Все, чтобы не произошло с тобой - приснилось, упало, слова, мечты, события – все остается где-то там, записанное в пыльной книжке. Для того, чтобы повторится снова, возможно, даже не с тобой, а с кем-то другим очень на тебя похожим. Чтобы родится, обязательно нужно умереть. Возможно ни один раз, а тысячу. Десятки тысяч смертей. Смерть, которая твоя всегда влажная, мягкая и приятная, ты ее принимаешь, потому что она твоя. Только дураки отказываются от своей смерти. Вы знаете таких?
Я вхожу в туман. Туман отчаяния, гниения и забвения, где-то там орут птицы, хоть им и положено петь в столь ранний час. Но время тут теряется, обвивается вокруг шеи и сбросить эту нить невозможно, пряное удушье мучает мозг и ласкает кожу. И нельзя крикнуть, простонать и выбраться из этой бесконечной пытки. Всему свое время.
Я не хожу по клубам, я не люблю встречи, людей, когда они собираются больше двух. Я не умею слушать. Я потеряла интерес к чужим словам, мыслям, чувствам, к чужой любви, радости и печали.
Но так уж получилось, что ночами выходных я живу там. Я хожу сквозь стены из плесени, похоти, пота, страсти, дурмана. Пролетаю сквозь юные искалеченные тела странных людей облаченных в винил, кожу, парики, железки.
Я растворяюсь в сказках про потерянную любовь, обретенную свободу, стоны инструментов, несуразности вокалов, нелепо сведенных сетов состоящих из таких же нелепых песенок. Отдых для бедных…
А там так все просто…они бегают, танцую деревянные танцы, хлюпают мокрыми телами в любое время года, травят мозг всем чем попало…а там дальше утро намотает на пластинки их вены, а уходящий домой диджей просто вспорет их, нажав на кнопку stop.
И всем все равно. Прожить бы только вечер. Потратить бы только время. И плакать ли в туалете, или кого-то бить – равное удовольствие.
Обычные девочки и обычные мальчики у которых ничего нет. Только бесконечная гонка за…оружием, помогающим пройти сквозь вечность.
И как-то так все словно через сетку проскочило и разрезалось на кубики. Она просто туда зашла. Это из серии увлеченных. Есть такие – их все обожают, боготворят, с ними всегда интересно, они королевы бала, им везде открыт вход…а выход?
А потом кто-то…я не знаю, когда находит ее на цлицу выпотрошенной и обнаженной. А из грудной клетки торчит букетик маргариток. И аромат дешевых духов берет нос своей железной хваткой. Этот кто-то даже разрезал ей ротик до ушей и оставил в вечной улыбке. Пусть идет снег. Ей так хорошо на асфальте, ведь правда? Кровь уже сворачивается, руки с грызными ногтями заботливо сломаны. Такая нежность…да? Да – это нежность. Вывернуть ей шею, зажать в углу, прислонив спиной к бетону, разорвать все одежды и запустить не совсем острый нож от идеально плоского животика до горла…держать ее, пока она трепыхается и булькает кровью. Это любовь – заставить ее потом улыбаться.
Вот так детка…ты всего лишь чья-то сучка…
Курсивом: Она встает, опираясь на грязный пол туалета. Шатается, падает, снова встает, улыбается, поправляет модные штанишки и быстренько пока никто не видит вылетает вон. А мыслях пьется пульсом: «Клевый приход! Надо повторить!». А еще ей надо узнать, кто ее видел в отключке. В конце концов - она королева, с ней всегда весело и интересно.