Он открыл дверь в кафе-стекляшку под названием "Уют", которое распологалось неподалеку от вокзала, подошел к буфету и долго разглядывал расставленные на стойке бутылки, внимательно читая цены. Он был разочарован. Притащиться в такую даль, когда в городе есть столько приличных заведений, где заплати немного больше - и тебе принесут все, что пожелаешь, а пепельницу сменят через пятнадцать минут. Но коль очутился здесь, так тому и быть. Оставалось сделать заказ. Водку он никогда не любил, при мысли о сухом вине моментально свело скулы, пиво входило в тот же разряд: эти напитки хороши в жаркую погоду. Конечно, можно было побаловать себя дорогим коньяком, как-никак отметить долгожданное событие. Сегодня ему вы- дали зарплату сразу за четыре месяца. Хотя, чему радоваться: деньги после летнего кризиса успели обесцениться в несколько раз. Сзади он услышал шумное дыхание и, оглянувшись, увидел плотного мужчину с одутловатым лицом, который шарил по карманам кожаной куртки и что-то бормотал, шевеля красными губами. Чтобы не задерживать посетителя, он попросил буфетчицу налить стакан портвейна. Он выбрал крайний столик в углу у окна и только хотел сделать первый глоток, когда мужчина в куртке подошел и заставил его отступить на шаг.
- Я сейчас, быстренько.- Пожалуйста, что за разговор, - ответил он, с трудом скрывая досаду. В зале все столики кроме этого были свободными. Некоторое время они молча топтались, прихлебывая из своих стаканов.
- Отвратительная погода, - начал первым незнакомец, кивая в сторону давно не мытого окна. За ним виднелась улица, зажатая между серыми пятиэтажками, вдоль которых выстроились голые деревья. - Хорошо, что дождь не идет. - В жизни не вышел бы из дома в такую погоду. Да вот, принес же черт родственничка в гости. Заявился поздно вечером, попросился переночевать и застрял на целых три дня, а уезжать не собирается. И никуда его не вытолкаешь. Как- никак двоюродный брат тещи. Но угощать его я больше не собираюсь. Сам бы хоть раз догадался бутылку купить. Нет, от него такого не дождешься.
У одного в стакане было налито вино, у другого водка, но пили они примерно с одинаковой скоростью.
- Пал Палыч, - сказал мужчина, протягивая руку.
- Шатров, - ответил он. Последовало короткое рукопожатие. Шатров удивился одновременно двум вещам: во-первых, он зачем-то назвал себя по фамилии, чего раньше в забегаловках никогда не делал, во-вторых, ладонь Пал Палыча показалась ему до странного мягкой и вялой.
- Вот же крыса. Меня сейчас дома нет, а он, наверняка, во все щели успел свой длинный нос засунуть. Пусть ищет, все равно ничего не найдет.
- Это как прятать.
- Да я не жадный человек, но и меня понять нужно. Жизнь-то какой стала - что ни день, то новые цены. Вчера я сюда за- ходил, а сегодня водка на два рубля по- дорожала. Что мне ее, ящиками впрок закупать?
- Вы правы. Кто не успел, тот опоздал, - грустно улыбнулся Шатров. - Теперь уж точно японский телевизор я себе никогда не куплю.
- Почему? - Целый год собирал на него деньги, а они за один день превратились в мусор.
- Не расстраивайся. После праздников в продажу поступают новейшие американские телевизоры с блоком памяти, на жидких кристаллах, с разрешающей способностью кинескопа в два раза больше, чем у всех самых последних моделей, а цена на них будет в три раза ниже, чем на обычные. Поверь мне, японские телевизоры - это дрянь. Самая последняя дрянь. - Разговаривая, он слегка заикался и, помогая себе, в такт рубил воздух ладонью. - Ну ладно, уговорил. Бог с ним, с телевизором. А как людям вообще жить дальше? Мы-то с тобой кое-что успели увидеть, а молодежи что делать? - Как жили, так и будем жить. Разве такое в первый раз случается? Хотя если честно, ты и представить не можешь, скольким сволочам мне хотелось бы настучать по зубам. - Пал Палыч воткнул на- половину недокуренную сигарету в обрезанную жестяную банку от колы, заменяющую пепельницу.
- Ты женат, у тебя есть семья?
- Пока еще не успел обзавестись.
- И ни разу не пробовал раньше?
- Никогда.
- Тогда тебе легче, - сказал он уверенным тоном, но посмотрел на Шатрова с нескрываемым сожалением. - Не боишься, что можешь опоздать?
- Об чем и речь.
- Нет, брат, ты не прав, жениться надо всегда.
- Не знаю точно, что ты подразумеваешь, но, кажется, это называется другими словами.
- Один момент, - Пал Палыч легко раз- вернулся на каблуках и танцующей поход- кой направился к буфету. Через минуту он вернулся, держа в руках два стакана, почти до краев наполненных водкой.
- Нет-нет, спасибо, водку я не пью, - сказал Шатров.
- В чем проблемы?
- С меня на сегодня достаточно.
- Пить в такую погоду вино - это же бред сумасшедшего. Настоящий бред. Ага, понял, без закуски не идет. Шатров не успел опомниться, а на столе уже успела появиться щербатая тарелка с двумя тощими бутербродами и бутылка дешевого лимонада.
- За знакомство! Стаканы при столкновении издали тусклый звук. Пал Палыч тянул водку не спеша, как будто это был холодный чай, и оставил на дне на один глоток. Потом сломал полсигареты в жестянке и тут же достал из пачки следующую. - Я вот на пяти работах работаю, кручусь, еле успеваю. У меня две дочки, если не считать старшей. Всех их и одень, и накорми. А за учебу знаешь, сколько денег вылетает? Ты сам где работаешь? Название в свое время процветавшего комбината произвело на Пал Палыча большое впечатление. - Чем ты там занимаешься?
- Занимаешься. Ничем. Предприятие дышит на ладан. Не сегодня-завтра нас объявят банкротами. Суд уже три раза откладывали, следующий состоится в конце месяца. Дергать оттуда надо, как можно быстрее.
- Ну, а все-таки?
- У меня техническое образование, я инженер со стажем. Только куда меня в мои сорок лет возьмут?
- Мне тоже сорок. Ну и что? Ничего страшного. Ты говоришь, что разбираешься в станках? У тебя, наверное, остались связи? Хочешь, я познакомлю тебя со своим старым другом? Он совсем недавно открыл собственную фирму. На Филатова, между мостами. Он жаловался, что не может подобрать нужных людей. Ну что, поговорить с ним? Ты как раз ему подойдешь. Хочешь, мы сегодня это и устроим? Не в кабинете, а в домашних условиях. Он, сукин сын, мой должник. Он не посмеет мне отказать. Согласен?
- Отчего бы и не поговорить.
- Отлично. Давай еще выпьем.
- Куда дальше пить. Лучше потом, когда сделаем дело, - отказался Шатров. Он заметил, что щеки у Пал Палыча начали приобретать свинцовый оттенок.
- Оставь. Ты моего друга совсем не знаешь, он компанейский парень. Все равно его еще нет дома, он раньше семи не появляется. А вечерком мы у него продолжим.
- Честное слово, Пал Палыч, мне больше не хочется.
- Вот ты какой. Отказываешься. А я собирался тебе помочь. Ладно ж, дело хозяйское, - проговорил он безразличным тоном, за которым скрывалась угроза.
- Хорошо, - немного подумав, согласился Шатров. - По пятьдесят, но ни капли больше.
- По сто. Ведь я угощаю.
- По пятьдесят, - повторил Шатров твердо.
- Что такое пятьдесят? Только губы мочить. Хорошо, уговорил. Мне сто, а тебе пятьдесят. Он вернулся от буфета, щуря рысьи глаза и хитро улыбаясь. В стаканах плескалось явно больше оговоренного, правда, пропорции были примерно выдержаны. - Надо было сразу брать целую бутылку и не мучиться. Пока Шатров думал, что ответить, Пал Палыч опрокинул в себя все содержимое стакана.
- Как ты смотришь на такое предложение. Давай, пока есть время, съездим к моим знакомым и немного развлечемся. Две отличные девчонки. Родные сестры. Не торчать же нам здесь вечно. А потом будем решать твои вопросы.
- Стоит ли? Мне кажется, я уже вышел из этого возраста. Лучше пойдем ко мне, посидим, послушаем музыку. У меня хорошая коллекция, я ее еще студентом начал собирать. Недавно достал новую пластинку Монти Александра. Что-нибудь знаешь про такого?
- Музыку у них послушаем. Девочки - что надо. Выберешь ту, которая тебе больше понравится. - Его речь заметно изменилась. Он стал чаще заикаться.
- Ну, как прикажешь, - сказал Шатров. Велик был соблазн поговорить со знакомым Пал Палыча о работе. В трамвае Шатров понял, что ввязался в гиблое дело, но отступать было поздно. Пал Палыча здорово развезло. Он пытался что-то рассказывать, но вместо этого издавал какие-то нечленораздельные звуки. Некоторые слова с трудом угадывались, остальные сливались в немыслимую кашу. За время, которое они провели в кафе, он успел выпить примерно пол-литра водки, а сколько до этого - одному Богу известно. Правда, когда они вышли из трамвая, Шатров с облегчением отметил, что Пал Палыч все еще в состоянии держать спину ровно и ходить на удивление прямо. Но это нисколько не улучшило его настроение.
- Дернул же меня черт с тобой связаться, - не переставал ворчать он. - Нет, чтобы послушаться меня. Одно заладил - поедем да поедем. Кому нужны двое пьяных сорокалетних мужчин? Понятно уж, каким девочкам.
- Замолчи, - отмахивался от него Пал Палыч, как от назойливой мухи. Через два квартала они свернули на безлюдную улицу, и пошли по расползшейся дороге, на которой после дождя колеса машин оставили глубокие борозды. Неказистые одноэтажные домики прятались за покосившимися заборами. Над головой нависало низкое, затянутое тучами небо.
- Куда ты меня ведешь? - с тревогой в голосе спрашивал Шатров.
- Молчи. Я сказал, все будет в порядке. Пал Палыч шагал, широко ставя ноги, и размахивая руками, при этом пыхтел и был чем-то похож на маленького носорога. Шатров еле поспевал за ним, неловко перепрыгивая через лужи.
По улице навстречу им не спеша приближались две девушки, одетые в куртки спортивного покроя и очень короткие юбки. Они показались Шатрову довольно привлекательными, и он подумал, если это знакомые Пал Палыча, то на него не стоит сильно злиться. Но когда расстояние между ними сократилось метров до двадцати, Шатров узнал их. Его словно током ударило.
- Ну и дела! Так это ж сестры Вострецовы!
- Спокойно, дядя, расслабься, - сказал Пал Палыч. С короткими фразами он пока кое-как справлялся. Шатров хорошо помнил их. Лет пятнадцать назад эти сестрички частенько появлялись в разных веселых местах, и многие считали за счастье познакомиться с ними. Внешне они были похожи, но каждая хороша по-своему. Хотя тогда ему больше нравилась младшая сестра, Саша Вострецова, так ее звали.
- Кто это к нам пришел? - на два голоса пропели они.
- Целуйте Палыча. - Он обнял их и прижал к себе, подставляя синие щеки.
- Ну что, девочки, пойдем погуляем? Конечно, издалека да с пьяных глаз кому-то они могли показаться девочками, но вблизи Шатров лишний раз убедился, что время никому не делает поблажек. На их лицах осталось не так уж много молодости, одна косметика. Только сами они об этом вряд ли догадывались.
- Вот так встреча, - задумчиво пробормотал он, отводя взгляд. Слишком смело они одевались для своего возраста. Сестры вряд ли узнали его, но улыбались с нескрываемым интересом. Пал Палыч не раздумывал долго. Он положил руку Саше на плечо и повел ее по улице. Шатров от злости скрипнул зубами. Ему ведь было обещано выбрать любую на свой вкус. Но ничего не оставалось делать как идти следом в паре со старшей Вострецовой и с завистью следить за каждым их движением.
Они познакомились в летнем кафе, расположенном рядом с гостиницей "Центральной". Саша была одна, кажется, ждала кого-то. Шатров подсел к ней, угостил коктейлем, а потом пригласил к себе в гости. Дальше произошло то, что обычно бывает в подобных случаях. За одним исключением - Шатров успел по-настоящему влюбиться в нее. И когда наутро Саша сообщила, что сегодня у нее день рождения и она ждет его, он посчитал себя самым счастливым человеком на свете. Ровно в шесть с букетом роз он стоял на пороге ее дома. К сожалению, в комнате негде было ступить, без конца хлопала входная дверь и подходи- ли новые люди. Его сразу же усадили за стол, так что он не смог с ней даже словом обмолвиться, хотя хотел сказать о многом. После второго или третьего тоста в прихожей раздался звонок. Саша пошла открывать и больше не вернулась. Шатров прождал часа два, пил одну рюмку за другой, но не хмелел, только сильнее и сильнее закипал от злобы. Никто не обращал на него внимания, но ему казалось, что все исподтишка посмеиваются над ним. Он ушел, не попрощавшись, проклиная себя и Сашу. Тогда он решил, что вычеркнет ее из жизни навсегда. Но с той поры утекло немало воды.
Они прошли по дороге чуть больше квартала, но тут Пал Палыч вошел в раж, и принялся за Сашу чересчур рьяно. Его руки не имели покоя: одной он вцепился ей в шею, другая не уставала шарить по спине, то и дело спускаясь ниже талии. Саше явно нравились действия ее кавалера, и когда он облизал ей ухо, она громко засмеялась. Шатрову стало не по себе. Бог с ним, было бы это ночью, когда на улице темно. Дело в том, что они проходили мимо ворот, возле которых на скамейке сидели четыре старушки и мирно беседовали. Пал Палыч и Саша остановились в двух метрах от них и начали без стеснения целоваться. Саша таяла в его объятьях. Скорей всего, она сегодня тоже успела изрядно выпить. Пал Палыч уже не мог сдерживать себя. Он потянул ее вниз и завалил на землю возле забора, из щелей которого торчали голые ветки кустов. Она не сопротивлялась, наоборот - хихикала и гладила его волосы. Пал Палыч навалился на Сашу всем телом. Когда он, рыча от удовольствия, нырнул ей под юбку, не вызывало сомнения, чем он намерен заняться дальше. Шатров понимал: он обязан вмешаться, но, оценив ситуацию, решил, что это вряд ли ему под силу. Бабки, которые сначала смущенно отводили глаза, а потом молча взирали на происходящее с открытыми ртами, видя, что события стремительно разворачиваются, начали истошно орать. Шатров вздрогнул от испуга. Он даже пальцем не успел прикоснуться к старшей Вострецовой, но опасался, что и его могут заподозрить в непристойном поведении. В ответ на их крики из ближайших домов высыпали люди. Небритый здоровяк подскочил к разлегшейся на земле парочке, которой некогда было обращать внимание на происходящее, схватил их в охапку и быстренько поставил на ноги. Пал Палыч попытался что-то возразить заплетающимся языком, но из этого у него ничего не вышло.
Под осуждающие возгласы толпы их повели по улице. Старые женщины бежали рядом с ними и кричали, размахивая руками. Возле одноэтажного дома, который казался выше и больше других и не был огорожен забором, они остановились. В этот момент в доме открылась тяжелая дверь, и на крыльцо по одной стали выходить какие-то женщины и осторожно спускаться по ступенькам. На них были одинаковые платья простого покроя, сшитые из серой мешковины. В этих одеждах они больше походили на молоденьких девочек. Поэтому очень странно выглядели их совершенно седые волосы. В мире не существует краски, с помощью которой можно было бы добиться естественной седины. Но не толь- ко волосы казались необычными. Глаза, вот это да! Такие глаза бывают только у слепых или у тех, кто молится дни и ночи напролет. Одна за другой они прошли мимо Шатрова, не видя дороги перед собой, но он не стал смотреть им вслед. Его больше занимала судьба Пал Палыча и Саши. Тем временем они в сопровождении провожатых поднялись на крыльцо и исчезли за закрывшейся дверью. Рядом с Шатровым стояла старшая Вострецова и еще несколько зевак, но он не замечал их. Ему до смерти хотелось узнать, что сейчас происходит за стенами дома. Он подождал минуту-другую, а по- том, отбросив опасения, подошел к окну и попытался заглянуть внутрь. Сквозь рябое стекло были видны опущенные жалюзи. Вместо того, чтобы постучать в окно, он набрал полные легкие воздуха и громко крикнул. Он получил ответ гораздо быстрее, чем мог предположить. На крыльце появился тот самый верзила, который совсем не- давно затащил в дом Пал Палыча. Когда он увидел Шатрова, то быстро сбежал по ступенькам вниз, схватил лежавшую на земле палку и бросился на него. Шатров успел отскочить в сторону и уклониться от удара. Палка просвистела в миллиметре от его уха.
- Ты что, с ума сошел? Не смей этого делать! - закричал он. Верзила не слышал его, он погнался за ним, стараясь нанести точный удар. Шатров только успевал пригибаться и уворачиваться. Несколько раз палка проехалась по его спине, но, к счастью, не причинила боли. Он чуть не споткнулся о валявшуюся под ногами лопату. Самое подходящее орудие для защиты, но поднять ее значило бы еще больше разозлить идиота. Лицо верзилы полностью утратило человеческие черты и приобрело звериный вид. Он с бешеной скоростью вращал палкой так, что в воздухе образовался зыбкий круг, словно от пропеллера. Из черной воронки его рта извергались самые мерзкие проклятья.
- Пошел вон, - завывал он. - Пошел вон! Чтоб я тебя здесь больше никогда не видел!
Внезапно он опустил руки и умолк. Тогда в возникшей тишине Шатров услышал тихий скрип. Он оглянулся. Из приоткрывшейся двери на крыльцо вышла Саша Вострецова. Она задержалась на секунду и медленно спустилась по ступенькам вниз. За то время, которое она провела в доме, в ее облике произошли большие перемены. Волосы теперь ста- ли совершенно седыми, а взгляд такой же отрешенный, как у женщин, которые проходили здесь двадцать минут назад. За ней следовал Пал Палыч. Точнее, что-то отдаленно его напоминающее. Его голову покрывал белый пух, и смотрел он в бесконечную пустоту. Но больше всего изумляло другое. От его совсем недавно полного тела осталась ровно половина, поэтому одежда на нем болталась, как на вешалке. И передвигался он какой-то полудетской-полуженской походкой.
- Вот дела, - пробормотал Шатров, понимая, что лучший выход из сложившейся ситуации - это уносить ноги. - Что здесь происходит? Людей хотят заставить думать и существовать по-своему. Сектанты какие-то. Стопроцентные сектанты. Баптисты или хлысты, или как их там еще называют. Ну и дурак же ты, Пал Палыч. Какого черта тебя потянуло сюда ехать? Говорили же тебе - пойдем, отдохнем, послушаем музыку. Шатров знал, что через секунду он будет бежать к трамвайной остановке. Самому-то ему никак не хотелось становиться другим, меняться снаружи или изнутри. В то же время ему безумно хотелось проникнуть в сокровенную тайну, которую не дано узнать никому. Пойти за теми, кто удалялся по улице. Пристроиться последним, чтобы случайно не испугать их, и не мешать смотреть вперед невидящими глазами. Но он догадывался, что тот, кто скрывается в доме, просто так ничего не отдаст. И за правду потребует высокую плату. А что у человека самое дорогое? Конечно, собственное «я». И это единственное, чем он понастоящему владеет. Но нельзя потерять самого себя. Потому что случись такое - и ты станешь куклой в чужих руках, а тайна, за которой ты погнался, останется тайной навеки. Усилием воли он заставил себя сдержаться, хотя ему по-прежнему хотелось совершить запретное. Убегая по переулку, он то и дело оглядывался, чтобы хорошенько запомнить это проклятое место.
Краснодар 1999 г.