Комменсалы

       Честно говоря, уж и не помню, каким образом наш разговор добрался до этой темы, вынудив Степанова принять в нем участие. Кажется, вначале Лариска упомянула бабушку-нищенку, ежедневно не менее шести часов отстаивающую возле дверей универмага и просящую «на хлеб». По ее подсчетам, старушка легко поднимала в месяц монетками и десятирублевыми бумажками, торопливо засовываемыми ей в протянутую руку, больше врача или учителя, вкалывающего на полторы ставки. Потом, по-моему, Светка рассказа о цыганке-ворожее, так ее заболтавшей возле рынка, что только чудом удалось вырвать из руки уже добровольно снятые и отданные ей золотые серьги. «Вот не поверите, - клялась Быстрова, стуча себя в немалых размеров грудь, - будто затмение какое нашло! Она говорит: клади сюда, на ладонь, золото – все, что ни скажу, сбудется. И я, как полная дура, снимаю серьги и ей сую! И только когда она в кулак дунула и золото моё исчезло – как стукнуло в голову! Хватаю ее за другую руку, выкручиваю и отбираю серьги назад!»
       Сашка заржал, помню: «На таких легковерных эти цыганские фокусы и рассчитаны!» Мишка просто хмыкнул, а Степанов Женька, до того остававшийся безобразно серьезным и молчаливым, несмотря на вторую открытую бутылку, почесал в затылке и вдруг спрашивает нас: «Биологию-то не подзабыли еще? Помните такое явление – комменсализм?»
       Надо пояснить, с чего ради в нашем приличном обществе, собравшемся тихо-мирно водочки выпить и слегка закусить, такие слова произносить разрешается, да еще при дамах. Дело в том, что лет двадцать назад закончили мы не просто один медицинский институт, а еще и все шесть лет в одной группе отучились. Потом-то нас разбросала судьба в виде государственного распределения по разным специальностям и больницам, но до того жили мы дружно и прикрывали друг друга плотно. Даже, бывало, конспекты на лекциях писали под копирку, если кто после ночного дежурства на «скорой» или в приемном покое оказывался не в состоянии и минуты продержать глаза открытыми, не то что ручкой по бумаге скрести.
Вот. А встречаемся мы редко, не чаще раза в год. В тот раз и был один из таких случаев, когда удалось и созвониться, и у супругов отпроситься под честное слово «быть к двенадцати как штык и на своих ногах», и даже разговориться понемногу. Водка тоже помогла в этом вопросе – что уж греха таить, первые пол-литра из выставленных Мишкой полутора («пейте, не жалейте: не купленная – дареная!») мы в десять минут приговорили.
       Что такое «комменсализм» мы, естественно, не помнили, поэтому Женьке пришлось пояснять.
– Как вы знаете, - начал он, - существует несколько основных форм симбиоза живых существ. Например, кооперация – когда два вида дополняют друг друга, паразитизм – когда один вид живет за счет другого, и комменсализм – буквально: нахлебничество, пользование объедками. Если вы думаете, что эти формы характерны только для каких-нибудь рыб-прилипал, раков-отшельников с их актиниями на раковинах, а для людей являются чем-то исключительным и чрезвычайным, то вы глубоко заблуждаетесь. Я, честно говоря, и сам считал, что все эти гламурные байки про моделек, вышедших замуж за миллионеров, не более как приукрашенные истории попыток женщин хоть как-то приспособиться к современной жизни, что называется «устроиться». Однако, ни фига подобного: сам столкнулся с историей идеального комменсализма самых простых и обычных с виду людей.
– Жену мою вы знаете, - продолжил Степанов после паузы, которую мы заполнили принятой на грудь третьей рюмкой и парой вилок салата. – Так вот, есть у нее тетка родная, жившая до недавнего времени в славном городе Находка. А у той были два сына-моряка. Впрочем, один года три назад погиб – не помню уж при каких обстоятельствах, а второй решил переехать сюда к нам, в Сибирь, и заняться бизнесом на запчастях для японских автомобилей. Да. А пока младший сын здесь обустраивался, матушка его к себе в квартиру невестку забрала…
– И чё такого? – спросила Светка. – Житейская история. Сын погиб, а вдова его осталась. У них и дите, поди было?
– Да нет, - снова почесал затылок Женька. – Здесь, понимаете, какое дело… Она вроде и не совсем жена была – жили вместе года два последних. Да и как жили, когда Игорь-то, погибший, из рейсов своих не вылезал: месяц нету, неделю дома. И жениться не собирался – все его устраивало. И, как говорится, ни ребенка ни котенка у них нет. И не планировалось даже.
– Подожди, - заинтересовался Михаил, самый практичный из нас человек. – Так она, выходит, вообще ей никто, тетке-то?
– Ну да! – признал Степанов. – Бывшая периодическая сожительница ее сына. Тьфу, слово это не люблю! – поморщился Евгений. – Девушка, так сказать!
– Хорошо! – хмыкнула Быстрова. – И чем закончилось? Прописалась и тетку выгнала?
– Тут до конца еще далеко, тут все только начинается! …Может, еще по одной? – предложил он, щелкнув ногтем по рюмке и вопросительно взглянув на Михаила, признавая в нем старшего.
– Ну, давай, - согласился тот, поднимая бутылку. – Только ты сильно-то не гони коней, закусывай. Время есть еще!
       Мы снова выпили. Честно признаться, Женька не умел рассказывать: делал длинные паузы, подбирая слова, мял в руках салфетку. Никто не догадывался, с чего ему пришло в голову рассказывать эту историю, да еще о своих родственниках – что, нам нечего кроме них вспомнить? Но никто его не перебивал. Есть желание – пусть говорит. Не о работе же спорить? Ее, работы, нам и в будни хватает, чтоб начинать «снова долодом» субботним вечером.
– Ага! – сказал Степанов, едва прожевав ломтик ветчины. – Ну вот. Как переехала невестка Игоря к тетке, стали они вместе жить-поживать. Ирина как раз институт закончила, финансовый факультет местного филиала Дальневосточного университета, но устроиться на работу поначалу не могла – тетка год ее содержала. Потом пришла мысль сюда переехать, с сыном младшим соединиться. В Находке, значит, она квартиру продала, в Новосибирск переехала. И Ирина с ней.
– Не поняла! – возмутилась внимательно слушавшая Лариска. – А она-то зачем потащилась? Ей жить что ли негде?
– Там мать у нее оставалась в «однушке», но она решила с тетей Надей ехать.
– Вот девка! Будто клоп присосалась!
       Евгений кивнул.
– Поселились у младшего сына, у Александра. Но тот уже женат был, с дитем маленьким, и вообще – резко на дыбы встал. Выходило, что у него на шее не только собственная семья и мать-пенсионерка, но и бывшая «невеста» брата. Ругань началась, скандалы. Тетка ни в какую от Ирины отказываться не собиралась, за дочку ее держала, а та ее «мамой» звала. Короче, на деньги от Находкинской «трешки» купили в Новосибирске «двушку». Сын, правда, деньгами еще помог – лишь бы разъехаться от греха подальше.
– Значит, ради Ирки этой тетка готова была с собственным сыном рассориться? – это уже я уточнил. Не укладывалось в моей голове такое поведение незнакомой мне женщины.
– Да. Но самое интересное, вскоре мать Ирины сюда перебралась, к тете Наде. Она тоже свою квартиру в Находке продала и приехала к дочери. И так еще год прожили, уже втроем.
– Так на что жили-то? – взорвалась Светлана. – Девка, как я поняла, не работала. Мать у нее – тоже. Или ошибаюсь?
– Нет, правильно, - согласился Степанов. – У тети Нади пенсия приличная, и Сашка ей регулярно тысяч по пять-шесть подбрасывал. На это и жили.
– За-ме-ча-тельно! – провозгласила Светлана. – А у вас, у остальных родственников, не было желания тетку психиатру показать? Она же явно с отклонениями! Так ведь не бывает: позволять совершенно чужим людям за свой счет существовать!
– Она сама-то не считала, что они ей чужие! – опустив глаза, произнес Евгений. – Да и продолжалось это не долго: год, может, чуть дольше. А потом незаметно мы подключились к их проблемам. И тетку Надю жалко стало, да и они только старые тряпки донашивают, на лапше с картошкой живут.
– Так деньги же были? – не понял я. – Сам же сказал: квартиру в Находке мать этой Ирины продала…
– Так они здесь в новостройку вложились, на нулевом цикле…
– И что теперь – так и живут?
– Нет, разругались и разъехались. То ли они холодильник теткин сломали, то ли печку ей сожгли – не помню.
– Ну и слава Богу! – подвела итого Светлана. – Так им и надо, паразитам!
– Ага! – кивнул Евгений. – Теперь у нас с Ольгой из-за них проблемы. Она же их к себе в фирму устроила: Ирину продавцом в магазин, а ее мать взяла бухгалтером. И поручительство оформляла, когда они кредит на недостающую на квартиру сумму в банке брали…
       Михаил громко и откровенно захохотал, продемонстрировав оттененные густыми усами белоснежные зубы.
– Вот, сучки, устроились! Тетку высосали, теперь племянницу сосут!
       Степанов только виновато пожал плечами.
       В общем, не помню, о чем еще болтали в тот вечер. Долго разговаривали, но третью бутылку не допили – расхотелось почему-то.
       Разъезжались от Михаила уже по темноте (ранней весной дело было), все вместе стояли на остановке, ловили «тачки». Я сел последним, и пока добирался полчаса за оговоренные при посадке две сотни до своего дома, все размышлял над рассказанной Женькой невыдуманной историей. Что-то мерещилось за ней: тема для мрачного фантастического рассказа или повести, а, быть может, вплетенной в роман отдельной сюжетной линией. Виделся выход на большую сложную проблему, например, о расщеплении человеческого вида на два подвида: человека деятельного и человека сопутствующего. Почему нет? Факторы естественного отбора, требующие силы и находчивости, на homo sapiens практически не действуют, преимущество для выживания в современном обществе получают не только самые упорные и пробивные, но и самые конформистские особи. Те, которые получают доступ к материальным благам не благодаря собственным усилиям, но умея использовать усилия других, на чьем горбу они в рай и въезжают. Генетически такие свойства должны передаваться по женской линии, что и доказывает рассказанная Степановым история.
       И вот живут они среди нас: ласковые, милые, мягко-настойчивые кошки, эдакие «хомо ловкачес». Притираются поближе к кормушкам, никогда не спорят, не толкаются, умильно глядят тебе в глаза, забираясь в самую душу. Самцы, приспособленные к жизни в больших городах лучше любого охотника и земледельца, строителя и воина. Самочки, готовые рожать тебе детей, обеспечивая тем самым продолжение не только твоего, но и своего рода. Знающие в совершенстве, «как выйти замуж за миллионера» и с готовностью делящиеся опытом со всеми желающими. Сожительницы и нахлебники. Комменсалы.