сам виноват, сейчас вот каюсь
За то, что шлюху полюбил,
Ведь видел я, что не был мил.
Любовь в душе к тебе лелеял,
Но ты все залила водой.
Теперь я не горю тобой,
А только тлею.
***
Не мною ты больна,
Мне передали.
Ты, как и я – одна,
На службе, дома и в печали.
- Агитационные мероприятия почти всех партий, - докладывал Иван Гущин на Совете братства «воров в законе», - показывают – насколько сильно прогнила бюрократическая система власти в России. Бюрократия все еще цепляется за материальные блага страны, нагло лжет и все еще угнетает народ. Проблемы людей не решаются, а бессовестно из года в год используются бюрократией для продвижения «своих» людей в структуры власти. Власть же установила традицию господства силы, ловкости, хитрости и коварства этой бюрократии и породила в обществе множество рабских пороков и нравов. Жестокость, лживость и грубость между людьми легли в основу их взаимоотношений.
Наиболее тяжелое положение имеет место в сельской местности. Там более восьмидесяти процентов населения находятся в положении самовыживания. Пособие по безработице составляет семьсот рублей. Местная чиновничья власть жизнью селян не интересуется; организационную и информационную помощь в занятии людьми полезным и доходным делом не оказывает, а, наоборот устанавливает им еще, свои дополнительные, запреты. Крепкое и трудоспособное население сел, деревень и хуторов от безделья спивается.
Шумные национальные проекты, на деле, не решили ни одной проблемы, ради устранения которых они якобы затеяны. Пятнадцать лет тому назад люди смеялись над словами сатириков, что общедоступная медицина у нас бесплатная, но она и не лечит. Нынче она лечит также, но к тому же, сама казалась в положении нищенки, просящей «милостыню» у «родного» Правительства. В России смертность все еще превышает рождаемость, поэтому заболеть в этой стране, страшнее пожара. Если в городах еще как-то обеспечивается, относительно, доступное и качественное медицинское облуживание населения, то в селах, деревнях и хуторах лечиться с каждым годом становится все сложнее и дороже.
Предпринимательской деятельностью занимаются люди, только интегрированные во власть. Это притом, что мы не относим к предпринимателям «торгашей» – этих по нашим понятиям – спекулянтов. В России нет условий для коммерции. В ней спекуляция царица торговли.
Возмутительным для нас явилось то обстоятельство, как-то – сращивание районных «авторитетов» и их «волчат1» с властью. По существу и по понятиям это измена «закону».
- Дела этих фраеров рассмотрим на толковище, - сказал Владимир Бэлз. – Дай нам их всех.
- Были в Гандели, - продолжил Иван Гущин, - на сессии депутатов сельского поселения по просьбе местного Атамана сельского казачьего куреня, Георгия Перца. Там у них вообще – караул. Они Главу смахнули. Косой у них там тоже был…
- Ваня, - строго сказал Иосиф Маркович, - уши надеру.
- Пардон, Иосиф Маркович. Да, да. Был там батюшка, отец Александр Крепко. Он
выступал в поддержку некой Ирины Михайловны Эчкиной.
- Кто там главой был? – спросил Хаким.
- Виктор Иванович Полундра. Его депутаты – Георгий Перец и Дуня Кулакова вынудили покинуть этот пост. Во время агитации за Эчкину произошел конфузец. Дуня Кулакова задала батюшке вопрос: «Вы что сюда пришли прогнуться перед Эчкиной, а мы в свидетели?» А он, не подумав, брякнул: «Кто вы такие, которых избрали вшивые голодранцы?» После чего депутаты прогнали его из зала заседания.
- На счет голодранцев, он прав, - сказал Иосиф Маркович, - но вот с червонцами2 погорячился.
- Какие предложения? – спросил Хаким.
- Мы выходили к руководителям крупных градообразующих предприятий городов в области с предложением, - сказал Иван Гущин, - о вынесении части своих производств на территорию сельских поселений. Они отвечают, что у них для этого нет никакого экономического резона.
- Будем выделять деньги селу для организации мелких производств, - сказал Иосиф Маркович.
- Каких? Люди дезорганизованы. Без предложения производства изделий и товаров, имеющих спрос на рынке, нет смысла выделять деньги. А это большие деньги. И у нас, их нет. Они в бюджете Государства.
- Все равно будем выделять свои деньги людям, не требуя от них проценты за кредит.
- Но, прежде, - сказал Хаким, - мы должны составить перечень перспективных производств. С властью можно договориться. Там не все суки. Необходимо выносить в село сборочные цеха крупных предприятий, чтобы селяне не ездили на работу в город. Без участия власти это сделать невозможно.
- Я поддерживаю Иосифа Марковича относительно того, что не надо брать проценты за кредит, - сказал Владимир Бэлз.
- Проценты за кредит, - сказал Иосиф Маркович, - изобретение фарисеев с целью загнать в каббалу народы, среди которых жили евреи и тем обезопасить свою жизнь. Ни один еврей не даст другому еврею деньги под проценты. И тот, кто берет проценты за кредит, есть враг своего народа и изменник Родины.
- Хочу добавить, - сказал Иван, - что уровень чистого дохода у большинства россиян в ряде случаев находится в минусе.
- И каким он должен быть, - спросил Хаким.
- Таким, что при всех прочих затратах у семьи должно оставаться средств – процентов десять в накопление. При сегодняшних ценах доход на одну семью из трех человек должен составлять по нашим расчетам сорок две тысячи триста девяносто рублей. Однако при современной финансовой политике Правительства это невозможно.
- И почему так происходит?
- Имеются только два классических состояний устойчивости Государства. Первое – естественное состояние, при котором людям не мешают строить свою благополучную жизнь.
1. Подручные главарей преступных групп (жарг.). 2. Вши (жарг.).
Второе – состояние принуждения, при котором людей преднамеренно загоняют в нищету и держат в полном бесправии. Россия живет по второму варианту. Современная политическая система России не способна существовать без нищего народа, поэтому экономика России специально поддерживается неэффективной.
***
Радость победы партии «Единая Россия» была омрачена тем, что вместо «разрешенных» властью пяти депутатских мест, братство «воров в законе» обеспечило своим предпринимателям десять мест в Верховном Собрании из ста. Хорошо сработали наблюдатели.
- Ни одна сука, - говорил Иван, отвечая на вопросы корреспондентов, - не осмелилась продвинуть свой протокол со «своими» результатами голосований избирателей.
Леонид Никифорович был вне себя от ярости. Воры смешали им все расчеты. Если голосование в Государственную Думу по партии «Единая Россия» было подтянуто до шестидесяти четырех процентов, то на выборах в Верховное Собрание натянули до восьмидесяти. И как теперь делить оставшиеся десять процентов между КПРФ, ЛДПР и партии «Справедливая Россия»? И если бы эти результаты на радостях не были бы озвучены отдельными «козлами», то еще можно было как-то все это «скорректировать».
- Байрам, - вошел в кабинет Ахтям, - там чувак с паузой1 пришел. Злой как голодный шакал.
- Пусть войдет.
Леонид Никифорович влетел в кабинет, размахивая руками.
- Хаким, я же вам дал пять хороших округов. А вы, что?
- Леонид Никифорович, что значит дали? Мы же протоколы не подделывали. Вся избирательная кампания была в вашей компетенции. Так решили избиратели, а наши наблюдатели защитили их законный выбор.
- А что мне теперь давать остальным партиям?
- Зачем вам столько депутатских мест?
- Хотели показать себя. А теперь как бы скандал не разразился.
- Отнимите у себя десять мест и поделите.
- Легко сказать. Уже Москве похвалились.
- Будто в Москве ничего не понимают. Извинитесь. Скажите, что некий товарищ поспешил. Публично накажите его. У вас что, добровольцев нет.
- А с прессой как?
- Пресса даст уже другую информацию. Тех, кто вникает во все это, единицы. Вам то, что
до них.
- Хаким, зачем тебе все это надо? Ты богатый человек. Всегда желанный брат в наших клубах. Живи в свое удовольствие. Что тебе до нищего народа. Без них нет для нас России. Не думал, что вы козу к нам в огород запустите.
- Да, для вас нет без них России. Мы просто соблюли Закон, как положено. Причем – ваш Закон!
- Конечно, конечно, - сказал Леонид Никифорович и выбежал из кабинета, продолжая размахивать руками.
***
Двадцатого января в воскресение к восьми часам утра к Церкви торжественно подъехал свадебный кортеж, состоящий из четырех белых и четырех черных автомобилей «Волга». Из прибывшей третьей белой «Волги» вышла молодая пара и уверено направилась вверх по ступенькам ко входу в храм.
Алексей в темно-синем костюме, белой рубашке и синем галстуке. Мария в красивом
1. Мужчина с лысиной (жарг.)
белом платье и с узорчатой фатой на голове. За ними последовали и все остальные, в том числе и некоторые зеваки, оказавшиеся случайными свидетелями свадебного мероприятия.
Две, с виду, крепкие старушки стояли рядом на ступеньках в полном изумлении от большого количества прибывших людей.
- Батюшки! Ты глянь, Иулиания. Людей-то сколько.
- Так, что ж ты хочешь, Мелания. Свадьба, - спокойно ей ответила та.
- А фата-то, а фата. Не уж-то непорочной под венец идет. Бесстыжая! Небось, с брюхом уже, а за фатой позор свой прячет.
- Как тебе не стыдно, Мелания, такое говорить? Грех ведь наговаривать. По себе, что ли судишь?
- Как же! Я замуж входила под красным платочком. Все как было. Ничего ни от кого не прятала. Перед красной звездой мы с мужем друг другу в верности клялись.
- Ладно тебе – звезду в лапти обувать1! Еще как прятали. И позором, каким все это считалось.
- Не было это позором, как и сейчас! Тогда время, какое было – начало тридцатых. Любовь свободная.
- А помнишь, лозунг у нас был такой: «Каждая комсомолка не должна отказывать комсомольцу». И частушки с ягодками пели.
- Да, помню свою любимую: «Топ, топ, топ, топ!
Ты бери меня Андроп.
Вместе мы потопаем,
А потом заштопаем».
Или, вот: «Не держи дивчина зла
На противного козла.
Все равно за свою мзду.
Ты подашь ему звезду».
- Тихо, ты! Идем лучше в Церковь зайдем. Посмотрим на Венцы молодых.
- Сплетенных из колючих терний?
- Не дай Бог! Всю жизнь слезы лила. Дня не проходило, чтоб меня Флиппушка этим не попрекнул.
- Да что им. Как гулять – давай. Как жить – хуленная – вон из дому, хотя в начале говорил, что ему все равно. Потом жаба сдавила. Обидно ему стало, что уже кем-то до него была покрытая. Три года терпел, притворялся. Так и прошла вся жизнь в скандалах. Сами дуры – поздно понимаем, что рану на душе мужчины, нанесенную девичьим блудом, потом будет нечем штопать.
В Церкви шла Божественная Литургия. Алексей и Мария стояли в храме и молились вместе со всеми прихожанами. По окончании Божественной Литургии Алексей и Мария причастились Честнаго и Святаго Тела и Крови Христова.
Закончилось целование Креста всеми молящимися, и священник осенил Крестом всех прихожан и возвратился в алтарь. Царские Врата и завеса закрылись. Божественная Литургия завершилась. Алексей и Мария, а также их родители, друзья и гости продолжали стоять в храме.
Прошло десять минут, и из алтаря вышел священник, отец Феодор и улыбнулся жениху и невесте.
- Имеете ли вы благословление своих родителей Алексей и Мария на брак сей?
- Да, отче, - ответили вместе Алексей и Мария.
Затем отец Феодор подошел к Алексею с Марией, трижды осенил Крестным Знамением их головы; дал им в руки светло-голубые зажженные свечи и повел их в центр храма.
Алексей встал по правую, а Мария по левую стороны.
1. Говорить неправду (разг.).
Началась первая часть Таинства брака – обручение.
На правой стороне Святого Престола были положены два кольца вблизи друг друга. Золотое кольцо справа, а серебреное слева.
Священник стал крестовидно кадить кадильницей.
Диакон возвестил: «Благослови Владыко».
Священник: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Диакон: «Миром Господу помолимся.
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О Свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О мире всего мира, благосотоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе Алексии и о Господине нашем, Преосвященнейшем Архиепископе Николае, честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всем притче и людех, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О Богохранимей стране нашей, властех воинстве ея, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О рабе Божии Алексии и рабе Божией Марии, ныне обручающихся друг другу, и о спасении их, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже податися им чадом в приятие рода, и всем яже ко спасению прошением, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже низпослатися им любви совершенней, мирней, и помощи, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже сохранитися им в единомыслии и твердей вере, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже благословитися им в непорочном жительстве, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Яко да Господь Бог наш дарует им брак честен, и ложе нескверное, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник: «Боже вечный, разстоящаяся собравый в соединение, и союз любве положивый им неразрушимый: благословивый Исаака и Ревекку и наследники я Твоего обетования показавый: Сам благослови и рабы Твоя сия Алексия и Марию наставляя я на всякое дело благое.
Яко милостивый человеколюбец Бог еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник осенил всех Крестным Знамением: «Мир всем».
Хор: «И Духови Твоему».
Диакон: «Главы ваша Господеви приклоните».
Хор: «Тебе Господи».
Священник: «Господи Боже наш, от язык предобручивый Церковь Деву Чистую, благослови обручение сие, и соедини, и сохрани рабы Твоя сия в мире и единомыслии.
Тебе бо подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник принес кольца. Взял серебреное кольцо жениха и им трижды осенил Крестным Знамением голову Алексея, каждый раз произнося: «Обручается раб Божий Алексий рабе Божией Марии, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь». После чего надел кольцо на безымянный палец Алексея. Подошел к Марии; взял золотое кольцо невесты и также им трижды осенил Крестным Знамением голову Марии, трижды произнеся: «Обручается раба Божия Мария рабу Божию Алексию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь». И тоже надел кольцо на безымянный палец Марии.
Диакон: «Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Господи Боже наш, Отроку патриарха Авраама сшестовавый в средоречии, посылая уневестити господину его Исааку жену, и ходатайством водоношения обручити Ревекку открывый: сам благослови обручение рабов Твоих, сего Алексия и сея Марию, и утверди еже у них глаголанное слово: утверди я еже от Тебе святым соединением: Ты бо из начала создал мужеский пол и женский, и от Тебе сочетается мужу жена, в помощь и в восприятие рода человеча. Сам убо Господи Боже наш, пославый истину в наследие Твое, и обетование Твое на рабы Твоя Отцы наша, в коемждо роде и роде, избранныя Твоя: призри на раба Твоего Алексия, и на рабу твою Марию, и утверди обручение их в вере, и единомыслии, и истине, и любви: Ты бо Господи показал еси датися обручению и утверждатися во всем. Перстнем дадеся власть Иосифу во Египте: перстнем прославился Даниил во стране Вавилонстей: перстнем явися истина Даммары: перстнем Отец наш Небесный щедр бысть на Сына Своего: дадите бо, глаголет, перстень на деснице Его, и заклавше тельца упитанного, ядше возвеселимся. Сама десница Твоя Господи, Моисеа вооружи в Чермнем мори: словом бо Твоим истинным небеса утвердишася земля основася, и десница раб Твоих благословится словом Твоим державным, и мышцею Твоею высокою. Сам убо и ныне Владыко, благослови перстней положение сие благословением Небесным: и Ангел Твой да предидет пред ними вся дни живота их.
Яко Ты еси благословляяй и освещаяй всяческая: и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков, аминь».
Алексей и Мария трижды обменялись друг с другом кольцами. В результате – золотое кольцо невесты осталось на безымянном пальце Алексея и а серебреное кольцо жениха – на безымянном пальце Марии. Этим самым они запечатлели и утвердили полное взаимное доверие; вверили друг другу свои права, честь и спокойствие; с этих пор они будут жить друг для друга и будут обмениваться всем друг с другом. Жених в знак своей любви и готовности вспомоществовать немощи женской, отдает невесте свое кольцо, а она в подтверждении своей преданности мужу и готовности принимать помощь от него отдает свое кольцо жениху.
Священник подвел обрученных к аналою, на котором лежали Святое Евангелие и напрестольный Крест.
Жених и невеста встали на подножие1 . Это означает, что они должны будут разделять одинаковую участь во всем – как счастливую, так и не благополучную.
Священник с кадильницею в руках запел Псалом: «Блажени вси боящиися Господа».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Ходящии в путех Его».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Труды плодов твоих снеси».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Блажен еси, и добро тебе будет».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Жена твоя яко лоза плодовита, во странах дому твоего».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Сынове твои яко новосаждения масличная Окрест трапезы твоея».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Се тако благословится человек бояйся Господа».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «Благословит тя Господь от Сиона, и узриши благая Иерусалима вся дни живота твоего».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
Священник: «И узриши сыны сынов твоих: мир на Израиля».
Хор: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе»
- Алексей и Мария, - священник, отец Феодор произнес молодым проповедь, - Святая Церковь с любовью и торжеством принимает вас как детей своих. Самые нежные родители
не могут пожелать любимейшим детям своим столько благ, сколько Она вам испрашивает у
Бога. В своем желании всегда любить друг друга, вы должны иметь надежду на помощь
Божию и ваше произволение на вступление в брак должно быть благим и не принужденным.
Затем отец Феодор обратился к Алексею:
«Имаши ли, Алексий, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пояти себе в жену сию Марию, юже зде пред тобою видиши».
Алексей ответил: «Имам, честный отче».
Священник: «Не обещался ли еси иной невесте».
Алексей: «Не обещахся, честный отче».
Священник обратился к Марии: «Имаши ли произволение благое и непринужденное, и твердую мысль, подати себе в мужа сего Алексия, егоже пред тобою зде видиши».
Мария ответила: «Имам, честный отче».
Священник: «Не обещалася ли еси иному мужу».
Мария: «Не обещахся, честный отче».
Диакон возвестил: «Благослови Владыко».
Священник: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Диакон: «Миром Господу помолимся.
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О Свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О мире всего мира, благосотоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех,
1. Разостланный кусок материи.
Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе Алексии и о Господине нашем, Преосвященнейшем Архиепископе Николае, честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всем притче и людех, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О Богохранимей стране нашей, властех воинстве ея, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О рабех Божиих Алексии и Марии, ныне сочетавающихся друг другу в браке Общение, и о спасении их, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже благословитися браку сему, якоже в Кане Галилейстей, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже податися им целомудрию, плоду чрева на пользу, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже возвеселитися им видением сынов и дщерей, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже дароватися им благочадие восприятию, и незазорному пребыванию, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже даровати имже и нам вся ко спасению прошения, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «О еже избавитися имже и нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».
Хор: «Тебе Господи».
Священник: «Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Диакон: «Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Боже Пречистый и вся твари содетелю, ребро Праотца Адама за Твое человеколюбие в жену преобразивый, и благословивый я, и рекий: раститеся и множитеся, и обладайте Землею, и обою ею един уд показавый сопряжением: сего бо ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится жене своей и будета два в плоть едину: и яже Бог спряже, человек да не разлучает. Иже раба Твоего Авраама благословивый и разверзый ложесна Саррина, и отца множества языков сотворивый: иже Исаака Ревекце даровавый, и рождество ея благословивый: иже Иакова Рахиле сочетавый, и из него дванадесять патриархов показавый: иже Иосифа и Асенеду спрягий, плод детотворения им, Ефрема и Манассию даровавый: иже Захарию и Елисавет приемый, и Предтечу рождение им показавый: иже от корене Иессеова по плоти израстивый Приснодеву, и из Нея воплотивыйся, и родивыйся во спасение рода человеческаго: иже за неизреченный Твой дар и многую благость, пришедый в Кану Галилейскую, и тамошний брак благословивый: да явиши, яко Твоя воля есть законное супружество, и еже из него чадотворение: Сам Владыко Пресвятый приими моление нас рабов Твоих, якоже тамо, и зде пришед невидимым Твоим предстательством, благослови брак сей, и подаждь рабом Твоим сим, Алексию, и Марии живот мирен, долгоденствие, целомудрие, друг ко другу любовь в союзе мира, семя долгожизненное, о чадех благодать, неувядаемой славы Венец. Сподоби я видити чада чадов, ложе ею ненаветно соблюди, и даждь има от росы Небесныя свыше, и от тука земнаго: исполни домы их пшеницы, вина и елеа и всякия благостыни, да преподают и требующым, даруя купно и сущым с нима вся яже ко спасению прошения.
Яко Бог милости, и щедрот, и человеколюбия еси, и Тебе славу возсылаем, со безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Диакон: «Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Благословен еси Боже наш, иже тайнаго и чистаго брака священнодействителю, и телеснаго законоположителю, нетления хранителю, житейских благий строителю: Сам и ныне Владыко, в начале создавый человека, и положивый его яко Царя твари, и рекий: не добро быти человеку единому на Земли, сотворим ему помощника по нему: и взем едино от ребр его, создал еси жену, юже видев Адам, рече: сия ныне кость от костей моих, и плоть от плоти моея: сия наречется жена, яко от мужа своего взята бысть сия. Сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится жене своей, и будета два плоть едину: и яже Бог сопряже, человек да не разлучает. Сам и ныне Владыко Господи Боже наш, низпосли благодать Твою Небесную на рабы Твоея сия, Алексия и Марию: и даждь рабе сей во всем повинитися мужу, и рабу Твоему сему быти во главу жены, яко да поживут по воли Твоей. Благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Авраама и Сарру: благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Исаака и Ревекку: благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Иакова и вся Патриархи: благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Иосифа и Асенеду: благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Моисеа и Сепфору: благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Иоакима и Анну: благослови я Господи Боже наш, якоже благословил еси Захарию и Елисавет. Сохрани я Господи Боже наш, якоже сохранил еси Ноя в ковчезе: сохрани я Господи Боже наш, якоже сохранил еси Иону во чреве китове: Сохрани я Господи Боже наш, якоже сохранил еси святые три Отроки от огня: низпославый им росу с Небесе: и да приидет на ня радость оная, юже имяше блаженная Елена, егда обрете Честной Крест. Помяни я Господи Боже наш, якоже помянул еси Еноха, Сима, Илию: помяни я Господи Боже наш, якоже помянул еси святыя Твоя четыредесять мученики, низпославый им с Небесе венцы: помяни Боже и воспитавшия их родители: зане молитвы родителей утверждают основания домов. Помяни Господи Боже наш, рабы Твоя уневестившыяся, сшедшыяся в радость сию. Помяни Господи Боже наш, раба Твоего Алексия, и рабу Твою Марию, и благослови я. Даждь им плод чрева, доброчадие, единомыслие душ и телес: возвыси я яко кедры ливанския, яко лозу благорозгную. Даруй им семя класяно, да всякое самодовольство имуще, изобилуют на всякое дело благое и Тебе благоугодное: и да узрят сыны сынов своих, яко новосаждения масличная Окрест трапезы их: и благоугодивше пред Тобою, возсияют яко светила на Небеси, в Тебе Господе нашем. С Тобою же слава, держава, честь и поклонение, безначальному Твоему Отцу, и Животворящему Твоему Духу, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Диакон: «Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Боже Святый, создавый от персти человека, и от ребра его возсоздавый жену, и спрягий ему помощника по нему, за еже тако годно бысть Твоему Величеству, не единому быти человеку на Земли: Сам и ныне Владыко, низпосли руку Твою от святаго жилища Твоего, т сочетай раба Твоего сего Алексия, и рабу Твою сию Марию, зане от Тебе сочетавается мужу жена. Сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, даруй има плод чрева, благочадия восприятие.
Яко Твоя держава, и Твое есть Царство, и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Настала важнейшая, торжественнейшая и святейшая минута – вторая часть Таинства брака – венчание.
Священник, надевая венец на голову Алексея, произнес:
«Венчается раб Божий Алексий, рабе Божией Марии, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь».
Теперь священник надевает второй венец и на голову Марии, и произносит:
«Венчается раба Божия Мария, рабу Божию Алексию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь».
Благословляя обоих, священник трижды возглашает:
«Господи, Боже наш, славою и честию венчай я».
Хор пропел Прокимен Апостола, глас восьмой: «Положил еси на главах их венцы от камений честных, живота просиша у Тебе, и дал еси им».
И стих:
«Яко даси им благословение в век века, возвеселиши я радостию с лицем Твоим».
С этой минуты жених уже есть муж своей невесты, невеста жена своего жениха. Святая Церковь тайнодейственно низводит на брачующихся благодать Святаго Духа, освящающую их супружество, естественное рождение и воспитание детей.
Чтец стал читать Апостол ко Ефесянам: «Братие, благодаряще всегда о всех, о имени Господа нашего Иисуса Христа, Богу и Отцу: Повинующеся друг другу в страсе Божии. Жены, своим мужем повинуйтеся, якоже Господу: Зане муж глава есть жены, якоже и Христос Глава Церкве, и той есть Спаситель тела. Но якоже Церковь повинуется Христу, такожде и жены своим мужем во всем. Мужие, любите своя жены, якоже и Христос возлюби Церковь, и Себе предаде за ню: Да освятит ю, очистив банею водною в глаголе. Да представит ю Себе славну Церковь, не имущу скверны, или порока, или нечто от таковых: но да есть свята и непорочна. Тако должни суть мужие любити своя жены, яко своя телеса: любяй бо свою жену, себе самаго любит. Никтоже бо когда свою плоть возненавиде, но питает и греет ю, якоже Господь Церковь. Зане уди есмы тела Его, от плоти Его, и от костей Его. Сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину. Тайна сия велика есть: аз же глаголю во Христа, и во Церковь. Обаче и вы, по единому кийждо свою жену сице да любит, якоже и себе: а жена да боится своего мужа».
Хор: «Аллилуиа».
И стих: «Ты Господи сохраниши ны и соблюдеши ны от рода сего, и во век».
Диакон: «Премудрость, прости, услышим».
Священник: «Святое Евангелие от Иоанна чтение.
Во время оно, брак бысть в Кане Галилейстей: и бе Мати Иисусова ту. Зван же бысть и Иисус и ученицы Его на брак. И не доставшу вину, глагола Мати Иисусова к нему: вина не имут. Глагола Ей Иисус: что есть Мне и Тебе, жено; не у прииде час Мой. Глагола Мати Его слугам: еже аще глаголет вам, сотворите. Беху же ту водоносы каменни шесть, лежащее по очищению Иудейску, вместящыя по двема или трием мерам. Глагола им Иисус: наполните водоносы воды. И наполниша их до верха. И глагола им: почерпите ныне, и принесите архитриклинови. И принесоша. Якоже вкуси архитриклин вина бывшаго от воды, (и не ведяше откуду есть: слуги же ведях почерпшии воду,) пригласи жениха архитриклин. И глагола ему: всяк человек прежде доброе вино полагает, и егда упиются, тогда хуждшее: ты же соблюл еси доброе вино доселе. Се сотвори начаток знамением Иисус Кане Галилейстей, и яви славу Свою и вероваша в Него ученицы Его».
Диакон: «Рцем вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся, услыши и помилуй».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся, услыши и помилуй».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон: «Еще молимся о милости, жизни, мире, здравии, спасении, посещении рабов Божиих Алексия и Марии».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Яко милостив и Человеколюбец Бог еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, Святому Духу, ныне и присно, во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник: «Господи Боже наш, во спасительном Твоем смотрении сподовивый в Кане Галилейстей честный показати брак Твоим пришествием: Сам ныне рабы Твоя, Алексию и Марии, яже благоволил еси сочетаватися друг другу, в мире и единомыслии сохрани: честный их брак покажи: нескверное их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи, и сподоби я в старости маститей достигнути, чистым сердцем делающя заповеди Твоя.
Ты бо еси Бог наш, Бог, еже миловати и спасати, и Тебе славу возсылаем, со Безначальным Твоим Отцем, и Всесвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, во веки веков».
Хор: «Аминь».
Диакон: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию».
Хор: «Господи, помилуй».
Диакон «Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна, у Господа просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших, у Господа просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Прощения и оставления грехов и прегрешений наших, у Господа просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Добрых и полезных душам нашим мира мирови, у Господа просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати, у Господа просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Христианския кончины живота нашего, безболезнены, непостыдны, мирны, и добраго ответа на Страшнем Судищи Христове, просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Соединение веры и причастия Святаго Духа, у Господа просим».
Хор: «Подай, Господи».
Диакон: «Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».
Хор: «Тебе Господи».
Священник провозгласил: «И сподоби нас Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе Небеснаго Бога Отца, глаголати».
Все присутствующие в храме запели: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго».
Священник возглашает: «Яко Твое есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына с Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник осенил всех присутствующих Крестным Знамением: «Мир всем. Главы Ваша Господеви приклоните».
Диакон подал священнику чашу с красным вином; отошел в сторону и произнес:
«Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Боже вся сотворивый крепостию Твоею, и утвердивый Вселенную, и украсивый венец всех сотворенных от Тебе, и чашу общую сию подаваяй сочетавающымся ко общению брака, благослови благословением Духовным». Затем он же громко воскликнул: «Яко благословися Твое имя, и прославися Твое Царство, Отца, и Сына, Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник подошел с чашей к молодым и дал им, начиная с Алексея, трижды вкушать из нее красного вина в знак того, что от ныне во все времена последующей супружеской жизни все у них должно быть общее, одни желания и намерения, и что все они должны делить между собой пополам – и счастье и несчастье, и радости и скорби, и труды и покой, и подвиги и венцы за подвиги.
Затем священник соединил головы супругов и, прокрыв их концом епитрахили, троекратно обвел новобрачных вокруг аналоя, пропев тропарь, глас пятый: «Исаие ликуй, два име во чреве, и роди сына Еммануила, Бога же и человека, Восток имя Ему: егоже величающее, дву ублажаем».
По окончании шествия священник снял венцы с новобрачных при торжественном приветствии: «Возвеличися женише якоже Авраам, и благословися якоже Исаак, и умножися якоже Иаков, ходяй в мире, и делаяй в правде заповеди Божия.
И ты невесто, возвеличися якоже Сарра, и возвеселися якоже Ревекка, и умножися якоже Рахиль. Веселящися в своем муже, хранящи пределы закона: зане тако благоволи Бог».
Диакон: «Господу помолимся».
Хор: «Господи, помилуй».
Священник: «Боже, боже наш, пришедый в Кану Галилейскую, и тамошний брак благословивый, благослови и рабы Твоя сия, Твоим Промыслом ко общению брака сочетавшияся: благослови их входы и исходы: умножи во благих живот их: восприими венцы их во Царствии Твоем, нескверны, и непорочны, и ненаветны соблюдаяй, во веки веков».
Хор: «Аминь».
Священник осенил всех Крестным Знамением: «Мир всем. Главы Ваша Господеви приклоните».
И стал читать молитву: «Отец, Сын, и Святый Дух, Всесвятая, и Единосущная, и Живоначальная Троица, Едино Божество и Царство, да благословит вас, и да подаст вам долгожитие, благочадие, преспеяние живота и веры, и да исполнит вас всех сущих на Земли благих: да сподобит вас и обещанных благ восприятия, молитвами Святыя Богородицы и всех святых, аминь».
И вот теперь бракосочетавшиеся Алексей и Мария позволили себе обнять и поцеловать друг друга – чин венчания завершен.
Диакон: «Премудрость».
Хор: «Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тя величаем».
Священник прочитал отпуст: «Иже в Кане Галилейстей пришествием Своим честен брак показавый, Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных и всехвальных Апостол, святых Боговенчанных царей и Равноапостолов, Константина и Елены: святаго Великомученика Прокопиа, всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец».
Хор: «Аминь».
После Церкви Алексей и Мария, ставшие уже мужем и женой в сопровождении родных и друзей направились в районный отдел ЗАГСа для исполнения формальностей обязательных по светскому законодательству.
***
Свадебное торжество проходило в большом загородном особняке. Дом был окружен высокими соснами, усыпанными толстым слоем пушистого снега. К вечеру мороз постепенно усилился и желающих выбегать «охладиться» или поиграть в снежки становилось все меньше.
В восемь часов вечера жених и невеста попросили прощения у гостей, пожелали всем приятного продолжения веселья, откланялись и уехали в город.
Праздник был в самом разгаре. Какого-либо стройного порядка его проведения не было. Веселились все – кто как мог. Громко играла музыка. Молодежь и «старики» соревновались в пляске. Особенно старался, изрядно подвыпивший Борис Леонидович. А в небольшой уютной комнате собрались молодые «подпольщики-монархисты» и примкнувший к ним Павел Андреевич.
- Православие – не выдумка человека, - важно сказал Афанасий Бехтерев, лидер группы школьных монархистов, издававший иногда свои воззвания под псевдонимом «Батя», - а Истина, открытая людям Самим Богом, омытая Его Кровью, утвержденная Его Крестной мучительной смертью, Его Славным Воскресением показавшим нам путь к спасению для каждого из нас. Считаю для себя возможным говорить о Православии только с таких высоких позиций, хотя в среде «высоко-просвещенных» это выглядит неприлично и даже отдает фанатизмом. А Господь учил, что верить нужно, как дети верят. Не сомневаясь в «невероятном», безусловно, принимая «невозможное», со слезами переживая со Христом Его муки и смерть за нас, и Его победу и Воскресение для нас.
Откровенно признаюсь – лично для меня это не просто, но очень хочется, хотя бы попытаться приблизиться к вершинам такой Веры. И вообще позволю себе не распространяться о тонкостях «теологической сущности», а поговорить о Православии откровенно и с Живой Верой.
- Ты так говоришь сейчас, - сказала Тамара Зверева, - будто тебя здесь окружают экуменисты и космополиты.
- Итак, если мы верующие, не экуменисты и не космополиты – это хорошо, - продолжил Афанасий, - Но даже, если мы не принимаем то, что направленно против Православия, еще не значит, что мы не еретики. Человек, не принимая все откровенно противное Православию, одновременно может не принимать и кое-что и в самом Православии; какие-нибудь «мелочи» – некоторые моменты службы, обряды, детали убранства Храма, особенно из-за незнания «чужого» церковно-славянского языка, или даже цвет одеяний духовенства. Я слышал и такие замечания, не говоря уж о самих священниках. Только ленивый не покритиковал еще «служителей культа» и не поучил их, грешных, что и как надо бы делать. Но даже мой, невеликий пока, Православный опыт убеждает меня – в Православии нет мелочей. Почитайте Святых Отцов, чей церковный опыт и авторитет не подлежит сомнению. В неприятии мелочей и кроются зародыши многих ересей – то бишь стремления «подправить», «улучшить» Православие по-своему человеческому умоусмотрению. Против таких «усовершенствований» Церковь всегда боролась соборно с помощью Божией. Православие можно и нужно принимать только во всей его полноте в том виде, как оно дошло до нас. А если чья-то душа чего-то не принимает в Православном устроении, то проблемы с душой непринимающего это устроение.
Погодите с «перестройкой» и критикой, придите в Храм с открытым сердцем, присмотритесь получше, а главное – помолитесь, чтобы Господь помог и вразумил. Все ответы на все ваши вопросы у Церкви уже есть, только нужно заставить душу потрудиться и захотеть их услышать. Уже одно то, что Православие живет две тысячи лет, пройдя через испытания, какие нам и не представить, разве не говорит о Божественности его происхождения, и, следовательно, Богом установлена и управляется жизнь Православной Церкви.
- В Православии нет мелочей, говоришь, - прервал речь Афанасия помощник начальника штаба городского казачьего общества, Ефрем Гордеев – А как же наш благочинный – протоиерей Исмаил Белый. С кем он сейчас со своей братией лохматых, да бородатых? Да с теми, у кого зад послаще. Ты сам, Афанасий, был свидетелем, когда батюшка Исмаил отчитывал иерея, отца Сергия за то, что у того живот больше, чем у самого благочинного. А когда ему хорунжий, Максим Утринос сказал: «Батюшка, Вы фарисей». Как он после этого взвился. На кулачный бой его вызывать начал. Как же он с батюшкой драться будет? На нем благодать Божия. Он как зеркало ее от Бога нам отражает. А он ему кулаком в хлебальник1?
- Да, - согласился Афанасий Бехтерев, - за много столетий Церковь перенесла все
мыслимые и не мыслимые духовные «болезни» и для каждой из них с помощью Божией нашла и находит свое лекарство. И такой недуг, как недоверие к духовенству, Церкви знаком издавна. Да, среди клира очень часто встречались люди, которые не были «непогрешимыми» и непререкаемыми авторитетами, особенно «во всех областях». Если на эту проблему смотрит человек чужой для Церкви, с холодным сердцем постороннего критика, то, конечно, он будет возмущен таким безобразием и Церковь с такими служителями ему совершенно не нужна. Но если в Церковь пришел человек с горячей Верой в своем сердце, пришел излечить свою больную душу, подумать о своем спасении, то ему
вскоре обязательно откроется, что Божия Благодать действует в Храме Божием, несмотря ни на какие обстоятельства, даже если настоятель откровенный пьяница или негодяй. Православная Церковь, уверяю, умеет отторгать всякую нечистоту. Но прежде долго терпит; дает время одуматься, покаяться, исправиться и только особо упорствующих в грехе
извергает из своих рядов, и то, после еще молит Господа о вразумлении заблудшего, и
принимает искреннее покаяние, помня, что единственный нам Судия – Господь.
- Если бы дело ограничивалось только одним настоятелем, - сказал Василий Николаев, председатель регионального отделения Конституционно-демократической партии. – На выборах в Городскую Думу двадцать человек выдвигали кандидатами в депутаты от Конституционно-демократической партии по признаку симпатии к Православию. У Архиепископа Николая просили поддержки, хотя бы информационной. Он ответил, что Церковь вне политики и отделена от государства. Кем она отделена от государства? Народом? Утверждают, что все современные страны являются светскими государствами. Как
же! Однако никто не ставит Израилю в упрек, что государство не светское, а наше духовенство самих себя стесняются. Зато не стесняются «прославлять» себя рядом с людьми, далекими от интересов Православной Церкви и поддерживать их во всех политических мероприятиях только за то, что те им блага несметные посулили.
- Для них сегодня – где слаще, там и Бог, - добавил Ефрем Гордеев.- Нет к ним никакого доверия. Они теряют свой авторитет среди простых людей, живущих в нищете при жирующей власти. Церкви пустеют. Раньше камню негде было упасть. Сейчас же ветру есть, где разгуляться.
- Ну, знаете, - возмутился Афанасий Бехтерев, - что касается авторитетности священников «во всех областях», то, на мой взгляд, это невозможно и не нужно. Труд священника
1. Лицо (жарг.).
уникален и не сравним ни с чьим другим на земле, и ответственность на нем поистине нечеловеческая. Он должен быть осведомлен только в области духовной, то есть – и свою душу уметь содержать в духовном здравии и чадам своим духовным должен быть духовным же лекарем. Если священник не хочет или не умеет рассуждать на злободневные политические темы, или если его мнение не совпадает с мнением других и с ним не интересно, то никому не запрещено обратиться к кому-нибудь другому, «более знающему».
А вот отчего болит ваша душа и, какого духовного лекарства требует, в этом вопросе
священник обязан разобраться и, насколько это в его силах, помочь.
Признавая, что клир – это люди, они не лишены всех человеческих недостатков, все-таки я глубоко убежден, что подходить к священникам с общечеловеческими, мирскими мерками, да еще не имея многолетнего опыта настоящей церковной жизни – неверно. С них спросит Сам Господь.
- Вы бы лучше не помощь информационную просили у Архиепископа, - сказала Тамара, - а благословение.
- Вот именно, - согласился Афанасий. – В силу их высокой, от Бога данной миссии, огромное значение имеет Священническое Благословение. Причем замечу – так как Божия Благодать действует даже через явно уличенного в грехах иерея и отнимается от него только при извержении из сана, то до тех пор сила и истинность Благословения никак не зависит от личных качеств батюшки. Начиная какое-либо благое дело, невозможно не попросить у Господа помощи через Священническое Благословение. И священники, прекрасно осознавая великое значение Благословения, не могут давать его, не выяснив все обстоятельства, особенно если речь идет о делах общественных, затрагивающих судьбы многих людей. И совершенно недопустимо, получив отказ, обижаться на священника, посчитав его не умным, неспособным понять вас своим немощным человеческим разумением, а то и трусливым, и вообще, «навешать» на него «всех собак». Не в батюшке здесь дело. Значит, нет на то Воли Божией, не угодны Господу ваши планы, иначе вы обязательно встретили бы «понимающего» батюшку. И причину отказа нужно искать в себе.
- Владыко благословил нас, - сказал Василий Николаев.
- И вам показалось этого мало? – спросила Тамара.
- Да, мало. Потом они же и сокрушаются, что Православие изгонят отовсюду. Вместо работы «за власть» священничество наше, великой стройкой увлеклось. Повсюду восстанавливают старые и строят новые Храмы. А для кого? Народ в поиске хлеба насущного. Из сел и деревень люди бегут в города. Безработица на селе достигла уже уровня шестидесяти процентов. Продолжающаяся политика Государственной власти – разрушение села, ставит своей целью – окончательно уничтожить патриархально-духовную основу прежде русского народа. За год заработная плата по стране в среднем увеличилась на пятьдесят три процента, а цены в три раза. Слабые ростки народного Самодержавия нещадно истаптываются окрепшей «красной» бюрократией, претендующей в России на роль духовной элиты. И при этом иерархи Православия спокойны как сытые бегемоты в теплом болоте.
- А чего Вы хотите? Разгромных обличений со стороны Православных иерархов? Призывов на баррикады, в борьбе за чистоту Православных рядов во власти и в обществе? Церковь земная вынуждена жить или выживать в определенных исторических условиях, зачастую приспосабливаясь к различным внешним проявлениям жизни. Незыблемым было одно – внутренняя жизнь Церкви, верность Божественным установлениям с Апостольских времен, сохранение в неизменной чистоте Священного Писания и Священного Предания. Если бы духовенство в угоду существующим властям посягнуло изменить что-то в этих основах Православия – это было бы не допустимо. Тогда дело дошло бы возможно и до баррикад, не приведи, Господи! Если нам не нравится излишне лояльное отношение Церкви к лживой, вызывающей чувство омерзения Российской власти, то мы бесстрашно и безответственно можем высказываться по этому поводу на дружеских «междусобойчиках» или даже в сети Интернет. А кто измерит, чего будет больше – пользы или зла, если так начнет публично высказываться Патриарх, или кто-то из высшего духовенства, или просто из среды священников. Большинство из нас, даже называющих себя Православными, имеет о Православии еще очень смутное представление. Мы еще далеко не все умеем очищать наши души истинным покаянием, еще не готовы хоть сколько-нибудь достойно принять величайший Дар-Причастие Святых Страшных Христовых Таин. А без этого можно ли быть уверенным, что мы правильно воспримем призыв Церкви, что не смутит наши неокрепшие души враг рода человеческого и не заставит натворить непоправимых ошибок. А что уж говорить об основной массе народа, одурманенного немыслимым количеством всякой «душеспасительной» нечисти. Нам бы хотелось, чтобы Иерархи Церкви чаще и определенней высказывались по насущным вопросам, касающимся духовного здоровья или нездоровья народа, но как узнать, какие резоны заставляют Патриарха быть столь осторожным и немногословным. Ведь с него-то спросится неизмеримо больше, чем даже с рядового священника, ответственность которого перед Богом итак страшно велика.
Каждому из нас дана живая душа и разум, чтобы посильно трудиться на том месте и в то время, которые определил нам Господь. К сожалению, для нас самое трудно-постижимое в Православии – смирение. Ведь так хочется всех быстренько и без разговорчиков уже загнать не в коммунизм, а в Царствие Божие. Мы лучше всех знаем, как это сделать, и Патриарху со всем его священством готовы дать ценные указания. А Церковь нашего порыва не принимает. Говорит – прежде о своей душе подумай, смири гордыню, о своих грехах поплачь, помыслы свои очисти. Но ведь это все так мелко по сравнению с Царствием Божиим. Неуклюжая получилась шутка, но я хотел сказать, что прежде чем обсуждать, а тем более осуждать, кого бы то ни было, а тем паче Церковь, начинать нужно с себя, и свое дело насколько возможно добросовестно делать, а уж Господь каждого из нас оценит и, если нужно, осудит.
- Афанасий, а вот как относиться Православным к любому другому вероисповеданию? – спросил Павел Андреевич.
- «Средне-культурному» человеку обычно доставляет огромное удовольствие изучать и сравнивать различные религии, таинственные обряды, сверхъестественные проявления. И во всех формах обращения к Божеству, даже самых причудливых или опасных, видится «просвещенному» человеку своя правда, все кажется, достойным внимания и имеет право на существование. Не пугает даже откровенный сатанизм. Ну, как относиться к таким проявлениям «духовной жизни» человеку разумному, и к тому же Православному, не надо объяснять. А что же с «традиционными» религиями? У них миллионы приверженцев, и каждая претендует на обладание исключительной истиной, но в то же время готовы заключить друг друга в «братское» объятие во имя всеобщей любви и по поводу того, что «Бог – один», только проявляется по-разному. И только Православие, почему-то не хочет сливаться «во всеобщей любви», вызывая раздражение во всем «прогрессивном» человечестве. Да потому, что только Православным есть что терять. Истина не многолика! И путей к Богу не множество! Наш Господь, Иисус Христос – и есть единственная Истина и единственный Путь к Спасению. Только по молитвам Православных перед Православной Пасхой Православному Патриарху даруется Благодатный Огонь. И это только одно из многих, хотя и самое яркое свидетельство истинности Православной Веры. А Православные иконы?! А чудо их мироточения, после которых происходят важные события в стране.
Истории известна и такая ересь – иконоборчество. Я думаю, от того, и была эта ересь, что лукавому и тем, кто находится в его власти, невыносим щедрый поток Божией Благодати, какой исходит от Православных икон. Святые отцы называли иконы окнами в Царствие Небесное. Потому, что, молясь перед иконой, верующая душа легче возносится от земного к небесному, очищаясь, стремясь к Богу. А навстречу от Ликов Господа, Богородицы, Святых угодников изливается Благодатная Любовь, и чувствует душа Православная себя защищенной и согретой. Разве можно от этого отказаться, отдать на поругание? Даже католические иконы, с их чрезмерным натурализмом и чувственностью, не лишены Благодати Божией. И ересь иконоборчества была, безусловно, осуждена; ничего общего Православная икона со «слишком овеществленной интерпретацией» Божественной Сущности иметь не могла. Это явление исключительно духовное. А само Православие – Верование Истинное. От самого слова «правильное прославление» Господа. Всех остальных – католиков, протестантов, мусульман, иудеев и так далее остается только пожалеть и молиться об их вразумлении.
Жить в России и быть Православным это Богоданное счастье, и не легкий труд. Нужно изучать и любить веру наших благочестивых предков, и стараться воистину быть Православным, тогда свет нашей Истинной Веры увидят народы, живущие во тьме, увидят наши добрые дела и чистые души и почтут за великую честь тоже стать Православными. А пока мы путаемся в азах своей благодатной веры, то и дело норовим пристроиться к какой-нибудь ереси, разводим бардак в собственных душах и расплескиваем иногда по сторонам благодать Божию.
Я не претендую на роль учителя Православной Нравственности, я так думаю и чувствую, и дай мне Бог сил и разума жить, так как говорю всем вам.
- Хорошо говоришь, Афанасий, - хитро улыбнулась Тамара и спросила. – Ты-то сам, когда последний раз исповедовался и причащался?
- Я …, - Афанасий прикусил усы и нервно затряс рыжей бородкой. – Ну, знаете…
- Что слова твои стоят, если сам на деле от Христа бежишь, - заключила Тамара.
- Виноват, виноват, - опустил смущенные глаза Афанасий.
- Афанасий, - сказала Тамара, - то, что ты сейчас нам поведал, не подлежит никакому сомнению. Просто, прежде надо постоянно помнить, что не мы существуем для Православной Веры, а Она и Христос, сущие для нас грешных, поэтому мы всегда должны быть рядом с Ними и не только на словах.
- Конечно, конечно, - согласился Афанасий, кивнув головой.
- Ребята, - сказал Павел Андреевич, - вы все, как я понял, сторонники Монархии.
- Мы все сторонники создания широкого объединения людей по восстановлению в России Монархии, - важно ответил Афанасий.
- И кого же вы хотите в Монархи?
- Того, кому положено по Законному Правопреемству, а именно: Цесаревича Великого Князя Георгия Михайловича.
- А, кто это? – удивился Павел Андреевич. – Я что-то не знаю о нем.
- Понимаете, Павел Андреевич, - ответила ему Тамара - в Роде Царском Законная ветвь Правопреемства Российского Императорского Престола Императора Александра III прервалась в результате имевшей место в начале ХХ столетия кровавой смуте русского народа. У Императора Александра III был родной племянник, Великий Князь Кирилл Владимирович, который тринадцатого сентября одна тысяча девятьсот двадцать четвертого года своим Манифестом объявил: «А по сему Я, Старший в роде Царском, Единственный Законный Правопреемник Российского Императорского Престола, принимаю принадлежащий Мне непререкаемо титул Императора Всероссийского…». А Цесаревич Великий Князь Георгий Михайлович приходится Императору Кириллу I правнуком.
- К сожалению, все еще, как раньше, так и сейчас достаточно «заблудших» около монарших «гениев», умно вещающих, - сказал Василий Николаев, - что в России нет условий, да и не время для Монархии. Какая глупость! Кто уполномочил их это говорить, а также быть судьей и решать за людей – быть в России Монархии с теократией или анархии со светским блудом?! Монархисты России сегодня обязаны прекратить вредные споры вокруг фамилий правопреемников на Верховную власть. Кому стать в России Верховной властью – право Патриарха – указать.
- Монархия во всех странах себя не лучшим образом проявила, - фыркнул Ефрем Гордеев, - и мы казаки – народ вольный, поэтому еще думаем с кем нам быть.
- Православное казачество Монархию не предавало, - сказала Тамара. – А вот те, кто постоянно думают, с кем им быть, всегда были, и будут оставаться потешным войском ряженых марионеток.
- Э, э! На поворотах! – вспыхнул злостью и привстал Ефрем. – А то не посмотрю…
- А ну-ка сядь! – прикрикнул на него Афанасий и обратился к Тамаре. – Ты его не задевай. У них в казачестве полый развал. Сейчас он и иже с ним казачье общество пытаются восстановить. Они уже и обращение написали.
- А покажи, Ефрем, - попросила Тамара.
Ефрем насупился, хмуро взглянул на Афанасия и протянул Тамаре листок бумаги, где было записано обращение группы потомственных казаков к жителям города:
«Братья и сестры!
Наш город и мы вместе с ним переживаем не самые лучшие времена в его истории.
Некогда крепкие казаки, жившие единой общиной семьей, разобщены и дерутся друг с другом. Православная Вера перестала быть для многих из нас путеводной звездой к спасению. Добродетель в забвении, потому что сошли с благодатной стези, заповеданной нам Господом нашим, Иисусом Христом. И если кто из нас теперь богат, то разве не боимся завтра оказаться нищими, и от того уже сегодня готовы каждый волком стать. Такими не были раньше казаки. А ведь кому-то это надо. Но только не друзьям казачества. Ни нам ли общиной постоять за себя и за детей своих. В единстве была, есть и будет вечно, слава и сила казачества.
Правили раньше казаки с верой и правдой. И жили люди без лиха. А теперь оно у каждого дома дежурит. Потеряно уважение к старикам и слабым. Чванство, алчность, ложь, пошлость, презрение к порядку признается за доблесть. Поэтому и живем до сих пор в большинстве с плохими дорогами, без воды и газа, да в бедности, да в бесправии.
Шестнадцать лет минуло, как дано нам было право вернуть себе казачью свободу. А ни на шаг не продвинулись. Потому, что без веры Христовой шли. Уже и не помним, что казачество рыцарством Православия себя считало, и земным воинством Христа было. И кто б вы ни были сегодня – служащий, предприниматель, инженер, рабочий, землепашец, военный, но если есть еще в вас совесть и честь, и душа казака, а также желание послужить городу, то пора за работу.
Наведем порядок в России с нашего города».
- Сам писал? - спросила Тамара. – Хорошо написано.
- Дедушка Никодим помогал, - ответил Ефрем.
- Ну, понятно. Все равно, ты молодец, Ефрем, - похвалила Тамара. – А почему развалились?
- Это вопрос к Фридману?
- А кто это?
- Иван Прокопович Фридман – бывший атаман городского казачьего общества, владелец закусочной «Лиман».
- А ты сам рассказать не можешь, что случилось?
- Что говорить, когда вся их работа заключалась в организации пьянок в этом его «болоте». Соберут там свой кагал, нажрутся до свиного хрюка. Но, а когда женщины с ними пьянствуют, то эти еще и до поросячьего визга. Потом драки на кинжалах перед ними устраивают. Городом никто не занимался. Была земля у общества. Отобрали – из-за того, что не обрабатывали ее. Над нами все в городе уже смеются.
- Так, Тамара, - прервал диалог Афанасий, - не приставай к нему. Они сами знают, что
делать.
- Ну, хорошо, - согласилась Тамара и замолчала.
Афанасий тряхнул рыжей бородкой и произнес:
- Монархия – власть благословенная Богом, является властью Верховной и имеет своих подданных. В этом Мире Она единственно законная власть. И любое неподчинение или, хуже того, сопротивление ей есть преступление перед Богом и измена Родине. Государства, образованные в Монархии, суть от Бога, государства, образованные анархией, суть от дьявола. Анархия многолика – это гражданские сообщества от парламентских и президентских республик до утопических коммунистических ассоциаций. А то, что сами Монархи в России не лучшим образом исполняли миссию Верховной власти, на которую их
Господь Бог Венчал, то я согласен с Ефремом.
- Я что-то не понял – в России, что сейчас анархия? - спросил Павел Андреевич.
- Да. И вид анархии – Президентская Республика. Президент и депутаты, люди «избранные». Граждане, как источник власти – иллюзия! Избирательная кампания и выбор не одно и тоже, - ответил Афанасий.
- Ну, как же, господа-товарищи? Какая же это анархия? Свободные выборы на альтернативной основе. Одних только политических партий в стране за сотню, - с
недоумением развел руками Павел Андреевич.
- Павел Андреевич, - засмеялся Афанасий, - за кого может самостоятельно, проголосовать постсоветский россиянин, хворающий наследственной болезнью «совка», симптомы которой – слепота, глухота и немота? Да только за партии, образованные «красной» бюрократией. Других в России просто нет!
- А это еще, что такое? – Павел Андреевич не понял ответа и для солидности нахмурил брови и надул щеки.
- Почти уж как девяносто лет, мы только и наблюдаем, лживые спектакли властей всех уровней, где они показушно «горюют» по поводу, создаваемых ими же условий для поддержания нищенского положения народа. И народец сей все еще их любит и очень верит им. В советском обществе произошел рецидив крепостного права, получивший название – болезнь «совка». И если можно управлять массами и не зависеть от них, то зачем поднимать их материальный достаток? Зажиточный гражданин опасен «совковой» власти. Поэтому как в России, так и в других Республиках бывшего СССР, властью создаются преднамеренно непреодолимые условия, при которых невозможно выздоровление и развитие любой нации. Не согласны? А попробуйте в России получить солидные капиталы, не воруя. И с кого за это будет спрос? С бывшего пьяницы или с нынешнего муд…?
- Афанасий! - Тамара сердито взглянула на Афанасия.
- А ты, что подумала? – хитро посмотрел Афанасий на Тамару.
Ну…, ну…, - смутилась Тамара. – Мудреца.
- Вот именно – мудреца! И спрос будет с нас. Пока нет в Государстве Монарха, за Россию ответственен каждый из нас.
- Пожалуй, Афанасий, я с тобой здесь соглашусь, - сказал Павел Андреевич. - Но с другой стороны: не получится так, что Монарх опять станет причинной смуты в России?
- Причина возможной смуты находится не столько в Монархе, сколько в порядке устроения Государственной власти, который к нам дошел со времен Иоанна III. Он, женившись на
иноземке Зое Палеолог – наследнице призрачного Византийского Престола, впал под ее влияние. Изменились дворцовые церемонии. Блеск, роскошь и торжественные приемы с выходами Иоанна III породили чванство власти. Стал он крутым и властным. Простые и равные отношения Великого Князя с боярами заменили унизительными процедурами обязательного целования боярами его руки. В своих челобитных к Великому Князю бояре уже называли себя его рабами или холопами. Пал герб Московии – изображение Святого Георгия Победоносца, поражающего змея. Вместо него он принял византийский Герб семьи Палеолог – двуглавого орла.
Алчность, ложь, пошлость и презрение к нуждам простых людей в Империи со стороны Царской власти разъедали устои монаршего строя. В результате – строй рухнул. Большевики сохранили этот порядок и также потерпели крах своих бесноватых идей. Тоже происходит и сейчас.
- И что же делать? – спросил Павел Андреевич.
- То, что пытался делать последний Император России, Николай II, - сказала Тамара. – Учреждать в России Православие, Самодержавие и Народность. За, что и был он зверски убит большевиками.
- Да…, - Павел Андреевич задумался и затем спросил. – А кто этот дедушка – Никодим?
С шумом открылась дверь и в комнату влетели разгоряченные Борис Леонидович и полная женщина с огромной копной обесцвеченных волос на голове.
- Павлик, - женщина ухватилась за правый рукав пиджака Павла Андреевича, - ну, что за дела? Жених и невеста уехали в город. Нас оставили одних. Ты не понятно, что тут делаешь. Что ты им опять рассказываешь вместо того, чтобы пригласить их за стол?
- Так я, теть Наташ…
- Ну, что теть Наташ? Давай все за стол. Что ты их тут держишь?
- Да разве я их держу? Ты бы послушала, что они мне порассказали.
- И, что?
- О власти, Монархии и анархии…
- Правозащитники, какие, что-ли?
- Да, тебе вечно правозащитники мерещатся.
- Павел Андреевич, - сказал Афанасий, - если это Вам интересно, то мы познакомим Вас с дедушкой Никодимом. Он лучше нас поведает Вам о Православии и Монархии.
- Кто, - послышался подавленный голос тети Наташи.
- Дедушкой Никодимом, - повторил Афанасий.
- Отчество и фамилия? – резко спросила тетя Наташа.
- А мы не знаем, - ответил Афанасий.
- Где живет?
- Даже не знаем. Мы с ним в Церкви встречаемся.
- Сколько лет ему?
- Шестьдесят шесть лет, - ответила Тамара.
- Так, все понятно – он, - тетя Наташа тяжело опустилась в кресло. – Прошу – оставьте меня одну.
***
Неделю спустя, после свадьбы – в воскресение Наталья Геннадьевна пошла в Церковь.
Всю жизнь, после того давнего знакомства с Никодимом, собиралась она сходить в храм – помолиться, душу облегчить. И вот, наконец, сподобил ей Господь это сделать.
- Какой он теперь? – задавала по пути себе вопросы. – Постарел – не узнаю его? Сама тоже, наверное, на бабу-ягу стала похожа. Узнает ли? Будет ли со мной говорить? Нет ли на меня обиды?
Было еще темно. Подошла к Церкви. Там у дверей и на ступеньках уже стояли и сидели попрошайки в оборванных и грязных куртках, тулупчиках и шубейках. На ногах – валенки, сапоги, ботинки и даже сандалии, надетые на шерстяной носок.
Никодим отличался от всех своей опрятностью. Шапки на голове не было, и ветер то и дело раскидывал по сторонам его длинные и седые волосы.
Наталья Геннадьевна подошла к нему и положила в его коробочку десять рублей.
Никодим, не поднимая головы, сказал:
- Вот и Вы пришли, матушка к Богу. Торопитесь, торопитесь. Идите в Церковь. Омойте душу и напитайте ее благодатию Духа Святаго. Аминь.
- Никодим, - сказала дрожащим голосом Наталья Геннадиевна, - это же я – Наталья Геннадьевна. Ты меня не узнал?
- Узнал, матушка. Узнал.
- Прости меня, Никодим.
- Бог простит, матушка.
- Я за тобой пришла, Никодим.
Никодим поднял голову. Наталья Геннадиевна испугано отшатнулась от него. Взгляд Никодима пронзил ее насквозь. Она почувствовала сильное волнение и слабую дрожь всего тела. Никодим дотронулся правой рукой до ее левого плеча, и тут же все успокоилось.
- О, матушка, как бес Вас схватил. А грязи то, грязи то сколько. Смердит то как! Омойте душу покаянием и напитайте ее благодатию Святых Даров. Торопитесь. Тогда и ко мне приходите. Поговорим.
- А как это сделать? – растерянно спросила Наталья Геннадиевна, пытаясь встать на колени перед Никодимом. – Я же не знаю.
- Что Вы, матушка. Не хорошо так. Люди смотрят. Не искушайте их.
Наталья Геннадиевна горько заплакала, причитая:
- Сколько же я горя людям причинила. Скольких безвинных осудила по малодушию своему и трусости. Не уж то Бог меня простит?
- Простит, матушка, - ласково сказал Никодим. – Покайтесь в грехах своих и простит.
- А как?
- Придите домой и успокойтесь. Возьмите чистый листок бумаги и ручку. Не торопитесь. Вспомните все свои грехи за все прожитые годы и запишите их на листочек. Затем подойдите к священнику и исповедайтесь перед ним в своих грехах покаянно. Если священник разрешит Вам приобщиться Пречистых Христовых Таинств, то приготовьтесь к Ним.
- Как?
- Установите себе пост. Телу предписывается воздержание. Ум не должен рассеиваться по житейским мелочам и развлечениям. Если сможете, то приходите в храм на каждое богослужение. Прилежно выполняйте домашнее молитвенное правило: утренние и вечерние молитвы читайте полностью. Каждый день читайте, хотя бы по одному канону1. Накануне причащения надо быть на вечернем богослужении и прочитать дома, кроме обычных молитв на сон грядущим, канон покаянный, канон Богородице и канон Ангелу хранителю. Читайте также канон по причащению. Если же пожелаете, то и Акафист Иисусу Сладчайшему. После полуночи уже еды не вкушайте и воды не пейте. Утром прочтите утренние молитвы и все последование ко Святому Причащению, кроме канона, прочитанного на кануне. Перед причащением необходима исповедь – вечером или утром перед началом Божественной Литургии.
- Никодим, у меня же нет ничего. Где все эти молитвы читать?
Никодим достал из своего черного мешочка полный Православный молитвослов для мирян и молча подал Наталье Геннадьевне.
***
Священник осенил Крестом прихожан и возвратился в алтарь. Царские Врата и завеса закрылись – служба Божественной Литургии закончилась.
Наталья Геннадьевна вышла из Церкви. Легкий морозный ветер обдал ее с ног до головы приятной прохладой. Лучи солнца слепили глаза.
- День то сегодня, какой светлый выдался, - отметила про себя Наталья Геннадьевна, - как по заказу. А Никодим где? Так я же с северной стороны вышла.
Наталья Геннадьевна обошла вокруг Церковь.
- Так, где же он?
- С Причастием, Наталья Геннадьевна, - послышался, откуда-то сзади и сверху голос Никодима.
От неожиданности Наталья Геннадьевна чуть было не присела.
- Так что ж ты пугаешь меня, Никодим? – развернулась Наталья Геннадьевна. – Спаси Господи!
От нее пахнуло свежестью.
- Ну, вот – душа теперь сияет благодатью и телом Вы чисты.
- Неделю постилась, молитвы каждый день читала. Как тяжело их читать. Церковно-славянского языка не знаю. Что поняла, что нет. Спасибо Свете – супруге Павлика.
- А как красив он в молитвах. Душа поет на нем и благодать с икон стяжает. Помолился перед иконой и напитал душу.
1. Правило (греч.).
- А Причастие?
- Причастие не получается принимать каждый день. А в Церковь каждый день ходить можно и питать душу благодатью Святаго Духа.
- День то сегодня, какой! Кругом бело, светло и мороз не сильный. На Новый год так было.
- Господь сподобил это Вам. Сколько лет он Вас ждал. Вот радуется вместе с Вами.
- Никодим, - Наталья Геннадьевна посмотрела на него умоляющим взглядом, - Идем ко мне. Я виновата перед тобой. Да и поговорить – поговорим.
- Наталья Геннадьевна, Вам сейчас больше молчать надо. Благодати в Вас сегодня море.
Пусть душа поплещется. Когда у ней такое было. За разговором благодать уходит. Идите домой. Молитвы почитайте. Завтра сюда приходите и поговорим.
Наталья Геннадьевна опустила голову и с ее глаз потекли слезы.
- Хорошо, Никодим. Не простил ты меня.
- Да хранит Вас Господь, - Никодим обхватил голову Натальи Геннадьевны и прижал ее к своей груди. – Да, что вы за женщины? Что мне надо сделать, чтобы Вы мне поверили?
- Извини, Никодим, - сказала Наталья Геннадьевна, вытирая платочком слезы. – Завтра приду. Ты уж не откажи.
- Хорошо, хорошо, Наталья Геннадьевна – не откажу. Идите с Богом.
Никодим поклонился ей, и они расстались.
***
Две недели прошло с того времени, как Никодим поселился в двухкомнатной квартире Натальи Геннадьевны.
Жила она одна. Мужа – Владимира схоронила три года назад. Сын жил в Москве и навещал мать редко. Единственным родственником здесь был Павел Андреевич – ее племянник – сын старшей сестры. Пять лет назад сюда было передислоцировано и спрятано в лесу какое-то воинское соединение, где он и был самым главным.
Никодим каждое утро, как на работу, уходил в Церковь. Когда были вечерние богослужения, возвращался поздно. А так к часу дня всегда был дома.
Наталья Геннадьевна не находила слов благодарности за то, что он стал обучать ее церковно-славянской грамоте.
- И это ж надо, - постоянно восхищалась она, - какой язык! Сколько в нем красивых слов, звуков и оттенков. Я то раньше думала – что проще перевести на русский язык и будет все понятно. А сейчас. Стоит красавица береза. А обруби ей ветки, будет белый столб. Вот так и с переводом получится.
Его школу охотно начали посещать и Светлана Анатольевна с Павлом Андреевичем.
Собирались обычно по вечерам. Наталья Геннадьевна успела причаститься второй раз и уже поучала своего племянника церковной нравственности – неоднократно делала ему замечания даже в Церкве на службе. Ее старания по убеждению постепенно переходили в работу по принуждению. И как-то Никодим ей тоже заметил:
- Наталья Геннадиевна, никто из нас не может принуждать кого-либо поступать так, как делаем сами, ибо мы тоже не без греха. Каждый несет свой Крест. Иной молитвенник уже возомнил себе, что у Престола Господа Бога сидит. Несчастный, прозрей! Сей престол «гордыни» твоей. Хоть ты и Пророк, а все равно песчинка у Бога.
Больным местом в разговоре была тема исповеди. Как часто надо исповедаться? И почему перед Причастием нужна исповедь?
- Скупает мать младенца, - объяснял Никодим, – накормит молочком своим и спит чадо сладко, и растет крепким. А не купай его или не корми его, каким он человеком вырастит? Так и с душой нашей. Тело моем свое и душе исповедь нужна; тело кормим и душе благодать Святаго Духа требуется. Никто из людей за стол грязным не садится, так и к Святой Чаше не подходят с грехами и причастниками Пречистых Христовых Таинств не становятся.
- Вот, интересно, а в каких религиях есть такая же возможность очиститься от грехов? - спросила Светлана Анатольевна.
- Такой возможности нет ни в одном из существующих исповеданий Бога, кроме Православной веры, - ответил Никодим. – Буддизм отрицает Бога и дает советы делать больше добрых дел, но не для искупления от грехов, а для умерщвления души и погружения ее в нирвану, тем самым полностью освободиться от житейских страданий. Иудеи признают Бога. Но, как они думают, для спасения им уже ничего и делать не надо. Талмуд о них уже позаботился, а именно: «Огонь геенны бессилен даже против нечестивых из иудеев1». Мусульманам предписывается делать добрые дела и давать очистительные милостыни. Но этого не достаточно для спасения, так как и семь добрых дел одного греха легче. Как бы, если – нет копейки, и рубля не будет. Здесь необходимо и восьмое доброе дело совершить – покаянно отречься от греха. Тогда и очищение от него происходит по разрешительной молитве священника, которому Господь Бог дал власть прощать их нам.
- Вот этого, я не пойму, - сказала Наталья Геннадьевна, - Почему священник на исповеди в разрешительной молитве прощает от себя нам грехи? Он же тоже не без греха.
Никодим подумал секунду и ответил:
- Господь Иисус Христос, дунув, сказал Апостолам: «Примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся2». Апостолы, исполняя волю Спасителя, передали эту власть своим преемникам – пастырям Церкви Христовой. И так эта власть переходит к следующим преемникам. И каждому нашему священнику эта власть была передана Епископом. Поэтому каждый верующий, исповедующий чистосердечно перед Православным священником свои грехи, может получить через его разрешительную молитву их прощение и полное отпущение. В этом и есть суть Таинства покаяния. Те церкви, которые отошли от единой Святой Соборной и Апостольской Церкви – армяне-григориане, католики, протестанты и прочие не имеют такой
власти, так как сами отвернулись от благодати Святаго Духа.
- А что надо делать, чтобы меньше грешить? Есть ли какие правила на этот счет?
- Есть Заповеди Божии. Их десять:
1. Аз3 есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози4 инии, разве Мене.
2. Не сотвори себе кумира5 и всякаго подобия, елика6 на небеси горе7 , и елика на земли низу,
и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им.
3. Не приемли8 имене Господа Бога твоего всуе9.
4. Помни день субботний, еже10 святити его: шесть дней делай, и сотвориши в них дела
Твоя, в день же седьмый суббота11 Господу Богу твоему.
5. Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли.
6. Не убий.
7. Не прелюбы сотвори.
8. Не укради.
9. Не послушествуй12 на друга твоего свидетельства ложна.
10. Не пожелай жены искренняго13 твоего, не пожелай дома ближняго твоего, ни села14 его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякаго скота его, ни всего елика, суть ближняго твоего.
Все эти Заповеди, что открыл Господь Моисею на горе Синай, каждый из нас должен
знать и исполнять. Но по малодушию нашему мы нарушаем их и от того грешим. Как, если не аккуратный работник весь испачкается, пока дело сделает. Но бежит он в баню, чтобы
тело помыть. Так и мы, согрешив, должны идти к священнику и исповедовать грехи свои перед ним, покаявшись, отречься от них, чтобы душу очистить от греховной грязи.
1. Трактат Эрубим. 2. (Ин. 20, 22 – 23). 3. Я (церковно-славянск.). 4. Богов (церковно-славянск.).
5. Идола (церковно-славянск.). 6. Что (церковно-славянск.). 7. Вверху (церковно-славянск.).
8. Не произноси (церковно-славянск.). 9. Напрасно. (церковно-славянск.). 10. Чтобы (церковно-славянск.).
11. Да будет посвящен (церковно-славянск.). 12. Не произноси (церковно-славянск.).
13. Ближнего. (церковно-славянск.). 14. Поля (церковно-славянск.).
- Все это раньше мы и не знали, - сказала Наталья Геннадьевна. – Жили в грехе и не ходили в Церковь на исповедь. Вова мой так и ушел с грехами. Кто ему там поможет?
- А Вы для чего? А Церковь? – спросил Никодим.
- Я то, что могу? Только вот, если поплачу о нем.
- Слезы Ваши для Вас. Для его души молитвы наши нужны. Он уже о себе помолиться не может. Это мы обязаны, пока живем здесь, молить Господа о прощении грехов умерших. И сами и вместе с Церковью.
- А за меня, кто будет молиться, как если меня не станет? Сын то у меня молитвам не приучен. Да и не крестила я его. Мама, дорогая!
Нередко вели разговоры о паломниках, святых местах, монастырях и святых землях,
расположенных на территориях инославных Бога государств.
Павла Андреевича заинтересовал вопрос – как Никодим переходил границы?
Никодим ответил ему так.
- Понимаете, Павел, трудности были только с Советским Союзом. Границу переходил на участках Грузия – Турция или Азербайджан – Иран. До конца семидесятых годов в тех местах перейти границу было очень просто. Это потом появились рубежи шириной в два километра с заставами, контрольными валиками1 , ловушками и системой проволочных заграждений. Но к тому времени меня выдворили из СССР, как особо опасного государственного преступника.
После этих слов у Натальи Геннадьевны на лице появились розово-белые пятна, и она стыдливо опустила голову.
- А моя особая опасность, - продолжал говорить Никодим, - заключалась в положительном ответе на вопрос следователя КГБ: «Вы действительно не собираетесь устраиваться на работу и заниматься общественно-полезным трудом, а планируете ездить по стране, незаконно пресекать границу СССР и посещать монастыри, церкви и прочие чуждые
советской морали общественные заведения?»
- А почему срок не дали за пересечение границы? – спросил Павел Андреевич.
- Меня же не задерживали на границе. А в то время в КГБ были положительные сдвиги в сторону гуманизации этого заведения. Условия обитания в их следственных изоляторах были намного лучше, чем в системе МВД СССР. Я же находился в следственном изоляторе для особо опасных государственных преступников – «Лефортово». Перед тем как выдворить меня из страны, со мной беседовали следователи за столом Лаврентия Павловича Берии – гордостью «Лефортово». Даже дали потрогать старинный телефон, которым он пользовался.
- Как я тогда испугалась, когда за тобой пришли гномы в дом моей свекрови, - сказала Наталья Геннадьевна. – И конечно больше за себя и за свою семью. Ты же по на рассказывал
своему адвокату, Артему Ролику, о своих странствиях. А он был завербован КГБ еще в студенческие годы. Учился он плохо – был двоечником, вот и заключил с ними сделку.
- Оказавшись в «Лефортово», я увидел Россию и с другой стороны, - сказал Никодим. –
Там было действительно больше заключенных из душегубов и изменников Родины, выдавшие секреты Государства.
Меня вывезли в Алжир – город Константину и потеряли. Население – арабы, берберы и европейцы. Так что там, я особо не выделялся.
В семьдесят шестом году в Алжире была принята Конституция, где Алжир объявляется Народной Демократической Республикой. Государственная религия – Ислам. Коммунистам в Алжире не доверяли, хотя те все же вошли немногочисленной группкой во Фронт национального освобождения. По их наущению, руководство Фронта предложило мне покинуть страну. Я и покинул. Был в Заире, Габоне, Народной Республике Конго, Анголе. Год жил в экваториальных лесах с пигмеями. Рост у них не выше одного метра и сорока сантиметров. Видел бушменов и баконго. Они почти такого же роста. Зато сара и котоко. были с мой рост, Без проводника по лесам ходить опасно. Среди них много язычников.
1. Полоса вспаханной земли шириной девять или четыре метра вдоль границы.
Съедят и весточку домой не отправят. Есть и католики, и протестанты.
- А Православные и армяне-григориане там есть? – спросила Наталья Геннадьевна.
- Нет, их я там не встречал, - улыбнулся Никодим и продолжил свою речь. – Так вот – с виду без штанов, а в географии разбираются. Россию знают. Правда, боятся нас. Говорят: «Вы плохие. На костях своих предков танцы устраиваете». Пять лет жил в Африке. Потом были Турция, Греция и Палестина. В июне девяносто первого «проехал» границу Ирана с
Азербайджаном. Год жил на Каме. Затем прибыл в Сергиев Посад. А в октябре девяносто третьего, если помните, в Москве начались безобразия. Было такое впечатление, что многих я уже где-то видел. И знаете, вспомнил – в «Лефортово» – в камерах для особо опасных государственных преступников. А теперь они уже все в Кремль переселились, а про меня и не вспомнили. В декабре уехал из России. В две тысяча третьем приехал в Узбекистан. Над русскими там издеваются. Ждут на вокзалах. Останавливают. Задерживают. Обыскивают. Ищут российские рубли или американские доллары. Меня не трогали. Не молод, да и на их языке говорю. Три года уже как в России.
- Так, Никодим, - настороженно спросила Наталья Геннадьевна, - а документы у тебя есть какие?
- Да – паспорт СССР старого образца. Мне его товарищи из КГБ в Алжире вернули. Сказали: «На паспорт, чтоб не потерялся здесь». Пигмеям он сильно понравился. Просили обменять на что-нибудь.
- Так опять же гномы набегут в мой дом, - засмеялась Наталья Геннадьевна. – И опять тебя потеряют где-нибудь. Что ты за человек? Тебя теряют, а ты находишься!
- Я странный человек, Наталья Геннадьевна.
- Нет, господа, - надул щеки Павел Андреевич, - дело нешуточное. Никодим Петрович, дайте мне Ваш паспорт. Сделаем все как положено. Будете с нормальными документами.
- И пенсию ему надо, - сказала Наталья Геннадьевна. – Не ходи ты больше на паперть и не проси милостыню. Ты же среди тунеядцев находишься, на самом дне общества.
- Это уже моя профессия – тунеядец, - пошутил Никодим. – А то, что на дне – Вы правы.
Россия с семнадцатого года все еще так и стоит к верху дном. А с него всю Россию хорошо видно. А власть – она внизу. Ей и не видно России. Аминь.