…..Есть люди, которые не понятно, почему запоминаются на всю жизнь. Уже всех, с кем ты тесно контактировал, водил дружбу, работал, жил, стерлись, или почти стерлись, из памяти, а эти, как памятники стоят у тебя перед глазами и через тысячу лет, и улыбаются тебе, как живые. Вот так и с ним, с «Мать честная». А видел то его раз десять всего, и недолго, и было это тысячу лет назад. «Мать честная» это никакая не мать честная, а дядя Костя, совершенно случайный в моей жизни человек, а вижу его перед собой, как на фотографии, его полудетскую глуповатую улыбку на красивом русском лице. В него должны были влюбляться женщины сразу. Назад зачесанные густые волосы, как смоль, черные дугами брови, крупный правильной формы нос, красивый подбородок с ямочкой посредине, темно-карие большие глаза, и губы и рот какие-то нежно детские. С этого лица можно было писать образ, если бы не эти губы и его улыбка, ничего общего не имеющая со строгостью взгляда, и тем более с городом, это было чудесное простое деревенское лицо. Он был высок и строен, а руки его – большие натруженные, с обрубком безымянного пальца на правой, жили своей жизнью без его вмешательства. Крупные мозолистые пальцы и обрубок участвовали в разговоре сами, они, пожалуй, произносили больше слов, чем сам дядя Костя.
…..Он появился в нашей семье, как-то, неожиданно и совсем не понятно. Отец объявил накануне маме и нам, что завтра, в воскресенье, к нам придёт в гости Константин, его знакомый и хороший человек. Отец всю жизнь знакомился и приводил в дом необычных и интересных людей. С Костей его могла связывать любая причина, может быть, они познакомились во время войны, или работали вместе где-то, когда-то, или просто встретились случайно и прониклись друг к другу пониманием и взаимной расположенностью. Когда он пришел, минута в минуту в оговоренный между ними час, он был при параде. Черный идеально отутюженный костюм, белая накрахмаленная рубашка, галстук, выбрит до синевы. Он всегда, когда приходил к нам, выглядел так, хотя был одинок и жил один, и всё делал сам. По профессии он был краснодеревщик, и палец потерял на каком-то станке.
…..Он познакомился с мамой, со мной и с моей сестрой, и на лице у него была всё время эта детская улыбка. Мы сели обедать, отец и Костя выпили немного водки и Костя почти всё время молчавший, заговорил. Он говорил, кажется о своей работе, о каких-то формах для фигурного литья, но я даже не вникал в суть, потому, что слушал только одно, как вплетал он в свои предложения эту «Мать честную». Каждый раз с разным оттенком. Это были то восклицания, то сожаления, то обида, то благодарность, то боль. Казалось, что он кроме нас в качестве слушателя видит и эту честную мать. И ни одного грубого или матерного слова от него я, вообще, никогда не слышал. Только «Мать честная». И я подумал, какой же дурак тот, кто не слышит за этими двумя словами обращения толи к своей матери, толи к богородице. Мы все сидели и слушали его и улыбались почти так же, как улыбался он. И было видно до чего же он добрый человек, как ребёнок. Отец, наверное, и пригласил его к нам, чтобы мы увидели красивого доброго человека.
…..Мама, после его ухода окрестила его – «Мать честная». И когда в очередной раз отец объявлял, что в гости придет «Мать честная» все мы радовались, и ждали его прихода с нетерпением. Он перестал у нас появляться так же сразу, как и возник. Отец говорил, что дядя Костя переживает, что не может принять всех нас у себя с ответным визитом.
…..Доброта истинная неподдельная запоминается на всю жизнь, от кого бы она не исходила. Вот такая - Мать Честная!