…Ржавого цвета снежная каша с шумом разлеталась от стремительно врезавшихся в неё колёс многотонного грузовика-фуры и летела теперь куда придётся – одна её часть внутрь, под машину, другая наружу, навстречу застывшим глазам водителя ехавшей по встречной полосе легковушки. Шр-рах! Полнотелая волна, рождённая колёсами грузовика, смачно ударилась в лобовое стекло, не обойдя, впрочем, своим вниманием и другие доступные ей поверхности тоскующей по родине иномарки.
…Прошло уже шесть лет, как сверкающий серебристыми боковинами универсал немецкого производства, укатывал своими колёсами далеко не всегда качественный асфальт России. Вот и в этот раз, управлявший ею водитель, судорожно дёрнулся рукой в направлении переключателя «дворников» и, отвлёкшись на этот манёвр, не заметил ощерившуюся на колёса яму, острые кромки которой, хищнически цапнули иностранку за колесо. В этот момент в очередной раз особо актуальной стала фраза, разместившаяся на наклейке по заднему борту автомобиля: «Хочу домой, в Германию!»
- Что б тебя... – вырвалось у водителя, но он тут же осекся, вспомнив, что нехорошо желать неприятностей ближнему. Он же не виноват, этот ближний, что внезапно выпавший в самом начале марта обильный мокрый снег ещё не успел расползтись с проезжей части по обочинам дороги под натиском неумолимой снегоуборочной техники. Так и мечется, бедный, вправо и влево по кривому, щербатому зеркалу Владимирского тракта, обласкивая своим липким вниманием всех, кто имел неосторожность оказаться у него на пути.
- Эх, Рассея… сколькими же неожиданностями ты наполнена? – умягчился водитель, - Эт национальная черта наша такая, ничего тут не поделаешь…
Водитель, а его звали Дмитрием, был молодым человеком 36-ти лет отроду, но на вид он выглядел старше своих лет из-за седины, которая свела почти на нет его когда-то чёрную как смоль шевелюру. Роста он был выше среднего, тело было довольно таки плотным и пропорциональным, но нуждалось в коррекции этих пропорций. Например, брюшко, которое уже становилось сложно называть небольшим, выдавало в нём человека с ленцой, но этот факт ещё пока удавалось скрывать за грамотно примостившимися на уровне талии складками одежды. Плечи были довольно широки, но не достаточно развиты, благодаря чему можно было предположить изменение первоначального замысла об этом человеке. Физическим трудом Дмитрий себя не обременял в той мере, на которую могли бы рассчитывать окружающие его люди. Он был с правильными чертами лица, главным выразительным средством которого были глаза. Они могли быть спокойными или пронзительно-испытующими, любящими и любимыми. Когда его лицу случалось смеяться, они превращались в узкие щёлки, а в некоторые минуты его жизни, по словам его любимой жены, становились чёрными-чёрными, укрывая этой своей кутающей чернотой их двоих от всего остального мира.
Ещё, про Диму можно было сказать, что автомобиль, за рулём которого он ехал, являлся его органичным продолжением.
…После возвращения в норму от короткого происшествия на дороге, он вспомнил вчерашний день. Это был первый день календарной весны, 1-е марта. В этот день погода порадовала всех солнышком. Надо сказать, что это была настоящая милость с её стороны. Довольно долго перед этим днём было пасмурно и поэтому солнышку в первый день весны все очень радовались: дороги подсохли, воздух стал прозрачнее и в нём вот-вот должен был появиться запах нарождающейся зелёной жизни.
Но сегодня всё встало на свои места. Даже появившееся беспокойство по поводу возможной неактуальности поговорки «Пришёл Марток - надевай семь порток», уступило место многовековому спокойствию: всё стало так, как и было всегда… как и должно быть! Погодные аномалии, конечно, грядут - изгадили экологию, но вот теперь ещё всё как раньше, нормально… и мартовская каша под ногами и колёсами, и пасмурное низкое небо, закономерно сменило высокую синеву Тверди Небесной.
Поездка, в которой сейчас находился Дмитрий, была запланирована заранее. Правда она несколько раз откладывалась и переносилась, но вот теперь он ехал. Сзади, как и в прошлые разы, неотступным спутником шёл прицеп. Но в этот раз, по свидетельству очевидцев, он получился особо большим вследствие нагромождённых в нём вещей. Да-да, именно нагромождённых! Сложенными их было назвать трудно, потому что сложить можно что-либо ровное и аккуратное. Здесь же были сумки и пакеты всех размеров и мастей, коробки разной величины, две книжные полки, мойдодыр, это умывальник такой, с подогревом и много чего ещё. На самом дне прицепа, под ворохом вещей, были помещены кухонная тумбочка и даже двухкамерный холодильник! Сами они до отказа были набиты дюжиной бумажных пакетов с пшеничной мукой, десятком бутылок с подсолнечным маслом и выбивающейся из этого пищевого списка сумкой со свежими газетами. Промежутки между всем этим внутри холодильника и тумбочки были заняты пачками вкусного печения, пряников и других сластей, по поводу количества которых было совершенно справедливо замечено, что ими можно обеспечить завтрак в нескольких детских садиках! Где-то вокруг этих двух больших емкостей, в ближайшем окружении, запрятались коробки с макаронами, крупами и консервами с другими продуктами, относящимися к разряду бакалейных. Был ещё в поклаже небольшой металлический сейф с кодовым замком, а также другие нужные в хозяйстве вещи: вёдра, гвозди, топор и посуда… Но самое интересное было бережно укутано мягкими пакетами с пожертвованными носильными вещами в самом сердце этой большой кучи. Это были аналой и два блестящих, примерно метр тридцать высотой напольных подсвечника.
Теперь, по такому набору вещей, читатель, наверное, уже может догадаться, куда держал путь Дмитрий. Неискушённому же подскажу. Он вёз пожертвованные вещи в восстанавливающийся Приход одного храма. Причём понятие «восстанавливающийся Приход», включает в себя, в том числе и сам Храм, нуждающийся в восстановлении.
…Машина шла как по волнам, налетая то и дело колёсами на границы жидкой колеи. Шир, шир - ударялись в металлическое брюхо всполохи ржавой снежной каши.
- Как на катере плывём, Оль, слышишь? – обратился Дмитрий к своей жене, сидящей наискосок позади него.
Его убаюкивал монотонный шум снежного прибоя из-под колёс, несущихся со скоростью примерно в сотню километров в час.
Димитрий не выспался и разговором пытался отвлечь себя от льстиво обволакивающего сознание сна.
Накануне ночью время на «поспать» удалось выделить совсем не много. Это была не первая такая поездка и опять, как и в предыдущие разы, ему не удалось пораньше лечь спать. Мысли опять вернулись в день, предшествовавший поездке.
Ведь хотел аж днём, а не так, как всегда – вечером, загрузить прицеп! – вспоминал про себя Дима. Ан, нет, не смог отказать своему батюшке и встретить его после вечерней службы.
Батюшка вышел тогда без чего-то девять.
Зато под встречу батюшки, подгадали получение холодильника и тумбочки. Сразу двум людям помогли: тому, у кого забрали и тому, кому всё это привезём! – нашёл утешительный для себя аргумент Дмитрий. – Да, нормально всё! А выспаться и потом можно будет… только вот сегодня нужно благополучно доехать. Туда и обратно.
Тут благостные размышления были прерваны криком. Самым простым криком – детским. Он принадлежал ребёнку неполных шести месяцев отроду и был вызван здоровым чувством голода. Что ж, когда-нибудь этот человечек научится мужской выдержке, а пока что его нужно просто покормить и тем самым вернуть мир в замкнутое пространство автомобиля.
Когда шумное объявление голода сменилось мерными звуками поглощения пищи, Дмитрий вернулся к своим размышлениям.
- И выехать пораньше хотел, чтобы к службе успеть. Самому причаститься, да и Ванятку причастить. Вон, какой бутуз растёт, слава Богу! Поесть никогда не отказывался… Сам давно не причащался. Говел, готовился... да вот только тогда совсем поспать бы не пришлось…
Дмитрий вспомнил, как накануне созванивался с Сашей – другом, с которым и холодильник забирали накануне и не один раз уже ездили к отцу Роману, настоятелю храма Илии Пророка во Владимирской области. Звонил и спрашивал: - Ничего, мол, если я поеду пораньше? А теперь вот наоборот. Саша уже уехал, а он, отстаёт от него по времени где-то на час. Зато поспал этот лишний часок.
Когда насытился младший ребёнок, запросил есть старший. Это была попрыгунья-стрекоза двенадцати лет, с быстро румянящимися на морозе, случись им там оказаться, щеками. Пришлось останавливаться и покупать немного фруктов. Тем более, что был ещё один повод для остановки: Дмитрий забыл взять сетевой шнур для компьютера, который также везли батюшке для связи с внешним миром… печальное событие, тем более, что батюшка с матушкой так ждали галаживания этой связи. Но было чему и радоваться: тот компьютер, который пожертвовали вначале, удалось модернизировать до более совершенной версии. Удалось найти и подготовить принтер и монитор. Так что по сравнению с проведённой работой, недостаток какого-то жалкого шнура, выглядел сущим пустяком – небольшой отсрочкой, только и всего! Тем не менее, Дмитрий пытался всеми силами устранить и этот недостаток. Он зашёл в магазин электроники, чтобы купить такой шнур. Но его там просто не оказалось! Выяснилось, что такими пустяками они просто не торгуют…
Делать было нечего. Впереди ещё лежал нелёгкий путь, так что нужно было торопиться.
Когда уже проехали полпути, затренькал мобильник. Это Саша напомнил СМСкой о своём существовании где-то впереди, в конце объездной трассы вокруг Владимира.
- Молодец Сашка, с Таней встретился. Так что теперь вдвоём поедут…- подытожил прочтение сообщения Дима.
Татьяна, молодая женщина, которая уже не раз ездила к отцу Роману сама и вместе с ребятами, была весьма неплохим водителем. Наткнувшись около года назад на тему о бедственном положении семьи священника, не могла пройти мимо и остаться равнодушной. Кстати говоря, тот компьютер, который был собран для отца Романа, это целиком заслуга Таниного брата Артёма, который модернизировал, собрал и настроил все его компоненты.
Теперь, пока Саша, вместе со своей семьёй, Таня и догоняющий их Дима мчатся в своих авто по Горьковскому шоссе, я хочу рассказать о семье священника, к которому они все направляются.
Отец Роман был батюшка молодой. На вид, в принципе, не высокий, но коренастый, с богатырской грудью и плечами. Своими формами он, впоследствии, доставил немало приятных хлопот тем, кто пытался найти одежду по его фигуре. Улыбчивый, с хорошим чувством юмора и острым умом, он удивительно трепетно и благоговейно нес дар священства, который ему даровал Господь. Это проявлялось во всём: в том, как он входил в храм, как читал молитвы и вел службу, как осенял себя и испрашивающих благословения Крестным знамением…
Ильинский приход был первый в его священнической судьбе. Когда во Владимирской епархии встал вопрос о назначении священника в оставшийся без настоятеля храм, то все понимали, что подобрать туда человека будет очень непросто. И они не ошиблись. Несколько батюшек приезжали, смотрели и слёзно просили подыскать им что-нибудь лучшее, находящееся не в таком упадке. Условия там и вправду были плачевные: жить негде… каморка, в которой обитал прежний настоятель, для жизни с семьёй была непригодна. Сам храм большой, рассчитанный не на одну сотню прихожан, взывал о помощи, но уже не мог рассчитывать на посещение такого количества верующего люда. Разорённый, униженный, но не сломленный за годы лихолетья, он бы много мог поведать о судьбах своих далеко не благочестивых земляков, участвовавших в его разорении. Кто-то это делал сознательно. Кто-то просто за компанию. А кто-то одурманенный, обманутый духом безбожия пёкся о своём пребывании в мире сем думая, что это его единственная и последняя задача существования… Где они теперь? Где эти злобствовавшие, инертные, обманутые? Где их души бессмертные? Знают ли теперь, что есть главное, а что второстепенное в нашей жизни? Тоскуют, страдают, скорбят ли их души?
Слаб человек. И даже тот человек, которого однажды призвал Господь на путь служения Себе и людям, тоже часто дают слабину…
Отец Роман не испугался. Кто знает, чем обусловлен был первый порыв, решение принять этот приход? Сейчас ясно одно: уже около трёх лет батюшка с семьёй живёт в Ильинском, обустроив себе для жизни заброшенный дом. Поначалу ему даже казалось, что именно здесь и есть Рай на земле. Тихо, безмолвно было в храме во время служб. Почти как в монастыре, в котором он и подвизался до рукоположения. А как рукоположили, так его «горяченького», новоиспечённого священника, даже не отслужившего положенных сорока служб, направили сюда. И он был рад, осенённый благодатью, не замечать перемены места служения…
И вот прошли годы. Нельзя сказать, что веры стало меньше. Просто Господь, одарив щедро благодатью вначале, затем её прикрывает, дабы человек научался самостоятельно, без Его явной помощи ходить перед Ним в вере. Только так может взрастить человек веру свою!
Быт. Сколько молодых семей погибло от натиска его скрюченных пальцев! А когда ребёнок постоянно болеет в сквозящей избе? Когда помыться негде или воды вообще нет, и приходится снег топить, чтобы сварить себе еды? Когда необходимый расход средств больше, чем жалкий их приход, когда Храм своим безмолвием вопиет: - Когда я заживу, заговорю, Священник?! И нечего ему ответить… лишь молитва возносится, спотыкаясь о выбоины вываливавшихся из стен и потолка кирпичей.
Приведу слова, с которых, по сути, и началась помощь батюшке тех людей, о которых и ведётся этот рассказ. Из письма Марии Высоцкой на форуме Ева.ру:
Батюшка сам человек наискромнейший, наипорядочнейший и настолько глубокой веры, что диву даешься, как люди ради вот такой высокой цели выносят все лишения. Полтора года назад в семье батюшки родилась дочка Иулитта(Уля). Когда я её впервые увидела, у ребенка вместо косынки на голове был повязан старый носовой платок, а коляска, в которой она сидела, наверное, помнит грудными ещё её бабушку или дедушку.... 2000 рублей семейного бюджета не позволяют что-то купить ребенку..... Вообще с трудом представляю, как они живут. И не жалуются. "Господь нас сюда направил, значит, мы тут нужны!", говорит о. Роман.
Именно эти слова что-то затронули в своё время в сердце Дмитрия.
...Когда до Ильинского оставалось километров 50, он позвонил матушке, тем более, что на мобильнике обозначился её неотвеченный вызов.
- Здравствуйте, матушка! – Дмитрий был рад, что дозвонился, потому что порой со связью бывали проблемы.
- Здравствуйте, Дмитрий! – голос матушки был бодрым, видимо так действовало приближение гостей.
- Как Ваши дела? – начал Дима с обыденного вопроса, хотя ответ на него ему действительно был важен, вся семья батюшки недавно болела.
- Всё хорошо. Таня с Сашей уже приехали. А Вы далеко? – весёлые нотки в голосе матушки должны были вот-вот растопить остатки беспокойства.
- Да не очень, минут через сорок рассчитываем быть…
- Ну, поторопитесь, - окончательно успокоившись и позволив себе шутку, матушка продолжала, - А то боюсь, вам уже ничего не достанется…
- Ну, что ж, - приняв эту игру, Дима подхватил, - Приедем, разгрузимся и тронемся в обратный путь! Пусть дети голодные плачут…
- Да, ладно уж, - матушка показно смягчилась, - Оставим вам что-нибудь…
Как и бывало раньше, свернув с трассы, вся Димина семья могла насладиться красотами зимнего пейзажа в полной мере. Выпавший снег сумел зацепиться и пересчитать тем самым каждую веточку в лесу, который иногда отступал от дороги на несколько километров, открывая глазам просторы русского поля. Ехали в тишине. Не залюбоваться было нельзя.
Радостью откликнулся в сердце выскочивший из-за леса Ильинский храм. Прохудившийся купол колокольни вызвал щемящее, но тёплое чувство сострадания – болит ещё, не зажила железная рана… Подъезжая к дому батюшки путешественники увидели машины Саши и Тани. Всем было радостно их здесь увидеть. Это чувство сродни тому, как если едешь к одному дорогому человеку в гости, а у него встретил ещё двух друзей.
Остановились. Стали ждать хозяев. Вышел батюшка. Надевая на ходу головной убор, улыбающийся подошёл к приехавшим. Момент первой встречи для Димы всегда оставался почему-то волнительным. Он сложил руки под благословение.
- Во имя Отца и Сына и Святого Духа, - наложил на него Крест отец Роман.
Дима троекратно, как полагается, расцеловался с батюшкой. После, приложившись к деснице священника, окончательно успокоился, осознав себя приехавшим к месту назначения. Затем, поздоровался с подошедшим Сашей.
- Как доехали? - спросил батюшка.
- Слава Богу, Вашими молитвами, - был ответ.
Батюшка благословил также Олю, Настю и маленького Ванятку, который сладенько спал в специальном автомобильной люльке. Вошли в дом, где сидели женщины во главе с матушкой: Оля, Сашина жена с его дочкой Викой двух лет и Таня. На вошедших тут же зашипели:
- Тс-с! Вика спит!
Сбавив возросшие от радости встречи обороты, стали устраиваться за такой долгожданный стол. Матушка, молодая женщина, как настоящая хозяйка быстро сгладила все готовые появиться углы и вот уже все вновь прибывшие имели перед собой по тарелке наивкуснейших щей. На них, не без радости, смотрели пять уже сытых пар глаз.
Матушкиным очкам, расположившимся на её круглом лице, не удавалось до конца скрыть некую печаль её задумчивых глаз. Когда матушка смеялась, а было это довольно часто, глаза немного веселели, но их не покидала задумчивость, шедшая откуда то изнутри. Что было причиной этих дум, можно долго гадать, так и не придя, в конце концов, к какому-то окончательному мнению. Может быть, это женская тоска по обустроенному быту? А может и другое что? Кто же может понять, что творится в душах у матушек… Только об одном, на мой взгляд, можно сказать с уверенностью: батюшка с матушкой воспринимаются как единое целое. Они по-человечески дополняют друг друга и это главное, что должно быть между мужем и женой. Хотя матушкам, в отличие от мирских жён, мужья не принадлежат… их мужья, батюшки, принадлежат Церкви, пастве своей. Ведь когда муж рукополагается во священника, то его обручальное кольцо снимает епископ, обручая его тем самым престолу Бога. Может от этого и задумчивость?
За столом было весело. Когда все поели, пожалели, что не разгрузили прицеп перед едой – теперь это будет тяжелее. Но делать было нечего. Пошли разгружать.
Перенесли из прицепа и багажника всё, кроме церковных принадлежностей. Аналой и подсвечники решено было сразу отвезти в храм.
- Александр, давайте, Вы езжайте с Дмитрием в машине, а я пешком пойду, - предложил батюшка.
- Нет, лучше Вы езжайте, а я уж так, - отпарировал Саша, - И так всю дорогу сидел…
Батюшка сел в машину к Диме и почти сразу заговорил о наболевшем.
- Совсем без водопровода тяжело, - вздохнул он, - Тут без воды когда оставались, совсем плохо было. Батюшка немного помолчал. – А случись второму ребёнку появиться, совсем туго будет… водопровод нужен, - заключил отец Роман.
И с чего это вдруг батюшка примером про второго ребёнка заговорил? – подумал Дима, но вслух ничего не сказал, согласившись лишь с тем, что водопровод действительно нужен и, Бог даст, он у батюшки обязательно будет.
- Батюшка, конечно, мы постараемся помочь Вам с водопроводом.
С тем и подъехали к храму.
Когда и здесь всё перенесли, задержались в зимнем приделе.
- Люблю не восстановленные храмы, - тихонько заметил Дмитрий, - благодать тут какая-то особенная… просящая, что ли? Или правильно сказать – призывающая. К восстановлению. К тому, чтобы не оставлять это как есть.
Отец Роман пару раз уже порывался возвратиться домой, но Дима и Саша просили постоять ещё немного. Дышали. Впитывали. В каждой детали небогатого убранства виделись следы приложения рук батюшки или матушки. Вот книжечки, аккуратно разложенные на импровизированной витрине. Дмитрию представилось, как матушка, расставляя их здесь, сокрушается, делая небольшое ударение на букву «о»:
- Мало стали книг покупать-то!
Вот тут на старом письменном столе разложены свечки. И видится Дмитрию перед этим столом прихожанка, помогающая батюшке за импровизированным «свечным ящиком»…Стоит она порой всю службу, продав всего две-три свечки… и расставляет затем уже «бесплатные» взамен догоревших, оплаченных. Без свечек-то на службе нельзя. Подсвечники с песочком, скатёрочки, платочки, постеленные на подоконнике, всё это говорило о желании хоть как-то облагородить дом Божий.
Дмитрий вспомнил как в третью или четвёртую поездку попал на службу к батюшке. Душа трепетала, слыша знакомый голос отца Романа звучащий из алтаря. Ах, как же отличается служба в разрушенном сельском храме от службы в городском, степенном, украшенном! Здесь же каждую деталь убранства нужно было дополнять, обласкивать своим взглядом. Видеть: какой бы она могла быть, какой она должна стать! Батюшкина давнишняя мечта – иконостас. Да что там иконостас, своды отштукатурить да побелить – вот бы что сделать поскорее!
Постояв так ещё совсем немного, засобирались домой. Дома, за столом шёл оживлённый разговор на женские темы. Лица были возбуждены, румяны… вошедших мужчин тоже встретили оживлённо:
- О, наконец-то! Что-то долго вас не было, - констатировала матушка, - по храму соскучились?
- Да, хорошо в храме, - сказал правду Саша, - Уходить не хотелось.
- А вы о чём же это тут так бурно говорили? – спросил батюшка.
- Как о чём? – удивилась матушка, - Вас, мужей обсуждали!
- Кто сколько ест, да умеет ли готовить, - вставила Ольга, жена Саши.
- Ну, я ем мало и готовить умею, - с показным спокойствием откликнулся Дима.
Его жена и дочь синхронно кивнули головами с плотно сжатыми, готовыми растянуться в улыбке губами в знак ироничного подтверждения сказанного.
Дальше ещё были высказаны несколькими сторонами шуточные претензии к своим половинам, после чего веселье стало потихоньку идти на спад, завершившись напоминанием о позднем времени и необходимости собираться в дорогу. Все были удовлетворены посиделками за столом и встречей в целом.
Посидев ещё чуть-чуть, все попрощались с матушкой и Иулиттой. Взяв уже на улице благословение на дорогу у батюшки, сели по машинам и двинулись в обратный путь.
Обратная дорога, слава Богу, прошла без приключений, если не считать пробки, о которой успел предупредить уехавший вперёд Саша. Из-за неё Дима поехал через Владимир, чему, к слову сказать, был очень рад. Город этот красивый и со множеством храмов на высоком берегу реки.
Владимирская Русь одарила своими величественными видами путников, совершивших такую важную поездку для служителей маленькой своей частички, семьи сельского священника, иерея Романа, поставленного восстанавливать приход храма в честь Пророка Божия Илии в селе Ильинское Владимирской области.
5 – 11 марта 2008 г.