У нас в Мекленбурге заводы огромные. Государства в государстве. Иные всерьёз: со своим сельским хозяйством, перерабатывающей промышленностью, медициной, торговой сетью, строительством. Всю жизнь можешь провести, не выходя за забор: жить в заводской квартире, продукты, производимые и перерабатываемые в «заводских сельхозцехах», или привозные товары покупать в заводских магазинах по заводской же карточке с заводской скидкой. Отдыхать в заводских пансионатах и базах отдыха. Особенно популярна в народе сеть заводских аптек. Помещения большие, с уютными диванчиками, аппаратами бесплатной водички и халявными для всех желающих электронными весами. Тепло, светло, лекарства и без того самые дешёвые в городе, да ещё всем подряд, и своим, и любым, скидка на всё - 10 %. Если нужного препарата нет, запросят по сети, доложат, если надо – отложат для тебя-любимого. Коммунизм в отдельно взятой социальной единице. Бабушки в эти аптеки валом валят. Это где ж ты задёшево и посидишь в очереди поболтаешь, и продавщице в тепле нервы помаринуешь да ещё и со скидкой? Ну а народ деловой, избытком свободного времени не обременённый, тоже любит, когда подешевле. Плюс к тому есть уверенность: то, что ты купил, сделано именно там и именно из того, что на упаковке написано, а не сляпано из талька за углом, что по нынешним временам стимул немаловажный. Богатый завод может себе позволить не платить подзаборным перекупщикам, а договориться о крупном опте напрямую с производителем. Отсюда и соотношение «цена\качество».
Я в этих аптеках – гость постоянный. В иных узнают. Родители, дети, сам врач… То одно, то другое. И потом, мне ведь какую импортную фигню не втюхаешь за немеряные бабки. Я о генериках знаю и очень их уважаю. Посудите сами: оригинальный ну, допустим швейцарский «теребенидол» стоит, к примеру, 100 космокредитов и эффективен на 75 процентов. А наш генерик с тем же действующим веществом, но другим (собственность фирмы!) названием «тирибен» эффективен на 68 процентов, а стоит всего 2 космокредита. Думаете, не бывает такого? Да сплошь и рядом, на соседних полках. Опять же, мы для всех, кто чуть западнее, «страна третьего мира». Нас не жалко. Поэтому нам экспортируют и некондицию с нарушением технологического процесса. Поди потом докажи, от чего у тебя клюв вдруг вырос! Вот и мурыжу девочек, гоняю в хвост и гриву, потому как за семейную копейку не удавлюсь, но всех вокруг замордую.
Вот стою я вчера в такой аптеке, тихо дремлю под вялый скандал в очереди. На улице солнышко, бабки под окнами тихо грызутся как сонные мухи. Подошла моя очередь. Я проснулся и, как обычно, начинаю руководить. Препаратов мне надо было много, иные только определённого изготовления: мать тридцать лет наркозную маску в реанимации держала, а это даром не проходит. Торгуемся мы с девушкой, разбираемся, что есть, чего нет, и что из всего этого мне подходит. Народ позади получил общего врага в моём лице, и вялый скандал неумолимо перерастает в громкое возмущение народных масс. Мне не привыкать, за словом в карман не лезу. Поворачиваюсь сказать общественности пару ласковых и вижу в конце очереди свою сотрудницу, Александру Фёдоровну.
Тут следует сделать короткое отступление. Поименованная Александра Фёдоровна являет собой работающую пенсионерку, врача терапевта, а по совместительству изрядную стерву и главную жадину нашей конторки, где альтруистов сроду не водилось. И ведь не скажешь, что голодная пенсионерка вынуждена с боем урывать корку хлеба: и пенсия у неё козырная, и сын – немалого чина „контролёр в штатском”. А вот поди ж ты: стоит и в дождь, и в стужу, а потом сорок минут мнёт бока в трамвае, а всё потому, что в маршрутном такси платить нужно, а тут бесплатно, по удостоверению. А уж обмануть или подставить ближнего, чтобы срубить копейку – это и вовсе как дышать. В общем, нежной любовью в коллективе она не пользуется. Но в тот момент я об этом не задумался, а воспользовался случаем подразнить стоящих за мной.
- Александра Фёдоровна! – Громко позвал я и сделал приглашающий жест рукой над головами, благо рост позволяет. – Идите сюда.
Видно, почувствовав неладное, пенсионерка замотала головой, но я был непреклонен.
- Что же это: я беру, а Вы там стоите.
Жертва благотворительности подошла и протянула список, а очередь взвилась, как потревоженный улей.
- В чём дело, граждане? Я себе беру.
Препаратов у сотрудницы было немного, а жаль. Поогрызавшись для аппетита, я расплатился и мы с ней отошли к диванчику. Быстренько посчитав в уме, решил не цепляться к бабке из-за мелочи и вручил ей чек:
- Вот, с Вас сорок один меклебург.
Та поблагодарила, отдала деньги, на том и разошлись. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Наступила пятница, да ещё 29 февраля. В общем, повод отметить. Но «на войне как на войне». Бегаю, суечусь, смотрю народ. Пошёл с посетителем к Александре Фёдоровне. А она мне с порога:
- Ты мне должен четыре мекленбурга.
Я завис, но ненадолго.
- Ничего я Вам не должен!
- Вот, у меня чек.
- Фигушки, - говорю. – Посмотрите, маленькими буквами написано «полная цена», а вот колонка большими: «цена со скидкой». Вот, пожалуйста: мои препараты и два Ваших. Так что это Вы мне должны рупь.
- Не рупь, а восемьдесят копеек.
- Согласен. Извольте мне мои деньги.
- Ничего я тебе не дам.
- Как скажете…
«Как обаятельны для тех, кто понимает, Все наши глупости и мелкие злодейства» - писал когда-то Окуджава. И был прав. Рвать на себе волосы я не стал, но свой кусок удовольствия получить был должен. Так что, зайдя к окулисту и застав там весь актив записных приколистов нашей конторки, я рассказал этот анекдот паре-тройке коллег, способных его оценить. Посмеялся ещё раз, да и выбросил историю из головы. Семью надо кормить, лабудой заняться особо некогда.
А в это время дела вынудили Александру Фёдоровну проявить активность. Сначала она появилась у окулиста с просьбой посмотреть посетителя без очереди.
- А Вы уже отдали Косте восемьдесят копеек? – Невинно поинтересовался окулист. – Нет? Вот отдадите, тогда и приходите.
Шипя и плюясь ругательствами, Александра Фёдоровна сунулась к хирургу.
- Здравствуйте, дражайшая наша Александра Фёдоровна, - неожиданно обрадовался он. – Денег зашли одолжить?
- Каких денег? – Опешила энергичная дама.
- А что, Вы с Костей уже расплатились?
- Что Вы себе позволяете? – Взвилась заслуженная пенсионерка. – Да как Вы смеете? Я пожалуюсь заведующему!
- Это пожалуйста, но деньги Косте верните, а то нехорошо получается…
Не дослушав инсинуации наглеца-хирурга, Александра Фёдоровна бросилась к заведующему, громко вопия о нравах сотрудников вверенного ему учреждения.
Заведующий уже был в курсе, и Александру Фёдоровну любил не больше прочих. А кому понравится, когда склочная баба то и дело безнаказанно пинает тебя, словно шавку только потому, что её сынок большой и страшный боец невидимого фронта? Гадит ведь она, а когда дело доходит до конфликта с клиентом или направившей его организацией, отдуваться приходится ему, начальнику.
- А, Александра Фёдоровна? Что случилось? Что Вы говорите: хирург и окулист? Безобразие. Деньги-то Вы, конечно, уже вернули. Ну, восемьдесят копеек… Не вернули? Нехорошо… Вы всё-таки верните, а я тогда поговорю и с окулистом, и с хирургом…
Я в это время работал. Принимал, осматривал, оформлял документацию, и про бурю на нижних этажах – ни сном, ни духом. Поэтому, когда в распахнутую дверь в клубах злобы и пыли влетела взбешённая Александра Фёдоровна, признаться опешил.
- Забери свои проклятые деньги, - возопила она и кинула на столешницу мятую бумажку.
- Зачем мне целый меклебург? - резонно поинтересовался я. – Вы мне должны восемьдесят копеек, а сдачи у меня нет.
Фыркнув, терапоид сгребла многострадальную купюру и скрылась за дверью, не забыв громко хлопнуть. Ситуация вдруг приобрела свежее звучание. Я задумался о возможных перспективах. Не прошло и двух минут, как дверь распахнулась, и, жалобно звякнув, по столу раскатилась мелочь. Величественная в праведном гневе пенсионерка удалилась, не удостоив меня даже дверным хлопком. Недолго думая, я собрал раскатившиеся монетки и проверил номинал. В моём распоряжении оказались крупный никелированный пятачок, бронзовая пятидесятикопеечная монетка поменьше и малышка в четверть мекленбурга. Зажав добычу в кулак, я прокрался к кабинету жертвы. Там сидела одна медсестра: Александра Фёдоровна ушла к регистратуре за добычей. Прижав палец к губам, я вошёл в кабинет, вложил монеты в журнал регистрации посетителей и бесшумно ретировался.
Не успел я исчезнуть, как на лестнице показалась Александра Фёдоровна, ведущая за собой мужчину. В кабинете она принялась объяснять клиенту, какие именно документы он должен заполнить для успешного прохождения медицинской комиссии. Мужчина почтительно внимал.
- Вот квитанция на тридцать два меклена шестьдесят одну копейку. Вы заполняете свои личные данные, идёте в сберкассу и оплачиваете её.
- А почему здесь другая сумма? - Искренне удивился мужик.
- Какая?
- Восемьдесят копеек.
- Что-о-о? – Взвилась врач.
Слегка растерявшийся мужик протянул ей квитанцию. Там размашистым, но не лишённым изящества почерком была выведена вышеуказанная сумма. Александра Фёдоровна пулей вылетела в сторону регистратуры.
- Доктор сейчас всё выяснит, присаживайтесь пожалуйста, - медовым голосом пропела медсестра и снова спряталась за журналом. Её душил смех. Как на грех, в кабинет заглянул хирург. Обведя глазами помещение, неутомимый охайник деловито поинтересовался.
- А где доктор?
- Пошла в регистратуру. Там что-то напутали с квитанцией для мужчины. Вместо тридцати двух шестидесяти написали другую сумму…
- Ага! – понимающе изрёк пришедший. И повернувшись к посетителю не менее деловито вопросил: - Вы уже приготовили восемьдесят копеек?
- На что?
- На канцтовары, - солидно объяснил представительный доктор и со словами «Я зайду позже» стремительно удалился.
В это самое время Александра Фёдоровна размахивала квитанцией перед носом сотрудницы регистратуры.
- Что тут написано, я Вас спрашиваю?
- Восемьдесят копеек, - отвечала Лидочка, богатая косой и телом невозмутимая гречанка.
- У нас комиссия стоит восемьдесят копеек?!
- Нет, но я думала, Вы хотите вернуть деньги Константину Леонидовичу через сберкассу…
- Вы что, издеваетесь?
- Вы толком скажите, что Вы хотите, - ответствовала сотрудница регистратуры, глядя на Александру Фёдоровну огромными, чёрными, как ночь, и влажными, как поцелуй, невинными глазами.
- Выпишите квитанцию на прохождение водительской комиссии!
- Ну вот, так бы сразу. И незачем кричать.
Фыркая и отдуваясь Александра Фёдоровна ввалилась в кабинет с новой бумажкой.
- А я уже всё приготовил, - радостно встретил её посетитель и высыпал на стол горсть мелочи.
- Восемьдесят копеек? - угрожающе спросила Александра Фёдоровна.
- Да.
- На что?
- На канцтовары.
- Это Вам посоветовал такой высокий толстый доктор?
- Да.
- В очках?
- Нет, без очков, лысый.
Александра Фёдоровна задумалась. Приметы явственно указывали на хирурга. Решив повременить с ответным ударом, она закончила беседу с клиентом, отправила его оплачивать квитанцию и села заполнять журнал. Ручка спотыкалась и рвала бумагу. Беглое ощупывание навело на мысль о наличии инородного тела. Александра Фёдоровна поставила журнал на попа и встряхнула. Угадайте, что оттуда вывалилось? Правильно: три монетки номиналом пять, пятьдесят и двадцать пять копеек. Доведённая до ручки пенсионерка с воем сгребла мелочь и вылетела из кабинета. Медсестра рухнула лицом в стол.
У меня как раз находился наш терапевт, зампредседателя комиссии, любовно называемый сотрудниками дядя Лёша. Мы пили кофе и беседовали о насущном, когда в кабинет ворвался торнадо, с размаху бахнул дверью о стену, сорвав приличный кусок штукатурки, разразился воем, свистом, утробными проклятиями и напоследок взорвался тремя монетками.
Мы с дядей Лёшей несколько секунд разглядывали дверь. Когда стало ясно, что петли всё-таки выдержали, а притолока не собирается рухнуть нам на головы, мы посмотрели друг на друга.
- А здорово ты её достал…
- Ну, подумаешь: монетки в журнал подложил. И чего нервничать, право?
- А по-моему, дальше уже некуда! Хотя… - Дядя Лёша вдруг озаботился лицом, встал и стремительно вышел.
Я задумчиво посмотрел на кофе, на мелочь и снова на кофе. Дядя Лёша, вообще-то человек добрый. Даже хмурится редко. Но под мягким брюшком прячется хорошо закалённое металлическое нутро. Предчувствия меня не обманули: наш добряк вернулся неся в руке маленький тюбик моментального суперклея «Слон».
- Дай-ка мне мелочь.
Собрав монетки в кулак заместитель председателя медицинской комиссии решительно направился к кабинету терапевта. Горизонт был чист. Только медсестра смотрела на нас круглыми и блестящими от восторга глазами. Прижав палец к губам, дядя Лёша склонился над столом Александры Фёдоровны и аккуратно приклеил монетки по ранжиру к торцевому ребру столешницы со стороны сидящего. После чего мы с достоинством удалились.
Рабочая неделя и редкий день неумолимо двигались к концу даже для неуёмной Александры Фёдоровны. Встрёпанная и злая на весь свет, она поднималась по лестнице на второй этаж и узрела Главного врача поликлиники: матёрую даму, видавшую и Крым, и Рим, с большим пиететом именуемую сотрудниками Мамой. Мама величественно спускалась навстречу.
- Александра Фёдоровна, что это Вы так нехорошо поступаете, - обратилась Мама к подчинённой. - Вы бы вернули Косте восемьдесят копеек.
- Он меня оскорбляет! – взвилась та
- Хорошенькое дело: место в очереди для Вас занял, лекарства купил, сэкономил для Вас деньги и оскорбил. Кто бы меня так оскорблял!
И Мама с нескрываемым чувством выполненного долга и морального удовлетворения поплыла к выходу. А Александра Фёдоровна, кипя и плюясь, как чайник, в который раз за этот несчастливый день ворвалась ко мне в кабинет. Я как раз "вострил лыжи" домой, проще говоря, переобувался.
- Ты!- возопила пенсионерка, наставив на меня обличающий перст. – Ты исчадие ада. Это всё твоих рук дело.
- Александра Фёдоровна, верите – не я. – Я почти сочувствовал старухе. – Утром, согласен, было дело, а всё, что потом – цепная реакция.
- Я тебе этого до смерти не забуду!
Меня разобрал неуместный смех.
- О! Буду знать, что бросать в могилу.
В общем, не сложился разговор. Пенсионерка забилась к себе в кабинет и села за стол заполнять журнал. Вдруг схватилась за ручку ящика стола, рывком вырвала его из гнезда и с силой зарядила в дверь, да так, что ящик распахнул её и, рассыпая содержимое, с силой ударился о стену коридора. А Александра Фёдоровна, к ужасу медсестры, выхватила нож. На самом деле старушка обнаружила, наконец, приклеенные к торцу стола монеты. Оторвав от дерева, она швырнула их в окно, захлопнула журнал и нервно начала собираться домой.
У богов своеобразное чувство юмора. Как раз в этот драматический момент из соседнего здания, где находится специализированное отделение нашей поликлиники, в нашу сторону неторопливо шла пожилая, известная своей чистой душой и безмятежной флегмой, санитарка. В руках она несла поднос, на котором под двумя салфетками лежал простериллизованный инвентарь. И вдруг на верхнюю салфетку оттуда-то с неба упали деньги. Санитарка подняла голову, произвела простейшие вычисления и сделала логичный вывод. И когда полностью одетая и готовая к выходу Александра Фёдоровна открыла дверь своего кабинета, перед ней стояла и протягивала навстречу натруженную руку Судьба. В коричневой, морщинистой и мудрой, словно сама земля, ладони, блестели две жёлтые и одна белая монетка.
- Вы тут деньги обронили.
Устав бороться с неотвратимым, Александра Фёдоровна молча взяла свои восемьдесят копеек и под сдавленные рыдания медсестры тихо удалилась.
Я к тому времени уже давно маялся на остановке. Моя любимая маршрутка что-то задерживалась. Поэтому и заметил, как наша незадачливая пенсионерка вышла из поликлиники, перешла через дорогу и задумчиво побрела в сторону моей остановки. Тут как раз подкатил автобус, я бодро вскочил и расположился на свободном месте сзади, выковыривая из карманов заветные полтора мекленбурга. И тут, о чудо, водитель притормозил, открыл переднюю дверь и запустил внутрь Александру Фёдоровну. «Э, как разобрало старушку, не пожалела денег на проезд», - посочувствовал ангел за моим правым плечом. «Ух ты, какой шанс!» - взвизгнул демон за левым. Ну а я поманил стоящую рядом кондукторшу и вручил ей свою плату. Потом ещё немного поскрёб в кармане и извлёк на свет Божий, я знаю, вы не поверите, семьдесят копеек. Ровнёхонько. Демон за правым плечом понимающе хмыкнул. Я повернулся к ангелу. Он чуть дрогнул уголками губ и сделал вид, что внимательно разглядывает пейзаж за окном.
- Уважаемая, - обратился я к кондуктору, - а вот это (я вложил ей в ладонь мелочь) за во-о-он ту даму. Остальное она доплатит сама.
Кондуктор деловито пересчитала монеты и направилась по проходу к указанной даме. Погружённая в невесёлые мысли Александра Фёдоровна протянула свои полтора мекленбурга. Кондуктор с деревянной физиономией отсчитала ей сдачу.
- Что это? - опешила пенсионерка.
- А Вам сегодня проезд за восемьдесят копеек, - отрезала кондукторша.
Безропотно взяв деньги, Фёдоровна прислонилась к поручню. Сердобольный мужик уступил ей место.
- Это бесплатно? – Тихо поинтересовалась она.
- Конечно…- растерялся мужик.
Я вздохнул. Ангел с демоном, думая, что я ничего не вижу, пожали друг другу руки.