Сквозь тишину ночной тьмы прорывался лязг металла и глухой топот копыт. Десяток рыцарей гнались за преступником всё глубже и глубже в чащу леса, а пред конницей бежали собаки, заставлявшие вора бежать всё быстрее. Погоня длилась уже долго, и беглец выдохся, не в силах больше бежать от судьбы он решил принять бой и умереть с честью как его предки.
На земле, против конницы и собак, он был обречён, поэтому он в два прыжка забрался на дерево, крона которого плотно переплеталась с окружающим лесом. Достигнув этого дерева и на секунду замерев, собаки начали ненавистно рычать, смотря вверх, они не видели свою цель, но отлично чуяли её запах. Все десять рыцарей с шумом остановились – пришло время действовать. Ещё не обнаруженный беглец натянул тетиву – лук лениво проскрипел, а затем молниеносно распрямился, послав стрелу, обгоняющую ветер, одного из всадников. Дважды пробив лёгкую кожаную броню, стрела пронзила сердце, а затем вышла из спины, кровь бежала по ней, стекая тоненькой струйкой на седло.
Пока новоявленный убийца готовился ко второму выстрелу, один из рыцарей на всём скоку нанёс удар по ветви, на которой сидел враг, скользкая ветвь затряслась, и тот с глухим хлопком упал на землю. Подбежавшая собака впилась зубами в горло своей добычи. Сладкая кровь жертвы тот час брызнула, орошая её горло, удаляя звериную жажду. Из последних сил, сопротивляясь смерти, полупавший вор несколько раз вонзил ржавый железный кинжал, покрытый зазубринами, в брюхо собаке, но это было уже жест отчаянья, а навечно закрывшиеся глаза беглеца, что так и не смог скрыться, искупили его вину пред Империей.