Наука жить с другими – наука вовремя для них умереть, оставив на растерзание свои маски. Главное – самому не забыть, что это маски. «Папа, расскажи мне какую-нибудь книжку, которую ты прочитал, я по ней сочинение напишу. – Напиши, что не прочитал ни одной! Напиши про Санта-Барбару, Тропиканку!» - Нет предела возмущению родителей поведением сына. А сын-то умница! Только он не умеет скрывать то, что уже понял. Его подтекст: «Выручи меня, папа. Подари мне одну из твоих масок, их у тебя много. Ты же знаешь, что все это игра! Давай вместе поиграем в любителей чтения! Ты же тоже игрок!» Ребенок наивно в таком элементарном акте выступает против мира взрослых, но предлагает это взрослому, руками взрослых переиграть их же мир. Мальчик уже понимает, что во взрослом мире все имеют маски, и папа с мамой - тоже: маски хороших родителей, нежных и любящих супругов, заботящихся о нравственном и культурном здоровье подрастающего поколения. Все просто: «Игра, брат, игра!» Только надо уметь играть во взрослые игры, а для этого надо перестать быть ребенком. Папа отверг вариант наивного детского бунта, показав новую технику приспособления и маскировки. «Если играть, то по- крупному, по мелочам сам не играй и меня не втягивай. Маска начитанного и грамотного выгоднее маски лжеца по мелочам, поэтому она – предмет длительного действия, и должна быть признана как проявление бОльшего блага». ! Со временем способ выбора лучшей маски всплывет из подсознания и приобретет необходимые очертания в поведении.
«Добрые» говорят о злом с чужих слов, теряя право судить зло. Но почему «добрые» присваивают себе право судить за неблаговидные, с их точки зрения, поступки? Потому что «добрые» подписываются подчиняться обществу в обмен на его защиту. «Прописка» - ничего более: в тюрьме она носит один характер, в обществе «добрых» - другой, принцип – один. Можно жить по ту и другую сторону границы добра и зла, и там и тут - своя мораль, свои законы, которым должен подчиниться, если хочешь жить под защитой. Покров – вот что важно. Одежда, без нее холодно. Но одежду можно добывать самому, а можно – продаваясь сильному. Но каждый должен иметь право выбора жить в одиночку, либо в стае. Жить в одиночку одинаково тяжело и в мире зла, и в мире добра, и далеко не каждый отваживается на такой выбор.
Необходимость общения сродни вынужденной алкоголизации. Анонимные алкоголики стараются избавиться от пристрастия к алкоголю через признание своей неизлечимости. Когда кто-нибудь приходит к тебе, то уже самим фактом прихода насильственно вливает водку, потому что начинаешь действовать не в соответствии со своими желаниями. Автоматически запускается игра в подбор масок только в знак благодарности за приход, как к неизлечимо больному человеку: алкоголик готов принять каждого, кто подаЁт. Знаю, что это болезнь, поэтому, когда звонят в дверь, не открываю: знаю, что будет происходить насильственное общение, к которому либо не готова, потому что не знаю, какую маску одеть, либо знаю и не хочу. Им нужна только маска; без маски, как без платья: «Ну, хотя бы сказала: так себе, не очень скучала. Зачем сразу раскрываешься?». А я не хочу лгать, хочу быть собой, без опаски, что толкнут, унизят, поднимут на смех…
Общение с миром - обуза и игра. Это «чудовище» постоянно требует жертв: себя, своих интересов, близких людей. В конце концов, все заканчивается бунтом и крахом, если не тотчас, так потом. Как расплата, как месть за неискренность и насилие над собой. Кризис – способ очищения от других. Но, самое страшное, что жить вне этого чудовища – нельзя. Это и есть алкоголизация обществом: знаешь, что зло и не можешь остановиться, не можешь отказаться. Опасность работы – в других… Прямой угрозы нет, но происходит незаметное влияние каждой прожитой там минуты. И каждый день надо бороться, чтобы сохранить себя, аннигилируя других. Другие –это змей-искуситель, предлагающий яд под личиной добра. Выздоровление для других - перерождение в других.
И каждый день надо заново учиться стоять в СВОЕМ пространстве без надежды, что и завтра будешь стоять здесь.