Безымянный корабль. Глава 9. Большой хищный червь

 
       - Клавдий, дай ухо, чего спрошу.
       - Ты бы спал, Янек, у нас часа четыре всего. И потом, где Элоиза?
       - Сказала, сейчас придёт. На палубе торчит.
       - Чего там торчать? Спокойной ночи.
       - Доброе утро. Ты умеешь делать так, чтобы судно быстрее шло?
       - А ты?
       - Естественно. Я же волшебник.
       - Если это входит в мои профессиональные обязанности, Куг–Ги меня научит.
       - Ну–ну.
       - Спокойной ночи. – Клавдий отвернулся.
       - А ты можешь сделать так, чтобы при таком шторме в море, на корабле все нормально друг друга слышали? Чтоб волны почти не захлёстывали корабль? Чтоб брызги почти не попадали на палубу?
       - А ты?
       - Я–то могу. Только это сделал не я. Как–то не подумал, знаешь ли.
       - Вот видишь, какой ты. Не подумать о том, что с нами старенький Лука и девчонки! Они же могли отсыреть и заболеть, - укорил Янека Клавдий.
       - Это сделал Куг–Ги.
       - Ну и что? Если это входит в мои профессиональные обязанности, я тоже научусь.
       - И потом, эта песня…
       - Которая?
       - От которой поправился Тогу. И ты не заметил? Элоизе уже не снятся кошмары.
       - Конечно, не снятся. Она их наяву видит.
       - Это другое. Это из-за Акорса. Тогда Акорс прилетел и страху напустил. А ты вспомни, после чего у неё это прошло. После чего она спать нормально стала?
       Клавдий задумался.
       - После того, как ты напоил её валерьянкой, - сказал он.
       - А до этого Куг–Ги навёл панику и заставил нас всех отправиться на берег. Кто оставался на судне? Он, Элоиза и Яна. И он что–то пел Элоизе. И она заснула. Думаю, эту песню и пел. Это Магия Исцеления, известная только Хранителям Вод. А потом Куг–Ги сказал Яне: «Посиди с Тогу и спой ему». Помнишь? Я тебе точно говорю: на Белом Острове она такого не могла слышать, ведь никто не болел, папы там не было, а дядя Эжен почти не имеет способностей к Магии Исцеления.
       - Что ж ты сам-то…
       - Да не могу я, Клавдий. Мне ещё шестнадцати нет. И голос у меня ломается. Вылечить не смогу, а навредить – пожалуйста. Тексты и мелодии знаю, а воспользоваться не имею права. Нельзя. Запрет. Понял? И я вот что думаю…
       Капитан молчал. Он прекрасно понял, о чём думал Янек. Мальчик говорил:
       - Всё вспоминаю Тайную Дорогу.
       - Хорошее дело. Обещаю: сегодня тебе приснится кошмар. От
 воспоминаний.
       - Такого просто не может быть.
       - Не может, - подтвердил Клавдий. – Судя по всему, Куг–Ги родился раньше, чем отменили Закон.
       - Хотя… Знаешь, Клавдий, от моего папы можно всего ожидать.
       - А папа–то при чём? Когда Куг–Ги родился, ещё был жив твой дедушка.
       До Янека дошло внезапно и только что. Почему жива Яночка? Почему она вообще родилась? Почему никому не известна судьба второго сына Норы и Внедрилия Двадцатого? Но ведь где–то же он есть? На Земле, в Москве, по соседству? О! Акорс не дурак. Он отлично понимал, где можно спрятать мальчика, потомка могущественнейшего волшебника древнего Иллена. Если он тоже… Да, почему бы не предположить? Просто представить, что Янин отец тоже волшебник. Что он рос под носом Виктора Лаэнса.
       Почему?
       Да потому, что Акорс мог знать, что однажды старший Хранитель ничего не сделал с Куг–Ги. Не выдал, не сбросил в пропасть, не толкнул под машину… Был обязан – и ничего не предпринял. «Потому что это же мой папа, - с гордостью подумал Янек. – Он Яночку тоже не тронул. Когда отменили Закон ей было уже пять лет».
       - Здесь, на корабле, - сказал он Клавдию, - каждый что–нибудь да знает о Куг–Ги. Кроме Яны. Каждый знает своё – и молчит. Кроме Тима – он, как раз, говорит. Лука знает абсолютно всё, но он не скажет. Ты не скажешь. И я не скажу. Если собрать все эти знания – получится паззл.
       - Что?
       - Мозаика с портретом Куг–Ги.
       - А–а.
       - Спокойной ночи, дружок.
       - Угу, - отозвался капитан и мирно засопел.

       * * *

       - Ты отправишься с Яночкой, не со мной? – спросила Элоиза.
       - Вот в том–то и проблема, - вздохнул Куг–Ги. – Кто знал, что ты окажешься здесь, а потом решишь уйти? Я связан клятвой, котёнок, я должен вас оберегать и защищать, всегда быть с вами. Обязан беречь себя ради вас, наших детей. А ты уходишь – и я не знаю, что делать. При всём при том, мне ещё надо быть там, где Яна.
       - Значит, будь с ней. Хочешь, я освобожу тебя от клятвы в отношении меня? Я знаю, как это делается. Я не представляю только как быть с Морским Народом. А с тобой – нет проблем. Я серьёзно.
       Куг–Ги подумал и кивнул. Потому что другого выхода не было. Он не мог разорваться на две половинки.
       - В конце концов, все наши ребята пойдут с тобой. С Яной нас будет только двое – Янек и я. Это уже чересчур.
       - Да уж. А Виктор, значит, бежал?
       - Мне так кажется. – Куг–Ги помолчал и продолжил:
       - Насчёт Морского Народа не беспокойся и не брыкайся. На берегу устроим для них какое – нибудь представление, вроде поединка на Белом Острове.
       - Ты даже об этом знаешь?! – ахнула Элоиза.
       Маленький домовой только рассмеялся.
       - Спроси, чего я не знаю. Вот тебе мой совет: не бегай от дружбы Морского Народа, пригодится. Ты ведь собираешься на Синий Берег?
       - Да–да! О, как интересно!
       - Я там был, - просто сказал Куг–Ги. - Там замечательно.
       - Что ж там такого замечательно? Пустыня – она и есть пустыня, - наморщил нос Тогу.
       - Ой, нет. Там под слоем горячей и мёртвой земли спят семена и луковицы растений. Там до сих пор видно, как прекрасны древние постройки. Они наполовину разрушены, но то, что осталось – впечатляет. Резные колонны. Изразцы, такие многоцветные! Роспись стен до сих пор ярка. Если посмотреть на постройки провинции Крэис, Синего Берега и Нетума, мы увидим, как они похожи. Архитектура и живопись говорят нам об общности культур этих стран и о том, что исторические корни народа Синего Берега находятся на Большом Континенте. Предметы быта…
       - Я ж говорю: наш искусствовед, - сдерживая улыбку, сказал Тим.
       - Я слышал, он подрабатывал тем, что водил желающих по старинным городам, и заливал им примерно то же, - вставил Шоэтт. Куг–Ги рассмеялся:
       - Это было не здесь. Это было прекрасное время. Это называется экскурсия. А знаете что? Теперь вернулась вода – и мы можем увидеть Синий Берег, покрытый первой травой, пройтись по ней. Элоиза, это ли не счастье?
       - Как это, увидеть? И кто это «мы»? – сердито спросил Тим.
       - А это когда мы вместе станем плавать под командой нашего капитана. Может, уже следующим летом.
       - И у нас будет новое большое судно… - размечталась наследница.
       - Да так ли уж это важно, - отмахнулся Куг–Ги. – Однажды я попадал туда вообще на спине Рвр. То ещё приключение!
       - Спасибо за предложение, - сказал Тим. Перед его глазами всё ещё стояла картина, как вероломный домовой замахивается на Янека веслом. – Только знаешь что? Там, где ты – там меня нет.
       - Посмотрим, - пожал плечами Куг–Ги.
       - Увидим, - буркнул Тим.
       - Куг–Ги! – заорал Клавдий, проснувшийся от шума. – Какого беса никто не спит? Будут как мухи варёные! Скажи им, пусть угомонятся. Нету покоя. Не возьму я вас на свой новый большой корабль!
       - Всё, отбой, - сказал домовой. – Видите, разбудили капитана. Идите спать. Все.
       - А ты? – спросила Яна.
       - Порулю уж. Я же взялся доставить вас до места. Но вы мне здесь не нужны. Спать!
       Все потянулись вниз. Рядом с Куг–Ги остался только Янек, которому не давало спать любопытство. Он стоял и стоял, и домовой сказал:
       - Если хочешь спросить – спроси. Я отвечу. Если ты ещё не готов, спроси потом.
       Маленький Хранитель ещё постоял молча, потом развернулся и ушёл, так и не решившись.

       * * *

       Спустя неполных четыре часа, команда безымянного судёнышка стояла на берегу среди белых поблёскивающих скал провинции Крэис.
       Это было единственное место на побережье, где можно было остаться незамеченными людям, шлюпкам и кораблю. От наблюдателей замка их скрывали высокие берега маленькой бухты.
       Здесь друзей ждал сюрприз: ловушки и магические сигнальные нити, установленные колдунами на такой вот случай. Куг–Ги сделал широкий жест и разрешил:
       - Тренируйся, Янек.
       Маленький волшебник потренировался – и ребята получили возможность сойти на берег.
       Во время этих его манипуляций Яна стояла рядом и расширенными глазами смотрела мальчику в рот и на закорючки, которые он выделывал пальцами. Куг–Ги усмехался. Всё–таки гены берут своё.
       Вслед за корабликом приплыли и выбрались на песок друзья Рвр.
       - И сколько же штук из вас умеют плавать? – спросила одна из лохматых женщин.
       Стали выяснять и оказалось, что четыре штуки: Янек, Яночка, Шоэтт и Куг–Ги.
       - Девчонка отпадает, - сказал Рвр.
       - Куда отпадает? – не поняла Яна.
       Куг–Ги, смирившийся с ролью переводчика, пояснил:
       - В тех скалах – проход в нижние коридоры замка. В те самые подвалы, где невозможно волшебство. Вход под водой. Надо нырнуть и немного проплыть. А потом плыть до самого замка.
       - Ну и что? Почему я там отпаду?
       - Не там, а уже здесь, - сказала женщина. – В пещерах обитает большой хищный червь.
       - Девчонка испугается червя, - поддакнули ей.
       Яна сразу обиделась. Рвр закончил:
       - Это животное огромно. Ему под силу справиться с кучей таких вот сухопутных созданий. Оно заплывает к нам на острова и нападает даже на взрослых мужчин. У него когти и зубы, но мелкую добычу червь глотает целиком.
       Компания переглянулась.
       - Лучше использовать ваши волшебные штучки и войти через ворота. Или через стену, - посоветовали им.
       - Не реально, - покачал головой Куг–Ги. – Мы проберёмся в замок этим проходом и откроем ворота для вас. Кстати, разве никто из Морского Народа не составит нам компанию? Вы отпустите нас втроём?
       Белёсые головы отрицательно помотались.
       - Мы же туда не пролезем. И потом, хищный червь… И эти маги… Нет–нет, о таком уговора не было.
       Элоизе тут же расхотелось снимать с этих типов проклятие. Будь её воля, к существующим двум она бы прибавила третье – своё собственное. О, как жаль, что она так и не успела научиться плавать!
       - Спятили совсем! – воскликнула девочка. – Придумайте что–нибудь более коллективное.
       - Придумай, - огрызнулся Янек.
       - Почему «нас»? – спросил Рвр. – Ты хочешь пойти с ними, Куг - Ги? О таком тоже уговора не было.
       - А кто им покажет дорогу? Все эти коридоры и прочее?
       - Нет, не рискуй собой, я запрещаю тебе! – вскричал предводитель.
       Мохнатый домовой пожал плечами.
       - Я не подчиняюсь тебе, Рвр. Я сам по себе. Они заблудятся без меня. Ваша задача – в нужный момент оказаться поблизости от Морских ворот.
       Ребята коротко попрощались с тремя смельчаками. Когда же те двинулись в сторону скал, оказалось, что их четверо. Яночка скинула с себя курточку и обувь, прицепила к поясу лопатку и пошлёпала за Янеком, Шоэттом и Куг–Ги.
       - Эй, ты куда? – крикнул Тогу.
       Она только фыркнула.
       - Я не боюсь червяков. Могу любого взять в руки и убрать с асфальта, чтобы не раздавили.
       Янек по привычке заржал. Куг–Ги захихикал. Остальные ничего не поняли, но слово «асфальт» впечатлило.
       - Послушайте, не стоит брать с собой девочку, - урезонивал Лука. – Яна, подумай, ведь это опасно.
       Но Янек, просмеявшись, сказал:
       - Да пусть идёт! Разве ты, Лука, не видел, что она сделала с большим хищным волком? Что ей какой–то червяк?
       - Куг–Ги, оставь девочку, - попросил Тогу. – Иначе мне придётся плыть с вами, а я не умею.
       - Ты, лейтенант, Элоизу охраняй, - распорядился домовой. – А ты, Яна, сними с себя всё это, а то утонешь. Почему бы тебе не потренироваться в замке Крэис? Не переживай, Тогу, я же с ними.
       Яночка быстро скинула всё, оставшись в купальнике и суперлопатке, и подбежала к тем троим. Друзья молча смотрели им вслед, жалея, что не имеют возможности быть с ними. А Элоиза думала: «Ни у кого нет такой сестры, как у меня!»
       Подводный вход в тоннели находился у основания широкого утёса, между несколькими большими камнями.
       Шоэтт спросил:
       - Куг–Ги, ты уже попадал в замок этим путём. Зачем?
       Судовой домовой закатил глаза, развёл руками и объяснил:
       - Любопытство меня глодало.

       * * *

       Яну же глодала мысль об Алине. Тётя не разрешала ей ходить в мокрой одежде. На юге, на пляже, Яночка должна была без конца переодеваться из купальника в купальник. Тот, что остался с Алининого детства, племяннице был отчаянно мал. Но растягивался от воды. В нём положено было плавать. А в том, что поновей – загорать. Чтоб не полинял в солёной воде.
       Девочка с ужасом думала: если Алина узнает, что племянница вылезла из воды в сухопутном купальнике и прямо в нём, в мокром, пошла освобождать Виктора Лаэнса и открывать ворота, она, наверное, сляжет с сердечным приступом. Тётя обнаружит у Яны гайморит, вздутие живота, арахноидит и печёночные колики. Велит лечиться. Она без конца будет спрашивать: «Нет, ну как ты могла?!» Начнёт перечислять тяготы Яниного воспитания, сообщать стоимость каждого лекарства и запихивать ей в нос фитильки с димедролом (от аллергического ринита).
       Яна лихорадочно стала искать в себе признаки печёночных колик, свинки и сломанной ноги. Она даже ощупала себя. Если б было возможно, она бы собственными глазами заглянула себе в горло.
       - Забыла что–нибудь? – заботливо спросил Янек. – Лопатку, например?
       - Нет, - прошептала девочка. – Не в том купальнике пошла. Не в купальном. Сменную одежду забыла – переодеться после ныряния.
       - И как бы ты её уберегла? Во рту?
       - Не знаю. Но Алина будет очень ругаться. И заболеет с горя.
       Мальчик дико посмотрел на Яну.
       - Поздно ты вспомнила. Думаешь, Алина не будет ругаться за само ныряние? Может, лучше не говорить ей?
       Интересно, как это Яне самой не пришло в голову? Просто не говорить. Да и кто поверит тому, что с ней происходит и ещё произойдёт?
       - Это у тебя от нервов, - объяснил Янек. – Я и сам думаю о каких–то странных вещах.
       К ним подошёл Куг–Ги и указал на тёмную воду под скалой:
       - Пришли.
       И когда они уже доплыли до камней у входа, Яна вспомнила одну интересную вещь: она никогда не пробовала нырять.
       То есть, плавала она замечательно. Даже голову опускала под воду. Но держаться на глубине и не всплыть… А вода ведь выталкивает…
       - Ты только никому не говори об этом, а то меня побьют за то, что тебя с собой взял, - шепнул Янек. – Давай, я тебе помогу, горе моё.
       - Сам такой, - огрызнулась девчонка. Сейчас освободим твоего папу и я пожалуюсь ему, что ты читаешь чужие мысли. Нельзя так.
       - Молчи уж.
       Янек разжал ладонь – и с неё скатился сияющий шарик. Он ушёл под воду, освещая глубину.
       Приятель действительно помог девочке. Однако, плыть под водой пришлось дольше, чем ожидалось. То снизу, то сверху торчали и нависали камни, между которыми приходилось лавировать.
       Короче, когда Яну вытащили на поверхность, она задыхалась и
хватала ртом воздух, как несчастная рыба. Куг–Ги с любопытством осмотрел её:
       - Что–то у тебя не в порядке с дыхалкой. Нет ли бронхита, плеврита, астмы?
       Ох, если б это был Янек, получил бы он в ухо! Тоже мне, Алина номер два!
       - Давай уже плыви, естествоиспытатель ты наш, - сказал Янек. Он нахмурился и надулся. Будет ещё всякая зверушка осматривать Яночку!
       Плыть тоже оказалось дальше, чем ожидалось. На это Яне было наплевать. А вот противный до тошноты запах беспокоил всерьёз. И ещё – скользкие, заросшие чем – то бурым, камни. Каждый раз, когда она касалась такого, её тянуло завизжать и утонуть.
       Ребята тут же поняли, что без Куг–Ги они заблудились бы сразу и окончательно. Гора была буквально изрезана переходами. Но мохнатый проводник уверенно плыл перед ними. И Яна сообразила, что направляются они именно куда надо. Потому что вонь становилась сильнее.
       «Это воняет большой червяк, - догадалась девочка. – Наверное, он где–то здесь».
       
       * * *

       Большой хищный червь действительно был здесь. Вернее там, куда толстый Фе велел перевести мятежных коллег. К ним он подсадил Снежану и Штефана. Пусть их лучше сожрут, чем в нынешнем сумасшедшем виде они проболтаются о чём не надо.
       Председателю бы сообразить, что разум вернётся к парочке, едва лишь они ступят в подвалы замка, а к их спутникам – как только они покинут Иллен и окажутся в своём мире. Но чего–то Фе в эту ночь тормозил. Сказались стрессы и усталость последних дней.
       Обычно местный хищник спокойно спал в неглубоком бассейне в уютной тёплой камере. А тут глянь–ка, ещё и нежданный обед! Роняя слюнки, представитель фауны Иллена, выбирал себе добычу посъедобнее. Вон та пухленькая самка вполне подойдёт для пробы.
       Этот трогательный момент выбрал Штефан для того, чтобы прочесть Снежане мораль.
       - Если бы ты, балда, не поссорилась с зятем Эженом, он бы вытащил нас отсюда.
       Снежана поморщилась под хищным взглядом большого червя, однако не могла смолчать.
       - Сам хорош. Вспомни, как вызвал его на эту магическую дуэль.
       - И что такого? Он меня чуть не угробил.
       - Вот именно, чуть. Он тебя пожалел.
       - А ты едва не сделала его жертвой Злого Слова и Дурного Взгляда.
       - Эжена, пожалуй, сделаешь! А ты запер свою дочь на ключ и на Замыкающее заклинание!
       - А ты чуть не напустила на неё Худую Славу!
       - На неё напустишь! А ты…
       - А ну цыц оба! – шикнул на них элегантный Луи Дюваль, выросший в Париже. – Нет, чтоб подумать о самообороне!
       - Какая оборона, Луи? – зашипела из угла рыжая Армыдра. Эта женщина за сто двадцать лет так и не смогла выбрать для себя направление в магии. Слишком часто она увлекалась представителями то одной школы, то другой. В конце концов, приобрела волшебную палочку и, не напрягаясь, не смущаясь, использовала всё подряд. Сейчас палочка была бесполезна – и на колдунью напало отчаяние.
       Раздались голоса:
       - Надо что–то делать!
       - Нельзя вот так стоять и ждать!
       - А что делать–то?
       Делать было действительно нечего. Некуда было даже спрятаться. Четырнадцать человек, лишённых оружия и магической силы, топтались на нешироком карнизе вдоль стены.
       Червь качнулся, разинул большую зубастую пасть и стал потихоньку склоняться над Снежаной. Явно с хищными намерениями. Она всхлипнула и опустилась на камни. Штефан залепил чудищу пощёчину.
       Голова животного метнулась к любителю Замыкающего заклинания. Тот ухватил морду за усы и заорал:
       - Держите! Держите!
       Луи Дюваль с другой стороны обхватил червя за бесконечную шею. Кто–то подскочил на помощь, и мужчины начали пригибать животное к полу. Чего они хотели? Может, придушить?
       Но у ископаемого на шкуре обнаружилась чешуя, а из воды высунулись маленькие когтистые лапы. Одной он провёл по нападающим – и они откатились, охая и держась, кто за что. Маленькая голова на длинной шее замоталась, опрокидывая людей.
       Кое–кто свалился в воду. Кто–то пытался снова ухватить червя. А кто–то отползти подальше. Женщины визжали.
       Толстый Фе балдел за дверью. Он специально остался в коридоре и подошёл поближе. Послушать.
       Зверюга ухватила Снежану за подол вонючей пастью и потащила в воду. Армыдра держала коллегу за ногу. Она обзывала червя так, что разумное существо сдохло бы от стыда.
       В это время вынырнули четыре дополнительные головы.

       * * *

       - Плыви в угол! – крикнули Яне. А Янек поднял руки, пытаясь что–то такое наколдовать.
       Увы, бесполезно.
       Тут Яночка впервые осознала, что мальчик не носит с собой оружия. Маленький кинжальчик, типа перочинный ножик – и всё. То же самое – Куг–Ги.
       «Кошмар!» - сказала себе девочка и схватила лопатку. Жаль, не додумалась заранее поменять наконечники.
       Червь клацнул зубами над ухом Янека, и в пасти остался клок русых волос.
       Куг–Ги оттолкнул мальчика с такой силой, что тот, стукнувшись спиной о стену, стоял и хватал ртом воздух. Он с ужасом увидел, что вместо него червю достался маленький домовой. Его ножки беспомощно болтались, из пасти ручьём полилась кровь. Наверное, Куг – Ги не показался монстру мелкой добычей и, прежде чем заглотать целиком, червь решил его разжевать. Отчаянно пища, Яна молотила лопаткой по жёсткому телу чудища. И ей удалось… отковырнуть две чешуйки.
       Разинув пасть (при этом домовой полетел под ноги магам), животное обернулось к девочке.
       - Чёртов урод! – взвыл Янек и вонзил кинжальчик в окровавленную губу червя.
       Кувалдообразная морда ударила так, что Яну впечатало в пол под водой. Задыхаясь и не понимая, где низ, где верх, она барахталась, пытаясь всплыть. Чьи–то руки подхватили её, вытащили на каменный пол. Девочка сразу поползла обратно, в сторону воды, чтобы где–то там отыскать и спасти Янека и Шоэтта. Кто–то её придержал – и она увидела в воде неподвижного червя и услышала знакомый голос:
       - Идиот! Что ты сделал? Что сделал, спрашиваю?
       Это Янек кричал на Шоэтта. Оба сидели рядом с Яной. Старший товарищ ответил довольно странно:
       - Сам не соображаешь? Я его укусил. Туда, где Яна чешую повредила.
       «Это шутка такая», - решила девочка.
       - Немедленно полоскай рот! – нервно велел Янек. – Вдруг он
сам ядовитый.
       - Если бы ядовитый, я бы уже скончался, - заявил Шоэтт. Но Янек добыл у кого – то фляжку и заставил полоскать.
       «Интересно, - подумала Яна. – У Шоэтта что, особо заразный кариес? Такой, что дохнут укушенные динозавры? Может, и на Земле их перекусали?»
       - Янек, - сказала девочка, - ты фляжку – то продезинфицируй. А то кто–нибудь заразится.
       Оба уставились на неё. От удивления мальчик подавился крышечкой фляги, которую держал во рту.
       - Вот что значит ударяться головой, - пояснил он окружающим. Яна озаботилась:
       - А ты сильно ударился?
       Янек вздохнул, а Шоэтт сказал:
       - А знаете, во фляжке водка, - и передал её куда–то вбок.
       Туда же на четвереньках пополз маленький Хранитель.
       «Клюкнуть, что ли хочет?» - подумала девочка, проследила за ним взглядом… и чуть не лишилась чувств.
       Как она могла забыть?
       Куг–Ги!
       Он лежал там, маленький, мокрый и весь в крови. Кто–то придерживал его, кто–то пытался водкой обработать его раны. «Значит, он жив! Жив!» - от счастья подпрыгнуло Янино сердце. Она поползла вслед за приятелем.
       Куг–Ги был не только жив, но и жутко капризен, и просто невыносим. Он брыкался и не позволял себя дезинфицировать, потому что водка щипет. Он не желал перевязываться бинтами, сделанными из нижней юбки Армыдры, потому что они зелёные и в цветочек.
       - Неужели нет ничего потемней, чтобы сливалось с общим фоном? – кочевряжился домовой.
       - Держите его, братцы, - велела рыжеволосая колдунья и щедро наплескала на Куг–Ги содержимым фляги.
       - Ну, хорошо, - скрипнув зубами, сказал он, - но чтобы с зелёнкой ко мне не подходили. Всю красоту мне испортите.
       - Сейчас ты и так будешь зелёный!
       Армыдра воспользовалась моментом – и остатки водки влила ему в рот. Куг–Ги задохнулся, глаза его полезли на лоб и он даже забыл лишний раз повозмущаться насчёт цвета бинтов.
       Увидев подползшую Яночку, домовой повернул к ней мохнатую измазанную мордочку и похвалился:
       - Видала, как я его? Ножичком прямо в горло! Нас так просто не сожрёшь, нет–нет.
       Он сжал её руку. Маленькая холодная лапка дрожала, и Яночка поняла, как ему плохо.

       * * *

       Ребята вкратце рассказали о событиях на воле и потребовали сказать, где Виктор. Оказалось, никто не знает. Никому не было известно, что он вообще в плену и, в частности, в замке Крэис.
       Ну, разумеется, кроме Снежаны и Штефана. Их припёрли к стенке и они скороговоркой поведали всё: как, зачем и кто. И объяснили, где та камера, где содержится Виктор. О том, что он бежал им ещё не было известно.
       Маги сильно возмущались, когда им сказали о намерении выдворить с Иллена Высокий Совет и запечатать замок Словами Изгнания. Однако Янек обещал замолвить слово за тех, кто отправится в Нетум на помощь правителю Внедрилию и королю Эжену. Шоэтт и Куг–Ги одобрительно переглянулись: во даёт мальчишка! Правда, согласились только трое. Остальные были рады – радёшеньки убраться домой подобру – поздорову.
       - А кто не хочет нам помочь сейчас – будет сидеть здесь, - диктовал условия Янек. – Мы–то выберемся, а вы подождёте, пока всё закончим и за вами придём.
       При этом он выразительно глядел на подлых Штефана и Снежану. Подумал и сказал:
       - Да, так и сделаем.
       А чего они хотели? Чтобы он забыл Тайную Дорогу, берег Бесконечного Моря, маленькую узкую бухточку и белый корабль?
       Снежана подмигнула – и трое их сторонников во главе со Штефаном попытались необдуманно схватить Янека. Но Шоэтт, быстро поднявшись, встал перед мальчиком. Этого хватило, чтоб нападавшие отскочили и прижались к стене. Куг–Ги ловко метнул камень и подбил Штефану глаз. Отчего получил огромное моральное удовлетворение.
       - Запрём здесь всю пятёрку, - сказал Шоэтт.
       Снежана отлипла от стены и пообещала:
       - Ничего, мы ещё вернёмся. Пусть не в этот замок, но на Иллен - и разберёмся с вами. Особенно с этим ублюдком.
       Тут у Яночки сдали нервы. Сказались не только все ужасы этого мира, а ещё огромная, никогда раньше ни к кому не испытанная, ненависть к этим двоим. Можно ли забыть бедного, уставшего до потери сознания дядю, привалившегося к стене у выхода из подземелий? Лицо Янека, решившего противостоять Словам Изгнания? Тогу, умирающего у неё на руках? Девочка подпрыгнула, как ужаленная и подлетела к отвратительной бабе:
       - Кто ублюдок? Сама такая! Старая мегера! Если б не мы, сожрал бы тебя червячок! Ха – ха! И правильно бы сделал! Не смей обзывать Янека…каракатица!
       Янек попытался зажать ей рот, но Яна куснула его в ладонь и скинула в воду. Шоэтту удалось сдерживать девчонку три мгновения, потом она отпихнула его и кинулась с когтями на Снежану. Та попятилась.
       Между ними кособоко встал бедный забинтованный Куг–Ги. Яна попыталась его перепрыгнуть, даже три раза скакнула, как коза. Потом сдалась и ломанулась назад. Янек как раз только что вылез на карниз. Девчонка налетела на него, Шоэтт немного помог, и они снова рухнули в бассейн. Причём Яна рыдала уже на лету. Эх, не дали ей поцарапать Снежану!!!
       Когда их вынули из воды, она продолжала плакать. Её гладили по голове, успокаивали. Спрашивали, нет ли у кого чего от истерики? Средство нашлось у Куг–Ги.
       - Яна, - сказал он, - вон ещё один червяк.
       Девочка вытаращила глаза, икнула и заткнулась. Ей дали попить, завернули во что–то тёплое, наговорили ласковых слов, короче, привели в чувство. Яне стало стыдно и она позволила Куг–Ги увести себя в уголок. Села рядом с ним и он уткнул ей в плечо тёмную мордочку. Как же было жалко его! Маленького, чуть слышно поскуливающего от боли.
       Все утихомирились и стали ждать. Ведь Шоэтт и Янек как–то незаметно испарились ещё когда остальные успокаивали девочку.

       * * *

       Фе, атаман банды замка Крэис, сладострастно слушал вопли, доносящиеся из камеры. Он прильнул ухом к двери и даже поглаживал её рукой. Он слышал плеск, вопли и женский плач. Всё идёт хорошо. Будем надеяться, Акорс схватит Виктора и забудет о Фе. А он тем временем подготовит всё, что нужно, чтобы захватить и полностью подчинить самого Акорса. А лучше его истребить совсем и сразу. Ну, их, эти другие миры и великие свершения! Лишь бы никогда больше не видеть этих глаз с полыхающим внутри равнодушным огнём.
       При воспоминании о пережитом, Фе привалился к двери и стал нащупывать в жировых складках пульс. Но вопли за стеной действовали на него лучше любого успокоительного. Председатель улыбнулся, потёр руки, радостно вздохнул и собрался было пойти в свою комнату. Фе вспомнил, что всё, должное быть тайным, он очень явно оставил на виду.
       И тут маг услышал омерзительный звук. Небольшая змейка с красноватыми разводами по бокам, поднялась перед ним, готовая к броску. Фе отлично знал эту местную породу: молниеносное движение – и почти мгновенный паралич. Настигает жертву в прыжке, на расстоянии трёх метров. Кусит, а там уж с ним сделают что угодно. Нападёт раньше, чем Фе прочтёт любое из заклинаний, прежде чем вскинет руку, отбиваясь Разящим Огнём. Ох, какое заклинание? Это ж подвалы замка Крэис! Стоило идти на переговоры.
       - Кто ты, о житель Лесного Края? – едва пролепетал Фе.
       - Ку–ку, - раздалось сбоку и его несильно ткнули под рёбра чем – то острым. – Дяденька Фе, поговори с ребёнком о его папе.
       Чёртов ребёнок, как он сюда попал? Председатель сделал вид, что безумно обрадовался.
       - Янек! О! Вот и ты! Отзови своего ядовитого друга: нам надо поговорить.
       - Мы уже говорим, - не клюнул мальчишка. – Где мой отец?
       - Ты мне надоел, - внезапно сказала змея человеческим голосом. – Немедленно отвечай ему. Янек, ещё полминуты – и я…
       - Нет – нет, - взмолился Фе. – Я скажу. Да, Янек, я скажу. Дело в том… Ну, в общем, дело в том…
       - В вашем мире ещё остались проигрыватели? – поинтересовался мальчишка и шевельнул кинжалом. – Ты говоришь, как заезженная пластинка.
       - Твоего папы здесь нет. Да. Он был, а теперь – нет.
       - Ну и… - прошипела змея.
       - Он сбежал, - взвизгнул Фе. – Не знаю, когда. Наверное, сразу,
 как его посадили. Вчера утром мы открыли камеру – а его там нет.
       Колдун не стал уточнять, с кем он открыл камеру.
       - Утром! – нехорошо улыбнулся Янек. А до этого, значит, не открывали. Попить, поесть не приносили, здоровьем не интересовались. Слышишь, Шоэтт? Чуть ли не две недели!
       Фе хотел возразить, что вовсе и не две, что человек без еды вполне может существовать неделю и что в таких местах сверху всегда что–то капает. Вроде воды. И вообще, что их всех перемкнуло на проблеме пропитания Виктора?
       Но змея озверела. Она вильнула хвостом и велела председателю достать ключи и открыть дверь у себя за спиной.
       - Без фокусов, - театрально предупредил сын Виктора.
       Через минуту мага окружили его коллеги. С ними была какая–то девчонка и тот, чьей мести Фе боялся безумно, хотя и знал, что вряд ли он на это решится. Волшебники горели желанием как следует вздуть Фе. Но надо было торопиться. Поэтому ему лишь связали руки и сунули в рот кляп. Также поступили с теми пятью, которых сначала хотели запереть и оставить ждать. Сделали это ради Снежаны. Она боялась дохлого червя. Их погнали вперёд. Причём ядовитая гадина залезла председателю в карман.
       По пути выяснили, что больше заключённых в подвалах нет. Магические ловушки при входе были сметены и бывшие узники выбрались на стратегический простор. Впереди мчалась Армыдра с волшебной палочкой наперевес.
       - Яночка, - шепнул Куг–Ги и дёрнул её за руку. Всю дорогу он держался за неё. – Яночка, мне надо полежать. Там, наверху, кабинет Фе. В нём никого не должно быть. Я поднимусь. Там диван.
       - Я с тобой. Ты меня научишь – и я тебя полечу.
       - Со мной всё в порядке, - сказал упрямец. – Просто хочу отдохнуть. Ты забыла? Я сутки не спал. Иди со всеми.
       Ага. Попробуй–ка поспорить с Куг–Ги!
       Яна постояла и посмотрела, как он поднимается по лесенке. Потом она побежала за остальными, чтобы наябедничать на Куг–Ги Янеку и немедленно вернуться вместе с ним.
       Что–то нехорошо было у Яночки на душе.

* * *

       На улице лето, его первый день. Он сидит на подоконнике. Как всегда: с бумагой и карандашом. Ему очень нравится вон тот дуб. Он такой сучковатый, в нём столько жизни! Он чувствует её всем телом. Будто он – этот дуб и все существа, что копошатся в нём, на нём и под ним имеют к нему отношение. Маленькая Леля точно имеет. Сейчас он запечатлеет дерево таким, как его чувствует. Это также просто, как нарисовать девчонку, что возится в траве у ствола. Он подарит картинку Леле – и через много–много лет она будет вспоминать этот день.
       - Ну где же учебник?
       - Какой, Эжен?
       - Да коричневый такой. «Сравнительная мифология миров».
       - Где–то его видел. На кровати. Да, точно.
       - Нету.
       Брат горестно разводит руками. Завтра ему ехать сдавать экзамены и надо срочно доучить, что не доучено. Они с Эженом – оба ученики Виктора. Только младший брат – официально признанный ученик. Дважды в год он ездит на сессию в эту дурацкую школу в Твизе и, в конце концов, получит диплом. Будет великим человеком и прославленным магом, его Эжен.
       А вот о нём, о юном волшебнике, ни в чём не уступающем брату, никто никогда не узнает. Может, его умения и знания пригодятся Эжену и Виктору. Нетуму, Анорре, Лесному Краю… Если бы это было так, он благословил бы свою судьбу и считал, что жизнь прожита не зря. Пусть даже его имя навсегда осталось бы безвестным. А так…
       Он изучает магию из любопытства и с целью выжить. Сохранить себя ради тех, кого любит.
       Да, в мире полно интересных дел и увлекательных занятий. Миллионы возможностей для самых обычных людей. Для тех, кто знать не знает, что одно лишь движение мысли позволяет перенести по воздуху конфетку для Лельки и покрутить её у девочки перед носом. Пусть поднимет забавную мордочку.
       Вот так. И нарисуем эти весёлые губки.
       Проблема в том, что его интересует и увлекает совсем не то.
       - Чёрт возьми, да где ж эта книга? – выходит из себя Эжен.
       - На полке нет? Ну, в ящике у меня. Не нашёл? Тогда под подушкой.
       - Нету.
       - Помню, сегодня я её брал.
       - И…
       - И не знаю.
       - Чего рисуешь? Лельку? Здорово. Как всегда. Э, вот она!
       - Да, уже полчаса под деревом возится.
       - Возится? Это же книга! Вот же она. Отдавай.
       Оказывается, он подложил учебник под бумагу и рисует на нём.
       Завтра Эжен уедет – и Поющий Дом станет пустыней. Даже в жару ему будет казаться, что идёт бесконечный холодный ливень. Время остановится и все вокруг будут его раздражать. Виктор знает об этом. В январе и июне он всегда с ним, только это и утешает. Обычно в это же время приезжают его родители. Наверное, поддержать морально.
       - Хочешь, я не поеду? – спрашивает Эжен. – Зачем мне это? Я и так стану волшебником. Диплом здесь ни при чём.
       Он смеётся. То же самое он может сказать про себя.
       - Не хочу, дружок. Мы уже говорили об этом.
       - Поехали со мной. Новые места, новые знакомства, красивый город. Никто про тебя ничего не узнает, ты так хорошо скрываешь…
       - Нет. Ты забыл? Приезжают мама и папа. И представь – узнают, что я ошиваюсь среди кучи волшебников. Их куча инфарктов хватит.
       - Со мной ты где только не ошивался.
       - Но не в Твизе же. Нет, Эжен, я это переживу. Езжай один.
       Младший Лаэнса вздыхает. Он прекрасно знает, чего не может пережить его брат. Внезапно, поддавшись приступу отчаяния, он хватает Эжена за руку. Сколько можно молчать?!
       - Как скрыть вот это? – он показывает на рисунок. – Мне было легко отказаться от карьеры волшебника. Мне наплевать. Но это вот часть меня! – и он ударяет ладонью по листку. – Мне запрещено быть самим собой. За что? Чем плохо ремесло художника? Это всего лишь работа. Она уже приносит деньги мне и Поющему Дому.
       Эжен отводит глаза. Он знает, что его брат здорово влип. С одной стороны – обитатели Поющего Дома и Грибоедова, которые в восторге от талантов юного живописца. Виктор и он сам поддерживают его во всём. С другой стороны – запреты, страхи и предрассудки. И Закон, за нарушение которого могут поплатиться жизнями его родители, его братья, он сам.
       Почему–то на Иллене считается, что живопись сродни магии.
       - Я не хочу, чтоб они приезжали. Я не хочу прятать краски и всё, что мне нужно. Придётся снимать все рисунки, все картины во всём доме. Убирать подальше вазы и расписанную посуду. А если что–то забудем спрятать, они будут отводить глаза и делать вид, что не заметили. Тарелки, в которую налили суп. Светлого пятна на стене. Лельки, а она, конечно же, примчится похвастаться вот этим.
       И он машет бумажкой, а Эжен вздыхает печально.
       - Пока меня нет, езжай к бабушке. Не сиди тут один.
       - И родители тут же окажутся там же, будут ходить за мной и прятать всё, чем можно рисовать. Нет, я дождусь тебя.
       С досады он ломает карандаш и вышвыривает обломки в окно.
       - Идиоту понятно, чем я тут занимаюсь, раз без этого жить не могу. Они что, считают, если не видят, так этого нет? Придуриваются, да?
       - Да. Так проще. Побыли себе – и уехали. И думают, что с их мальчиком всё в порядке. Видишь, никогда не приедут внезапно, всегда предупредят: завтра. И мы начинаем суетиться.
       - Вы тоже боитесь за меня, но вы меня любите. А они…
       - Они просто отвыкли. Не хотят сильно привязываться. На всякий случай.
       - На какой ещё случай? – он глядит исподлобья. – Всю жизнь будут ждать, когда меня угробят? Всю жизнь будут надеяться, что я совершу дурной, ужасный поступок? Тогда они с чистой совестью скажут: «А что вы хотели? Наш сын был волшебником и художником, его воспитанием занимались Хранители Лаэнса. А мы тут ни при чём». И ведь накличут беду.
       Эжен хватается за голову. Брат слово в слово угадал его мысли. Только сам Хранитель ни за что бы не произнёс их вслух. Он уже знает за собой эту особенность – привлекать события своими словами.
       - Раз родители не любят меня таким, какой я есть, они вообще не любят меня. Посмотри, они и эти наши родственники замордовали Недди. Ничего ему не разрешают. Они не позволяют нам встретиться, Эжен!
       Его брат разводит руками и беспомощно лепечет:
       - Но их можно понять…
       - Только не в этот раз. Сейчас я хочу, чтобы поняли меня. Скажи Виктору, прошу тебя. Я не хочу ничего прятать. Живопись – это не колдовство. И всегда можно наврать, что это мой личный Единственный Дар.
       Вот чудак! Видно не понимает силы своего искусства. Но наврать, конечно, можно.
       - Будет скандал, - говорит Эжен. – Помнишь, когда твой отец узнал, что это ты расписал стены холла, он грозился забрать тебя. Ты остался здесь с условием, что никаких художеств и никакого волшебства.
       - Ну и куда он меня заберёт?
       - Не знаю, куда, но до совершеннолетия ты не увидишь ни одной кисточки. Они – твои родители. Мы не имеем права…
       - Вы – мои братья!
       - Но это лишь игра.
       - Да?
       - Нет. Но сначала была игра.
       Он закрывает глаза ладонями. Ещё много – много лет темноты и пустоты без радости вдохновения.
       - Но у меня впереди вся жизнь. И как мне жить?
       Брат молчит. Потому что на самом деле их две души – это одна душа.
       - Моя жизнь – ошибка, Эжен.
       - Я скажу Виктору, - наконец говорит брат. – Я никуда не поеду.
       И тут этот самый Виктор нарисовывается сзади. Брови его нахмурены. Попробуй, скажи ему, что подслушивать нехорошо.
       - Тебе, Эжен, лишь бы балбесничать. Под любым предлогом. Собирайся давай. И ты собирайся. Едем втроём.
       Он поражён.
       - В Твизу? Зачем?
       - На практику. У меня два брата. Представлю тебя своим друзьям. Если нашу троицу не разоблачат, считай, получил за практику «отлично». Короткая, но яркая жизнь, Куг-Ги, лучше длинной, но нудной.
       Кошмарный унылый месяц июнь обещает расцвести обалденным приключением. Он посмотрит на прославленный город, потусуется среди волшебников, и не позволит никому догадаться, что он сам маг. Потому что на кону жизнь его братьев.
       - Считай, «отлично» я уже заслужил.
       - Посмотрим.
       - Но может, не рисковать?
       - Сомневаешься в своих силах, дружок? – Виктор презрительно морщит нос. В глазах его – холод.
       - Нет.
       - Правильно. Я дуралей. Учил тебя не бояться жить, но допустил, чтобы ты пользовался своим правом подобно вору. Исправим это. Помнишь, что я обещал тогда, в холле? Я не забыл обещания.
       - А мама и папа?
       - Попрошу их выполнить для меня кое–что в Лесном Крае. Вернёмся одновременно, как раз к скандалу.
       - К какому скандалу?
       - Вот здесь висел осенний пейзаж. Где он?
       - Да снял уже. Готовлюсь.
       - Не верно. К скандалу готовятся не так. Повесь на место.
       - Правда? Можно?
       Он не верит своим ушам. Он смотрит недоверчиво, но в глазах уже разгорается восторг.
       - Всё можно. Потому что твоя жизнь – это чудо, Куг – Ги.

       * * *

       …«Это чудо», - сказал старший брат.
       Это счастье – чувствовать себя сияющим волшебным огоньком в тёплых ладонях Виктора.
       Счастье растянуться на огромном диване и, наконец, отдохнуть.
       Сквозняк перевернул страницу тетради на полу. Что–то привлекло внимание к тексту. Скрипнула, открываясь, дверь, обычно скрытая ковром.
       Маленький забинтованный домовой поднял взгляд.
       - Ма… Мама? – потрясённо пролепетал он.
       «Куг–Ги, что с тобой? Где ты?»
       «Куг–Ги…»