Когда я вернулась, уже замужняя, из Салехарда, то обнаружила,
что моя школьная химоза-мимоза Марго живет в соседней квартире, через стенку.
Наша была 26, а её -27.
Еще когда она нас учила химии,
я чувствовала в ней нечто маргинальное.
Она свой предмет знала здорово, но совершенно не зацикливалась на требовательности.
Мне она просто потворствовала. Я очень хорошо знала неорганическую химию, и коэффециенты расставляла, и валентности , и свойства элементов к соединению понимала. Но в органике застряла, как в топком болоте, все углеводороды были для меня китайской грамотой.
Тогда я думала, что я скрываю перед ней очень ловко свою дыру в образовании.
Я всегда делала доклады и рефераты по выданному ею журналу"Химия и жизнь" и получала твердую четверку.
Она позволяла уводить ее от темы и на целый урок. Говорили на уроке химии про Блока. Про то, кто сколько спирту этилового может выпить.
Стариков звал меня Королевой симуляции, я всем выписывала освобождения от школы с диагнозом "Катарр верхних дыхательных путей" на украденных в детской поликлинике бланках для рецептов. Балдели.
Уроки Марго мы любили по-своему за ту академическую свободу, которую она нам давала. Только тогда мы этого не понимали. Мы думали, что мы ее сбиваем, а по правде, она позволяла нам это делать и не боялась выглядеть наивной, доброй и чуть глупой. Она любила мир своего урока, и расширяла его пределы. Это я поняла позже, когда сама стала учительницей.
Она меняла платья каждый день и ходила по школе на шпильках.
Когда мы стали соседями, она совсем этому не обрадовалась - выставила стекло сдержанных кивков при встречах на лестничной клетке. По-моему, у не было два сына.
Её муж застрелился в подвале, там, где в амбарах хранили картошку и плодились ничейные коты. Оказалось, он работал в тюрьме исполнителем приговоров. В подвале он исполнил вынесенный самому себе приговор.
Его совсем бесшумно похоронили.
Только тогда я начала понимать Марго, о чем она кричала, своей тряпичной пестротой и шпильками, так неуместными в обычной средней школе.