Автомобиль «Волга» остановился у проселочной дороги. Ехать в деревню, водитель наотрез отказался. Был октябрь. Дорога разбита. Грязь и слякоть. Хаким заплатил таксисту три рубля и вышел из машины. Идти осталось километров восемь. Навстречу дул холодный и сырой ветер. Небо затянулось светло-серыми тучами. Дождя не было. По краям дороги чернели вспаханные поля колхоза имени «Родина». По ним в резиновых сапогах, с лопатами и рюкзаками ходили люди и собирали морковь, картошку и капусту.
Каждый год сюда приезжали горожане и добирали, ими же плохо убранный, урожай. В колхозах не хватало людей. Молодежь, окончив среднюю школу, старалась устроиться на работу в городе. Поэтому все предприятия города выступали в качестве шефов над колхозами и, время от времени, направляли своих работников на сельхоз работы.
Этим летом, Хаким поступал в финансово-экономический институт. Набрав двадцать балов, не прошел по конкурсу. На следующий год – весной – должны будут призвать служить в Советскую Армию. Идти, служить не хотелось. Особенно после рассказанных ребятами, отслуживших армию, разных баек о том, как они были «дедами» и салаги им стирали носки с портянками и носили в туалет по нужде. Такой службы ему не хотелось.
Хаким думал: как бы дотемна успеть, добраться до деда с бабкой. Клял дорогу: «И это говорят, что в Татарии лучшие дороги по сравнению с соседями. Если они лучшие, то, какие
они в Удмуртии, Башкирии и на Вятке1». Опасался волков. Случаи нападения на людей были.
Бабушка Пакизе с радостью встретила внука, но на лице были заметны волнение и ожидание чего-то худшего.
- Дедушка заболел, - сказала она и тихо заплакала, - Иди, поговори с ним.
Хаким вошел в комнату к деду Салиху и не узнал его. Перед ним на кровати лежал худой и бледный старикашка.
- А, Хаким… Слава Аллаху, - дед протянул ему правую руку. – Здравствуй внучек. Хоть тебя в последний раз увижу. Дети давно уже не приезжают. Вот и мой пришел черед перед Богом ответ держать.
- Да, что Вы дедушка, - Хаким пытался приободрить деда, да сам еле сдерживал слезы, -
Шестьдесят три года, Вам всего то. На пенсии – три года как.
- Какая там пенсия. Копейки. С одиннадцати лет на поле. Потом война. Ранен не был. Зато всю войну в окопах на холоде, да в воде. Лучше бы ранили. Сосед наш, Айдар-абай2, пришел с ранением. Пол войны по госпиталям промотался. Теперь в грудь себя бьет – фронтовик! Льготы имеет. Здоровье как у быка. В тридцать пять лет на военную пенсию ушел по контузии. А мне не повезло. Бабку жалко. Места себе не находит. Все молится за меня. В мечеть ходит. И в Церковь ходила. Перед Исой3 молилась и свечки ставила.
- А мы же мусульмане…
- Да, мусульмане. Но Иса бен Мариам4 в Коране признается Посланником Бога, - дед замолчал на мгновение, потом шепотом произнес. – Их – основных всего шесть. Это Адам, Нух5, Ибрахим6, Мусса7, Иса и Мухаммед8. И только Иса бен Мариам укреплен Богом Святым Духом. Твоя бабушка всегда ходила в эту Церковь, когда кто-нибудь из вас болел.
Дед закрыл глаза и заснул. Бабушка вошла в комнату и позвала Хакима на кухню.
- Идем, Хаким поешь с дороги.
- Бабушка, спасибо. Если только чай.
- Хорошо.
1. Кировская область. 2. Дедушка Айдар (татар.). 3. Иисус (араб.). 4. Иисус сын Марии (араб.).
5. Ной (араб.). 6. Авраам (араб.). 7. Моисей (араб.). 8. Достохвальный (араб.).
Хаким помыл руки, вытер о полотенце и, проводя по лицу обеими ладонями с верху вниз,
прочитал короткую молитву: «Бисмилляхи Рахмани Рахим1. Ла иллаха ил Аллах2! Мухамед резул Аллах3! Аминь. Аллах Акбар4!»
Сели за стол. Бабушка налила в пиалу чай.
- Чак-чак5 бери, ешь. Ты его всегда любил.
- Хорошо, хорошо, спасибо бабушка.
- Как папа? Как мама? Как сестры – Расиля и Василя? – спрашивала бабушка, с любовью разглядывая Хакима. – Пол года тебя не было у нас. Сестры твои чаще у той бабки бывают. Дочь – она ближе к матери. Отец твой шалопаем был. На гармошке играл. Девушек вокруг него столько вилось. Если мы с дедом не женили его, так бы остался один. Год ему невесту искали. Нашли ему маму твою – Зарему. Калым6 за нее отдали ее родителям – корову, телку, трех годовалых лошадок. Лица ее он только после свадьбы увидел. Хорошая девушка. Быстро на него уздечку надела. Остепенился. Институт закончил. На хорошем месте теперь работает. Помнишь бабушку Насиму? Всегда тебя вспоминает. Сердится на тебя и смеется.
Хаким при упоминании бабушки Насимы покраснел.
- У, хулиган, - бабушка нежно потрепала черные волосы на голове Хакима, - помнишь.
Хаким вспомнил, как приезжал он каждое лето в деревню к деду.
В одно лето – было ему уже тогда четырнадцать лет – приехал к деду на каникулы. Деревня деда – татарская. По соседству с ней были деревни марийские, чувашские, удмуртские, мордовские и русские.
Каждый вечер в клубе собирались ребята и девушки. Устраивали танцы. Иногда в деревню приходили русские ребята, но не для того чтобы потанцевать, а подраться. Обычно, по прошествии одной недели после драки, татарские ребята также посещали русские деревни с ответным визитом. Делились и дрались по национальному признаку не потому, что были националистами, а потому что, так было проще устанавливать порядок: свой – чужой. Хотя русские ребята вели себя по отношению ко всем другим национальностям вызывающе и высокомерно. Чуваши всегда играли роль дипломатов и посредников между татарами и русскими; мордва в драку старалась не влезать. Головной болью для татар были удмурты. Марийцы поступали так, как договаривались с ними удмурты.
Когда татарам удавалось поссорить удмуртов с русским, то получали численное преимущество и нападали на русских ребят, и с криком: «Алла Ходай7» колотили их, чем попадя. Потом расправлялись и с удмуртами, и с марийцами. Доставалось также и чувашам, и мордве – чтобы те не забывали татар уважать. Ссорили – любой этнопсихолог позавидует – на уровне их древних религиозных предубеждений.
Соберут татары их всех в какой-нибудь деревне, но только не в своей, и старшие ребята начинают им говорить: «Какие у вас были мудрые предки – истинным Богам покланялись. Удмурты – Инмару, марийцы – Юме, мордва – Чам-Пасу, чуваши – Торе. А пришли русские и крестили всех вас. И говорить вы скоро перестанете на своем языке. Но все равно русские вас за людей не считают. Смеются над вами.
Среди них всегда находится, кто-нибудь обиженный на русских. Он то и продолжает дальнейшую работу в среде своих соплеменников.
Пришел Хаким как-то после очередного Куликова побоища. Дед взглянул на его лицо. Молча взял тонкую тростиночку и больно стеганул по спине Хакима три раза. Хаким убежал из дому. Утром приходит. Обиделся на деда. Решил домой ехать. Бабушка в слезах. Деда ругает. Дед подошел к Хакиму и говорит ему: «Хаким, сторонись того татарина, который с русским в мире жить не желает и других с ним ссорит. Это не татарин – это тень шайтана8.
Поменял Хаким тогда компанию драчунов на шайку шалунов. Любимым их занятием была затея под названием: «запуск ракеты».
1. Во имя Аллаха милостивого и милосердного (араб.). 2. Нет Аллаха, кроме Аллаха (араб.).
3. Магомет – пророк Аллаха (араб.). 4. Аллах – велик (араб.). 5. Мелкие шарики сделанные из теста, и прожаренные в растительном масле и залиты медом. 6. Выкуп за невесту (тюрк.). 7. Аллах наш Бог (тюрк.).
8. Бес (тюрк.).
Они подсыпали красный жгучий перец в медную умывальницу, которая всегда находилась рядом с туалетом и ждали, когда выйдет по нужде какая-нибудь женщина. Бывало – долго ждут. И вот, наконец, идет на старт «ракета» –
старушка с многоступенчатым радикулитом; несет в руке кувшин с водой; входит в туалет и
закрывает дверь. Начался обратный отсчет времени: пять, четыре, три, два, один, пуск! В туалете раздается дикий визг. Секунда, и оттуда вместе с дверью и с криком о помощи вылетает старушка с задранным подолом платья и со спущенными штанами и начинает скакать по двору.
- Дед, дед! Посмотри! Оса, оса!
- Выбежавший на крик бабки дед, слегка ошалевает – перед ним скачет не измученная радикулитом супруга, а трепетная лань. Но, вспомнив себя молодым, он осматривается по сторонам; находит взглядом ребят; берет в руки камень или палку и швыряет в их сторону.
Все бегом – врассыпную.
Прибежал Хаким вечером домой. А деду с бабкой уже донесли. Дед сидит на скамейке хмурый. Бабушка ходит из угла в угол – места себе не находит. Увидела Хакима, схватила трость и пошла в его сторону. Дед встал, остановил бабку. Та ему кричит:
- Дай, Салих – проучу этого шайтана!
- Сядь, - сердито ответил ей дед, - не бабье это дело.
Когда утихло немного, дед и говорит:
- Не хорошо, Хаким так делать. Сходи завтра к Насиме-опе1 , извинись перед ней и подари ей шелковый платок. Платок попроси у своей бабушки.
- Как? – испугался Хаким. – Они же меня обе убьют.
- Не убьют, - улыбнулся дед. – Дедушка Ибрагим приходил; говорил, что ты его Нисиме вмиг радикулит вылечил. Он тебя теперь в обиду не даст.
Вернулся Хаким в город. Мать и сестры неделю не разговаривали с ним. Отец все ходил, хихикал и довольно потирал руками.
- Хаким, - послышался тихий голос деда, - иди сюда. Разговор есть. Один иди.
Хаким вошел в комнату.
- Присядь сюда рядом на кровать, - дед положил левую руку на левый край кровати. – Сил нет говорить громко. Я не исполнил предписание Бога. Боялся мести коммунистов. Но если ты сможешь – исполни.
- Что за предписание, дедушка?
- Нам, верующим мусульманам, Бог предписывает сражаться с теми из неверных, которые близки к вам.
- И с кем я должен сражаться?
- С коммунистами. Они отца моего расстреляли в тридцатые годы за то, что он был имамом2. Пришли они в наше село и безобразничали. Били всех мусульман и назарян3. Девушек насиловали; женщинам раздвигали ноги и паяльной лампой там опаливали. Мой старший брат и другие люди собрались ночью и перебили их всех вместе с нашими милиционерами. После чего, из Астрахани в наше село, большевики, направили кавалерийский карательный отряд. Человек триста. Наших воинов было около пятидесяти человек. Три часа шел в поле бой. К ночи каратели отступили к лесу и спрятались в нем. Наших осталось в живых восемь человек. Утром они дали последний бой и легли смертью храбрых героев. К полудню потрепанная красная кавалерия карателей вошла в наше село. С собой они везли на семи телегах тела погибших односельчан – славных воинов Аллаха и Бога назарян. Среди них были и татары и русские. И был также один еврей из назарян по имени Захарий. Тридцать лет ему было.
Раскидали они тела убитых на базарной площади; согнали всех нас туда и говорят: «Чьи здесь эти убитые, можете их забирать». А кто осмелится признать их своими? Женщины ревут, причитают. Плач стоял такой, что душу рвал на куски. Мать моя метнется к старшему брату, да меня держит. На меня как взглянет и еще сильнее слезами заливается.
1. Тетя Насима (тюрк.).2. Глава мусульманской общины (араб.). 3. Христиане.
А на коне верхом командир «красных» разъезжает и с него на нас злыми и черными глазами смотрит. Нос большой и кривой как у орла. Лицо толстое, страшное. Одна мать Захарии, звали ее Девора, не испугалась его. Прижимая к своей груди большую и толстую книгу в кожаном переплете коричневого цвета, она подошла к нему со словами:
- Зачем ты, Сисару – слуга Иавина, царя Ханаанского вернулся и убил Захария сына Иакова? Разве Иаили – жена Хевера Кенеянина не вонзила кол тебе в висок?
- Кто Сисару? Я? – выхватил он саблю из ножен и размахнулся. – Я иудей! Сказано: «Не иудей, делающий зло иудею, причиняет его самому Господу и, совершая, таким образом, оскорбление Величества, заслуживает смерти1».
Девора подняла книгу над головой.
- Руби и меня с Пятикнижием2. Ты уже убил одного иудея. Кто твой Бог? Звезда сатаны на лбу у тебя, а боги твои Ваал3 и Астарта4.
- Сын твой еврей – раб Иешуа-назарянина5и тоже смерти достоин. Бог мой раввин. И караимам6 смерть! – ответил всадник и с силой ударил саблей по книге, разрубив ее, и ранил в голову Девору. Женщина упала. Кровь хлынула из рубленой раны. От увиденного всех охватил ужас, и никто из них не осмелился оказать ей помощь.
Люди «не опознали» в погибших своих близких. Страх был таким великим, что они сами по приказу «красных» завалили тела погибших сеном и дровами, облили маслом и подожгли.
Вечером, когда стало темнеть, на улицах села стали появляться лошади, одиноко и понуро, бредущие и останавливающиеся у домов своих хозяев. Они возвращались к своим стойлам без всадников оттуда, где был закончен этим утром бой. Кони не предали своих хозяев.
Данным случаем и воспользовались «красные».
Ночью, те семьи, к кому вернулись лошади, были выселены из своих домов. Дома их красноармейцы сожгли, а старшего члена семьи мужского пола, даже если ему и было пять лет, расстреляли.
Дом наш тоже сожгли. Я успел сбежать. С тех пор я больше не видел свою мать.
***
Через три дня деда не стало.
Хаким вернулся в Астрахань. Нашел там Эдема Мержанова – двоечника и второгодника.
Эдем был ему не приятен – зануда и псих, но как человек – на все руки мастер, был полезен.
Хаким открыл ему дедову тайну. Идея сражаться с неверными ему понравилась.
- И с кем мы будем сражаться? – спросил Эдем.
- Если бы я сам это знал, - нахмурил брови Хаким. – Дед сказал – с коммунистами.
- Давай, с русскими! Они все безбожники! Это они виноваты, что коммунисты кругом.
- Не все?
- Так все-рано – они неверные! Мы татары сейчас под их игом находимся. Мне так Мишка Лаван сказал.
- Нашел, кого слушать. Этот еврей наврет, да еще денег за это потребует.
- Тогда, что делать?
- Ты мне обрез двуствольный сделай.
- Ружье неси.
- Было бы ружье – тебя не просил бы.
Через неделю обрез был готов. Хаким за это время передумал большое множество вариантов собственного предложения – с кем начать сражаться? Остановился на милиции. Хотя лично он, претензий к ней не имел.
1. Талмуд: трактат Ганхедрин. 2. Пятикнижие Моисея. 3. Бог-бык со своей гигантской чугунной статуей, полой и раскалявшейся огнем, в которую бросали человеческие жертвы. 4. Богиня сладострастия, со своими школами священных блудниц и обязательным для всех женщин блудом в дни некоторых праздников.
5. Иисус Христос. 6. Иудеи не признающие Талмуда.
Но вот выполнять предписание Бога – сражаться с неверными, в его роду выпало ему. А он мусульманин.
В областном центре совершить вооруженное нападение на сотрудника милиции он не решился. Выехал в ближайший районный центр.
В одном из Парков отдыха близ реки Волга он заметил двух молоденьких милиционеров, разгуливающих по дорожке среди тенистых деревьев, заросших колючим кустарником.
Обошел их справа, и вышел к ним на встречу, держа в руке обрез. Милиционеры, не сговариваясь, подняли высоко руки. Хаким от смеха, чуть было не выронил оружие, но
быстро совладал с собою. Перед ним стояли два татарина и тряслись от страха.
- Не убивай нас, брат. Мы же свои.
- Свои в милиции не работают.
- Что тебе надо сделаем.
- Оружие есть?
- Нет, брат. А вот у нашего командира взвода, Подопригоры, есть.
- Где его найти?
- Он пиво пьет сейчас. А скоро на третий пост пойдет.
- Где этот пост?
- Идем, брат, покажем.
Пришли на третий пост – небольшой бревенчатый домик на берегу реки, поставленный на бетонные сваи.
- Хвалите Аллаха, что оказались без оружия и татарами родились, - строго сказал Хаким. – Но если сдадите меня – не пожалею.
- Да что ты, брат. Своих мы не сдаем.
Хаким осмотрел помещение поста. Внутри был беспорядок. Комната сильно прокурена; кругом валялись пустые бутылки из-под водки и использованные презервативы.
- И с этим дерьмом я решил воевать? – подумал Хаким.
Хаким услышал громкий женский смех. Выглянул в окно и увидел милиционера, идущего по дорожке прямо к домику в окружении двух молоденьких девушек. Милиционер все пытался ухватить девушек за интимные места. Те с визгом и со смехом отбегали от него и вновь приближались к нему, впадая в его объятия. Каждую свою неудачу, милиционер тоже озвучивал диким гортанным смехом. Подходя к домику, милиционер заметил открытую дверь и оторопел.
- Во бля буду, неужто дверь забыл закрыть?
Девушки громко засмеялись.
- Будешь, будешь!
- Стоять! – милиционер оттолкнул их от себя. – Позову после осмотра помещения!
Чутье милиционера подсказывало что-то неладное. Он ухватился за кобуру, но она была пуста. Вбежал в домик – никого. И уже хотел облегченно выдохнуть воздух, как почувствовал, на затылке, что-то холодное и тупое.
- Руки в гору, собака, - тихо сказал Хаким. – К стене мордой! Крикни телкам1, чтобы уходили.
- Ты кто? – жалобно заблеял милиционер.
- Крикни телкам, чтобы уходили, - повторил приказ, Хаким.
- Хорошо, хорошо, - услужливо согласился милиционер и крикнул в открытую дверь. – Девки! Валите бегом от сюда! Атас! Проверка!
Хаким развернул милиционера лицом к себе и отошел от него на два шага.
- Ключи от сейфа быстро!
- У меня их нет, - ответил дрожащим голосом милиционер.
- Еще раз скажешь, нет и ты не жилец на этом свете, сука!
- Хорошо, хорошо. Вы меня уж простите – не подумал, - сказал милиционер и положил
ключи на стол.
1. Женщина легкого поведения (жарг.).
- А теперь на пол – лицом вниз! Руки на затылок! – крикнул Хаким.
Милиционер рухнул на пол и выполнил все распоряжения Хакима. Хаким открыл сейф. Там оказались два пистолета «Макарова» и десять патронов к ним.
- Не густо, - подумал, разочаровано Хаким и громко произнес. – Считай до тысячи. Потом делай, что хочешь. Аллах Акбар!
В этот же день он вернулся в Астрахань. Две недели Хаким ходил как не свой.
- Неужели мне надо вести войну с этой трусливой и продажной легашней? – размышлял он. – Они же всего лишь жалкие клешни государственной системы страны Советов; системы, которая представлена в виде многоуровневой бюрократической сети, называемой властью, и движущейся массы забитого, невежественного и дремучего народа, готового раздавить любого, кто попытается выскочить из его стройных рядов. Темная масса. А власть – номенклатурная советская бюрократия с ее огромными животами, кривыми носами, большими прожорливыми ртами и черными злыми глазами. Вот они и есть мои враги. Но, где их можно достать? Только если во время демонстраций по случаю празднования первого мая или седьмого ноября.
Хаким собрал в мастерской Эдема своих друзей: Эрнеста Утюшева, Сашку Грибоедова и Фаиза Арсланова, и поделился с ними своими мыслями.
Ребята не смогли всей душой принять призыва Хакима – начать непримиримую войну против существующего строя. Все они были комсомольцами, кроме двоечника Эдема, но желание прославиться на всю страну склонила их волю, подчиниться планам Хакима, осуществлять теракты против партийных руководителей и руководителей госучреждений автономных республик и областей РСФСР.
Первый акт возмездия Хаким спланировал совершить седьмого ноября в городе Казане. Но к поезду не пришел Эдем. Хаким сильно волновался, но виду не подавал. Сели в плацкартный вагон. Поезд тронулся в назначенное время, что еще больше укрепило предположение Хакима, что их сдали милиции. И сделал это Эдем. По вагону прошлись трое мужчин и две женщины. Они, вместе с проводниками вагона, уговорили пассажиров соседних купе, обменятся с ними местами. Хаким принял решение – выходим. Поезд подъехал к станции Харабали. Стоянка – десять минут. За минуту до отправления он подал знак, и они пошли в конец вагона, будто покурить. Через тамбур перешли в соседний вагон, и вышли на перрон станции. Поезд стал набирать скорость. Прошло секунд пять; заскрипели тормоза, и поезд остановился. Из вагона, в котором ехали Хаким и его товарищи, выпрыгнули пять человек, и забежали в здание вокзала.
- Так, идем на трассу, - твердо сказал Хаким. – Там видно будет.
На грузовой «попутке» доехали до Ахтубинска. Купили билеты на поезд и поехали до Казани. По дороге Хаким разработал план дальнейших действий.
- Так, мужики, - сказал он им, - если кто из вас попадется в лапы красноперых1 – не геройствуйте. О нас они уже все знают. Говорите даже, где ночевали. Целее будете. Выходим в Зеленом долу все, кроме Саньки. Ты, Сань едешь до Казани. Если клопы присосутся – не сопротивляйся им. Скажи, что в Казань приезжаем по одному и встречаемся на вокзале. Они тебя привезут на вокзал. Если провал – стой со сжатыми кулаками. Ты, Эрнест поедешь на вокзал и проверишь. Если чисто, то вернетесь на квартиру, в которой мы остановимся по приезду в Казань.
- А зачем, мне ехать одному до Казани поездом, - не понял Санька предложения.
- Чтобы знать – нет ли шухера2 в городе.
***
После ухода Эрнеста на вокзал, Хаким и Фаиз покинули квартиру, сказав хозяевам, что уезжают в Агрыз, но Эрнест придет с другим парнем и поживут у вас некоторое время.
Прошло три часа. Эрнест и Сашка так и не появились.
1. Милиционеров (жарг.). 2. Шума (жарг.).
- Похоже, и здесь провал… - с досадой подумал Хаким, и услышал голос в мегафоне.
- Слезайте с крыши, ребята! Дом окружен.
- Фаиз, вот и пришел час нашей славы – воинов Аллаха. Не посрамим памяти наших
предков. Аллах Акбар!
- Аллах Акбар! – повторил Фаиз и побледнел.
- Не дрейфь, Фаиз, мы же татары, - сказал Хаким и выстрелил из пистолета в сторону говорящего мегафона.
В ответ снизу пошли автоматные очереди, разбивая карнизы. Фаиз испугался и побежал вверх по крыше, бросив обрез двустволки. Хаким услышал странный хлопок и увидел, падающего с крыши Фаиза.
- Неужто снайпер? – промелькнуло в голове Хакима. – Вот, твари. Это же не честно. А была ли у них честь? Суки!
Хаким прополз вперед пять метров и затаился. Через десять минут увидел трех милиционеров, осматривающих место, где только что, был он.
- Вот, баллоны1. И кто вас, козлов так учил воевать, - крикнул Хаким и выстрелил по ним три раза. Два милиционера упали на крышу с пробитыми головами. Третий – с пулей в груди. Хаким вновь притих. И тут его сильно тряхануло. Яркий свет сменился мраком.
Хаким пришел в себя через сутки. Правая рука непрерывно дергалась, и появилось сильное заикание. Это мешало следователям проводить расследование его дела.
Подельники быстро во всем признались и валили все на Хакима, как он им и советовал. С ним же следствие затягивалось. В прокуратуре решили общее делопроизводство разделить на два дела и рассматривать преступления его друзей по другим статьям Уголовного Кодекса.
Ребята старались – сотрудничали со следствием, однако это не спасло их от издевательств со стороны милиции руками урок2. Хакима боялись трогать все, хотя оперативники уже готовили ему смерть от несчастного случая.
Перестрелки граждан с милицией в начале семидесятых годов были большой редкостью, однако детали подготовки теракта, открывшиеся во время следствия напугали следователей прокуратуры. После чего за дело взялись следователи КГБ.
Хаким получил пятнадцать лет лишения свободы с отбыванием всего срока в колонии строго режима. Всем остальным ребятам – по пять лет лишения свободы в колонии общего режима. Фаиз Арсланов погиб.
Отца Хакима, Раиса Салиховича Байрамова, выгнали из КПСС, сняли с должности начальника производства и уволили с завода. Устроился он на работу в ближайший Дом быта, слесарем-ремонтником холодильного оборудования. Глубокие знание и опыт руководителя с ученой степенью кандидата технических наук снискали ему уважение всего коллектива Дома быта и многочисленных клиентов. Заработную плату он стал получать немного больше, но внутренняя перестройка характера в связи с переходом на рабочую должность давалась ему с болью в душе. Он год, приходя домой, не находил себе места. Сестер Хакима тоже хотели отчислить из университета. Но пришло решение из Москвы – татары национальные меньшинства со своими национальными особенностями. Никаких мер ограничения к ним не применять.
В марте 1975 года Хакима привезли в Москву и разместили в первом корпусе «Лефортово» – следственного изолятора для особо опасных государственных преступников.
Через день к нему в камеру привели человека. Он поклонился Хакиму со словами: «Здравствуйте, брат» и присел на край железной кровати. Волосы на голове его были коротко острижены; на лице аккуратные усы и бородка. Хаким на правах первого поселенца камеры подошел к нему и презрительно посмотрел с верху.
- Что сукалда3, чузы4 гони сюда быстро!
- Братец, - человек улыбнулся, - какой же я доносчик? А туфли… Бери, коли надо тебе стало.
1. Милиционеры (жарг.). 2. Дерзкие преступники, совершающие преступления, связанные с насилием (жарг.).
3. Доносчик (жарг.). 4. Туфли (жарг.).
Хаким ожидал совершенно другого ответа и растерялся, что крайне опасно в этих стенах.
- Как зовут, мужик? – спросил Хаким, пытаясь выдержать грубый стиль вопроса.
- Никодим…
- Что-то имени я такого никогда не слышал. И за что тебя на курорт1 причалили2? Я уж
думал – опять гномы3, в куток сучий4 меня воткнули. А оно, вон как. Прости братан, за
шестака5 тебя принял.
Хаким сел на кровать, закрыл глаза и начал массировать свою правую руку.
- Кочерыжка6 опять зудеть начинает. Спасу нет. Чувал7 на двоих. Сидеть на спине8 будем по очереди.
Никодим поднялся и подошел к Хакиму.
- О, братец, - сказал Никодим и хлопнул ладошкой его по лбу, - Спи! Дело не в руке, а в
сильной контузии. Где же тебя так ударило. Отдохни четверть часа и все пройдет.
На следующий день их перевели в двухместную камеру.
Для Хакима следственный изолятор после колонии некоторое время казался домом отдыха. Но все портило одно обстоятельство: с шести часа утра и до одиннадцати вечера с перерывом на обед в один час «говорило» местное радио. Не слышать его было невозможно. Информация, выходящая из динамиков громкоговорителей, была ни о чем. Но что-то заставляло вслушиваться в нее. К вечеру голова становилась похоже на бак, в который вывалили весь этот никчемный информационный мусор. Отчего весь последующий день, заключенные пребывали в состоянии полной очумелости. Высокие белые стены и красный деревянный пол камеры, также давили на психику человека. Тюрьма ломала людей. К тому же, Хаким не мог понять – зачем его сюда привезли?
К Никодиму он проникся уважением. По его примеру, он тоже стал молиться. Молился Хаким в день пять раз: утром – перед восходом солнца, в полдень; вечером – перед заходом солнца; вечером – перед наступлением сумерек и ночью – перед отходом ко сну. Глаза при молитве он обращал, через решетку окна, к точке на небе по направлению к Мекке.
Прошли две недели с тех пор, как их поселили в двухместной камере. За это время Хакима пятый раз отводили на допрос к следователю прокуратуры. Никодима словно забыли.
- Что-то странно, Никодим, - сказал Хаким, - никто тебя не колотит9. Мне зуботыка10 пять раз уже в рот заглядывал11, все пытался зубы поломать12 . Нет, нет, да о тебе вопрос задаст: «Как там сокамерник – не досаждает?» Это они меня, в натуре13 значит, накатчиком14 к тебе пристроили.
- Их интересует ответ на вопрос: «Как я границу СССР переходил?» Я им отвечаю. Они не верят.
- Болтуну15 зря рассказал. Он и сдал, сука! Теперь вот и зернишь16 в голубом небе17. Мирошку18 оттянул. А то бы уже под аркой19 висел20 в ветоши21. Все к воле ближе.
- А ты как же? Зачем тебе это нужно было. Слышал же – плетью обуха не перешибешь.
- Это я понял. Другим путем теперь иду. Я когда брусом22 в ломбард23 упал, блат серый24 козлов25настропалил рогоносца26 из меня сделать. Я козлов не тронул, а серых расстегнул по самые некуда27. Меня пахан28 приметил. Руку мне протянул и говорит: «Вижу, брус ты шпановый29. Семен я, Бродягин, а кличут Скифом30. Вором ты не станешь никогда, но «в законе» будешь. Учитель мой – из таких как ты. Всю жизнь пахановал31 и нас учил ремеслу разному.
1. Изолятор (жарг.). 2. Поместили в место лишения свободы (жарг.). 3. Следователи КГБ (жарг.). 4. Одиночная камера (жарг.). 5. Осведомитель (жарг.).6. Рука (жарг.). 7. Кровать (жарг.). 8. Спать (жарг.). 9. Не проводят допрос (жарг.). 10. Прокурор (жарг.). 11. Допрашивал (жарг.). 12. Поймать на чем-нибудь (жарг.). 13. Верно (жарг.). 14. Доносчиком (жарг.). 15. Адвокату (жарг.). 16 Сидишь (жарг.). 17. В тюрьме (жарг.). 18. Суд (жарг.). 19. Срок наказания (жарг.). 20. Отбывать срок наказания (жарг.). 21. Специальная одежда осужденных (жарг.). 22. Новичок в колонии (жарг.). 23. Тюрьма (жарг.). 24. Ведущие преступный образ жизни, но не принятые в братство «воров в законе» (жарг.). 25. Осужденные, сотрудничающие с администрацией колонии (жарг.). 26. Осужденный, которого неоднократно избивали другие осужденные (жарг.). 27. Сильно избил (жарг.).28. Старый вор, пользующийся у воров авторитетом (жарг.). 29. Новичок в колонии, подающий надежды (жарг.). 30. Бродяга (жарг.). 31. Жил за счет воров, пользуясь авторитетом (жарг.).
Академик!1. Вором он не был. А я вор». И объяснил мне «Бродяга», что значит – «вор» и «в законе».
В Царской России вор занимал нишу умеренных и лояльных к власти обывателей. Он не противопоставлял себя ей. Он жил в этом обществе, как природный паразит, подобно блохе на собаке. Манеры его были обходительны и не лишены изящества. Правда, случались и грубые экспроприации. Бывало, застанут влюбленную парочку в укромном месте и
начинают их ласкать2: «Мадмуазель, пожалуйте нам Вашу шляпку, серьги, колечко и платьице». Оставляют нетронутыми на ней только голубые или розовые в кружевах панталончики и рядом – молодого джентльмена в цветастых семейных трусах на подтяжках.
А у лисаков3 высшим шиком было – поставить хату в ночи4 и вынести все ценные вещи из-под носа у спящих домочадцев. Но, если уж разбудили их, то деликатно просили извинить за нечаянно созданные неудобства и уже ставили хату на уши5.
Нельзя сказать, что воры не применяли физических мер воздействия к смехачам6. Но, а как еще можно было угомонить зарвавшегося обывателя, к которому пришли воры?
Разбой и убийство ворами не приветствовались. В России разбойники и убийцы находили себе применение в других преступных сообществах, таких как «Народная воля», эсеры и большевики.
Вором невозможно было стать просто так – по желанию. Воровской талант сам выталкивал человека из среды людей в воровскую семью. Виртуозы мануального
мастерства и тонкие психологи. Воровство было для них не столько работой, сколько их ремеслом, их искусством.
После крушения Царского Самодержавия, воры переживали не самые лучшие времена в своей истории. Их воровской «закон» не вписывался в условие нового времени, которое признавало только те действия, которые проливали человеческую кровь. И тот вор – всегда беззаботный романтик, канул в лету.
Разворошенный большевиками муравейник Царской бюрократии выбросил наружу множество разных паразитов, обитавших среди благородных и работящих «муравьев». Сами же «муравьи», кто покинул Россию, кто расстрелян коммунистами. На большевиков их осталось работать немного. Паразиты же – часть занялась спекуляцией, часть примкнула к «растерявшимся» ворам. Как наиболее образованные, они во многих местах возглавили воровские шараги7 . Время было жестокое. Повязали они воров кровью. С новой властью рассорили. Закон вели свой строгий, чтобы отделить от себя «босяков», да серую воровскую
массу, и держать их в повиновении. Ввели в «закон» новые положения, такие как запрет, членам братства заниматься общественно полезным трудом, служить в армии, иметь семью, участвовать в избирательных компаниях, сотрудничать с существующей властью и ее представителями.
К концу двадцатых годов «босякам» удалось отойти от «закона». От крови почистились. Вновь деликатными стали. Правило восстановили – не навреди человеку8. То есть обжимали9 лохов10, баб и назойливых сусликов11. Хаты ставили12 только новым буржуям13. С властью большевиков «дружить» стали. Гордо себя «ворами» называть начали. Наивные. Продержались не долго. Чтобы выжить, им пришлось вернуться к «закону». Братство «воров» теперь «ворами в законе» уже называлось. Этим был завершен «нэповский» период эволюции воровской организации. Правило – не навреди человеку, сохранили, и ужесточили положение: не сотрудничать с существующей властью и ее представителями.
Сталинский период развития, с одной стороны огрубил воров, с другой – вытеснил серую блатную массу из «воровского братства» и заполнил его «грамотными» ворами, с третьей – ослабил моральный дух самих воров.
1. Опытный рецидивист, пользующийся у воров авторитетом (жарг.). 2. Снимать одежду с жертвы при ограблении (жарг.). 3. Вор, совершающий квартирные кражи в ночное время (жарг.). 4. Совершить квартирную кражу ночью (жарг.). 5. Совершали квартирное ограбление в присутствии хозяев (жарг.). 6. Потерпевший (жарг.). 7. Группа преступников. 8. Простых тружеников (жарг.). 9. Обманывали (жарг.).
10. Бестолковых (жарг.). 11. Сельский житель (жарг.). 12. Совершали квартирные кражи (жарг.).
13. Разбогатевший за время НЭПа, спекулянт или чиновник (жарг.).
Во время Великой Отечественной войны большее число «воров в законе» предпочло отсидеться в колониях. После войны в среде воров произошел раскол, и часть воров отошла от «закона».
Сейчас влияние «закона» на воров ослаблено, но установившийся высокий уровень интеллекта руководителей воровских сообществ позволяет отбирать в «братство» людей1 по понятиям «чести», «уважение к воровскому порядку» и «любви к ближнему». И всегда в «законе» остаются понятия – не навреди человеку и не дружи с властью.
- И тебе все это нравится?
- Я, конечно же, не вор. И им не стану. Но «братство» мне нужно для войны с этой властью.
Через месяц администрация изолятора отправила «наверх» шифровку: «Трест не удался. Басмач не оправдал надежд».
Это означало: повлиять на Никодима силами уголовника-мусульманина не получилось.
Хакима увели на очередной шестой допрос. Прошло времени около часа. Открылась дверь камеры, и у входа стоял, улыбаясь, Хаким. Конвоир грубо втолкнул его в камеру и с силой закрыл дверь.
- Ты, что такой красный, - спросил Никодим, посмотрев не его лицо.
Хаким, не отвечая, приложил к своим губам большой палец левой руки, сжатую в кулак – молчи, мол; подошел к Никодиму, наклонился и шепотом сказал ему в ухо:
- Мы, идиоты, здесь треп гоним обо всем, а нас «слушают». Мне только что кум2 об этом поведал. «Нашим» оказался. Его дед с бабкой в свое время в Казахстан бежали от большевистских погромов. Он там и родился. По его указанию мне ни разу браслеты3 не надевали, хотя лямка4 у меня в три Петра5 от звонка до звонка6. По коридору вели – какой-то генерал навстречу шел, а увидел нас, так сразу лицом в нишу влетел. Стоит, прижавшись к стене, и дрожит, сука! Так хотелось ему ногой под зад дать, да кума, зачем подводить. По тебе крестный7 приходил. На эшафот8 тебя готовили и прогулкой9одарить, но в ЦК10 решили иначе. Опасен ты им более чем я.
- Хаким, ты выпил водки, что ли? – тихо спросил Никодим, услышав запах алкоголя.
- Да. С кумом по три аршинчика11 «зверя» 12 опрокинули. И на, - Хаким протянул две белые булочки, - лично тебе просил эти ландорики13 передать. Я у него там мандрухи14 поел. Он ее в бидончик налил. Домой приготовил. Сам ест и семью кормит. Во, страна! Холопы баланду15 нашу уже жрать начали.
***
В середине августа 1991 года Хакима освободили. Три лишних года ему пришлось отбыть во внутренней тюрьме, именуемой в народе «белым лебедем». В Соликамске его встретил человек Скифа – молоденький паренек. Хаким вспомнил себя таким, и ему стало плохо. Он присел на корточки и схватился за голову.
- Что с Вами Хаким Раисович?
- Да, ничего, ничего братишка. Солнце засветило16, воздуха вольного хлебнул, вот и голова кругом, - Хаким встал. – Как зовут тебя?
- Жорка.
- Жорка – обжерка, - сказал Хаким, улыбнулся и похлопал парня по плечу. - Имя или погоняло17?
- Имя.
- Георгий, значит.
- Да.
1. Воры, соблюдающие «закон» (жарг.). 2. Начальник оперативной части (жарг.). 3. Наручники (жарг.). 4. Срок наказания (жарг.). 5. Пятнадцать лет лишения свободы (жарг.). 6. Без права на досрочное освобождение (жарг.). 7. Прокурор (жарг.). 8. Суд (жарг.). 9. Малый срок лишения свободы (жарг.). 10. ЦК КПСС (разг.).
11. Рюмка (жарг.). 12. Водка «Зверь». 13. Белые булочки (жарг.). 14. Еда (жарг.). 15. Тюремная похлебка (жарг.). 16. Вышел из тюрьмы (жарг.). 17. Кличка (жарг.).
- Куда едем?
- Семен Аристархович Вас ждет в Романово.
- Бродяга, бродяга. Десять лет его не видел. Постарел, наверное? Тогда-то ему уже было шестьдесят шесть лет.
- Да есть немного. Семьдесят шесть лет ему вот было.
В Романово пришли к небольшому красивому домику, сложенному из сосновых бревен. За деревянным невысоким забором в палисаднике копался сгорбившийся старичок. Георгий быстро открыл калитку, подбежал к старичку и что-то ему сказал. Старичок выпрямился и повернулся лицом к Хакиму. Хаким узнал своего учителя и покровителя Семена-скифа. Подошел к нему и крепко обнял его. Минуту оба стояли, обнявшись, и молча плакали.
- Семен Аристархович, - сказал Хаким, - как вы поседели. А бородище-то у Вас… и не стрижетесь…
- Идем в дом, Хакимушка, - ответил ему Семен Аристархович. – Патрикия стол накрыла.
Вошли в дом. Семен Аристархович перекрестился и отдал распоряжение:
- Георгий, запарь чехнар ровно1 – чифиря2 или Байкала3 не надо.
- Может паренки4? – предложил Георгий.
- Да ты что, в натуре? Списал меня уже?
- Так сердце беречь надо.
- Патрикия! – позвал Семен Аристархович.
- Да, папенька, - в комнату вошла худенькая девушка в длинном белом платьице и с платком на голове.
- Познакомься, Хаким – моя дочь Патрикия. Послушницей в монастыре…
- Не понял…, - насторожился Хаким.
- Дочь, дочь моя. Я и сам не знал. Восемнадцать лет ей уже. Мать ее пять лет как чалку надела красненькую5. Никодим в июле здесь был; помог ее в монастырь пристроить. Игуменья денег запросила – тварь… Божия. Дали. Мир совсем скурвился6.
- Да Вы что! И где он сейчас? Про меня спрашивал?
- Тебя и спрашивал. А где, не знаю. Тоже бродяга.
Георгий принес чай в алюминиевой кружке и поставил на стол. Семен Аристархович взял ее двумя руками; поднес к губам и сделал два глотка; поставил на стол. Тоже повторил и Хаким. Они пили из кружки молча, пока чай не закончился. Георгий убрал кружку со стола; отнес на кухню, вернулся и встал слева рядом с Семеном Аристарховичем.
- Ешь Хаким. Всем, чем богаты – на столе. Угощайся.
- Все были бы такими богатыми. Здесь и палтус, и щука, и языки говяжьи.
- Ешь Хаким. А я не могу. У нас Успенский пост начался. Наливай чудилки7, погорчи8 не стесняйся.
- Семен, - Хаким взглянул на Семена, - Вы же меня не только угостить пригласили.
- Нет. Прежде угостить. Ты никогда не сосал лапу9 и не скучал по мне в письмах 10. На киче11 последних пять лет ты был уже басивала12. В Ташкенте в конце августа соберется Всесоюзная конда 13 . Там тебя будут раскачивать14 и потом утвердят в «законе». Чунари15, соленые16, вано17 и чехи18 уже с нами. Пархачи19 могут с севера зайти20. Будем думать, что будет все барно21.
- А Чудный как?
- Не знаю. Чуднов Гришка, хотя и чиклуха22, но уже падло прошел сорок пять дуг с бубенцами22. Пока застрянешь в лазейке24 недалеко от Москвы. Тебя там встретит мой родственник, Брагин Софроний Филиппович.
1. Завари чай как обычно (жарг.). 2. Крепкий настой чая – одна пачка на кружку кипятка (жарг.).
3. Слабо заваренный чай (жарг.). 4. Крепко заваренный чай с сахаром (жарг.). 5. Получила десять лет лишения свободы (жарг.). 6. Изменился (жарг.). 7. Водки (жарг.). 8. Выпей водки (жарг.). 9. Всегда был с деньгами (жарг.). 10. Не просил наркотиков (жарг.). 11. На зоне (жарг.). 12. «Вор в законе», имеющий власть над другими осужденными (жарг.). 13. Воровская сходка (жарг.). 14. Обсуждать на сходке (жарг.). 15. Люди, принадлежащие к одной из национальностей Средней Азии (жарг.). 16. Армяне (жарг.). 17. Грузины (жарг.). 18. Чеченцы (жарг.).19. Евреи (жарг.). 20. Задать неприятные вопросы (жарг.). 21. Хорошо (жарг.). 22. Рецидивист (жарг.).
23. Неоднократно переходил из одной группировки в другую (жарг.). 24. Гостиница (жарг.).
Он кем-то в Краснопресненском райкоме
партии значится. Наши с ним предки из дворян. Вот он и затевает там, что-то. Он тебя устроит в райкомовских дачах. Там у них баньки всегда с девочками девяносто шестой пробы1. Только ты осторожно – на скважине2 голову не потеряй. Еще влюбишься в кого. Эти раскладушки3 мягко стелют. Сколько лет у тебя с ними не было?
- У меня вообще никогда ни с кем этого не было.
- Как?! В натуре, что ли? Ни одной чесалки4, ни разу не проверил?
- Ага.
Семен Аристархович повернулся к дочери, стоящей справа от него:
- Патрикия, дочь, иди. А то у нас разговоры мужские пошли.
- Хорошо, папенька, - сказала Патрикия и удалилась в соседнюю комнату.
- С тобой Георгий поедет, - сказал Семен Аристархович. – Чевый5 паренек, хотя сявка6 еще.
- Кто сявка? - обиделся Георгий.
- А кто ты? Пеньки не ты сшибал7? Или не мичуринец8? Признавайся – сколько воробьев спугнул9, когда хаты ставил у людей на садовых участках? А, криношник10?
- Да когда это было. Я уже другой сейчас.
- Ха! Другой. Ты представляешь, Хаким, этот углан11 недавно шарового12 на мякине13 хотел провести. Вместо опия мякину ему всучил.
- И провел бы, если не три копейки14.
- Так я же и приставил его к тебе, чтобы потом по твоим дужкам15 наркоши16 не проехались.
***
Всесоюзный Съезд «воров в законе» прошел в назначенное время. Хакиму был дан удел и титул – удельный князь с именем Байрам. Сам Гришка Чуднов вручил ему удостоверение брата, принятого в братство «воров в законе»; обнял его два раза и сказал:
- Байрам, брат, всегда помни – теперь семья твой корабль, где ты за всех и все за тебя.
По приезду на место, Байрам назначил новых смотрящих в городах, районных центрах и исправительно-трудовых колониях. Сделать это было не трудно. Так как система работала безотказно и до него. Но с развалом СССР дела пошли – хуже некуда. Рвались, налаженные десятилетиями, связи. В Казахстане, республиках Средней Азии и Закавказья воровские семьи стали рассыпаться и растворятся в структурах власти или входить в отряды вооруженных радикальных антиправительственных формирований. Не справлялась с «трудоустройством» воров только Грузия. Эта Республика не смогла полностью аккумулировать всех своих воров в свое тело, поэтому некоторым из них пришлось иммигрировать в Россию. Но их и здесь никто не ждал. Тем более в России, наряду с ворами, начали действовать бандитские группировки, состоящие из «отработанных» спортсменов, которых ни власть, ни милиция, странным образом, не замечала. В России разразилась жестокая по своему кровопролитию война между ворами и «спортсменами». Последним, в строжайшей тайне, оказывали поддержку и Российские спецслужбы, которые время от времени отстреливали наиболее авторитетных воров и разваливали их карательные акции против «спортсменов». Власть понимала, что воры наиболее организованы, чем «спортсмены» и делала вид, что она симпатизирует новым «робенгудам». Итог войны печален. Сотни тысяч молодых и крепких парней легли по всей стране в землю. Оставшиеся в живых воры – часть смешались с властью, часть ушли в горы. Бюрократия почувствовала свою безнаказанность и развязала междоусобную войну. Наспех скроенные большевиками территориальные национальные образования в лице их руководителей «пошли на Москву» с требованием о независимости и наделением их полномочиями субъектов международного права и отделения от России.
1. Молодые опытные проститутки (жарг.). 2. Проститутки (жарг.). 3. Проститутки (жарг.).4. Женские половые органы (жарг.). 5. Хороший (жарг.). 6. Вор-подросток (жарг.). 7. Грабил пьяных (жарг.). 8. Вор, совершавший кражи сельхозпродуктов (жарг.). 9. Сломал замков (жарг.). 10. Вор, совершающий кражи из кладовых дач и погребов (жарг.). 11. Подросток (жарг.). 12. Наркоман, употребляющий опий (жарг.). 13. Анаша (жарг.).
14. Милиционер (жарг.). 15. Ушам (жарг.). 16. Наркоман (жарг.).
Больших успехов в сепаратизме добилась только Татария. Она меньше всех пострадала от реформ и сохранила большую «устойчивость», чем другие Республики в составе России.
***
После неудавшейся очередной попытки свергнуть в Чечне режим Джохара Дудаева, совершенной в конце ноября 1994 года, русским мирным жителям стало жить там еще более, чем невыносимо. Многие люди не уходили из Грозного, потому что уходить было не к кому. А кто-то думал, что все это скоро закончится и победоносная Российская Армия вот-вот придет на помощь к ним и с радостью примет их в свои объятия. Ждать пришлось не долго. Но никто из них не мог себе представить, что объятия эти окажутся объятием смерти.
Грозный начали бомбить и обстреливать.
Перепуганные мирные жители Грозного в страхе выбегали на улицу и оказывались под ударами железных осколков разрывающихся авиабомб и артиллерийских снарядов.
За всем этим из укрытий внимательно наблюдали люди, одетые в камуфляжную форму, и для которых прежде и предназначались все эти смертоносные разрывы и осколки.
Убитых – в вперемежку лежащих мужчин, детей и женщин никто не убирал. День и ночь с обеих сторон работали снайпера.
Каждую ночь мирные жители уходили в подвалы домов и в ужасе переживали бомбовые атаки своих освободителей. С каждым разом все меньше и меньше людей уходили проверять свои квартиры. Город бомбили и обстреливали с таким остервенением, с каким кремлевская власть ненавидела народ России.
Не хватало воды. Хлеба и еды не было уже двое суток. Ночью в подвал часто наведывались вооруженные чеченцы и расспрашивали о том, чем занимается днем Армия. Иногда они приносили воду и хлеб.
В подвале находилась семья Гущиных. Глава семейства, Николай Олегович, сварщик по специальности, исчез еще в начале войны. По слухам: его и других с ним строителей захватили чеченские бандиты и увезли в горы. Остались мать – София Дамиановна, ее сыновья Владимир и Иван, а также дочь Стефанида. Сыну Владимиру исполнилось восемнадцать лет, Ивану было двадцать четыре года, а Стефаниде – шестнадцать. При появлении чеченцев в подвале, мать прятала своих сыновей.
Каждый день обитатели подвалов наблюдали за мародерством, совершаемым военнослужащими Российской Армии. Они грабили магазины, ларьки и квартиры. Иван и Владимир каждое утро уходили в свой дом и дежурили там, а вечером возвращались в подвал. Иногда с ними уходили мать с сестрой. Так было и на этот раз. София Дамиановна не могла что-то найти.
- Дети, - сказала она, - идите. Я подойду. Уже темнеет.
- Нет, мама, - возразила ей Стефанида, - я с тобой останусь.
Сыновья тоже стали возражать, но София Дамиановна убедила их идти, согласившись остаться со Стефанидой. По пути к подвалу братья видели, как солдаты выносили из разрушенного магазина ящики с водкой и грузили в автомобиль.
На улице совсем стемнело. Время от времени гулко «тарахтели» отдаленные автоматные очереди. Братья находились в тревожном ожидании родных. У входа что-то загремело. Владимир вскочил и кинулся к выходу.
- Вай, дель1! – послышался мужской голос. – Ты, кто?
- Владимир, - растерянно ответил Владимир.
Мужчина повалил на пол Владимира ударом в грудь прикладом автомата. В подвал влетели еще трое мужчин и одна женщина, на головах которых были повязаны зеленые повязки, исписанные арабской вязью.
- Всем лежать, быстро!
1. Обычно восклицание, выражающее удивление (чечен.).
Уложили на пол и Ивана. Затем подняли их и устроили им допрос.
- Кто такие? Номер части. Имя, фамилия командира. Ваши звания.
- Какие звания? Мы местные, - ответил Владимир.
Мужчина с силой ударил кулаком в живот Владимира. Владимир упал.
- Ах ты, сука, зверек! – крикнул Иван и ударил ногой в челюсть этому мужчине.
Мужчина отлетел далеко к выходу. Остальные набросились на Ивана и принялись избивать его ногами.
- Ай! – послышался голос мужчины, которого ударил Иван. - Оставьте их. Это, похоже, местные.
Он подошел к лежащему Ивану, наклонился и спросил:
- Мокуш дуй1?
- Баркала2, дик ду3, - ответил Иван.
Все дико и громко рассмеялись.
- Как зовут? – спросил мужчина
- Иван.
- А этого?
- Он же говорил – Владимир.
- Меня Шер-Али. Пойдемте с нами.
- Куда?
- Русских бить, - сказал Шер-Али и дико засмеялся.
- Своих то?
- Где ты там увидел своих, - продолжал смеяться Шер-Али. – Они вас бросили. Водку пьют, город грабят.
Шер-Али подошел к Владимиру.
- Могду окуш4?
- Ничего хорошего.
- А что?
- Мать с сестрой не вернулись.
- Дом далеко?
- Нет, не далеко.
- Ну, пошли.
- Иван пусть тоже идет с нами.
- Хорошо, пусть идет.
Подошли к дому. Обошли кругом. Никого.
- Хавола5, - Шер-Али тихо позвал Владимира.
- Что? – не расслышал Владимир.
- Хавол окуз6, - повторил он и показал рукой на что-то темное.
Женщина посветила фонариком и воскликнула:
- Дель, ель7!
На земле лежала полураздетая и окровавленная Стефанида и стонала.
Братья подбежали к сестре. Шер-Али снял с себя теплую куртку и подал Ивану.
- Что произошло, Стефанида?
Стефанида тихо заплакала.
- Меня уже не возьмут замуж, да?
- Да что ты Стефанида. Еще на свадьбе твоей погуляем. И Шер-Али пригласим.
- А где мама? – спросила Стефанида. – Какие-то пьяные солдаты…
Поиски матери результатов не дали. В соседнем доме послышались смех и пьяные мужские крики. Владимир набросился на Шер-Али и стал отбирать у него автомат.
- Э, э, э! Ты что Вова? Я тебе так одам. Стрелять можешь?
- Нет, - виновато покачал головой Владимир.
1. Как здоровье (чечен.). 2. Спасибо (чечен.). 3. Хорошо (чечен.). 4. Как дела (чечен.). 5. Иди сюда (чечен.).
6. Подойди сюда (чечен.). 7. Обычно восклицание, выражающее удивление женщины (чечен.).
- Вот смотри. Снимаешь с предохранителя. Ставишь на стрельбу одиночными или на
непрерывную. Передернул затвор и готово.
Стефаниду укутали потеплее и оставили с женщиной. Мужчины прошли к дому. В доме при свечах шла пьянка славных воинов Армии России.
- Они что совсем страх потеряли? – спросил один из мужчин.
- Сейчас проверим, Таус, - ответил Шер-Али и распорядился. – Алишер, обойди дом и будь там. Стреляй на поражение.
Шер-Али достал гранату и бросил в окно. Послышался звон разбитого стекла и через секунду взрыв гранаты. В доме поднялись нестерпимый вопль и стоны. Шер-Али бросил еще одну гранату. Еще взрыв. Наступила тишина.
- Кто живой, выходи! - крикнул он.
Через минуту с поднятыми руками на улицу вышли трое окровавленных и хромающих солдат.
- Не убивайте нас, дяденьки, - взмолились солдаты.
- Кто тронул женщин?
- Это не мы.
- Кто?
- Наш командир отделения, младший сержант Штымп Петр.
- Где он?
- Здесь в доме с осколочным ранением лежит.
- Где еще одна женщина?
- Там в доме. Ее под диван засунули.
- Кто?
- Это не мы. Не убивайте нас, дяденьки.
- А вы, что в это время делали? Смотрели.
Солдаты молчали.
Вернулись опять домой и нашли мать. Она уже была мертва. Внутри дома все было перевернуто и разбито. На улице стояли и тряслись то ли от холода, то ли от страха трое солдат. Шер-Али вскинул автомат.
- Вы зачем пришли в Грозный?
Солдаты молчали.
- За слезы маленьких ребят, их отцов и матерей получайте, дети ада! Аллах Акбар! – Шер-Али выпустил из автомата по солдатам весь рожек боезаряда.
***
Братья схоронили свою мать. Они поняли, что их безопасность – дело их собственных рук, и пришли к чеченцам. Среди них уже были русские. Боевики приняли братьев и Стефаниду. Ей сразу дали работу в медсанчасти. Чеченские повстанцы несли большие потери из-за явного качественного преимущества Российской Армии. Но люди шли и шли в их отряды. Это было время всеобщего подъема и единства чеченского народа. Людей обучали стратегии и тактики ведения боевых действий в условиях города и открытой местности. Однако самих чеченцев в инструкторах не было. Искусству убивать обучали специалисты европейского вида и на хорошо поставленном русском языке.
В середине января 1995 года Российская Армия развернула широкомасштабное наступление, при поддержке авиации. Неся тяжелые потери, она оттеснила повстанцев в лесные горные массивы. И не смотря на то, что в это время из Чечни бежал Верховный муфтий Ичкерии, Алсабеков, дух воинов Аллаха не был сломлен. Его место занял Ахмад Кадыров. Он также объявил джихад – священную войну с неверными. Владимир Гущин принял Ислам с именем Исраил Ганиф и был назначен командиром отряда. В отряде было тридцать три человека. Так захотел Исраил. В нем был также казачий курень «Белый олень» из двенадцати человек, которым командовал Иван Гущин. Чеченцев в отряде было всего десять человек. Отряд отличался в боях особой жестокостью. Никогда и никого они в плен не брали. Это раздражало чеченское полевое командование – им не доставались важные «языки», а значит и сведения о положении дел в Российской Армии.
В августе 1996 года отряд участвует в штурме Грозного и теряет половину своих бойцов. Казачий курень «Белый олень» потерял четырех своих казаков. Российские войска покидают Чечню. В этом же году погибает Президент Ичкерии Джохар Дудаев от выпущенной с самолета ракеты. Вторым Президентом Ичкерии избирают Аслана Масхадова. В Республике начался бардак.
Исраил собрал остатки своего отряда, пополнил добровольцами и ушел в горы. Ему донесли, что в одном из горных селений встречали русского старичка и он сварщик. Сестру Стефаниду братья переправили в Турцию, а затем в Грецию. В дальнейшем там она приняла постриг и подвизалась монахиней в одном из монастырей.
***
К ночи отряд Исраила подошел к одному из селений. У реки Аксай их ждал подросток аварец по имени Иса. Он передал Исраилу записку, где был указан адрес, по которому удерживают русских. Исраил дал ему десять американских долларов и отпустил.
Вошли во двор дома. Тихо. Окружили дом. Исраил постучал в дверь дома. Вместо ответа со стороны закрытой двери по ним открыли огонь из автомата. Исраил и бойцы ворвались во внутрь дома. Иван остался стоять во дворе. Трое парней за волосы выволокли из дома громко визжащую полураздетую полненькую женщину, бросили ее на землю и забежали снова в дом.
- Ни чего себе, - оторопел от визга Иван и подумал, рассматривая женщину при свете луны. – Вай, бабца. Попка-то – всем попкам попка. А дойки1… Однако – коровка. Мне б такую в баньку перед байенькой2.
Снова, из дома, вытолкали еще одну женщину и двух мужчин и повалили на землю. Женщина, что-то кричала им не по-русски. Парни взяли их в круг и стали танцевать, что-то наподобие лезгинки, радуясь удаче. Плачущая полненькая женщина пыталась встать и приподняла свой зад. Один из парней ударил ногой по нему, и женщина под общий гогот уткнулась головой в землю и повалилась на левый бок.
Один из мужчин встал на колени, поднял высоко руки и взмолился:
- Господи, на все воля Твоя…
Рядом, скачущий парень ударил его ногой в грудь. Мужчина упал на спину и опять уже почти встал на колени, как другой ударил ногой его по лицу.
Исраил вырвал из рук Ивана ручной пулемет и выстрелом ранил в правое плечо одного из прыгающий бойцов. Кровь брызнула на лежащих людей. Молящийся мужчина поднял лицо к небу и, крестясь, пропел тонким голосочком:
- Прости и помилуй нас, Господи за кровь людей, что на одеждах наших в Тебе вопиет. Аминь.
В последствии выяснилось, что чеченская семья прятала в своем доме Православного священника и его матушку. Исраил вручил матушке Ксении небольшую кожаную сумочку, в которой находилось пятьдесят тысяч американских долларов.
- Это вам с батюшкой, отцом Антонием на первое время.
Протоиерей3, отец Антоний крепко обнял Исраила и поцеловал его в правую щеку.
- Даже и не знаю, как Вас благодарить, дорогой мой Исраил.
- Помолитесь за меня, батюшка.
- Как же это…
- Владимир я. Гущин.
- Как? – священник широко раскрыл глаза. – Так Вы Православный?
- Да, в мире. На войне я исламист.
- Ну, так же нельзя, добрый человек, - развел руками, отец Антоний.
1. Женские груди (жарг.). 2. Сном (разг.). 3. Первенствующий священник (греч.).
- Батюшка, - сказал Исраил, переводя разговор, - Вас с матушкой доставят в Тбилиси. Если
пожелаете, то можете там пожить. Наши люди за Вами присмотрят или как хотите. С Богом.
- Храни Вас, Господь, - священник перекрестил, уходящего Исраила.
***
Отряд Исраила продолжил поиски. Шли вверх по реке в направлении Ведено. По пути наткнулись на небольшой отряд бойцов полевого командира Сулеймана, подчинявшегося Президенту Масхадову, который расположился на левом берегу небольшого ручья, а напротив них сидели десантники внутренних войск России. И все они вместе ревели. Десантники заметили отряд Исраила и вскинули автоматы.
- А это наши, - успокоил их один из «масхадовских» бойцов. – Отряд Исраила.
Их насторожили зеленые повязки на голове Исраила и еще двух его бойцов. Они означали, что перед ними стоят смертники.
- Что случилось, коллеги? – пошутил Исраил.
- Ты зайди в село – увидишь.
Исраил понял. Он не раз видел это. Люди полностью вырезались целыми селениями. Чувство безнаказанности делало людей зверями. Еще вчера добрый и рассудительный сосед, завтра может хладнокровно порезать или перестрелять все свое окружение.
- Исраил, - окликнул и подошел к нему один из бойцов, и сказал ему шепотом. – Тебя Шамиль1 потерял. Хочет с тобой серьезно поговорить.
- Знаю, что хочет со мной поговорить. А ты с кем сейчас… а, Зелимхан?
- Я сам не знаю. А почему он на тебя такой злой?
- Когда он застрял в Буденовске, я должен уже быть в Москве. Планировали Кремль подвергнуть минометному обстрелу. Но перед этим я поговорил с муллой Джибраилом.
Он запретил мне это делать.
- А почему?
- Там говорит, кроме Вавилоновых башен, и Церкви имеются. Они Дом Духа Святого. Ислам признает Его наличие. Шайтаны, они что? Из башен разбегутся. А Церкви могут пострадать.
- Вай, ничего не понял.
- Ты Коран читал?
- Нет, только в руках держал. А когда?
- Уходить надо. Дудаева не стало – мира не будет теперь в Чечне.
- Ага, Масхадов поругался с Кадыровым и с братьями Ямадаевыми.
- Ну, вот и батальон Муфията уже не с нами.
- А почему так? Почему мусульмане не хотят жить в мире друг с другом? Нам что неверных мало? Подожди, я не понимаю – Церковь, это верные или неверные?
- Если бы ты читал Коран и не слушал некоторых невежд, то узнал бы, что Ислам относит к неверным тех, кто поклоняется звездам, природе и идолам, а также и безбожников. Тех, кто чтит Закон Муссы и Закон Иса бен Мариам Ислам не считает неверными.
- А Хаттаб кто?
- Он ваххабит.
- А что это?
- Это как у Назарян, - пошутил Исраил, - беспоповцы.
- Да? Ничего себе. А кто такие беспоповцы?
- Ваххабиты, - засмеялся Исраил, - считают, что все люди одинаково равны перед Богом. Поэтому им не нужны посредники между людьми и Богом в лице муфтия, имама и мулы.
- Вай, теперь я понял. Я так не хочу. Я за Кадырова. А Шамиль кто?
- Он Хаттабу в рот смотрит.
- Ты, Исраил, как хочешь, так и думай. А я считаю – Шамиль опозорил весь наш вайнахский народ.
1. Шамиль Басаев.
- Это, когда?
- Летом девяносто пятого в Буденовске. Спрятался за детей и женщин. Он должен был
тогда умереть в открытом бою. После этого мы перестали называться всеми честными людьми бойцами чеченского народного сопротивления.
- Эта диверсионная акция позволила нам сохранить свои силы. За это время мы успели занять выгодные позиции и были готовы вновь отражать нападения наших врагов – «федералов1». Этим была остановлена война с Россией и завершено освобождение Грозного. Затем Хасавюрт и Победа. Это была наша Победа. Победа свободы и справедливости. Но вы чеченцы оказались неспособными жить мирно даже друг с другом и потеряли эту Победу. Вы как были дикарями, так ими и остаетесь до сих пор.
- А ты чего это сам по горам ходишь, как зверь а?
- Я отца ищу. У тебя есть, что-нибудь.
- Для тебя всегда есть, да. Поднимись вверх по реке и, там, в селе есть русские. Вы кушать хотите?
- Да.
- Пошли, тогда. Шамиль тебе еще за хохлов2 простить не может. Просил же он тебя тихо сделать. А ты с таким шумом их уничтожил.
- А чтобы, другие не пришли сюда. Им здесь делать нечего. Сами разберемся.
- Я, смотрю, Султанат у тебя совсем уже невестой стала. Сколько ей было, когда ты ее к себе взял?
- Тринадцать лет. Отец и мать ее уговорили меня взять собой в отряд. Сказали: «Пусть мстит за сестер и братьев Алимовых».
- Зачем бомбили «федералы» мирные села? – пожал плечами Зелимхан.
«Масхадовцы» накрыли стол и пригласили всех присутствующих. Десантники, тоже «поделились» пайками. Войны будто бы и не было. Напротив Исраила сел светловолосый с виду щупленький паренек. Он с любопытством разглядывал Исраила и все же не выдержал, спросил:
- Вы русский?
- А что? – улыбнулся Исраил.
- Или у Вас кто-то из родственников русский?
- Русский я, русский.
- А с ними как?
- А они что, не люди?
- Я не это имел виду.
- А Вы, что тут делайте?
- Как? Наводим конституционный порядок. Чечня часть России. И стоит задача – сохранить целостность России
- Вы сами откуда?
- Из Самары.
- Вот представьте, если у Вас так будут наводить конституционный порядок, где раствор под фундамент целостности России замешивают на крови младенцев и слезах их матерей. Вам это понравится? Кто ответит за смерть невинных людей, которых вашими руками бросали в раскаленную утробу чугунного быка «кремлевского кагала3»? У страны, где с легкостью убивают детей, нет будущего. И у России его больше нет. Дело за временем. Жизнь гражданина России гроша ломанного не стоит. Если власть стреляет в народ и остается безнаказанной, то кому нужна такая страна? Ложь, провокации и убийства лучших людей общества – визитная карточка Российской власти от Кремля и до самых ее окраин. Кто из власти ответит за эту войну? Никто. Тогда, что вам тут надо. На время притушить пожар, чтобы другие, памятуя о безнаказанности, вновь развязали войну, но уже в другом поколении.
1. Российская Армия (разг.). 2. Вооруженные отряды наемников из Украины участвовавшие в войне против Российской Армии (разг.). 3. Шумная толпа людей (разг.).
- Ну, а все же, может сложить вам всем оружие. А там и амнистия подоспеет.
- Вы я вижу, меня не слышите. Не мы должны сложить оружие, а власть свои полномочия и покаяться перед народом, большинство которого и образует Государство. Но такого никогда не будет. А значит и мир, и конституционный порядок в России никогда не наступит. Власть с инстинктами полицейского Держиморды правового государства никогда не построит, а только тюрьмы.
- До тех пор пока у общества не поднимется общий уровень культуры и понимание собственного «Я», все так и будет оставаться.
- Не знаю. Общество – это слоеный пирог, состоящий из разнообразных групп людей с определенным уровнем развития в них животных инстинктов. Люди с более развитыми животными инстинктами лучше приспосабливаются в жизни. Они удачливее людей со слаборазвитыми инстинктами. Но чем ниже уровень развития животного инстинкта у человека, тем выше качество групп людей и тем свободнее общество. Но, а о какой Вы говорите культуре? О культуре массовых расстрелов и депортаций при Сталине; о культуре большевистских и нацистских лагерей; о культуре подавления гражданских инициатив. Культура официальная как раз и определяется теми, кто находится у власти над обществом. В России уровень животных инстинктов групп людей, сидящих во власти находится на очень высокой отметке, сравнимой, если только с животным инстинктом дикаря. Вот эти ЖИДы и составляют весь «кремлевский кагал», который повсеместно правит Россией. Они и гонят вас убивать тех, кто желает жить не по их указке. Чаще, люди с высоким уровнем животных инстинктов, интеллектуально развиты, но они не творцы, они потребители. У высоко-духовных людей животные инстинкты не заметны. При определенной ЖИДкости власти, происходит заболачивание государственной бюрократической системы, из которой общество уже не способно выйти без посторонней помощи.
- И значит надо браться за оружие.
- Ни в коем случае. Исторический опыт развития человеческого общества доказывает об обратном. Любой силовой захват власти свидетельствуют о высоком уровне животных инстинктов людей, ворвавшихся во власть. Со временем им удается наладить собственное воспроизводство, и общество впадает в состояние безвыходной деградации. Но ЖИДы постоянно ведут борьбу между собой за власть. Одни дворцовые перевороты сменяют другие. Им даже не чуждо смена строя. И если общество все еще хранит в себе своих подвижников, которые своим духовным подвигом указывают ему дорогу, то оно не лишено возможности избежать упадка духа, оторваться от пороков, приблизиться к Богу и построить человеколюбивое государство. И никогда не надо забывать, что люди- дикари всегда рядом с нами и быть всегда начеку, чтобы они вновь не завладели властью над обществом и не ввергли нас в преисподнюю на радость сатане. Хотя, что я говорю – они все еще у власти в России.
После обеда все встали. Десант и «масхадовцы» собрались идти в село – хоронить людей. Исраил и светловолосый паренек обнялись и так стояли секунды три.
- Ничего, ничего, - сказал паренек, - У России есть будущее. Вот увидишь.
- Дай-то Бог, дай-то Бог, - согласился Исраил. – Но прежде сами определитесь – с кем ваше будущее.
***
К ночи отряд Исраила вошел в селение. Ваха Умаров уже стоял у своего дома и ждал их.
- Вай, салом алейкум1, салом алейкум…, - обрадовался Ваха, увидев Исраила.
- Олейхем, олейхем, шолом2, - ответил Исраил.
- Вай, дель! – Ваха сделал рассерженный вид. – Почему обижаешь? Я что тебе – еврей? Знаешь, да? Доброго чеченца всегда легко можно обидеть?
Исраил засмеялся, похлопал Ваху по плечу и обнял его.
- Не обижайся. Ты же друг мне?
1. Мир вашему дому (араб.). 2. Тоже, на иврите.
- А ты мне?
- А я воин Аллаха. Аллах Акбар!
- Ай, все с тобой понятно. Аллах Акбар!
- Что тебе успел передать Зелимхан?
- А что он может передать о русском… Ганифе и радикальном исламисте. Только хорошее.
- Вот и хорошо, хотя слова радикальный и Ислам1 плохо сочетаются.
- Ладно, проходите в дом, - пригласил Ваха и крикнул в сторону. – Дильбар, три подуши и поесть принеси.
Бойцам отряда еду подали в столовой дома. Исраил и Иван вместе с Вахой сели вокруг невысокого столика на подушки, разложенные на полу, укрытому толстым шерстяным ковром. Ели баранину и пили водку.
- Пока Аллах не видит, - сказал Ваха, - давайте выпьем за удачу.
- Ты уверен, что он не видит? – спросил Исраил.
- Я так думаю.
- Покажи мне завтра русских.
- Твоего отца здесь нет. У меня одни салаги.
- Все равно покажи завтра.
- Хорошо, да.
Утром Ваха выстроил во дворе у стены кирпичного забора восемь «скелетов» – бывших военнослужащих Российской Армии.
- Что они такие худые?
- Их никто не покупает. Я их по селам ездил, скупал, чтобы они у меня работали.
- Почему они худые, я спрашиваю. Ты сам-то, как колобок.
- Кормлю так, чтобы не сбежали.
- Я беру у тебя, их.
- Пожалуйста, да. Покупай.
- Сколько за каждого?
- За рядового тридцать тысяч долларов, за сержанта – тридцать пять, за еврея – пятьдесят.
- За еврея, почему пятьдесят?
- Их у нас всегда дефицит. Но тоже, еще – какой еврей. Если с крестиком и тридцать тысяч можно не получить. «Раввиные» евреи хорошо идут. Они раввинам поклоняются. Их быстро выкупают.
- Цены, что такие высокие?
- Все по «федеральным» расценкам и в полном соответствии с требованием антимонопольного Законодательства России.
- Хорошо, если так. Даю тебе семьдесят два барана и увожу их.
- Вай, как ты так можешь поступать? – замахал руками Ваха и забегал по двору.- Знаешь, что я честный человек, значит обижать надо, да? Восемьдесят восемь! Не бараном меньше.
- Договорились.
- Вай, - Ваха остановился; задумался: «А немало запросил» и сказал, - Хорошо, по рукам.
- Спустишься в долину, - сказал ему Исраил, - найдешь Дауда. У него и возьмешь восемьдесят восемь баранов. Возьмешь больше, сам за барана пойдешь.
- Исраил, почему ты такой злой, как зверь? Вы же русские добрые. А ты как собака…
- Кто…
- Вай, прости … Прости, Исраил, - Ваха упал на колени перед ним и стал целовать его пыльные ботинки. – Извини, ошибся словом. Ты беркут, орел!
- Встань, не позорься.
Ваха поднялся, нахмурил брови и буркнул себе под нос:
- Все равно собака. Сколько чеченцев побил.
1. Покорный (араб.).
***
За месяц ребята окрепли. Исраилу пришлось скормить по два барана на каждого солдата.
Старшим был назначен солдатик по имени Исаак. Он был исполнительным и честным
Пареньком. Исраил часто наблюдал за ними: «Дети еще. Балуются, бегают как маленькие. Как их на войну отправили? То-то против них было просто воевать. Много мы их тогда покрошили. Помилуй меня Боже. Это уже потом бодались, как положено. И война пошла интересней». Исраил собрал ребят и сказал им:
- Значит так, парни, завтра вы получите новые паспорта на имена, которые мы вам дали, и вы их запомнили. Через неделю вас отправят домой на поездах в разное время и с разных мест. В пути ведите себя прилично. Военнослужащими не называйтесь. Ваша задача добраться до дома. По приезду домой сделайте так, чтобы вас увидело как можно больше знакомых и родственников; сожгите, полученные здесь документы и никому о них не говорите. И только потом в сопровождении родителей или кого-либо из хороших знакомых или родственников идите в военный комиссариат заявлять о себе. Менять пути следования и возвращаться в свои воинские части категорически запрещается. Это может стоить вам жизни.
После отправки ребят в Россию, Исраила охватила тоска – как с Родиной простился. Две недели он пил водку. Потом встряхнулся и снова повел свой отряд на поиски своего отца.
***
Отряд вышел к верховьям реки Аргун. Встретили там несколько отрядов Шамиля. Они подтягивались к границам Дагестана и шли из Грузии. Натолкнулись на каких-то вооруженных людей, которые подвергли их обстрелу. Уничтожили их, и пошли дальше. В бою потеряли двух своих бойцов.
К обеду подошли к селению. Исраил имел на руках рисунок расположения домов этого селения. В лесу встретили мальчика. Он сказал, что в село приехал покупатель и показал дом, где он поселился. Дождались ночи. Окружили дом и открыли стрельбу в воздух. Из дома выскочил мужчина и стал кричать:
- Ребята, наконец-то, я свой.
«Свой» показал удостоверение сотрудника ФСБ России на имя капитана Ильдара Асхатовича Исламова.
Утром к дому стали подтягиваться люди. Они были сильно встревожены.
- Вы зачем пришли, сюда? – спросила самая бойкая женщина. – Людей мы Вам не отдадим. Мы их за деньги покупали. Из Москвы покупатели приезжают. Мы им дороже продаем.
- Как это покупали и продаем? – удивился Исраил и подумал: «Это мы воюем против Москвы, а здесь бизнес на торговле людей вовсю развернули».
- А вот, который человек у вас лежит «большого еврея ждет». Он уже с нами по цене сторговался.
- Какого еврея? Березовского, что ли?
- Мы не знаем, как его зовут. Красивый такой.
Исраил подошел к лежащему капитану и спросил:
- Люди правду говорят?
Капитан не ответил. Исраил подал знак, и офицера стали избивать бойцы отряда.
Собравшиеся люди подняли шум:
- У нас нет возможности зарабатывать на кусок хлеба. У нас дети всегда голодные. Пусть упадет большой камень на вашу голову и голову Москвы! Шайтаны! Не бейте его.
Исраил заметил в толпе кричащих и махающих руками сельчан, вооруженных людей и понял, что ситуация может выйти из под контроля и приказал прекратить избиение.
- Уважаемые! Уважаемые селяне! Успокойтесь. Мы воины Аллаха и воюем с Москвой.
- А кто вы?!
- Мы отряд полевого командира, Шамиля Басаева.
- Аллах Акбар!- радостно загудела толпа. – А почему по-русски с нами говорите?
- Уважаемые, мы не знаем вашего диалекта и вас тут много разных народов. Так что, потерпите этот язык.
- Хорошо, - согласилась толпа.
- Друзья! Я ищу своего отца. Ему сорок шесть лет. Зовут Николай. Он сварщик.
- Так ты русский, что ли?
- Да.
- А зовут, как тебя?
- Исраил.
- Мусульманин?
- Да.
В толпе прошел гулкий ропот. Через минут десять привели мужчину, больше похожего на сгорбившегося старичка. Исраил узнал в нем своего отца и побежал к нему:
- Папа, я нашел тебя! Слава Аллаху! Аллах Акбар! Как я вас ненавижу – кремлевские твари!
В толпе также пронеслось: «Слава Аллаху! Аллах Акбар!» и открылась стрельба в небо из всех оружий.
Иван тоже подбежал к отцу, и они начали его обнимать и целовать.
- Как ваша мама? Где Стефанида? – заливаясь слезами, рыдал от счастья их отец. – Сыночки мои. Спасибо вам.
- Нету мамы, - заплакал Иван. – Ее русские убили. Стефанида в Греции. С ней все в порядке.
- Софья! Как же так…, - безутешно и горько заревел отец.
Ревели и женщины, стоящие в толпе.
К братьям подошел пожилой мужчина с белой длиной бородой. Через переводчика он заявил, что он купил Николая давно. Он хороший работник. И если вы поможете старику продать еврею двух русских солдат, которых недавно купил, то он вам так отдаст вашего отца.
Исраил спросил:
- Какая их цена?
- По десять тысяч американских долларов.
- Хорошо, - согласился Исраил. – Я их покупаю прямо сейчас.
Услышав это, старик от радости затрясся.
На ночь капитана оставили лежать связанным на улице. Был сентябрь, и в горах было уже прохладно.
- Собака не должна жить в доме, - сказал Исраил и ударил капитана ногой в бок.
Солдаты рассказали, что их похитили со стройки у одного чеченца. Их туда направил работать прапорщик Дубацкий. Они там проработали две недели. Каждый день возвращались перед отбоем в казарму. Хозяин их хорошо кормил. А неделю назад их посадили в автомобиль «Жигули» и увезли в горы. Теперь они очень переживают за Дубацкого. Ругают чеченцев: «Какие они все-таки непорядочные».
Отец рассказал сыновьям следующее: «Местное население скупает солдат Российской Армии по цене от тысячи до двух тысяч американских долларов. И перепродает какому-то важному еврею в среднем по десть тысяч. Россия выделяет деньги на выкуп военнослужащих из «плена» по цене от тридцати тысяч и выше».
Братья переправили отца в Турцию. Купили ему там дом и открыли для него дело по торговле сувенирами.
В августе 1999 года вооруженные отряды Хаттаба и Басаева нападают на Дагестан. Началась вторая война с Россией. Исраил распускает свой отряд. К тому времени в нем насчитывалось тридцать бойцов. Выдает каждому из них по двести тысяч американских долларов. Через неделю он, Султанат Алимова и его брат Иван уходят в Турцию. Пожив некоторое время в Турции, Исраил вместе с Султанат уезжают в Афганистан. Иван Гущин перебирается в Россию со ста долларами в кармане.
***
До вступления Хакима в должность «удельного князя», в области три года «правил» Иосиф Маркович Островский – «вор в законе», живший исключительно по старым воровским понятиям. Хакима принял он тепло и по-отцовски, и стал ему «духовным отцом», так как был старше его на двадцать лет. Подручным у него был Володя Бэлз с воровским именем Колокол, который решал все организационно-структурные вопросы. Он был старше Хакима на пять лет.
Восемь последующих лет братство «воров в законе» «вело» войну с вооруженными бандами «спортсменов» и вышло из нее с наименьшими потерями. Война иссякла – банды «спортсменов» просто сами себя физически истребили.
- Хаким, - учил его Островский, - если мы хотим всегда быть – мы должны учиться жить в тех условиях, в которых можем оказаться по тем или иным обстоятельствам, помня о чести, уважении к воровскому закону и порядку, и любви к ближнему. Любви к ближнему, значит любви к каждому брату нашего «братства». Но любовь к брату должна проходить через уважение к обществу. Мы не бандиты, как те «спортсмены», которых пестует и прикрывает городская власть. Власть создала их по своему образу и подобию. И создавало их для войны с нами. Они убивают друг друга и призывают нас поучаствовать в их разборках, чтобы потом и нас уничтожить. Мы «воры в законе» и это не наше дело. Наше дело – война с существующей властью в России. Но воюют не только с ружьями и ножами. Наше оружие – благосостояние нации. Главным оружием в арсенале Российской власти является ложь. Обман лежит в основе всех их политических заявлениях и обещаниях. Основным условием их существования является нищета большей части населения России. У нас есть деньги и Бог создал нас по Своему образу и подобию, а их создал дьявол.
- Иосиф Маркович, - спросил Хаким, - а разве не всякая власть от Бога?
- Не всякая, Хаким. Бывает и от дьявола. И не верно утверждение, что народ достоин своего Правителя. Тогда, что – народ в России совсем сошел с ума?
- Я бы так не сказал.
- И, я. Поэтому я предлагаю вкладывать наши деньги в людей. Помогать им открывать свое дело и становиться состоятельными гражданами страны. От этого и нам копейка закапает.
- Я согласен. Но условие – спекулянтам и торгашам-перекупщикам ни копейки.
- Много ли мы сами имеем парнусов1 на дерибасе2 и прочих делах? Мир меняется, и мы должны меняться. Не держать больше тучу3 и майдан4. С жаргона5 всех сопчиков6 снять. Чемоданы завязать крепко7.
- Это не реально. Вы еще шахман8 закройте. Хламидникам9 колесо вертеть10 и тащить нищего по мосту11 запретите. Чиграчам12 руки свяжите.
- Шахман точно разорять надо. И барабанщиков13 убрать, чтобы страну не позорили.
- Неужто на красную шапочку14 заглядывать начали, Иосиф Маркович? Не примерить ли ее уже хотите?
- Нет, Хаким. Я «вор». Был им и всегда им буду. Но дело наше прошлое нынче курвится. Не то, не то уже мы делаем.
- А что надо делать?
- Повторяю – вкладывать в людей деньги. Давать им денежные кредиты. Помогать с обучением. На начальном этапе обеспечивать финансовую, правовую и административную защиту открытого людьми дела.
- И не окажется ли все это обыкновенным обманом? И какой процент Вы рассчитываете брать за кредиты…
- Как это можно, Хаким?! – вспылил Иосиф Маркович. – Какой обман? Какие проценты?
1. Деньги (жарг.). 2. Заграничная одежда, бывшая в употреблении (жарг.). 3. Воровать на рынке (жарг.).
4. Воровать в поездах (жарг.). 5. Вокзал (жарг.). 6. Вор чемоданов (жарг.).
7. Прекратить угон автотранспорта (жарг.). 8. Место сбора проституток (жарг.). 9. Оборванец (жарг.). 10. Врать при попрошайничестве (жарг.). 11. Ныть (жарг.). 12. Мелкий вор (жарг.). 13. Попрошайки (жарг.). 14. Бывший «вор в законе» (жарг.).
Я же не Правительство России. Я «вор в законе»!
- Хорошо, хорошо. Извините, Иосиф Маркович. Что от меня требуется?
- Твое согласие.
- Я согласен.
- Тогда вот, пожалуйста, я передаю тебе папку с моими конкретными предложениями об
оказании помощи жителям области по организации и развитии предпринимательской деятельности.
- Хорошо, хорошо. Я посмотрю все это.
Иосиф Маркович посмотрел виновато в глаза Хакиму.
- Хаким, прости меня за несдержанность. Сил моих просто нет терпеть издевательства над простыми людьми со стороны всей этой комсюковой1 педерастии, захватившей власть в России.
- Иосиф Маркович, если честно – Вы меня запутали. Я уже не понимаю ничего в этой жизни.
- Ты не одинок в этой стране, Хаким. Зато те, кто поганят Россию, хорошо ориентируются и не только в ней, но и во всем Мире.
- И кто?
- Дело прошлое – мой отец и моя мама из евреев. Было мне десять лет. Тогда-то корынка2 моего отца решила меня посвятить в тайну фарисейского учения – Талмуд. Когда она перевела мне некоторые трактаты и высказывания отдельных раввинов из этого фолианта, я впал в уныние от мысли, что я еврей.
- И что она Вам перевела?
- Не должно иметь общения с тем, кто имеет в руках Библию, а не Талмуд.
- И только?
- Ты считаешь – этого мало? Этого достаточно, чтобы сделать выводы об антисоциальном и бесчеловечном характере этого учения, которое кидает тень проклятия на каждого еврея.
Знание истинного Бога не было ни у одного народа, кроме еврейского. Но уже очень скоро потомство Иакова сделалось недостойным Божественного обетования. Евреи, придя на землю обетованную, попадали под влияние тех народов, которые никогда не могли быть ими покорены. Вследствие чего понятие о Едином Боге постепенно начало затмеваться погружением евреев в жизнь окружающей их природы. На место Единого Бога явилось множество богов, небесные светила, камни, звери, люди, пороки, страсти, искушение «тайным знанием» и так далее. Предрасположенность человеческого разума ко всему таинственному удачно использовали халдейские мудрецы Вавилона. Оттуда и вышла секта фарисеев, то есть избранные или особенные - наиболее образованная часть еврейского народа. Это как раз тот случай, когда произошло горе от ума. Фарисеи, считавшие себя тогда единственными хранителями верности Закону Моисея, уже внутренне были изменены от полученных ими знаний эллинской философии, египетской и халдейской магий, буддизма и даосизма. И пришло горе. Увлеченные «тайным знанием» иудеи образовывали в своей среде множество сект: фарисеи, хасиды – благочестивые и так далее. Тем самым они все дальше и глубже уходили от Закона Моисея в бездну мрака. Фарисеи руками простых евреев постоянно убивали пророков, пытавшихся вернуть Израиль к вере Авраама. Отсюда ни малая часть еврейского народа не признала и в Иисусе Христе своего Спасителя и распяла Его на Кресте. Но и первыми Православными Христианами были многие из евреев. Моя мать была из секты евреев-караимов, которые остались верными писаному Закону Моисея, который он получил от Бога на горе Синай. Но нашлись те, кто придумал сказку, что на горе Синай, кроме писаного закона – Тора шебихтав был одновременно ему преподан и закон устный – Тора-шебаал-пэ. Так вот мне кажется, что вся наша власть уж очень хорошо знает и любит этот устный закон, который по своим рекомендациям можно отнести к посланию лжи и бесчестия. Из-за него всех евреев без разбора ненавидят во всем Мире. Иногда так и хочется крикнуть – бей жидов, спасай евреев!
1. Комсомольской (жарг.). 2. Мать (жарг.).
- Талмуд, что из себя представляет?
- Этот письменный памятник, обязан своим рождением апостолам Синедриона1,
проводившим устную пропаганду против Христиан. Он систематизирует тайное учение фарисеев, и его толкование нравственного, религиозного и гражданского законов только
некоторой части еврейского народа. Патриарх Иуда Святой положил основание этому труду, написав Мишну, или «второй закон», представляющую собой существеннейшую
часть Иерусалимского Талмуда, который состоит из шести частей: первая о посевах, жатве, праве владения и налогах с дохода; вторая о правилах соблюдения праздников и обычаев;
третья по делам брака; четвертая о судопроизводстве, торговле и противодействию ереси; пятая рассматривает обязанности; шестая решает вопросы очищений.
Но Патриарх не мог рассчитывать дать в нем разрешение всех случайностей человеческой жизни. После него было составлено бесчисленное количество сборников толкований Мишны, из которых важнейшим считается Гемара, принадлежащая рабби Иоханану, раввину, жившему в четвертом веке. С четыреста сорокового и по четыреста семидесятого годов в Вавилоне было составлено «Заключение Гемары» – Вавилонский Талмуд.
- Так я не понял – кто все-таки Россию поганит?
- Те, кто мыслит о Мировом Порядке и о Мировом Правительстве. И Россия у них, Северная Иудея.
- А кто об этом мыслит?
- Те, кто держат в руках не Библию, а Талмуд, в котором даже есть такое выражение: «Кто не изучает вовсе Талмуда, того можно пронзить насквозь и разорвать, как рыбу2».
***
Хаким принял предложение об оказании помощи населению области в организации ими предпринимательской деятельности. При содействии «смотрящих» во всех районах области провели исследование спроса на виды деятельности. Составили классификацию видов деятельности и подготовили решение по их реализации.
- Наших денег на осуществление задуманных нами планов хватит только на третью часть, - сказал Иосиф Маркович, - но эта не главная проблема. Мы столкнулись с низким качеством преподавания и самих знаний, которые предлагаются профессионально-техническими училищами. Повсюду гонят халтуру. Проверили каменщиков, плотников, столяров и автоэлектриков. Знания низкие. Навыки нулевые. Деньги берут хорошие, а работать – не работают. Какие у кого предложения?
- Работать надо, - ответил Хаким, - с директорами профессионально-технических училищ и техникумов. Нам необходимо определить наши требования к знаниям обучающихся, предложить своих людей в экзаменационные комиссии и платить за каждого ученика сдавшего экзамены.
- А за тех, кто не сдал?
- Это головная боль учебного заведения. Мы платим за товар. Нет знаний, нет товара, нет оплаты.
- Тогда с нами никто договоров заключать не будет.
- Это с нами? Пусть попробуют.
Три месяца ушло на приведение уровня преподавания в училищах и техникумах в соответствии с требованием спроса на качественную работу. Четверо заведующих по учебной части и один директор оказались в больницах. Тридцать два преподавателя уволились с работы.
Через шесть месяцев в области открылись двенадцать цехов по производству мебели,
пошиву обуви, детской одежды, ремонту и регулировке бензопил. Заработали три пекарни по
1. Еврейское судилище (еврей.). 2. Трактат Песахим.
выпечки хлеба. Цены на товары и услуги были очень низкими. Местная бизнес-элита забила тревогу: «УРки сбивают цены». Муниципальная власть не решалась «принимать меры». Звонили из Москвы – грозились разобраться, но что-то так и не приехали.
За год было организовано около ста ремесленно-производственных предприятий.
Но выяснилось – область оказалась не готова к экономическому росту. Техническое
оснащение электросетей, газовых и водопроводных коммуникаций были недостаточными для быстрого продвижения бизнеса. Низкий уровень квалификации и ответственности разрешительно-распорядительных органов и преступно-высокие цены на их услуги создавали ощущение, будто здесь высадился вражеский диверсионный десант с целью нарушить нормальную жизнь людей. Москва сбрасывала «на места» факсы – не «пущать» и запрещать! Беспроцентные кредиты предпринимателям вызывали шок у руководителей многих Банков.
- Какими же надо быть мерзавцами, - сокрушался Иосиф Маркович, - для того, чтобы снимать проценты за эквивалент. Деньги можно брать за обслуживание кредита, а не за сам кредит. Хорошо, могут сказать об инфляции. Тогда извините, а причем тут получатель кредита? Все вопросы к Правительству. С него и трясите эти проценты через Суд.
Об этом благотворительном «чудачестве» воров стало известно далеко за пределами области. И не всем оно пришлось по нраву. Хаким все отчетливей стал чувствовать, как засквозил холодок и в отношениях с «братвой» из соседних регионов при встречах с ними на Всероссийских сходках.
- Неужели и эти в Талмуд подались? – думал он.
***
- Ахтям! – Хаким позвал своего помощника.
- Да, Байрам.
- Пригласи Колокола.
- Хорошо, Байрам.
- Слушаю тебя Хаким, - в кабинет вошел Владимир Белз.
- Володя, помнишь, учился у нас Крещенный?
- Ваня Гущин. Конечно.
- Где он сейчас?
- Надо. Найдем.
- Найди, пожалуйста.
В кабинет вошел Ахтям.
- Что, Ахтям? – спросил Хаким.
- Пришли Иван Иванович1 и борзый литер2
- Проси.
- Хаким Раисович, - заместитель прокурора города Гиви Ираклиевич Турашвили
вошел в кабинет и сразу обнял Хакима, - как поживаешь, друг.
- Счастливо, Гиви. Счастливо!
Следом за прокурором вошел начальник Управления внутренних дел области, генерал-лейтенант милиции, Панич Лев Никитович. Он сдержано протянул ладонь руки. Хаким пожал ее и пригласил всех в банкетный зал.
- Сегодня по просьбе Гиви мои повара приготовили вам бараньи яйца.
- Вах! Какой молодец! – воскликнул прокурор.
Расселись за столом. Выпили водки.
- Хаким Раисович, - обратился Лев Никитович, - мы к Вам с жалобой.
- А что случилось?
- Это Ваши квартиру Каплуна Валентина Ивановича ограбили или залетки3?
- Наши.
1. Прокурор (жарг.). 2. Генерал милиции (жарг.). 3. Заезжий вор (жарг.).
- Ну, как же? Мы же списки неприкосновенных лиц для чего с вами согласуем?
- Не кипятитесь Лев Никитович. Мы его наказали.
- За что?
- А за что Вы своего мусорка лягавого1 вначале в шавки2, а затем и совсем с пупка стряхнули3?
- Ну, Каплун же депутат Верховного Собрания. Зачем он остановил его машину?
- Ну, и что? Вы когда-нибудь видели, чтобы я нарушал правила дорожного движения? Жена вашего милиционера к нам за помощью приходила, как к последней инстанции. Письма писала Президенту и в Правительство России. И Суд признал Ваши действия правильными.
- Ну не так же надо наказывать? Они утром проснулись на раскладушках, - не сдержал
смеха Лев Никитович. – За ночь вынесли все. Одни голые стены остались. И как не проснулись?
- Какие раскладушки?
- А я знаю?
- Ахтям, пригласи Колокола.
- Хорошо, Байрам.
- Да, Хаким Раисович, - вошел Белз.
- Володя, что за дела? Какие раскладушки?
- Хаким Раисович, у ребят дипломная работа. Хорошо отработали.
- Раскладушки оттуда?
- Наши. Они их с собой принесли. Не оставлять же смехачей спать на полу.
- Раскладушки забрать.
- Хаким Раисович, - развел руками Лев Никитович, - это уж, зачем делать?
- Да помолчите Вы. Ешьте свои бараньи яйца.
- Ну, зачем Вы так, - обиделся Лев Никитович и положил вилку на стол.
- Извините, Лев Никитович. Погорячился.
- Да, ладно. Что уж тут, - сказал Лев Никитович. Взял вилку и принялся с аппетитом доедать бараньи яйца.
- Хаким, а «джип» у Васьки Гоголя, кто спер? - спросил по лисьи прокурор и рассмеялся. – Бабе его игрушку4 ко лбу приставили, она и обмочилась. Пока стояла, сохла чемодана след простыл.
- Залетки из Новгорода. Гоголь лапу никогда не сосал. Ничего страшного. Другую купит.
- А его за что? – спросил Лев Никитович.
- Заказ был для одного из московских чиновников. Так что, прижмите свои задницы. А мусорка восстановите.
- Сожалею, Хаким Раисович. У нас это невозможно сделать. Но работу мы ему найдем хорошую.
- Вот и договорились. Каплуну вернем только те вещи, которые имеют для него семейную ценность.
После обеда прошли в кабинет Хакима. Лев Никитович увидел на стене портреты Михаила Горбачева и Анатолия Чубайса.
- Хаким Раисович, а где портрет Путина? Или он еще у Вас не в авторитете?
- Лев Никитович, - улыбнулся Хаким и указал рукой на портреты, - эти люди навсегда останутся в истории России, как реформаторы. А то, что не получилось, это не их вина. Я понял это, когда узнал наших людей во власти, с которыми столкнулся во время реализации наших планов по улучшению качества жизни граждан области, и боюсь, что все это мне может стоить жизни. Они еще хорошо отделались.
- Ваня Крещенный приехал, - сказал Ахтям.
- Проси, - ответил Хаким и обратился к гостям. – Так, что удачи вам. Досвидания.
- Досвидания, Хаким, - сказал прокурор и быстро, еле заметно поклонился.
1. Офицер дорожно-патрульной службы (жарг.). 2. Рядовой или сержант милиции (жарг.). 3. Уволили из милиции (жарг.). 4. Пистолет (жарг.).
- Вам, тоже удачи, Хаким Раисович, - пожелал Лев Никитович.
- Ваня! – воскликнул Хаким, увидев вошедшего Ивана Гущина. – Ты, что как чумар1, в натуре. Что случилось? Не подымалки2 на тебе, а две гармошки надетые.
- Хаким, давай к делу.
- Присаживайся, Ваня. Ахтям, чехнар и Колокола.
Вошел Володя Белз и сел рядом за стол. Ахтям принес в алюминиевой кружке крепко
заваренный чай. Хаким сделал два глотка из кружки и передал Володе. Тот сделал также два
глотка и передал Ивану. Пили молча, пока не закончился чай.
- Как дела, Ваня? - спросил Хаким. – Чем занимаешься?
- Дубком3 работаю у «нового» буржуя на складе. Как от вас ушел, вначале вроде пошло, а
потом задушили, суки. Обратно к вам, как-то неудобно. Те, кто от вас ушел, потом в коммерцию кинулись. Но тоже не особо веселятся.
- Наши условия вам не нравились, зато при деле были и при деньгах. А теперь? Пожалел
нам копейку, потерял тысячу. Кто вам еще в этой стране поможет начать жить по-человечески, как не «вор в законе». «Вор в Кремле4» последнее отберет у вас, пока вы будете слушать его сказки.
- Хаким не тереби душу. Итак, тошно. Баба еще ушла с дочкой.
- Извини.
- Какое дело, ко мне?
- Да, Ваня. Охранное агентство надо будет создать. Нас охранять. Обучишься. Дадим денег. Соберешь команду. Это будет твое новое дело.
- Хаким, но у меня производство стоит.
- Ваня мы тебе дадим денег на него. Но дальше ты сам. Ушел, так ушел. Если опять задушат. Денег уже не проси.
- Я согласен, Хаким.
- Сразу с двумя делами сладишь?
- Да, Хаким. Зуб ставлю5!
***
В исправительно-трудовой колонии строгого режима номер два произошло чрезвычайное происшествие. За нарушение осужденным Нестором Немзадзе режима содержания, оперативный дежурный по колонии, капитан Лосев Георгий Лаврентьевич выписал ему Постановление о водворении его на двенадцать суток в штрафной изолятор. Немзадзе ничего лучшего не придумал как в присутствии начальника колонии, подполковника Кугуна Александра Сергеевича, скомкал это Постановление и бросил в лицо капитану, затем дал ему вдобавок пощечину. Блатные ликовали. Капитан Лосев пришел искать защиту к «ворам в законе».
Хаким пригласил всех троих к себе. Подполковник Кугун, капитан Лосев и осужденный Немзадзе стояли перед ворами, сидящими за столом. Хаким дал указание Лосеву присесть. Тот исполнил указание.
- Есть ли у кого возражение начать толковище6?- спросил Хаким.
Все молчали.
- Тогда начинаем, - сказал Хаким и обратился к подполковнику. – Люся, твой Нестор?
- Ну, и…, - подполковник Кугун стал водить плечами и мяться на месте. – Да, я рекомендовал утвердить его смотрящим в колонии.
- И кого ты рекомендовал?
- Обещаю – этого больше не будет.
- Я всегда считал и считаю, что смотрящий от балды7, это всегда или асмодей8, или фурман9, - сказал один из воров.
1. Неряшливый (жарг.). 2. Штаны (жарг.). 3. Ночной сторож (жарг.). 4. Лицо, в результате деятельности которого произошло обнищание населения страны (разг.). 5. Воровская клятва (жарг.). 6. Сходка воров для разбора проступка, допущенного членом группировки (жарг.). 7. Начальник колонии (жарг.). 8. Хулиган (жарг.). 9. Осужденный за незначительное преступление, но выдающий себя за рецидивиста (жарг.).
- И где нам столько хазаров1 набрать, если каждый из нас на волю рвется? – спросил Хаким.
- Пусть Гоша речь скажет, - загудели воры.
- Он уже все сказал, - ответил им Хаким. – А Нестор исправно воровское благо2 в общий
котел3 снимает. Все бы так работали. Ты же Нестор извинись перед Гошей.
- Хорошо, хорошо, - соглашался Нестор, нелепо приседая и наклоняясь, - прости дорогой Гоша, прости, да.
- Есть ли у кого какие предложения? – спросил Хаким. – Нет? Тогда Люся, Гоша и Нестор
валите отсюда. Без вас дел хватает.
***
В уютном и небольшом кабачке под названием «Тюремок» воры скромно отмечали свой праздник – День Лопатника4. Здесь были также сауна, бассейн и девочки.
- Здравствуй, Хаким, - сказал знакомый голос. – Может лакшут5 разложим?
Хаким поднял голову и его словно облили холодной водой – перед ним стоял Мержанов Эдем.
- Вы кто? – спросил на всякий случай Хаким.
- Что, Хаким – никак не срисуешь меня с фронта6?
- Ну, ты в натуре, откуда, Эдем?
- Убивать будешь?
- Если бы ты нас тогда не сдал, то мы давно были бы убиты.
- Ты считаешь, что я ляпаш7. В течение тридцати лет я локш тянул8.
- И хорошо платили?
- Сто косуль9 за метр лямки10.
- Это всего-то три лимона11 за всю жизнь?
- Меньше. Был на курортах. Лечился.
- Семья, дом у тебя есть?
- Семьи нет. Дом есть. Хороший.
- А сейчас ты где?
- На пенсии. На военной.
- ???
- Сухарь12 на киче13, гном на воле. Ушел майором.
- И в какой масти14 на киче?
- Был в блатных15, мужиках14 и даже в суках17.
- Все-таки слухачем18 был.
- Три года даже от балды смотрящим был. Это когда в конце девяносто третьего клопы гномов коцать19 начали, а «спортсмены» воров. Цепочку20 мою тоже коцнули. Я и завис с Петрухой21 под аркой в ветоши без пола22. Как откинулся23 – сразу в третью хату24 на Лубянке. Меня снова в ломбард. И опять сухарем тянул лямку в Мордовии и в Удмуртии.
- Пенсия хорошая?
- Да, дали мосол, хоть гложи, хоть вперед положи. Конечно, больше чем у «трудяг25» или чем у сусликов. Но на нее только не жить, а выживать можно.
1. Лицо, занимающее главенствующее положение в камере (жарг.).
2. Поборы с осужденных на нужды воров (жарг.). 3. Коллективная собственность воров (жарг.).
4. Бумажник (жарг.).5. Домино (жарг.). 6. Не узнал с первого взгляда (жарг.). 7 Предатель (жарг.).
8. Осуждался за другого (жарг.). 9. Одна тысяча (жарг.). 10. Год лишения свободы (жарг.). 11. Миллион (жарг.). 12. Вор, действующей под чужой фамилией (жарг.). 13. Исправительно-трудовая колония (жарг.).
14. Принадлежность к определенной преступной группировке (жарг.). 15. Человек, ведущий преступный образ жизни, соблюдающий преступные обычаи, нравы, традиции, знающий воровской жаргон (жарг.).
16. Осужденный, хорошо работающий на производстве (жарг.). 17. Осужденный, сотрудничающий с администрацией тюрьмы (жарг.). 18. Осведомитель (жарг.). 19. Убивать (жарг.). 20. Агентурную сеть (жарг.). 21. Пять лет лишения свободы (жарг.). 22. Без надежды на условно-досрочное освобождение (жарг.).
23. Освободился (жарг.). 24. Здание КГБ. 25. Рабочих (жарг.).
- Чему обучен?
- Могу наладить агентурную работу в среде клопов и гномов.
- Против своих-то?
- Тамбовский волк им свой.
- А что так?
- Ты думаешь – я сам такой молодец по тюрьмам пошел с комсомольской путевкой? По молодости, дурак. Пацаны, блатные. А среди них, знаешь дерьма, как песка в Сахаре. Мне
незаметно снежок1 в чердак2 кинули. И тут как тут из леса гномы. Потом вербовка и работа у них сухарем.
- А сюда как проник?
- Обижаешь, начальник. Я где работал?
- Приходи завтра, поговорим.
- А отдохнуть здесь можно сейчас?
- Учитывая то, где ты работал, как я уже понял, тебя уже отсюда не выгнать, - засмеялся Хаким. – Конечно, отдыхай.
- Спасибо, Хаким. Отработаю. Не пожалеешь.
***
- Хаким, я же тебя просил, - сказал Иосиф Маркович, - убрать всех наших барабанщиков и хосьянам3 запретить колесо вертеть по городу.
- А что, не убрали?
- Поехали, увидишь.
Из заснеженного сказочного леса, в котором была расположена резиденция братства «воров в законе» въехали в серый закопченный город. Настроение у всех сразу упало. Подъехали к Церкви. При виде подъезжающих иномарок большая часть попрошаек разбежалась врассыпную. Ворам удалось поймать одного подростка. Его подвели к машине Хакима.
- Ты, чей будешь, ушатик4?
Подросток не понял вопроса.
- Родители у тебя есть? – спросил Хаким
- Из школы-интерната, я.
- А номер то, какой у интерната?
- Тридцать девять.
- И, что? Там вас не кормят?
- Кормят, но старшие ребята отбирают.
- А кто из взрослых у вас там есть?
- Директора, как звать не знаю, а воспитательницу зовут Людмила Леонидовна.
- И, что же ты Людмиле Леонидовне об этом не расскажешь?
- Тогда мне еще хуже будет.
- Младая Русь уже на паперти при «красных» баях, - сказал Хаким, - Две тысячи четвертый год – дети попрошайки в стране, где громогласно объявили о наличии рекордного за всю историю России золотовалютного запаса. Кто правит нами? Зачем мы им вообще налоги платим?
- А мы разве этим падлам налоги платим? - неподдельно удивился Иосиф Маркович.
- А это кто там – на паперти в тихоходах5 рассекает?
- Да, дедок, хламидник. Он уже тут постоялец.
- Чей?
- Сам свой.
- Ко мне его.
1. Кокаин (жарг.). 2. Верхний наружный карман (жарг.). 3. Вор из числа цыган (жарг.).
4. Обращение к детям (жарг.). 5. Валенки (жарг.).
Деда привели к Хакиму. Дед взглянул на Хакима и пронзил его теплым взглядом. Хаким почувствовал как руки и ноги налились «свинцом».
- Вот и встретились, Хакимушка, - услышал Хаким, сквозь навалившуюся на него дремоту, но ответить не смог – языка он не чувствовал.
Дед коснулся лба Хакима пальцами руки. Хаким тут же пришел в себя и упал перед ним на колени
- Никодим! Батя! Прости, что не искал тебя! Все было некогда. И ты вот нашел меня.
- Не я, Хаким, не я. Господь нас свел, хотя ждал я тебя здесь с ноября.
Хаким поднял лицо и увидел сияющие на солнце золотые купола Церкви и не понял – почему именно здесь он его ждал.
- Встань, Хаким. Идем в трапезную, - Никодим подал ему руку. - Не простудись на снегу. И друга с собой возьми.
- У входа в трапезную они встретились с отцом Феодором.
- Алтын! Иосиф Маркович. Алтын!
- Я, я, Хаким. Не кричи так громко, а то благочинный в трапезной подавится.
Спустились в трапезную. Пахло вареным мясом.
- Батюшка, - обратился Иосиф Маркович к отцу Феодору, - так пост же Рождественский. Какое мясо.
- У нас благочинный, отец Исмаил, человек сердобольный. Он бывает, благословляет и в пост скоромную пищу и себе и нам, рабам Божиим.
- И что?
- Это уж как Вам угодно.
- А Вы?
- У меня пост.
- Спаси Господи, батюшка. Вразумили.
Расселись за столом. Отец Феодор распорядился подать на стол постной еды.
- Вы кто будете? – спросил, улыбаясь, отец Исмаил. – Никодима знаю. А вас нет.
- Рабы Божии, батюшка, - ответил Хаким.
- А что ж без молитвы к трапезе приступили?
- Так мы, батюшка – заблудшие.
- Оно и видно сразу. Ангела к трапезе.
- Спаси Господи, батюшка, - ответил Иосиф Маркович.
- Сулеечки не желаете? – предложил, отец Исмаил.
- Спаси Господи, батюшка. Нет, - ответил Иосиф Маркович.
- А я хлебну, - сказал, отец Исмаил, опрокидывая себе в рот сто граммов водки из большого граненого стакана.
После завершенной трапезы, благочинный поправил на груди наперсный Крест и спросил:
- Чем занимаетесь, возлюбленные во Христе заблудшие чада Церкви Русской?
- Да вот, батюшка, решаем детям-сиротам помочь, - ответил Иосиф Маркович.
- Похвально, похвально, - сказал, отец Исмаил, нежно поглаживая правой рукой свой живот.
- Батюшка, что ж Мир так плохо устроен? Кому густо, а кому пусто, - спросил Хаким.
- По грехам нашим, по грехам.
- Поясните, батюшка, - сказал Иосиф Маркович.
Отца Исмаила тут же заклинило. От умственной потуги он выпучил глаза и, немигающе, уперся ими в Иосифа Марковича.
- Это уж у кого какой крест, - вышел из ступора отец Исмаил.
- Как же, батюшка? Я то полагал, что Крест один – тот, на котором Христа распяли. Он или есть у человека или Его нет. Если есть, то и несет человек Его по жизни. У евреев есть такой ответ, когда спрашивают у них: «Сколько, времени?» А понимать надо – какое сейчас, время. Они отвечают: «Два еврея: один жид, другой – на палочке дрожит». Третьего не дано. Или ты распинаешь, или тебя распнут.
- Ну, я уж точно никого не распинаю.
- Но и человека с довольным лицом на Кресте не увидеть.
- Это что?
- В миру, батюшка – или в рясе ты танцуешь твист или на Кресте – артист. Середины нет.
- Никодим, это все твои товарищи? – растерянно спросил отец Исмаил.
- Мои, батюшка, мои.
Батюшка разочаровано вздохнул, встал, перекрестился молча и вышел из трапезной.
- Ну, вот, - сказал Никодим, - сами того не желая, а осудили батюшку.
***
В приемной стояли Кугун и Немзадзе. Владимир Бэлз прошел мимо них в кабинет Хакима.
- Здравствуйте. А что это Люська и Щенок в приемной стоят?
- Пришли… Ахтям, позови их, - сказал Хаким.
В кабинете находились также Островский и еще двое мужчин. Вошли Кугун и Немзадзе.
- Александр Сергеевич, - сказал Хаким, - доложите, пожалуйста – как содержаться осужденные из милой и дорогой Вашему сердцу Чечни.
- Да, и…, - поперхнулся и вспотел Кугун. - Как и все. У нас один режим для всех.
- И для Щенка, тоже?
Кугун растерялся и задергал плечами.
- Есть жалобы. Разберитесь.
- Слушаюсь, Хаким Раисович!
- Хорошо, идите.
Кугун вышел. Немзадзе продолжал стоять на месте.
- Что тебе? – спросил Иосиф Маркович.
- Понимаете, на кичу водолаз приходил…
- Тебя, кто этому слову научил?
- Вах, сам, конечно.
- Еще раз услышу, что ты называешь священника водолазом, я у тебя твои уши местами перепутаю.
- Вах! Зачем, да? Как я потом людям покажусь?
- Что он хотел?
- Не он хотел. Я хотел.
- Что ты хотел?
- Церковь маленькую построить на территории колонии. Он говорит: «Кирпич надо».
- Какой умный, священник.
- Я тоже говорю – умный, да.
- Сколько надо?
- Двадцать две штуки.
- И, что он на них построит? Еврокурятник.
- Нет, не рублей штук, а кирпичей тысяч.
- Так ты говори правильно по-русски. Хорошо, иди. Будет кирпич через неделю.
Двое мужчин были чеченцами и приехали навестить своих родственников, отбывающих наказание в колонии номер два. Они жаловались на плохое отношение к осужденным чеченцам со стороны администрации колонии.
- Слава Аллаху, что еще пока живые, - подумал Хаким. – «братве» разорвать их ничего не стоит.
- А воевали зачем? – спросил Иосиф Маркович.
- За Ислам, воевали. С неверными.
- Как сказано в Коране – восьмая сура1, аят2 сорок: «И сражайтесь с ними, пока не будет искушения, и религия вся будет принадлежать Аллаху».
1. Глава (араб.). 2. Стих (араб.).
- Да, да, - чеченцы в знак согласия замахали головами.
- А сейчас, что?
- Сейчас мир.
- С кем? С неверными?
Мужчины молчали.
- Коран читали? Там в пятой суре, в пятьдесят шестом аяте говорится: «Верующие! В друзья себе не берите ни иудеев, ни назарян; они друзья один другому; кто из вас
подружится с ними, тот истинно, будет в числе их. Аллах не руководитель людям законопреступным».
- Мы арабский язык не знаем, а перевод есть перевод. Там ошибки могут быть. Поэтому нам в мечети рассказывают, как правильно понимать надо.
- Вот и плохо, что сами не читаете. Мула он тоже человек со своим пониманием. Раввины у евреев шестьсот лет еще записывали свое понимание о Боге и о еврейском народе уже даже после того, как Сам Бог посетил эту Землю в облике Иисуса Христа.
- Иса бен Мариам не Бог, а только Пророк, как и Мухаммед. Об этом в Коране написано.
- Да, написано: «Не верны те, которые говорят, что Мессия, сын Мариам, есть Аллах. Мессия говорил: сыны Исраила, поклоняйтесь Аллаху, Господу моему и Господу вашему! Кто придумывает соучастников Аллаху, того Аллах лишит рая, тому жилищем будет огонь: для беззаконников не будет защитников1. Неверны те, которые говорят, что Аллах третий в трех, тогда как нет никакого божества, кроме единого Аллаха. Если они не отстанут от своих слов, то их, нечестивых, постигнет лютая казнь2».
Пророк Мухамед признал Закон Моисея и Евангелие Посланиями Бога, и все-таки решил, как пытались все Пророки до Христа, повести свой народ от Авраама по пути правому, и прошел мимо Писаний Благочестия и Светильника благодати Духа Святого. Он не увидел в Пресвятой Троице Бога и не привел к Ней свой народ.
- Христиане поклоняются иконам. Дереву. Разве они не идолопоклонники?
- Дерево не мироточит и не исцеляет. Мироточат и исцеляют Образы на дереве. Это может ни видеть и ни слышать только слепой или глухой.
Каждый год в Иерусалиме Дух Святой являет Себя Миру тем, что нисходит на горб Господень в руки Православному Патриарху и в Православную Пасху. Аминь.
- Аминь, - повторили чеченцы и провели руками по лицу.
1. Коран: сура 5, аят 76. 2. Коран: сура 5, аят 77.