Тихий вечер. Полумрак окружает забор, что немного скосился набок. Залаяла собака. Завиляла хвостом. Она встречает хозяйку. Та вернулась с работы. Закрыла как положено магазин в шесть и пол седьмого была уже дома. Дом! Небольшой. Зеленый. Старый. Давно бы следовало его продать, но хозяева так приросли к нему душой, столько накопили воспоминаний, что продать его просто не в состоянии. Ясно, что содержать его не выгодно и неудобно, ясно то, что старость на подходе, что еще пять лет и про грядки придется забыть. Дом! Хозяйка вошла внутрь. Обтерла обувь об грязный половик и, разувшись, поставила свои туфли в сторонке. Внутри темно. Не включен свет. Никто не ждет! Это не значит что дома никого нет. Есть. Просто хозяйку никто не ждет. Она прошла сквозь прихожую, дошла до зала, закрыла шторы одним резким движением и включила свет. Он рассказал и показал как обстоят дела. На столе и комоде лежит пыль. Что поделать, не хватает времени. Да и у кого бы хватило? На креслах разложены вещи: футболки, простыни, носки – стирка. На кровати поверх шерстяного одеяла валяется серый кот. Федор. Спит. Он услышал приход хозяйки и сонно потянулся. Он ее ждал. Кот замурлыкал и попросился хозяйке на руки.
- Что? Есть хочешь? Даже покормить некому. Хозяин то ваш……, - она потрепала у кота за ухом. В кухне скрипнула кровать. Заскрипели половицы. Это поднялся хозяин. Вышел в прихожую и оттуда доковылял до зала.
- О! Поднялся, - бросила с презрением хозяйка, – Страшный как черт! – она скривилась.
Хозяин был пьян. Не первый день и не первую неделю. Проходил очередной запой. Проходил как обычно. Вначале запоя он пил много, потом все больше, а потом меньше, но это никак не влияло на его опьянение. Много или мало он все равно был пьян.
Грязный, заросший черной с проседью щетиной, заспанное одутое лицо, глупые непонятливые глаза, взъерошенные волосы, заношенная «черная» рубаха, такая же как те простыни, на которых он спал, и свисающие панталоны-трико. Запах перегара ударил хозяйке в нос.
- Ты посмотри на себя! – хозяйке захотелось плюнуть в его сторону, но она сдержалась.
Хозяин стал теребить волосы на голове, потом затылок.
- Дай денег, - промычал он.
- Откуда? – хозяйка усмехнулась и развела руками.
- Дай. Принесут пенсию, я отдам, - невнятное бормотание.
- Какую пенсию? – хозяйке стало еще смешнее. – Там счет за квартиру пришел. Ты его видел? Нет, конечно, - она сама ответила на этот вопрос, - еще бы. Тебе бы только нажраться! А то, что дочь учится и нужны деньги, тебе наплевать. Лишь бы напиться! А заботы? А зачем они тебе! Правильно, пусть жена горбатится, пашет как лошадь, во всем и разбирается….нужно уголь заказать! Тебе наплевать. А зимой как жить будем?
- Да денег, - пробурчал в третий раз хозяин.
- Когда ты уже захлебнешься этой гадостью? – вполне серьезно спросила хозяйка.
- Ну дай, - повторился он снова.
- С чего? Нет, он пьет, а я ему еще должна деньги давать! Ты собак кормил?
- А чо им давать? Там ничего нету.
- Так надо было сварить! – возмутилась хозяйка. – Чеж ты не сварил?
- Ну дай…..я с пенсии отдам, - пенсию он давно заложил в долг.
- Нет у меня денег.
Хозяин поплелся в кухню к кровати. Кот увязался за ним с мечтами о еде.
– Федор! Маленький, - хозяин почесал коту грудку, - ну чего-ты, чего-ты, - хозяин снял с себя кота, - иди, вон хозяйка пришла, пусть кормит.
- Угу, - буркнула она, - как кормить так хозяйка! А хозяин что? Хоть бы есть сварил, печь и та не чищена. Варить то как? – она повысила голос до крика. Пришла в кухню. – Ну и до скольки я должна возиться с печкой? До восьми, а? А готовить?
Хозяин отвернулся к стене и закрыл глаза. Он пытался заснуть, таким образом уйти от всех проблем. Хозяйка отогнала от себя многолетнюю обиду на мужа, что терзала ей сердце, и принялась чистить печь. Ей еще надо накормить котов, собак, да и свиньи визжат – голодные! Сколько же всего приходится терпеть русской женщине!
Когда в кухне загорелся огонь, в дверях появился молодой мужчина лет тридцати восьми. Сын хозяйки. В прошлом зек – он сидел аж четыре раза. И все по мелочи. За кражу, за кражу и, пожалуй, опять за кражу. Многие ищут этому оправдание – мол, маленький город. Мол, заняться молодежи нечет, вот и лезут в голову дурные мысли.
- Привет, мам, - промычал он, отойдя от опьянения. Сын хозяйки работал рабочим на заводе. Они крыли крышу: железом, рубероидом…..Работали в бригаде – а там где бригада, там пьянство. Должны пить все, иначе это не по правилам. Поэтому он зачастую приходил домой на рогах.
- Почему печкой не занялся? – спросила мать со строгостью в голосе.
- Я думал отец почистит….
- Видишь же. Отец, - хозяйка снова усмехнулась злой усмешкой, - ну и что теперь? Мать весь день вкалывала, целый день как заводная, ни разу не присела. А вы тут двое. Что один, что второй ужратые….дождетесь, продам дом и живите где хотите, - отрезала она, но на родственников это не подействовало. Они прекрасно знали, что мать никогда не продаст дом. Она их просто пугает.
Вскоре хозяйка поставила на печь вариться борщ и пошла на улицу разбираться с хозяйством: со свиньями, собаками и котами, с грядками. Придет она с огорода в одиннадцатом часу, еле как дотащит ноги до кровати, упадет, а завтра утром встанет пол шестого и снова примется за работу. Сам бы Наполеон позавидовал такой выдержке и закаленности! Так уж повелось, что русская женщина тащит на себе все.
На желтой от обоев стене висела фотография. Портрет! Размером с небольшую картину. Этот портрет совсем не смотрелся на этой стене, но это никого из домочадцев не волновало, так как они знали, кто изображен на фотографии. Девушка лет двадцати. Красивая брюнетка с зелеными мутными глазами. Лицо белое и без малейшего изъяна. Лоб немного высоковат, но это придавало лицу свою выразительность. Раскосые глаза и шикарные брови вокруг них. Идеальный нос, тонкие губы и треугольный подбородок. Глаза девушки устремлены именно на того человека, что смотрит на нее, то есть на каждого. В этом портрете жила своя магия и своя загадка, даже мистика!
Утро. В дом вошла молодая девушка - дочь хозяйки-Галины. Ее звали Даша. Она совсем не любила приезжать в дом родителей. Он давно перестал быть домом, а люди в нем давно перестали быть семьей. Но приезжала дочь из вежливости, из солидарности, но, пожалуй, из-за того, что скучала по матери. Брата она ненавидела всей душой, так как считала, что он не просто опозорил всю семью, но и разрушил ее. Даша никому не говорила, что у нее есть брат, она тщательно скрывала это ото всех. Даша говорила, что их в семье только двое: она и ее сестра – Ира, что живет сейчас в другом городе. Это было правдой, у Даши на самом деле имелась старшая сестра, у которой она и проживала, пока училась в институте.
Даша с небрежностью отодвинулась от собаки и переступила через порог дома. Сняла обувь и убрала ее подальше, чтобы никто не смог к ней прикоснуться. В кухне спал отец, громко похрапывая, Даша сразу же поняла что он пьет – она уже давно научилась различать трезвого и пьяного человека….. кот Федя спрыгнул с кресла и, зевая, пополз к двери.
- Феденька! – обрадовалась Даша и притянула всеобщего любимца к себе. Кот Федя пользовался особым положением в этой семье. Он был младшим сыном и его никогда ни за что не ругали, но только изредка и то прощали сразу же. В нем обитала самая настоящая душа – поэтому его все так и любили. Даша вместе с ним на руках прошла в зал, огляделась по сторонам и, так никого и не увидев, уставилась на фотографию на стене. Она знала, кто там изображен. Еще бы! Она еще не родилась, как эта фотография висела на этой стене, и не первый год. Никто не смел снять ее со стены, так как там была изображена она – Саша! Раньше фотография была повязана черной ленточкой, так как Саша умерла больше двадцати восьми лет назад, но недавно эту ленточку сняли. Почему?
Саша являлась племянницей хозяйки-Галины, дочерью ее сестры Анастасии. Саша с восьмого класса жила в доме у Галины так же как и ее сестра Лида. Они были разные, но одновременно одинаковые! Лида являлась ураганом, вечным спорщиком, упорным человеком, в прочем так же как и Саша, но в придачу к этому всему Саша была красавицей, самой настоящей! Все дивились ее длинным черным волосам, ее глазам, улыбке, походке….. она была живая! Подругам на зависть, мужчинам на восхищение, родителям на сожаление.
Хозяйская дочь Ира ладила с ними хорошо, хоть и была младше на целых шесть лет. Анастасия не могла заниматься детьми, она находилась в тюрьме. Тетка не совершила ничего плохого, она работала заведующей в садике, принимала детей. В то время, послевоенное, когда донос друг на друга все еще был в силе, когда друзья предавали друг друга просто так, а не за деньги, она не брала взятки, но люди не хотели выглядеть неблагодарными. Они пихали человеку в руки то ведро картошки, то цветы, то ягоду, то холст ткани за то, что заведующая похлопотала и пристроила ребенка, когда свободных мест в садике уже не имелось. Обычные дела! …….Но кто-то донес! Всё перевернули вверх ногами. Нашлись свидетели, нашлись недоброжелатели, нашлись враги. Пошли сплетни, сочинялись небылицы, преувеличили, добавили. Анастасия получила целых шесть лет низачто! Справедливость? Смешно.
Галина не задумываясь приняла детей к себе в двух комнатную квартиру. В то время у нее у самой было двое детей. Нелегко пришлось ей детей растить: и своих и опять же уже своих. Возить передачки сестре в зону, которая находилась в двенадцати часах езды на скором поезде. А в то время ни продуктов на прилавках, ни вещей. Дефицит. Выручило то, что Галина работала в торговле. Она не пропала и другим не дала пойти ко дну. Хотя сын уже стал в свои семнадцать лет употреблять наркоту – курить всякую траву, водиться не с теми людьми, волочь на судьбу, тащить потихоньку из дому скромные, незаметные вещи.
В школу дети ходили втроем: Ира, Лида и Саша. И все их знали и все их хвалили, так как лучше их в школе никто не учился. Потом закончили школу сначала Лида, а потом и Саша. Она сразу же устроилась в училище на продавца. Лида уехала в другой город – в свой родной город к отцу. Матери они слали письма, в них дочери подробно описывали свою жизнь: успехи, неудачи. Писали о том, что скучают о матери, что ее им не хватает, что тетя Галя замечательная. Она, и правда, была замечательная. Никогда не попрекала племянниц, никогда ни в чем их не винила. Сашу любила больше чем своих собственных детей. Правильно ли это? Кто знает…….
В училище ничего не вышло. Опять же плохая компания, плохие люди…отговорки, отмазки, никто не хочет винить себя в своих бедах, проще плюнуть в сторону другого человека чем в свою. Чем на себя. Саша спуталась с нехорошей компанией. Конопля. Мак. Однажды бабушка – мать Галины и Анастасии, что жила в своем собственном доме вместе с дедом Дмитрием и хозяйством застукала Сашу на огороде за домом. Там они выращивали мак исключительно для булочек.
Было утро. Взошло солнце. Роса еще не сошла с травы. Свежо! Грядки, грядки, грядки, аккуратные ровные межи. Помидоры, огурцы. К вечеру придется все это собрать на ужин. Семья то большая. Бабушка Люба встала рано, она прошла во двор, скрипнула калиткой и от увиденного выронила ведро, которое несла в руках. Внучка Саша стояла к ней спиной, лицом к солнцу и держала полные ладони мака. Она его нюхала! Вдыхала запах полной девичьей грудью. Бабушка не поверила своим глазам. Да что это за такое? Ее любимая внученька Саша, умница и красавица, нюхает мак – он же как наркотик. Опиум! Она и не знала, что Саша дышит маком уже не впервые, что ее излюбленное место – это чердак, на котором раньше играли все дети этой семьи. Иринка, Виктор, Лида и Сашенька. На чердаке всегда царил уют: кое-где развешаны веники из березы. Дед сушит их, чтобы зимой париться с ними в бане. Сохнут старые валенки огромных размеров, есть и совсем маленькие. Глядя на эти валенки хочется взять их в руки и вертеть, вертеть…настолько они забавные и душевные. Детвора любила собираться на чердаке и рассказывать разные истории, совещаться……все стены были исписаны именами. «Виктор 1968 год», «Саша и Лида сестры», «Ира и Саша сестры»………….все стены исчерканы белым мелом. Разные слова, разные судьбы людей за этими словами и буквами.
Бабушка в тот раз спугнула Сашу. Она растерялась, выронила мак на землю и побежала к калитке.
- Саша, чего ж это ты, - заохала старая бабушка Люба и, тяжело наклоняясь, подняла ведро.
Саша пропала! Ушла и не вернулась домой. Галина шагами замеряла кухню, дочка Ира притихла, так как мать сильно нервничала, она боялась попасть под горячую руку.
- И куда она могла уйти? – спрашивала у самой себя хозяйка. Они сейчас находились в доме у стариков. Ира сидела на табурете, поджав ноги, дед сидел за столом и думал – он тоже волновался, бабушка тихо плакала.
- Ох, ох и что же будет? Сашенька! А если что случится?
Галина ломала руки и кусала локти. Что делать? Как быть? Если бы еще муж помогал. Да ну его. Он все равно ничего не сможет сделать.
На второй день Саша так и не появилась. И на третий. Галина за это время глаз не сомкнула. В придачу с сыном проблемы. Он не приходит домой ночевать. Но с ним то все ясно. Он со своей шайкой где-то околачивается. А вот что с Сашей? Галина подозревала, что Саша уехала вместе со своими «нехорошими» друзьями. Но куда? Галина всех оббегала. Все бес толку. Как горох о стену. Все ее видели, но никто не знает где она. Так прошла неделя. А за ней еще одна. Галина скрывала от Насти, что дочь не живет дома. На зоне и так тяжело. И так гадко и мерзко. И так гнусно. А вот Лиде Галина все рассказала. Попросила ответа. Та ответила, что далеко Саша деться не могла, что скоро она появится…,но время шло, а от Саши не было ни одной весточки. Но однажды по городу прокатился слушок, что Саша в соседнем городе, который находится в трех часах езды. Галина спохватилась и поехала вытаскивать племянницу, как она считала, из беды. Галина не ошиблась. Саша и правда находилась со своими друзьями. Местная молодежь, с которой водилась Саша, занималась лошадьми. Разврат, пьянка – ничего хорошего для девушки. Галина с трудом отыскала то место, где видели племянницу. Молодые люди с длинными волосами – что мужчины, что женщины сидели на траве и курили. Саша вырисовывалась из толпы, так как была самой красивой и самой яркой. Ее голова покоилась на коленях у какого-то парня. Галина, увидев все это, опешила. Она подошла к племяннице и попыталась ее поднять.
- Тетя Галя! – удивилась она. – А что ты здесь делаешь? – Саша с недоумением глядела на вторую мать.
- А ты что здесь делаешь? – переиграла ее тетя, едва сдерживая себя. Ее глушила злоба и обида. Саша здесь, а они там все с ума сходят. Все больницы обзвонили, все морги…….
- Собирайся домой, - приказала Галина.
- Нет, я не поеду, - возразила девушка. В свои восемнадцать она никого не хотела слушаться.
- Собирайся домой, - процедила по слогам Галина.
Саша заупрямилась. Ей и правда совсем не хотелось покидать это место, лошадей, к которым она успела привязаться, своих друзей, этот образ жизни, беззаботный, сумасшедший. Что дома? Учеба! Как это надоело уже. А здесь время идет по-другому.
Друзья встали стеной. Они не собирались отпускать Сашу, она им приглянулась, они к ней привыкли. Над Галиной возвышались молодые люди, кто с сигаретой в зубах, кто с косяком. Мутные от травы глаза, вязкий сладковатый запах…..у Галины внутри все похолодело.
- Я не поеду, - Саша пыталась настоять на своем.
Галина была сильной женщиной: сильной и решительной. Она схватила племянницу за руку и поволокла за собой. Друзья, опоенные дурманом, пытались отбить ее.
- Стой там, где стоишь, - прошипела Галина, когда высокий парень прикоснулся к ее руке выше локтя. Парень заглянул в глаза женщине и, протрезвев, убрал руку. Он увидел силу и упорство. Увидел безумство и непоколебимость. Увидел русскую женщину, которая в гневе ужасна.
- Пусть идут, - остановил он товарищей.
- Я не хочу, - простонала Саша и уставилась на него.
- Иди.
-Но …..я
- Иди. Ты нам больше не нужна, - отрезал вожак и, отвернувшись, зашагал к зеленому лугу. По пути он сорвал высокую травинку и запихал ее себе в рот.
Саша долго еще злилась на тетю. Галина злилась гораздо меньше, так как любила племянницу как родную дочь и даже больше. Дело в том, что родная дочь Иринка никогда не приносила матери поводов для беспокойства. Ирина была тихим и спокойным ребенком. В ее жилах не текла бурная кровь матери. Пожалуй, это только к лучшему.
Саша закончила училище. Закончила с красным дипломом. Знания ей давались легко. Но зато за это время она пропала еще раз. Уже с новой компанией, куда более «грязной» чем прошлая. Галине немалых трудов стоило снова найти ее, снова притащить домой. И опять одна. От мужа помощи не было. Он уже и тогда любил выпить. А берёг и ценил в этой жизни он только одного себя, так как за дела семьи не брался, во всем должна была разбираться его жена.
У Саши появился парень. Георгий. Хороший парень из хорошей семьи. Всегда такой нарядный. В пиджаке, при галстуке. С цветами. Такой интеллигентный. Они собирались пожениться. Георгий души не чаял в Саше. Она же забыла обо всех глупостях и была готова на все, лишь бы не потерять его. Георгий, в основном, приходил в гости в дом к старикам. Саша переехала к ним, так как оттуда было ближе добираться до работы. Однажды Галина завела один разговор. Саша и Георгий лежали на кровати в обнимку, о чем-то ворковали.
- Молодые, ну вы что думаете то? – спросила Галина, намекая на свадьбу.
- Да, уже скоро, - засмеялись они.
Галина порадовалась за племянницу.
Шло дело к свадьбе. Уже и список гостей составили и платье купили. Чудное, белое. Тут на днях Саша получила награду – премию как лучший продавец. Она это заслужила, старалась, проявляла себя творчески. Ее на работе ценили. Сфотографировали вместе с наградой – сувениром – синенькой вазочкой. Фотографию-портрет повесили на стенку. А вазочку поставили на стол в большой комнате.
Внезапно Геннадий от свадьбы отказался. Внезапно он охладел: перестал приходить в дом к старикам по выходным, а потом и вовсе пропал. Саша не могла поверить в то, что он передумал. Она убивалась, плакала по углам, пока Галина не съездила в дом к его матери. Оказывается, это она была во всем виновата – мать жениха. Она изначально была против этого союза, так как узнала, что мать Саши находится в тюрьме. Она не могла себе позволить взять в невестки дочь уголовницы. Ей удалось переубедить Геннадия. Он быстро поменял свое мнения, послушал советы матери о том, что Саша погубит его жизнь, и решил отношения прекратить…….а Саша ждала ребенка. Только об этом никто не знал!
Прошел месяц. Еще один. Тоска понемногу стала проходить. Остались обида и какое-то едкое и горькое разочарование. Правда Саше это разочарование помог победить Гриша. Он был поначалу для Саши просто другом. Он заботился о ней, забирал из магазина привозил домой, доставал для нее редкие дефицитные вещи, в том числе и продукты. Саша быстро привязалась к нему, тем более и ее семья любила его. Гриша не раз звал Сашу за себя, но она все не решалась, а потом, немного подумав, все-таки согласилась. Ее только одно смущало – она ждет ребенка, пока это не заметно, но а как дальше? Эта мысль не давала ей покоя. А если Гриша отвернется из-за этого от нее? Саша больше всего боялась потерять еще и его. Выход пришел сам.
- Саша, чего ты беспокоишься, - начала ее подруга Лена один разговор, - я вон сходила к бабке, она мне все и сделала. Никто ничего и не узнал.
- Ты думаешь, стоит? – Саша не доверчиво поглядела на Лену.
- Конечно, стоит. Он узнает о том, что ты ждешь ребенка от другого и сбежит от тебя. Думаешь, ему хочется воспитывать чужого? Конечно, иди, - настаивала Лена.
Саша, никому ничего не сказав, поздно вечером отправилась за город к бабке. Старая изба, угрюмый лес, такой же как угрюмое лицо старухи, что встретила девушку.
- А, ты! – поняла она. – Проходи, проходи. Сейчас все сделаем. Не переживай, - старуха поплелась к печке, а Саша уселась на табурет. На улице темнело.
- Давай ручку, моя хорошая, - прожамкала старуха. Она набрала в шприц тройную дозу одеколона и ввела содержимое в вену. Потом протянула саше кружку и приказа выпить. Саша сморщилась – вода оказалась горькой.
- Ну вот, ребеночка больше и не будет, - пролепетала старуха.
Саша поблагодарила старуху, сунула той деньги в старую морщинистую руку и направилась домой. Саша еле как одолела путь – в голове царил сумбур, внутри все жгло…..
Галина не беспокоилась о племяннице, она думала что та с Гришей – он хороший парень, самое настоящее золото. Сашу носил на руках. Уж он то от нее точно не откажется. Вдруг, в дверях появилась Саша. Белая как полотно, черные круги под глазами.
- Саша, что случилось? – Галину парализовал страх и плохое предчувствие.
Саша ничего не смогла сказать и упала на пол. У нее началось заражение крови!
Уже будучи в больнице, Галина узнала от врачей, что Саша была беременна, что попыталась сделать аборт самостоятельно при помощи старой целительницы, которая ввела ей в кровь одеколон.
- Ну и как же сейчас? – глотая слезы, спросила Галина.
Врач покачал головой. Галина заплакала сильнее.
- Но может быть лекарство……., - не договорила она. Слезы глушили ее.
- Есть одни антибиотики, совсем новые. Но их просто невозможно достать, - объяснил доктор. У нас в наличии такого лекарства нет!
- Я достану, - закричала Галина и вцепилась доктора.
- Если достанете, то может быть еще…….,но шансов мало. Кровь заражена.
Врач зашагал по коридору. Галина повалилась в кресло и зарыдала. Рядом сидел парень. Гриша. Галина не сразу его узнала. Все плыло перед глазами.
- Зачем она это сделала? – спросил он. – Я бы растил его как своего! – Гриша был подавлен. На Галину смотрел старик!
- Нужно достать лекарство, - вспомнила Галина и побежала по коридору. По пути ей встретилась ее давняя знакомая Вера.
- Галя, ну что же ты так, - обратился подруга к ней, - ну зачем вы такими методами, то? Пришла бы ко мне! Никто бы ничего не узнал, если не хотели вы этого ребенка, - подруга осуждающе посмотрела на Галину.
- Ах, Вера, - дрожащим от слез заметила она, - если бы я знала! Я же ничего не знала.
Вере было очень жаль, что так все получилось.
Огромных трудов стоило Галине достать лекарство. Оно нигде не продавалось. Большинство врачей даже понятия не имели что это за антибиотики. Но помог Галине ее старый друг Игорь. Они еще вместе в школе учились. Помог он, а не муж. В прочем, так было всегда. Игорь уехал для этого в Москву и уже искал там. И нашел. Оббегал все больницы и так же через знакомых знакомых достал. Врачи стали колоть сразу по пять уколов в день. Лекарство стоило много денег, но Галина не думала об этом. Главное – это спасти Сашу.
Саше стало лучше. Она даже пришла в себя. Семья радовалась. Галина проводила в больнице и дни и ночи, дома вообще не появлялась. Дочь Ира переложила дом на свои плечи, так как Лида работала. Отец же хоть и работал, но помогал мало. В доме царила ужасная обстановка – они все непосильно устали! Но, Слава Богу, Саша поправляется. Значит все наладится.
Однажды утром, когда Галина вошла в больницу, она в лифте услышала, совсем случайно, разговор двух врачей.
- Да, недолго уже осталось.
- Что, правда?
- Да. Кровь плохая-дурная.
Галина так и не поняла о ком это разговаривали врачи. Она вошла в палату к племяннице. Та блеклыми глазами смотрела в окно.
- Как же она исхудала, - пронеслось в мыслях у тети.
- Теть Галь, душно мне. Тяжело как-то, - поделилась с ней племянница.
Вдруг Саша вскочила с кровати и ринулась к окну. И откуда у нее силы взялись? Она расправила руки, словно крылья, и встала на подоконник. Встала как птица, которая приготовилась к полету. Галина была поражена! Слова пропали с губ.
На следующее утро Галина, приехав в больницу, узнала, что Саша без двадцати пять утра умерла! Она как чувствовала свой конец.
Из воспоминаний Даши.
Сашу похоронили в летний день. Не лил дождь, но это не значит, что никто не грустил. Наоборот, скорбь была чересчур сильной. Грешно так сильно горевать. Хоронили Сашу в свадебном платье, в котором она собиралась выйти замуж за Гришу. Лежала в гробу как невеста! Белая, белая и красивая. Я эти фотографии не люблю смотреть. Черно-белые – в силу того времени. Все убитые горем, особенно моя мама и бабушка. Приехала даже тетя Настя. Ее тогда отпустили из тюрьмы сроком на месяц. Георгий тоже пришел. Ему никто даже слова упрека не сказал. Но глаза! Он все понял и без слов.
Пусть меня тогда не было. Пусть я не видела всего того ужаса похорон, ужаса скорби. Но это не значит что мне не досталось. Возможно, мне досталось гораздо больше, мне досталось то время, что осталось после нее. После Саши! Да, я родилась много лет позже ее смерти. Я только родилась, а ее портрет уже висел в нашем доме. Висел не первый год! Он до сих пор там висит. Этакая черноволосая девушка с зеленоватыми глазами. Всеобщая любимца. Нет, я не завидовала ей. Я даже ее не ненавидела. И не жалела. Мне просто было жаль мою мать. Мне много раз рассказывали всю эту историю. Про аборт, про тройную дозу одеколона. Наверное, впервые я услышала все это лет в шесть. Помню, меня крестили. Был ноябрь. Меня тепло одели, чтобы не заболела, а потом……потом мы пошли на кладбище. Церковь располагалась рядом с ним. И почему в мой день, именно в мой день меня поволокли на ее могилу? Почему мою радость нужно делить с ней? Кто она в нашей семье? Бог или дьявол? Что за культ?
Мама рассказала мне обо всем. И о тете Насте, и о Саше. Я тогда рыдала! Не могла остановиться. Мне казалось это таким драматичным, таким несправедливым. Лишь когда я стала подрастать, когда я выросла, я начала все понимать. Понимать, что меня никогда моя собственная мать не будет любить так, как любила ее.
Пока моя сестра жила с нами до моих десяти лет, жизнь в доме имела смысл. Чувствовалась семья. Чувствовалось, что я живу в любви, а не в вечных воспоминаниях матери. Она иногда меня сравнивала с ней. С Сашей. Когда я мыла полы, а этого я делать не любила, она говорила, что я мою полы также как и она. Мама при этом улыбалась. Да и я тоже. Мне это казалось забавным, добрым. Но это возраст. Он закрывает людям глаза. Я даже в то время не обижалась на такие слова как: «Саша у нас была самая красивая. Таких уже у нас не будет». Я слушала, но не злилась, соглашалась. «Саша у нас была самая умная. Таких как она уже, точно, не будет в нашей семье». Тоже слушала и не обижалась. Но почему моя мать никогда не замечала насколько красива я? Ведь я гораздо красивее ее. Почему она никогда не замечала насколько я талантлива? А я ведь талантлива. И в театральном кружке я играла главные роли и по карате я выиграла желтый пояс. И никогда я не курила и не пила. Да и с мальчишками дружила как только с друзьями. Я всегда была для нее черно-белой. Она не видела во мне цвета. Только Сашу цвет переполнял. Хотя…….она ведь не положительный персонаж. Я только недавно стала это понимать. Она же нехорошая. Кого она любила, раз принесла всем столько страданий?
Когда она умерла, мать не вылезала с кладбища. И в течение не одного года. Постоянно красила оградку. Постоянно носила цветы. И без конца плакала. Ей однажды даже сон приснился. Странный. Необычный. Высокая светловолосая женщина в белом платье. У нее добрый взгляд. Она подошла к Галине и по-дружески произнесла.
- Хватит плакать. Вы уже слезами ее затопили. Нельзя столько горевать.
Мама подумала и не то чтобы перестала горевать, она никогда не перестанет, и решила родить еще одного ребенка. Я родилась благодаря ее смерти. Мама сама сказала, что она больше не хотела детей. Что двоих ей было вполне достаточно. Каково это знать, что тебя родили лишь из-за того, что умерла она? Каково это жить ради того, чтобы разгрузить обстановку после смерти? Чтобы все забылись, чтобы всем стало веселее….. Иначе бы уж точно на свет я не появилась. Моя мать до этого делала аж семь абортов.
Когда мне исполнилось двенадцать, мама стала выпивать. С каждым годом все больше. Не то чтобы она спилась окончательно, но трезвой я ее видела не так уж и часто. Хорошо хоть то, что мама пила тогда, когда не пил отец. Они чередовались. Когда подходила очередь мамы, наш дом наполнялся слезами. Она вспоминал Сашу, всю эту историю, в сотый раз рассказывала мне что да как, опять плакала. А я слушала. А ведь уже двадцать лет прошло. Двадцать лет после ее смерти, а ее все равно оплакивают. И я слушала. Не могла отказать. Она травмировала мое детское самообладание, мою фантазию, мою жизнь. Я слушала. Мне было ее жаль, а почему она меня не жалела? Не жалела, когда я видела ворюгу брата, не просто ворюгу, а наркомана. Когда он приходил на кухню, ставил на плиту чашку с водой, доставал железный шприц, кипятил его, потом уходил в ванную вместе с ним, закрывая дверь на защелку? А я изображала на своем лице спокойствие и продолжала развлекать подруг, которые были у меня в гостях. Почему не жалела, когда я с детства видела запои отца? Почему не жалела, когда я видела ее запои? Нет ничего страшнее, чем пьющая женщина, чем пьющая мать. Почему жалела только Сашу? Неужели для того, чтобы тебя любили необходимо причинять массу беспокойств? Почему нас родители не ценят за то, что мы внимательны к ним, что мы думаем о них, что не хотим делать им больно…………………….Но сейчас мама мне ничего не рассказывает про нее. Это бесполезно. Я перестала жалеть Сашу. Перестала жалеть всех. Я знаю, что если я сама себя не буду любить, меня никто не будет любить. В этом мире любят только подонков и слабаков. Для сильных людей любви в этом мире нет…………..Самое интересное то, что моя мать никогда не надевала передо мной маску. Она играла перед всеми. Заставляла всех верить в то, что у нас все хорошо. Всех родственников, друзей, даже мою родную сестру. Но меня она никогда не жалела. Я знала все. Но нужно ли в мои четырнадцать лет в то время знать все? Про деньги, и про проблемы, опять же про смерть Саши – история, которая никогда не замолкала в устах моей матери. Ира не знала, что мама пьет. А когда я ей сказала, она не поверила. Мама слишком хорошая актриса. Я для нее была низшим существом, чтобы играть еще и для меня. Ради меня она никогда не играла. Повторюсь, она меня не жалела! Когда я сказала ей что расскажу все Ире и про выпивку и про ее рукоприкладство (она пару раз ударила меня, сотни раз оскорбляла бранными словами. Такими, от которых волосы на голове становятся дыбом. А ведь она мать! А ведь она моя мать!), она сказала, что повесится. Галина не собиралась выглядеть в глазах дочери так, как выглядела в моих. Порой мне кажется, что ей было наплевать на то, как она выглядит в моих глазах. Порой мне кажется, что она не раз пожалела о том, что родила меня.
Моя мать начала меня любить лишь тогда, когда я сама стала себя любить. Когда я стала более эгоистичной. Более стервозной, более злой на жизнь, более беспощадной – вот тогда она стала со мной считаться. Почему так устроены люди? Почему ради их любви необходимо превратиться чуть ли не в чудовище? Почему чем хуже человек, тем больше мы его любим? Я теперь хорошо понимаю насколько тяжело пришлось Иринке. Она никогда не гналась за любовью матери. Еще бы. Ее на нас никогда не хватало. Она всегда любила только ее. Сашу! Ну, пожалуй, наверное еще и Виктора, ведь он четыре раза сидел, думаю, этим летом он снова туда попадет. А мама будет продолжать таскать ему передачки. Будет залезать в долги, нанимать адвокатов. А он выйдет и даже спасибо не скажет, может и скажет, но о благодарности забудет через несколько месяцев. Что поделать. Так устроены люди! И все-таки нужно быть хорошим. Пусть хоть перед собой, но главное перед Богом.
Я часто спрашиваю себя: почему я обвиняю во всем мать? Почему ни разу не упомянула отца? Почему не виню его? Он ведь виновен куда в больших делах, чем мама. Наверное потому, что я его никогда и за человека то не считала. От него мало толку. Он не решает никаких проблем. Он не делает ее жизнь легче. Он только делает ее жизнь еще мрачнее, он только пьет………Почему ей досталась такая учесть, что винят именно ее? Именно во всем? Даже я! Почему на ее плечи свалилось слишком много? Она всегда несла все на себе! Не отец и не брат. И спрос всегда был с нее. Справедливо ли это? Мне безумно жаль свою маму. Я безумно люблю ее. Ни одному человеку не выпало в жизни столько горя, сколько выпало ей……..я давно ее простила за все. Я даже и не злилась подолгу. У нее тяжелая судьба. Невозможно тащить все на себе. Невозможно держать ответ перед всеми. Имею ли я право обвинять ее? Думаю, что нет. Все мои обиды – они должны оставаться внутри меня. Я хочу облегчить своей маме жизнь. Свои проблемы я решаю сама!
Зеленый дом. Девушка проскрипела половицами. Прошла внутрь. На кровати спит пьяный отец. В воздухе стоит запах перегара…….. В большой комнате поменяли обои.
- О, обои поменяли! – заметила Даша. Она стала внимательнее рассматривать комнату. Взгляд ее задержался на портрете. Красивая черноволосая девушка с зеленоватыми глазами. Они устремлены на того, кто смотрит на портрет.
- Да, - подумала Даша, - может меняться цвет обоев, может меняться дом, может меняться все, но ты останешься.
Даше показалось, будто девушка на портрете зло усмехнулась. Ее глаза вызывающе поблескивали. Она знала про свою победу. Даша увидела через окно Галину, та с огорода возвращалась домой.
- Оставь ее в покое, - смело произнесла Даша портрету. Саша не отвела взгляда. Она все также зло посмеивалась. Вдруг Даша сама усмехнулась и с иронией произнесла. – Она моя мать. Не твоя! И никогда не будет твоей матерью, - девушка на портрете удивилась, - пусть ты всю свою жизнь считала ее своей матерю. Но она не твоя мать! Она моя мать! – заявила Даша и сдернула портрет со стены. Какое святотатство! – Ты умерла! Тебя больше нет. Оставь этот дом в покое. Оставь мою мать, - отрезала Даша.
Дверь открылась и на пороге в длинном фартуке и с косынкой на голове появилась Галина.
- О, Даша, - обрадовалась она.
- Привет, мама, - дочь подошла и поцеловала Галину в щеку.
- А что у тебя в руках? – поинтересовалась она.
- Да, так. Сашин портрет.
- Снять хочешь?
- Да, он грязный. Надо бы помыть, - слукавила Даша.
- Да я думаю его совсем снять. Мне с ним как-то душно в комнате. А тебе нормально?
- Мне да, - обманула Даша мать. Он ее душил целых двадцать лет. – Если хочешь, давай уберем его, - ненавязчиво согласилась Даша. – Это не твоя мать, - прошептала она портрету и спрятала его под альбомы с черно-белыми фотографиями. Там он и останется. У каждого горя должен быть предел.