Жизнь современного подростка. Глава 1

       
       Я проснулся. Я вновь в этом отвратительном мире. Я иду на кухню, открываю холодильник, достаю небольшую пластмассовую баночку, высыпаю из неё на ладонь пару таблеток и выпиваю эти таблетки с водой. Потом иду в ванну. Первым делом я смотрю в зеркало. Проверяю, не выскочил ли какой-нибудь новый прыщ на щеках или подбородке. Я знаю заранее, что выскочил, но всегда надеюсь, что нет. Да, так и есть, выскочил. Вся морда в угрях, просто кошмар. В таком виде совершенно невозможно идти в училище. Что скажут девчонки? Нет, они, конечно, промолчат, но от брезгливо-разочарованных взглядов мне всё равно никуда не скрыться. Да и кто-нибудь из моих “друзей” наверняка поинтересуется, - что это, дескать, с моей физиономией? И посоветует мне умываться какой-нибудь фигней, от которой всё равно нет ни малейшего толка. И сделает он это нарочито громким голосом, так, чтобы стоящие неподалеку девушки, в одну из которых я давно и безответно влюблен, могли расслышать каждое его слово. Девушка, в которую я влюблен, бросит на меня мимолетный, равнодушно-недоумевающий взгляд, может быть, чуть-чуть усмехнется… А я покраснею, покроюсь испариной от стыда и ярости и пожалею, что невозможно провалиться под землю. Потом все разойдутся, а я останусь в вонючем потном коридоре, одеревеневший от отчаяния и горя. Потом решу, уже в стотысячный раз, повеситься. И в стотысячный раз не смогу этого сделать.
       
       В общем, сегодня я в училище не пойду.
       Я умываюсь, завтракаю куском очерствевшей булки и чашкой сладкого чая.
       
       Иду в зал, включаю телевизор. Мне как-то скучно и тошно. Я достаю из тайника диск с порнухой, сую его в DVD-проигрыватель и начинаю смотреть, как грудастая красотка с яркими губами и томными голубыми глазами отсасывает у лысого приземистого чувачка. Я засовываю руку в штаны и мастурбирую. Я завидую этому мужику и хочу быть на его месте. Я ненавижу его. Но постепенно сексуальные ощущения перекрывают чувства зависти и ненависти. Когда я уже готов кончить, я поскорее бегу в ванную и там, удерживая в голове только что увиденные порнографические образы, довожу себя до оргазма. Пять минут я стою неподвижно, погруженный в состояние эйфории и просветления. Пять минут мне кажется, что проблем не существует, что я постиг смысл жизни.
       
       Но пять минут проходят, и на меня накатывает волна зеленой тоски и отвращения. Всякая мысль о сексе мне противна. Я сам себе противен.
       
       Я включаю воду и отмываю руки и поверхность ванны от спермы. Мне страшно, что я отмою не до конца и моя мать узнает, что я мастурбирую. Хотя нет, мне давно уже всё равно. Да и, похоже, она давно уже об этом знает.
       
       Сразу после онанизма мне всегда хочется кофе. Я иду на кухню, высыпаю в чашку растворимый Nescafe 3 в 1, заливаю его кипятком и пью.
       Тоска проходит, остается чувство какого-то мутно-свинцового и горького удовлетворения.
       Дальше сидеть дома невозможно.
       Я одеваюсь, кое-как маскирую свое безобразное лицо детской присыпкой и выхожу на улицу.
       
       Середина марта. Я живу в захолустном дурацком городе, в глуши, и поэтому живописный пейзаж моего квартала не сильно способствует поднятию моего настроения. Однообразно-угрюмые, серые девятиэтажки, ржавые гаражи, грязный снег, мокрые тротуары, загаженные окурками, использованными презервативами и наркоманскими шприцами. Небо затянуто пеленой серых туч. Ледяной унылый ветер бродит по закоулкам и дворам. И люди. Торопливые, чем-то озабоченные, испуганно-злые люди снуют из стороны в сторону.
       
       Я иду без цели, куда глаза глядят.
       Ветер обдувает меня, и настроение моё слегка поднимается. К тому же начинают встречаться красивые, стильно одетые девушки. Как ни странно, их в нашей дыре феноменально много, этих ужасно красивых и модно одетых девушек. Но красивым девушкам в нашей глуши жить очень опасно.
Ночью будет возвращаться из клуба – подстережет какой-нибудь местный обкурившийся наркоман. Ударит по затылку отверткой, отнимет мобильный телефон и сумочку. Попутно изнасилует. И скроется во мраке дворов, оставив её истекать кровью. А утром её обнаружат дворники, правда, уже мертвую.
       
       Или сойдется какая-нибудь такая красотка с местным криминальным авторитетом (ведь это круто – быть девчонкой криминального авторитета!), а он по пьяни возьмет да изобьет её до смерти или полусмерти. Или на крайняк просто изуродует.
       
       Я достаю пачку сигарет, чиркаю зажигалкой и закуриваю.
       Впрочем, не так уж у нас тут всё плохо, вы не подумайте. Это просто я такой пессимист. Вот спросите вы у кого-нибудь другого, и сразу нарисуется совершенно иная картина жизни. Вам распишут наш городок, как райское тихое местечко, в котором можно спокойно жить, отдыхать, любить и работать. И они будут по-своему правы. Ведь это всё ужас как субъективно. Да и вы сами прекрасно это знаете.
       
       Проболтавшись на улице несколько часов, я возвращаюсь домой. Дома уже мать. Отца нет, он ушел от нас, когда мне было пять. Раньше я часто с ним общался, но теперь мне на него как-то наплевать.
       Мать мрачна. Она устала на работе. Поначалу она молчит, но потом у неё начинается истерика. Она распекает меня за то, что я не помыл полы и посуду, не убрался и разбросал по всему дому свои вещи. В эти моменты я совсем не люблю её. Я почти ненавижу её. Я понимаю, что это ужасно и кощунственно. Но я ничего не могу с собой поделать. И я оправдываю себя тем, что потом меня охватывают жуткие угрызения совести.
       
       Нехотя я приступаю к мытью посуды. Я понимаю, что я неправ, что она с утра до ночи на работе, что она как белка в колесе и т.д. и т.п. А я целые дни напролет бездельничаю и не могу даже прибраться. Я понимаю, что я сволочь. Но сейчас меня это как-то мало колышет.
       
       Я мою посуду, а мыслями витаю в выдуманных мирах. Я представляю себя с ней, той самой девчонкой, в которую влюблен. Как будто бы мы на необитаемом острове, вдвоем, - ну совсем как в “Голубой лагуне”. Я, конечно же, не прыщавый урод, а мускулистый красавец. И она, конечно же, не презирает меня, а любит всей душой и всем сердцем. Вот мы любуемся закатом, сидя на берегу моря. Она прислонилась к моему плечу, я обнимаю её за талию и вдыхаю чудесный аромат её белокурых волос. Мы говорим о любви. Потом солнце заходит, остров окутывает мрак, и она отдается мне.
       
       И на фоне этих счастливых грёз окружающая действительность кажется настолько чудовищной и отвратительной, что мне хочется разрыдаться.
       Я поспешно домываю посуду и иду в свою комнату. Мать в это время развалилась на диване в зале. Она смотрит сериал. Я закрываю дверь на защелку и сажусь на кровать. Мне плохо. Очень плохо. Я не знаю, чем занять себя, чем отвлечься. Жизнь кажется мне невыносимой.
       Я беру книгу. Нет, не могу читать.
       Что же делать, что?
       
       Я иду в ванную, включаю ледяную воду и брызгаю себе на лицо. Вроде полегче. Но вот мой взгляд случайно падает на зеркало, и я вижу свою изуродованную угрями физиономию. В душе моей разверзается ад. Я чувствую, что без чьей-нибудь поддержки я просто сойду с ума.
       Я иду в зал, к матери. Она уже успокоилась. И она, в общем-то, довольно добрый и чувствительный человек, если быть честным.
       - Мам, - говорю я. – Мне плохо. Мне очень плохо.
       
       Но она не отвечает. Она увлечена интригой очередного дурацкого сериала.
       - Мам! - говорю я на порядок громче. – Мне плохо!
       - Да поняла я, - говорит она с досадой. – Дай мне досмотреть.
       
       Я думаю, что это слишком жестоко, чтобы быть правдой, но это правда – она отвечает мне именно так. Может, это потому, что я уже не первый раз обращаюсь к ней с такими словами, и она привыкла? Да и потом, ведь она же не понимает, насколько мне плохо. Она думает, что это так, пустые слова. Я всё это прекрасно сознаю и тем не менее яростная мысль (“ненавижу тебя, сука!..”) проскальзывает в моей голове. И в этом момент мне совсем не совестно, что я обозвал родную мать сукой.
       
       Такому отчаянию всё простительно. - Так я утешаю себя потом, когда угрызения совести впиваются в меня кровожадными пиявками и лишают меня сна.
       Но сейчас мне не до совести. Я чувствую, что у меня едет крыша. Реальность окрашивается в какие-то судорожно-лихорадочные тона, перед глазами какая-то рябь, в голове свинцовый туман. Мне плохо, очень плохо. Кто же мне поможет?..
       Я иду в комнату, выключаю свет, зарываюсь с головой под одеяло и отдаюсь во власть охватывающей меня стихии.
       Очень скоро я засыпаю. Мне снятся кошмарные, невообразимые сны.