Как всегда – соберется над моей головой туча и по своей прихоти обольет меня дождем из дерьма. А я ничего не могу сделать, ничего. Я люблю забрасывать крюки в прошлое и доставать оттуда светящиеся и наивно-прекрасные куски детства. Я упиваюсь ими. А потом внезапно, по принципу контрастного душа, происходит что-нибудь мерзкое и ни на что не похожее. Бездна разверзается подо мной. Я думал, что стою на пьедестале из мрамора. Оказалось, я висел над пропастью на тоненьком волоске. Да, липкий, отвратительный страх захлестывает меня. Страх, в котором мне стыдно признаться. Страх, от которого трясутся коленки… а в горле встает ком… и я… и я… уже не могу говорить… я задыхаюсь…Я заикаюсь… Я уже полное ничтожество, ни на что не годное, ни на что не способное, - вот он я! Поглядите-ка на меня! Что уже может интересовать или волновать меня? Час назад я рассуждал о сюрреализме, а вот теперь я обезьяна, без рассудка и воли, парализованная ужасом, не способная на поступок, не способная преодолеть себя, задыхающаяся, бессильная, что-то невнятно лепечущая, раздавленная, ничтожная обезьяна… Думающая только об одном: "Когда же это кончится? Почему это случилось со мной?.." Недруги торжествуют, а я опозорен и унижен... Если бы я мог увидеть себя со стороны, меня бы стошнило от презрения к самому себе…
А потом я шел по проспекту. Ветер продувал меня насквозь, развевал мои волосы… мимо шли прохожие… старые и озабоченные… с пакетами и сумками. Солнце отражалось в лужах, смешанных со льдом и снегом. Встречались и пронзительно-красивые девушки с незабываемыми глазами, задумчивые, темноволосые, в кожаных куртках, в плащах и беретках… Я разглядывал в упор каждую из них, надеясь увидеть…надеясь увидеть… в общем, вы понимаете, что я хотел там увидеть… Но они бросали на меня мимолетный взгляд и тут же отводили его с равнодушием и скукой. А всего чаще даже не смотрели в мою сторону. У них есть свои "мужчины". Они любят этих мужчин. А эти мужчины трахают их.
От этого я почувствовал себя еще большим ничтожеством. Я почувствовал себя апофеозом ничтожества. Ничтожеством в десятой степени. Ничтожеством, озаренным ярким светом беспредельной трусости и увитым сочно-зелеными лаврами никомуненужности.
Я привязываюсь к одной из надменных красавиц, каблуками месящих снежно-мокрое болото под ногами. Я говорю всякие глупости, шучу. Она не знает, как от меня отвязаться,отворачивается, отводит свои прекрасные голубые глаза, молчит, идет быстрее… Я начинаю сознавать, что я противен ей… А ведь я думал, что я хорош собой... Или я заблуждался? Видимо, видимо… я не знаю, что “видимо”, однако факт остается фактом – я противен ей. Я в недоумении.
Я останавливаюсь, погруженный в ледяной океан отчаяния. Слезы наворачиваются мне на глаза. Одновременно я вспоминаю о том, каким ничтожным и убогим трусом я показал себя сегодня. И я начинаю ненавидеть. Себя. Свою трусость. Этих недоступных красавиц, которым глубоко плевать на факт моего существования… Я начинаю ненавидеть всю эту чертову жизнь…
Ветер продувает меня. Солнце светит. В зеркале луж плывут сливочные облака. И ничего не меняется. Нечего прибавить к тому, что я осознал. И убавить тоже нечего… Разве что…
Проходит очередная красавица… Блондинка… Тонкая талия затянута ремешком… Высокие красные сапоги… Ну же, взгляни на меня… ну же… неужели я урод? Неужели я прожил столько лет, не зная, что я урод?
Она даже не смотрит на меня…
Она проходит мимо…
Что-то обрывается во мне и падает крошечной каплей на дно души…
А вот это уже падаю я сам… лицом в лужу… брызги в стороны… холод воды мгновенно пронзает меня насквозь… и мне смешно… безумно смешно… куртка, джинсы, всё пропитывается ледяной водой… и смех сумасшедшего, горько-радостного отчаяния извергается из меня фонтаном… разрывает, раздирает меня… и в мой раскрытый рот заливается вода… грязная… смешанная со снегом и плевками… льдом... окурками и фантиками… Вот бы умереть сейчас, думаю я.
Вот бы кто-нибудь сейчас подошел ко мне и прикончил меня, пристрелил или зарезал... меня... никем не любимого...труса...урода...