Когда Наташа как угорелая среди бела дня убежала из офиса недели три назад, я ещё помню возмутилась - куда это она надумала в рабочее время? Но я никому ничего не сказала, потому что я всегда притворяюсь, что Наташа мне очень нравится как человек. А потом нас всех собрал шеф и сказал, что Наташе позвонили из больницы и сообщили, что умер её отец, не перенёс операции по удалению опухоли из кишечника. Конечно, меня эта новость потрясла и опечалила, как и всех нас на работе. Очень тяжело, когда умирает родственник притворно симпатичного вам человека.
Я почти ничего не знала о наташином отце, только то, что он очень в последние годы болел, но это как-то подзабылось - делать мне, что-ли, нечего, как помнить всякую ерунду, - так что известие об его смерти меня сильно подкосило. Я вернулась к своему столу, стараясь глубоко и ровно дышать, чтобы успокоиться. Я уже бывала в таких ситуациях, но тем не менее, очень трудно действовать рационально, когда умирает родственник человека, который вам нравится только понарошку.
Так, если по-порядку. Я начала притворяться, что мне нравится Наташа почти сразу после того, как она начала у нас работать - в марте 1999 года. Я притворно искренне поздравила её с назначением на пост замдиректора – всего через год после начала работы! – и даже организовала поход в ресторан в её честь. Когда родился наташин сын я вела себя, будто слышу самые лучшие новости в своей жизни и мне пришлось подавить желание подкатить глаза, когда она гордо сообщила мне, что мальчика решили назвать Елисеем. Я даже похвалила выбор такого старинного имени, стараясь не рассмеяться. Я ни разу не забыла её день рождения и всегда покупала большую открытку, чтобы все в офисе её подписали. Мои пожелания всегда были самыми сердечными и самыми неискренними. Так что, сами видите – мне никак было не отвертеться от оказания эмоциональной поддержки, так сказать – плеча, на котором Наташа могла бы поплакаться. Угх.
Конечно, мне надо было вести себя осторожно и не переборщить. Сегодня отправить ей открытку, завтра – оставить утещительное сообщение на автоответчике (надо позвонить, когда её не будет дома, чтобы не пришлось с ней лишний раз разговаривать), послезавтра – купить букет цветов и так далее. Главное, что я говорила себе на протяжении этих тяжёлых недель, пока Наташа была в отпуске по семейным обстоятельствам – не слишком усердствовать, потому что если я перегну палку со своими соболезнованиями, то Наташа поймёт, что тут что-то не так. Что там говорить, было нелегко, но я справилась.
Однако, когда Наташа вышла на работу, это было ужасно. Я знала, что мне надо выразить своё сочувствие и соболезнования лично, но как это сделать? Я долго думала над этим и наконец решила, что я спрошу её, что ей взять в магазине на обед, чтобы она сама не выходила на холод, а я всё равно иду туда. Это был самый правильный жест, говорящий «Я о тебе думаю и готова помочь, но я не собираюсь лезть в душу и навязываться». Но не всё в жизни проходит по плану. Вместо того, чтобы попросить купить ей йогурта, Наташа решила сходить вместе со мной. Я не ожидала такого поворота событий, но как я могла отказаться? И вот по дороге Наташа разнюнилась, расплакалась и мне пришлось обнять её и похлопать по спине, приговаривая «Я знаю, я знаю, ну что поделаешь, такая жизнь, бог дал – бог и взял, ну успокойся...» Это было немыслимо трудно, потому что меня всегда поташнивает от её костлявости и от этих отвратительных духов, которым она обливается, корова.
Наташа улыбнулась сквозь слёзы (тушь размазалась как у клоуна, заметила я) и сказала «Спасибо, милая, ты настоящий друг». Но я знала, что этим дело не кончится. Мне тоже нужно было ей что-то сказать. И я сделала искреннее лицо и взяла её за руку (бе-е-е!), и сказала так: «Я знаю, что что бы я не сказала – будет недостаточно, но я просто хочу, чтобы ты знала одно – мы все о тебе думаем и если тебе что-то нужно, что угодно, то мы и я лично только рады тебе помочь, только скажи!» Я сильно старалась, чтобы мой голос меня не подвёл и чтобы он звучал абсолютно искренне и от души. Наташа промокнула глаза (размазав тушь ещё больше, с удовольствием заметила я) и слегка улыбнулась. «Спасибо, Лиза, спасибо тебе огромное, как хорошо, что на свете есть люди, как ты!». Мне было ужасно трудно вот так стоять и смотреть ей в глаза в течение почти 10 секунд, но я сжала зубы и вытерпела. Фух!
Вернувшись в контору, я послала всем сослуживцам (кроме Наташи) мыло вот такого содержания: «Люди! Наташа вернулась на работу и ей как никогда нужны симпатия и поддержка. Я уже провела с ней несколько минут, но думаю, что ей бы понравилось, если бы все остальные тоже подошли к этому делу ответственно». И в таком духе. Я сто раз перепроверила, что Наташа не в списке адресатов этого мыла, а также я изнервничалась, точно подбирая слова и выражения. Когда я закончила печатать и рассылать, я была как выжатый лимон. Я даже пораньше отпросилась с работы, сославшись на головную боль.
Врать не стану – эти недели были для меня очень трудными. И трудности ещё не кончились.
Мне ещё придётся похлопать Наташу по руке, может быть даже нужно будет её обнять, если она опять распустит сопли. Наверное, я буду вынуждена сказать что-то вроде «Всё будет хорошо, все будет хорошо», прекрасно сознавая, что ничего хорошего у этой дуры уже не будет. Да, впереди много трудностей, но я выдержу их. Почему? Да потому что у меня нет другого выбора, вот почему. Потому что я – хороший человек, вот почему. Потому что это – жизнь и мы должны прожить её прилично.
Корова чёртова.