Одиночество.
Не знаю как у кого, а у меня первые жизненные впечатления связаны с острым ощущением одиночества. Сколько мне тогда было? Год? Два? Хороший, жаркий летний день. Наверное и облаков не было. Не знаю. Потому что помнится толстый слой горячей пыли под босыми ногами. Я стою в этой горячей пыли и никого рядом. Один, один во всё свете. Ни матери, она в тюрьме.
Ни отца, он в то время по бабам шастал. Сын ему вроде и ни к чему. Бабушка, мать отца, с утра уходила из дома, оставляя меня на попечение своих остальных двух сыновей. Но разве интересно валандаться с малышом? Вот поэтому и один, в мягкой пыли, под жарким солнцем, наверное и небо чистое. Не знаю. Пыль лишь помню. Толстый слой горячей, густой пыли. Интересно, болел я уже в то время рахитом или нет? Наверное, мои подростки-дяди отбирали у меня еду, раз рахитом заболел. Наверное так. Послевоенное время, голод. До сих пор помню сахарницу у бабушки со стороны отца. Сахарница была вся обгрызенная по краям. Это Валентин, младший из братье отца собирал крошки сахара. В дело шёл не только язык, но и зубы. Края сахарницы оказались менее крепкими. Никогда не пробовал кусать керамику. Наверное, это не столь уж и трудно, раз края сахарницы были зазубренные словно пила. Опять это слово наверное. Но я же был маленьким. Что я мог помнить? Я даже не помню, как меня забрала бабушка со стороны матери. Хотя помню вкус рыбьего жира, которым меня отпаивали, чтобы не было рахита. Но первые воспоминания детства это всё же одиночество и ноги по щиколотку в густой горячей пыли.