Жизнь идет чередою своей.
Жизнь идет – то мед, а то деготь.
А ему босиком по ней
Так легко, но не просто бегать.
Поперек, чтоб не быть «как все»;
И продоль, чтобы «все»; не ругали;
Наискось, чтоб поспеть везде…
Но все больше бежит кругами.
И ему немножечко холодно.
Анархист, любопытный мальчишка.
Ему слезы и радость – поровну…
И взрослеть рановато слишком.
Все друзья его ценят немного,
Повзрослели друзья уже.
И, чуть-чуть, но глядят словно боги,
Когда он говорит о душе.
Улыбнутся с него слегка,
Когда он отправляется в лес:
Не работать – валять дурака.
Все же, «младший» – чуть-чуть балбес.
И становится грустно и холодно,
Он кострам доверялся слишком…
Ему слезы и радость – поровну.
И взрослеть не охота слишком.
Он любить не умеет, наверное -
Ни других, ни себя, тем более.
Он считает, что чем беззаветнее,
Любишь, тем расставаться больнее.
Но бросается снова радостно
В каждый омут любви без памяти…
И потом выплывает, надо же… -
Возвращает судьбы своей маятник.
А ему по-прежнему холодно
Беспризорник, смешной мальчишка
Ему слезы и радость – поровну
И взрослеть ему поздно слишком.
Он хотел бы воспеть весь мир
Только как-то коряво поется
Эх, на свадьбе своей бы пир…
Но, наверно, уже не придется.
Из души его рвется стон, -
Будто дали ему под дых…
Сколько в мире, таких как он –
Неприкаянных – бестолковых.
А ему уж, привычно, холодно.
Беспризорник, замешкавший слишком…
Скоро слезы и радость – побоку.
Повзрослеет и станет лишним.