Краеведческие повести, очерки,статьи
(Главы из книги)
СОДЕРЖАНИЕ
1.Алмазовка
2.Вторая писательница из Селенского
3.Александр Алексеевич Вяземский
4.Труды бобловского профессора
5.Настоятель и храмоздатель
6.В войне со шведами
(Герой Отечества В.Г.Пяткин)
7.В войне с турками
(Герой Отечества В.Г.Пяткин)
8.Первый комендант
Брестской крепости
(Герой Отечества В.Г.Пяткин)
9.Тархово (Из истории села)
10.Л.Н.Толстой в Клинском уезде
11.Сергей Владимирович Тябликов
12.Что делать: задачи и мечты
13.Восстановим клинский царский дворец!
14.Клинские усадьбы
15.Прихожане Троицкого собора
16.Осип Иванович Бове
17.Ошибки в истории Клина(1)
18.Ошибки в истории Клина(2)
1.АЛМАЗОВКА
Задумчиво брожу по бывшей дворянской усадьбе. Старинная Алмазовка запредельно запущена и живет давно своей, внутренней, отдельной жизнью. Тревожат ее, очевидно, только воспоминания – о бывших и отшумевших здесь человеческих судьбах, о милых и нежных барышнях в капорах и кринолинах, об изящных офицерах, крутящих безотказный ус; о грохоте артиллерийских снарядов и свисте пуль Великой Отечественной; о мирных и неторопливых днях лесничества, когда-то на много лет угнездившегося здесь в начале заброшенного парка.
Вспоминаю давний разговор со здешним земляком Виктором Семеновичем Петуховым. В детские годы он, уроженец ближайшего приходского села Воронино, еще успел увидеть здесь одноэтажный деревянный дворянский дом с мезонином, которого сейчас, конечно же, нет. А в остальном здесь теперь распоряжается природа. Она совершенно самостоятельно и свободно разбирается и с великолепной просторной главной поляной, и с аллеями, и с боскетными рощицами, которые уже трудно различить на фоне буйствующей окрестной древесной чащи, а также со всеми другими атрибутами английского парка. И даже редкие здешние жители ей не такая уж помеха…
Когда я хочу здесь побывать, то начинаю свой пеший путь, сходя с Зубовского шоссе. От бетонного моста через реку Лутосню, где она так непривычно бурлит, отвыкшая за полсотни лет от мельниц, влево от шоссе уходит узкая тропинка. Она идет по прибрежному лугу, где трава выше пояса, и приходит к кустистым ольховым зарослям. Там, в их сыроватой глубине, приходится по двум дощечкам преодолевать небольшой ручей Алмазовку, неторопливо пробирающийся к реке. А затем и выхожу к уходящей отлого влево и вверх поляне, где явственно просматриваются черты бывшей усадьбы. Справа, вдоль самого берега реки, встало несколько древних лип. Я понимаю: между ними у Алмазовых здесь к реке шла тропка, а дальше она переходила в круто нисходящую лестницу к месту купанья в жаркую погоду и в теплые летние вечера. И воображение наполняет усадьбу живыми фигурами и лицами, и тянет заглянуть в ту дальнюю, безвозвратную ныне, жизнь…
Дворянский герб старинного рода Алмазовых находится в пятой части "Общего гербовника дворянских родов Российской империи". Кое-что об их дворянстве удалось собрать, и это еще одна страница о достаточно интересных людях, сохранивших для нас Русское Отечество…
Некоторые Алмазовы внесены в шестую часть родословной книги Московской губернии. Имения их замечены в Московской (Клинского, Богородского и Московского уездов) и в Смоленской (Сычевского уезда) губерниях. Дворяне Алмазовы уже в 1700-1762 владели имениями в Центрально-Черноземном регионе. О некоторых мы расскажем, попутно исправляя, дополняя и уточняя приобретаемые сведения.
В доступных для нас сведениях первым из этого рода называется Иван Дмитриевич Алмазов. Он родился, скорее всего, в 1587 году. Вслед за ним сразу следует сын Ерофей Иванович, которого звали Алмазом. В 1640 году он служил думским приказным дьяком в Казани. От него эта фамилия и пошла. У него с женой Аксиньей были сыновья Семен и Дмитрий, а, возможно, были и другие дети. Скончался Ерофей 27 апреля 1669 года.
Дмитрий Ерофеевич Алмазов в 1673 году служит дьяком, упоминается как московский дворянин, в 1685 году - как помещик Московского уезда, деревни или сельца Вешки. В 1692 году он стольник, в 1727 – 1737 годах – казначей Московского монетного двора. Жена – повидимому, Наталья Григорьевна из рода Васильчиковых. Дети – Николай, дочери - Ирина (родилась в 1722 году), Анна (родилась в 1732 году), Софья (родилась в 1733 году, проживала в 1793 году в Москве, в приходе Успенской церкви на Дмитровке), все три дочери замуж не выходили.
Продолжил род полковник Николай Дмитриевич Алмазов, родившийся в 1723 году. Он владел имением в селе Караваево Сычевского уезда Смоленской губернии. Очевидно, он был хозяйственный, достойный человек, потому что в своем селе в1749 году он построил храм во имя Иоанна Богослова. Имеется фамилия его жены – Ф.И. Бухгольц. Это была дочь известного в свое время подполковника Ивана Бухгольца, российского военачальника, которого Петр Первый в 1717 году отправил с «калмыцкой экспедицией» в Среднюю Азию и в Сибирь для укрепления позиций России и который основал город-крепость Омск. Семеро детей увенчали жизнь Алмазовых. Анастасия родилась в 1740 году, в замужестве приняла фамилию Хитрово. Она скончалась 30 мая 1770 года в Москве, похоронена в Алексеевском женском монастыре (кладбище в Двадцатом веке разорено). О Марии известно лишь, что она вышла замуж за Н.А. Потапова. О Наталье известно, что она в 1803 – 1826 годах проживала в Москве, в собственном доме на Сретенском бульваре. Замуж не выходила. Скончалась в 1830 году. Татьяна родилась в 1750 году, замужем не была. Имя еще одной дочери, вышедшей за Коробова, не сохранилось.
Сын Иван родился в 1754 году. Поручик, умер молодым 20 апреля 1780 года в Москве и похоронен в Даниловом монастыре, где кладбище стерто.
Младший сын – Петр Николаевич Алмазов родился 3 января 1756 года. В 1781 году он – подпоручик лейб-гвардии Измайловского полка. В 1791 – 1794 году – уже бригадир. Это высокое воинское звание, состоящее между званиями полковника и генерала, было вскоре ликвидировано Павлом Первым. В звании бригадира Алмазов – избранный предводитель дворянства в Богородском уезде Московской губернии, где ему принадлежало сельцо Строково, от которого он в 1812 году выделил в народное ополчение шесть ратников. Кроме того, у него оставалось наследственное имение село Караваево в Сычевском уезде на Смоленщине. В этом селе сгорел храм Иоанна Богослова, построенный в 1749 году его отцом. Так в 1811 году Петр Николаевич построил здесь новый, каменный храм, чем на многие времена увековечил свое имя. Унаследовал он также огромный земельный участок под номером 129 в Москве, между Старой Басманной и Ново-Басманной улицами. Его женой 24 января 1781 года стала княжна Мария Борисовна Голицына. Венчались они в Никитской церкви на Старой Басманной. У этой пары Алмазовых была вот уж счастливая семья: девятеро детей! И какое совпадение: младшая в своей семье Голицыных (она родилась 22 апреля 1758 года), Мария Борисовна была сама девятой и таким образом успешно продолжила сию семейную традицию. Она скончалась 22 февраля 1847 года в Москве, похоронена, как и муж, скончавшийся в Москве 18 февраля 1815 года, на кладбище Донского монастыря.
Старшая их дочь Наталья родилась 3 февраля 1782 года, крестили ее в приходской церкви Мученика Никиты на Старой Басманной, причем восприемниками были дядя Александр Борисович Голицын и бабушка Ф.И. Алмазова. (Заметим, что в этой церкви крещены почти все последующие Алмазовы). Замуж Наталья вышла за Н.В. Скрипицына. Дочь Мария родилась 27 января 1785 года в Москве (восприемники родственница Ф.И. Бухгольц и двоюродный брат Иван Александрович Голицын, ошибочно в метрической книге был занесен капитан-поручик Лейб-гвардии Измайловского полка Петр Иванович Алмазов). Она была замужем за Блохиным. Скончалась в монастыре, в городе Арзамасе. Дочь Варвара родилась в 1786, умерла в 1857 году. Дочь Софья родилась в 1787 году в Москве. Восприемники сын генерала Н.И. Маслова Иван и княжна Елизавета Петровна Голицына. Вышла замуж за А.П. Облязова. В 1826 году она – владелица дома 79 в Козловском переулке в Яузской части Москвы. Умерла 5 апреля 1836года в Москве, похоронена на кладбище Покровского монастыря. Дочь Елизавета родилась в 1796 году. В 1816 году была восприемницей И.Н. Даля при крещении в Успенской церкви в Москве. Муж – А.А.Сухово-Кобылин, родственник писателя. Она умерла в 1877 году. О старшем сыне Николае мы скажем дальше. А сын Борис родился в 1789 году в Москве. Крещен в той же Никитской церкви при восприемниках родственниках Н.П. Алмазове и Ф.И. Бухгольц. Участник Отечественной войны 1812 года, он умер, очевидно, от ран, 24-х лет от роду 15 марта 1813 года. Почти та же героическая судьба ожидала и младшего брата Ивана. Он родился в Москве в 1791 году. Крещен там же при тех же восприемниках. Участник Отечественной войны 1812 года, он защищал Россию в сражении под Ровно 31 июля и, увезенный в тыл наших войск, скончался от полученных ран 22 августа 1812 года. Так что пережили войну с полчищами Наполеона только два сына – Николай и Петр(1797-1871), которые продолжили род Алмазовых по двум линиям.
Николай Петрович Алмазов родился 6 января 1783 года. Служил в Лейб-гвардии Конно-Егерском полку. Прошел Отечественную войну и заграничные походы. Уволен штабс-капитаном в 1816 году. Он был женат на Евдокии Петровне Зубковой. Жил со своей семьей в доме матери в том же приходе на Старой Басманной. Умер он 22 августа 1864 года. Известны имена его детей: Петр (1816 – 1875). Борис (1827-1876), Софья(13 октября 1810 - ?), вышедшая за Шиманского, Екатерина (29 апреля 1819 - ?), не выходившая замуж, Елизавета, вышедшая за Бастамова.
Петр Николаевич Алмазов – внук старшего Петра Николаевича – родился 17 ноября 1816 года. В 1822 году внесен в Шестую часть Дворянской книги Московской губернии. В 1833 году он вступил в службу в Северский Конно-Егерский полк подпрапорщиком, но в том же году переведен в Кинбурнский Драгунский полк. В 1834 году он прапорщик, в 1837 году – штабс-капитан. В 1845 году вышел в отставку. Женой его стала Надежда Ивановна, дочь смоленского помещика, штабс-капитана Ивана Александровича Лесли.
У них было четверо детей. Сын Николай родился 19 марта 1850 года. В 1885 году он – подполковник 108 Саратовского пехотного полка. Жена – Н.И. Срезневская. Сын Иван родился 4 июня 1851 года. В 1885 году он – капитан 2-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Дочь Варвара родилась в 1846 году в деревне Головеньки Бельского уезда Смоленской губернии, где проживала тогда семья. В 1862 году окончила с большой золотой медалью Екатерининское училище в Москве. Замуж вышла за Владимира Константиновича Шатилова (в 1885 году – подпоручик в отставке). Известно, что младшая дочь Александра была замужем за Д.В. Комаровым.
Алмазовы семейно были красивы. На девушках из их рода, имевших оглушительный успех в столицах, охотно женились известные фамилии. А молодые люди Алмазовы женились на представительницах знатных фамилий. Например, Алмазовы, как видим, породнились с Васильчиковыми, Высоцкими, Голицыными, Шереметевыми.
Большая часть Алмазовых, о которых у нас рассказано, включая и смоленские ветви, так или иначе прошли через два основных клинских алмазовских имения – через усадьбу Никольское (между деревнями Золино и Опритово), в приходе села Кленково, и Алмазовку (близ южной окраины деревни Ширяево), в приходе села Воронино. Одни из них постоянно жили в этих усадьбах, другие приезжали на лето и на продолжительные гостины.
В 1861 году в Алмазовке насчитывалось владельческой земли 89 десятин 606 сажен. Проживало здесь 14 жителей – крестьян, дворовых.
Фамилия Алмазовых, несмотря на все исторические несчастья, сохранилась и в России и за рубежом. Их фамилия часто звучит и среди жителей Клинского района, поскольку влияние этой семьи в уезде было сильным и продолжительным. После крепостного права многие крестьяне получили фамилии своих прежних владельцев…
Пройдя Алмазовку кругом и насквозь, завершая это краткое путешествие, я выхожу на Дмитровское шоссе и, никуда не торопясь, ожидаю автобуса: отсюда до Клина не больше получаса езды.
2.ВТОРАЯ ПИСАТЕЛЬНИЦА ИЗ СЕЛЕНСКОГО
ДЕТСТВО МАШЕНЬКИ БЕЗОБРАЗОВОЙ
В этой семье весь уклад домашнего быта, семейной образованности, семейных воспоминаний деда и отца был связан с именем Александра Сергеевича Пушкина и с памятью о нём.
Конечно, главной основой воспоминаний деда – Дмитрия Николаевича Маслова – являлась память о совместных с поэтом годах пребывания в Царскосельском лицее. Эти годы не изгладились в душе деда до последних дней его жизни.
Как помнит наш читатель, мы уже писали о его дочери – русской писательнице Елизавете Дмитриевне Безобразовой (в девичестве Масловой) (1834 – 1881).(«Серп и Молот», 6 марта 1999 г., «Писательница из Селенского»). Но отзвук писательских традиций продолжился и в других представителях рода Масловых и Безобразовых.
Сегодня у нас речь пойдёт о другой писательнице - Марии Владимировне Безобразовой, внучке лицеиста Маслова из усадьбы Селенское. Она родилась 29 мая (10 июня) 1857 года в Петербурге, в семье дальнего родственника А.С. Пушкина - знаменитого русского учёного и писателя, тоже, хотя и более позднего, лицеиста, – экономиста академика Владимира Павловича Безобразова, и его супруги и троюродной сестры, уже знакомой нам Елизаветы Дмитриевны. (Интересно отметить, что, по новым исследованиям, и род Масловых и род Безобразовых состояли в дальнем родстве с Пушкиными). Их родным – Безобразовым, Петру Ивановичу и Павлу Петровичу, сыну и внуку Аграфены Петровны Пушкиной, в разное время принадлежали сельцо Горки в Николо-Железовском приходе, а также деревня Гольцово Клинского уезда, ныне в Конаковском районе. Кроме того, родственники Безобразовых проживали в соседних Дмитровском и Тверском уездах. Сохранились воспоминания Марии Владимировны о некоторых событиях своего городского и деревенского детства.
Зимой вся семья Безобразовых жила в Петербурге. А летние месяцы, как правило, они проводили в деревне, в усадьбе Масловых – у бабушки в Селинском под Клином, и еще в имении Безобразовых в усадьбе Носково Дмитровского уезда.
Будучи старшим ребенком в семье, Маша все детство провела в дружбе со своими младшими братьями и восприняла их привычки. Не любила кукол, которые ей дарили к каждому празднику родственники. Из-за этого она не любила и зимний праздник – елку. На елку приезжали те старшие родные, для которых ее молодые родители не были законодателями и которых поэтому они не могли предупредить о привычках дочери. Вот эти старшие и заваливали девочку как первенца аршинными куклами, их кроватками, их шкапиками и другой «дребеденью». А Маша оставалась несчастна не потому только, что все это было ей ненужно, но и по совсем другой причине. Ведь Маше требовалось показывать, как она благодарна, проявлять радость по поводу подарков. А это для нее было невыносимо. Как умная девочка Маша знала, что это необходимо, но ложь для нее была еще тяжелее. Поэтому девочка искренне радовалась, когда проходил этот несносный вечер, когда старшие уезжали, провожаемые со всеми знаками почтения, а она могла забросить и забыть всех этих аршинных кукол, пищавших «мама». Для Маши не было лучше праздника, когда она с братьями принималась опустошать елку, а затем могла поиграть игрушками братьев. Она все же была маленькой девочкой и не могла быть выше игрушек.
Долго она помнила один подарок отца. Владимир Павлович хорошо ее понимал и однажды, еще до елки, сгорая сам от нетерпения, подарил ей сани. Она долго помнила эти белые игрушечные сани. Но они были такие большие, что в них смогли усесться оба младших брата, да еще был и облучок для самой Маши. В сани была запряжена пара вороных в серебряной сбруе. Сбрую можно было одевать и снимать, и блаженство Маши не знало границ. «Милый папа! – вспоминала Маша. – Он знал, что мне подарить!».
А летом разыгрывалась фантазия матери, которая и сама когда-то месяцы детства между поездками за границу проводила в усадьбе Селенское. Маша с нетерпением ждала своих именин, зная, что мать готовит ей ко дню её Ангела сюрприз, а день Ангела у нее был 22 июля (4 августа). Но то, что мама дарила, всегда превосходило ожидания дочки. Сначала это был деревянный топор, за ним следовала маленькая соха с железными лемехами – соха, в которую Маша впрягала братьев. И, наконец, явилась коса в сообществе бруска в брусочнице и молотка с бабкой – настоящие, хотя и маленькие. Вот это были, действительно, подарки! Тем более, что Маша любила крестьянскую работу!
И подарки быстро пошли в ход в настоящем деле. Вот Маша этой самой настоящей маленькой косой выкашивает в усадьбе так называемый чистый двор. Ремешок брусочницы опоясывает ее красную кумачовую рубашку-косоворотку. А снизу торчат голенища высоких сапог…
Летом мать уступала слабостям Маши и позволяла ей ходить в крестьянской рубашке. Зато зимой девочке приходилось только завидовать братьям. У счастливых мальчишек были такие красивые синие кафтанчики с золотыми пуговками, отороченные серым барашком. И, к довершению Машиной зависти, еще красные кушаки и шапки. А Маша… ходила в положенных ей салопе и капоре. Ее прогулки в городе были отравлены этими девичьими атрибутами, которые казались ей, в отличие от нас, сегодняшних, некрасивыми. А ведь в крестьянской рубашке было так удобно вскочить в телегу, править лошадьми, лазить на каждое дерево в усадьбе.
Маша ездила, правда, в платье, на козлах большого родительского крытого тарантаса, потому что уговорить ее сесть в саму клетку было трудно. И править она любила больше всего на свете, пока не привыкла ездить верхом, когда править стало казаться ей скучным.
Кучер Безобразовых нередко был пьян, как это часто бывало с деревенскими кучерами. И Маша совсем одна справлялась с тройкой. Она изучила все нехитрые приемы кучерского дела, и лошади ее слушались. Вожжей Маша старалась не дергать, для этого она слишком любила и жалела лошадей. Любила она и собак и баловала их…
Если она завидовала в одежде своим братьям, то еще больше завидовала кучеру, у которого, понятно, все было настоящее. Его шляпа с павлиньими перьями и наборный пояс были явно лучше того, что носили мальчики-братья.
Но, хотя у Маши не было ни шляпы с павлиньими перьями, ни кушака, зато уже в тринадцать лет у нее имелась своя собственная лошадь. Не зная, что ей еще покупать для подарка, отец давно уже дарил ей небольшие деньги, вот на них-то она, накопив, и купила лошадку. «Каренькую» на свой счет кормила бабушка в своем имении, но Машина настоящая лошадка в хозяйстве и пахала, и возила навоз и сено. Маша каталась на ней два раза в неделю, а в остальное время заботилась о том, чтобы ее не мучили. Впрочем, бабушка и сама любила лошадей, и им жилось в усадьбе вольготно.
Машино мальчишество не нравилось бабушке. Она пыталась читать ей наставления, хотя и делала это в очень мягкой форме: «Зачем мама тебе это позволяет? Разве девочке можно?».
И Маша вспыхивала. Но бабушка была такая добрая и слабая, что на нее нельзя было сердиться. Но то, как Маша проводила время, подкупало ее в Машину пользу. А именно: летом Маша отдавала все силы своему садику. Бабушка отвела ей лучший лужок за домом. И на этом лужке девочка устроила себе сад-огород. Были там у нее и цветы, и овощи, и ягодные кусты, цвела и поспевала клубника. Очень занимала Машу компостная куча, которую она постоянно перелопачивала. Но урожаи, к сожалению, не отличались изобилием. Напротив, у бабушки, хотя и не было компоста, все родилось несравненно лучше. Машин уголок был слишком тенист и не удобрен в прежние годы, как бабушкины поле и огород. И все же Маша гордилась своим садиком и не бросала его едва не до восемнадцатилетнего возраста. В юности уже стало не до садика, а так жаль было с ним расставаться!..
Детство в Селенском было еще связано и со знакомством с соседями по имению, - неподалеку, в усадьбе Никифорово (близ деревни Борисово) летом проживали две девочки одних с Машей лет. Родители с детьми обменивались визитами. Девочки проводили два дня в неделю вместе. А игры проходили неизменно …в бане. Баня изображала избу, а девочки мужиков-крестьян. Самая энергичная из них представлялась хозяином избы, ее сестра – хозяйкой дома, а Маша – их работником. В этой игре девочки по уши уходили в крестьянскую жизнь.
В деревне жилось хорошо, это были дни девчоночьего счастья. И когда наступала осень, так не хотелось возвращаться в Петербург. И не то чтобы Маша не любила учиться, – просто зимняя жизнь в стенах, да еще в положении девочки, казалась ей утомительной и противной.
Её окружающие считали красивой девочкой. Но вот одна неприятность омрачала детство Машеньки Безобразовой: с малого возраста у нее начала развиваться глухота, которая усилилась в юности и в зрелости…
Очень рано Маша начала читать. В этой глубокой страсти к чтению Машу рано начала поощрять мать Елизавета Дмитриевна. Рано начались и первые Машины литературные опыты. Однажды она сидела над первым детским чтением – сказками и всеми своими силами пыталась выбросить из них волшебный элемент. Иногда ей казалось, что нашла решение, и она долго радовалась. Но потом обыкновенно разочаровывалась. Волшебный элемент так крепко вплетался в сказку, что, когда Маша заменяла его естественным, то ничего не оставалось. Тогда она понимала, что ничего не выходит, и вся ее работа пропала…
Поверхностный писатель и философ В.В. Розанов, состоявший некоторое время в переписке с Марией Владимировной, завидовал Безобразовой, ее более широким и основательным, чем у него, научно-литературным успехам. В одной из своих работ, уже после ее смерти, он не слишком порядочно злословил по поводу мальчишеских привычек Марии Владимировны в ее детстве. Но это были фантазии литератора-эстета и белоручки, не умевшего в своей жизни забить и гвоздя. А между тем, примерно в то же время, дети великого русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева, близко знакомого с семьей Безобразовых, в усадьбе Боблово по другую сторону Клина воспитывались подобным же образом, точно в такой же обстановке, что и Машенька Безобразова, имя которой потом станет известно не только всей России, но и Европе.…
ЮНОСТЬ МАШИ БЕЗОБРАЗОВОЙ
По мнению Маши, она не слишком пришлась ко двору в пансионе, куда поступила с десяти лет. Это был вполне приличный, с хорошей репутацией, немецкий пансион Мезе в Петербурге. Отец выбрал именно этот пансион только потому, что учили в нем… меньше, чем в гимназиях. Отец Маши считал учёных женщин «кошмаром», был уверен, что женщинам нет надобности в образовании. Но поскольку в Девятнадцатом веке не учиться было нельзя, то он и выбрал для дочери «наименьшее зло», то есть этот самый пансион Мезе. Здесь воспитывалось уже третье поколение девочек, тихих и выдержанных, в основном немочек, готовившихся со временем стать добрыми, образцовыми домохозяйками и матерями, а до той поры усердно зубривших то, что полагалось зубрить по курсу. И вот среди них, пай девочек, вдруг очутилась Маша Безобразова – этакий русский сорванец. Девочка, которая по духу была деревенской и которая была добрым товарищем своим братьям. Девочка, которая оказывалась слишком бойкой, когда их муштровала, и находила, что они не умеют войти во вкусы лошадей и таким образом неважные кучера. Что было делать такой девочке в пансионе? Удали Маши здесь не было никакого исхода…
Хотя в пансионе все предметы преподавали только на немецком языке, Маша Безобразова во все годы обучения шла среди первых учениц. И отец, несмотря на известное отношение к женской образованности вообще и своей дочери в частности, - как бы это было само собой, сделал в дальнейшем свою дочь личным «ученым секретарем». Тем более что настоящий секретарь отца, магистрант университета, не ревновал к ее исполнению канцелярских обязанностей.
Не имея каких-то отдельных специальных глубоких талантов, она многих знаний достигала чтением, самообразованием, и восполняла недостающее своими чрезвычайной работоспособностью. Это и определило ее, странное для других глаз, поведение в пансионе. Машу так часто бранили, что она перестала обращать внимание на то, что ей говорили при этом. Уроков дома она никогда не учила, а все задания выполняла в классе. Избавив себя от некоторых скучных обязанностей в школе, она умудрялась оставлять себя в полном спокойствии и училась без напряжения. На уроках, вместо того, чтобы слушать учителя, Маша писала какие-нибудь сочинения, читала русские книги, и учителям пришлось с этим примириться. Наверно и поэтому Маша отличалась от других пансионерок своим оригинальным поведением, за которое ей записывались замечания в толстую черную книгу, называемую «журнал». Когда она училась в младших классах, ее классная дама – немка даже выдумала для нее специальное «страшное» наказание, которое никогда после Маши не употреблялось в пансионе: в порядке наказания Машу отправляли завтракать в отдельную комнату. Но Маша этим только гордилась.
Баллы, которыми оценивались знания, для Маши не имели никакого значения. Она явно в пансионе оказалась среди лучших, но и только, потому что не имела никакого желания быть непременно первой. И недоумевала, когда ее упрекали, что она учится недостаточно. «Какое мне дело до баллов!» – думала она, уносясь в иной мир вслед за Гоголем и Тургеневым. Учителю французского языка, возле которого девочка имела удовольствие сидеть(она была у него второй ученицей, а все девочки помещались за длинным столом, рассаженные по рангам, и сидели на стульях), – Маша умудрялась читать наставления. Особенно, когда ей казалось, что он невнимательно слушает ее ответы. Зато учитель надоедал ей тем, что постоянно на нее смотрел. Она спрашивала его по-французски: «Зачем вы смотрите на меня?». Он же отвечал: «Изучаю ваш характер».
Среди немочек Маша не любила говорить по-французски или по-немецки. Зато одноклассницам от Маши была только польза: она исправляла их немилосердно корявый русский язык. И, хотя в пансионе запрещалось говорить на русском языке, она специально говорила на русском. А в дальнейшем добилась того, что все немочки, не боясь замечаний, в разговоре с ней отвечали всегда правильно по-русски. И Маша от души радовалась их успехам. Вот только сама Маша у подруг-немочек не смогла научиться ничему.
Дома Машу всегда ждало интересное чтение и - игра на фортепиано. Играла она много, но больше всего потому, что любила учительницу музыки – ученицу Антона Рубинштейна. Хотелось доставить ей удовольствие.
Много читая, Маша очень быстро приобщилась ко всему, что имело какое-нибудь отношение к философии. Никто ей на эту тему, включая родителей и учителей, ничего не говорил, но она чутьем своим понимала и знала, что те вопросы, которые ее часто мучают, создали философию. И философы – это те люди, которые одни могут ее утешить и успокоить. У них Маша искала разрешения вечных вопросов о происхождении мира и его будущем – разрешения и загадок того, что составляло ее внутреннюю жизнь. Об этом Маша не говорила даже со своей матерью, хотя была с ней дружна и рассказывала ей много такого, чего обыкновенно не говорят матерям…
Еще до пансиона Маше попалась в детском журнале статья о психологии. Статью переписала и хранила, как святыню. Из другого детского журнала почерпнула правила жизни Франклина (1706 – 1790), американского политика и философа, – другое ее сокровище, записанное в тетрадку.
Когда задавали урок истории, Маша шла в кабинет отца и в пространной пятнадцатитомной «Всеобщей истории» Георга Вебера на немецком читала о том периоде, который проходился в пансионе. Но читала только о том, что делали в это время философы. Не всегда она учила уроки: какое, мол, мне дело до войн и до суеты королей. Но она всегда читала в Вебере о том, что для нее составляло содержание жизни.
Заканчивая пансион, Маша еще не уяснила для себя, чему же она хочет учиться и кем собирается стать. Если в детстве ее больше всего интересовала философия, то в юности привлекало естествоведение. Маша по-прежнему любила деревню, которую она изучила и любила в Селенском и Носкове. И ей хотелось деятельности, где для женщины будет такой же простор, как и для мужчины. А в сельском хозяйстве, как она считала, эти возможности равны. Все чаще и чаще, зная о сельскохозяйственных опытах соседей по Клинскому уезду - профессоров Дмитрия Ивановича Менделеева в Боблове и Александра Васильевича Советова в Шипулине, она мечтала стать агрономом. В то время она еще далека была от мысли стать кабинетным ученым. Надо понять, что в Петербурге, в доме Безобразовых, как она признавалась, ей давно надоели частые гости-ученые, и та атмосфера, которая ее окружала, казалась ей скучной. Те подробности, которые ей приходилось слышать, представлялись ей ненужными. Сути государственных наук Маша не могла уразуметь, и они оставались для нее чуждыми.
Когда Елизавета Дмитриевна давала Маше читать экономистов, то дочь удивлялась тому, что такие книги матери могут нравиться. Владимир Павлович имел привычку читать дочери свои статьи. И она радовалась, когда статья кончалась, но жаль было обидеть отца, сказав, что это скучно. Мать до тонкости изучила специальность отца – политическую экономию. Она не только читала Адама Смита (он-то и был особенно Маше противен), Вильгельма Рошера, Молинари, Лоренца Штейна, но и переводила академические мемуары отца на французский язык, поскольку писала по-французски даже лучше, чем по-русски.
Маша тем временем мечтала о чем-нибудь большом и захватывающем. Ей хотелось действовать и творить большое и великое. Великое у нее не умещалось в рамках литературного писания. Писать для нее поначалу было чем-то обыденным и прозаическим. Ведь в Машином доме все писали или переводили, начиная с отца и кончая десятилетней сестрой и девятилетним братишкой, сочинявшим повести. Мать, например, кроме написания политико-общественных статей и рассказов для детей, перевела на итальянский язык пушкинского «Бориса Годунова». А Маша, напротив, сначала никогда не писала и не слыла в семье писательницей – слишком многие в семье это делали.
Заканчивая пансион, Маша с 14 до 16 лет, чтобы не сидеть дома, до положенного выхода в свет продолжала ходить в пансион. В течение этих двух лет другого Маша почти ничего не читала, кроме того, что полагалось по назначенному самой себе курсу. Но…Она читала все-таки и специальные сочинения по химии и биологии. Потому что… слушала лекции Дмитрия Ивановича Менделеева и Андрея Николаевича Бекетова на Владимирских курсах в Петербурге. Елизавета Дмитриевна возила Машу на эти курсы, к великому ужасу отца, который, напротив, пропагандировал манеж и балы.
Против манежа Маша ничего не имела – лошади с детства оставались ее страстью. И, когда она брала первый урок, - и берейтору, и ей самой казалось, что она провела на лошади всю жизнь.
Одинаково ничего она не имела против балов, хотя признавалась, что танцевала гораздо хуже, чем ездила верхом. После шестнадцати лет в жизни барышни балы являлись своего рода оазисами. Насколько скучны были визиты и полуофициальные разговорные вечера, настолько интересны были балы. Только на балу Маша чувствовала себя свободной. Сама атмосфера бала казалась ей обаятельной - общим оживлением, блеском залы, чудной музыкой…
Но одних балов и других развлечений для жизни Маши оказалось мало. Над развлечениями и соблазнами юной барышни возвышалось и главное устремление. Твердо она решила одно – попасть в Цюрих. В Цюрихе находился главный культурный центр немецкой Швейцарии – университет, основанный в 1833 году, а также политехникум, куда съезжалось много иностранцев. А для этого следовало, по ее мнению, пройти курс мужской гимназии. И вот она взяла программу гимназии, вычеркнула из нее все, что знала, – и занялась тем, чего не знала, – математикой и древними языками. Алгебра ей понравилась – она увлеклась решением задач. Но геометрии не понимала и никогда не была в состоянии решить ни одной задачи. Когда же дошла до тригонометрии, то стала совсем в тупик. Маше казалось, что геометрия построена на каком-то чудовищном недоразумении, – в чем оно, не могла разъяснить, но для нее это была фиктивная наука.
Древние языки пошли у нее недурно, только греческий смутил на первых порах своей азбукой. Второй брат, всегда первый ученик своего класса гимназии, Маше помог, время от времени просматривал ее переводы и неизменно ставил тройки, более она не заслуживала. И все же дело, хотя и медленно, продвигалось. И Маша за два года прочитала тех авторов, которые полагается прочесть в гимназии. Конечно, аттестата зрелости девушке никто не выдал, о том и помышлять не следовало.
ПЕДАГОГ МАРИЯ БЕЗОБРАЗОВА.
По выходе из пансиона необходимо было держать экзамен на домашнюю учительницу, но не в самом пансионе, где экзамены не полагались, а в гимназии. Хотя Машу не особенно беспокоили отметки, но сами экзамены она сдавала с радостью. Первый экзамен оказался по французскому языку, который Маша знала в совершенстве, но преподаватель так придирался, что поставил четвёрку. То же произошло и с немецким. Зато остальные экзамены она сдала на «отлично». Так что для девушки был открыт путь – стать домашней учительницей. Тот самый путь, который был напрочь запрещён её отцом. Не для этого он отдавал её учиться в пансион.
Но Маша просто не могла жить без деятельности, желая принести как можно большую пользу обществу. И чтобы преодолеть сопротивление отца, она решила применить последовательную тактику.
Наступил тот день, когда она вошла в кабинет к отцу и повела с ним решительный разговор.
- Я хочу учиться, папа, - сказала она ему.
Отец удивился, потому что сначала не мог понять, о каком ученье дочь говорит. Но дочь настаивала. Она говорила, что хочет поступать на Педагогические курсы.
Отец рассмеялся.
- - Ты хочешь быть учительницей? Но какая же ты учительница? – улыбаясь, объявил он Маше.
Хотя Маша давно уже учила и крестьянских детей в Селенском и сестру с братом, и любила учить, но отвечала:
- Я не хочу быть учительницей, – так как действительно думала о другом. Но она знала также, что как раз то другое, по воззрениям отца, ей еще более недоступно. Поэтому решила добиваться сначала того, что казалось ей возможно.
Давно уже, прогуливаясь со своей гувернанткой, она старалась направить свою спутницу по тому маршруту в Петербурге, где обязательно можно было молча пройти лишний раз по Гороховой и полюбоваться на милую для нее синюю вывеску Женских курсов…
Разрешение отец, в конце концов, все-таки дал. Но только после того, как Маша пообещала, что по окончании курсов не станет работать учительницей. В противном же случае отец грозился... покинуть Петербург...
Маше было восемнадцать лет, когда она, выдержав значительный конкурс – сто человек на сорок мест – поступила на Курсы. Итак, она вступила в Храм Науки, чего так упорно добивалась. Перед нею открылся новый мир – мир университетского знания, хотя, в общем-то, по большому счёту, Курсы университетом считать было нельзя…
Вот так, преодолев домашний ограничительный барьер, после домашнего и пансионного воспитания Мария Владимировна в 1876 году окончила Санкт-Петербургские педагогические курсы. Они в те времена давали для женщин едва не единственную возможность применить свои стремления, знания и способности на общественную и народную пользу. Эту возможность использовала и Мария Безобразова.
После окончания курсов Безобразовой было предложено место образцовой учительницы русского языка в прогимназии. Но по некоторым причинам, а в основном из-за обещания, торжественно данного отцу, ей пришлось на время от этого предложения отказаться.
Однако спустя несколько лет обстановка в какой-то мере изменилась. Она все-таки добивается своего и занимается преподавательской деятельностью. В 1880 году Мария поступила учительницей в женскую гимназию города Вязьмы Смоленской губернии, где до 1883 года преподавала новые иностранные языки. Здесь она получила хорошую жизненную и педагогическую практику. После этого в 1883 году она преподает естествоведение, географию и историю в пятиклассной женской прогимназии в городе Жиздра Калужской губернии. Приобретённый практический опыт позволил ей вскоре стать начальницей этой гимназии. Здесь она прослужила несколько лет, до 1885 года.
Этот накопленный опыт провинциального учительства позволил молодому педагогу уже сознательно приобщиться к литературной работе – рассказы и зарисовки, связанные со школой, с детьми уже ложились из-под ее руки на бумагу…
В 1880-х годах Мария Безобразова познакомилась с интересным человеком - с женщиной удивительной судьбы – Александрой Николаевной Толиверовой-Пешковой. В 1867 году она была сестрой милосердия в Италии, под Ментаной, в войсках Гарибальди, в печальный для него момент, когда он в сражении с французскими и папскими войсками был разбит. Сейчас она с головой погрузилась в общественную и редакционно-издательскую деятельность, в основном педагогического направления.
Безобразова восхищалась ее биографией и на долгое время стала горячей сторонницей и помощницей в ее общественно-издательской деятельности, а также в начинающемся русском женском движении.
Мария помогала Толиверовой-Пешковой в издании журналов «Женское дело» (ежемесячный литературный журнал) и «На помощь матерям», сотрудничала в педагогических журналах «Воспитание и Обучение», «Домашнее воспитание», «Семейное воспитание». Ее рассказы, статьи, очерки, корреспонденции появлялись в детском журнале «Родник», в газетах и журналах «Народ», «Новости», «Санкт-Петербургские ведомости», «Голос Правды», «Крестьянин», «Славянский Век», «Светлый Луч», «Детский отдых». Особенно активными эти публикации были в 1888 -1890 годах.
Многие вопросы воспитания, нравственности, педагогики у Марии Безобразовой часто перемежались и переплетались с вопросами общей философии и богословия. Не полностью реализованным остался замысел глубокого исследования под названием «К истории просвещения в России». Хотя она читала этот свой труд на лекциях, но успела опубликовать лишь один, подготовительный, фрагмент этой работы, посвященный творениям святого Дионисия Ареопагита. (Дионисий был вовлечен апостолом Павлом в лоно христианской церкви, стал апостолом от семидесяти, был епископом в Афинах и там обезглавлен язычниками).
(Продолжение следует)
3.АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ ВЯЗЕМСКИЙ
Судьба не обделила этого человека ни талантом, ни активной жизнедеятельностью. Родись он раньше, он был бы из тех, кого привлек бы к себе и возвысил царь Петр Первый. Но Александру Вяземскому выпало родиться в другую, не менее трудную эпоху и жить во времена нескольких монархов. Основная же деятельность Вяземского, замечательного патриота России, пришлась на эпоху императрицы Екатерины Второй. Он пригодился своей стране и в это время.
Князь Вяземский происходил из знаменитого русского княжеского рода, прославившего Россию. Старинный род Вяземских вел свое начало от внука Владимира Мономаха — князя Ростислава-Михаила Мстиславовича Смоленского. Из того же рода, но от другой ветви происходил и друг А.С. Пушкина поэт Пётр Андреевич Вяземский.
Родился Александр Алексеевич 3 августа 1727 года. Его отцом был лейтенант Русского флота князь Алексей Федорович Вяземский, матерью – Пелагея Ивановна Познякова.
В семье Александр был старшим сыном. Подростком он поступил в Сухопутный кадетский корпус и окончил его в двадцатилетнем возрасте.
Молодой человек успел поучаствовать в Семилетней войне России и коалиции ряда стран против Пруссии и Англии. При Петре Третьем эта изнурительная война закончилась. Он не только участвовал в баталиях русской армии, но на территории Пруссии ему поручались секретные задания, исполнение которых едва не закончилось его гибелью. Очевидно, речь идет об участии в разведывательных операциях. К концу Семилетней войны Вяземский состоял в звании генерал-квартирмейстера и был хорошо известен молодой Екатерине Второй.
И на войне, и в Петербурге Вяземский быстро приобрел репутацию исключительно честного чиновника и справедливого человека. Молва об этих его качествах, заметных на общем фоне чиновничества, быстро достигла ушей императрицы Екатерины. Именно эта многоценная для чиновника репутация открыла ему путь к высокому положению. При вступлении на престол Екатерины Вяземский, человек прямой, честный, трудолюбивый и даровитый, был ею отмечен.
В декабре 1862 года она именно ему поручила "улаживание отношений" между бунтующими крепостными крестьянами и их владельцами на уральских заводах, а также изучение положения горных заводов. Он почти год занимался этим сложным делом и немало в нем преуспел, причем, проявляя сдержанность, гуманность и благоразумие, оставался достаточно твердым и решительным. В декабре 1763 года он был отозван с Урала, а на его место направлен генерал-майор А.И. Бибиков, закончивший начатую Вяземским миссию.
Наиболее серьезное поручение императрицы последовало 3 февраля 1764 года. Екатерина, убедившись в исключительной честности князя Вяземского, назначила его Генерал-прокурором Сената. Это был чрезвычайно высокий пост, соответствовавший должности премьер-министра. Екатерина, предполагая действовать через него против "наисильнейших людей" и Сената, если бы последний вышел из границ, собственноручно написала Вяземскому "секретнейшее наставление" из десяти пунктов, в котором четко определила его обязанности. Она указывала на злоупотребления в Сенате. Говорилось и о причинах удаления предшествовавшего генерал-прокурора Александра Ивановича Глебова. А причина была в корыстолюбии, мздоимстве и в сомнительных финансовых сделках предшественника. Императрица высказала свои взгляды на власть генерал-прокурора, на его обязанности. Она указывала случаи, когда Глебов вышел за рамки своего должностного положения. В наставлении говорилось о партиях, воюющих в Сенате, показывались случаи, когда Сенат входил не в свои дела. Екатерина намечала меры для «умножения циркуляции денег», для исправления законов, для искоренения корчемства – тайной торговли товарами, составляющими монополию казны или не оплаченными налогами. Она предложила активнее действовать для более тесного сближения России с Малороссией, Лифляндией и Финляндией, оставляя для них некоторые привилегии, нарушить которые «отрешением всех вдруг весьма непристойно-б было». Императрица напоминала Вяземскому, что Генерал-прокурор должен быть совершенно откровенен с государыней, поскольку "по должности своей обязывается сопротивляться наисильнейшим людям", и в этом только власть императорская "одна его подпора". Она подчеркивала, что не требует от него "ласкательства", но "единственно чистосердечного обхождения и твердости в делах", обещала Вяземскому свое полное доверие, а от него ждала "верности, прилежности и откровенного чистосердечия". Екатерина предостерегала Генерал-прокурора от ввязывания в интриги при дворе и предлагала иметь только "единственно пользу отечества и справедливость в виду, и твердыми шагами идти кратчайшим путем к истине".
Вяземский принял на себя этот огромный кредит доверия императрицы и не отступал от него до конца жизни. Он пробыл в должности около 29 лет, почти до самой смерти, несмотря на неприязнь к нему близких императрице лиц. Он показал себя на столь высоком посту самым деятельным и энергичным исполнителем всех инструкций, которые фактически развязывали ему руки и давали свободу для его относительной самостоятельности. Вначале Вяземский вел надзор над соблюдением в Сенате законов, над деятельностью сенатской канцелярии. Наблюдал он также хозяйственным оком продажу соли и вина. Позднее, с 1780-х годов, власть Вяземского расширилась. Он фактически руководил финансами, юстицией и внутренними делами, выполняя роль сразу трех министров. Даром время Александр Алексеевич не терял.
Он ввел в сенатские дела порядок, организовал в Сенате ведомственные департаменты, что создало возможность быстрее и вернее решать дела. С этими нововведениями компетенция власти генерал-прокурора расширилась и определилась точнее. В 1767 году Вяземский централизовал и упорядочил финансовую отчетность. Сенатом в 1769 году была составлена окладная книга государственных доходов.
Благодаря Вяземскому в России прекратилась финансовая анархия. Мало кто знает, что именно он, Вяземский положил начало элементам планирования в экономике русского государства, подготовив ведомства к установлению порядка. Мало кто знает, что именно Александр Алексеевич Вяземский стал инициатором и автором выпуска в России первых бумажных денег – ассигнаций.
С 1769 года он назначен членом Совета при высочайшем дворе. Он был единоличным докладчиком перед императрицей всех дел Сената и начальником всей сенатской канцелярии. Он же объявлял высочайшие повеления и резолюции на сенатские доклады. По воспоминаниям Г.Р. Державина, Вяземский даже скрывал некоторые решения от сенаторов.
В 1767 году ему поручаются работы по организации комиссии по выработке нового Уложения – кодекса, определяющего свод законов гражданской жизни. Он же и был назначен ее председателем. Затем он написал наставление казенным палатам – основным учреждениям наместничеств. Он же позднее принимал главное участие в разработке «Учреждения о губерниях», определявшего статут создаваемых губерний, заменявших наместничества. Под его водительством все русские города обрели планы развития и гербы. Именно тогда и наш Клин получил прошедший через его руки свой знаменитый герб, на котором под московским Георгием Победоносцем, поражающим змия, скакал на коне почтарь, трубящий в рожок.
В 1776 году Александр Алексеевич за свои труды избран Почетным членом Петербургской Академии наук.
Удивительно, сколько мог работать этот человек, которого державное мышление превратило в своего рода «рабочую лошадь» Российского государства. Деятельность его была весьма разнообразна и расширялась путем поручения ему разных учреждений и дел. Так, в 1765 году Вяземский был призван к заведованию межевой экспедицией. В 1768 году под его контроль отдается перевод казенных денег за границу, а с 1780 года ему поручается заведование всеми денежными делами за границей. С 1771 года финансовая отчетность по Синоду и губернскому управлению фактически сосредоточивается в руках Вяземского. В 1772 году ему поручается осушение болот под Петербургом. В 1775 году он назначается начальником канцелярии опекунства над иностранными поселенцами. В 1783 г. ему поручается "строение" Фонтанки, Екатерининского канала в Петербурге, городового вала и театра, водяные работы в Риге и почтовое дело, в 1789 году - управление экспедицией о государственных доходах. Он же управлял всеми прокурорами России.
Генерал-прокурор единолично руководил всесильной Тайной экспедицией императрицы, и через его руки прошли почти все известные политические дела царствования Екатерины: Е.Пугачева, Н.И.Новикова, А.Н.Радищева, других лиц. Вот так судьба столкнула с двух концов власти двоих клинских землевладельцев – Генерал-прокурора - монархиста Вяземского и его подчиненного, таможенного чиновника – радикала-западника Радищева. Ничто не могло остановить Вяземского при защите интересов России. При нем развернул свою активную сыскную деятельность главный "кнутобоец", или, как называл его А.С.Пушкин, "домашний палач кроткой Екатерины" С.И.Шешковский, имевший, по выражению императрицы, "особливый дар производить следственные дела".
Под начальством Вяземского служил знаменитый русский поэт Гавриил Романович Державин. Вяземский по знакомству дал ему возможность выдвинуться на службу в сенат. Потом поручил ему должность советника только что созданной им экспедиции государственных доходов и расходов. По требованию Вяземского Державин написал уложение для этого учреждения. Но из-за строптивости Державина через несколько лет ему стало от Вяземского попадать по службе, после чего ему пришлось уйти в отставку. Именно поэтому в позднейших записках Гавриил Романович не слишком Вяземского жаловал. Хотя именно Вяземскому Державин обязан тем, что он из нищего мелкого чиновника при отставке стал действительным статским советником, он же способствовал его широкой известности как поэта.
В 1789 году с Вяземским случилось несчастье. В возрасте шестидесяти двух лет его разбил паралич. Из-за болезни Александр Алексеевич уже не мог исполнять свои обязанности так широко, как прежде. Императрица очень жалела своего энергичного "ученика", как она его называла, никак не хотела отпускать на покой, потому что не видела Вяземскому замены, а его многочисленные обязанности ей пришлось возложить на несколько человек. Так продолжалось более двух лет, пока Вяземский вовсе не прекратил службу и окончательно попросился в отставку. Но императрица даже за полгода до его смерти с трудом ее подписала в сентябре 1792 г.
Главный финансист и главный юрист, организатор всей государственной жизни России Александр Алексеевич Вяземский умер 8 января 1793 г., в возрасте 66 лет.
Заслуги Вяземского перед Отечеством были оценены по достоинству. За "прилежания, усердия и ревность к пользе службы", он был удостоен множества наград. Действительный тайный советник по штатскому званию, генерал-поручик в военном чине, он был кавалером российских орденов Святого Апостола Андрея Первозванного, Святого благоверного великого князя Александра Невского, Святого Равноапостольного Владимира 1-й степени, Святой Анны, а также Польского ордена Белого Орла.
Историк Д. Бантыш-Каменский так писал о Вяземском: «Князь Вяземский отличался верностью своею престолу, бескорыстием, был чрезвычайно трудолюбив, умел избирать достойных помощников; враг роскоши, но скуп и завистлив, как отзывались о нем современники". То, что Вяземский мог быть скуп, понятно: на нем лежала вся экономия денег всей империи. А вот на счет зависти – это сомнительно. Ему завидовать было нечему и некому: он достиг в России предельных высот. А вот у него было много завистников и недоброжелателей, с кем он по службе и обязан был бороться. Его неподкупность вызывала у некоторых даже ненависть.
Александр Алексеевич Вяземский был женат на дочери генерал-фельдмаршала и Генерал-прокурора императрицы Елизаветы Петровны - князя Никиты Юрьевича Трубецкого – Елене Никитичне (1745 – 1832). У них родилось четыре дочери, о судьбе которых нам удалось собрать некоторые сведения. Все они благополучно устроили свою жизнь, пока жив был отец.
Старшая – княжна Екатерина Александровна (1769 – 24.06.1824), была замужем за тайным советником Дмитрием Александровичем Толстым. Княжна Анна Александровна родилась в 1771 году, вышла за итальянского герцога Антонио Мареска де Серра-Каприола, бывшего в 1782 – 1807 и в 1814 – 1822 годах неаполитанским посланником в России. Их дочь Елена Антоновна, по мужу Апраксина, умерла в 1820 г. У княжны Прасковьи Александровны (1772 – 1835) мужем стал генерал-майор Дмитрий Александрович Зубов, брат последнего фаворита императрицы Екатерины Второй Платона Зубова.
Самая младшая княжна Варвара Александровна (1773 – 1850) стала женой датского посланника в Петербурге барона Розенкранца.
Князь Вяземский был богат. Его наследственные имения находились в Костромском, Саратовском, Полоцком наместничествах, в Московской губернии. Пожалованные за службу - в Польше, в Санкт-Петербургской губернии, в Ярославском наместничестве. Доставшиеся по духовным завещаниям - в Псковском наместничестве. А также купленные - в Екатеринославском наместничестве и на Кавказе.
Однако особое значение для семьи Вяземского имела, конечно, его подмосковная, в которую сам он из-за постоянной государственной занятости приезжал нечасто и которую не успел развить достаточно широко. Тем не менее, он был наследственным клинским дворянином, многократно приезжал в Клин. А из Клина Волоколамский тракт и проселочная дорога через село Петровское вели в его владения. В Клинском уезде ему принадлежали две небольшие усадьбы с деревнями: сельцо Парфенково и сельцо Фенино. Парфенково (не будем путать с деревней Парфенькино близ Елгозина) в наше время слилось с деревней Нагово (так надо правильно называть эту деревню, потому что название произошло от имени давних владельцев бояр Нагих, из семьи которых происходила восьмая жена царя Ивана Грозного Мария Нагая). Маленькая усадьба и деревня Фенино позднее превратились в деревню Фенькино, а в наши дни она и вовсе исчезла. Так что памятным местом, связанным с именем выдающегося русского государственного деятеля Восемнадцатого века академика Александра Алексеевича Вяземского, сегодня у нас нужно считать деревни Нагово и Горицы с их окрестностями.
4.ТРУДЫ БОБЛОВСКОГО ПРОФЕССОРА
Исполнилось более 175 лет со дня рождения замечательного русского ученого-химика Николая Павловича Ильина (1831 – 1892), которого мы смело можем назвать нашим земляком. Иначе нельзя, потому что его имя много лет связано с усадьбой в Боблове, где он жил и работал в летние месяцы после долгой, сырой и холодной Петербургской зимы. Притом много лет почти одновременно в Д.И. Менделеевым.
Так получилось, что имя Н.П. Ильина неизбежно связывают с именем Д.И. Менделеева. И это неслучайно. В их судьбах очень много общего. Знакомы оба ученых были еще со студенческой скамьи. Николай Павлович, будучи на три года старше, раньше поступил в Санкт-Петербургский Главный педагогический институт, который позднее окончил и Дмитрий Иванович Менделеев. Оба они выбрали путь научной деятельности в области химии и физики. Главный Педагогический институт был закрыт в 1859 году, но оба наших бобловских земляка, учившиеся у одних и тех же учителей, успели его окончить, и в последующие годы потом у них было много общих воспоминаний.
Окончив физико-математическое
отделение института, Николай Ильин служил учителем математики и физики в Литве, в Поневежском училище для дворян, а потом в Одесской 2-й гимназии. (Напомним, что и Д.И. Менделеев в 1855 - 1856 годах служил учителем в Одесском Ришельевском лицее, - еще одна тема для общих воспоминаний двух молодых ученых).
В 1858 году Н.П. Ильин переведен из Одессы в Петербург, где он стал репетитором по предмету химии во Втором Кадетском корпусе.
(Заметим, что Д.И.Менделеев как раз в это время, в 1857 – 1859 годах (а затем и позднее)читал лекции во Втором Кадетском корпусе, - третья тема для общих бесед и воспоминаний).
Ильин в 1861 г. был назначен преподавателем Санкт-Петербургского технологического института по химической технологии (здесь, на Московском проспекте, вскоре будет читать лекции и Д.И. Менделеев - с 1864 года он – профессор Технологического, а с1904 года почетный член этого высшего, в то время (как, кстати, и сейчас) весьма престижного учебного заведения).
О значительной близости обоих ученых говорит тот факт, что Н.П. Ильин с Менделеевым состояли в переписке. Так, Менделеев, находясь на стажировке в германском городе Гейдельберге, через Ильина хлопотал перед начальством о продлении командировки еще на год. В записной книжке 11 января 1861 года он помечает: «Хорошо так утром шло с определением расширения гликоля, как принесли письмо от Ильина – не оставляют еще на год…». Отказ означал: в Петербурге остро нуждаются в молодых преподавателях.
А тем временем и сам Ильин был послан на два года в заграничиую командировку для совершенствования в химической технологии, в этой новой еще для России отрасли знаний. Очевидно, что отказ Менделееву как раз и был связан с необходимостью командировки для Ильина.
Вообще отношения Ильина и Менделеева за их почти сорокалетнее знакомство на взгляд со стороны представляли собой как бы дружбу ученых-соревнователей, взаимно дополняющих друг друга в русской науке и промышленной практике.
Возвратившись из-за границы, Ильин с 1864 года читал в Технологическом курс технологии питательных, красильных и волокнистых веществ. И так много лет, пока не вышел в отставку. Его курс имел очень серьезное значение для России, где в эти годы бурно развивалась промышленность.
Д.И. Менделеев в том же вузе читал химию. Поэтому неудивительно, что Ильин и Менделеев вместе ехали в июне 1865 года в Москву, на Международную мануфактурную выставку. Ильин был командирован от Технологического, а Менделеев от Петербургского университета, где он был штатным доцентом.
Именно в эти дни в жизни обоих ученых произошло событие, которое сыграло значительную роль в их жизни и в жизни их семей. Как рассказывали родственники Менделеева, в вагоне поезда Петербург – Москва Ильин и Менделеев узнали о том, что в Клинском уезде продается помещичье имение – Боблово. Рассказывали, что Ильин поехал в Москву, а Менделеев не выдержал, утром 10 июня сошел с поезда в Клину, отправился в Боблово и осмотрел имение, таким образом выполнив и товарищеское поручение Ильина.
Дело откладывать в долгий ящик не стали, и понравившееся Менделееву Боблово через три дня было оформлено покупкой. Боблово на первые профессорские сбережения купили на двоих – большую часть взял Менделеев, а меньшую Ильин. На много лет Боблово для Ильина и Менделеева стало надежным пристанищем в летние дни…
Николай Павлович постепенно стал одним из наиболее авторитетных в России специалистов по вопросам фабричной и промышленной технологии. Ему приходилось участвовать почти во всех комиссиях, создаваемых для решения вопросов фабрично-заводского дела в России. Его курсы лекций «Беление», «Красильное производство», «Окрашивание и ситцепечатание», над которыми он много работал в Боблове, постоянно переиздавались, студентам и инженерам без них было как без рук, последнее издание вышло в 1886-1887 годах. Эти курсы долгое время специалисты считали лучшими, они представляют интерес и в наше время.
Курсы Ильина давали тогда молодым, жаждущим деятельности людям то, о чем очень выразительно говорил Д.И. Менделеев: «В стране с неразвитою правительственною машиною и промышленностью нет спроса для истинного образования… Истинно образованный человек найдет себе место только тогда, когда в нем, с его самостоятельными суждениями, будут нуждаться или правительство, или промышленность, или, говоря вообще, образованное общество; иначе он лишний и про него писано "Горе от ума"»…
В то время Россия становилась именно такой страной, где востребованными в промышленности и обществе становились высококвалифицированные специалисты, и бывшие студенты Ильина и Менделеева пользовались очень высокой репутацией.
В 1870-х годах Ильин несколько лет, одновременно с лекциями, состоял секретарем учебного комитета института, заведовал механическими мастерскими института. А в 1879 году именно ему выпала честь сменить И.А. Вышнеградского на посту директора Технологического института. Здесь он постарался совершенствовать учебную и научную деятельность своего учебного заведения. Так, он сократил практические занятия в мастерских и, идя навстречу требованиям дня, вместо них вел ряд дополнительных проектов по машиностроению.
В 1882 году Технологический институт перевели из ведомства министерства финансов, где он состоял, в ведомство министерства народного просвещения. Николай Павлович, будучи членом совета этого министерства, деятельно участвовал в выработке проекта общего промышленного и профессионального образования в России.
Помимо педагогического направления, Ильин углубленно и постоянно продолжал заниматься практическими вопросами фабрично-заводской промышленности. Также глубоко он изучал тарифное дело, став одним из лучших его знатоков в России. И тут интересы Ильина и Менделеева совершенно сближались. Известно, как много тарифным делом занимался Менделеев, какое значение имел его объемный труд «Толковый тариф», изданный в 1892 году.
Между тем педагогическая деятельность Ильина простиралась и за пределами Технологического института. Долгое время он заведовал Ремесленным училищем цесаревича Николая в Санкт-Петербурге и Мариинской рукодельной школой. И эти образовательные учреждения были много обязаны ему своим процветанием и популярностью.
Николай Павлович Ильин вышел в отставку в 1891 году.
Он скончался вскоре, в 1892 году. После его кончины его Бобловская усадьба, которую уже называли «Ильино», стала летним прибежищем родственников Д.И. Менделеева. В каменном доме Ильина теперь работает музей Д.И.Менделеева.
Жизнь и научно-практическое творчество Николая Павловича Ильина требуют дальнейшего глубокого изучения и исследования. Личность и труды этого забытого ныне ученого требуют большего внимания. История его жизни и деятельности – это одна из интереснейших страниц истории русской промышленности и науки, которая, по нашему мнению, вправе найти свое отражение при дальнейшем развитии Бобловского музея.
5.НАСТОЯТЕЛЬ И ХРАМОЗДАТЕЛЬ
1.
Вспомнить об этом человеке меня заставило следующее обстоятельство.
Как-то заходил в храм Всех Скорбящих Радосте и на книжном развале у входа в церковь увидел красиво оформленную книгу. Её название – «Спасительный путь веры и благочестия». Подзаголовок у книги – «Настольная книга мирянина». Автор же – протоиерей Сергий Модестов.
И вспомнилось, что больше ста лет тому назад этот человек проходил по улицам Клина, проводил службы в Троицком соборе и в других церквах города и Клинского уезда, исповедовал и причащал едва не всех граждан города, благословлял их, когда они подходили к нему на улицах, принимал заинтересованное участие в каждом общественном деле, которое предпринималось в подмосковном городе.
И какая радость было встретиться с ним не где-нибудь, а в храме, к которому он имел самое близкое и самое тесное отношение!
Поэтому не могу не включить это имя в золотой список наших земляков…
Отец Сергий Сергиевич Модестов родился 6(18)сентября 1832 года, в семье священника Московской епархии.
После домашнего обучения юный Модестов получал дальнейшее образование в Звенигородском духовном училище.
Чтобы получить среднее духовное образование, выпускник духовного училища совершил дальнее пешее путешествие для поступления в Вифанскую духовную семинарию. Для этого сначала следовало добраться до Троице-Сергиевой лавры, а оттуда четыре версты до так называемой Вифании, где и располагалась семинария.
Прошли несколько лет обучения, и Сергий Модестов, окончив семинарию, покинул бурсу. Поскольку способный юноша показал успехи в изучаемых дисциплинах, перед ним открылась возможность поступить в Московскую духовную академию.
Очевидно, и в академии он оказался среди лучших студентов и показал хорошие способности, закончив академию со степенью магистра богословия (XX курс, 1853 год).
И это понятно, если он сразу после выпуска был назначен профессором Вифанской духовной семинарии по классу словесности.
Однако такое назначение оказалось недолгим.
Дело в том, что митрополит Московский и Коломенский высокопреосвященнейший Филарет(Дроздов), служивший в то время (ныне канонизирован), издал определение: рукоположить Сергия Модестова во священника и назначить его на службу в собор Живоначальной Троицы в подмосковный город Клин (освящённый в 1836 году им самим).
Однако мы не можем не рассказать о лирических обстоятельствах и в связи с ними препятствии, которое не дало возможности молодому профессору семинарии сразу рукоположиться во священника и приехать на службу в Клин.
Обо всём об этом нам могут красноречиво поведать письма высшего духовного лица Московской епархии. Мы приводим их здесь без изменения орфографии.
Письма митрополита Филарета епископу Алексию.
(Епископ Алексий, в миру Руфин Иванович Ржаницын, 1813 – 1877, богослов и проповедник, магистр Московской духовной академии, с 1847 по 1853 год – её ректор, 20 января 1853 года возведён в сан епископа Дмитровского, викария Московского, с поручением ему в управление Саввино-Сторожевского монастыря, с 20 июня 1857 года епископ Тульский и Белёвский, с 1860 по 1867 год архиепископ Таврический и Симферопольский, с 1867 по 1876 год архиепископ Рязанский и Зарайский, в 1877 году митрополит Тверской и Кашинский).
Письмо №1.
«Вашему Преосвященству о Господе радоваться.
У меня был сегодня бывший Профессор Модестов с вопросом, что ему делать при долгой болезни невесты, которую он на сих днях хотел видеть, но она ещё в постеле. Я отвечал ему, что избрание невесты дело свободное, и не относится до распоряжения начальства. Я же по моей обязанности должен сказать, что уже долго оставляю место в затруднительном положении, и ещё долго ждать не могу, а должен занять место или им или другим. Тогда он сказал, что согласен взять в супружество сестру больной, и что говорил об этом протоиерею, но не получил решительного ответа. Мне кажется, это разрешение затруднения было бы не худое. Болезнь, не допускающая первую сестру до брака, тогда как жених ждать не может иначе как с потерею места, есть посещение Провидения, не предвиденного ни женихом, ни невестою, когда они давали друг другу слово. Может быть, и первая невеста не пожелает удерживать при себе, больной, жениха, лишив его места. Одно, может быть, трудно, - сделать о сем предложение больной. Скажите протоиерею, чтобы он рассудил о сем, и решился на то, что найдёт лучшим без продолжения времени.
Жаль, что его долгая о сем забота не достигнет желаемого разрешения. Господь да откроет и устроит лучшее.
Филарет М.Московский
Г(ефсиманский). с(кит).Июня 27.1857.»
Письмо №2.
«Вашему Преосвященству мир.
Для чего прислали Вы мне Модестова? Дело о браке не моё дело. Моя забота о священнослужительском месте, которое ждёт делателя четвёртый месяц. Я сказал Модестову прежде, что долго ждать мне уже неудобно; и теперь подтвердил, подожду ещё до окончания четвёртого месяца, то есть нынешнего; а далее ждать не обязуюсь. Жаль протоиерея, есть ли он дело с Модестовым не совершит до конца нынешнего месяца; но он может сам рассудить, что уже, считая с болезнию покойного Клинского протоиерея (имеется в ввиду умерший Клинский протоиерей о.Феодор Никольский, кандидат XVII курса (1850 год) Московской духовной академии, - В.С.) лишены делателя места протоиерея, члена Духовного правления, благочиния и Законоучителя в Уездном училище и что неудобно продолжать сие затруднительное положение для больной девицы.
Не дает ли нам Господь наставления, чтобы мы дело священства вели свободно по долгу и правде, не примешивая семейных соображений, оное запутывающих. Одна невеста умерла, поставила студента в недоумение, не унесла ли она в могилу и священнического места, на которое он назначен: другая живёт, и не допускает Магистра до посвящения.
Завтра и послезавтра в Вифанскую Семинарию: а потом зрю путь в Москву, аще живи будем и Бог изволит. Сие извольте ведать и благоволите сказать Секретарям, что бы дела не пришли ко мне чрез Сергиевский посад.
Сегодня дождь едва пощадил нас во время хождения около освященной церкви: но ненастье продолжается с пятницы. Не надобно ли просить от Господа солнца?
Филарет М.Московский
В Геф(симанском). ск(иту).
Июля 7-го 1857 г.».
Читатель уже понял, что молодой профессор обязан был жениться, прежде чем вступить в священство. И затруднительное положение всё-таки разрешилось.
Рукоположение всё-таки состоялось в том же 1857 году, оно было проведено епископом Дмитровским Алексием, викарием Московским.
А в следующем 1858 году митрополит Филарет возвёл отца Сергия Модестова в сан протоиерея….
2.
Так отец Сергий более чем на шестнадцать лет поселился в Клину, где прошёл едва не самый значительный и важный период его жизни. И несомненно, что первое пятилетие клинской жизни оказалось наиболее счастливым, когда молодость священника укреплялась служением России и православной церкви…
Приехав окончательно в Клин, отец Сергий сразу же включился в активную общественную жизнь города и всего уезда.
Достаточно сказать, что храм Всех Скорбящих Радосте на городском кладбище был построен отцом Сергием Модестовым, с помощью Божией и поддержкой своих прихожан.
Об этой активной деятельности молодого священника говорит самое перечисление его общественных должностей, при исполнении которых его знали и любили все жители Клинского уезда.
Он состоял присутствующим в Клинском духовном управлении с 1857 года (действовало такое учреждение в Клину, поскольку тогда все храмы уезда были служащими).
В первый же год жизни в Клину отец Сергий стал благочинным городских церквей.
В 1858 году он продолжил свою педагогическую деятельность – законоучителем уездного училища. В том же году он стал членом Клинского отделения тюремного комитета, сотрудником комиссии о бедных духовного звания.
С 1861 года он служил ещё и законоучителем женского училища. С 1866 года – членом от духовенства Клинского уездного училищного совета, а затем председателем этого совета. Это означает, что отец Сергий Модестов стоял у истоков всего клинского просвещения, здравоохранения, культуры, всего Клинского земства….
Проживал отец Сергий в одноэтажном деревянном бревенчатом доме на Соборной площади. Этим домом начиналась Поповская улица.
(Заметим, что этот дом как раз в те времена запечатлел на своём рисунке клинский учитель-художник Степан Михайлович Порывкин. Рисунок тридцать лет тому назад обнаружили в экспозиции Литературного музея города Москвы клинские краеведы Ю.А.Монахов и В.М.Пернавский. Мы приводим его на стр…..).
В летние дни отец Сергий и его супруга Елизавета Степановна могли, не выходя из дома, купить всё, что нужно из провизии, у торговцев и разносчиков, проходивших под окнами. Это лишь одна из любопытных подробностей жизни провинции, о которых священник упоминает в своих мемуарах…
Семейное горе постигло отца Сергия всего через пять лет клинской жизни. Скончалась молодая супруга Елизавета Степановна. Только поддержка Господа, которую он ощущал всегда, и друзья спасли его от отчаяния.
Перед алтарём храма Всех Скорбящих Радосте сегодняшний посетитель может увидеть крест на полукруглом камне розового гранита. На нём надпись: «Елизавета Стефановна Модестова, супруга клинского соборного протоиерея, скончалась 1863 года 20 февраля. Жития ея было 25 лет»…
Конечно, со смертью жены многое изменилось в жизни отца Сергия. Известно, что православный священник не имеет благословения на второй брак. Утешение отец Сергий находил, погрузившись в служебные церковные дела по Троицкому собору, по церквам своего благочиния, в общение с прихожанами, которые полюбили священника за его мудрость, терпение и чуткость, за справедливое отношение ко всем мирянам – от городничего до бедного крестьянина и ямщика.
А дела, которые совершал в Клину отец Сергий, были у всех на виду.
Заботами отца Сергия поднялась на кладбище, сияя яркой красотой, новая кирпичная церковь. Её 3 июня 1860 года торжественно освятили во имя иконы «Всех Скорбящих Радосте». Приписали её к Троицкому собору.
В 1864 году при активной доброхотной инициативе и участии учителя—художника Степана Порывкина в тюремном замке отец Сергий устроил и 13 августа освятил домовую церковь во имя Святителя Тихона Задонского (1724-1783) (незадолго до того, в годовщину его кончины, 13 августа 1861 года, произошло торжественное обретение мощей Святителя). Она была тоже приписана к Троицкому собору, так что церковное хозяйство отца Сергия значительно увеличилось.
В 1866 году южнее Троицкого собора отец Сергий построил каменную Александровскую часовню. Она была посвящена чудесному избавлению императора Александра Николаевича от угрожавшей ему опасности, в связи с покушением на него 4 апреля 1866 года террориста Каракозова. Часовню, открывавшую вход на главную площадь Клина, позднее стали называть Иверской, по аналогии с Иверской часовней, открывавшей вход на Красную площадь Москвы ( в советское время снесена).
Как пишет один из клинских летописцев протоиерей отец Лев Державин, «такая же часовня и по тому же случаю» отцом Сергием была устроена близ станции железной дороги в полутора верстах от Троицкого собора. Она также была приписана к Троицкому собору, но в советское время также была варварски снесена.
А между тем ему довелось участвовать и в освящении новых дальних церквей в других благочиниях Клинского уезда – в Головкове, Горбасьеве, Иевлеве, Никольском погосте на Лутосне, в Пречистенском погосте…
3.
В 1873 году в биографии настоятеля Троицкого собора произошло значительное событие. Сменивший Святителя Филарета митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (Вениаминов) (также ныне канонизированный) – отозвал его из Клина.
Отец Сергий, провожаемый искренними слезами своих прихожан и духовных чад, напутствуемый добрыми словами своих друзей из местного священства и чиновников, переехал в Москву. Он был назначен настоятелем Ермолаевской церкви на Большой Садовой улице (храм Священномученика Ермолая, что на Козьем болоте).
Удивительное дело: отец Сергий Модестов на несколько лет стал духовником московской и орловской дворянской семьи Нилусов, в которой произрастал сначала гимназист, а затем студент - будущий знаменитый православный писатель Сергей Александрович Нилус (1862-1929). Семья Нилусов в зимнее время проживала в доме, состоявшем как раз в приходе Ермолаевского храма…
В Москве разнообразная служебная и общественная деятельность священника, так ярко проявившаяся в Клину, получила своё развитие и углубление.
Отец Сергий окунулся в московскую жизнь, не щадя ни времени, ни своего здоровья, продолжая свою деятельность не только рядового служителя церкви, но и истинного православного миссионера, несущего людям свои знания, опыт, эрудицию. Миссионерский пример владыки Иннокентия, прибывшего в Москву с апостольского служения на Камчатке, всегда был перед ним. Неустанно боролся он за спасение душ своего прихода, перенося свою миссионерскую деятельность в учебные заведения, различные общества, в печать.
И это несмотря на то, что у любого священника с трудом находится свободное время после богослужения и треб.
4.
Отец Сергий получает известность в литературных, исторических кругах, в филологической науке.
Уже через два года, в 1875 году, его приглашают членом комиссии по просмотру славянского текста богослужебных книг, в 1876 году - цензором диаконских проповедей.
В 1879 году его зачисляют законоучителем в 4-ю мужскую гимназию. В 1884 году он определяется членом епархиального училищного совета и соединённого с ним Кирилло-Мефодиевского братства.
В 1897 году по предложению нового митрополита Московского и Коломенского - Сергия (Ляпидевского) он назначен временно-присутствующим по первой экспедиции Московской духовной консистории.
С 1899 года отец Сергий по определению Священнейшего Синода утверждён в должности внештатного, а с 10 февраля 1900 года и штатного члена этой экспедиции.
Кроме всего этого, отец Сергий Модестов в течение нескольких десятилетий состоял деятельным членом Общества любителей духовного просвещения. С 13 октября 1897 года он – цензор всех изданий этого известного в России Общества. Во внимание к 15-летним трудам отца Сергия по составлению воскресных духовных бесед 28 января 1896 года он был избран почётным членом этого Общества.
В 1898 году прихожане церкви святого Ермолая торжественно отпраздновали 25-летний юбилей его пастырского служения в этом храме. Благодарные духовные чада преподнесли отцу Сергию приветственный адрес и драгоценный крест.
А в 1907 году торжественно отмечен 50-летний юбилей всего пастырского служения отца Сергия. Ему преподнесли ценную икону святого Ермолая. За всё же его пастырское и общественное служение он был награждён всеми орденами государства Российского, вплоть до ордена Анны Первой степени, и в 1910 году был награждён митрой…
5.
Значительную известность в России принесли отцу Сергию Модестову его занятия в области духовной литературы.
Получили известность его магистерское сочинение «Святой Мефодий, епископ Патарский, отец и учитель III века по Рождеству Христову», помещённое в «Прибавлениях к Творениям святых отцов» в части XVI, в 1857 году, несколько статей в журнале «Душеполезное чтение», а особенно два сборника духовных поучений: «Спасительный путь веры и благочестия христианского»(Москва, 1898) и «Духовная трапеза православного христианина» (Москва, 1902). Его «Воскресные беседы», издававшиеся Обществом любителей духовного просвещения, выходили отдельными листками и распространялись для народного чтения по всей России.
В последние годы жизни отец Сергий работал над семейной хроникой, - воспоминаниями из своей богатой событиями жизни. Эту работу ему удалось исполнить, в ней автор рассказал о жизни своей семьи, и о своей священнической судьбе, о встречах с замечательными людьми, оставившими след в его душе и памяти.
Автору этих строк посчастливилось читать эту работу, она сохранилась в московском архиве. В ней немало интересных строк и о нашем родном городе Клине, который на много лет стал дорогим и для отца Сергия. Существует пока эта работа в рукописном виде…
6.
Современники отмечали прекрасные качества отца Сергия, - такие, как необычайное трудолюбие, незлобие и скромность, совмещавшиеся с простотой жизни.
Один из друзей писал, что отец Сергий «до самой смерти не знал, что такое покой и отдых. Вечно занятый каким-либо очередным полезным и важным делом, он так и умер, как добрый воин на своём посту».
Он скончался 11 февраля (24 по новому календарю) 1914 года, в сане митрофорного протоиерея, оставив добрую память как у своих клинских, так и у московских духовных сынов и дочерей. Москва тепло и со слезами проводила его, похоронив на Введенских горах, недалеко от кладбищенского храма. В десятилетия большевистского безвременья внешние признаки могилы были стёрты. Однако место ещё можно восстановить по сохранившимся записям кладбищенской конторы…
Наступило время, когда клинский священник и храмоздатель протоиерей Троицкого собора отец Сергий Модестов возвращается к нам своими книгами, духовными наставлениями на путь Божественной Истины.
Валентин СТАРИКОВ
(Примечание редакторам: все даты, имена и названия местностей верны. – © В.С.)
ЛИТЕРАТУРА
Державин Л. Летопись Клинской Троицкой соборной церкви, г.Клин, 1893-1894.Рукопись.
Модестов С.С. Спасительный путь веры и благочестия. Настольная книга мирянина. – М., «Отчий дом», 1997.
Московские церковные ведомости. - М., 1914.
Письма московского митрополита Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию.1843-1867.Изданы в пользу вдов и сирот духовного звания Тверской епархии.- М.. 1883.
Стариков В.И. Клинские незабудки. Иллюстрированный литературный биографический словарь. Том первый. (Статья «Модестов»).Подготовлен к печати.
6.В ВОЙНЕ СО ШВЕДАМИ
(Герой Отечества В.Г.Пяткин)
9 февраля 1808 года штабс-капитан Василий Гаврилович Пяткин со своим Егерским полком, вместе со своими боевыми товарищами, отличившимися в войне с французами, вступил на землю Финляндии, подвластной шведскому королю. Как это случилось?..
Войны России со Швецией, со «свейской землей», начались в наиболее выраженной стадии в 1240 году, при великом князе Александре Невском. В основном они велись из-за обладания местностью, прилегающей к Финскому заливу Балтийского моря. Для русских людей был также особо важен выход к Балтийскому морю, который давал возможность торговать со многими странами Европы. Значительно позднее у русских появилась еще необходимость защищать свою северную столицу – Санкт-Петербург, отдалять от нее северную границу России…
15 июля 1240 года Александр Невский нанес сокрушительное поражение шведам у Ижоры на Неве, где на русскую землю напало войско, руководимое фактическим правителем Швеции зятем короля Эриха Одиннадцатого Биргером Фолькунгом, которому сам великий князь «възложи печать на лице острым своим копием».
Ошибочно думать, что воевали русские только с маленькой страной Швецией. В войсках шведов, как правило, всегда находились подневольные бывшие коренные жители страны финны и мурманы – норвежцы, а также все другие народы, в разное время подчиненные Швеции, и, кроме того, масса наемников из других стран – Франции, Германии, Англии, даже Испании и Италии. Против православной России всегда находились противники, авантюристы, поощряемые и финансируемые римскими католическими властями.
Столкновения со Швецией у новгородцев продолжались в 1283, 1311, 1313, 1314 годах. Не будет лишним отметить, что и клинские ратники воевали в составе новгородских войск! В Новгородском кремле, в знаменитом соборе святой Софии свидетельством одного из удачных походов новгородцев на шведов явился редкий трофей - так называемые Сигунтские врата. В 1318 году новгородцы взяли город Або в глубине Финляндии. В 1348 году король Магнус предпринял безуспешный крестовый поход против русских. Военные действия происходили в 1392 и 1411 годах. В 1496-1497 годах Иоанн Третий без выгод для себя вмешался в войну Дании со Швецией. При Иване Грозном столкновения со Швецией в 1554 и 1579 годах усложнили войну с Ливонией и Польшей. При заключении мира в 1583 году Россия лишилась Ивангорода, Яма и Копорья. В Смутное время шведы после стычек у границ захватили Новгород. В 1617 году заключен Столбовский мир, согласно которому шведы вернули России Новгород, Старую Руссу и некоторые другие земли, а получили территорию с городами Корела(Кексгольм), Копорье, Орешек, Ям и Ивангород. После войны 1656-1658 годов Россия удержала Дерпт, Коккенгузен и еще три города. В 1660 году во Оливскому миру Швеция закрепила за собой Эстляндию с о.Эзель и почти всю Лифляндию. При Петре Первом со шведами велась Северная война, царь потерпел поражение под Нарвой в 1700 году, но разгромил молодого и наглого Карла Двенадцатого при Лесной в 17О8, а затем с особым блеском под Полтавой в 1709 году.За нежелание мирно жить и торговать Россия примерно наказала Швецию в 1721 г., и по Ништадскому миру получила Ингерманландию, Эстляндию, Лифляндию, часть Карелии и Кексгольм. Однако по мирному договору в Або (Турку) в 1745г. пришлось выплатить шведам денежную компенсацию и возвратить Финляндию. Императрица Елизавета Петровна в 1740-1743 годах отвоевала у шведов Кюменегорскую провинцию, разгромив шведов в 1742 г. при Вильманстранде. Война Екатерины Второй в 1788-1790 гг., согласно Верельскому миру, почти не изменила границ. Но и так почти вся Прибалтика уже находилась в России...
После Верельского мира обе страны жили 17 лет в относительной дружбе и согласии. Завоевательная политика Наполеона всё перечеркнула и в отношениях Швеции и России. Шведский король Густав Четвёртый ненавидел Наполеона и желал бы, чтобы Россия остановила и прикончила его. Русским войскам, несмотря на весь героизм в войне 1807-1808 годов, не хватило сил покончить с Наполеоном. И временное замирение с ним император Александр Первый предложил принять на себя и Швеции. Горячий шведский король, получив два послания Александра с таким приглашением, не ответил ни на одно и обратился за союзом и помощью к Англии. Непредсказуемая Англия вдруг ни с того ни с сего напала на Данию, заняла Копенгаген и захватила весь датский флот. Таким образом России было нанесено глубокое оскорбление. Во-первых, Дания издревле находилась в дружеских отношениях и в родственных дворцовых связях с Россией. Во-вторых, Англия теперь могла со своим флотом, усиленным крадеными кораблями, оказаться по Балтийскому морю прямо у стен Петербурга, то же самое и по суше с севера! Петербург оказывался в смертельной опасности! Именно по этим причинам император Александр Павлович решил опередить события и стремительно ударить по Швеции через Финляндию.
Русские войска, изрядно пообтрепавшиеся в героической схватке с Наполеоном в Восточной Пруссии, пройдя через Эстляндию, промаршировали через Петербург ночью, чтобы своим видом не шокировать обывателей. Обновлять обмундирование и вооружение пришлось прямо на ходу. И вот 9 февраля 1808 года штабс-капитан Василий Пяткин со своим полком под командованием Раевского и Багратиона вступил на землю Финляндии – в королевство Швецию. Сразу же вошли в боевое столкновение со шведами.
Русские войска принял под главное командование от Беннигсена генерал от инфантерии граф Федор Федорович Буксгевден (1750-1811). Войска переформировались и разделились на три колонны: одна с генерал-майором Василием Васильевичем Орловым-Денисовым (1775-1843) двинулась вдоль побережья Балтийского моря и заняла Гельсингфорс (Хельсинки), затем морскую крепость Свеаборг, третья с генерал-майором Николаем Михайловичем Тучковым и бывшим суворовским полковником, затем генерал-майором Яковом Петровичем Кульневым (1763-1812) по северному направлению и заняла Куопио, а вторая, которую вели Багратион и Раевский, и где сражался Пяткин, шли посередине, направляясь прямо к городу Тавастгусу.
16 февраля 1808 года произошло упорное сражение при деревне Аккертс. В самой гуще боя геройски действовал со своими солдатами штабс-капитан Пяткин. Через несколько дней его настигло донесение от командования: по представлению Раевского и Багратиона Василий Гаврилович был отмечен монаршим благоволением императора Александра Павловича.
Это была труднейшая по условиям военная кампания: глубокие снега, морозы от 25 до 30 градусов, труднопроходимые горы и леса. Против русских выступали шведские и верные шведскому королю финские войска. Но наступление русских было так стремительно, что шведы не успевали сопротивляться. Двести километров колонна Багратиона мужественно прошла за восемь дней. Русским войскам с пушками по сугробам, между горами, по узким лесным тропинкам продвигаться было крайне тяжело, но воины шли бодро и весело. Огромные трудности складывались со снабжением. Финское население не давало ничего, но снабжало отступающие финские войска всеми продуктами и одеждой. Русское командование, зная, что финны чрезвычайно запуганы шведами, развили широкую пропаганду, гарантируя финнам освобождение от шведов, полное соблюдение законности, полную оплату продуктов, сохранность жилищ и другой собственности, уважение прав, веры и условий быта. И все же страх перед приходом русских, заложенный шведами, был так силен, что население уходило вслед за войсками, оставляя в селениях пустые кирхи, фермы и дома со стариками и детьми. Русское командование направляло шведам требование – вернуть увезенных пасторов и всех владельцев имущества. Русские войска вели себя на занятой территории Финляндии, а потом и Швеции исключительно благородно, уважая финский и шведский народы и их обычаи. Финны всегда исподволь считали шведов завоевателями, а шведская элита привыкла относиться к финнам как к народу, более низкому по происхождению. Тем не менее с приближением шведских войск организовывались финские партизанские отряды, при удалении же шведов партизанское движение затухало. Финские войска, меньшей численности, чем шведы, сражались храбро, но, покидая родину, уходя на шведскую территорию, понуро брели вслед за шведами. Одеты они были, как правило, во все, что давали по пути земляки: в основном в звериные шкуры, с прорезями для одних только глаз. Русские солдаты уважали их стойкость, догоняли их, дивясь, беседовали с отставшими, помогали уставшим, лечили раненых и больных, подкармливали их солдатской кашей, хотя свой паек был крайне скуден, и возвращали их вперед, к своим. Такой идиллической картины фронтовой жизни, наверно, не знала и больше не узнает ни одна в мире история войн.
Русские заняли Свартгольмскую крепость и главный город финнов Або (Турку), затем Аландские острова напротив столицы шведов Стокгольма. Одним ударом Кульнев отбросил шведов к северу, к Улеаборгу. 21 апреля русские взяли главную крепость – Свеаборг.
Шведы накапливали силы и стали организовывать сопротивление. Русские войска потерпели поражения на реке Сикаиоки, у г.Револакса. у местечка Пульхилло, потеряли острова Аландские, Аланд и Готланд. В ответ на неудачи Буксгевден, чтобы не распылять силы, собрал их в кулак, получил подкрепление и продолжал наступательные действия. С городским населением у русских войск особых конфликтов не было. Но вот русскими был взят город Васа на Ботническом побережье. Когда после ухода шведов вдруг началась провокационная стрельба из окон, разгоряченные в бою рассвирепевшие русские солдаты разгромили город. 26 июня колонна Раевского выбила шведов из селения Лаппо, а генерал Властов разбил отряд финских партизан. Через неделю шведы нанесли поражение Раевскому у того же селения Лаппо. Но инициатива теперь уже полностью оказалась на стороне русских войск.
Русские войска сумели сконцентрироваться и 1 августа перешли в решительное контрнаступление. 5 августа два русских полка, в одном из которых сражался Василий Пяткин, при местечке Кирка Алаво были атакованы крупным шведским войском. Произошел кровопролитный бой, в котором русские потеряли триста человек, отступили, но выполнили боевую задачу сдерживания врага. В этом бою особо отличился храбростью штабс-капитан Василий Пяткин. Высочайшим повелением государя он за свой подвиг был всемилостивейше награждён орденом святой Анны 4-й степени. 24 августа под ударами русских пал важный оплот шведов город Тавастгус.
(Отметим, что в одном полку с Пяткиным с осени 1808 года до мая 1809 года сражался в этой войне и зимовал в Финляндии русский поэт, один из творческих учителей и будущих друзей А.С.Пушкина Константин Николаевич Батюшков (1787-1855), написавший здесь свои лучшие стихотворения. В Егерском полку служил и будущий друг Пушкина поэт Денис Васильевич Давыдов(1784-1839). Он, адъютант П.И.Багратиона, вместе с Пяткиным прежде был и в сражении с французами под Прейсиш-Эйлау).
Жесточайшее в этой войне сражение произошло 2 сентября при Лапфирде и Оровайсе. Умелыми маневрами генерал от инфантерии Николай Михайлович Каменский 2-й (1778-1811) обратил в беспорядочное бегство крупный шведский десант. Закрепил победу в боях за Финляндию совершенный дивизией Багратиона разгром крупного шведского десанта у местечка Химойс. Шведы запросили перемирия, но сами же продолжали его нарушать. Бои продолжались и глубокой осенью. Поэтому император Александр Павлович не утвердил перемирия и приказал готовиться к взятию всей Швеции.
Зимой, 12 декабря 1808 года после одного из боев штабс-капитану Василию Пяткину с учетом его доблести в последних сражениях («за отличие в сражении против шведов») было присвоено звание капитана армии. Русские воины остались в Финляндии на зимние квартиры, но постоянно велось наблюдение за противником, пытавшимся не допустить продвижения русских войск.
В кампании 1809 года главнокомандующим назначен Богдан Федорович Кнорринг (1746-1825). 2 февраля в Финляндию приехал военный министр А.А.Аракчеев и привез царский приказ – перенести военные действия на скандинавское побережье, то есть в саму Швецию. Петр Иванович Багратион сформировал у города Або 17-тысячное войско и 1 марта по льду, в тяжелой обстановке среди торчащих торосов, перешел на остров Кумлинге. Пришлось сходу, всей дивизией, с боем взять Аландские острова, которые уже брали в прошлом году, но не удержали. (Здесь вместе сражались и Багратион, и его боевые соратники Раевский, Кульнев, Давыдов, Батюшков и Пяткин).По прибытии к месту боев императора Александра Павловича для шведов начался настоящий кошмар. Началось их беспорядочное отступление. 5 марта Багратион через Аландсгаф начал по льду наступление на Швецию. По его приказу генерал-майор Яков Петрович Кульнев, прежде отличившийся со своей конницей на севере Финляндии, в ночь с 6 на 7 марта совершил внезапный и мощный марш-бросок через торосованный лед к самым стенам столицы Швеции Стокгольма и, заняв там город Гриссельгам, угрожал захватить и короля. Колонна Барклая-де-Толли 7 марта выступила по льду к шведскому городу Умео и 12 марта взяла его, заставив шведов отступить в сторону своей столицы.
3 мая произошло сражение корпуса Раевского со шведами у местечка Кирка Чистевте. Здесь уже в который раз героизм и стойкость в бою проявил капитан Василий Пяткин. За этот подвиг государь наградил его орденом святого Владимира 4-й степени с бантом. Вскоре, 18 мая 1809 года Василий Гаврилович Пяткин был назначен бригад-майором к генерал-майору графу Николаю Михайловичу Каменскому 2-му. Эта была в чине капитана армии важная должность начальника штаба, совмещавшая и должность боевого командира.
Во время этой войны неудачно действовал ослабленный русский Балтийский флот против англо-шведского флота на Балтийском море (отряд контр-адмирала Бодиско попал в плен, в тяжелом положении ошибался адмирал Ханыков, героически сражался, но с тяжелым ранением тоже попал в плен капитан первого ранга Невельский). Англичане нагло хозяйничали в Финском заливе. А главный русский флот (адмиралы Грейг и Сенявин), уничтожив турецкий флот, возвращался из Средиземного моря в Россию и был блокирован англичанами в Лиссабоне. Тем более были важны и устрашающи для англичан и шведов успешные действия русских сухопутных войск в Финляндии и Швеции.
Заменив Кнорринга, главнокомандующим был назначен Михаил Богданович Барклай-де-Толли (1761-1818), под воздействием министра Аракчеева потребовавший от войск еще более решительных действий. Весенне-летняя военная кампания почти полностью обернулась против шведов. 4 августа в г.Фридрихсгаме начались переговоры о мире. Шведы повсюду лукавили. Пытаясь во время переговоров ударить по финскому Ботническому побережью, по северной группировке, возглавленной генералом от инфантерии графом Каменским, они высадили в городе Ратане пятитысячный десант. 7 августа русские разбили десант при городе Севаре. Каменский не стал стесняться и при Ратане, он выставил малый заслон против сухопутных шведов, а сам, не медля, 8 августа атаковал Ратанскую гавань. Шведский десант потерпел оглушительный разгром. И в этом серьезном бою отличился мужеством бригад-майор Василий Пяткин. Пришло сообщение о том, что он за атаку при Ратанской гавани «высочайше награжден Золотою шпагою с надписью «За храбрость».
Когда ключевой шведский порт Свеаборг, Аландские острова, острова Аланд и Готланд и вся Финляндия были заняты русскими, когда Кульнев перепугал до смерти Стокгольм, а сама столица была взята в клещи, когда генерал-адъютант граф П.А.Шувалов стал брать один за другим города на севере Швеции, Густав Четвертый в состоянии отчаяния предпринял вдруг войну с Данией и послал войско на захват Норвегии. И это ускорило его окончательный крах. Народ и войска крайне возмутились. Офицеры составили заговор против короля, свергли его, и Густав отказался от короны для себя и потомков. Королем провозгласили его дядю Карла Тринадцатого.
Согласно Манифесту императора Александра Первого от 20 марта 1808 года, подтвержденному затем Фридрихсгамским мирным договором от 5 сентября 1809г., Финляндия до реки Торнео вместе с Аландскими островами присоединялась к России на правах Великого княжества, то есть на вполне автономных правах государственности, уважаемых самой метрополией - шефствующей Россией, руководимая русским генерал-губернатором. Швецию обязали расторгнуть договорённости с Англией и примкнуть к её континентальной блокаде: так Россия продиктовала условия жизни Европы на данный момент.
Всех пленных шведов отпустили домой с условием, чтобы они вышли из войны. Финским офицерам и солдатам предоставили полную амнистию и предложили вступить в русскую армию. 16 марта 1809 года в городе Борго открылся финляндский сейм, который созвал Александр Первый, чтобы посоветоваться с финнами, как дальше управлять этой северной страной. 19 ноября 1809 года царь утвердил Положение об учреждении главного управления в новой Финляндии и назначил в Финляндию первого российского генерал-губернатора. Первым генерал-губернатором стал Михаил Богданович Барклай-де-Толли.
Почему же в России так быстро забыли эту, гремевшую в Европе целых полтора года, такую победоносную войну? По простой причине. Велась она по время краткого замирения с Наполеоном. Когда же Наполеон после 1812 года окончательно померк у всех в глазах, вспоминать о том времени уже стало немодным, хотя не сотни, а даже тысячи русских солдат остались лежать на полях сражений в Финляндии и Швеции. Сыграло роль и то, что эту победную войну завершил Барклай-де-Толли, имя которого было несправедливо принижено после событий 1812 года.
Но сейчас историк, анализируя события двух столетий, может с уверенностью сказать, что если бы Василий Гаврилович Пяткин со своими товарищами ценою и риском своих жизней не завоевал в 1808-1809 годах эту северную страну, Финляндия никогда не стала бы самостоятельным государством: такой страны никогда бы не существовало на карте мира. Как известно, 18 декабря 1917 года Финляндия объявлена независимой. Но на самом деле дата 20 марта 1808 года для её независимости, в которую внесли свой решающий вклад русские полководцы Багратион, Барклай-де-Толли, Орлов-Денисов, Буксгевден, Каменский, Булатов, Витгенштейн, Властов, Вуич, Кнорринг, Кульнев, Карпенков, Луков, Раевский, Сатанеев, три брата Тучковы, Шувалов, Эриксон, Яннович со своими воинами и наши славные моряки, гораздо важнее.
Присоединив Финляндию к России, бригад-майор Василий Гаврилович Пяткин 1 октября 1809 года вместе со всеми войсками возвратился под Петербург на краткий отдых. Однако отдыхать много не пришлось: военная служба и тревожная обстановка на границах страны звали на новые дела, в новые битвы за честь, достоинство и независимость России.
7.В ВОЙНЕ С ТУРКАМИ
(Герой Отечества В.Г.Пяткин)
В начале Девятнадцатого века Россия находилась в крайне тяжелом положении. Подумать только: с 1804 по 1813 год тянулась война с Персией (Ираном); с 1805 по 1814 год, с перерывами, с Францией; в 1809 г. так называемая «апельсиновая» война с Австрией; с 1808 по 1809 год со Швецией; с 1806 по 1812 год с Турцией! Чего только за это десятилетие не перенес русский солдат!Едва не во всех этих войнах за честь и независи-мость России, о которых последующие поколения почти совсем забыли, сражался наш кленковский земляк Василий Гаврилович Пяткин. Именно потому мы подробно рассказы-ваем об этих войнах, чтобы нам было ясно, какую роль в них играло участие Василия Гавриловича….
Турки вышли как народность из Турана – нынешней Средней Азии. Приняв в Восьмом веке ислам, они в 1225 г., спасаясь от монголов, во главе с Сулейманом Первым захватили Армению и несколько столетий безобразничали южнее Руси: по южному берегу Чёрного моря (Понта) они по-разбойничьи захватывали территории, разоряли множество городов и сёл греков, уничтожали население, их пираты терроризировали побережье моря и проливов. Завоевав почти все византийские земли, турки принудили платить дань болгар, сербов и венгров. Снести с лица земли Византийскую империю им долго не удавалось, поскольку болгары, сербы и венгры поднимали восстания и разбивали турок. Турки стали называться османами с Четырнадцатого века, по имени первого их султана Ос-мана, а их страна – Высокой Портой, по названию высокой арки дворца в прежней столи-це городе Бруссе. В 1402 г. войска Тимура почти до конца уничтожили Турцию. Но все же она возродилась. Противостояние России с Турцией началось с того момента, когда турки огромной массой, словно прожорливая саранча, утвердились на Дунае, захватили Византийскую империю и 29 мая 1453 г. варварски расправились с главным центром православного христианства - отчаянно защищавшимся при малочисленном войске Константинополем. Католический Рим и не подумал, чтобы помочь православным братьям во Христе. С этого момента и началось фактическое противостояние с Турцией всех православных народов, мечтавших возвратить Константинополь грекам.
Константинополь, выгодный по расположению, турки превратили в свою столицу Стамбул.(В 1923 г. столица переместилась в Анкару). Отсюда развивалась постоянная военная угроза и агрессия турок против окружавших их народов. Их агрессия простиралась на западе до Австрии и дальше, на востоке до Грузии и Мессопотамии, на севере до русских степей, а на юге едва ли не до Африки. Турецкий флот разбойничал в Средиземном море и грабил португальские колонии в Индийском океане. В то же время внутри Турции постоянно дрались между собой и с изощрённой жестокостью расправлялись друг с другом, рубя головы, разные правители и знать. С той же жестокостью турки расправлялись с подчиненными народами.(Читатель помнит, что совсем еще недавно, 24 апреля 1915 года, турки уничтожили полтора миллиона армян, проживавших в южной Армении!).
При султане Мустафе Втором Пётр Первый отнял у турок Азов. Ахмет Третий объявил России войну, приняв у себя разгромленного шведского короля Карла Двенадцатого, и отнял у Петра Азов за право выхода из окружения. При Махмуде Первом русские вошли в Крым и отняли Азов, но в это время наши союзники австрийцы так плохо воева-ли, что пришлось по Белградскому миру 1739 г. отдать туркам обратно все завоёванные области по рекам Саве и Дунаю и все пограничные крепости, включая Азов. При Мустафе Третьем русские заняли Молдавию и Валахию, разбили турецкий флот, отняли у турок Крым и вошли в Болгарию. Абдул-Гамид Первый по Кучук-Кайнарджийскому миру 1774 г. уступил окончательно Крым и признал над собой протекторат России. Однако, несмотря на победы Суворова и свои потери, турки, успешно воюя против австрийцев, получили обратно почти все свои потери по Дунаю и за ним, за исключением правобережья Днестра…
Когда родился второй внук императрицы Екатерины Второй – Константин, ба-бушка определила его судьбу и стала осуществлять свою мечту – оказать помощь порабощенным грекам, возвратить православным народам Византию – греческий город Константинополь и заново основать Византийскую империю, расположенную на западном берегу проливов. Всю остальную часть Турции Екатерина намеревалась отдать на разборку Англии, Франции и Испании, - знала, что завистливые и жадные англичане, французы и испанцы, как волки, не отстанут, пока им пасть не закроешь подачкой. «Но и остатка на западных берегах Константину хватит», – рассуждала вслух императрица...
В 1806 г., после недолгого периода дружеских отношений и мирного времени начался новый этап противостояния Турции с Россией. Стремясь вернуть себе прежние пиратские владения в Северном Причерноморье, в Крыму и на Кавказе, боясь усиления влияния России на Балканах и на Кавказе, Турция (Селим Третий) при поддержке Наполеона 18 декабря объявила войну России и двинула 20 тысяч войска против восставшей Сербии. Еще до того Турция заменила прорусских господарей Румынии и Молдавии Ип-силанти и Мурузи, поставив своих, и нарушила договор 1805 г. о правилах прохода русских судов через проливы из Черного моря. Поэтому России пришлось раньше начать военные действия для поддержки своих требований.
Тем не менее ни Россия, воевавшая на несколько сторон, ни Турция не были готовы к активной войне. Поэтому 1806 и 1807 годы прошли в редких боях, относительно спокойно. Россия вошла в войну 35-тысячной Молдавской (Дунайской)армией генерала от кавалерии Ивана Ивановича Михельсона (1740-1807), известного тем, что много раз разбивал мятежное войско Емельяна Пугачёва и добил его на Волге. В княжества Молдавию и Валахию, затем в Болгарию русские пятью отрядами вошли в ноябре 1806 г., 11 ноября перешли Дунай, с 13 по 24 ноября взяли крепости Хотин, Яссы, Бендеры. Отряд отважного суворовского воина генерала-адъютанта графа Михаила Андреевича Милорадовича (1771-1825, он при восстании на Дворцовой площади был убит пьяницей и гулякой декаб-ристом Каховским) штурмом взял Бухарест. Турки пока еще удерживали крепости Браи-лов, Журжу и Измаил.
30 мая 1807 г. турецкий главнокомандующий Али-паша перешел у Силистрии Дунай с 30-тысячным войском. 2 июня на рассвете Милорадович ударил по лагерю штыковой атакой. Вслед за пехотой русская конница разнесла все турецкое войско в пух и прах. Эскадра вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина (1763-1831) сначала 10-11 мая в Дарданелльском сражении нанесла турецкому флоту поражение, затем 19 июня добила его в Афонском сражении в Эгейском море. Туркам на суше пришлось убраться на южный берег Дуная, а на море спасаться бегством и подсчитывать ужасные убытки. А вскоре, 5-12 августа, при снисходительном покровительстве и посредничестве Наполеона, им удалось подписать Слободзейское перемирие до 12 марта 1809 г.
Мы здесь опускаем рассказ о событиях на Кавказе: в это время там Россия воевала на два фронта - с турками и с персами.
Только в 1813 г. закончилась война с персами, после чего Россия получила Азербайджан и Карабах.
Так что у Карабаха сейчас больше права на самостоятельность, чем, например, у югославской провинции Косово, противозаконно и спонтанно отделившейся от Сербии.Тем более у Карабаха имеется право непосредственно присоединиться к РОссии, а значит вернуться в Россию - на это имеются все законные исторические основания.
Главнокомандующий Михельсон умер от старых ран. Его сменил еще более пожилой солдат, не раз воевавший против турок, - генерал-фельдмаршал князь Александр Александрович Прозоровский (1732-1809). Однако ему не везло. Хотя он временно овладел Журжей, 20 апреля 1809 г. неудачный штурм Браилова стоил жизни пяти тысяч русских солдат, потеря невозместимая. Почти все лето армия отдыхала и набиралась сил. Прозоровский. Боясь ослабить себя, Прозоровский ничем не помогал Сербии, где еще в 1804 г. поднялось восстание против жестокостей турок. 31 июля генерал-майор барон Андрей Павлович Засс(1753-1815), прогнав турок, без боя захватил местечко Исакчу, 1 августа известный по шведской войне генерал-майор Михаил Леонтьевич Булатов (1760-1825, отец декабриста А.М.Булатова) взял укрепление Тулчу (Румыния), а 2 августа соратник Суворова генерал-лейтенант Матвей Иванович Платов (1751-1818) захватил укрепления Бабадаг и Мачин.
Вскоре заболел и 9 августа умер от старых ран и от переживаний в связи с неудачами пожилой Прозоровский. Но еще с 5 августа 1809 г. главнокомандующим армии стал герой нескольких войн князь Петр Иванович Багратион. Он развил наступление в нескольких направлениях. Посланный им корпус до конца сентября очистил от турок почти всю Сербию, национальное собрание там высказалось за переход под покровительство России.
Армия, перейдя Дунай, заняла всю Добруджу (Румыния и Болгария).18 августа взяли укрепление Мачин. Сводный корпус генерала графа Александра Федоровича Ланжерона (1763-1831) в 6 тысяч человек 29 августа разгромил турок при Фрасине, не дав им соединить армии, и прогнал их к Журже. 30 августа пала крепость Кистенжи. А Засс 12-14 сентября заставил капитулировать крепость Измаил. В середине октября Багратион начал осаду Силистрии (Болгария). 24 сентября 30 тысяч турок, идя на помощь своим, попали в засаду Платова и были им порублены. Десять часов длилась кровопролитная битва у д.Татарицы, но Багратион победил, хотя и не добил турок. Однако, видя приближение 50-тысячной армии турок, он 14 октября отошел от Силистрии, отвел войска к местечку Гир-сов, взятому еще 22 августа, затем на зимние квартиры в Молдавию. Императору Александру действия Багратиона показались медлительными, обиженный князь подал в отставку.
В феврале 1810 г. главнокомандующим русской армии стал недавний командир В.Г.Пяткина по шведской войне соратник Суворова молодой генерал-лейтенант граф Ни-колай Михайлович Каменский 2-й. Он развил активные и успешные действия. 14 мая русские перешли Дунай, в Болгарию, и у Караса разделились на два отряда: старший брат главнокомандующего – генерал Сергей Михайлович Каменский 1-й (1776-1835) со своим корпусом двинулся на Пазарджик (в центре Болгарии) и овладел им, затем 22 мая разбил корпус Пегливана-паши, а 1 июля взял Разград (Болгария). Сам Николай Михайлович двинулся к Силистрии.
Ланжерон и Раевский под командованием Каменского 2-го героическим штурмом 30 мая взяли крепость Силистрию и направились к Шумле. 11 июня начали штурм, но турки бешено сопротивлялись. Пришлось осаду перенести на крепость Рущук, находив-шуюся в тылу русских (сегодня большой город Русе на севере Болгарии) на правом берегу Дуная. Соединившись с Зассом, Каменский 22 июня приступил к штурму. Началась настоящая бойня. Турки обрушили на русских шквал огня, сражавшиеся падали на дно рва и бились в штыковом бою и в рукопашной. Русские отступили со страшными потерями. Турецкий главнокомандующий Юсуф-паша пытался догнать русских, но был отбит…
Дни Василия Пяткина между шведской и турецкой войнами заполнялись активной военной деятельностью в России - по набору рекрутов в армейские полки, по обучению новобранцев, по маневровым учениям войск перед отправкой к местам боевых действий.
23 июня 1810 года последовал высочайший указ о назначении капитана Пяткина дивизионным адъютантом к генерал-лейтенанту Николаю Николаевичу Раевскому. Перед приездом Пяткина его боевой товарищ Раевский за подвиг штурма Силистрии был высочайше награжден золотой шпагой с бриллиантами.
22 августа 1810 года Василий Гаврилович прибыл в пределы южных придунайских Княжеств - Молдавии и Валахии(ныне Румыния), затем Болгарии.
Прибыв в штаб Раевского в корпусе главнокомандующего Каменского, Пяткин вступил в должность и с первого часа включился в боевые действия. Сходу он угодил в подготовку к штурму усиленных укреплений в местечке Батын вблизи той же крепости Рущук. Позиция в Батыне была ключевой перед Рущуком. Ее падение означало гибель всех усилий турок в этом огромном районе Болгарии и Валахии. Осаду с Шумлы и самого Рущука Каменский еще 3 августа временно снял и сосредоточил все силы против Батынской позиции.
Утром 26 августа Каменский дал сигнал, - и конно-пехотный авангард Кульнева бросился в атаку. Начался мощный общий штурм укреплений Батына. Грохот артиллерийских орудий, ружейная стрельба и крики атакующих и осажденных смешались в сплошной адский рев. Юсуф-паша и визирь Осман отчаянно воздевали к небу руки, пытались удержать позиции, тщетно призывая Аллаха в помощники. В самой гуще сражения находились рядом генерал Раевский и капитан Пяткин. И Раевский, и его адъютант, руководя полками, сами бросались в атаку на валы, сметая штыком и пулей сопротивлявшихся турок. Вместе с Раевским сражался и его сын – юный прапорщик Александр Раевский.
В конце концов Батынские укрепления турок пали. Юсуф-паша и Осман потерпел тяжкое поражение. Победа русских оказалась полной. Каменский, Засс и Раевский, бок-о-бок с которым сражался Пяткин, в этот жаркий день почти полностью уничтожили 40-тысячную армию турок! Жалкие остатки ее в панике разбежались, куда глаза глядят.
Теперь можно было снова приступать к штурму мощно укрепленной крепости Рущук и наступать на Журжу, что на левом берегу. Но в эти крепости уже мгновенно проникли известия о катастрофе армии Османа, и осажденные турки в крепостях дрогнули. Как раз ко времени подоспели известия о том, что русские войска генерала Эмма-нуила Францовича Сен-При (1876-1814) 1 сентября взяли штурмом крепость Систово, а на следующий день полковник Александр Иванович Цвиленев(1769-1824) с бою взял крепость Кладово.
Граф Каменский двинул войска к Рущуку и Журже. Раевский вместе с другими генералами бросили полки на штурм Рущука и Журжи. 15 сентября, не выдержав русских атак, турецкие гарнизоны обеих крепостей сдались. Далее последовал фейерверк побед русского воинства, в которые внесли вклад и Раевский, и Пяткин. 25 сентября Засс взял крепость Брегово. С 6 по 15 октября войска Каменского взяли крепости Турно и Нико-поль. 16 октября отряд молодого генерала графа Михаила Семеновича Воронцова (1782-1865, известного нам по биографии А.С.Пушкина) коротким мощным штурмом взял крепость Плевну (Болгария). Нанеся непоправимый урон туркам, русские войска отошли на зимние квартиры.
Поскольку к границам России приближался Наполеон, император Александр Первый в начале 1811 года тайно от турок отозвал у Каменского пять дивизий из девяти имевшихся в Дунайской армии.
Отозванный царем и сам на западную границу, в дороге умер 4 мая 1811 года в возрасте всего лишь 34 лет главнокомандующий Николай Михайлович Каменский 2-й. (При вскрытии тела оказалось, что он был отравлен). Его смерть явилась для Василия Пяткина неожиданной и принесла боль как от смерти близкого человека…Весной нача-лись новые сражения с турками.
В марте 1811 года Дунайская армия приветствовала нового главнокомандующего. Это был Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов (1745-1813). Вот теперь началась истинно кутузовская полоса завершения войны. Сказались ум и стратегическая хитрость Кутузова, его суворовская выучка, огромный военный и дипломатический опыт из прошлых войн с французами и турками.
Поскольку стало тревожно на западе России, еще часть войск уходила в Россию, в их числе отправились в Россию и Раевский с Пяткиным. Десять месяцев с главными жес-токими сражениями для Пяткина остались позади, а итог войны уже был предрешен.
Не подавая вида, что силы русских ослабли, Кутузов собрал как можно больше сил – 45 тысяч на основных направлениях в окрестностях Рущука. Уже после отъезда Раев-ского и Пяткина сюда явился с 60-тысячным войском верховный визирь Ахмет-паша, и Кутузов, выставив 15 тысяч, 22 июня в генеральном сражении его разгромил. Бежавшее войско турок заперлось в лагере. Но Кутузов их не тронул, 26 июня взорвал укрепления Рущука, перешел на левый берег и стал выманивать турок, чтобы они раздельно за ним тоже перешли в Румынию. С 3 августа по 17 сентября происходили стычки между русскими и турками. Будто по плану Кутузова, 29 августа 35 тысяч турок, разделившись на два отряда, стали переправляться через Дунай. 2 октября генерал Марков, перейдя с 10-тысячным корпусом на южный берег, разгромил лагерь турок. Ахмет-паша оказался окруженным на северном берегу. 3 октября, оставив свою армию, он сбежал.
26 августа у мыса Лом-Паланка русские моряки захватили и уничтожили турец-кую флотилию. 4 и 5 октября наши взяли остров Голь. 8 октября полковник Греков уничтожил мощный гарнизон крепости Туртукай. 11 октября войска генерала Гампера штурмом снова взяли Силистрию. Укрепления этих крепостей взорвали.
С 25 октября по 23 ноября 1811 года главные турецкие силы капитулировали. Султанская Турция на суше и на море была разгромлена.Началась долгая полугодовая ди-пломатическая война России с Турцией, Францией, Австрией и Англией. Только 16 мая 1812 года в Бухаресте Кутузов подписал мир с Турцией…
Но еще задолго до того, 12 июня 1811 года Василий Пяткин вместе со своими боевыми товарищами, разгромив Турцию, отвоевав у турок автономию для Сербии ( положив начало государственности сербов), очистив от турок Болгарию, освободив румынский и молдавский народы, присоединив к России Бессарабию, возвратился в Россию. Правда, возвращались не только с радостью, но и с грустью: и на этот раз императору Александру Первому не удалось осуществить мечту своей бабушки императрицы Екатерины ( и не только её мечту). Опять Англия, Австрия и Франция помешали взять Константинополь и провозгласить, возродить Византийскую империю. И, как видим, речь шла вовсе не просто о пресловутых Дарданеллах, о которых нам десятилетиями втолковывали наши доблестные авторы укороченных школьных и институтских учебников истории. И мы сегодня, как в случае с Финляндией, дополним эти учебники: если бы Василий Гаврилович Пяткин с его боевыми товарищами не одержал победу над Турцией, не завоевал бы в 1811 г. для России Бессарабию, сегодня не было бы таких отдельных стран как Болгария, Румыния, Молдавия и Сербия!
Так вспомним имена русских полководцев, героев войны с Турцией 1805-1812 го-дов! Это братья Каменские, Багратион, Голенищев-Кутузов, Раевский, Засс, Платов, Лан-жерон, Прозоровский, Михельсон, Милорадович, Гудович, Булатов, Кульнев, Тормасов, Орбелиани, Сен-При, Воронцов, Цвиленев, Марков, Греков, Гампер, Исаев, Цукато,Эссен, моряки Сенявин, Грейг и Пустошкин. Многие из них были командирами и соратниками Василия Пяткина и по прежним войнам. Золотые имена в истории России! Здесь воевали, между прочим, также будущие декабристы Непенин, Охотников, Повало-Швейковский, Тизенгаузен, Фролов, Хотяинцов. Но опять эту победоносную войну забыли, а если поминали, то лишь несколькими небрежными строками в учебниках!
Впереди еще будут войны с Турцией: в 1828-1829 гг. за освобождение Кавказа и Балкан и в 1877-1878 гг. за повторное освобождение Болгарии.
Прошу простить меня, дорогой читатель, но, когда я пишу эти строки, то с болью переворачивается оскорбленная душа, и я вспоминаю о тысячах жизней русских воинов-героев, освободивших от жестокого гнёта турок Болгарию, Румынию и Молдавию, отстоявших права сербов. Напомню, что были среди павших и жители Клинского уезда! Вспоминаю с негодованием и о цене безответственности нынешних политических деятелей, - авантюристов, которые, пренебрегая гуманной исторической миссией России, во имя личных корыстных целей и своего суеславия манипулируют границами и территориальной целостностью собственной Родины…
10 марта 1812 г. Василий Пяткин произведён в майоры. Вместе со своими боевыми командирами он готовится к новым битвам против Наполеона. 7 мая 1812 г. майор Пят-кин назначен дежурным штабс-офицером 7-го Пехотного и Гренадёрского корпусов. Впереди – новые сражения и подвиги. Теперь Пяткину предстояло защищать свою Родину – Россию…
8.ПЕРВЫЙ КОМЕНДАНТ
БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ
(Герой Отечества В.Г.Пяткин)
1.
Мы еще вернемся, дорогой читатель, к рассказу о воинских подвигах нашего замечательного земляка Василия Григорьевича Пяткина. А сейчас перенесемся в Клинский уезд через тридцать лет после описанных нами событий русско-турецкой войны…
В холодный сырой ноябрьский полдень к дворянской усадьбе в селе Кленково подъехала легкая коляска. Из нее выскочил тепло одетый усатый фельдъегерь и, постучался в парадную дверь господского дома. Удивленная хозяйка поздоровалась, вежливо выслушала офицера и, оставив в передней, попросила подождать. Сама же отнесла пакет хозяину дома. Замерзший кучер, отдав поводья подбежавшему дворовому мальчишке Пяткиных и позволив ему распрячь лошадь, тоже зашел в дом погреться.
Василий Гаврилович, сломав сургуч, вскрыл пакет. В нем оказалось письмо-предписание Генерального штаба о высочайшем повелении – генерал-лейтенанту Пяткину Василию Гавриловичу предписывалось в краткий срок прибыть к новому месту государственной военной службы. Он снова определялся в служение по Армии.
Фельдъегеря отправили обедать и отдыхать, а Василий Гаврилович стал собираться в дальний путь. Высочайшим указом Пяткин назначался комендантом в город Брест-Литовск на западе России. Василий Гаврилович чувствовал себя в эти дни неважно: от сырой неуютной погоды болели раны, но он воспрянул духом, видя, что он необходим России и что государь его не забыл. Приказ был подписан 4 ноября 1839 года.
На следующий день Пяткин с тем же фельдъегерем выехал в Москву. Сначала он вместе с женой Евгенией Александровной заехал в Клин, где тепло попрощался со своими знакомыми, а особенно с давним приятелем – городничим Константином Ивановичем Реком, его супругой Клавдией Федоровной и всей их семьей. Потом, распрощавшись с женой, не мешкая, останавливаясь только на станциях, он помчался в Москву. Из старой столицы Пяткин двинулся на запад – предстоял дальний путь через знакомые по прежним походам, по военным месяцам 1812 года Вязьму, Смоленск, Оршу, Минск.
Через пять дней перед взглядом Пяткина предстал город Брест-Литовск. Это был сравнительно небольшой, но сильно разбросанный маленькими домишками город…
2.
Впервые в Новгородской первой синодальной летописи Брест на Берестейской земле упоминается в 1017 году. В 1019 году Лаврентьевская и Ипатьевская летописи упоминали Брест как военное укрепление под названием Берестье, или Берестово (по названию дерева – «берест» - вяз) на островах при впадении реки Муховец в реку Западный Буг. Он лежал на границе с поляками и ятвягами. В Одиннадцатом веке поселение находилось во владении Туровских князей. В 1044 году великий князь Ярослав Мудрый захватил его, поэтому до середины Двенадцатого века Берестье находилось во владении киевских князей, пока оно не отошло к Волынскому княжеству. Город сильно пострадал от монголов. Но русский князь Владимир Василькович изрядно укрепил его и украсил. Около 1319 года местность захвачена Литвой. До середины Четырнадцатого века город был предметом раздоров, он терпел и от Литвы, и от Польши. В 1340 году город достался Литве и был столицей воеводства в Польско-Литовском королевстве. В 1500 году Берестье было разграблено и почти уничтожено варварским нашествием крымских татар, уведших множество жителей в плен на продажу туркам. Но город быстро оправился, король Сигизмунд Первый в 1511 году дал ему новые привилегии. Благодаря прекрасному расположению на важных торговых путях, город стал привлекателен для мелких промышленников и торговцев, и в нем стало преобладать еврейское торговое население.
Пограничное положение Берестья сделало его своеобразным центром разных съездов и встреч соседствующих правителей. Когда в Литву проникла реформация, город стал центром протестанства - кальвинизма. Здесь основали одну из первых кальвинистских типографий, которую, с началом католической реакции, захватили иезуиты. Сюда устремилась католическая знать. В Берестье и окрестностях возникло несколько католических монастырей и иезуитский коллегиум.
Впоследствии Берестье стало именоваться Брест-Литовским, или Брест-Литовском. В соответствии с Люблинской унией 1569 года город вошел в Речь Посполитую. Это здесь в 1596 году происходил тот известный и странный Брестский собор, на котором провозгласили унию западной православной церкви с католической, ущемившую права православной церкви в Польше, на Украине и в Белорусии (уния была отменена только в 1946 году на Львовском соборе). Во время освободительной войны народов Украины и Белоруссии под руководством гетмана Богдана Хмельницкого в 1648 году население Брест-Литовска подняло восстание против польских властей и в 1654 году присягнуло на вечный союз с Россией.
В 1792 году Брест-Литовск был занят русскими войсками. Он достался России по второму разделу Польши. И надолго его судьба была связана с судьбой великой России. С 1796 года он – уездный город сначала Слонимской, затем Литовской губернии. С 1801 года Брест-Литовск включен в Гродненскую губернию…
Во время Отечественной войны 1812 года Брест-Литовск не сыграл значительной роли в боевых действиях, поскольку Наполеон приступал к России севернее, имея в союзниках послушных, воевавших против России Польшу и Литву. Но войска наполеоновской армии все же захватили город, и его еще летом, совершив стремительный рейд, освободила часть Третьей армии генерала Тормасова, который в донесении писал: «Неприятель защищался отчаянно и в укреплениях, и за каменной стеной монастырской, и на подъемном мосту в самом городе на реке Муховце». Таким образом от нашествия врага спасена была Украина. Мог ли предполагать майор Василий Гаврилович Пяткин, что в этот город он еще вернется и оставит в нем частицу своего сердца!..
3.
В ночь с 27 на 28 июня 1828 года в городе Брест-Литовске произошел страшный пожар. Наверно, множество пепелищ с народной бедой на месте хаотично строившегося города подтолкнуло важное решение русского правительства: в 1829 году последовало окончательное правительственное решение укрепить Брест-Литовск. Ведь он находился на самых опасных рубежах России, которые следовало охранять и наращивать военной силой. Еще с древней поры город был укреплен. С Семнадцатого века в нем на фоне огромного количества полуветхих деревянных хижин и нескольких кирпичных домов находился замок с бастионом. План сооружения новой крепости был разработан генералами Малецким, Опперманом и полковником Фельдманом. Инженер-генерал граф Карл Иванович Опперман (1766-1831) в то время был главным специалистом по проектированию крепостей в России. Он пользовался дружеским расположением великого князя - будущего императора Николая Первого, был автором укреплений Кронштадта (1807 год), крепости Бобруйск (1809 год), укреплений Риги, Киева и многих других русских городов.
В октябре 1830 года император Николай Павлович утвердил план Брест-Литовской крепости с назначением строительной комиссии. Начались подготовительные работы для возведения крепости.
В 1831 году восстание польских националистов на два года остановило подготовительные и строительные работы. Поляки осадили крепость. Восстание было подавлено. Генерал-фельдмаршал Иван Федорович Паскевич (1782-1856), назначенный наместником Царства Польского, стал по существу шефом создания новой крепости в Брест-Литовске.
В 1832 году последовал приказ императора Николая Павловича о постройке крепости на том месте, где расположен сам город (на берегах Муховца у впадения его в Западный Буг). А все дома городские царский приказ предписывал переместить на версту дальше к востоку. Для этой цели Правительствующий Сенат приобрел два огромных участка земли. Это были - Кобринский участок на литовской стороне, по пути на город Кобрин, а второй, лесной участок, к югу, на Волынской стороне, где основной город и встал позднее. Немедленно начались работы.
В мае 1833 года прибыл в Брест генерал-фельдмаршал, светлейший князь Варшавский Иван Федорович Паскевич. В день 6 июня 1833 года, назначенный для официального открытия работ, в присутствии духовенства, военных и гражданских чиновников, уездных предводителей дворянства и городских голов был отслужен молебен и начата выемка рвов для насыпки главного крепостного вала.
В ночь с 31 мая на 1 июня 1835 года новый страшный пожар истребил 156 домов на Центральном острове, а в целом большую часть, до 500 еще не разрушенных домов на месте будущей крепости в старом городе.
7 октября 1835 года посетил крепость государь император Николай Павлович. Он ознакомился с обстановкой и одобрил начало работ по строительству крепости.
В 1836 году для квартиры государя императора и комендантского управления было приспособлено здание бывшего иезуитского монастыря. А на постройку форштадтских – за пределами крепости - домов высочайше отпущено было в ссуду беднейшим жителям 150 тысяч рублей. Пострадавшим от пожара выдано было особо, и преимущественно безвозвратно, 70 тысяч рублей. 1 июня 1836 года в торжественной обстановке был заложен первый камень будущей Цитадели – главного ядра крепости, в основание которой замуровали бронзовую доску и шкатулку с образцами монет, чеканенных в царствование Николая Первого..
4.
В середине ноября 1839 года генерал-лейтенант Василий Гаврилович Пяткин, назначенный комендантом Брест-Литовска, прибыл в город. Он поселился в комендантском крыле бывшего иезуитского монастыря. Расположился по-походному – за время военных сражений и переходов к роскоши не привык. И сразу же приступил к своим прямым обязанностям. Конечно, строевые и хозяйственные дела воинского гарнизона, судьба проходящих через город воинских полков требовали много забот, умения и опыта, которого Пяткину было не занимать. Однако и растущий город, разноплеменное население со своими бедами и несчастьями, принуждали коменданта города и крепости к постоянному участию, и Пяткин не мог пройти мимо них и переложить все заботы о них на гражданские власти. Переселить на новое место такую прорву народа и дать ему возможность для благополучного новоселья – если признаться, - деятельность не из легких.
Но главной своей задачей Василий Гаврилович считал скорейшее возведение крепостных стен, фортов и бастионов, строительство новой Брестской крепости. Он знал, какое значение может иметь крепость в судьбе России. Знал и требования и сроки, на которые рассчитывал государь, отправляя его на это важное место службы. Здесь были нужны совместные усилия и взаимопонимание с инженером Иваном Ивановичем Деном, непосредственно осуществлявшим строительство крепости, с которым Пяткин быстро нашёл общий язык.. О том, как быстро двинулись дела у нового коменданта, можно судить по одной картине, дошедшей до нашего времени. В 1840 году академик живописи художник Яков Залесский пишет картину «Брест-Литовская крепость». Он запечатлел крепость по состоянию на осень 1840 года. За несколько месяцев проведен огромный объем строительных работ по возведению стен, по производству земляных работ для оформления валов и рвов.
Внезапно при одном из городских пожаров сгорело деревянное здание военного госпиталя. Пришлось срочное строить новое, теперь уже кирпичное, здание. И Пяткин постарался, чтобы этот госпиталь представлял собой один из лучших в России.
15 августа 1840 года Брестскую крепость посетил император Николай Павлович. Торжественно встретив государя, проведя парад гарнизона, Пяткин с гордостью показывал крепость, все, что он успел выполнить за восемь месяцев своего пребывания в Брест-Литовске. И сделано немало. Государь после осмотра крепости остался очень доволен и благодарил Пяткина за верную службу. Когда же он посетил только что построенное медицинское учреждение, то был восхищен и официально выразил «благоволение за отличное состояние Брест-Литовского военного госпиталя».
И строительство крепости под тщательным наблюдением и при усиленном руководстве Пяткина продолжалось. Это была работа «денная и нощная» - приобретение кирпича, леса и других материалов, тяжелейшая работа по перевозке материалов в крепость по суше и по рекам, поиск и подбор лучших мастеров. Причем надо было учитывать, что берега были разобщены реками, и потребовалось строительство мостов…
26 апреля (8 мая) 1842 года состоялась торжественная церемония подъема крепостного флага, ознаменовавшая вступление Брестской крепости в число действующих военных укреплений России! (Это означает, что нынешнем мае Брестской крепости исполнилось 162 года! Жаль, что забывают эту значительную годовщину. А отмечать стоило бы!).).
1 января 1843 года выселены из крепости на форштадт жители из еврейского населения.
К 1 января 1844 года переселены жители из нескольких каменных домов.
К 1 января 1845 года справили новоселья на форштадте последние жители - христиане.
Форштадт – собственно городская часть Бреста, не задействованная в военном строительстве, в которой селились и военные и гражданские семьи, теперь находилась от крепости в шестистах саженях.
16 мая 1845 года крепость в очередной раз посетил император Николай Павлович. Теперь он мог воочию увидеть, что задуманное осуществилось, и что Пяткин время даром не терял. На следующий день император снова заглянул в госпиталь, опять одобрил его деятельность и второй раз выразил царское «благоволение за отличное состояние Брест-Литовского военного госпиталя».
В 1845 году 33 каменных обывательских дома оценила особая комиссия, и комендант распорядился их сломать и разобрать, используя кирпич в дело.
К 1 ноября 1845 началось систематическое возведение последних укреплений, фортов и бастионов в старом Бресте и капитальная застройка нового Бреста.
На месте старого города из прежних остались только кладбища и огороды…
5.
Весной 1846 года здоровье Василия Гавриловича заметно пошатнулось. С переменой погоды стали усиливаться боли в позвоночнике и в правой ноге. Еще ранее, в 1841 и 1842 годах, по высочайшему повелению, Пяткин, обеспечив надежный контроль за строительством, смог, чтобы успокоить боли, дважды съездить на краткое лечение: на Богемские и Кавказские минеральные воды.
16 июня 1846 года комендант Брест-Литовска и Брест-Литовской крепости Василий Гаврилович Пяткин высочайшим приказом уволен от службы в Бресте и от службы в Российской Армии. В формулировке приказа о причине и условиях его увольнении так и было отмечено: «за ранами, с мундиром и пенсионом полного жалования». Но последний свой подвиг во имя Родины Василий Гаврилович успел с честью совершить.
Он не начинал строительство в Бресте, а принял его уже начавшимся. Но за последующие шесть лет и семь месяцев он построил главный объем этого важного военного объекта и сдал России, как говорится, «под ключ» Брестскую крепость, много десятилетий действовавшую как грозный сдерживающий фактор для многих заграничных покусителей на Россию.
Он поднял над крепостью флаг России и стал первым комендантом действующей боевой Брестской крепости!..
Он распрощался со всеми подчиненными и друзьями, с чиновниками, духовенством и дворянством Брест-Литовска, отслужил в крепости вместе со всем своим воинством последний молебен и направился прямо в ставший родным подмосковный Клин и в дорогое сердцу Кленково. Теперь он намеревался навсегда отойти от служебных дел и провести остаток дней в кругу семьи, в воспоминаниях о былых сражениях и созданной им Брестской крепости, на лоне прекрасной русской природы.
Однако судьба предоставила ему еще всего лишь полгода. Старые раны давних сражений взяли свое.
13 января 1847 года Василий Гаврилович Пяткин скончался…
С благоговением стою в Кленкове перед этим, кажущимся неуклюжим и странным здесь, на стертом и заросшем сельском кладбище, памятником. Однако славный генерал-лейтенант Пяткин здесь, перед алтарем Казанской церкви, - у себя дома.
Гордость России, Герой Отечества! Прости, дорогой Василий Гаврилович, что мы пришли к тебе так поздно. Но искренне верю, что подвиг жизни твоей и память о тебе земляки заново восстановят и оставят жить в веках.
9.ТАРХОВО
(Из истории села)
Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог…
(Первое послание коринфянам святого апостола Павла).
1.
У этой живописной местности, расположенной почти на краю Клинско-Дмитровской гряды, есть своё очарование древности и старины. Ни асфальт, ни телевизионные антенны – непременные признаки современности, не освобождают здесь разум от сознания уверенности и силы, постоянности и неизменности России.
Гордиться Россией – это значит и гордиться своей малой родиной, каждым селом, деревней и местечком. Это означает – по мере сил и возможностей украшать свою местность. Не жалеть для этого сил и энергии, да и словом добрым приласкать свою местность никогда не помешает. Это – родина, – а другой у нас нет…
Село Тархово – одно из старейших христианских славянских поселений на Клинской земле. До семнадцатого века это было село Рождественское, стоявшее на речке Тросне, потому что на протяжении прежних, пока мало поддающихся исследованиям лет здесь действовала деревянная церковь Рождества Пресвятой Богородицы, очевидно, нёсшая свою службу со времени, текущего до Ивана Грозного.
Во время Литовского нашествия в 1608-1612 годах и церковь, и всё село с окрестными деревнями были полностью сожжены, жители убиты или ушли в леса и погибали там на морозе среди сугробов. Только через несколько десятилетий село стало понемногу возрождаться. Ещё много позднее возобновилась церковь.
Названо село когда-то в дальнюю старину, по фамилии своих владельцев шестнадцатого века Тарховых (Фёдор Тархов ещё в семнадцатом веке владеет одним из соседних сёл).
2.
О начале села пока судить трудно. Но зато в нашем распоряжении материалы, относящиеся ко времени царя Фёдора Иоанновича, когда село относилось к Локношскому стану Рузского уезда. В писцовых книгах 1594 года можно прочитать: «вотчина Троицы Сергиева монастыря село Тархово, что то село с деревнями дала в дом Живоначальныя Троицы и великим чудотворцам Сергию и Никону царя Семиона Касаевича княгиня Марья по духовной грамоте матери своей Авдотьи Андреевой жены Кутузова 6078(1570) году; в селе церковь Симеона Богоприимца древян верх, а в церкви образы, и книги, и ризы, и свечи. И на колокольнице колокола и все церковное строение Авдотьи Кутузовы; во дворе поп Кузма. Во дворе церковной дьячек Ивашко(Иван), во дворе пономарь Зиновка(Зиновий), во дворе проскурница (просворница,– В.С.) Анна; пашни церковныя 20 четвертей». О чем здесь идет речь? О том, что в обозримом нашим взглядом времени ( во всяком случае, еще при Иване Грозном в 1567 –1568 годах), Тархово принадлежало Авдотье Андреевне Кутузовой, и уже тогда было селом, то есть селением с православной церковью, а по её завещанию передано её дочерью в монастырь. Таким образом, с 1570 года и, очевидно, до 1764 года здесь шла эпоха владения далёкого Троице-Сергиева монастыря.
Есть данные и из писцовых книг 1625 – 1626 года, когда после Литовского нашествия 1609 – 1612 года все подмосковные села и деревни лежали в пепелищах. Территория относилась к Хованскому стану Рузского уезда. Тархово и его местность описывается так: «…пустошь, что было село Тархово, а в ней место церковное Симеона Богоприимца, да великомученика Никиты, да другое место церковное Рождества Богородицы; пашни церковные в пустоши, что была деревня старая лесом поросло 5 четвертей в поле, а в дву потому ж»(согласно двупольной системе ведения полевого хозяйства). Отметим, что со времени Ивана Грозного до 1612 года здесь появилась вторая деревянная церковь, Рождества Богородицы, а в первой, Симеоновской церкви ещё престол святого великомученика Никиты, и интервентами было сожжено всё село с обеими церквами и окрестными деревнями.
Поскольку названная местность, находившаяся во владении Троице-Сергиева монастыря, несколько десятилетий лежала в разорении, то естественно, что в документах 1683 года она показана «не состоящей ни на каком оброке» и денег никаких с нее платить было некому. Но в этом году она записана в приходной оброчной книге Патриаршего Казенного Приказа « по указу Святейшего Патриарха –( в данном случае Иоакима (Савёлова), - В.С.) – и по помете на выписке дьяка Перфилия Семенникова, велено в селе Тархове на церковную землю наложить оброк и оброчные деньги взять с писцовых книг (1626 года) по нынешний 191 (1683) год по 12 алтын по 3 деньги на год. Оброчные деньги со 7134 (1626 г. ) по 7174 (1666 год) 15 рублев 12 алтын 3 деньги платил стряпчий Сергиева монастыря Ребров и с 174 (1666 год) по 1182 (1674 год) два рубля 20 алтын 5 денег платил он же». Такова суровая хроника тех времен.
Так что названная церковная земля Рождества Богородицы и Симеона Богоприимца с 1683 по 1737 год находилась в оброке и писалась в приходных оброчных окладных книгах Патриаршего Казенного приказа под Рузской десятиной – «на архимандрите Троицы-Сергиева монастыря оброку 12 алтын 3 деньги на год».
3.
7 февраля 1737 года по определению Синодального Казённого приказа на месте сожжённых церквей велено построить церковь.
Дело о построении церкви Рождества Пресвятой Богородицы заводилось еще в 1730-1731 годах, по доношению архимандрита Троице-Сергиева монастыря с братией. 19 декабря 1730 года они писали: « того де декабря 18 дня били челом им Рузского уезду монастырской их вотчины села Рожествена приселка Тархова староста Гаврила Иванов, соцкой Козьма Зиновьев и все того приселка Тархова крестьяне, а в прошении своем писали: в прошлых годах до Литовского разорения была у тех просителей в приселке Тархове церковь Божья во имя Рождества Пресвятыя Богородицы, а при той церкви был поп Козьма Иванов с причетники. А от Литовского разорения оная церковь запустела, а оной поп Козьма Иванов умре и после ево детей и родственников никого не осталось; а деды и отцы их за пустотою и за малолюдством своим той церкви Божией не построили и по ныне не имеется; а они просители в прошлых годах тому лет с 70 приписаны в приход Волоколамского Иосифова монастыря села Шестаково в церкви Рождества Пресвятыя Богородицы и духовностию веданы той церкви попу Иакову Васильеву; а оное де село Шестаково и церковь Божия расстоянием от приселка Тархова в верстах в 8 и больши и за такою дальностию со всякими потребами отправлять вышепредъявленный поп Иаков не успевает и за оным не исправлением мужск и женск пол помирает без покаяния, такожде и жены их по рождении бывают без молитв дни по три четыре и больши, а ныне они Тарховские крестьяне, по обещанию своему, на том прежнем погосте в приселке Тархове желают воздвигнуть вновь церковь деревянную во имя Рождества Пресвятыя Богородицы. А к той церкви в попах желают быть Тверской епархии, Клинского уезду из вотчины Ильи Петрова сына Коробова из села Воздвиженского попа Данила Григорьева и просили о строении в том селе Тархове на прежнем погосте церкви и об определении вышеобъявленного попа Данилы из Синодального Казенного приказа дать благословенная грамота». (Так точно по тексту).
4.
С содроганием читаешь этот документ, исполненный и печали, и неистребимого устремления к Божиему, церковному бытию, к православной вере. Страшно подумать: после Литовского нашествия жизнь в этом уголку Клинского края восстанавливалась, восставала из пепла даже не 70, а 12О лет! Сначала после ужасных лет на месте Тархова и окрестных деревень оставались пожарища и полное безлюдье, поскольку жители были перебиты или погибали в занесенных сугробами лесах, затем на этих землях снова появлялись уцелевшие дети и внуки, снова выходили на поросшую лесом пашню хлебопашцы. Так вот и Тархово, как птица Феникс из пепла, стало приселком, чтобы быть приписанным к церкви села Шестаково, а затем снова вернуть себе высокое звание села!
В справке, данной Синодальным Казенным приказом для решения этого дела, показано, что «по окладным оброчным книгам пустовых церковных земель за 1730 год значится: с церковной земли Рождества Богородицы, да Симеона Богоприимца в вотчине Троицы Сергиева монастыря в пустоши, что было село Тархово, оброку 37 копеек с половиною, казенных пошлин с двух статей по 8 копеек – 16 копеек и те деньги за 1731 год плачены. По окладным книгам жилых данных церквей с показанной Рожественской церкви – далее даются подробные данные по селу Шестаково, ныне находящемуся в Волоколамском районе). Затем по приходу села Шестаково записано: «вотчины Живоначальныя Троицы Сергиева монастыря в селе Тархове 10 дворов; в дер. Княгинине 9 дворов; в дер. Туболове 8 дворов; в дер. Рыкове(не указано), в дер. Тарасове 19 дворов; в дер. Остафьеве 25 дворов; в дер. Милухине(не указано), в дер. Кобылине 17 дворов, итого в приходе в вотчине Троицы Сергиева монастыря 88 дворов. « « При сей выписке выборной села Тархова Федосей Иванов сын Паленой(Палёнов, - ВС.) в сказке показал, что ежели указом повелено будет в селе Тархове на прежнем церковном месте построить вновь деревянную церковь во имя Рождества пресвятой Богородицы и у той церкви он выборной того села Тархова со всеми крестьянами желают быть означенному попу тверской епархии Клинского уезда из вотчины Ильи Петрова сына Коробова из села Воздвиженского попу Данилу Григорьеву, да дьячку, пономарю, просвирне, которым под дворы и на пропитание де будет пустовая церковная земля, что было село Тархово, которой написано по писцовым книгам 133 и 134 (1625-1626)гг. 25 четвертей в поле а в двух потому ж, также довольствоваться будут от подаяния будущих при той церкви приходских людей, которые имелись после Литовского разорения в приходе Волоколамского Иосифова монастыря села Шестакова, а именно в сельце Тархове 5 дворов, да в приписных к тому селу деревнях: Туболове 2 двора, Княгинине 6 дворов, Рыкове 4 двора. Тарасове 7 дворов, Остафьевой 11 дворов, Милухине 4 двора, Кобылине 2 двора, итого 41 двор средние; а в тое церковь вино церковное, свечи, ладан, и протчие к церковному употреблению принадлежности отправляться будут от них, просителей безъостановочно; а данные и прочих сборов деньги, что на тое церковь положится платить будет поп с причетники».
Деревни Старая и Туболово – эти названия могут определить нынешние жители окрестностей. Или это были ныне ушедшие деревни, или старые названия существующих деревень. Отметим, что Туболово – очевидно, неправильно прочитанное название Чуболово, по фамилии бывшего владельца, потому что такое название деревни имеется в Конаковском районе Тверской области. Рыково какое-то время носило ещё название Дашково.
5.
Синодальный Казенный приказ по сделанному расписанию сразу же положил и плату дани с еще не существующей церкви: « с вышеозначенной Рождественской церкви села Тархово а именно: с попова двора 2 коп., с дьячкова, с пономарского, с просвирницына по 1 деньги с приходских 41 двор средних, которые были в приходе села Шестаково, Волоколамского уезда, по 1 коп. с половиною со двора, - 61 ; коп., пашни церковныя земля с 25 четвертей по 1 ; коп. с четверти 37 ; копеек, заезда 10 копеек, десятильнича доходу 30 коп., казенных пошлин 17 коп., полоняничных с 4 дворов по 4 коп. с двора – 16 коп. полковым попам на жалованье 10 коп., итого по рублю 85 ; коп. на год.»… Вот такая сложная бухгалтерия…
И наконец 12 февраля 1731 года определением этого ведомства велено было архимандриту Варлааму с братией строить описанную церковь «по подобию прочих святых церквей и как построена будет и в то время бить челом о освящении той церкви и о освящении антиминса и кому святить в оном же Казенном приказе, и означенному попу Данилу Григорьеву велеть же из Тверской епархии принесть отпускную и бить челом о определении для служения в новопостроенной церкви».(Очевидно, что село Воздвиженское некоторое время оставалось в Тверской епархии).
Об этом Варлааму 19 февраля 1731 года был выдан специальный указ, за который ему пришлось уплатить «печатных пошлин три алтына две деньги, нужнейших одна четь».
Тот же архимандрит Варлаам с братией Троице-Сергиева монастыря 29 декабря 1736 года входил с прошением в тот же Синодальный Казенный приказ об освящении новопостроенной церкви во имя Рождества пресвятой Богородицы в селе Тархове и о выдаче антиминса. На прошении епископ Коломенский и Каширский Вениамин написал резолюцию: « Дать о посвящении указ и освященный антиминс с 1737 году февраля 7 дня». В этот день указ был выдан причетнику Рузского Воскресенского собора Ивану Федорову. Вот так долго исполнялась мечта тарховских крестьян, которые жили без храма и ждали этого события целых 125 лет!
О Рождественской церкви в приходных окладных книгах Патриаршего Казенного приказа «жилых данных церквей» в 1737-1739 по Рузской десятине записали так: « Церковь Рождества Пресвятыя Богородицы в вотчине Троице-Сергиева монастыря, в Рузском уезде, в присёлке Тархове, которая построена на пустовой рождественской земле(дани) рубль 14 алтын одна деньга».
6.
На первой карте Клинского уезда 1729 года село Тархово, естественно, не помечено: оно лежало в Рузском уезде. В 1764 году по указу Екатерины Второй о секуляризации монастырских владений село перешло из Троицких вотчин во владение Экономического ведомства, позднее – Министерства государственных имуществ. Это означает, что жители Тархова и окружающих деревень уже были относительно свободны в развитии своих хозяйств и не зависели от власти помещиков. Из местных крестьян пополнялись ряды пролетариата близлежащих и московских фабрик и заводов. Это были мастеровые, искусные, способные на любую работу люди.
С 1764 года до 1788 года тарховская церковь находилась под духовным началом Переяславской епархии ( г.Переяславль Залесский) и именовалась так: «Переяславской епархии Рузского уезда Клинской десятины села Тархова церковь Рождества Пресвятой Богородицы». В нашем распоряжении есть выборочные данные о селе и его деревнях по документам здешнего храма и другим источникам.
В 1781 году здесь показаны: «священник Максим Савин(Саввич) 61 года. Жена его Устиния Игнатьева 61 года. Диакон Никита Максимов(ич) 41 года(очевидно, сын священника), дьячок Иуда Петров(ич) 28 лет», с семьями;» Рузского Уезду Ведомства Государственной Коллегии Экономии Бывой Вотчины Троицкой Сергиевой Лавры села Тархова крестьян»: 17 дворов; дер. Княгинино 10 дворов; дер.Рыково 10 дворов; дер. Тарасово 16 дворов; дер.Кобылино 7 дворов; а в приходе духовных лиц 8 мужского, 14 женского пола. Поселян – 530 душ мужского. 535 женского пола…
При изменении уездных границ Тархово с деревнями вошло в Клинский уезд.
В 1789 году, по данным тогдашней церкви Рождества Пресвятой Богородицы, в селе Тархово живут крестьяне Экономического ведомства. Всего в селе 23 двора, меньше, чем в деревне Тарасово, где было 27 дворов. Но в конце восемнадцатого века начали строить вместо деревянной новую, уже кирпичную церковь. Очевидно, освящение главного, Вознесенского, престола в холодной(летней) церкви состоялось в 1800-1801 годах, потому что в 1802 году, хотя новая каменная церковь ещё не была достроена, называлась она уже Вознесенской. Кроме главного, здесь теперь имелись престолы в зимней, тёплой церкви – в трапезной – во имя Рождества Пресвятой Богородицы(очевидно, левый, северный), несущий своё счисление со времени Ивана Грозного. И престол святого преподобного Сергия Радонежского(очевидно, правый, южный), ведущий свою историю со времени Троицкой вотчины. Служил в церкви в 1802 году священник Даниил Евросимов(ич), повидимому, главный создатель новой церкви. В Тархове было крестьян Экономического ведомства 30 дворов. В деревне Рыково 13 дворов(все избы в приходе были густо заселены, переполнены, например, в одном дворе в Рыкове проживало 27 человек разного возраста!), в Княгинине 22 двора, в Тарасове 29 дворов, в Милухине 21 двор, в Остафьеве 43 двора, в Кабылине (Кобылино, Ковылино) 8 дворов.
Окончательно храм достроен и переосвящён в 1805 году.
7.
Сохранились архивные данные из 1850 года. Здесь живут: священник Михаил Стефанов(ич) 30 лет, жена его Евпраксия Иванова 25 лет, дети их Олимпиада 4 лет. Александра 2 лет, Иван 5 месяцев, другие служители храма. В селе Тархово, тогда Некрасинской волости, в это время 31 двор крестьян. Причём избы наполнены до предела: до 20 человек в доме, мал-мала меньше. В Кобылине 12 дворов; в Княгинине 21 двор; в Тарасове 26 дворов. В Милухине 23 двора. В Астафьеве(Остафьеве) 29 дворов, в том числе 3 раскольничьих. К приходу относилась также деревня Стешино Калеевской волости: 16 дворов. В Тархове отмечались раскольники: 3 двора неизвестной секты, 1 двор беспоповщины. В Астафьеве – 10 семей беспоповщины. Отдельно хочется сказать о деревне Рыково. Здесь 19 крестьянских дворов. И в том числе изба счётом по приходу №78. где проживают: Давыд Емельянов 61 года, жена его Дарья Симеонова 61 года. Дети их Иван 22 лет. Жена его Ираида Михайлова 24 лет, Михаил 40 лет. Жена его Анна Дмитриева 41 года, дети их Филипп 16 лет, Агафья 9 лет, Авдотья 6 лет, Иосиф 2 лет. Здесь мы впервые называем состав семьи Давыдовых( по деревенскому, Крошечкиных), в которой через 5 лет, 25 августа 1855 года, родится, а 26 августа будет крещён в этой самой Вознесенской церкви, будущий учёный и изобретатель трансформатора электричества Иван Филиппович Усагин…
Ну что ж, и этим славным именем памятен храм в Тархове, – таким прихожанином можно гордиться. Правда, Рыково в своё время по глупости переименовали (в Нагорное, хотя в Клинском районе уже было такое же название), несмотря на то, что эта красивая и уютная деревушка никакого отношения к известному большевику, изобретателю знаменитой водки «рыковки», не имеет, а названа ещё до семнадцатого века по имени одного из первых своих владельцев…
Можно ещё сказать, что прежде Тархово относилось к первому стану Клинского уезда(с центром в Солнечной Горе, до которой насчитывалось 52 версты), а церковь - ко второму благочинническому округу. В 1852 году здесь было 56 дворов. Здесь находилось сельское управление Министерства государственных имуществ – контора, через которую управлялись окрестные государственные крестьяне. Проживало здесь 119 душ мужского и 133 женского пола. Соответственно в деревне Тарасово – 46 дворов, 176 душ мужского, 164 женского пола. Рыково – 33 двора, 94 мужчин, 110 женщин. Милухино – 36 дворов, 99 мужчин, 97 женщин. Кобылино – 18 дворов, 49 мужчин, 61 женщина. Княгинино – 36 дворов, 80 мужчин, 87 женщин. Астафьево – 56 дворов, 191 мужчина, 217 женщин. Стешино – дворов не указано, 99 мужчин, 108 женщин…
По данным 1859 года, в казённом селе Тархово, стоящем на Волоколамском тракте, при колодцах, и находящемся в 31 версте от уездного города Клина, - кроме православной церкви, находится 41 крестьянский двор. Живут 182 жителя мужского и 188 женского пола. В Тарасове – 37 дворов, 132 мужчины, 120 женщин. В Милухине – 29 дворов, 87 мужчин, 113 женщин. В Стешине – 31 двор, 114 мужчин, 121 женщина. В Княгинине – 29 дворов, 80 мужчин, 97 женщин. В Рыкове – 25 дворов, 96 мужчин, 112 женщин. В Кобылине – 14 дворов, 43 мужчины, 51 женщина. В Астафьеве – 53 двора, 175 мужчин, 231 женщина. Вся эта статистика, которую мы приводим, даёт очень наглядное представление о развитии этой местности.
По данным 1874 года, в приходе Вознесенской церкви, в селе и деревнях находится 267 крестьянских дворов, в которых проживают 999 душ мужского и 1151 душа женского пола. В приходе также проживали 6 дворов крестьян-раскольников: 6 душ мужского и 10 женского пола…
А вот и данные из двадцатого века, перед самой коллективизацией. В 1925 году в селе Тархово, тогда Петровской волости, 52 двора, 260 человек жителей, 53 лошади, 60 коров. В деревне Тарасово, например, 42 двора, живут, теснее, чем в Тархове, тоже 260 человек, владея 37 лошадьми и 65 коровами…
Во время Советской власти село Тархово стало центром Тарховского сельского Совета крестьянских депутатов. Своей деятельностью охватывавшего расположенные рядом деревни.
8.
В Тархове мне не приходилось быть уже давно. Запомнился солнечный день 2 июля 1977 года, когда мы, клинские краеведы, приехав сюда, с удовольствием обошли живописные окрестности села, поговорили с жителями села и деревень. Богатая природа здешних мест не оставит равнодушным никого. Вот только храм Вознесения в Тархове своей заброшенностью создавал грустную картину, хотя и стоял у всего мира на виду, рядом с оживлённой дорогой.
В наше время это не удивляет, а в прошлом, лет сто тому назад, вызвало бы изумление: почему в таком разорении и бедности храм, находящийся прямо у самой проезжей дороги? Ведь на таком бойком месте и село, и приход должны только богатеть! Дорога эта из Клина на Волоколамск освящена именами многих подвижников русской православной церкви, всего русского государства, его науки и культуры!
Поэтому так воспрянула душа, когда узнал, что храм в Тархове понемногу возвращается к своему полнокровному облику, что духовные силы в земляках ещё не совсем утрачены и уже обрели своё пристанище. В 1994 году здесь возобновились богослужения. Храм, к радости всех здравомыслящих жителей Клинского района, понемногу возрождается стараниями священников и местных жителей, не потерявших чувство Родины…
Церковь построена в архитектурном стиле русского классицизма (ампир). Проект её традиционен, но в отдельных деталях отличается от многих других сельских церквей. Здание сильно пострадало от времени, не поддержанное серьёзными ремонтами. Шутка ли – со времени постройки церкви прошло около двухсот зим и вёсен - замораживаний и размораживаний стен здания.
Церковь Вознесения Господня дошла до нас почти полностью сохранившейся в конструкциях, хотя сильно пострадала не только от морозов. Использование здания не по принадлежности стало для храма настоящим бедствием. Красивое здание строилось руками, потом и кровью многих поколений. На него последнюю трудовую полушку и копейку добровольно, от сердца, отдавали и вдовы и сироты, но по вине неразумных правителей деньги предков были пущены по ветру. Разгром постиг внутреннюю и наружную фактуру стен, были уничтожены внутренняя планировка и служебная утварь. Притом, как правило, разрушали те люди, которые ничего не умели строить и созидать…
Храмовая часть представляет собою бесстолпный двусветный четверик, перекрытый сомкнутым сводом. На свод опирается несколько удлинённый барабан, возносящий соразмерную главу луковичного типа с шаром и крестом.
Алтарную часть составляет скруглённая апсида, перекрытая конхой (так называется шарочетвертная крыша алтаря).
Трапезная церкви, в которой находились освящённые приделы – престолы Богородицерождественский и Сергиевский - перекрыта двускатной крышей, её дважды по три окна смотрят на север и юг(дважды четвёртые окна появилось после позднего расширения трапезной для образования притвора)…
Колокольня церкви в два яруса дошла до нас не соответствующей общей архитектурной композиции. В будущем она должна вознестись над окрестностями четырьмя ярусами, чтобы придать всей композиции законченную форму. Тогда она будет видна фактически из всех деревень прихода и оповестит всех звоном своих колоколов, что Россия в Тархове снова жива…
Церковная ограда за последние десятилетия утрачена, до нас дошёл только фрагмент её кирпичных арочных ворот. Хорошо ещё, что, хотя и в повреждённом виде, дошла до нас церковная сторожка.
Сам по себе церковный ансамбль в Тархове представляет собою памятник истории и культуры, хотя и традиционной архитектуры, но непреходящей ценности, и в деталях и декоре не имеет аналогов далеко во всей округе…
Но на этом остановимся. Портрет села и окрестностей, его современную историю, с другими подробностями, дорисует время.
9.
Храмовые праздники в Тархове и окрестных деревнях совершаются в следующие дни. Во-первых, в день Вознесения Господня, который ежегодно смещается по времени и всегда отмечается в сороковой день по Пасхе и за десять дней до Троицы. В 2002 году он отмечается 13 июня, а в 2003 году – 5 июня по-новому.
Второй престольный праздник – Рождество Пресвятой Богородицы отмечается ежегодно в один и тот же день – 21 сентября по-новому.
Должны отмечаться третий и четвёртый престольные праздники в честь святого преподобного Сергия Радонежского, 18 июля – День обретения честных мощей (1422 г.), а 8 октября – День преставления игумена Радонежского, всея России чудотворца (1392 г.).
Кроме того, нужно считать храмовым праздником прежний престол – 16 февраля, День праведных Симеона Богоприимца и Анны пророчицы(на следующий день после Сретения Господня).
Ещё один прежний памятный престол следует отмечать 28 сентября – в День великомученика Никиты Готфского-Константинопольского, святого из христиан 372 года от Рождества Христова.
Шесть престольных праздников – как это прекрасно! Эти престольные праздники всегда отмечали жители села Тархово и деревень Астафьево (позднее в Волоколамском районе), Княгинино, Кобылино (ныне Ковылино), Милухино, Рыково ( потом Нагорное), Стешино, Тарасово.
10.Л.Н.ТОЛСТОЙ
В КЛИНСКОМ УЕЗДЕ
1.
Уходящий год напомнил нам имя выдающегося, весьма противоречивого русского писателя Льва Николаевича Толстого. В России и в мире 9 сентября (по новому календарю) отметили и сейчас продолжают отмечать 175-летие со дня его рождения.
Имя Толстого – в числе наиболее близких Клинскому краю литературных имен, причем, как выясняется и уточняется в наши дни, имя одного из родственников А.С.Пушкина. Общий предок Пушкина и Толстого – боярин Иван Михайлович Головин. И он, и его старший брат Автомон Михайлович, были сподвижниками Петра Первого. В 1697 году Иван Михайлович по царскому повелению находился в числе дворян в свите большого посольства. Он вместе с молодым Петром учился кораблестроению в Амстердаме, в Голландии, затем и в Венеции, однако чрезвычайной привязанности и призвания к морской деятельности он в себе не обнаружил, считая себя сухопутным человеком. Тем не менее, Иван Михайлович Головин, командуя морским отрядом, участвовал в героическом морском сражении, в ужасном разгроме превосходящего шведского флота в Финском заливе при Гангуте. А в 1721 году командовал галерным флотом. В 1722 году он сопровождал Петра Первого в Персидском походе, в Астрахань. В 1725 году он назначен генерал-кригс-комиссаром адмиралтейства, а после смерти Петра, в 1732 году – адмиралом, затем адмиралом – начальником галерного флота России. Вот тебе и сухопутный человек! Умер он в 1738 году. За свою жизнь предок Пушкина и Толстого несколько раз проезжал через Клин и на краткое время останавливался в нашем городе.
Одна из дочерей И.М.Головина – прабабушка А.С.Пушкина, еще одна дочь – прабабушка матери Л.Н.Толстого – Марии Николаевны Волконской (умершей в 1830 году, после рождения пятого ребенка – дочери Марии, тридцати шести лет, когда будущему писателю было два года). Так получается, что Толстой – многоюродный племянник Пушкина. Кроме того, дальним родством Пушкин и Толстой через другие фамилии были связаны и до своего рождения, и через своих потомков. Почти все эти родственники побывали в Клину. Многие из них жили и владели имениями в Клину и окрестностях: Беклемишевы, Берсы, Благово, Вельяминовы, Волконские, Горчаковы, Ергольские, Игнатьевы, Мусины-Пушкины, Нероновы, Пушкины, Толстые, Трубецкие, некоторые другие. Известно, что маленькому Толстому умершую мать заменила его тетка Татьяна Александровна Ергольская (домашнее прозвание «Туанетта»)(1792-1874), из клинских дворян, весьма вольно воспитавшая его и оказавшая значительное влияние на его мировоззрение. Между прочим, из дворянского клана Толстых трое известных личностей приняли то или иное участие в жизни Пушкина и пользовались его дружеским расположением. Много представителей рода Волконских в кругу друзей и знакомых поэта.
2.
Мать Толстого (в романе «Война и мир» она описана как княжна Марья) не раз бывала в Клину и уезде. Вот как шестнадцатилетняя Маша Волконская описывает в своём дневнике поездку из Москвы через Клинский уезд в Петербург ( воспроизводим точно по тексту): «1810 года июня 18-го дня, выехала я с батюшкой (Николай Сергеевич Волконский) из Москвы с сердцем наполненным радости, но с тощим кошельком, в котором было только четыре рубли, и эта сумма должна была довести меня до Петербурга!..(В селе Чашниково)…мы пообедали. А потом поехали еще 33 версты до деревни Давыдки, принадлежащей дядюшке князь Александру Сергеевичу, где нам все очень обрадовались. Мы провели вечер приятно, ездили гулять, дабы осмотреть тамошние места; сия деревня прекрасна; со всех сторон открываются прелестные виды; в лесу есть натуральные гуляния, которые кажется будто сделаны искусством. Сестра княжна Варвара показывала мне свои занятия: у нее восемь девок, которые прекрасно плетут кружева. Она всех их сама учила и смотрит за ними, что показывает ее терпение и прилежание, и видно было, как она радовалась, когда любовались сею работою. Я видела еще работу, которою она иногда забавляется; а именно токарный станок, на котором она точит чашечки, подсвечники и тому подобные безделки. Сие доставляет очень хорошее движение. Потом мы поужинали и легли спать». Читателю ясно, что здесь говорится об усадьбе Нагорное, о князе Александре Сергеевиче Волконском, о его дочери Варваре Александровне Волконской ( в некоторых изданиях ошибочно называют В.В.Голицыну), о которой мы расскажем и далее.
Дальше речь шла о селе Завидово Клинского уезда, где в трактире Машеньку вкусно покормили: «19 числа выехали мы оттудова в восемь часов, а в первом часу приехали мы в Государство село Завидово. Между тем как переменяли лошадей, вышли мы в трактир, где нашли изрядные комнаты и очень учтивого трактирщика; мне подали котлеты, к которым голод, конечно, была лучшая приправа. От сего может быть происходит, что во всех трактирах по нашей дороге кушанья показались мне очень вкусными.».
Для самого города Клина и Спас-Заулка у Машеньки впечатлений и строк на этот раз не нашлось по очень простой причине: ее рано подняли, но не разбудили…
Мы знаем уже, что почти ровно через год по этой же самой дороге юный Александр Сергеевич Пушкин направлялся тоже в Петербург, чтобы поступать в Царскосельский лицей…
Родные Толстого жили в окрестностях Клина, где им принадлежали в разное время несколько сел, деревень, усадеб: село Борисоглебское (сейчас это деревня, название которой сокращено до Борис Глеб), села Голенищево, Соголево, Воронино, Ельцово, Кленково, деревни Бабаево (ныне Бабайки), Давыдково, Парфенково, Селифоново, Темново, Фатьяново и другие, усадьбы Нагорное, Сандырево, Ельцово, Воронино, Кленково, Заовражье и ряд других...
А вообще Клинская земля настолько освещена и проникнута именем Пушкина, а вместе с тем и Толстого, и других писателей, в том числе близких Пушкину, что в нашем городе, надеюсь и верю, в рамках действующего Историко-краеведческого музея со временем будет создан отдельный Клинский Литературный музей А.С.Пушкина, своего рода учебно-методическая база для учителей и школьников. Видится в дальнейшем и памятник А.С.Пушкину, который будет встречать и приветствовать на Советской площади въезжающих со стороны Москвы и Дома-музея П.И.Чайковского.
Глубоко почитал Пушкина и Толстой, хотя на протяжении долгой жизни его настроение к Пушкину несколько менялось. Но он называл Пушкина «божественным» писателем. Чтение некоторых произведений Пушкина он считал наслаждением. А создание романа «Воскресение» он прямо связывал с чтением «Повестей Белкина». Он взял «Повести», стал перечитывать их, как он признавался, в седьмой раз, – и вдруг полился роман, - роман совести, прозвучавший потом по всему литературному миру. Клинские же читатели знают, что Анну Каренину в одноименном романе Толстой, едва не влюбившись, по внешности описывал со старшей дочери А.С.Пушкина – Марии Александровны Гартунг, одно время проживавшей в Клину. С той самой, о которой Пушкин писал жене: «…если когда-нибудь нашей Маше придет фантазия хоть один стих написать, первым делом выпори ее хорошенько, чтобы от этой дури и следа не осталось!».И в черновом варианте романа ее фамилия не Каренина, а Пушкина. Судьба ее мужа послужила Толстому материалом для сцены самоубийства Федора Протасова в драме «Живой труп»…
3.
Л. Н. Толстой бывал в Клину проездом неоднократно. Однако по разным причинам даты его проезда через нашу местность не всегда можно уточнить. В начале февраля 1849 года он ехал из Москвы в Петербург на почтовых санях и останавливался в Клину, на почтовой станции. Какого точно числа он был в Клину – нам пока неведомо, как неизвестно и сколько времени он провел в Клину. Наверно, он долго ждал смены лошадей: на фоне проезжающих генералов и статских советников не важна птица – всего лишь студент Казанского университета, а до «Войны и мира» оставалось больше пятнадцати лет. Он сообщает в письме брату Сергею, что в Петербурге «намерен остаться навечно», но возвращается в Москву в конце мая – начале июня 1849 года. Ехал почтовым дилижансом на колесах через Клин и через нашу почтовую станцию. Интересно, что если бы он возвращался в Москву месяцем позже, он бы встретился в Клину с юным Менделеевым, ехавшим учиться в Петербург!..
1 февраля 1856 года Толстой ехал через Клин из Москвы по «чугунке», он останавливался в Клину и при возвращении в Москву утром 18 мая 1856 года. Его поезд останавливался в Клину, когда он 6 ноября 1856 года снова ехал в Петербург, и 13 января 1857 года, когда он возвращался в Москву…
А вообще у Толстого связи с Клином и его уездом неисчислимы. Здесь жили или служили на должностях его родственники: ближние и дальние. Вначале следует сказать о будущем декабристе Сергее Григорьевиче Волконском, который служил в Клину во время Отечественной войны 1812 года и защищал Клин, а за его спиной и Тверь, и Петербург от нашествия французских войск.
В Клину с 1888 по 1907 г. служил исправником родной брат жены писателя
Софьи Андреевны — Петр Андреевич Берс(умер 19 мая 1910 г.). Это был больной человек, обремененный большой семьей (кроме жены, шестеро детей), из-за болезни ног он почти не вылезал из коляски. Он находился в добрых отношениях с Толстым и его семьей и издал воспоминания о нем. Петр Андреевич Берс похоронен в селе Демьяново ( название усадьбы к тому времени уже стало превращаться в Танеево), к северу от алтаря Успенской церкви. Бывал в Клину и другой брат Софьи Андреевны – литератор Степан Андреевич Берс (1855-1910), автор «Воспоминаний о графе Л.Н.Толстом». Сестра Софьи Андреевны – писательница Татьяна Андреевна Кузминская, также оставившая воспоминания о Толстом, тоже бывала в Клину…
4.
Судя по записям в дневнике, Лев Николаевич на тридцатом году жизни заезжал на несколько дней погостить к своей двоюродной тетке Варваре Александровне Волконской (1786 — 1878) — двоюродной сестре своей матери.
Она была дочерью А. С. Волконского и в разное время подолгу жила в доме его брата, Николая Сергеевича, деда Л. Н. Толстого, в Ясной Поляне.
Поскольку писатель не помнил своей матери, умершей рано, то для него очень ценными были воспоминания Варвары Александровны о старине, о его деде, и матери, о подробностях быта Волконских. Н. С. Волконский, как известно, послужил прообразом старого князя Болконского в «Войне и мире», а весь уклад жизни семьи — для показа семьи Болконских в романе.
15 января 1858 года Л. Н. Толстой приехал к В. А. Волконской, которой исполнился 71 год. В полном собрании сочинений (том 48, М., 1952 г., стр.3, 73, 373. 416) отмечается, что речь идет о поездке в Соголево. Сам же писатель нигде не указывает на Соголево. 15 января в дневнике, который вел с юности, с1847 года, он делает такую запись: «…Проводил Александрин до Клина, заехал к княжне, неправдиво немного». Графиня Александра Андреевна Толстая (1817-1904) – это двоюродная тетка Льва, подруга его юности, приезжавшая в Москву в гости к родным. «Неправдиво немного» объясняется тем, что Толстой не рассказывал о своих литературных замыслах романа «Тысяча восемьсот пятый год», затем «Декабристы», позднее передуманного на «Войну и мир», который он начнет через несколько лет, а пока свое неожиданное появление у тетки сейчас объяснил интересом к родословной Волконских, к памяти о своей матери.
Затем отмечает: «Хорошо начал писать смерть».Здесь имеется в виду, что он начал писать рассказ «Три смерти», где говорится о смертях трех существ – барыни, крестьянина и дерева. В этот вечер, как показывается в дневниковой записи за 16 января, Варвара Александровна много рассказывала о матери Л.Н.Толстого. Видимо, молодой писатель попал у тетушки в такую уютную обстановку, что почувствовал себя как дома, да так, что захотелось писать. 16 января Лев продолжил работу над рассказом: «Писал, гулял, чудная тихая погода…». В дневниковых записях отражено и душевное состояние Толстого: он в эти дни влюблен в дочь поэта – Катю Тютчеву, живущую, кстати, в Москве в семье своей тетки Д.И.Сушковой (родственницы по мужу клинских помещиков Сушковых), у которой Толстой проводит время едва не каждый день.
17 января, судя по записи, он с утра отправляется на охоту. По-видимому опасается на морозе простудиться, но замечает: «Здоровешенек». Усталый, он улегся спать и только вечером приступил к рассказу.
На следующий день, 18 января, записывает: «Вчера немного поправил вечером. Встал в 7-м. Болтали хорошо, читал, обедал». Очевидно, к вечеру он уезжает от гостеприимной тетушки.
Через много лет он вспоминал об этой поездке так: «Милую старушку, двоюродную сестру моей матери, я знал. Познакомился я с ней, когда в пятидесятых годах жил в Москве. Устав от рассеянной светской жизни, которую я вел в Москве, я поехал к ней, в ее маленькое именьице Клинского уезда, и провел у нее несколько недель.(Ошибка памяти – не недель, а дней. – В.С.) Она шила в пяльцах, хозяйничала в своем маленьком хозяйстве, угощала меня кислой капустой, творогом, пастилой, какие только бывают у таких хозяек маленьких имений. И рассказывала мне про старину, мою мать, деда, про четыре коронации, на которых она присутствовала. Я же писал у нее «Три смерти».
И это пребывание у нее осталось для меня одним из чистых и светлых воспоминаний моей жизни».
Рассматривая знакомства Варвары Александровны, её круг родственников и образ жизни, можно с уверенностью сказать, что она неоднократно виделась с А.С.Пушкиным в Москве и Петербурге и, возможно, была с ним близко знакома. Но нигде у Пушкина мы не встречаем ни одного упоминания ее имени, хотя других Волконских – множество…
Возвратясь в Москву, 21 января 1858 года Толстой пишет в Петербург Николаю Алексеевичу Некрасову: «…Теперь о себе доложу, что я пишу маленькую по количеству листов вещь, весьма странного содержания, которую, может, пришлю вам в конце месяца». Рассказ «Три смерти» Толстой заканчивает 24 января 1858 года, но предварительно знакомит с ним своих родных.
Бабушка А.А.Толстая, прочитав рассказ, с сомнением упрекала автора в письме: мол, он в рассказе не раскрыл «источник стоического спокойствия бедного ямщика». «Иначе, - писала она, его конец подобен концу существования животного,…вышедшего из небытия и в небытие же погружающегося».
1 мая 1858 года в письме бабушке Лев раскрывает свое понимание идейной сути происходящего в рассказе: «Моя мысль была: три существа умерли - барыня, мужик и дерево. Барыня жалка и гадка, потому что лгала всю жизнь и лжет перед смертью. Христианство, как она его понимает, не решает для ее вопроса жизни и смерти. Зачем
умирать, когда хочется жить?.. Она гадка и жалка. Мужик умирает спокойно, именно потому что он не христианин. Его религия другая, хотя он по обычаю и исполнял христианские обряды; его религия — природа, с которой он жил. Он сам рубил деревья, сеял рожь и косил ее, убивал баранов, и рожались у него бараны, и дети рожались, и старики умирали, и он знает твердо этот закон, от которого он никогда не отворачивался, как барыня, и прямо, просто смотрел ему в глаза...».
Толстой пишет еще в письме: «Разумеется, всем вашим от меня очень кланяйтесь и не рассказывайте им, что я такой безбожник…».
Уже здесь, в раннем рассказе, у Толстого замечается его губительная тенденция к отходу от православного христианства, в чем заключена его страшная духовная трагедия последних часов жизни…
Рассказ был напечатан все-таки не в журнале «Современник» Н.А.Некрасова, поскольку Некрасов затягивал выплату гонораров, а в журнале «Библиотека для чтения» А.В.Дружинина, в первом номере за 1859 год.
Автограф рассказа потом стал достоянием бывшей Государственной библиотеки имени Ленина(сегодня Российская Государственная Библиотека). Это согнутые пополам двенадцать полулистов сероватой писчей бумаги, исписанные черными чернилами…
Ошибочно думать, что Толстой в рассказе вывел свою гостеприимную хозяйку: она к содержанию рассказа не имеет никакого отношения.
Ельцовская добрая собеседница Толстого Варвара Александровна Волконская прожила 91 год и скончалась в 1878 году.
(Окончание следует)
5.
Летом 1978 года мы с клинским товарищем Юрием Александровичем Монаховым в связи с предстоявшим 150-летним юбилеем писателя решили объехать и обойти все места района, связанные с именем и родственниками Л.Н.Толстого. Побывали фактически во всех местах. Оставалось посетить Соголево, где, как утверждалось во всей литературе о Толстом, жила В.А. Волконская и куда к ней приезжал Толстой…
В то лето у нас уже было сомнение относительно пребывания Л. Н. Толстого в усадьбе Соголево. Оно основывалось на сведениях различных источников, которые приводили к мнению, что эти данные, названные в научном издании собрания сочинений, не проверены. Мы побывали в Соголеве и попробовали на месте проанализировать обстановку. Сохранившиеся там деревья и следы построек и по сей день говорят о том, что на этом месте была довольно обширная усадьба. Это усилило сомнение. Ведь во всех упоминаниях о тетушке и о своей поездке Л. Н. Толстой трижды называет ее имение «маленьким» и один раз «небольшим».
Поэтому решили уточнить место усадьбы В. А. Волконской в 1858 году. Одному из нас удалось заглянуть в архивные документы прошлого. Их изучение дало интересные результаты. Оказалось, что В. А. Волконской в 1858 году ни в Нагорном, ни в Соголеве, ни в Воронине нет! Пришлось продолжить поиски, для чего ушло много времени. И вот, наконец, находка! Нашелся церковный документ, удостоверяющий, что в том году В.А.Волконской принадлежало не большое имение Соголево (владельцем его был тогда М. А. Волконский), а маленькая усадьба Ельцово, при которой в то время находилось еще всего десять крестьянских изб.
Оказалось, что пожилая незамужняя княжна В.А.Волконская тихо и мирно проживает не в Соголеве, а совсем неподалеку от него, в собственной усадебке при селе Ельцово (тогда часто произносили – Яльцово, называют так нередко и сейчас).
Была ли усадьба в селе Ельцове? Наше нетерпение было понятно. Требовалось проверить все на месте. И мы поехали туда 13 августа, не успев согласовать время поездки между собой: он с братом Виктором ехал из Клина, я из Москвы. И надо же так получиться: встретились, к обоюдному удивлению и восхищению, в Ельцове. Тщательно осмотрели и эту местность.
И вот поиски закончились удачно: старожил села Ельцово — пожилая, 78-летняя Анна Ивановна Карзеева показала нам место небольшой старинной усадьбы рядом со своим домом. «Станешь копать огород, - сказала она, – все кирпич под лопатой – от погребов тогдашних».Здесь сохранились пруд, по северную сторону пруда старинные ветлы у въезда в усадьбу, когда-то, возможно, встретившие и проводившие молодого Л.Н.Толстого, бузина на месте давних хозяйственных построек, по западную сторону пруда садовые посадки кустов сирени, спиреи, акации, остатки одичалых яблонь, очевидно, загубленных морозами зимы 1940 года. Как мы тогда успели заметить, усадьба княжны Волконской по своему размаху значительно, и даже очень много, уступала сегодняшним дачным особнякам. А к северу виделся берег реки Лутосни и кусты над местом бывшей усадьбы Ярюхино, принадлежавшей семье друга А.С. Пушкина – В.П.Зубкова.
Одного мы не успели сделать, о чем жалею до сих пор: получше рассмотреть место бывшей деревянной Крестовоздвиженской церкви в Ельцове и отметить место ее священного алтаря камнем или столбиком…
Нам стало понятно: теперь можно уверенно сказать, что в этом месте нашего края, в селе Ельцове, с 15 по 18 января 1858 года у родственницы В. А. Волконской гостил Лев Николаевич Толстой.
Соголево в научном полном собрании сочинений писателя названо составителями ошибочно. Эта неточность, вошедшая потом во все другие книги, справочники, путеводители, возникла оттого, что В. А. Волконская несколько раз за последние сорок лет жизни меняла своё место жительства. В 1810-х – 1830-х годах она проживала в своей усадьбе Нагорное. Когда у её двоюродной сестры Марии Петровны Нероновой умер муж, княжна переселилась к вдове в село Воронино, затем в собственную усадебку Ельцово. Позднее, после крестьянской реформы, она действительно переехала в волостной центр Соголево. Рассказывали, что в Соголеве, у самой Крестовоздвиженской церкви, она построила домик, где проживала вместе со старушками — своими бывшими дворовыми из Ельцова, которые не захотели с ней расставаться и с которыми она жила воспоминаниями о прошлом, читая и перечитывая роман «Война и мир». Современники сообщают, что эта замечательная русская женщина пользовалась большим уважением и привязанностью окрестных жителей-крестьян: Волконские вообще славились в народе добрым, гуманным отношением к крестьянам. Одному из старых друзей, заехавших к княжне в 1876 году, Варвара Александровна с любовью рассказывала, как мужики - крестьяне деревень и усадеб, давно проданных и перешедших в третьи руки, поднесли ей в день 90-летнего дня рождения в качестве посильного подарка куль муки и рубль серебром, как бабы поднесли ей рубль, несколько куриц и холсты. Она рассказывала об этом не только с чувством трогательной благодарности, но и с гордостью, как свидетельство о памяти, оставленной ее родителями среди поселян.
Перед своей смертью, последовавшей в 1878 году, В. А. Волконская завещала свой домик у церкви соголевским крестьянам для устройства в нем дома престарелых. Что стало с этим домиком после 1918 года? От села Ельцова до Соголева, где владельцем села и усадьбы был М. А. Волконский, с которым Л. Н. Толстой, очевидно, был знаком, — рукой подать (2 версты). Не исключено, что Толстой заглянул и сюда во время прогулки и охоты, но, торопясь в Москву и сберегая время, со своими родными тут предпочел не встречаться. Впрочем, их, скорее всего, не было дома: брат Варвары Александровны - Михаил Александрович служил в Москве, в Кремлёвской Оружейной палате…
Усадьба Соголево у нас по-прежнему остаётся ценным историческим памятным местом, так же, как и расположенные неподалеку места исторических усадеб Ельцово и Ярюхино …
6.
Клин был привычным местом для всех, кто проезжал по шоссе Петербург— Москва, или затем по железной дороге. По этим дорогам ездил как сам писатель, так и герои его произведений. Не миновали они и Клина.
Город Клин и близлежащая соседняя Корчева вошли некоторым образом в топографию романа-эпопеи «Война и мир». Достаточно указать, что Клин упоминается в черновых редакциях и вариантах ко второму тому «Войны и мира», в том месте, где Анатоль и Долохов договариваются с ямщиком Балагой о похищении Наташи Ростовой. Они предполагают провести венчание в селе по тверской дороге от Москвы, и Долохов говорит ямщику: «Ну, слушай, брат, вот теперь мне и князю службу надо верную сослужить. Надо в Клин до петухов поспеть и чтоб никакая погоня не догнала». Затем у Толстого была зачеркнута фраза: «видишь ли до (зари) петухов, чтобы в Клину быть.»…
Интересно проследить в связи с этим, как работала мысль Толстого. Очевидно, он рассчитывал, что по тверской дороге до Клина злоумышленники – угонщики Наташи Ростовой будут уходить всю ночь от возможной погони, а затем, по заячьи сбив со следа преследователей, уйдут вправо, по Дмитровской дороге и проведут венчание в одном из точно известных Толстому по названиям сел: то есть в Соголеве, Ельцове или, скорее всего в стоящих прямо на дороге Воронине или Доршеве(села Ново-Щапово еще не было.). Соголево и Ельцово сразу отпадают из-за Волконских и из-за плохих дорог, Воронино отпадает потому, что тоже принадлежит Волконским (в романе Болконским, а угонщики умыкают невесту Андрея), остается Доршево с Преображенской церковью…
В черновиках второго тома романа «Война и мир» Толстой отправляет Андрея Болконского по поручению его отца старика Болконского в соседнюю с Клином уездную Корчеву(«Скачи в Корчеву и исполни!»), чтобы подхлестнуть доставку добавочных людей и провианта для армии и устранить некоторые непорядки в уезде. Предводителем дворянства Корчевы Толстой называет графа Ростова, который принимает Андрея в своей усадьбе Отрадное. Именно в это место Толстой сначала помещает сцену первой встречи Андрея с пятнадцатилетней Наташей. Размышление Андрея о нераспустившемся дубе среди зеленеющей рощи – тоже помещено здесь. Усадьба по описанию напоминает действительно существовавшие усадьбы Карачарово Клинского уезда или Большое Новоселье Корчевского уезда. Откуда Толстой, не бывавший прямо в Корчеве, кое-что знает об усадьбе? Объясняется просто. В 1830 году уроженка Большого Новоселья и жительница Корчевы Татьяна Петровна Пассек (Кучина) некоторое время жила у Варвары Александровны Волконской в усадьбе Нагорное под Клином, после того, как Варвара Александровна побывала в Большом Новоселье. А Толстой, как мы знаем, в январе 1858 года гостил у княжны в Ельцове, где беседы были весьма содержательны. Кроме того, в 1860-1861 годах Толстой совершил заграничную поездку и познакомился с А.И.Герценом, который был связан со своей «корчевской кузиной» Т.П.Пассек. Толстой советовался с Герценом по поводу возможного романа «Декабристы», - таков был один из первых замыслов «Войны и мира». И, наконец, Толстой в мае 1862 года действительно проплывал на пароходе по Волге мимо Корчевы и мимо Большого Новоселья и наблюдал внешнюю панораму берега…
7.
Жили на Клинской земле и некоторые друзья Л.Н.Толстого. Например, Ю.А.Монахову в 1980 году довелось слышать от старожилов города, что писатель и публицист Петр Алексеевич Сергеенко (1854-1930), автор повестей и рассказов, а также очерка 1898 года «Как живет и работает граф Л.Н.Толстой», сразу же переведенного на многие языки мира, проживал в селе Майданово. Здесь Сергеенко узнал о крестьянине Клинского уезда В.И.Засосове(1886-1910), который, посетив в Канаде и Японии духоборцев, по идейным соображениям, под влиянием Толстого, отказался от воинской службы. 28 июля 1909 года Сергеенко рассказал Толстому о Засосове в письме. В ответном письме своему другу из Ясной Поляны в Майданово Толстой пригласил Засосова к себе. Тот приехал 10 августа 1909 года и пробыл в Ясной Поляне два дня, беседуя с писателем. Вторая встреча Толстого с Засосовым состоялась 1 апреля 1910 года. Часто бывавший в Клину сын Сергеенко – литератор Алексей Петрович(1886-1961), автор «Рассказов о Толстом», был помощником В.Г.Черткова – секретаря Толстого.
Некоторое время жил в Клинском уезде писатель Николай Николаевич Златовратский(1845-1911), последователь социальной политики Толстого и близкий его знакомый. Нам с Ю.А. Монаховым довелось слышать от старожилов уверение, что Толстой перед смертью посетил Клин. Однако при проверке оказалось, что это известие относится к Н.Н.Златовратскому с его бородищей и львиной гривой …
Некоторые представители семьи Д.Б.Мертваго, жившего в Демьянове, были хорошо знакомы с семьей Л.Н.Толстого, сам писатель знал их, а внук Дмитрия Борисовича – Александр Петрович Мертваго(1856 - 1918) опубликовал очерк «Первая любовь Л.Н.Толстого», об увлечении юного Толстого его теткой З.Н.Молоствовой…
Толстой не раз использовал в своих произведениях фамилии клинских помещиков или несколько изменял их. Так, Волконские стали Болконскими, Толстые – Ростовыми («Война и мир»), Неклюдовы (клинский предводитель дворянства, владельцы усадьбы и деревни Горбово ) – Нехлюдовыми («Юность», «Утро помещика», «Воскресение»), Федор Протасов в пьесе «Живой труп» - от фамилии клинских и тульских помещиков Протасовых( владельцы усадьбы Ельцово в 1829 году)…
Но то, что мы здесь рассказали – только часть того, что связывает родственника А.С.Пушкина – Льва Николаевича Толстого с Клинским краем.
11.СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ТЯБЛИКОВ
Фамилия Тябликовых клинским старожилам известна очень давно. В Клину она бытует больше ста лет. Род и семья Тябликовых всегда пользовалась уважением в нашем городе и в его округе. Их семейное имя всегда было связано с промышленно-торговой деятельностью в области кирпичного производства и снабжения города и уезда стройматериалами. Если заглянем в старые документы, то увидим, что в 1852 году клинский купец второй гильдии Иван Семенович Тябликов был Клинским градским головой, то есть выборным начальником города Клина над купеческим и податным сословием горожан, председателем городской думы, к которому большая часть жителей города приходила со всякими просьбами, жалобами и спорами.
А сейчас у нас пойдет речь о его правнуке – о выдающемся советском ученом, математике и физике-ядерщике Сергее Владимировиче Тябликове.
Он родился в городе Клину 7 сентября 1921 года. В семье существовал своеобразный уважительный культ имени Дмитрия Ивановича Менделеева и его научных трудов. В роду и семье Тябликовых многие лично встречались с Менделеевым и его детьми, посещали Боблово и Шахматово. Неслучайно, что по окончании средней школы Сергей поступил в Московский университет. В 1944 году он окончил с отличием физический факультет. За время ученья зарекомендовал себя упорным трудом и глубоким интересом к науке, почему и обратил на себя внимание профессора Анатолия Александровича Власова (1908 – 1975). Он оставил его в аспирантуре при кафедре теоретической физики. Вскоре в Москву с Украины переехал уже тогда известный физик Николай Николаевич Боголюбов. Он принял молодого Тябликова в Математический институт АН СССР, где Сергей Владимирович работал с 1947 года до последних дней жизни. С 1962 года он заведовал здесь Отделом статистической механики. В 1954 году он защитил в МГУ докторскую диссертацию и стал доктором физико-математических наук. В возрасте 33 лет, с 1964 года, избран профессором МГУ.
Удивительно и грустно понимать, что активная научная жизнь Сергея Владимировича продолжалась всего двадцать два года. Удивительно потому, что за это время он сделал для отечественной науки столько, что хватило бы на две жизни серьезного ученого. И это при том, что скромность не позволяла ему делать лишних публикаций, поэтому многие его научные идеи оказались невысказанными и не освоенными! Однако и исполненное и развитое им представляет собой замечательное и значительное научное сокровище. В свое время нам не удалось как следует пропагандировать его имя и научные труды, давать оценку его деятельности, поскольку его имя было связанно во многом с государственной секретностью. Сейчас, по прошествии многих лет мы это можем сделать, - насколько возможно, хотя бы кратко, разобраться в его научном наследии, по мере возможности применяя соответствующую терминологию.
Кандидатскую диссертацию в 1947 году Тябликов посвятил теории кристаллизации. В ней содержались самостоятельные методические утверждения, прочно вошедшие в обиход теоретиков (такие как метод диагонализации форм, билинейных по бозе- или ферми-операторам и другие). (Ш. Бозе(1894-1974), индийский физик, основатель квантовой статистики, Э. Ферми (1901-1954), итальянский физик, основатель квантовой статистики, создатель первого ядерного реактора и первой ядерной реакции, в его честь назван фермий – сотый элемент таблицы Д.И. Менделеева). В последующие годы Тябликов подверг тщательному исследованию задачу о взаимодействии частицы с квантовым полем, в которую вливаются многие актуальные проблемы физики конденсированной среды (теория поляронов, задача о влиянии примесей на энергетический спектр сверхтекучей жидкости и другие). При его активном участии в это время развиваются методы расчета (операторная форма теории возмущений, метод приближенного вторичного квантования, адиабатическое приближение в задачах с трансляционной инвариантностью и другие), сыгравшие важную роль в разработке теории многих частиц. Позднее эти методы и идеи нашли развитие в трудах многих теоретиков. И вот что интересно: уже при жизни Сергея Владимировича эти методы стали настолько общеизвестны, настолько привычны в повседневной деятельности ученых, что имя самого их автора как бы «унесло» ветром обыденности. Этот этап работ Тябликов закончил защитой докторской диссертации «Исследования по теории поляронов».
Научные интересы ученого в дальнейшем сосредоточились в области квантовой теории ферромагнетизма и антиферромагнетизма, в которой он вскоре занял ведущее место. Еще в 1948 году он совместно с Боголюбовым дал последовательную математическую теорию «полярной» модели металла. Тогда же Тябликов построил первую последовательную квантомеханическую теорию магнитной анизотропии. Особенно важные результаты в теории ферромагнетизма были получены Тябликовым, когда появился метод температурных квантовых функций Грина, который он существенно усовершенствовал совместно с Боголюбовым.(Д. Грин (1793 – 1841), английский математик и физик). Тябликов в 1961 году совместно с Бонч-Бруевичем стал автором первой книги, в которой был последовательно изложен метод функций Грина в статистической механике. Тябликову удалось впервые получить в рамках единой микроскопической теории температурную зависимость магнитной восприимчивости ферромагнетика в широком интервале температур, охватывающем как область практически полного насыщения, так и область, близкую к точке Кюри и выше. Многие результаты, полученные Сергеем Владимировичем со своими сотрудниками, стали основой его монографии «Методы квантовой теории магнетизма». Ни один теоретик, работающий в этой области, не обойдется без этой книги, где впервые с единой точки зрения изложена, по сути, вся современная теория ферромагнетизма.
В последние годы жизни Тябликов обдумывал программу исследований в области теории ферромагнетизма неидеальных систем. Он обсуждал ее и советовался по теме с друзьями. Со многими учеными его связывала дружба или доброе знакомство. Его друзья и ученики работали в Москве, Ленинграде, Дубне, Новосибирске, Свердловске, Кишиневе, Ереване, в других городах СССР и мира. Создав целую научную школу, будучи признанным лидером целого направления физики, руководителем научного коллектива, Сергей Владимирович оставался добрым и доступным товарищем для многих коллег по студенчеству, по аспирантуре, по научным связям. Среди его ближайших коллег и друзей – Николай Николаевич Боголюбов ( 1909 - 1992), Виктор Леопольдович Бонч-Бруевич(1923 – 1987), Дмитрий Николаевич Зубарев (1917 - 1992), Борис Валентинович Медведев (1924 - 2000), Георгий Викторович Скроцкий(1915 – 1992), Юрий Александрович Церковников (1928 - 2008) и другие ученые, прославившие советскую и русскую науку.
Друзей радовала и поражала высокая трудоспособность Тябликова, а также его стиль работы. Он стремился получать только «чистые» результаты с четкой формулировкой физической модели и с полным прояснением смысла главных допущений. Он умел находить скрытые связи и глубокое родство между подчас несходными внешне явлениями. Для каждой конкретной задачи он сразу мог найти наиболее эффективный, изящный и в то же время простой путь решения. Всех знавших Тябликова подкупала самостоятельность его мышления. Не торопясь к быстрому и поверхностному успеху, он тщательно обрабатывал результаты своих исследований. При всей своей замечательной скромности и тактичности, Сергей Владимирович был строгим, принципиальным и бескомпромиссным в оценках и суждениях, когда речь шла о научных вопросах. И в то же время был доброжелателен и внимателен ко всем окружающим, независимо от ранга и должности, которые они занимали. Больше всего он ценил в людях честность и добросовестность в науке.
К этому обаятельному человеку постоянно тянулась научная молодежь. Он всегда умел найти способы общения с самыми разными людьми. Лучше и интересней его нельзя было найти спутника в путешествиях по стране. Сергей Владимирович с жадностью осматривал все уголки Союза, куда устремлялся с упорной любознательностью. Он успел побывать на Дальнем Востоке, на Саянах, в Средней Азии, за Полярным Кругом, на Подкаменной Тунгуске, объездил Байкал.
Сергей Владимирович Тябликов безвременно скончался 17 марта 1968 года. Уже посмертно, в 1970 году, его труды были удостоены Государственной премии СССР.
Каково же практическое значение научных трудов нашего выдающегося земляка? Давайте об этом кратко скажем так. Его труды, продолженные другими учеными России и мира, способствовали: созданию атомной техники высоких энергий, атомной лазерной техники и технологии, исключительной точности и композиции атомных микросхем, компьютерной техники шестого поколения с чрезвычайным уровнем быстродействия, достижению пятого состояния природного вещества, контролю атома до такой степени, когда можно строить из отдельных атомов конструкции по заявленной схеме. Труды Тябликова участвуют не только в ядерной программе нашего Отечества, но и в освоении космического пространства.
Сергей Владимирович Тябликов – это имя, которое мы в Клину будем называть с гордостью, рядом с именем великого Менделеева, трудов которого достойным продолжателем он стал.
12.ЧТО ДЕЛАТЬ: ЗАДАЧИ И МЕЧТЫ
Последнее десятилетие, несмотря на все наши экономические и житейские трудности, внушает некоторый оптимизм в отношении дальнейшего развития нашего краеведения и туризма.
Об этом думаешь, когда замечаешь, как постепенно, понемногу хорошеет город Клин - районная столица, возрождается православная христианская духовность, восстанавливаются старинные и строятся новые храмы, обновляются мемориалы боевой славы, углубляется работа музеев и расширяется ближний и дальний туризм. Все это есть, это легко увидеть и порадоваться хотя и медленному, но неуклонному продвижению в лучшую сторону.
В свое время Клинский край поделился с соседними районами своей огромной территорией. Обширная часть бывшего Клинского уезда ушла в Дмитровский район, во вновь организованные Солнечногорский и Истринский районы, в Волоколамский район, в Конаковский район Тверской области. С уходом этих территорий из Клинского края ушли и огромные историко-культурные ценности.
В их числе – Иосифо-Волоколамский монастырь и Изосимова пустынь, Шахматово, Болдино, Богородское, часть мест, связанных с именами Менделеева и Блока, другие памятники истории и культуры и памятные места. Конечно, они продолжают жить в нашей душе, их судьба так или иначе касается нас, тревожит и беспокоит.
Однако будем и в этом последовательны. У прежних клинских памятников и памятных мест есть свои законные хозяева. У них есть свои экономические, краеведческие и туристские интересы и, наконец, свои бюджетные или спонсорные средства. Не лучше ли оставить этим хозяевам то, что принадлежит непосредственно им? Не лучше ли заботы о восстановлении и совершенствовании этих объектов оставить им, их непосредственным владельцам?
Когда я прохожу по окрестностям Солнечногорска и вижу, какие (!) особняки строятся там, я прихожу в остолбенение и испытываю жгучий стыд. Это стыд за разрушенную усадьбу в Болдине, за запущенный Рождественский погост с могилой первого русского историка Василия Никитича Татищева, за зияющую провалами окон и дверей Архангельскую церковь в Тараканове.
Не пора ли нам, клинским историкам и краеведам, культурной общественности проявить более глубокое и деятельное внимание к тем культурно-историческим ценностям, которые еще остаются на исконно клинской территории? К тем объектам, что находятся в стороне от туристских троп или без доброго присмотра, но готовы стать перспективными объектами для общественного интереса, для туристского показа? Неужели здесь нет своих проблем?
Обидной заплатой на нашей совести до сих пор является весь комплекс усадьбы Демьяново, хотя она и находится под посильным патронажем Дома-музея П.И.Чайковского. Радует хотя бы то, что методом народной стройки восстанавливается Успенская церковь. Но хватит ли сил у музея, если у него своих проблем, как хозяйственных, так и научных, как говорится, «выше крыши»?
Требует дальнейшего развития огромный Менделеевский комплекс в Боблове, которому, без преувеличения, суждена судьба Пушкинского Михайловского. Уже сейчас все видят, что общенародный интерес к нему возрастает с каждым годом.
В селе Доршево на базе живописной бывшей усадьбы Засецких-Сперанских возможно создание весьма насыщенного музея дворянского и крестьянского быта. О таком благоприятном расположении объекта как Доршево – на самой оживленной туристской трассе Клинско-Дмитровской гряды - можно только мечтать. Такую возможность стыдно упустить. Ведь здесь целы стены почти всего усадебного комплекса, хотя и в ужасающем, но доступном для восстановления виде. И, слава Богу, жива и до сих пор радует основная схема сильно запущенного английского парка. Здесь также радует, что в этом году стала служиться литургия в приходе восстанавливаемой с большим трудом на народные средства Преображенской церкви, уже отметившей 230 лет.
Пора вводить в туристский оборот ценнейший родовой комплекс всемирно известной семьи Сомовых в Отраде и Михайловском, куда входят места усадеб в Михайловском и Отраде, канал и место Знаменской церкви. И первыми должны быть памятные знаки. В том числе на месте рождения академика О.И.Сомова, одного из научных соратников Д.И.Менделеева. Ведь известно, что, как правило, возрождение памятных мест начинается с привлечения к ним внимания патриотического туризма.
Грустно смотреть, как в крапиве погибает место бывшей Клинской земской управы, здание, где мог бы расположиться небольшой музей Михаила Михайловича Пришвина, в который не иссякал бы поток туристов со всей России.
Ведь именно здесь, за часовней, слева от моста, а не в знаменитом Дунине, начинался как писатель Пришвин! Ведь здесь бывал не только Пришвин, здесь видели Менделеева, Советова, других деятелей России. Да мы еще поторопились не так давно снести дом Соболевых слева от аптеки, где на квартире у хозяев проживал писатель, а также где многие дни провел М. И. Прудкин.
Почему все это делается без консультаций с историками и краеведами? Нужно восстановить и обе часовни – у моста и у вокзала. И зачем сносить железнодорожную казарму? Не лучше ли грамотно вписать в площадь и так же грамотно использовать? Даже музей в этом здании на бойком месте будет экономически выгоден.
Дом земской управы и место бывшей часовни находятся всего в семидесяти метрах от строящегося Бизнес-центра, напротив, через дорогу. Что бы кому-нибудь из предпринимателей заинтересоваться! Как-то, будучи в Ярославле, на набережной Волги побывал в частном музее, в маленьком, ранее заброшенном особняке, где расположена замечательная экспозиция старинных часов, икон, музыкальных и бытовых инструментов. Выходишь оттуда в восхищении, словно побывал в исторической сказке.
А вообще-то в Клину и Клинском районе множество мест и объектов, где предприниматель, если он истинный патриот Клинского края, мог бы оставить навечно для истории свое доброе имя.
Удивительно, что в Клинском крае, два столетия славящемся хрустальным производством, до сих пор нет музея стекла! Музей елочной игрушки – это капля в океане народного интереса. Не удалось пока видеть ни одного буклета или книги о клинском стекле.
В нашем районе и городе до сих пор как следует, достойно, не увековечено великое имя Пушкина, хотя город имеет все основания называться Пушкинским городом. Разве достаточно для великого имени Пушкинской улицы и Пушкинского переулка в бывшем поселке кирпичного завода, названных так в свое время «для галочки», в порыве дежурной юбилейной кампанейщины? Память забытого ныне московского губернатора несколько лет звучала в названии площади, а имя великого Пушкина, получается, рангом ниже?
Кроме того, я думаю, что со временем еще должны появиться Пушкинские памятные знаки с барельефом поэта в Давыдкове, в Клину, в Маланьине, в Ямуге, в Селевине, в Спас-Заулке, в Головкове. Не будем забывать, что Клин – первый уездный город на жизненном пути Александра Сергеевича Пушкина!
Будет перспективным с точки зрения туризма комплекс усадьбы в селе Спас-Коркодино с домом Фонвизиных и Спасской церковью. Не только памятью Петра Ильича Чайковского и педагога Алексея Григорьевича Баранова дороги народу эти места.
Перспективны усадьбы Нагорное, Кузнецово, Воронино, Воздвиженское и Александрово, Алмазовка-Ширяево, Высокое, Щекино, Красный Холм, Селенское, Шипулино, Кленково, Никольское-Золино. Еще наберет свою притягательную силу для паломников Акатовский монастырь.
В городе предстоит создание памятного знака на месте дома, где родился и провел детство Марк Исаакович Прудкин, а оно нам известно. Отметить места жительства и пребывания М.А.Балакирева, поэтов С.Д.Дрожжина и Е.Е.Нечаева.
В районе нужны памятные знаки с именами М.М.Пришвина в Биреве, А.П.Гайдара в Головкове, И.Ф.Усагина в Нагорном-Рыкове, А.С. и С.А.Советовых в Шипулине, В.Г. Перова в Стрелкове и Игрищеве, А.М. Корина в селе Троицком и деревне Марино, Я. Г. Бухвостова в селе Никольском, других выдающихся деятелей русской культуры и науки в местах их пребывания. Не в первую ли очередь это надо делать сейчас и привлекать местных художников, - прежде, чем устанавливать малосюжетные скульптуры на улицах и скверах? Наша традиционная Галерея Почета весьма и весьма ограниченна и неполна. Кстати о художниках.
Давно общественность Клинского района мечтает о художественном музее. К созданию его призывают имена В.Г.Перова, И.Е.Репина, Я.Г. Бухвостова, А.М.Васнецова, В.А.Клопова, А.М.Корина, Н.Н.Крапивина, А.Михраняна, В.И.Мухиной, В.Сурикова, Н. Толмачевской, Л.С.Филоновой, В. и Л. Шервудов, С.Порывкина, В Багрова, многих других художников, зодчих, мастеров своего дела и любителей.
Дух захватывает, если подумаешь о создании Клинского литературного музея, где музей А.П.Гайдара был бы активной составной частью. Хорошо бы нам взять в пример активной жизнедеятельности в области историко-культурной памяти подмосковный город Зарайск, который почти в три раза меньше нашего города! Только что, например, там открыли мемориал в память семьи Шолоховых, появился музей М.А.Шолохова в местной гимназии…
Хочется надеяться, что народное внимание и деятельность вместе с Московской епархией в дальнейшем не обойдут Поклонными Крестами места разрушенных церквей, где алтари освящены навечно, - Введенской 1819 года в селе Введенском, Владимирской 1839 года в Лазаревском погосте, Крестовоздвиженских в Ельцове (18 в.), Воздвиженском (1822) и Соголеве (1849), Димитриевской 1766 года в Воздвиженском, Борисоглебской (17 в.) в Борис-Глебе, Димитриевской 1722 года в Донхове, опять же Знаменской (18 в.) в Михайловском, Знаменской 1864 года в Иевлеве, Петропавловской 1808 года в селе Петровское, Никольской нач.19 в. в Голенищеве, Никольской 18 в. в селе Копылово, Архангельской 17 века в селе Кленкове, Троицкой 18 в. в старом Щапове, Аннинской 1850 года в Спас-Заулке, Троицкой 1794 года в селе Троицкое, Спасской начала 19 века в селе Спас-Коркодине, Флора и Лавра 1779 года в селе Фроловское, Ахтырской нач. 19 в. в Алферьеве, Одигитриевской нач. 19 в. в селе Городище, в других местах города и района.
Так будем надеяться, что наши дети и внуки не упрекнут нас и не осудят за леность, равнодушие и бездеятельность. Нужно доказать и самим себе, что это не мы – Иваны, не помнящие родства.
13.ВОССТАНОВИМ
КЛИНСКИЙ ЦАРСКИЙ ДВОРЕЦ!
Не так давно средства массовой информации сообщили о запроектированном в Клину строительстве грандиозного для районного города отеля. Скорее всего, речь идёт не просто об отеле, а об обширном гостиничном комплексе в районе улицы Чайковского.
Вот его краткие исходные данные.
Насколько мне удалось слышать и читать, фирма «Интерпром-СВ» планирует построить в Клину многофункциональный комплекс, включающий в себя гостиничный комплекс с рестораном, парковку на 74 автомобиля, бизнес-центр с выставочными площадями, фитнес-клубами, кафе, рядом магазинов и подземным гаражом. Далее следуют те самые функциональные подробности такого же престижного характера. Но сейчас хочется сказать о другом.
Ну вот, например, удивляет такая безапелляционная смелость, с которой распоряжается территорией подмосковного исторического города столичная фирма. И эта территория весьма немалая, если предполагается снести значительную часть стадиона «Строитель».
Безусловно, городу Клину крайне нужна гостиница. Возникает вопрос: насколько будет доступна эта престижная гостиница простым гражданам, желающим посетить наш город?
Нужен ли и обязателен ли в отеле ещё один бизнес-центр при уже построенном городском? Наверно, не только для бизнесменов намечается такая великолепная гостиница, но и для простых граждан – туристов и паломников, желающих посетить Дом-музей П.И.Чайковского и другие пока ещё такие немногочисленные у нас музеи, а также храмы.
Какие и чьи финансовые средства пойдут на строительство?
Считаю, что депутатам Клинского Совета необходимо взять под контроль территорию возможного строительства и вести подробное освещение всей истории проектирования и строительства отеля в местных средствах информации.
В сферу этого мониторинга должна попасть и вся окружающая местность. Например, зона предполагаемого строительства вплотную приближена к зоне, где предположительно стоял Клинский Царский Путевой дворец, разобранный в Девятнадцатом веке. К большому сожалению, в этой местности при строительстве и при ремонтных работах совершенно не учитывалась археологическая обстановка. В нашем историческом городе это недопустимо, и археологические работы предписаны законом.
Именно поэтому предлагаю следующее. Необходимо, на мой взгляд, предложить авторам проекта:
-провести архивные изыскания в Санкт-Петербургских исторических архивах, чтобы определить точные координаты времени и территории существования Царского Путевого дворца в Клину;
-найти строительные чертежи этого исторического объекта, сопоставить их с современной обстановкой и восстановить Дворец в его прежнем облике, как один из важнейших и престижнейших исторических объектов нашего города.
Известно, что Путевой Дворец посещался выдающимися личностями Российского государства. Можем ли мы так просто отмахнуться от такой возможности привлечь в город туристов и спонсоров, а с ними и финансовых средств? В конце концов, Царский Путевой Дворец в восстановленном виде составил бы идеальный вариант в качестве филиала того же самого престижного отеля.
14.КЛИНСКИЕ УСАДЬБЫ
(Исторические усадебные места
Клинского района 17– 20 столетий)
Сегодня мы впервые публикуем полный список исторических усадеб Клинского края, которые в разное время, в исторически обозримую эпоху принадлежали представителям российского общества - князьям, графам, дворянам - потомственным и выслуженным, купцам, деятелям культуры, искусства, науки России.
Некоторые из владельцев этих усадеб добились высоких званий и высокого положения в русском обществе, другие окончили свой век в скромности.
Сельские усадьбы – интереснейшая часть русской культуры, неотъемлемая и неизгладимая сторона дворянского и крестьянского быта. Ими нельзя пренебрегать, их следует изучать, обогащая опытом усадебной культуры сегодняшнюю, далеко не безгрешную цивилизацию.
Одни из этих усадеб сохранились до нашего времени в различных фрагментах, другие снесены до основания, а многие, крохотные, вовсе забыты, и на их месте почти не осталось видимых следов прежней культурной жизни. Одни усадьбы возникали, другие исчезали, затем снова появлялись на прежнем месте или поблизости.
Некоторые усадьбы разделили судьбу тихих бабочек-однодневок, другие прожили шумный и длительный промежуток времени.
Мы здесь сознательно исключили из списка усадьбы, перешедшие в прошлом, при насильственной переорганизации и ломке административных границ из Клинского уезда в другие районы: Дмитровский, Солнечногорский, Волоколамский, Конаковский (хотя без них история Клинского края, известного мощнейшим комплексом русской культуры, конечно, все-таки остается неполной), и оставили только те, что находятся на территории современного Клинского района. Но и они составляют настолько огромный, не всегда зримый фонд духовных и культурных ценностей, что его вполне хватило бы на несколько других районов России. Нами отмечены 126 усадеб и усадебных мест разной степени исторического значения и сохранности. О многих из них остались воспоминания, легенды, предания, рассказы. Названия мест приведены в вариантах, в нынешнем и историческом звучании.
АВДОТКИНО(АВДОТЬИНО) – 18 в.
АКАТОВО, близ Акатовского монастыря, – 18 – 20 века.
АКАТЬЕВО – 18 – 19 вв.
АКСЁНОВО – 19 в.
АЛЕКСАНДРОВО, близ с.Воздвиженское, – 18 – 20 вв.
АЛМАЗОВКА – 19 – 20 вв.
АЛФЕРЬЕВО – 18 – 20 вв.
АНТИПИНО – 18 – 19 вв.
БАБАЙКИ – 19 – 20 вв.
БАГРЕЦОВО – 19 в.
БЕКЕТОВО – 19 в.
БЕЛОЗЕРКИ – вт.пол. 19 в. – 20 в.
БЕРЕЗИНО – вт. пол. 19 в.– 20 в.
БИРЕВО – 19 – 20 вв.
БОБЛОВО(ИЛЬИНО) –18 –20 вв
БОБЛОВО ПЕРВОЕ МЕНДЕЛЕЕВЫХ(ВОЛИНО) -18 –20 вв
БОБЛОВО ВТОРОЕ МЕНДЕЛЕЕВЫХ– вт. пол. 19 – 20 вв.
БОГАИХА(БОГАЕВО, НИКОЛЬСКОЕ) – 18 – 19 вв.
БОТКИ– вт. пол. 18 – нач. 19 в.
ВАСИЛЕВО(ВАСИЛЬЕВО) – 19 в.
ВАСИЛЬЕВСКОЕ(САТИНКИ) – 18 – 19 вв.
ВВЕДЕНСКОЕ– вт.пол. 18 – 19 вв.
ВЕРТКОВО – 18 – 19 вв.
ВЛАДЫКИНО(ВАГИНО) – 18 – 19 вв.
ВОРОНИНО– 18 – 20 вв.
ВЫСОКОВСК – 19 – 20 вв.
ВЫСОКОЕ – кон. 18 – 20 вв.
ГОЛЕНИЩЕВО – 18 – 19 вв.
ГОНЧАКОВО – 19 в.
ГОРКИ, между д.Румяново и д. Олисово, – 18 в.
ГОРОДИЩЕ - 18 – 19 вв.
ГЕРАСИМОВО - 18 – 19 вв.
ГРИГОРЧИКОВО - 18 – 19 вв.
ГРЯДЫ, господский дом, – между Аксёнихой и Власковом(Вельгой), южнее Захарова.
ДЕМЬЯНОВО(ТАНЕЕВО),– 18 -20вв.
ДЕНИСОВО – 19 в.
ДМИТРОВСКОЕ – 19 в.
ДМИТРОКОВО(ДМИТРАКОВО) – 19 в.
ДОКУКИНО (близ д.Рогатино) – 18 – 19 вв.
ДОРШЕВО(ДОРОШЕВО) – 18 – 20 вв.
ЕГОРЬЕВСКОЕ –
ЕЛГОЗИНО (ЕЛГУЗИНО, ЕЛБУЗИНО, ЕЛДИЗИНО) - 19 в.
ЕЛЬЦОВО(ЯЛЬЦОВО) – 18 – 19 вв.
ЕРОСИМОВО – 18 – 19 вв.
ЖЕСТОКИ - 17-18 вв.
ЗАОВРАЖЬЕ – 18 – 19 вв.
ИГРИЩЕВО – 19 в.
КЛЕНКОВО, к западу от села, – 18 – 20 вв.
КЛИН, ул.Чайковского, 48, – 19 – 20 вв.
КОНОПЛИНО – 18 – 19 вв.
КАРАВАЕВО(КОРОВАЕВО) – 18 – 19 вв.
КОШЕЛЕВО – 18 – 19 вв.
КРАСНЫЙ ХОЛМ – 19 – 20 вв.
КУЗНЕЦОВО - 19 в.
ЛУКИНО - 18 – 19 вв.
МАЙДАНОВО( г.Клин, пос. Майданово), – 17 – 20 вв.
МАКШЕЕВО – 19 в.
МАЛЕЕВКА – 18 – 19 вв.
МАРИНО(МАРЬИНО) – 19 в.
МАРФИНО – 18 - 19 вв.
МАСЮГИНО – 18 - 19 вв.
МАЩЕРОВО – 18 – 19 вв.
МЕЛЕНКИ – 17 - 18 вв.
МИСИРЕВО(МИСЮРЕВО) – 17 – 18 вв.
МИХАЙЛОВСКОЕ(ЗНАМЕНСКОЕ) – 18 – 19 вв.
МОЛЧАНОВО(МОЛЧАНОВСКИЙ ПОГОСТ) - 18 - 19 вв.
МОРОЗОВКА – 18 -19 вв.
МОРОЗОВСКАЯ ДАЧА( г.Клин, пос. 31Октября), - кон. 19 – 20 вв.
НАГОВО(НОГОВО,ПАРФЕНКОВО, ПАРФЕНИКИНО, не путать с исторически правильным названием другой деревни – Парфенково, которое сейчас называют Парфенькином, а в последнее столетие называлось и Парфеновом, и Парфенкином, и Парфеньковом) – 18 -19 в.
НАГОРНОЕ – 19 в.
НАДЕЖДИНО(НАДЁЖИНО) – 19 в.
НАЗАРЬЕВО – 18 в.
НЕКРАСИНО(ЛЕЛЕИХА) – 19 в.
НЕПЕЙЦИНО – 19 в.
НИКИТСКОЕ(около Спас-Нудоли) – 19 в.
НИКИФОРОВО – 18 – 20 вв.
НИКОЛЬСКОЕ(МОЛОДОЕ), рядом с д.Золино, – 18 – 20 вв.
НИКОЛЬСКОЕ(СВЕРЧКОВО) - 18 – 19 вв.
НОВИНКИ(НОВИНЬКОЕ), близ с. Спас-Нудоль, – 19 в.
НУРБАЖЬ(НОВО-НИКОЛЬСКОЕ) – 18 – 19 вв.
ОЛИСОВО – 19 в.
ОТРАДА – 19 – 20 вв.
ПАШИНО – 18 – 19 вв.
ПЕНЬЕ – 18 – 19 вв.
ПЕРШУТИНО – 18 – 19 вв.
ПЛОСКУНОВО – 18 – 19 вв.
ПОДБЕРЕЗЬЕ – 19 в.
ПОДЖИГОРОДОВО – 18 – 20 вв.
ПОДОИСТР – 19 в.
ПОКРОВСКОЕ-ЖУКОВО – 19 в.
ПУПЦЕВО – 19 в. ПОЛЕВАЕВ Иван Васильевич.
РЕШЕТКИНО – 18 – 19 в.
РУМЯНОВО – 19 в.
САБЛИН ВРАГ ( близ с.Голенищево) – 19 в.
САЛЬКОВО – 18 – 19 вв.
САНДЫРЁВО(ГОЛЕНИЩЕВО) – 18 - 19 вв.
САРПОВО – 18 – 19 вв.
СЕЛЕВИНО – 19 в.
СЕЛИНСКОЕ – 18 – 19 вв.
СЕЛЮХИНО(КАЛИНИНО) – 19 в.
СИДОРКОВО – 18 - 19 вв.
СИНЬКОВО – 18 в.
СКРИПЯЩЕВО(СКРИПЯЩЕЕ) – 18 –19 вв.
СОГОЛЕВО – 18 – 19 вв.
СПАС-КОРКОДИНО(СПАС-КОРКОДИНОВО) – 18 – 20 вв.
СПАС-НУДОЛЬ (СПАС, ЧТО НА НУДОЛЕ) – 18 – 19 вв.
СПАССКОЕ – 18 - 19 вв.
СТРЕЛИЦЫ – втор. пол.19 – 20 вв.
СТРЕЛКИ - 18 –19 вв.
СТРЕЛКОВО - 18 – 19 вв.
СТУДЁНЫЙ РУЧЕЙ - 19 в.
ТАКСИНО - 19 в.
ТАЛИЦЫ( г.Клин, ул.Талицкая), – 18 – 19 вв.
ТЕПЛОЕ – 18 – 19 вв.
ТИМОНИНО – 19 в.
ТИТКОВО – 18 – 19 вв.
ТРОИЦКОЕ(АЛЕКСАНДРОВО) – 18 – 19 вв.
ТРОИЦЫНО(ТРОИЦКОЕ, МАЛОЕ БИРЕВО) – 19 в.
ФЕНИНО(ФЕНЬКИНО) - 18 в.
ФРОЛОВСКОЕ(АННИНСКОЕ) - 18 – 20 вв.
УЛИТИНА РОЩА – 19 в.
ШАРИНО – 18 – 19 вв.
ШЕВЕРИХА(ШИВЫРИХА) - 19 в.
ШИПУЛИНО – 18 – 20 вв.
ЩЕКИНО – 19 в.
ЮРЬЕВКА(НИКОЛЬСКОЕ, ЮРЬЕВО) – 18 – 19 вв.
ЯКОВЛЕВСКОЕ – 18 – 19 вв.
ЯРЮХИНО – 18 – 20 вв.
Предлагаемый список предназначен для краеведов, юных следопытов и других людей, искренне любящих и исследующих историю родного края.
Мы рассчитываем на то, что наши краеведы при дальнейших исследованиях постараются уточнить временные рамки существования клинских усадеб.А пока усадеб в Клинском районе - 127.
15.ПРИХОЖАНЕ ТРОИЦКОГО СОБОРА
(Социологический обзор)
1.
Старожилы рассказывали, что после освящения Троицкого собора должна была строиться соборная колокольня. Её предполагали строить пяти- или шестиярусной и очень высокой, чтобы в ясную погоду её крест был виден от села Покровского на востоке до Стрелецкой слободы на западе, от Волги на севере до Пешек на юге. И колокола должны были слышаться соответственно далеко. И уж, конечно, звон должны были слышать все горожане и жители окрестных сёл и деревень
Быль это или легенда, но она правдоподобна. Потому что огромный служащий ковчег Троицкого собора в архитектурном отношении требовал дополнить и уравновесить себя и значительной величины колокольней над главным входом…
Поскольку строительство Троицкого собора было для города Клина новым и достаточно дорогим, то понятно, что для его создания потребовались организационные и экономические усилия всех прихожан города, всех городских церквей. И это историческое строительство было тесно связано с историей строительства других храмов – как Успенского, так и Воскресенского. Ясно было и то, что новый собор должен был вобрать в себя и часть приходов соседних церквей…
Хотелось бы привести один интересный документ, найденный археографом Н.А.Скворцовым в московском архиве, в документах Священного Синода. Нельзя не привести его здесь полностью, в своей первоначальной орфографии. Он относится к 1765 году, когда по указу императрицы Екатерины Второй уже состоялось упразднение Клинского Успенского мужского монастыря.
2.
14 марта 1765 года в Синодальную Контору поступило донесение из Ямской Конторы. Оно гласило: «Минувшего февраля 25 числа присланным в Ямскую Контору Клинского Яму ямщиков управитель, коллежский асессор Василей Толчёнов, донесением представлял – февраля де 18 дня сего году в поданном к нему города Клину церкви Воскресения Христова от приходских людей ямщиков, старосты церковного Гаврила Авдеева, выборного Лариона Никитина с товарищи, доношении написано: означенная де церковь Божия Воскресения Христова прадедами, дедами и отцами их, яко издревле прихожанами, так ныне и ими, ямщиками, построена без всякого посторонних людей подаяния в приход их для беспрестанного в ней славословия Божия и их отцов и дедов их незабвенного поминовения, при коей таковыми же прихожанами и они, ямщики находились, которая их приходская церковь Божия украшена всяким удовольствованием и церковным благолепием ими ради показанной в ней службы Божией и всеми потребностями без всякого церковного недостатка и священно- и церковнослужители потребное число от них, приходских людей, потомуж в довольном пропитании содержатся, а того де февраля 14 дня присланным Свят. Прав. Синода члена преосвященного Сильвестра, епископа Переславского и Дмитровского, из Духовной Консистории в новоучреждённой (что был Успенской монастырь) собор с произведённым вновь протопопом Фёдором Фёдоровым указом между прочим велено от показанной Воскресения Христова церкви в приход от всего их крайняго усердия построенной их ямщиков отрешить и быть во оном бывшем монастыре приходскими людьми у него, протопопа Фёдора Фёдорова, чего отнюдь никогда не бывало, и оной протопоп оного же февраля 16 дня переписал дворы их, коих явилось на лицо 122, в том числе крестьянских 11, и из оных отрешил их ямских да крестьянских к реченному собору 100 дворов не по близости к церкви расстоянием, а к помянутой приходской их церкви Божией на содержание и всякое удовольствие оставил нужное пропитание имущих жителей 22 двора, коими оная построенная церковь Божия против прежнего уронительного для них дохода довольствована быть не может, да и они де, ямщики, при оной их церкви Божией имея погребенные дедов и отцов их родители и украсив оную собственным их иждивением, к другой церкви в приход идти якобы де уже по усилию без всякой правильной притчины не желают, а наиболее де всего того, что поныне в всеконечном их ямском не достатке того соборного протопопа с причтом его нимало содержать не могут, да к томуж оной бывшей монастырь от приходской их церкви Божией весма в далности, и от дворов их и далее состоит сверх же всего выше писанного по ямской должности часто требуемой денно и нощно службе от проезжающих всякого чина людей и хождение им весма неспособное, за которою дальностию и звона церковного во оном монастыре слышать не могут, и тако безрезонно они, прихожена, душеспасителного в близости оной их церкви лежащего пути лишаются, издревле де сооружённой приходской предками их и ими ямщиками храм Божий без мирских прежних доходов и без прежнего от них подаяния оставляется напрасно, а по отрешению де означенных ста дворов того ж числа он, протопоп, их ямщиков со взятьем с приходского их священника в Духовном Правлении обязательной подписки от оной приходской их церкви Божией отрешить таким образом, дабы ему, священнику, в домы их ни с какою потребою не вступать и усопшие их ямские родители при оной их церкви не погребать, которой священник, имея страх по команде своей, оное ныне и чинит исполнение, а Переславской же де епархии имеются соборы в городах Дмитрове и в Волоколамске, в коих находятся протопопы с прочими церковными служители на удовольствии земель, сенных покосов и от вкладчиков так и от жалованья пропитание получают, а от приходских церквей приходские дворы подлинно неотъемлемо состоят, а оной бывший монастырь, что ныне ново учреждённый собор, имеет в близости пахотные и огородные, усадебные и полевые и сенокосные земли, також и приходские дворы, от коих прежде удовольствие имел, також и ныне имеет безотъемлемо, и требует, чтоб они ямщики за предписанными резоны от вышеписанного новоучреждённого в Клинском Успенском монастыре собора, яко не саможелающие люди, но невольно привлекающие, по неимуществу их, отрешены были, а оставлены по желанию и изнеможению их попрежнему у приходской их построенной Воскресения Христова церкви и о том от оной Конторы к объявленному преосвященному Сильверсту, епископу Переславскому и Дмитровскому, сообщить письменно, чтобы они, ямщики, от тово невольнова протопопа с причтом ево приписания не могли притти в крайнее несостояние, отчего б в положенной на них ямской службе не могло последовать остановки, того ради в Ямской Конторе определено Свят. Прав. Синода в Контору представить доношением и требовать, чтоб повелено было означенных Клинского Яму ямщиков от приписки показанным протопопом Фёдоровым к прежде бывшему монастырю за прописанными их ямщиков в доношении обстоятельствы, а паче того, чтоб иногда по болезни кто за должностию от их ямских дворов посылки за священником и без исповеди умереть не мог, исключить, а оставить их по прежнему у той приходской, построенной издавна предками их, церкви Воскресения Христова, быть попрежнему в духовенстве той церкви у священника»…
3.
Каков же результат был от этой пространной жалобы ямщиков?
Результат оказался для них благоприятным.
Святейший Синод, которому Синодальная Контора передала это дело, указом от 15 июня 1765 года за №1099 оставил приходские дворы клинских ямщиков при Воскресенской приходской их церкви, а об упразднённом Клинском Успенском монастыре велел Сильвестру, епископу Переславскому, учинить рассмотрение.
По присланной епископом Сильвестром в Святейший Синод ещё 22 октября 1764 года ведомости значилось за Успенским монастырём, бывшим в приписке к Тверскому архиерейскому дому, крестьян 260 душ, пашенной земли 20 четвертей в поле, сенокоса на сто копён, приходских дворов, исстари при нём состоящих, 15, да часовенного сбора по десяти и больше рублей в год…
Приведённый документ наглядно и убедительно показывает, насколько сильны были духовные традиции в старинном Клину, ещё задолго до того, как началось строительство Троицкого собора, который неизбежно объединил в себе духовные помыслы и потребности большинства клинских прихожан…
4.
Если проанализировать состав прихожан Троицкого собора, то проявится почти вся социальная картина не только окрестности главного Собора, но и всего города Клина, а вместе с тем и части пригородной территории Клинского уезда.
Вот мы рассматриваем метрические ведомости Троицкого собора, на примере 1850 года.
После освящения и начала служения Собора с 1836 года приход набрал силу. В состав прихода вошли многие семьи разного социального положения, многие горожане, ранее состоявшие в приходах Успенского и Воскресенского соборов.
Известно, что в разные годы и десятилетия роль городского собора между 1764 и 1836 годами принимали на себя то Успенская, то Воскресенская церкви. Со строительством Троицкого Собора из-за его близкого соседства заметно «разгрузилась» Воскресенская церковь, у которой появилась возможность более частых ремонтов. (Учтём, что её здание, построенное скоро и, по бедности ямщиков, с не слишком высоким качеством, вдобавок сильно страдала от сильных городских пожаров 1779, 1856, 1885 и иных годов.
Перечисление приходских людей даст возможность познакомиться со многими именами, которые упоминались священниками в алтарях Собора – Троицком, Никольском и Казанском во время священной Литургии и которые исповедовались и причащались до 1 сентября 1850 года (срок подачи сведений в губернскую консисторию).
Следует отметить, что Троицкий собор с самого начала служения нёс огромную духовную нагрузку. Приход пришлось разделить надвое, собор стал двухкомплектным.
В названном году первый комплект возглавлял священник Алексий Михайлович Виноградский, ему в то время было 48 лет. Со своей семьёй он проживал в своём доме близ соборной церкви (очевидно, весь причт Троицкого собора обитал на Поповской улице). Поблизости проживали его диакон Илья Семёнов 35 лет с семьёй и пономарь Василий Петров 37 лет с семьёй.
Далее перечисляются купцы и мещане этого прихода: в своём доме Иван 45 лет и Настасья 32 лет Ивановы с семьями; своём доме купцы Стефан 61 года, Фёдор 52 лет, Димитрий 48 лет Григорьевы с семьями; в своём доме Максим Александров 51 года с семьёй; в своём доме Василий Иванов 50 лет с семьёй; в своём доме купец Сергей Яковлев 36 лет с семьёй.
Далее идут мещане, солдаты, среди них заметны: отставной унтер-офицер, воспитанники, вероятно, - Воспитательного дома.
Далее – разночинцы: в своём доме титулярный советник Николай Александрович Владиславлев 46 лет; секретарь городового магистрата коллежский секретарь Иван Петрович Друганов 33 лет (сын умершего в 1848 году от холеры дьякона Воскресенской церкви Петра Ивановича Друганова), его жена Александра Максимовна 30 лет, дети их Вячеслав 7 лет, Юлия 6 лет, Александр 2 лет, в том же доме сестра его Анфиса Петровна 48 лет.
А теперь следует специальный и значительный контингент прихожан – ямщики.
Прежде всего, это – Клинской Ямской Слободы ямщики – 22 двора. Все они прежде были прихожанами Воскресенской церкви. Но здесь всё понятно: ямщики тоже были активными создателями Троицкого собора.
Вслед за ними следуют того же Клинского Яму деревни Лаврово ямщики 14 дворов. В том же Лаврове проживают Экономического ведомства крестьяне – 6 дворов.
Всего же в первом приходском комплекте при Троицкой соборной церкви прихожан – духовного ведомства 17 человек, военных 6 человек, «статских» 6 человек, городских обывателей 578 человек, крестьян 177 человек, причём по 4 души в городе 76 дворов, в части уезда 24 двора.
3.
Но в Троицком соборе служил и второй комплект. Его возглавлял молодой настоятель Троицкого собора – протоиерей отец Феофилакт Иванович Кротков 31 года от роду. Он проживал неподалёку в своём доме с женой Александрой Павловной 31 года с детьми: Сергеем 2 лет и Иваном 3 месяцев.
В своих домах проживали: диакон Алексей Борисович Введенский 34 лет, с ним жена Марья Ивановна 23 лет, и маленькая дочка Александра 6 месяцев; второй диакон Павел Алексеевич Нежданов, с ним жена Настасья Васильевна 29 лет, сын их Александр 5 месяцев; пономарь Герасим Фёдорович Беляев, вдов, 58 лет, в том же доме после умершего Василия Исаакиева его дети: Николай 19 лет, Анна 33 лет и Мариамна 25 лет, а также просвирня вдова Евдокия Матвеева 66 лет, дочь её вдова Пелагея Алексеевна 34 лет, дочери её Александра 9 лет, Марья 6 лет, Клавдия 5 лет.
Как живые встают перед глазами все эти русские люди позапрошлого столетия, в том числе и дочь просвирни – безутешная вдова Пелагея с тремя маленькими дочками…
Далее по списку следовали купцы и мещане, фактически финансовые отцы города. Назовём их имена.
В своём доме купцы Пётр Васильевич 27 лет, Иван Васильевич 19 лет, Георгий Васильевич 15 лет, Мария Васильевна 14 лет - Воронковы.
В своём доме купчиха вдова Александра Тарасиевна Стрекопытова 45 лет и дети её: Александр 21 года, Пётр 20 лет, Иван 11 лет, Николай 8 лет -Ивановичи.
В своём доме Иван 60 лет, Димитрий 41 года – Семёновы.
В своём доме купцы Алексей 51 года, Пётр 45 лет Иванович Миленины; Алексеева жена Евдокия Семёновна 51 года и дети их Иван 21 года, Евдокия 12 лет; Иванова жена Наталья Сергеевна 19 лет, Петрова жена Агриппина Григорьевна 32 лет, дети их Екатерина 10 лет, Ольга 4 лет; тётка их девица Евдокия Николаевна 52 лет; Милениных сестра вдова Марья Ивановна Попова 37 лет, дети её Иван 17 лет, Фёдор 12 лет, Владимир 11 лет, Мария 10 лет, Пелагея 8 лет, Екатерина 5 лет – Фёдоровичи; в том же доме – губернский секретарь Иван Тимофеевич Куркин, вдов, 51 года, дети его: Иван 19 лет, Александра 20 (по другим данным, 24) лет, Варвара 10 лет; сестра его девица Екатерина 32 лет.
Да, в доме Милениных и Куркиных было тесновато: 22 человека! Но мы здесь должны особо отметить, что названы Иван Тимофеевич и Иван Иванович Куркины. Это дед и отец будущего врача, известного всей просвещённой России, друга писателя Антона Павловича Чехова, - Петра Ивановича Куркина (1858 – 1934). Чехов увековечил своего однокашника по Московскому университету, уроженца города Клина, ученика Д.И.Менделеева, секретаря санитарного бюро Московской губернии в драме «Дядя Ваня» в образе доктора Астрова. Мы впервые приводим здесь полный состав семьи Куркиных…
В своём доме купцы Семён 61 года, Федот 47 лет, Пелагея 40 лет, Алексеевичи Белоусовы с семьёй.
В своём доме вдова мещанка Дарья Федотова 69 лет с семьёй; в её доме купец Андрей Петров 25 лет с семьей.
В своём доме мещанин Андрей Фёдорович Белоусов 56 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Иван Иванов 58 лет с семьёй.
В своём доме вдова купчиха Параскева Матвеевна Седова 64 лет с семьёй.
В своём доме купчиха вдова Стефанида Никитина 75 лет с семьёй.
В своём доме мещанская дочь девица Татьяна Маркова 47 лет; невестка её и зять тверской мещанин Филипп Аникеев с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Матрёна Ивановна Орлова 58 лет; дети её девица Анна Михайловна 30 лет, вдова Наталья Михайловна 34 лет, дети её Матрёна 21 года и Евдокия 20 лет Андреевны; мещане Иван 58 лет, Василий 39 лет Ивановичи Фирсовы; Иванова жена Федосья Ивановна 56 лет, сын их Николай 30 лет, жена его Агафья Ивановна 29 лет, дети их Елисавета 10 лет, Мария 5 лет, Параскева 4 лет.
В своём доме мещанская вдова Евдокия Александровна Семейкина 69 лет с семьёй.
В своём доме мещане Иван 38 лет, Георгий 29 лет Спиридоновы с семьями.
В своём доме мещанин Назар Варфоломеевич Невзоров 55 лет с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Федосья Ивановна Невзорова 62 лет семьей.
В своём доме Авраамий Павлович Невзоров 69 лет с семьёй; в том же доме семья Сурогиных, мещанин Иван Никитич Корчагин 56 лет с семьёй.
В своём доме клинский ямщик Иван Афанасьев 46 лет с семьёй.
В своём доме Егор Евдокимович Скоков 63 лет с семьёй.
В своём доме купец Стефан Григорьевич Истомин 49 лет, жена его Пелагея Ивановна 38 лет, дети их: Иван 28 лет, Василий 22 лет, Пелагея 15 лет, Яков 12 лет, Евдокия 11 лет, Александра 8 лет, Пётр 4 лет, Александр 2 лет. У этой семьи Истоминых восемь детей!..
В своём доме купец Сампсон Григорьевич Истомин 45 лет с семьёй – жена его Матрёна Михайловна 41 года, дети их: Иван 27 лет, Илья 25 лет, Фёдор 20 лет, Ольга 15 лет, Пелагея 14 лет, Сампсон 12 лет (см. краеведческий справочник: В.И.Стариков, Е.В.Старикова «Клинский некрополь, вып. 1, с.13).
В своём доме Тимофей Дементьев с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Акилина Павловна Фирсова с семьёй.
В своём доме купеческая вдова Анна Ивановна Истомина 75 лет; сын её Иосиф Иванович 49 лет, жена его Дарья Дмитриевна 47 лет, дети их: Прокопий 23 лет, Акилина 15 лет, Андрей 12 лет, Пелагея 10 лет, Анна 8 лет, Илья 5 лет.
В своём доме мещанская вдова Федосья Алексеева 40 лет с семьёй.
В своём доме сиротствующие мещанки девицы: Анна 23 лет, Надежда 23 лет, Александра 17 лет, Анастасия 14 лет, - Ефимовы.
В своём доме мещанин Андрей Дмитриевич Воронков 49 лет.
В своём доме девица Марфа Алексеевна Воронкова 50 лет; вдова мещанка Анна Алексеевна Соколова 50 лет с семьёй (очевидно, сестра).
В своём доме мещанская вдова Агриппина Ивановна Журина 48 лет с семьёй; в том же доме мещанин Павел Фёдорович Суворов 49 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Аполлон Гаврилов 26 лет с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Екатерина Анисимова 82 лет с семьёй.
В своём доме солдатская вдова Дарья Михайловна 53 лет; сын её мещанин Василий Афанасьевич Скоков 25 лет, жена его Татьяна Никифоровна 24 лет.
В своём доме мещанин Николай Васильевич Хлопов 67 лет с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Параскева Григорьева 48 лет с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Минодора Егоровна 71 года с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Агриппина Миронова 70 лет с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Матрёна Иосифовна 61 года с семьёй.
В своём доме Егор Петров, вдов, 57 лет с семьёй.
В своём доме Андрей Егоров 48 лет с семьёй.
В своём доме купцы: Матвей 1-й 49 лет, Матвей 2-й 48 лет, Федор 41 года Гавриловы с семьями.
В своём доме купчиха вдова Мария Фёдоровна Скокова 67 лет с семьёй.
В своём доме купец Михаил Иванович 46 лет, Пелагея Ивановна 51 года, Скоковы с семьями.
В своём доме мещанин Стефан Васильевич Кокин 48 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Стефан Михайлович Аршин 67 лет с семьёй.
В своём доме купцы Сергей 44 лет, Афанасий 40 лет, Стефанида 38 лет Фроловичи Журины.
В своём доме мещанин Егор Иванович Гусев, вдов, 68 лет.
В своём доме купец Сергей Никитин 42 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Алексей Васильевич Журин 50 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Пётр Егорович Овчинников 51 года.
В своём доме мещанин Пётр Васильевич Бутылкин 30 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Максим Егоров 59 лет с семьёй.
В своём доме мещанская вдова Екатерина Борисова 70 лет с семьёй.
В своём доме московский купеческий сын Александр Мефодиевич Монахов 37 лет, жена его Евдокия Григорьевна 35 лет, дети их Параскева 13 лет, Григорий 12 лет, Мефодий 4 лет.
В своём доме мещанская вдова Агриппина Ильинична Чижова 70 лет с семьёй.
В своём доме из дворян девица Евдокия Петровна Киреева 54 лет; дворовые её люди: 3 человека.
Живущие в доме купца Кудрявцева Ярославской губернии Рыбинского уезда крестьяне: 9 человек; мещанин Алексей Лаврентьев и другие.
В своём доме Александр Николаев 43 лет с семьёй.
В своём доме вдова Мелания Калиновна 42 лет с семьёй.
В своём доме мещанин Меркулей Михайлов 56 лет с семьёй.
Далее в числе прихожан: Подгородной Ямской Слободы ямщики 17 дворов в их числе Алексей Александрович Жуков, затем семьи Сажиных, ещё Жуковых, Самозванцевых, Горячкиных, Лабутиных, Масловых, Орловых.
Кроме того, в числе прихожан деревни Лаврова ямщики – 26 дворов, в их числе фамилия Пятенковых.
Таким образом, в приходе второго комплекса Собора, который окормлял настоятель отец Феофилакт Кротков, насчитывалось: обоего пола духовного ведомства -19 человек, военных 4 человека, городских обывателей 484 человека, дворовых 3 человека, крестьян 138 человек. Итого 654 человека. По 4 души по городу - 72 двора, по уезду – 21 двор…
Рассмотрев состав двух приходов Троицкого собора, мы можем сделать следующее заключение.
В приход священника отца Алексия Виноградского с причтом входили ямщики Подгородной Ямской Слободы (располагавшейся между современной улицей Ленина и железной дорогой) и деревни Лаврово и экономические крестьяне той же деревни.
Нельзя не отметить тот факт, что часть ямщиков всё-таки не вошла в приходы Троицкого собора и осталась верна своему родовому приходу Воскресенской церкви.
В приход настоятеля отца Феофилакта Кроткова входили все жители Купеческой улицы, а также ямщики другой части Подгородной Ямской Слободы и деревни Лаврово.
Фактически это и было население Клина, в основном осуществлявшее финансирование, постройку и благоукрашение Троицкого Собора.
16.ОСИП ИВАНОВИЧ БОВЕ
(Краткая история жизни)
Имя замечательного человека – архитектора Осипа Ивановича Бове прикоснулось к истории Клина и запечатлелось в истории Клинского Троицкого собора.
Нам следует знать и помнить его, как и всех достойных людей, которые прославили нашу Родину – Россию.
Нам нужно знать человека, высококлассного специалиста, который, как говорится, дневал и ночевал в Троицком соборе на последнем этапе его строительства…
Бове родился 24 октября (4 ноября) 1784 года в Санкт-Петербурге, в семье художника, итальянца по происхождению. Имя он получил при католическом крещении Джузеппе, а в православии он стал Иосифом, или Осипом. Под этим именем он и вошёл в историю России. Кроме него, в семье родились два младших сына, Михаил (1791-?) и Александр (1804 – 1888), которые впоследствии тоже стали архитекторами и работали под начальством Осипа.
Его отец художник Винченцо Джованни Бова (1750-1816) приехал из Неаполя в Россию в 1782 году, чтобы работать в Эрмитаже. Матерью Осипа была Екатерина Карловна Бове (Кноппе). После рождения Осипа семья вскоре переехала в Москву, где для отца тоже нашлась дворцовая работа.
Мальчик рос, понемногу полностью входя в профессиональные интересы отца.
Уже подростком Осип работал в Экспедиции Кремлёвского строения, где с 1802 по 1807 год учился в архитектурной училище, возглавляемом Иваном Васильевичем Еготовым (1756-1814), под начальством гениального Казакова. Ещё он не знал, что, став взрослым, будет продолжать архитектурные традиции в Москве и Московской губернии, заложенные Казаковым.
Одними из первых его учителей были: архитектор Франческо Кампорези (1747-1831), от которого он получил «первоначальные познания в архитектурном художестве», и, конечно, Матвей Фёдорович Казаков (1738 - 1812) и Карл Иванович Росси (1775 – 1849). Он был их «помощником в практических по сему художеству занятиях», то есть он, работая своими руками, воплощал в жизнь художественные замыслы своих великих учителей в Москве и Твери.
Занятия в училище шли успешно, и юный художник постепенно повышался в чинах. В 1803 году он канцелярист, коллежский регистратор(14 класс), в 1806 году губернский секретарь, в 1809 году коллежский секретарь. В 1809-1812 годах Осип Бове – архитекторский помощник в Кремлёвской Экспедиции, участвует в реставрации Кремля, ремонте зданий, благоустройстве города.
Летом 1812 года грянула Отечественная война, и Осип Бове, как все русские люди, встал на защиту своей Родины – ведь он родился в России. Он вступил в Московское ополчение, а потом на время стал регулярным воином - в звании корнета в составе Московского гусарского полка он участвовал в Бородинском сражении.
Можно ли в полной мере рассказать, можно ли описать, каково было потрясение души Осипа Ивановича, когда он узнал, что после оставления русскими войсками Москвы его соплеменники – итальянцы вместе с французами, пришедшими из просвещённой Европы, мародёрствуют в его отцовском доме и кощунствуют в православных храмах Москвы!
Можно представить, каково было ему, московскому зодчему, узнавать, что итальянские и французские солдаты готовились и уже начали взрывать соборы и башни Московского Кремля!
Как только в канун Рождества 1812 года Наполеон оставил свою разгромленную армию на реке Березине и бежал в Париж, Осип Бове, как и многие соотечественники, вернулся к мирной службе, застав сожжённую Москву.
Чтобы восстановить разбитую Москву, в 1813 году была создана специальная Комиссия для строения Москвы. Бове вошёл в неё архитектором по Четвёртому участку, где в его распоряжении находились сильно пострадавшие центральные районы старой столицы – Городская, Арбатская, Новинская, Пресненская и Тверская части.
В 1814 году Осипа Ивановича как «достойнейшего и способнейшего из архитекторов» назначили главным архитектором по «фасадической части», поскольку комиссия считала, что общественные и административные здания требуют особого внимания и «приличия в фасадах». Впрочем, это относилось и к частным домам, строящимся в Москве. Он отвечал за проекты и их производство, за точность проектировочных линий строящихся улиц, за выдаваемые планы. Это позволило талантливому архитектору неузнаваемо обновить весь облик древней столицы, внести капитальную регулярность в её застройку, с широким размахом воплотить в жизнь единый стилистический замысел, а с утверждением в 1817 году генерального плана столицы создать и претворить в жизнь державную идею монументального столичного града, отражавшую славу и величие Российской империи.
Все проекты частных и служебных градских зданий проходили утверждение архитектора Бове.
В 1816 году произошли изменения в служебной и личной жизни Бове. В феврале этого года Осип Иванович за представленные проекты и «произведённые им практические многие строения» получил почётное звание Архитектора от совета Петербургской Императорской Академии художеств.
В том же году он женился на княгине Авдотье Семёновне Трубецкой, дочери учёного-математика Семёна Емельяновича Гурьева, вдове погибшего под Лейпцигом в 1813 году гвардии поручика князя Алексея Ивановича Трубецкого.
Им было соответственно 32 года и 30 лет, их связала до конца жизни большая, но не признанная московским дворянским обществом любовь. У них родилось четверо детей, Авдотья Семёновна постоянно жила в подмосковных усадьбах, а московский дом сдавала в аренду…
Наиболее ярко и полно творчество Бове проявилось в оформлении архитектурного облика центра Москвы. Он создал новую композицию Красной площади. Прежде она представляла собою замкнутый четырёхугольник со зданиями и лавками, преимущественно торгового значения, отделённый от Кремлёвских стен и от Покровского собора (Василия Блаженного). Замысел Бове – превратить древнюю Красную площадь в парадную площадь старой столицы, и он, за некоторыми потерями, был осуществлён. Под началом Бове были перестроены Торговые ряды напротив Кремля, проведена реконструкция всей Красной площади, засыпан ров и снесены земляные укрепления вокруг Кремля. В проект перестройки Красной площади, представленный в начале 1814 года в Комиссию, Бове включил и Покровский собор, и восточные стены Кремля со Спасской и Никольской башнями.
Черты проекта Бове видны в современном торжественном ансамбле Красной площади. А кроме того, Бове осуществил множество других проектов, как личного авторского, так и совместного с другими архитекторами исполнения.
Производит впечатление даже один только список работ Бове, благодаря которому можно представить, как велики его заслуги перед Русским Отечеством.
В этом списке: Торговые ряды против Кремля (не сохранились) (1814-1815); Кремлёвский Александровский сад с Гротом (1820-1822); Манеж (Экзерциргауз) (1824-1825); Театральная площадь (1818-1824); Большой театр (1821-1824); Триумфальные ворота у Тверской заставы (1827-1834); Первый корпус Градской больницы за Калужской заставой (1828-1833); жилой дом во владении жены в Богословском переулке (ныне Петровский переулок, 9); дом Н.С.Гагарина (позднее Книжная палата) на Новинском бульваре (разрушен фашистской бомбой в 1941 году); церковь Николая Чудотворца в Котельниках (1-й Котельнический переулок, 8-10) (1821); церковь Архистратига Михаила в имении жены в селе Архангельское (ныне Рузского района) (1822); церковь Знаменская в имении жены в селе Холмы (Ельня) (1822, 1825-1830) (ныне Истринского района); Покровская церковь в селе Пехра-Покровское (1825-1828), (ныне Балашихинского района); церковь Великомученицы Екатерины в Екатерининской больнице (1825-1828)(Страстной бульвар, 15/29); Торговые ряды на Таганке (1820-е годы, не сохранились); церковь Большое Вознесение у Никитских ворот (1830, доработали Ф.М.Шестаков, А.Г.Григорьев) (это тот самый знаменитый храм, в котором 18 февраля 1831 года венчались А.А.Пушкин и Н.Н.Гончарова); церковь Всех Скорбящих Радосте (1832) (Большая Ордынка, 20); церковь Живоначальной Троицы в Даниловом монастыре (1833)…
Осип Иванович Бове умер очень рано, 16(28) июня 1834 года, прожив всего 50 лет. Он похоронен на кладбище Донского монастыря. Его могила находится на третьем участке кладбища под номером 25. Здесь же похоронены его жена Авдотья Семёновна Бове (1786-1871), сын доктор медицины Михаил Оипович Бове (1828-1883) и внук Осип Михайлович Бове (скончался в 1865 г., похоронен на пятом участке кладбища), жена сына Варвара Карловна Бове (сконч. 1861). Другой сын подполковник Сергей Осипович Бове (1818 – 5.05. 1853) похоронен на старом христианском кладбище в городе Симферополе…
Впервые Осип Иванович Бове появился в Клину ещё в младенческом возрасте, в 1785 году. Потом в течение всей жизни он посещал Клин не менее тридцати раз. Это было во время служебных путешествий из Москвы в Петербург, а также во время периодической работы в Твери. Последние приезды в Клин приходятся на 1833-1834 годы.
Весь длительный и весьма неровный период строительства Клинского Троицкого собора, с 1802 по 1836 год, с его взлётами и длительными перерывами происходил на глазах Бове, а в последнее десятилетие его жизни и при его наблюдении.
В последний год жизни Осип Иванович занимался строительством Градской больницы на тогдашней окраине Москвы (ныне корпус Первой Градской больницы имени Н.И.Пирогова), Троицкой церкви в Даниловом монастыре и планировкой одноярусного иконостаса в Троицком соборе города Клина. Можно сказать, что планировка Троицкого иконостаса стала последним делом жизни прославленного архитектора.
Можно уверенно предполагать, что проезжавший через Клин великий современник архитектора - Александр Сергеевич Пушкин успел не раз увидеть иконостас, детище Осипа Бове.
Кроме того, по его проекту в это время были уже возведены величественные Триумфальные ворота в память Победы 1812 года у Тверской заставы Москвы. Они, явившиеся гордостью Осипа Ивановича, который сам был участником Отечественной войны, были закончены братом Михаилом Бове и открыты после смерти Осипа Ивановича 20 сентября 1834 года. (Кстати, после этого Михаил Иванович Бове стал курировать всё архитектурное строительство Московской губернии, включая Клинский уезд). Каждый путешественник из Петербурга, миновавший по пути город Клин, въезжал в Москву под Триумфальными воротами. Так было вплоть до 1938 года, когда их, как, наверно, помнит читатель, разобрали и только через тридцать лет, в 1968 году, восстановили на Кутузовском проспекте, на Поклонной горе)…
Не вина выдающегося русского архитектора, что спустя десятилетия нашлись люди, которым не по нутру пришлись духовные запросы русского народа, которые прошлись запачканными руками, огнём и топором по освящённым стенам Клинского Троицкого собора, так что в результате этого вандализма от его иконостаса не осталось следов.
Но мы-то знаем, что не менее пяти поколений жителей нашего родного города возносили молитвы перед алтарём, были крещены в купели перед образами его иконостаса в величественном ковчеге Троицкого собора. Ещё живы люди, бывшие прихожане, в памяти которых остались соборные интерьеры.
17.ОШИБКИ В ИСТОРИИ КЛИНА(1)
Наш старинный город Клин вместе со всей Россией вступил в третье тысячелетие, в двадцать первый век.
Когда же, если не сейчас, подводить какие-то итоги и в краеведении, в историческом наследии?
Вот и хотелось бы вкратце сказать о самых вопиющих ошибках, которые в публикуемой истории Клинского края тиражируются каждый год и едва ли не каждый день, - в исторических справках – в энциклопедиях, журналах, отдельных изданиях, на сайтах интернета.
Наши краеведы помнят, сколько сил, средств, траты нервов и времени пришлось потратить автору этих строк, чтобы восстановить истинную, научную дату одного из первых упоминаний нашего города в русских летописях – 1317 год.
Упоминание 1234 года в летописях перешло нам в наследство из эн-циклопедий и справочников Девятнадцатого века. Там речь шла о постоян-ных военных сражениях псковичей и новгородцев с литовцами и рыцарями ордена Меченосцев. Никакая логика не могла оправдать эту дату применительно к нашему городу - ведь там речь шла о селе Клин Псковской губернии.
Да, да, как мне недавно подсказал один из клинских краеведов, это как раз то самое село Клин, в котором родился Патриарх Московский и всея Руси Тихон, во имя которого теперь освящён в Клину обновлённый храм, прежде носивший память и имя святителя Тихона Задонского. И к этому селу наш город, кроме названного обстоятельства, ну вот никакого отношения не имеет.
Меня удивляет, - как же люди, придумавшие для нас 1234 год, про-смотрели в летописях более интересную ( с их точки зрения, конечно), - дату – 1131 год. Там ведь тоже упомянут Клин.
Но они, наверно, решили, что это уж слишком. Но и та дата к нашему Клину никакого отношения не имеет.
Зато взяли то, что лежало сверху.
В связи с этим читателю должно быть понятно, сколько забот приносил тогда наступавший 1984 год, который предполагался как год 750-летия. И если бы он был с помпой отмечен, стыдно было бы теперь.
Слава Богу, правильная дата 1317 года с помощью академического института была восстановлена в правах, заняла, наконец, своё место в энциклопедиях и фактически восторжествовала. Чтобы утвердить её окончательно, потребовались едва не десять лет, но возмутительно то, что включить в своё время в энциклопедии 1234 год с бухты-барахты не потребовалось ни усилий, ни времени: включили да и всё тут!
Поэтому удивляешься: как можно теперь-то, не заглянув в энциклопедии и справочники, снова тиражировать ошибочный 1234 год?
Вот, например, выходит красивая, цветная карта-схема Подмосковья, выпущенная издательством «Феникс». А в нём, как в засоленной сельди, всё та же бывшая в употреблении старая икра – ошибочный 1234 год!
Или вот московский художник и архитектор – вроде бы сделал хоро-шее дело - выпустил брошюру фотоснимков с комментариями «Памятники архитектуры Подмосковья. Северо-Западное направление»(2000 год). Но и там столько ошибок, что лучше бы не читать эту брошюру.
Автор – пожилой и опытный московский архитектор Арсений Арсеньевич Колмовской. Ну, архитектору вроде бы и карты в руки. Приятно, что показаны и памятники Клинского уезда и района. Но как? Почему не все? Нет Георгиевского погоста на Озере, Боблова, Тараканова, Спас-Нудоли, нескольких клинских памятников, а также церкви в Лобанове (Химки). Да ещё жива была в Никольском (Золине) усадьба «Молодое», когда автор начал готовить эту книжку в 1970-х годах.
Колокольня в Клину почему-то у него «переделана из башни», откуда это взял автор такую выдумку?
Автор почему-то уверен, что «Троицкий собор не сохранился». Вот уже действительно не увидеть бревно в глазу.
Стиль церкви в Боголеповой пустыни почему-то определён как «запоздалые формы русского барокко», когда это явный ранний провинциальный классицизм.
Ну, конечно, Колмовской снова тиражирует (1000 экз.) ошибочный 1234 год – автору лень было заглянуть в новейшие энциклопедии и справочники.
А терминология? Каково читать в текстах дипломированного архи-тектора такие архитектурные «перлы» и «шедевры» » как «в стиле эклектики»(это он изобрёл такой стиль), часовня «в формах эклектики», вокзал – тоже «в стиле эклектики», Шипулино – «в духе эклектики»(архитектору(!) как бы невдомёк, что эклектика – это не что иное, как факт смешения нескольких стилей). Про Поджигородово: «в стиле ложной русской готики», про Борщёво: «В 1840-х гг. установлен главный иконостас, а в конце XIX в. – придельные» (путает иконостасы и престолы), про Воронино: «Смоленская кирпичная оштукатуренная церковь строилась…», про Кленково: «Кирпичная оштукатуренная церковь…» (штукатурку он считает одним из первоначальных и главных композиционных элементов памятника). Опечатку 1914 год вместо 1814 год автору простим, Троицкая церковь в Захарове, как он считает, по-строена в «романтическом духе».
Автор-архитектор, как видно из его текстов, совершенно не знаком с таким распространённым архитектурным стилем как стиль русского национального романтизма.
Комично звучит повторяемое на каждой странице прямо-таки любимое слово : церковь «поругана». «Поругана в 1930- гг.», «поругана в годы лихолетья» (Это в какие же годы ? Не в те ли, в которые архитектор получал образование и зарабатывал пенсию?. Уж назовите тогда поточнее этот период. А слово-то «поругана» как-то нужно объяснить, в конце концов?
Но хватит о московских архитекторах. Перейдём к священникам. Не хотелось бы критиковать священство и не в моём это духе, но это редчай-ший случай в краеведении, о котором приходится с большим сокрушением говорить.
Священник отец Олег Пэнэжко издал уже наверно более сорока бро-шюр о храмах районов Московской и Владимирской областей и прямо-таки наводнил церковные ктиторские ящики этими брошюрами с массой ошибок. Проживает в Истре, служит в Ликине-Дулёве, а, объезжая на машине все окрестные территории (сколько же свободного времени у батюшки!), он, эксплуатируя время, средства и силы своих прихожан, буквально сгребает отовсюду любые сведения о храмах и всенепременно издаёт(притом без благословения своего епархиального начальства, как это положено священникам) вместе с теми ошибками (в том числе и по Клинскому благочинию), какие торчат то и дело внутри попавших в его руки материалов.
Мало того, сей батюшка никакого понятия не имеет ни о чужом авторском праве, ни о таком понятии как плагиат, что означает литературное воровство, то есть нарушение определённой заповеди Христовой.
Дело далеко не личное – расходование церковных средств и пожертвований на церковь. Наверно, и не слишком личное дело – расходование времени священника, которое, вообще-то, предполагается для молитв о своих прихожанах. Но с этим разбираться не нам, а его епархиальному начальству, и нас в данном разговоре это вовсе не интересует.
Нас поражает другое – что, взявшись за благое дело, «автор»-священник ни слова не говорит о героическом и самоотверженном труде, о настоящем трудовом и духовном подвиге тех людей, - священников и мирян, - которые бескорыстно, своими руками и часто вкладывая свои скудные средства, восстанавливают разорённые и строят, а также содержат новые храмы. Судя по брошюрам о. Олега, он даже и не задумывался об этом, подумаешь – какие пустяки. И обходится двумя словами: церковь восстанавливается.
Для меня лично выглядит удивительным, что читатели некоторых из этих брошюр, находя в них ошибки, обращаются для разъяснения не к самому «автору», а нередко ко мне, как специалисту по памятникам архитектуры, истории и культуры, хотя я не каждую из этих книжек держал в руках. Не странно ли?..
Но вернёмся всё-таки к дате первого упоминания города.
Дело-то, в общем, не совсем в дате упоминания и других подобных моментах. Это вовсе не самоцель для историка. Дело в истинности и научности, к которой мы, краеведы, по мере своих сил и возможностей, но всё-таки стремимся или должны и обязаны стремиться.
Будем считать, что с началом нового, 21-го века в клинском краеведении закончился «романтический» период, когда желаемое в фактах можно было подавать за действительное. Или когда ранее написанное становилось законом для последующих читателей. Дело-то всё-таки в исторической истине, для добывания которой нужно хорошо потрудиться…
Тот же 1317 год упоминания – тоже не окончательная дата, потому что есть дата ещё более раннего упоминания Клина в летописях (1197), о которой мы несколько позднее тоже поговорим на краеведческих страницах. Однако следует помнить, что дата упоминания – это всё-таки не дата основания города. Точной датой основания могут гордиться такие города как Москва, Дмитров, Юрьев-Польский. Но для нашего города пока такой даты нет, потому что наш город, по всей исторической логике, гораздо древнее этих городов...
Но доколе же будем лениться и не пользоваться выверенной датой при упоминании о нашем городе Клине?..
Нечто такое же, как и с датой, происходит с одной банальной, повторявшейся в Девятнадцатом и Двадцатом веках фразой, что, мол, « Клин был родовой вотчиной Романовых».
Более всего, это понятие о Клине вошло в употребление после рассказа Августина Мейерберга о путешествии в 17 веке через Клин, где путешественник, слыша звон, но не зная, где он, назвал город Клин деревней, да ещё деревней Великого Князя, то есть Государя.
Эту ошибку, ленясь проверить истину, повторили едва ли не все издатели, которые снизошли до краткой справки о Клине.
Дело в том, что и здесь происходит та же подмена географических названий, как и в случае с летописной датой. Это происходит оттого, что на просторах России названий Клин не менее пятисот.
В этой злополучной фразе теперь уже с нашим Клином путают село Клины Юрьевского (Юрьев-Польского) уезда Владимирской губернии, которое, действительно, было родовой вотчиной как раз тех самых Романовых.
Именно в этом селе проходило детство нашего первого царя из рода Романовых – Михаила Фёдоровича.
Из этого села ему с матерью пришлось уехать в Кострому, откуда он, царственный отрок, потом и приехал через Ярославль в Москву в 1613 году принимать Корону Российского Царства.
Сейчас в селе Клины, в наше время Большекузьминской сельской ад-министрации Кольчугинского района Владимирской области, находится разорённый и сильно запущенный парк усадьбы Романовых, позднее Апраксиных. Дом усадьбы не сохранился. Здесь же основательно разрушенный храм Покрова Пресвятой Богородицы 1777 года, в котором сохранились только храмовая часть с хорами и остатками прекрасной настенной живописи и алтарная часть.
Но к нашему Клину это место, кроме сходного названия, никакого отношения не имеет.
Так может быть, наши будущие краеведы учтут такую историческую подробность изданий о нашем Клине и больше не допустят фальши и ошибок, которыми грешили наши предки и, отчасти, современные мы?
Есть в истории Клина ещё очень странные ошибки, которые тоже, в конце концов, надо же когда-нибудь исправлять, чтобы не жить постоянно в искривлённом Зазеркалье. И мы постараемся и о них в дальнейшем рассказать.
ОШИБКИ В ИСТОРИИ КЛИНА (2)
Ну вот, я так и думал.
Так и думал, что придётся ещё не раз выступать по такой же теме и по такому же поводу.
Конечно, всё это напоминает сказку про белого бычка.
Как говорится, на колу мочало – начинай сначала.
Но говорить и писать об этом всё же приходится – иначе как же оградить клинского читателя от недобросовестных и халтурных авторов и составителей, покушающихся на нашу историю?..
Так вот. Совсем недавно, в этом году, в московском издательстве УКИНО «Духовное преображение» вышла увесистая книга «Подмосковье. Справочник-путеводитель. Монастыри.Храмы.Источники».Второе издание, кстати.
Составитель – Вера Николаевна Островская.
Огромное количество ошибок и несуразностей, запечатлённых в этой книге, возможно, пройдёт мимо взгляда людей, не слишком интересующихся историей и сходными темами. Однако есть такие «перлы», мимо которых просто нельзя спокойно пройти ни рядовому читателю, любителю истории, ни тем более специалисту.
Обо всей книге говорить не будем - это заняло бы слишком много места.
Поговорим о той части книги, которая относится непосредственно к нашему краю, к Клинскому району. И будем делать краткие комментарии по наиболее опрометчивым заявкам авторов и составителей.
В начале Клинского раздела даётся историческая справка о городе Клине. Прочитайте, дорогой читатель:
«Клин на р.Сестра – один из старейших городов в Подмосковье. Возник на месте славянского поселения в начале ХIII в. как укрепленный пункт между Московским и Тверским княжествами. Впервые упоминается в летописи 1234 г.»…
Вы можете, во-первых, представить такую подмосковную градообразующую субстанцию, как город, болтающийся между двумя княжествами? И кто это назвал такую точность времени возникновения нашего города, основание которого уходит в древнейшие века?
И какая же лень, во-вторых, должна была обуять составителей, если они поленились заглянуть даже в первые попавшиеся новые энциклопедические справочники, чтобы назвать правильный год упоминания города в летописи: хотя бы год 1317?
Читаем дальше – о Клинском кремле:
«Находился он на живописном высоком холме, на узком перешейке излучины реки».
Что же это за кремль такой, который уместился на перешейке излучины «р.Сестра»? Как это можно представить?
«Перешеек излучины» – это всего лишь линия стены Клинского казначейства.
Но дальше, дорогой читатель, прошу не падать, читая следующий, кощунственный для нашего города «перл»:
«Во время Великой Отечественной войны огромный урон городу нанесли немецко-фашистские войска, которые после упорных боев 24 ноября 1941 г. захватили Клин. Лишь через год перешедшие в наступление войска 30-й армии генерала Д.Д. Лелюшенко освободили его».
Можно ли представить советскую армию, дремавшую под Москвой целый год, чтобы вдруг спохватиться и освободить от гитлеровцев город Клин. И этот бред ведь писала, а потом печатала чья-то рука!..
Так что пять «шедевров» украшают одну только историческую справку о нашем городе!..
Но перейдём к основному тексту.
ЦЕРКОВЬ ДИМИТРИЯ СОЛУНСКОГО.СЕЛО АКСЁНОВО.
«Строительство шло в значительной степени за счёт посмертного вклада Е.А.Челищевой, владелицы усадьбы Аксёново, а также с помощью прихожан».
Наличие могилы Е.А.Челищевой на местном кладбище ещё не предполагает её значительного участия в строительстве храма, тем более что она не была владелицей усадьбы Аксеново. И усадьба – это ещё не село.
А вот «шедевр» особого рода:
«Сюжеты росписи частично повторяют сюжеты в храме Христа Спасителя».
Вы только подумайте! Люди, взявшие на себя обязанность составлять справочник храмов, даже не знают, что библейские, евангельские сюжеты повторяются в каждом православном храме!
ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО БИРЕВО.
«Здание храма расположено на погосте».
Наверно, здесь имеется в виду кладбище. Но тут всё наоборот: не храм на погосте, а кладбище при церкви! Уж такую простую вещь должен знать каждый школьник!..
ПРЕОБРАЖЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО БОРОЗДА.
Как бы ни было, но строилась церковь не в деревне Борозда(она тогда называлась Гаврилово), а в селе Молчаново, то же, что и Молчановский погост.
Но вот читайте дальше:
«Редкий памятник зодчества аннинского времени в Подмосковье. Он представляет переложение традиционной допетровской системы на язык новых художественных форм».
Вот уж занесло! Вот уж псевдоархитектурная лексика и терминология, которую умудрились разглядеть в простом разрушенном храме!
СМОЛЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО ВОРОНИНО.
«Удлинённая трапезная зального типа и трехъярусная колокольня на языке художественных форм просты и графичны».
Какой только псевдоархитектурной терминологии не нахватались составители. «Зального типа»!- о трапезной, вполне традиционной по своему пространству, получается, что у остальных храмов они не «зальные», не «просты» и не «графичны»!Чего только у них нет на языке! Словечко в простоте не скажут, как сказал классик, всё с ужимкой!..А ведь, уверен, не понимают содержания этих слов!..
КАЗАНСКАЯ ЧАСОВНЯ.ДЕРЕВНЯ ГОЛОГУЗОВО.
Построена «в псевдорусском стиле». Составители пользуются всё той же терминологией полувековой давности, едва не каменного века, не зная, что эта, презирающая русские церкви терминология бериевской эпохи, по-настоящему называется стилем русского национального романтизма, а также русского неоромантизма. Так сколько же можно пользоваться допотопной терминологией! Уж если не знаешь, что и как пишешь, так лучше промолчи!
ПРЕОБРАЖЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО ДОРШЕВО.
«Образец провинциального зодчества эпохи классицизма (без запятой)типологически храм связан традицией, восходящей к ХVII в.».
Не к 17-му, а к 18-му, к своему родному веку!
ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО ЗАХАРОВО.
«Чрезвычайно эффектна смежная с трапезной столпообразная шатровая колокольня в три яруса».
Да все, за редким исключением, колокольни были смежными с трапезной, поскольку под ними входили в храм! Словно это писали не москвичи, а марсиане…
ТРОИЦКИЙ СОБОР.ГОРОД КЛИН
«В Воскресенской церкви сохранилась икона Николая Чудотворца в серебряной старинной ризе, подаренная «по обещанию» воеводы Дмитрия Аверкиева, сына Яриева».
Принципиальная неточность: воеводу звали Дмитрий Аверкиевич Ярцев….
СКОРБЯЩЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ.ГОРОД КЛИН.
Опять здесь - храм псевдорусского стиля, в плане – крестообразный.
Такие же «шедевры» грамматики как «Филорет», «для будующего храма», «отрестоврировали», «гипотиза», которыми щеголяют составители, говорят о том, что это вовсе не опечатки, говорят об уровне составления книги, да ещё вторым изданием!
Книга вышла под общей редакцией М.Е.Акимовой. Но я не знаю, читала ли эту книгу преподаватель факультета журналистики МГУ Мария Акимова, если подобные «шедевры» грамматики в книге на каждом шагу, и их нельзя спутать с опечатками.
ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО НОВОЩАПОВО.
О колокольне «(взорвана в 1941 г.)». Да нет, мы её помним ещё в 1970-х годах…
«…Здание построено по осевой системе».
Ещё «шедевр». Показали бы нам составители православный храм, который был бы построен не по осевой системе!
МИХАИЛО-АРХАНГЕЛЬСКАЯ ЦЕРКОВЬ.СЕЛО ПОДЖИГОРОДОВО
Колокольня «похожа на минарет».
Это нужно же такую глупость сморозить о колокольне православного храма только потому, что её третий и четвёртый ярусы круглые в плане!
Эдак и трубу нашей комбинатовской ТЭЦ-котельной придётся называть минаретом!..
Можно бы и дальше продолжать этот замечательный список несуразностей, которыми угощают нас, читателей, нетребовательные к себе и к материалу авторы и составители, но пока и этого достаточно.
Но доколе это будет продолжаться?
(Продолжение следует)