Пётр, в честь воскресенья тщательно выбритый, напевая вышел из ванной.
На кухне тёща натирала лицо пестицидной кожурой первых огурцов.
«Сука» - подумал Петя.
«Кобель» - подумала тёща.
- Вы бы, Петенька, за картошкой сходили…
- Да, как скажете, мама – ответил Петя прикинув, что как раз закончились сигареты.
В прихожей Петиным глазам явилась несказанная краса – это жена Люся вернулась из парикмахерской. Там она за большие деньги была лишена абсолютного большинства своих волос. Те, что уцелели, были покрашены в модный цвет «баклажан» (как успел понять Петя из предпарикмахерских рассказов жены) Памятуя о том, что в прошлый раз в аналогичной ситуации он ляпнул что-то неподходящее, Петя деликатно молчал и улыбался, как мог. Видимо мог он плохо, потому что жена, выждав полминуты, презрительно сказала:
- А не сходил бы ты, Петя, за картошкой, наконец, уже.
«Бензопила» - подумал Петя.
«Старый пень» - подумала жена.
И Петя пошёл демонстративно рыться в холодильнике. Демонстративно – потому что всё равно ничего там никогда найти нельзя – хитрые бабы умудряются размещать продукты на полках так, что даже сливочного масла, лежащего перед глазами, так просто не увидишь. И вообще – какой поход за картошкой, ежели в доме две женщины, на дворе полдень, а завтрака не было и нет? А вот, впрочем, тёща сделала салат. Чтоб огурцы не пропали, после того, как она лишила их косметически ценной кожуры. Экономная она женщина все-таки…
Люся, взволнованная своим новым образом и возмущенная чёрствостью мужа (в который-то раз…), встала рядом с Петей, скрючившимся над тазиком с салатом, и принялась взбивать омлет из двенадцати яиц. «Демонстративно» - подумал Петя, ибо она знала, что омлет он терпеть не может.
На пороге кухни появился ребёнок Костик. Он вернулся со двора, совершенно довольный, голодный и невероятно грязный.
«И чего она мне голову морочит вторым ребенком – этот то чем ей плох? Только отмыла бы его, что ли» - размышлял Петя, гремя ложкой.
Люся, увидев ребенка, похожего на участника боёв в грязи, от накопившегося возмущения уронила яйцо на пол. Оно шмякнулось и досадно растеклось. «Твою мать…» - вырвалось у неё, но она вовремя остановилась и получилось только «Т…..»
- Ттт-ты бы, Костик, помог убрать. А то я еду готовлю, а папа за картошкой идёт.
Костик прикинул, что для веника яйцо слишком жидкое, а для тряпки слишком густое, и всё его счастливое футбольное настроение улетучилось в миг. «И зачем я пришёл домой» - подумал Костик. «Как будто это я виноват, что они подарили мне на День рожденья морскую свинку. Была бы у меня собака, она бы это чёртово яйцо сожрала…»
Петя как-то незаметно доел салат – стыдно, конечно, но они сами виноваты, надо кормить было, а они не кормили, не кормили вообще. А только натирали себе морды и обстригали волосы. Вот ребенок – тоже небось голодный. С голодухи-то и дурацкий омлет съедим, да еще и салатом попрекать будут меня – думал Петя, все же обуваясь ради картошки. Далась им картошка, не иначе как сговорились…Будто нельзя сегодня поесть макароны, или кашу, к примеру. Или одно мясо – это было бы вообще шикарно…
- Господи, а где же салат! – донесся с кухни драматический всхлип тещи.
- Это папа съел.
Костик, кляня несправедливость этого мира, размазывал по полу яйцо, которое никак не хотело убираться совсем.
- Боже мой! Невероятно! Такого эгоиста свет еще не рождал! – теща прибавила своему звучанию еще пару единиц надрыва.
«Жаль, нет пульта от тещи – очень полезная вещь была бы…» - подумал Петя. Наспех одеваясь (скорее, скорее за картошкой…) он представил картинку – уважаемая мама кричит, жестикулирует, закатывает глаза – и всё как в немом кино. Даже улыбнулся, впервые за сегодняшний день, между прочим.
- Ты, мама, могла бы Петю и покормить, пока я стриглась.
Петя затаился под вешалкой – молодец все же Люська, подумал он.
- Может его еще и грудью покормить? (чур, чур меня –пронеслось в голове Петра) Твой муж отлично знает, где холодильник находится, уж ты мне поверь!
- Мама, ей богу странно, чтобы он сам грел себе завтрак, если в доме есть ты или я…
- Боже мой! И это говоришь ты! Современная женщина, с двумя высшими образованиями, которая, кстати, и на парикмахера сама себе зарабатывает (теща максимально педалировала на пассаже о парикмахере, дабы Петя услышал, даже если бы действительно уже ушел за картошкой)
«Вот-вот, именно на парикмахера она и зарабатывает, твоя дочь с двумя, а хоть бы и десятью высшими образованиями» - Петя присел на корточки под вешалкой и приготовился к долгому диалогу прекрасной половины населения квартиры. Все же речь сейчас зайдёт о нём, он это знал и пропустить такое не хотелось. Застарелый конфликт состоял в том, что дорогая мама мечтали стать тещей принца или олигарха. На худой конец – генерала. А в идеале – генерала-олигарха княжеских кровей. А стала вот – тещей Пети. Петра Чижика. Мимо Пети прошел ребенок с тряпкой в руках и скрылся в ванной. Так вот – Чижика, да… И дочь стала у нее тоже Чижик. А была – Милорадович.
- А была Милорадович! – донеслось с кухни. Боже мой! Твой Чижик ест как конь, спит как медведь зимой, а зарабатывает не больше обезьянки, сидящей на плече фотографа!
Петя, право слово, такого красноречия не ожидал. Даже после всего того, что уже слышал на эту тему.
- Да мама, Петя не олигарх, и не принц на белом мерседесе…
- Да уж совсем не на мерседесе!
«Мерседес ей подавай, офигеть – подумал Петя – да если я тебя по докторам не возил во вторник, меня бы этот идиот не боднул. И за вашей картошкой я бы ехал на машине, а не с авоськой топал на базар, думая денно и нощно как расплатиться за ремонт…»
- Зато он не пьет, как папа!
«Вот именно, тоже мне – ее Милорадович единственным подвигом в жизни будет иметь героическую смерть от цирроза печени. И ничего более выдающегося. А Люська-то молодец!»
- И ты, мама, ежели олигарха или генерала хотела – вот и стала бы женой генерала. А я не хотела может…
- Ты, стало быть, с малолетства мечтала стать женой Чижика?
Тут до тещи дошло, что ее уже дважды смертельно оскорбили. А она досадно промахнулась с мгновенной реакцией.
- Как ты смеешь меня попрекать своим же отцом! Господи!!!
Петя не сразу въехал в эту сложную конструкцию.
- И это говоришь мне ты – вертихвостка, которая шляется по парикмахерским, оставляя на мать своего голодного мужа и грязного, заметь очень грязного ребенка! Я между прочим я на пенсии – мне отдыхать нужно, мне государство уже позволило отдыхать. И только родная дочь не дает мне спокойно вздохнуть!
Мимо затаившего Пети босыми мокрыми ногами прошлепал Костик со словами – «Далась им эта грязь. Что они, никогда в футбол под дождем не играли что ли…»
- Спасибо, мама! Раз в пятилетку я иду в парикмахерскую, и это оказывается просто преступленье, я не имею права отлучиться с кухни даже на полтора часа!
Петя с досадой почувствовал, что жена сдает свои позиции. Мама все же более опытна в вопросах подавления любого бунта. Это лавина, устоять перед которой нет шансов в принципе, но попробовать можно, ежели есть время и вдохновение.
- Боже мой…
Петя вылез из укрытия и вступил в дискуссию, благо о салате уже и не вспомнят, хотя могут…
- Вы, мама, так усердно взываете к богу, что скоро прямо тут на кухне свершится второе пришествие…
- И каким же образом? Если моя дочь кого-то и родит – это точно будет непорочное зачатие!
Люся неприлично заржала, хотя реагировать иначе, наверное было бы неправильно.
- То есть вы, мама, отрицаете даже факт существования Костика?
- Нет, я конешно, не отрицаю, не зря же вы, Петя, едите столько… Да и Людмила вот довольна… И если за картошкой таки пойдете, то купите валокардин.
- Мама, я же купила позавчера.
- Я уже его выпила – ответствовала мама и удалилась.
Петя ощутил облегчение – скандал был исчерпан, по крайней мере, на сегодня.
К тому же холодок между ним и женой куда-то улетучился сам по себе. А впрочем, не сам по себе, а благодаря тёще. Петя даже был готов признать, что ее присутствие не только вредно, но временами и полезно. Парадокс… Хотя в жизни есть много удивительного. К примеру то, что Люся, умная, красивая женщина взяла и отрезала себе почти все волосы, покрасила в чернильный цвет и искренне полагает, что украсилась несказанно. Но не надо о грустном. Петя обнял жену – вот он редкий нынче момент единения.
На кухню заглянул Костик. Родительским объятьям он не умилился вовсе и подумал: «блин, почему же не кормят сегодня…».
- обнимайтесь, обнимайтесь… я схожу пока за картошкой. – сказал он.
- и валокордин бабушке!
- ага, и валокордин бабушке….
«Какой хороший все же у нас ребенок» - подумал Петя и благодарно чмокнул жену в нос.
«Надо же – побрился, пока я стриглась» – подумала Люся и прижалась стриженной фиолетовой головой к Петиной груди.