Ах, как бы мне хотелось. Ох, как бы желала я. Стать птицей. И воспарить над. Над собой. Над тобой. Над тем, как нас заставляет жить жизнь.
Я буду лететь высоко-высоко. Ты будешь тянуть ко мне свои сильные руки. Я нежно коснусь их крылом и….
…Я не считаю полет жизнью без усилий и физических затрат. Это не в самолет сесть и долететь до места назначения, это не прыжок с парашютом. Полет – это просто жизнь выше, не легче…
Коснусь крылом ладоней твоих и полечу к своему гнезду, где ждут меня пара взъерошенных птенцов. Которые, приняв корм из моего клюва, нежно прошепчут: «Спасибо, мама»…
…Речь я бы хотела сохранить от себя-человека, для себя-птицы…
Я скажу: «Детки, любимые», и крепко прижму к себе обоих. Мы будем спать. Нас разбудит холодный противный дождь. Дождь не кап-кап, а одно сплошное ш-ш-ш-ш-ш. Нам будет неприятно, мы будем замерзать, но тут придешь ты. Ты раскроешь зонт над нашим гнездом. Дети с недоумениям посмотрят на меня. Я спрошу: «Так лучше?» И по глазам пойму, что да. Немножко защемило в душе. Скажу тебе: «Спасибо!» А ты не поймешь, за что и, пожав плечами, уйдёшь. В вдогонку еще одно моё спасибо. Ты снова пожимаешь плечами. Понимаю, не понимаешь.
…Мне даже не за что тебя упрекнуть. Тебе не за что просить у меня прощения. Просто я умею. Летать. Просто ты умеешь. Любить. Больно…
Больно-пребольно (если б я была человеком, я бы сказала подмышкой болит, а так как я умею летать, то болит в том месте, где крыло, а потом тело). Больно-пребольно, уже которые сутки лечу за едой, которые сутки ищу вам, мои детки, хоть что-то поесть. Возвращаюсь. Ты сидишь у гнезда, мои пташки смеются, Ты кормишь их чем-то вкусным. Я по ним вижу. Когда им нравится еда. Они всегда так выглядят – дети. И стыдно мне станет за это гнилое семя, что припасла я для птенчиков в клюве. Сплюну на землю. И снова. СПАСИБО. Женское тихое обреченное – спа….
«Как быстро выросли дети, - скажу я – твои, не мои». Скажу это сама себе, когда буду пролетать мимо твоего дома. Когда увижу двух мальчуганов с рюкзаками за спиной, садящихся к тебе в машину. Ты повезешь их в школу. В первый класс. Мои никогда не пойдут в школу. Они влетят в эту жизнь, они пролетят сквозь неё. Как и я.
А пока они будут пролетать её, мои крылья поседеют, и в один прекрасный (?) день я сложу их пепельные, обтрепанные в уголок, сяду в кресло напротив камина и буду курить трубку.
Я буду думать. И тут придешь ты. Я не захочу тебя видеть. И ты уйдешь.
Мои дети пришли. Пришли! «О, Боже, где ваши крылья, птенцы?» Что-то в них напряглось. Я почувствую это. Они не понимают, о чем я.
Пока они будут спать, я буду всю ночь перекраивать для них свои крылья. Хорошо, что у мен есть много красок. У деток моих будут радужные крылья. Рано, рано вам, мои хорошие, спускаться на землю, покружите в небесах, воспарите над, как я когда-то.
«Дети, смотрите, крылья готовы». А в ответ тишина. Лишь потом: «Мама, ты больна».
Потом появишься ты. Вы будете долго сидеть на кухне. Я буду переделывать крылья – наверное, эти чем-то не понравились вам.
«Смотрите, другие!» и снова печаль в ваших глазах.
- Снова не так?
- Мам, ляг, отдохни.
- Ну, уж нет, мои сладкие, сделаю все же так, как хотите!
И брошу в огонь. Крылья свои брошу в огонь.
Зачем я учила вас летать. Все просто. Все материально.