Попов
Сергей Николаевич никоим образом не поверил тому, что ему наплел его шеф. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Это золотое правило он уяснил для себя еще тогда, когда сопливым и наивным опером сновал по городским шхерам, раскрывая кражу женских трусов с просушки, и другую подобную хренотень.
А ведь как он в свое время верил людям на слово... как верил в то, что от раскрытия таких краж зависит снижение уровня преступности.
Только потом, года этак через полтора - два Попов, тогда еще взъерошенный лейт, уяснил, что, раскрывая эти "чешуевые" кражонки, он лишь повышает процент раскрываемости в своем родном отделе. Срубает палки так необходимые руководству для спокойной жизни и повышения по службе. Так как процент раскрываемости охватывает и раскрытие убийств, и кражу трусов с желтым пятном в заданном месте. Само - знамо, что раскрыть последние легче, чем первые. Только сухие цифры этого не говорили.
Процент раскрываемости и все тут... Чего говорить.
Сейчас, умудренный милицейским опытом майор со смехом и какой-то доброй ностальгией вспоминал те времена, когда чернушный бред милицейской статистики прикрывался розовыми очками возраста. И ничего ему тогда не нужно было знать. Жил спокойно и как-то уверенно, не смотря на крики сверху о необходимости повышения этого идиотского процента.
Незаметно мысли перетекли на более прикладную тему для размышления.
Дела обстояли не совсем важно. Ближайшие помощники мертвы, обстановка в тумане, на службе визг и дикие крики, переходящие в мат. Можно понять... В тихом когда-то провинциальном северном городе взрывают дома, отстреливают оперов пачками. Жуть какая-то, особенно для руководства УВД. Привыкли в покое зады греть на мягких креслах. А сейчас по задам по этим палкой пройдутся. Эти еще москвичи... Какие-то странные ребята... Кстати, - остановил себя Попов, - москвичи. Если шеф отказывается от них..., хотя как-то странно отказывается. Мол, ты занимайся вторым гостем, а я Ланге поищу... С чего бы это ему искать? Что, больше некому? Или действительно жареным запахло до такой степени, что шеф сам взвалил на себя работу, которую мог бы очень просто поручить ему, Попову. Странно... Руки непроизвольно повернули руль, выводя машину на улицу ведущую к дому Ланге.
Виктор Геннадьевич, как это ни странно, находился дома. Сам двери, правда, не открыл, а сделала это за него Ленка, одна из его ближайших помощниц. Одета она была как у себя дома. Халат, накинутый на фирменный спортивный костюм, и тапочки показывали, что этой девке везде живется неплохо.
- Привет, Сереженька, - проворковала она и, подхватив гостя под руку, увлекла в гостиную, где Попов, к своему удивлению, кроме хозяина квартиры увидел и того самого москвича, которого ему нужно было опросить.
“ На ловца и зверь бежит, ” - пронеслось в голове у майора, и он слегка усмехнулся, начиная что-то понимать...
- Проходи, проходи гость дорогой, - вальяжно махнул пухлой, бабской ладошкой, развалившийся в кресле Ланге, в котором трудно было узнать вечно пришибленного в присутствии шефа клерка. Здесь Ланге выглядел как настоящий хозяин. Хозяин не только квартиры, но и положения.
- Знакомься, Сергей Николаевич, - показал рукой на москвича Виктор Геннадьевич. - Это Павел Дмитриевич, наш гость из Москвы.
- А мы уже встречались, - довольно - таки весело и независимо отметил столичный гость, смерив оценивающим взглядом могучую фигуру майора. Он встал, и Попов с удивлением обнаружил, что они почти одинакового роста. Рукопожатие было крепким и уверенным. Никакого излишнего давления пальцев. Крупная и сильная длань майора встретила достойного соперника. У него даже возникло ощущение, что он пожал собственную руку.
- Да. - Будто бы только сейчас вспомнил Попов. - Я вас видел в кабинете шефа.
Он умышленно не стал расшифровывать какого именно "шефа". В беседах с Ланге они часто употребляли это определение по отношению к Малашкину.
Бросив быстрый взгляд на Виктора Геннадьевича, Сергей Николаевич с удовлетворением отметил некоторую слинялость слишком уж уверенного выражения его жирного лица.
К чести Ланге, он не стал сразу же уточнять какого такого шефа....
- Ну, если вы вроде как уже знакомы, то я хочу сразу перейти к "телу", - хихикнул хозяин. - Я хотел тебе позвонить, - обратился он к Сергею Николаевичу, - но на месте тебя весь день не было и очень хорошо, что ты сам сюда заявился. Чутье у тебя есть... Молодец. - Отвесил он дежурный комплимент.
- Дело в том, что Павел Дмитриевич прибыл к нам из столицы с деловым предложением. Предложение такое - сменить ориентиры..., не половые, конечно, - опять хихикнул Ланге, - а деловые.
Виктор Геннадьевич покосился на молчащего москвича.
- Наши столичные друзья предлагают мне, а я, в свою очередь - тебе, отодвинуть наших местных "царьков" от кормушки. И занять нам счастливо освободившееся место.
- Нам? - Тягуче и недоверчиво спросил Попов.
- Ну, ты человек у нас государственный и необходим на своем месте. Пока. Расклад такой... Я - на место Малашкина. Ну а ты, как мне кажется, будешь рад, если из начальника уголовки превратишься вдруг, с моей конечно помощью, в самого молодого и перспективного начальника управления. Такие вот дела...
- А что будет, если я сейчас откажусь от всего этого светлого будущего? - Спросил майор. Спросил просто так, чтобы дать себе возможность и время немного просчитать варианты своего поведения в этой ситуации.
- Да ничего не будет, - улыбаясь, ответил Ланге, - ничего..., ни винтовки аглицкой, ни коня. Пойдешь себе к своему любимому Александру Анатольевичу и поплачешься ему в передник или... в задник. Давай-ка, старина, без соплей. Буду - не буду... Дам - не дам... Оставь это женщинам, а мы мужчины. Я бы очень хотел тебя видеть в нашей, заметь - не в своей, а именно нашей команде. Ну, кто ты сейчас? Мальчик на побегушках. Причем почти бесплатный. Уж я - то, как бухгалтер знаю. Давай ударим по рукам и "тело с концом".
Виктор Геннадьевич мило улыбнулся, уверенный в неотразимости своей бухгалтерской логики. Майор это отметил, как отметил и то, что сам он нисколько не был шокирован предложением Ланге и отнесся к нему как к обычному деловому предложению. Собственная беспринципность его даже порадовала.
- Ты, Витя, не кичись особенно, - заметил он. - Я, конечно, понимаю, что иметь столичную крышу это что-то да значит, но есть "но"...
Вот ты, как я понял, в лидеры хочешь угодить. Но, если ты на место Малашкина метишь, то сам понимаешь, что без боя это не произойдет. Я тебе сразу скажу, что, учитывая реалии, а именно то, что кроме твоих слов у меня ничего нет, я воевать не намерен и в разного рода "экшинах" принимать участие напрочь отказываюсь. И мешать тебе, в свою очередь, не буду. Ради бога, воюйте... Флаг вам в руки, ветер в попу...
- Ты меня разочаровываешь, - уже более кисло ухмыльнулся Ланге. - Я думал, что мы вместе это провернем...
- Ну да, в м е с т е, - с явной издевкой в голосе, и таким же выражением лица откликнулся Сергей Николаевич. - Вместе это как? Возьмешь пушку и пойдешь шефа мочить? Да я же тебя знаю... Ты в штаны скорее намочишь. - Он покосился на столичного гостя, ожидая его веского слова. Тот молча разглядывал ухоженные ногти и явно не собирался вступать в полемику.
Слово за него взял настойчивый Виктор Геннадьевич.
- Конечно же, я не пойду никого "мочить". Ты же знаешь, что э т о не для меня.
- Конечно не для тебя, но и не для меня... Я так думаю, что э т о должны сделать те, кому это выгодно больше всех.
Майор снова поглядел на задумчивого и спокойного как дохлая лошадь москвича.
- Раз уж они сюда прибыли по высочайшему, хрен, правда, знает чьему конкретно, повелению и начали всю эту бодягу, то пусть и расхлебывают ее до конца.
Попов искусственно обострил разговор для того, чтобы подключить к нему гостя. Не мог он сейчас промолчать. Тот, наконец - то поднял голову.
- Ну, хорошо, - согласился он с тем же спокойным выражением лица, мы это сделаем. Единственно, что мне нужно, так это информация. Вся информация от начала и до конца. Вы мне даете информацию обо всех ваших местных связях и формированиях, не забывая финансовую сторону своей деятельности, я делаю за вас всю грязную работу и отбываю восвояси.
- Павел Дмитриевич, мы все сделаем как надо, - торопливо пробормотал Ланге, вызвав этой своей суетливостью брезгливую улыбку Попова, - у меня все готово.
С этими словами он протянул москвичу дискету.
- Здесь все, что касается денег, остальное, очень надеюсь, предоставит вам Сергей Николаевич.
- Я согласен, - откликнулся тот, - только...
- Без т о л ь к о, - обрезал его гость, - сверху желают иметь вас с потрохами, без экивоков разных. Ты майор пойми, - теперь он обратился прямо к Попову, - вам сейчас деваться некуда. Фактически вы своего хозяина уже сдали. Весь наш разговор пишется....
- Мог бы и не говорить, - также на "ты" отозвался Сергей Николаевич.
- Да уж скажу, тем не менее, - вяло отпарировал москвич.
- И давайте в дальнейшем без выпендрожа. Вы - товар. Мы вас покупаем.
Виктор Геннадьевич становится нашим и только нашим человеком. В ближайшей перспективе - одним из первых руководителей области или, на худой конец, представителем президента в регионе. Фамилия, правда, не очень... Но зато уж и не баба. Народ поймет. А вы, Сергей Николаевич..., -
Попов отдал должное гибкости москвича, который "упершись" в майорово "тыканье" и, почувствовав в собеседнике силу, быстро перешел снова на "вы". - Вы будете - таки начальником местного УВД. Это тоже решить можно.
- Я, конечно, извиняюсь, - закряхтел Ланге, - но, кроме администрации области и УВД есть и другие силовые структуры. Насколько мне известно, у Малашкина в местном управлении ФСБ были, вернее, есть солидные связи, во всяком случае, он сам так говорит, да и с прокуратурой он в большой дружбе живет. Особенно, после того как безвременно покинул нас прокурор области, который постоянно жил на штыках с Александром Анатольевичем. Жил так вот на штыках, жил и... перестал жить.
- Это наши проблемы. Слава богу, все эти организации напрямую подчинены Москве. Вам остается только сильно не выставляться и стараться с ними дружить.
У москвича явно на все был готов ответ. Попов почувствовал в этом присутствие недюжинного ума, который словно марионетками играл их судьбами. С одной стороны это ему не нравилось, но с другой... Переход под более солидную крышу его устраивал. Да и наобещал этот тип всего... В три короба не уложишь. Заманчиво, черт побери! Тем более что уже на днях должен был появиться приказ на присвоение ему очередного звания....
Мойщик
После звонка по аварийному телефону Аналитик погрустнел. Оператор, принявший сообщение о том, что "тяжело заболел брат", очень долго медлил с ответом и только через несколько секунд выдал ответ, подтверждающий худшие опасения Аналитика.
- Ну вот, Игорь, - положив трубку, мрачно буркнул он, - к сожалению, вынужден признать, что мы с тобой оказались правы. Теперь остается одно - переходить на нелегальное положение. Ты меня извини, что я говорю казенным языком, но мне так удобнее. Вернее, не так страшно.
Я ведь тоже человек... Наобум действовать не будем. Еще раз все просчитаем. Вариант первый. Ты или я выходим и просто проверяемся. Это не подойдет, так как вариант рассчитан больше на определение слежки, а не на тот случай, когда жизнь объекта подвергается непосредственной опасности. Из этого следует, что мы будем вынуждены действовать иначе. Более шумно, что может, если и не вспугнуть н а ш и х потенциальных убийц, то хотя бы, ввести их в беспокойство. Я сейчас вызываю пожарных, поджигаем диван и ждем их приезда. Когда пожарные прибудут на место и взломают двери, то нам с тобой нужно будет выйти из квартиры.
Во всем был Аналитик прав, и все бы у них с Игорем получилось, если бы у них был выигрыш во времени. А его у них не было.
Группа захвата, возглавляемая Харитоном, тихо поднималась по лестнице. Отделение наблюдения, которому была дана установка всех пропускать в квартиру и никого не выпускать, снялась и теперь рассредоточилась на улице, оцепив дом. Старший отделения доложил Харитону, что в квартиру за время установления наблюдения прошел только один человек, в котором Харитон сразу опознал Мойщика.
Повертев в руках фотографию Игоря, снятого в тот момент, когда он заходил в подъезд, Павел Дмитриевич лишь удивленно хмыкнул, но ничего не сказал остальным. Только он знал, что Мойщика должны были уже убрать. И не кто-то там, а сам Егор. И вот, на тебе... Он достал фото Аналитика и Брата и показал старшему отделения наружного наблюдения.
Тот лишь отрицательно помотал головой.
- Нет, товарищ подполковник, они не проходили. Вот этот вчера выходил, - ткнул он в фотографию Аналитика, - дошел до магазина и сразу назад. Никаких контактов. А установок на задержание вчера еще не было.
- Да все нормально, - успокоил старшего Харитон, с удовлетворением чувствуя, как тот вибрирует перед столичным чином.
- Ты там своим ребятам скажи, что если все пройдет как надо, то за Родиной в моем лице не заржавеет. Звания там внеочередные, премии... все будет. Но еще раз упреди, что эта группа, которую они пасли здесь, очень опасная и чтобы не стеснялись в применении огневых средств.
Кстати, именно эти бандюги ваших двоих милиционеров недавно положили. Там и мой коллега погиб. Ну, думаю сегодня с вашей помощью я дело закончу. И еще, старшой, - Харитон доверительно взялся за рукав камуфляжа своего собеседника.
- Мы сейчас пойдем их брать. Проинструктируй своих ребят, чтобы меня не особо прикрывали. Я уж как-нибудь сам определюсь. Это, во-первых... А во - вторых: Пусть будут готовы по моей команде меня вперед пустить. Все-таки это мое дело, и я хочу подставиться с а м, а не на ваших горбах в рай въезжать.
- Но, товарищ полковник, - несмело возразил старший группы захвата, - нас руководство с говном сожрет, если и с вами что-нибудь случится. Честно говоря, у меня личная установка от командиров, чтобы вас придерживать и прикрывать если чего...
- Ты вот что, - спокойно, не повышая голоса, отреагировал на это Павел Дмитриевич, - ты забудь, что тебе там свои отцы - командиры наплели. Они о собственной жопе беспокоятся. Если со мной что-то..., то и с ними "что-то". Вот они о чем думают. А ты должен быть умнее. Ты должен о своих ребятах беспокоиться в первую очередь. Это тебе потом перед их близкими и родными краснеть и бледнеть, если что...
Харитон истово трижды сплюнул через левое плечо.
- Они твои подчиненные и только твои. Вот и сбереги их головы. Я тебе эту небольшую, правда, возможность, но даю. В общем, упреди ребят насчет моих установок, а за меня не беспокойся особо..., говно не тонет, - Павел Дмитриевич весело и беззаботно рассмеялся.
Если честно, командир, то я в таких переделках побывал, что...- Он махнул рукой, - ну ладно, после дела, если расслабимся, то я тебе может, и расскажу по секрету.
Спецы в это время тихо провели блокировку квартир, двери которых выходили на площадку этажа. Сверху и снизу, на лестничных пролетах стояли заслоны. Все было готово к штурму квартиры, когда в воздухе явно потянуло паленым.
- Опа, - непроизвольно вырвалось у Харитона. Он поднял руку вверх.
Его настороженность моментально передалась спецам. И до этого стоявшая тишина сделалась буквально мертвой. Здоровущие, тяжело одетые бойцы группы захвата застыли в неподвижности, напоминая своим устрашающим видом танки, каким - то чудом попавшие в подъезд жилого "крупнощелевика".
- Откуда дым? - Шепотом спросил старший группы. Один из бойцов молча указал на дверь квартиры. Одномоментно с этим где-то далеко на улице заревели сирены пожарных машин.
- Ну, начинается..., - не к месту весело отметил Харитон.
- Пусть твои орлы приступают, - теперь уже громко сказал он командиру группы. Тот дал отмашку. Бойцы, прикрываясь стальными щитами, обступили входную дверь. Увесисто забухала кувалда, от ударов которой, казалось, затряслись все стены этого, оказывается - не все виды видавшего дома. Уже под канонаду ударов Харитон отдал приказ тормознуть пожарных, о появлении которых сообщило оцепление. Но, то ли команда не подоспела вовремя, то ли ретивые пожарные наплевали на нее, только в подъезде загрохотали входные двери и раздались звонкие специфические команды пламенных борцов с пламенем.
Оцепление что-то кричало по рации, кувалда мерно бухала в двери, дико матерились пожарные, уткнувшиеся в заслоны, и все эти звуки перекрывал дикий визг перепуганной старушки, каким - то чудом оказавшейся в коридоре.
- Здесь еще две машины "скорой помощи" приехали и газовики. Что- то про утечку газа и про большое количество раненых говорят, - кричала рация.
- Товарищ полковник, - заведенно сообщил командир группы, - дверь мы с петель сбили, но в квартиру пройти не можем. Забаррикадировались, сволочи, чем - то тяжелым.
- Разбирайте завал, - по шахтерски скомандовал Харитон. Коридор постепенно наполнялся дымом.
- Надеть противогазы, - запоздало распорядился командир группы. "Коридорные танки", после выполнения этой команды, немедленно трансформировались в доисторических мастодонтов. Шевеля серыми хоботами, мастодонты снова двинулись к дверям.
- Завал разобран, - доложили по рации. Харитон оживился.
- Так, всем стоять. Я иду в квартиру первым, - отдал он приказ и, напялив противогаз, устремился в дымящийся проем дверей. В его правой руке тускло блеснул "заглушенный стечкин".
В квартире его встретила серо - дымная стена, исключающая всякую возможность визуального осмотра. Чертыхаясь про себя, Харитон почти на ощупь начал продвигаться вдоль стены. Ознакомившись до этого с планом однотипной двухкомнатной квартиры, он направлялся в сторону большой комнаты, где, по данным наблюдения в этот день определялось наибольшее оживление.
Завернув за угол коридора, Павел Дмитриевич буквально лоб в лоб столкнулся с какой - то темной, шевелящейся массой, в которую, не церемонясь, засадил несколько пуль. Все оказалось намного проще, чем он предполагал. Времени на то, чтобы определить, кого именно он "замочил" не было. Нужно было срочно найти второго, пока у группы захвата не возникло мысли двинуться ему на помощь.
Окно большой комнаты оказалось открытым, и в смутном его проеме маячила фигура второго, уже наполовину скрывшегося за подоконником.
Харитон хладнокровно прицелился, настолько насколько позволяла густая завеса дыма, и сделал пару выстрелов. Человек что - то крикнул и пропал за обрезом нижней рамы. Дело было сделано. Павел Дмитриевич нажал кнопку переговорника.
- Капитан, - он назвал звание командира группы захвата, - запускай своих орлов. Я в большой комнате. Квартира чистая.
В коридоре затопали "мастодонты". Харитон подошел к окну и увидел конец пожарной лестницы, которую поставили - таки усердные борцы с огнем. Примерно в полутора метрах к низу, застряв одной ногой между ступенями, висел Аналитик. По специфическому положению его тела Харитон с удовольствием определил, что тот мертв. Значит, Мойщика он приложил там, в коридоре квартиры.
Не успел Павел Дмитриевич порадоваться этому своему успеху... Мощная и толстая струя воды гидранта ударила ему прямо в лицо и, сорвав с лица противогаз, бросила чертыхающегося и плюющегося убийцу на пол комнаты. Пистолет вылетел из его руки и серой мышкой порскнул куда-то в дым.
Пожарные были сегодня явно в ударе.
Мойщик, едва вырвавшись из цепких и заботливых рук наших медиков, нырнул в толпу зевак, окружавших пожарные машины. После того, как он распахнул окно и начал звать на помощь, командиры пожарных не выдержали и под гул толпы, уже прямо обвинявшей их в бездеятельности и во всех других мыслимых и немыслимых грехах, отдали команду на эвакуацию. Старший группы оцепления пытался помешать его выполнению, но был буквально сбит с ног и чуть ли не затоптан, бросившимися исполнять указание бойцами пожарной охраны.
В ответ на категорический приказ, какого - то руководителя УВД, курировавшего операцию по захвату "бандформирования", не предпринимать никаких самостоятельных действий без согласования с командованием группы захвата, начальник штаба пожаротушения послал его в то известное место, откуда тот, собственно говоря, и появился при процессе своего рождения.
- Мое дело - спасать людей, а не ловить, - отрезал принципиальный полковник, - и так уже стоим здесь, хрен знает, сколько времени и ничего не делаем. А тут, к вашему сведению, уже телевидение и журналисты появились, - прикрыл - таки собственную задницу начштаба.
- У меня интересуются, почему мы людей не эвакуируем, которые нам о помощи кричат...
И снова, в который раз уже за эти сумасшедшие сутки, Мойщику жутко повезло. Да и план Аналитика тоже был верным, только вот сам порадоваться этому он уже не мог.
А Мойщику повезло еще и в том, что группа оцепления была вовлечена в скандал с пожарными и то, как он спустился по одной из лестниц видели только пожарные и врачи.
В общем, везение это хорошее дело..., если не считать того, что Игорь остался из всей своей группы один, без связи и без всякого желания в дальнейшем работать на Государство.
Машинально сунув руку в карман, беглец нащупал смятую бумажку, которую нашел в подвале у того несчастного мертвеца. Мойщик в очередной раз завернул за угол и проверился. Погони не было. Начиная медленно успокаиваться, он развернул клочок и обнаружил на нем номер телефона.
Под шестизначным номером, размашистым почерком было написано всего одно слово - Дима.
Андрей
Вторая встреча "большой тройки", как, шутя, обозвал их Коля, была более плодотворной. Как и в первый раз, им пришлось дождаться ухода Анжелы, которая, звонко чмокнув в щеку страшно смущенного этим Николая и, оставив после себя свежий аромат парфюмерии, удалилась к "своим".
- Ну, давайте выкладывайте, что мы имеем. - Предложил Коля, осторожно крутя в руках дежурную чашку чая. Андрей заметил, что хозяин за эти два дня несколько похудел, что ли. Глаза впали, а под ними появились бледно - синие мешки. И вообще, Николай создавал впечатление плохо выспавшегося. Тем не менее, голос у него был бодрым, а настроение - деловым.
- Мы имеем объект. Это, во-первых. - Откликнулся на предложение "выкладывать" Борис.
- Попов Сергей Николаевич. 1959 года рождения. Русский. Женат. Имеет двоих детей. Майор милиции. В настоящее время занимает должность начальника уголовного розыска УВД. Установлен адрес, по которому проживает его семья....
- Ну, это у нас и в прошлый раз было, - нетерпеливо вставил Николай, - давай мне, что нового накопали.
- А "новое" такое, - продолжил Борис. - Часто, а именно вот уже два дня подряд, ходит в администрацию области. Ходит спокойно, не скрываясь. И посещает этот майор ни много, ни мало, как аж самого господина Малашкина Александра Анатольевича.
- Вот это уже кое - что, - оживился Коля, подавшись плечами к Борису, - и что, они родственники может - быть?
- Вовсе они и не родственники, - с готовностью "отбил" это предположение "докладчик". - Они, судя по словам информатора, - Борис с удовольствием произнес это слово, которое своей весомостью и значимостью придавало разговору серьезность, - "очень хорошие знакомые" и именно Малашкин, прейдя к своей нынешней должности, вытащил Попова из "глубокой районной задницы", где тот ошивался всего-то, ты не поверишь, жалким старшим опером.
- Ну, не такая уж и жалкая должность, вообще-то, - прищурился Николай, уже ожидая известного ему ответа.
- По сравнению с теперешним постом, жалкая, - не сдался, к его удовольствию, Борис.
- Ладно. Согласен. - Усмехнулся хозяин, мелкими глотками "приканчивая" крепкий чай, оставленный "в наследство" той же заботливой Анжелой.
- Если согласен, то просто молчи давай, - не выдержал официоза, им же самим и нагнетаемого, Борис. - Ты что ли, Андрей, защитил бы от этого умника, - толкнул он в бок, так ни разу и не проронившего ни единого слова, соседа по дивану.
Андрей просто улыбнулся, но в эту перепалку старых друзей встревать не стал.
- Ладно, я продолжаю. - Состроил неискренне - обиженную гримасу Борис. - Так вот. Сроки назначения того и другого на их новые должности разнятся считанными днями. Не знаю, как вам, а мне смешно было узнать, что на свою должность Попов был назначен еще будучи капитаном. Прикиньте, какой-то сопливый капитанишко стал командовать целыми подполковниками, а их в уголовном розыске управления было аж пять. И все прошло молча и тихо..., не считая того, что половина подчиненных Попова, через месяц после его назначения разбежалась сама, а другая половина - не сама и раньше.
Борис окинул сидящих прямо - таки победным взглядом. Николай поставил чашку и начал аплодировать перед его носом.
Ну что, доволен? - Ухмыляясь, поинтересовался он.
Да, поди ты..., - нисколько не обиделся Боря.
- Ладно, здесь у меня вроде все. Могу только добавить, что подчиненные майора не очень - то его жалуют. Говорят, что на работу он фактически наплевал и все обязанности взвалил на замов. Постоянно где - то пропадает на день - другой. Имеет любимчиков. Почти не загружает их непосредственной работой. Они постоянно заняты выполнением каких - то его поручений и ему лично и докладываются. От прочих коллег держатся обособленной группой. Кстати, двое из этих самых "любимчиков" позавчера погибли при странных обстоятельствах. Вроде как сгорели, как вначале преподносилось, а теперь установлено, что их пристрелили и пристрелили не из простого оружия типа там табельного или " бердана системы первый номер", а из очень дефицитной пушки.
И, что тоже очень интересно, с ними вместе погибли еще двое. Один - москвич какой - то. Только, только из столицы прибыл для "непонятно чего". А второй - неустановленный пока. Лицо все разбито и рук нет... Лет тридцати..., - Борис явно "затормозил".
- Вот - вот, - подхватил Николай, - нужно обязательно проверить. - Он опять хитро усмехнулся и сделал паузу, давая Андрею и Борису возможность проанализировать собственно их же информацию.
- Ну да! Первым вскинулся Андрей. - Не тот ли это родственник Димкин?! -
Борис тоже уже сообразил. - Точно, очень даже может быть и тогда все точно становится на свои места.
Они с Андреем победно посмотрели на хозяина, с совершенно наивным видом прихлебывающего свой дежурный чай.
- Ну и ...зануда ты, Колька, - врубился Борис. - Сам уже до э т о г о допер, а нам..., - он аж захлебнулся на полуслове.
- Поехали дальше, - предложил "скромник", - а ты, Андрей, позвони-ка своему Диме. Пусть пошевелит нашу доблестную милицию. Дел у органов нынче много. Пропавших тоже... Пока доберутся. Хотя, вполне возможно, что уже и добрались. Просто мы еще не знаем. Ты позвони, позвони и нам все яснее сразу будет.
Андрей снял трубку со скромно стоящего на столе "Спектра" и набрал номер Малышева. На том конце провода поднял трубку сам Дима.
- Дим. Это я звоню - Андрей. Как там с твоим родственником дела обстоят? Уже ходили... Узнали... - Андрей многозначительно поглядел на Николая, понимающе качнувшего головой. - Ясно.
Извини, я не знал. Прими мои соболезнования. Как у меня - то? Да пока все нормально. Какой звонок? - Он удивленно вскинул брови, снова бросив быстрый взгляд на Николая, сидевшего прямо напротив него. - И чего сказал? А-а, так это после звонка вы пошли...? Странно. Слушай, я хочу поговорить с ним. Пусть он позвонит..., - Андрей слегка замялся. - Нет. Лучше так с ним встречусь. Передай ему, что я его сегодня же жду у нас на работе. В 11 вечера. Объясни, как меня найти. Да просто скажи, что зовут меня Андреем и все. Ну, давай... Крепись, старина.
Андрей медленно положил трубку. Выдержав некоторую паузу, словно собираясь с мыслями, он поднял голову.
- Да, это он. - Слова давались ему с видимым трудом. - Семья опознала.
- А что это за звонок? Что за встреча такая? - Живо поинтересовался Борис, и они с Колей нетерпеливо уставились на Андрея.
- Дело в том, что Диме сегодня позвонил неизвестный мужчина и сказал, что номер Малышевского телефона был написан на клочке бумаги, который он вытащил из кармана трупа, находящегося в подвале какой - то дачи. Дима, по описанию этой бумажки, вспомнил, что не так давно он писал свой новый телефонный номер для своего родственника, ну свидетеля этого, который пропал потом... Звонивший не знает или просто так говорит, что имя убитого ему неизвестно и позвонил он практически наобум, не зная чей это телефон.
Сказал, что когда он обнаружил труп, у того было обезображено лицо и не было кистей рук, и что он решил хоть кого-нибудь известить об этом. Не знаю уж почему, но Димка решил, что этому человеку нужна помощь и попросил его перезвонить через два часа, а сам разыскивал меня... Ну, в общем, я думаю, что будет правильным пойти на встречу...
Андрей замолчал.
- Так, сколько времени у нас? - Николай поглядел на часы. - Около десяти. Нормально, время еще есть. Что мы имеем...
"Любимчики" Попова убивают свидетеля. Прячут его в некоем подвале. Обезображивают труп. Значит для Попова все хорошо - единственный свидетель убран. Это пока отставим. Теперь по этому звонку непосредственно... Мне кажется, что все сказанное неизвестным Диме было правдой, может неполной... Провокацией это быть не может. Собственно говоря, что тут провоцировать? Но, все - равно предположим, что звонившему была известна связь между убитым, Малышевым и Андреем. Тогда, если это провокация, то звонивший п о с т а р а л с я бы навязаться Диме, с целью узнать, ч т о тому известно о взрыве и не рассказал ли чего свидетель своим родным. То есть встретиться с Димой. Не вижу в этом смысла. Ни к чему такой сложняк. Да и про записку с телефоном, если это злодей, не упоминали бы.
Николай задумчиво отпил глоток чая, удивив собеседников своей "экономностью"... У них уже давно в чашках было пусто.
- На встречу нужно идти, - уверенно заявил он, - не нужно забывать, что там, где полегли "поповские" подчиненные, еще погиб какой-то москвич и свидетель этот. То есть все очень сложно и темно. По всей этой темноте видно, что дела там были крутые и самой главное, что у Попова есть враги. Не будет же он сам своих ложить пачками. Не к и н о же, в самом деле. Кто - то его парней убрал... Может этот “кто-то” и звонил Диме?
Борис, - Николай наконец - то "добил" свой вечный чай, - ты прикрой Андрея. Не прямо, но прикрой...
- Здесь меня можешь не учить, - самоуверенно заявил Боря, - тем более что у нас уже даже есть чем...
- Ну, насчет железа ты у нас всегда был шустрый, - улыбнулся Николай, - только я вас, ребята, очень прошу быть еще и осторожными. Если я окажусь не прав, то вам уже никакое оружие не поможет. Поэтому своего гостя, Андрей, встречай не в кабинете, а в каком - либо другом месте, чтобы отход был. В коридоре там, что ли... А ты, Борь, подстрахуешь, если что не так.
После того как гости ушли, Николай машинально приложился к своей уже пустой чашке. Хватанув, вместо ожидаемого чая, воздуха он сам себе тихо улыбнулся и включил магнитофон. Приглушенно зазвучал "кримсон"... Все-таки было в этой жизни что - то д. е й с т в и т е л ь н о хорошее...
Мафия
Александр Анатольевич не находил себе место. Куда - то подевались обе его руки, не в прямом конечно смысле... Попов сам на связь не выходил, а когда Малашкин позвонил ему на работу, то ему сказали, что майор в отпуске. Дома его вторые сутки не было, во всяком случае, так ответила по телефону жена Попова. И у своей ляльки он тоже не появлялся. Вот это уж на отъявленного "сперматозавра" Серегу вообще похоже, не было. Ланге, как исчез, так и с концами. Домашний телефон упрямо молчал, словно сговорившись с мобильным. Это исчезновение сразу обоих беспокоило и настораживало Александра Анатольевича. Раньше такого за его "руками", левой и правой не водилось.
Поднятый по тревоге Федот, а именно такую кличку носил один из местных авторитетов Валерий Сергеевич Федотов, чуть ли не самолично проведал обоих на дому. Ни хвоста...
Вообще то Малашкин напрямую сам с Федотом не связывался, это за него делал Попов, но видать, время такое наступило, что и Александру Анатольевичу пришлось "испачкаться".
- Дома ни Сергея, ни Виктора нетути. Эт тощна. - По рабоче-крестьянски извещал Федот, почему-то неприятно улыбаясь изрытым как лунный рельеф лицом.
- И где они нихто не знат. Ни по отдельности, ни вместях их нихто не видал... Слышь, Анатольич, - почти без перехода продолжил он, - мне Сергей пять штук баксов задолжал. Не лично, а по работе нашей, - Валерий Сергеевич сделал ударение на слове "нашей".
- Конкретно за что задолжал? - Малашкин не желал разбрасываться деньгами, даже в теперешней непонятной ситуации. Мало ли чего наплетет этот старый уголовник, один из последних могикан т а к о г о уровня в городе, в свое время учуявший суть момента и выбравший правильный путь на сотрудничество с властями.
- За что, говоришь ...? А рази он те не соопчал? - Ответил вопросом на вопрос Федот, и, увидев нахмуренный лоб собеседника, быстро исправился, - да робят искал ему для каких - то делишек.
- Каких это делишек? - Решил удивиться Малашкин, вовсе не собираясь раскрываться перед уголовником.
- Я думал, что ты в курсе? - Так же неискренне удивился тот, прекрасно понимая, что шеф специально темнит, не желая показывать свою осведомленность, тем более в таком неблаговидном деле как наем киллеров.
- Ты давай говори, что за дела у вас с Сергеем, - раздраженно наехал Александр Анатольевич, увидев по хитрым глазам Федота, что его уловка не прошла.
- Так эта - а, - протянул Валерий Сергеевич, - душегубы ему срочно понадобились зачем - то. Причем - не местные. Можт жана надоела…? Мне почем знать. Я ему тогда и говорю - что, мол, своих убивцев что - ли не хватает тебе. Вон, говорю, моих парней можешь взять. Они у меня очень даже могут это дело... А за три рубля и змею оближут. Хорошие парни.
Федот бросил взгляд на Малашкина, угрюмо следящего за надоедливо пробегающим за окном машины пейзажем.
- А он тогда и говорит - ты своих даунов мне не подсовывай. Они годятся только на то, чтобы паяльники в жопу засовывать. Мне, говорит, нужны профессионалы для работы за рубежом. Чтобы не по фене ботали, а по - человечески говорить могли. Обидел он меня, Анатольич, зело обидел до глубины души этими своими некрасивыми речами.
- Ой, давай только про душу не будем, - бросил, казалось вовсе не слушавший "обиженного", Малашкин. - У тебя, Сергеевич, душа в ... сам знаешь где. Ты ведь весной про душу не вспоминал.
- Чего эта - весной...? - непонятливо подивился Федот озлобленности шефа, всегда довольно - таки благосклонно слушавшего его дорожный треп.
- А это тогда - весной, когда ты Репу на кусочки разрезал и в виде органического удобрения разбросал в близлежащих лесах.
- Зато елки - палки гуще расти стали, - сморщенно захихикал Валерий Сергеевич, решивший не перечить пока шефу. Пока...
" Ниссан - нисран", как "ласково" называл его сам хозяин, свернул на проселок и, покачиваясь, плавно покатил к неслабому домику, полностью скрытому со стороны шоссе густым березняком.
- Чего это твои не выскакивают, не проверяют? - Безразлично спросил Малашкин.
- А теперь на повороте у меня двое с радиостанцией торчат, они только чужие машины тормозят. А мою с виду "срисовывают" и на пикет сообщают, что свои едут. Растем, понимаешь, - горделиво добавил Федот, - все как в кине.
- В кино, - машинально поправил его Александр Анатольевич.
- В "кине" - красивше, - снова захихикал Валерий Сергеевич, совершенно сознательно коверкавший русский язык для создания в глазах окружающих имиджа этакого сельского недотепы. Прикидываясь таким образом, он много выигрывал в общении с другими людьми, наивно считающими себя умнее собеседника и позволяющими из - за этого много чего себе лишнего говорить.
- Простак ты, - довольно - таки мрачно выдавил из себя Малашкин. - А знаешь кто такой - простак? Это мужик с простатитом. - Наконец позволил он себе пошутить.
- Ну, спасибо, - специально обиделся Федот, зная, что такая реакция на шутку немного отвлечет Малашкина от его, пока непонятных для Валерия Сергеевича проблем.
- Не обижайся ты, - уже улыбался Александр Анатольевич, - это я так... -
- Да ладно, - махнул рукой Федот.
Машина остановилась на небольшой площадке перед домом. Здоровущий водитель вышел из салона и открыл пассажирскую дверь. Судя по его габаритам, было совершенно непонятно, как он вообще мог умещать свое тело в узком пространстве между рулевым колесом и спинкой водительского сиденья.
Из дома выскочила ярко - накрашенная девица и, подскочив к Валерию Сергеевичу, на мгновение прижалась своим гладким, миловидным личиком к неровной щеке уголовного авторитета. Малашкин, при всей его житейской циничности, даже поморщился. Парочка являла собой яркое подтверждение тому, что бабы - товар. Причем довольно - таки быстро дешевеющий для покупателя после покупки и процесса пользования этим товаром. Федот грубо оттолкнул длинноногий "товар" и, пригласив гостя, пошел к дому. Девица нисколько не обиделась и уже тихой мышкой пошла за своим хозяином, бросая заинтересованные взгляды на Александра Анатольевича.
- Сука, - пронеслось у того в голове, но через мгновение он уже забыл о ее присутствии.
Гостиная своим размером напоминала малый спортивный зал, на стенах которого были совершенно безыскусно развешаны довольно-таки неплохие картины, в основном с местными, северными пейзажами. Малашкин устало плюхнулся в ближайшее кресло и вытянул ноги по направлению к темному камину, около которого уже завозился знакомый ему федотовский водитель.
В гостиную неслышно проникла пожилая женщина и, поставив на низкий стеклянный столик поднос с темно - вишневым, хрустальным графинчиком, окруженным несколькими разнокалиберными стаканами, так же неслышно удалилась.
- Ну, - весело потер рукой об руку Федот, - изопьем для поднятия конуса, Анатольич.
- Чего это? - Грубо спросил тот, принимая из рук хозяина средних размеров стакан.
- Это у меня мама моя делает, - пригубил немного напитка Федот, - сама, - горделиво добавил он. - Да ты выпей, выпей. - Настаивал он, - это брусничное вино. Ничего в нем нет кроме брусники. По - моему, мама туда еще малину лесную ложит. Для сахара, говорит, чтобы бродило, значит.
Малашкин впервые увидел этого человека, считающегося одним из самых крутых уголовных авторитетов на севере России, таким искренним и открытым. Глаза Федота даже светились от гордости за свою маму. Александру Анатольевичу стало даже немного обидно за себя. Он уже и не помнил когда в последний раз так же "распахивался" на людях.
Поднеся стаканчик ко рту, Малашкин осторожно отпил. Действительно, напиток оказался сказочно вкусным. Быстро допив остатки, Александр Анатольевич выдохнул носом и только сейчас ощутил аромат этого северного вина.
- Чем мы занимаемся? - Непроизвольно вырвалось у него, - нам бы поставить на поток это чудо и куда там южным бормотухам против него. Твоя мама - это что-то, раз такое может сотворить из наших северных ягод. Ты вот что, давай-ка рецепт этого напитка и я его протолкну. Как твою маму зовут? - Старый административный волк - Малашкин знал, как нужно располагать к себе людей.
- Антонина Федоровна она у меня, - так же горделиво отозвался Федот польщенный словами и предложением шефа, - ей уж семьдесят пять осенью стукнет, а по лесу бегает все как молодая....
- Вот и напиток этот так и назовем, - усмехнулся про себя высокий федотов гость, - "Антонина". И ей к пенсии прибавка и тебе еще один легальный бизнес.
Малашкин в этом перечислении умышленно не вспомнил себя вслух, хотя в мыслях своих он поставил свою персону на первое место в этом списке. Ничего в этой жизни не делал Александр Анатольевич просто так, от доброты душевной. Всегда и везде в его взаимоотношениях с людьми были корыстные или деловые намерения. Наверное, это не так уж и плохо, если учитывать ту же народную поговорку - “ Не делай людям Добра - не увидишь от них Зла”. И такие поговорки вот, очень некрасивые поговорки наш народ имеет. Куда ж деваться теперь. Писанного пером, как говорится, не вырубишь топором, а уж сказанного народом нашим...
Федот и от выпитого и от слов шефа тихо млел. Нашел - таки Малашкин тропинку туда, куда этот уголовник давно уже никого не пускал.
- А теперь о деле, - пользуясь моментом, начал Александр Анатольевич тот разговор из - за которого, собственно и ехал в эту глухомань.
- Давай о деле, Анатольич. - Откликнулся Федот и сразу превратился в хитровато - недалекого мужичка.
- Не нравится мне, что Сергей и Виктор "испарились". - Гость начал с уже известных собеседнику фактов. - Чую задницей - не к добру это. Признаюсь честно - мне необходима твоя помощь. Раньше я к тебе напрямую не обращался, - сказал совершеннейшую правду Малашкин, что для него было довольно - таки редким делом, - а тут нужно стало. Не то, чтобы позарез, но...
Александр Анатольевич сделал паузу.
- Не сумлевайся, - сразу же заполнил ее Федот, - сделаю все, что могу. -
- В общем, есть у меня нехорошие предчувствия, - решился поделиться гость. - Не зря они исчезли. Что - то происходит для меня пока не совсем понятное. В город, как я недавно выяснил, прибыла специальная группа из столицы. Зацепили мы ее совершенно случайно, - опять не соврал Малашкин, которому про группу Аналитика напел Ланге. Теперь Александр Анатольевич злился на тогдашнюю свою самоуверенность, из - за которой не спросил у Витьки откуда к тому пришла информация. - Прибыли они для того, чтобы тихо копать под структуры местной власти.
- Может чекисты? - Предположил Федот, откровенно заинтересовавшийся этими фактами.
- В том - то и дело, что не чекисты и не менты. Я бы знал о них, когда они еще в Москве чемоданы паковали. Дальше - больше.
Вычислили мы их и решили убрать потихоньку. И все бы было хорошо, но, опять-таки минуя меня лично, приходит следующая информация - еще два столичных уродца к нам в гости заявились. Тут уже вроде как через МВД, то есть, как я сейчас понимаю, крыша им нужна была. Одного из них порешили и сожгли на нашей базе вместе с Серегиными бойцами. Как они там вместе оказались - непонятно. Сам Серега удивлялся. А когда он врет, я сразу вижу. В тот раз - не врал, это точно. И после этого пропадает Ланге, а когда я начинаю его искать - и Серега. У меня такое подозрение, что их кто-то мочканул. Хотя - насчет Витьки я, может - быть, и ошибаюсь. Он и до этого темнил.
- Это плохо, - подвел черту Федот, на миг утративший свою простоватость. - Мне мои ухари тут нашептывали, что шум какой - то в городе идет нездоровый. Много шевеления разного. И про пожар я знаю. В газетах пишут, что там менты в героической и смертельной схватке с уголовниками погибли, а я шибко сумлеваюсь в этом. Чего - то, особенно в последнее время, журналисты на нас, я имею в виду - блатных, чужие трупы валят. Притихли, правда на время, и то из - за черножопых. Вроде как в них козлов "опущения" увидели, а теперь, гляжу опять за нас взялись.
Федот поудобнее угнездил в кресле свое тощее седалище.
- Что ни говори, а с Чечней этой нам подфартило капитально. Хорошо когда страной идиоты заправляют. Народу может - быть и плохо, а мне хорошо и ребятам моим тоже. Все на чурок сваливали. Что ни случись - происки нацменов и точка. Мы уж даже для такого дела и писак своих приобрели, по примеру наших братанов столичных. А те денег много вбухали в СМИ. Только про черноту и визжали. Ну да ладно... Давай, Анатольич, порешаем твои..., пардонте, наши проблемы.
Попов
Майор уже вторые сутки зависал на одной из своих квартир, которые купил по совету тестя. Тот был ярый сторонник срочного вкладывания свободных денег в недвижимость. Как опытный банковский клерк, тесть никогда не доверял себе подобным.
- Нынешняя финансовая и экономическая деятельность нашего, постоянно меняющегося как женские затычки, правительства направлена только на одно - укрепить государственную машину. - Поучал он слабо ориентирующегося в этих гнилых делах зятя. - Вообще, это аксиома для любой государственной политики в сфере экономики. Ради своих интересов государство не щадит никого. Все разговоры о социальных нуждах, пенсионерах, детях со стороны первых лиц - идеологическая лапша для ушей простых граждан. Государство спит и видит себя богатым и сильным. А народ - это средство достижения этих чаяний. Никогда и нигде ни одно государство не делалось сильным и богатым без использования своих человеческих ресурсов. Здесь все. И региональные междоусобчики с использованием своих граждан как пушечного мяса, и введение тяжелого для народа налогового законодательства и много еще всего такого, что можно подвести под такой эпиграф: Поменьше дать - побольше взять.
Это напрямую касается и банковской сферы и вообще экономики. У каждого банка цель одна - ограбить клиента. Это я тебе как специалист говорю. Просто мы в такое время живем. В тяжелое время. Банки в этом не виноваты - это политика государства к ним такая и она, эта самая госполитика, через банковские структуры, не изменяясь ни на йоту, доходит и до каждого отдельно взятого вкладчика. Ты хочешь потягаться с государственной машиной? Правильно - не дурак. Так что покупай недвижимость. Она только в одном случае может пропасть - в прямом. А государства, этого самого крупного грабителя всех времен и народов, можно у ж е не опасаться. Слишком далеко заехали по дороге к загнивающему капитализму...
В общем, уговорил тогда тесть зятя и правильно сделал. Купил несколько квартир майор. Пришлось, правда покрутиться при оформлении, но зато жену свою любимую удалось к живому делу пристроить и доход ей обеспечить, так как большая часть поповского жилфонда была заселена квартирантами и занята "мелкобуржуазными" конторами, которые исправно платили арендную плату. Две квартиры майор исхитрился оставить за собой и сейчас, затихарившись на одной из них в компании прелестной "хозяйки", радовался спокойной и размерянной жизни.
На связь со своими орлами он не выходил, хотя через Славика знал, что его разыскивает неугомонный шеф. Знал и о том, что тот прозванивался к нему домой, и что заходили его "проведать", как он сообразил, федотовские мальчики. Но жена - это жена. Ни больше, ни меньше не скажешь. Пока женщина живет рядом с тобой, да еще является матерью твоих детей, можно насчет нее быть спокойным как дохлая лошадь. Не выдаст никому. Может и завести кого-то на стороне и даже влюбиться по уши, рога тебе навесив гигантские, но... когда разговор зайдет о сохранении семьи, будьте уверены - у умной бабы муж выйдет на первый план... после детей конечно. Жена майора в э т о м плане исключением не являлась. На все звонки и вопросы визитеров было сказано, что муж уехал в командировку и обещал позвонить. А то, что на работе он числится ушедшим в отпуск - это ее не волнует, работа у него такая и знать ничего она не знает.
Она и на самом деле ничего не знала. Не знала о том, что у ее мужа в городе имеются две штатные ляльки. Не знала о том, что у него есть две квартиры, где хозяйничают две студентки, исполняющие почти любые желания владельца этих квартир, много чего не знала жена Сергея Николаевича... А может, просто знать не желала? В общем, можно смотреть как угодно, но Попову с женой повезло, впрочем, как везло ему и с остальными его женщинами. Его деньги делали свое дело за него.
Развалившись на диване, Сергей Николаевич вяло смотрел телевизор, где элегантный как балалайка Пельш, пытался ужимками вокзальной проститутки показать какой он умный. Сегодняшняя дежурная студентка, уютно пристроившись рядом, читала какой-то страшно потрепанный "талмуд" с яркими рисунками продольных и поперечных распилов человеческого тела. При этом она иногда поднимала голову и, уставясь невидящими глазами на соседа по дивану, бормотала какую-то тарабарщину, чем, в конце концов, вывела из себя Сергея Николаевича.
- Слушай, Светка, тебе не надоело? Мне так лично уже хватит. В чем это я провинился, чтобы мне весь вечер в ухо бормотали не по-русски. Я человек пожилой и мне покой нужен. Шла бы ты, Пенелопа... в спальню или в свою любимую ванную комнату, там бы и учила... Чего хоть учишь-то?
"То-по-чку", - не поднимая головы, пропела Светка, обладающая кроме неплохих внешних данных, не слабыми вокальными.
Ну и что это такое? - Не отставал "пожилой" человек, положив крупную ладонь на одну из неслабых выпуклостей прилежной ученицы.
- Ой, Сереженька… Принц ты мой с двумя горошинами, - лениво как кошка на печке промурлыкала та, моментально закрывая взлохмаченный трудолюбивыми студенческими руками учебник. - Топочка - это весьма интересный предмет, открывающий перед нами тайны человеческого тела. Ты у меня очень умный, но наверняка не знаешь где у тебя располагается некий musculus cremaster..., а чего кремастер я не скажу, но показать могу.
- Не нужно мне ничего показывать, - почти испуганно убрал свою нескромную конечность майор, поняв, что разбудил в подруге, на вид очень спокойной и вальяжной девице, сексуальные желания. - Я не знаю, где у меня конкретно находится этот "хренастер", но зная тебя, чувствую, что в таком месте, которое мне дорого.
- Ты даже не представляешь насколько оно, это место твое, тебе дорого, но совершенно невозможно представить - насколько оно дорого мне, твоему зайчику.
- Ну да, зайчику, как же..., - бормотал, сделавший трагическую ошибку, Попов, - тигр ты саблезубый, а не зайчик никакой.
Света засмеялась глубоким грудным смехом, который, а уж майор это знал, предвещал сексуальную революцию на отдельно взятом диване, жертвами которой станут Сергей и его многострадальные конечности. Причем, одна из них, явно не желая высовываться и стать самой первой в этом списке, в ужасе притаилась, пытаясь спрятаться от назревающего женского беспредела.
- Радуйся, - возопила "саблезубая", запуская руку прямо по направлению к мужскому достоинству Попова.
- Радуйся! Я решила показать тебе не тебе же самом, где находится твой, извиняюсь - наш любимый мускул. Вот он, - пальцы любительницы мужской анатомии буквально впились в плоть несчастного, двухметрового и 130-ти килограммового мужика. - По-медицински - это называется глубокой пальпацией, - снова засмеялась Светка.
- Не знаю как это по-медицински, - пытался сохранить остатки разума Сергей Николаевич, - но по уголовному кодексу это безобразие называется садизмом и изнасилованием. Па-ма-ги-ти! - Уже, почти всерьез заорал он, в ответ на какие-то мощные манипуляции, совершаемые еще не врачом, но уже готовой садисткой. Как ни старался Попов, его помутившийся рассудок, покинув голову, со всей мужской радостью устремился туда, откуда медленно поднимался примерно так лет двадцать.
Ну, а если у мужчины разум в его штанах, то прощай рассудительный мужчина..., здравствуй - безголовый самец.
- Ура! - Радостно закричала Светка, - я сделала это! Yes!
- Бессовестная, - пробормотал мужчина и окончательно превратился в самца.
Через некоторое время, к счастью для Сергея Николаевича не очень продолжительное, когда он уже врубился в окружающий пейзаж и мутно взглянул на все еще извивающегося господина Пельша, тоже к счастью, объявлявшего об окончании передачи, он обрел дар членораздельной речи, что показывало о появлении остатков разума на положенном месте.
- Ну и что? - Задал он почти риторический вопрос.
- Что - что? - Довольно - таки энергично откликнулась студентка-Света, как ни в чем не бывало уже штудирующая свою "топочку", изучением каковой только - что активно занималась на практике.
- Что такое этот "хренастер" - то?
- А-а, - нехотя откликнулась та, - мышца, поднимающая пенис, половой член то бишь.
- Ну и как он у меня? - Самодовольно спросил майор, явно ожидающий похвалы в свой адрес и в адрес своего "хренастера".
- С пивом потянет, - остудила его "бессовестная", не отрываясь от учебника топографической анатомии.
- Ну, спасибо..., - немного уязвленно пробормотал обладатель невыдающейся по качеству специфической мышцы. Одновременно зазвонил мобильный, который Ланге позавчера вручил Попову и сказал, что номер этого телефона знает только он. Майор расслабленно поднес телефон к уху.
Андрей
Больничные коридоры ближе к позднему вечеру пустели, а если еще учитывать, что в них царил полумрак, умышленно устраиваемый дежурантами по причине необходимости экономии электроэнергии, то коридоры вполне богоугодного и почтенного заведения превращались в некие пугающе - безлюдные тоннели "а - ля" фильма ужасов. Шаги, поднявшегося из приемного покоя по такой же темной лестнице Андрея, негромким шепчущим эхом перекатывались из конца в конец мрачной кишки коридора. Андрей двигался вдоль вереницы закрытых палатных дверей, за которыми спали больные к одинокому светлому пятну во всей этой кромешности, а именно - к сестринскому посту. Он не надеялся увидеть кого-то там, шел просто так - чтобы проверить, а уже потом отправиться к сестринской, в которой обычно пытались уснуть умаявшиеся за день медсестры. К своему удивлению, ни на посту, ни на топчане сестринской он никого не обнаружил и тогда просто так заглянул в перевязочную, где и застал, а вернее - застукал дежурантов за некрасивым занятием... Медсестра Нина и дежурный врач Григорий Павлович своим полуночным занятием напрочь отсекали гнусные измышления некоторых обормотов и обормотих о том, что в больницах царит сплошной разврат. Врач и медсестра "крутили пуфики и салфетки".
Это был тот самый случай, когда по этикету требовалось постучать, и потом зайти, а вовсе не наоборот как это делают многие люди, напрасно считающие себя воспитанными. Для непосвященного человека - "крутить пуфики" наверно означает примерно то, что и "куннилингус". То есть - ничего не означает, хотя и то и другое занятие можно отнести к разряду полезных или хотя бы не вредных. Но разница между этими двумя узкоспециальными понятиями все же имеется. Тогда как при первом - крутят марлю, то при втором - крутятся сами.
- Чего это ты болтаешься в отделении среди ночи? - Строго поглядел на вошедшего поверх очков Григорий Павлович.
- Да я и сам понял, что не вовремя, - улыбнулся Андрей, прервавший самым кощунственным образом уединение этой милой парочки несчастных медиков, вынужденных, для обеспечения операций и перевязок, собственноручно ночами изготавливать перевязочные материалы.
- Я просто зашел сказать, что в ординаторской посижу. Ко мне один человек должен зайти ненадолго. Он должен будет мне позвонить. Так что я подойду к телефону.
- Человек или дама? - Так же строго спросил у него дежурный врач.
- Мужчина, - почему - то стушевался Андрей, - поговорить надо.
- Гляжу я, Ниночка, на нынешних мужиков и балдею, - тут же "вцепился" Григорий Павлович, 55-летний приколист старой медицинской закваски, - скоро они вас, женщин то есть, вообще обходить стороной будут. Между собой "встречаться" начнут. Единственно, что хорошо в этом, так это то, что незапланированных детей не будет, а про аборты вообще забудут. И все красивые и воспитанные будут как Боря Моисеев.
Андрей всегда удивлялся способности Григория Павловича шутить, не меняясь в лице. И в этот раз тоже - строгое выражение лица и требовательный взгляд на объект довольно - таки безобидных, если конечно судить с медицинской точки зрения, шуток.
- Господи, - мечтательно вздохнула юная Ниночка, - вот счастье то было бы...
Григорий Павлович смеялся только над чужими шутками, что выдавало в нем достаточный уровень интеллигентности. Дуэтом с Ниной они прохихикали вслед ушедшему в темноту коридора Андрею и, продолжая пикироваться уже без него, продолжили славное кручение марлево - медицинских фигаций.
Андрей, убедившись в том, что в коридоре хотя бы некоторое время никого не будет и, что в случае непредвиденных осложнений никто не пострадает, если он использует его в случае отхода, сел на продавленный и мятый, как вся наша российская медицина, диванчик. С этого места были прекрасно видны двери в ординаторскую и двери, выходившие в коридор с лестничной площадки.
Теперь нужно было дождаться звонка Дины Алексеевны, сидевшей в мучительной позе типа "не спи - не бди" около телефона и ожидающей, по просьбе Андрея, некоего человека, который про него спросит. После того как этот "некий" уйдет в направлении ему указанном, Дина Алексеевна должна будет позвонить на пост и сообщить об этом Андрею. Борис сидел там же, на приемном, практически рядом с Диной Алексеевной, так что за этот пункт своей страховки Андрей не волновался, хотя нельзя было сказать, что он не волновался вообще.
Резкий телефонный "дрын" заставил его вскочить с места и подойти к столу сестринского поста.
- Да, я слушаю, - подняв трубку, напрягся Андрей.
- Это я, Андрюшенька, - приглушенно обласкала Дина Алексеевна. - Прошел твой человечек. Один. Отправила я его до тебя. Жди ужо.
- Спасибо Дина Алексеевна, - Андрей повесил трубку. - И умеют ведь настоящие, умные женщины так сказать, что поблагодарить даже хочется. " Андрюшенька". Одно только слово и все внутри тает...
В тишине коридора стало понемногу нарастать невнятное эхо шагов поднимающегося по лестнице "человечка". Андрей непроизвольно напрягся и пожалел, что отказался от старенького ПСМ, который предлагал взять на всякий случай Борис.
- Не буду я в больнице палить, людей пугать, - ответил он Боре, - ты возьми, а мне не надо.
А вот теперь пожалел. Страшно стало. Во всяком случае, это была первая их реальная "операция". Первый практический шаг к их с Борисом цели.
Со слабоосвещенной лестничной площадки на пол более темного больничного коридора упала тень и тут же Андрей увидел фигуру человека, шагнувшего в дверной проем. Мужчина среднего роста и такой же комплекции остановился и... поздоровался.
- Здравствуйте, Андрей.
- Здравствуйте, - несколько озадаченно ответил тот, машинально вставая с диванчика, от чего тот предательски взвизгнул.
- Я без оружия, - пришедший широко развел руками.
- Я - тоже, - откликнулся Андрей. - Давайте пройдем в кабинет. Там и поговорим.
- Почему - то так и думал, что вы будете меня ждать в коридоре, - у ночного визитера был довольно приятный голос.
- Да уж, - неопределенно откликнулся Андрей, включая свет в ординаторской.
- Давайте присядем, - повернулся он к мужчине.
- Конечно, - быстро согласился тот и, сев на стул, с видимым удовольствием вытянул ноги.
- Как будем говорить? - Почему - то повеселел врач, поняв по поведению гостя, что тот по-настоящему устал, а не делает вид.
- Желательно по-русски, - с видимым облегчением откликнулся Мойщик, до этого момента чувствовавший себя затравленным волком.
По всему выходило, что госпожа Судьба - эта злая и неверная стерва, только что изволила улыбнуться. Это вовсе не значило, что можно было успокоиться и, расслабившись, полностью отдаться на ее волю. Мимолетная улыбка могла каждую секунду превратиться в мертвящий оскал зверя. Тем не менее, Мойщик испытывал к сидящему напротив человеку все большую и большую приязнь. Есть такие моменты в жизни, когда начинаешь доверять своим чувствам.
Сознание как бы отступает или, вовсе наоборот - трансформируется в некий все улавливающий и все понимающий орган чувства. Ранее непонятные и невнятные чисто эмпирические ощущения вдруг, посредством этого самого нового "органа чувств" начинают обретать вполне четкие и определенные понятия. И доверяя этому, человек никогда не совершает ошибки. Все становится ясным и понятным как теплое - холодное, соленое - сладкое... Только вот одно жалко - редки эти мгновения в жизни человека. Редки и непредсказуемы.
- Я, наверное, должен начать первым, - борясь с блаженной истомой охватившей усталое тело, предложил Мойщик. Ему вдруг стало жизненно необходимо, чтобы и ему стали также доверять.
Впрочем, учитывая реалии последних событий в его жизни, деваться было действительно некуда. Да и смысла никакого не было в какой-либо конспирации. Если снова и провал, так... куда глубже уже.
- Я не знаю, кем вам приходится тот человек, которого я обнаружил мертвым, и в кармане которого нашел номер телефона... Вы то, как я понимаю, не Дима, которому я звонил...
- Это точно, - подтвердил собеседник. - Меня вы можете называть просто Андреем... Давайте-ка я чаю соображу, - вдруг без всякого перехода предложил он. - У вас под глазами круги синие, зрачки расширены и, извиняюсь - руки дрожат. Это я как врач заметил... Колюсь на каждом шагу, - рассмеялся Андрей, - никакой конспирации, да и, честно говоря, плевать мне на нее. Раз не специалист я в этом деле, так чего и пыжиться зря...
Он встал и, достав из обшарпанной тумбочки литровую банку, с намертво пришпандоренной этикеткой, мутно убеждающей в том, что когда-то в этом темно-желтом от заварки сосуде находились маринованные огурцы. Налив воды примерно до половины, Андрей окунул в нее страшного вида кипятильник и снова примостился на стуле. Эти простые и раскованные действия еще раз убедили Мойщика в искренности и безопасности собеседника.
- Чай это хорошо, - бездумно пробормотал он, поняв, что теперь наступило время и ему кое-что сказать. Но, ах как трудно было это сделать.
- Да чего там, - сам себе сказал Мойщик. - В общем, в вашем городе я гость. Все те люди, которых я здесь знал, мертвы, тех, которых я знаю - меня предали. Откуда я и чем конкретно здесь занимался, ты меня извини Андрей, я пока не скажу. Может быть позже... Просто не могу пока вот т а к сказать. Не дает что-то. - Мойщик с видимым волнением поглядел как Андрей заваривает чай и снова эти простые и предсказуемые движения собеседника его успокоили.
- Ты не тушуйся, - обернулся на него Андрей. - Я сам знаю как трудно, вот так - сразу, открываться почти незнакомому человеку. Да чего там - незнакомому…, бывает, знаешь человека уж сто лет, а та же картина.… Давай-ка, чтобы тебе было легче, я сначала объясню тебе, почему мне так была необходима эта встреча. - Андрей дождался пока его гость накладывал сахар и только после этого продолжил.
- Мне наша встреча нужна для того, чтобы яснее представить себе образ человека убившего всю мою семью.
Мойщик от неожиданности поперхнулся.
- Я почему так тебе прямо говорю? - Не обратив на это никакого внимания, фактически - сам у себя спросил Андрей.
- Чтобы ты не считал меня каким-то там филантропом или бездельником, решившим пощекотать себе нервы. Мои намерения очень серьезны. Дело в том, что некоторое время назад мои жена и дочь погибли при взрыве дома. Скорее всего, именно они целью не являлись. Просто погибли случайно при какой-то операции, а может быть и диверсии... Я точно не знаю. Для меня это абсолютно не важно. Главное, что их нет в живых. Через некоторое время я узнал от одного из своих друзей, что к взрыву имеет непосредственное отношение один из работников местного УВД. Его видел свидетель, которого, собственно говоря, убрали. Причем, предварительно запугав, чтобы он ничего никому не рассказывал. Намекнули, что с его семьей могут "что-нибудь" сделать. Именно его, этого самого свидетеля ты и видел в том подвале. Твой звонок явился полнейшей неожиданностью для меня, но в тоже время он меня обрадовал. Обрадовал тем, что еще раз подтвердил указанные факты. Ты, наверное, еще не знаешь, а может - быть и знаешь, что в том доме, в подвале которого ты побывал, погибли еще два работника милиции, подчиненных этого самого человека. Более того, они были особо доверенными его порученцами. - Андрей закашлялся и нервно достал сигареты, протянув пачку и Мойщику. Тот отрицательно помотал головой.
- Теперь резюме, - подвел черту рассказчик, - я хочу разобраться во всем этом деле окончательно и наказать виновных.
- Как это наказать? - Решил уточнить гость, уже понявший, что после э т о г о его молчание было бы своеобразным предательством по отношению к его откровенному собеседнику.
- Я хочу убить всех тех, кто был замешан в гибели моих близких. - Андрей поглядел в глаза Мойщику, ожидая реакции.
Тот спокойно отставил чашку с недопитым чаем и также спокойно ответил на испытующий взгляд.
- Это нормально, - просто ответил он. - Только вот что... Этих людей много, Андрей. Очень много. Это большая хорошо законспирированная и оснащенная группа. Фактически ты будешь иметь дело с настоящей местной мафией. И не какой-то там навороченной блататой, а с вполне с виду благопристойными и высокопоставленными сволочами, уже длительное время держащими в руках и формальную и неформальную власть в этом городе. Теперь моя очередь раскрывать карты. Сам я в составе специальной группы был направлен к вам для того, чтобы вычислить коррумпированные связи этой группы. Расставить все по полкам и передать после этого материалы в свой Центр. Что там дальше бы стали делать с этими материалами, меня до сих пор мало волновало... Мы свою работу сделали "от и до".
После этого нас "сдали". Сдали со всеми потрохами. Из моей группы, кроме меня, никого уже в живых нет. И сдал нас именно Центр. Для чего это было сделано, я не понимаю до сих пор. Мы оказались мелкой разменной монетой в борьбе за деньги и власть. Нами пожертвовали. Это чудо, что я до сих пор жив и сижу вот перед тобой. Я - изгой. И тот номер телефона, по которому я позвонил, был пожалуй, для меня чуть - ли не единственной возможностью не только спасти свою жизнь, но и попытаться разобраться во всем...
Андрей и Игорь еще долго сидели и говорили, как могут говорить люди, внезапно понявшие, что они доверяют и более того - нужны друг другу, и что, не высказав все до конца, именно сейчас, именно в этот момент, не сможешь уже никогда почувствовать себя Человеком.
В темном коридоре, почти слившись со стеной, стоял Борис и, слушая этот иногда несвязный, но в любой сказанной фразе, искренний разговор, тихо радовался. Их полку прибыло... И, как он понимал, прибыло очень и очень значительно.
Мафия
- Какого рожна поперлись пожарные?! - Кричал, чуть ли не в лицо начальника УВД разъяренный Харитон. - В кои-то веки мы сделали на вас ставку и вот, на тебе... Обосрали всю малину. Вам видно всем очень нравилось сидеть в своей глуши и тихо греть жирные жопы, пока всем заправляет мафия. У тебя, генерал, под носом до сих пор пока живет и процветает самая настоящая мафия. И вовсе не такая, к которой ты сам принадлежишь, хотя и в этом никогда не признаешься. Это тебе не телефонные звоночки и банные посиделки... Это группа, для которой ты всегда был ничем. Пустым местом. Исполнительным болванчиком...
- Ну, хватит, полковник, - поморщившись, устало протянул генерал. - Ну, пошли пожарные на нарушение приказа, ну и что? Что случилось-то такого?
- Да ничего, собственно, - чуть ли не рассмеялся Харитон и почти с разбега плюхнулся в разгневанно завизжавшее кресло.
- Ничего, собственно, господин генерал, не случилось. Просто из-за этого один из бандюг ушел. И как ушел - то! Красота! Прямо по лестнице, которую ему поставили одни сотрудники вашей конторы, тогда как другие ваши же ребята его ловили.
Как в кино, е к а л а м а н е!
- Ну, с этим - то мы как-нибудь разберемся, - так же тягуче отреагировал генерал, - не впервой. Подняли весь личный состав на проведение операций "Невод", "Вихрь" и все такое. Ориентировка дана. День - другой и будут результаты. Подумаешь, всего один-то и ушел. Беда какая...
- Да знаю я эти ваши "в и х р и враждебные", - махнул рукой Харитон. - Туфта это все. Будут тебе твои голодные подчиненные рыскать... Галочек-палочек наставят в отчеты, не слезая со стула. Вот тебе и результаты. Слушай, генерал, признайся честно, а сам бы пошел искать? - Издевательски ухмыльнувшись, спросил полковник, - ты ведь первый мент в области. - И сам тут же ответил, - вот то-то же, что не п о й д. е ш ь. Тебе ведь тоже этого не надо. Ты ведь тоже только за свое кресло беспокоишься, а не за работу. А ты мне про невод какой-то... Расскажи еще про старика и золотую рыбку. И результаты все будут соответствующие - корыто разбитое.
Кстати, чего там насчет того пожарного то? Ну, которого эти бандюги убили. Тоже ведь погиб из-за нарушения приказа. Жалко парня...- Москвич снова хитро поглядел на спокойного как дохлая лошадь генерала. Ответившего ему примерно таким же взглядом.
- Ты вот, наверное, считаешь себя умнее, чем все остальные? - Постукивая кончиком карандаша по полировке, зачем-то спросил он. - Только вот что странно, милый мой полковник, интересные бандиты какие-то оказались. Убили старшину- пожарного этого, а потом в себя стали шмалять. И как-то так ухитрились, понимаешь, ловко все это проделать, что последнего своего хлопнули изнутри помещения, находясь уже... снаружи. Есть, кстати, у меня и другие, не такие глупые версии. Одна из них вообще умная, мне так кажется, - продолжал гнусно постукивать карандашиком генерал, - и она, версия эта, такая - забежал некий молодчик в ту квартиру первым. Трудно, правда, будет определить - кто это такой.… Уж больно шустрый этот молодчик был, - старый "карандашный дятел" откровенно издевался, отыгрываясь за "жирную жопу" и другие нелицеприятные определения его фигуры, недавно прозвучавшие в исполнении москвича.
- Трудно определить, но можно. А если очень постараться, то и оружие, которое у него при этом в руках зажато было, тоже описать будет можно...
Теперь уже Харитону приходилось сдерживать себя, что ему давалось с видимым трудом. У хозяина кабинета это получалось гораздо лучше. Сказывался немалый опыт аппаратчика.
- Так вот, и принялся этот шустряк строчить во все подряд, что шевелится. А дым был т а к о й, - генерал поводил рукой в воздухе, - такой дым, что не понял даже этот пулеметчик, строчивший как "в синий платочек", кого собственно и уморщил. Вот такие еще есть версии...
- Все понял, - потянулся в кресле Харитон, - ты генерал, точно первый мент в области. Все остальное беру обратно.
Глядя друг другу в глаза, оба с удовольствием рассмеялись.
И для того и для другого погибший пожарный, молодой парень, у которого дома все еще не смолкал плач родных, оказался не более чем разменной монеткой, послужившей для установления баланса сил в их беседе. Мелочью.… Каковой, собственно говоря, являемся и все мы при решении каких-нибудь "высоконравственных и важных для всего н а р о д. а" государственных задач.
- Ну ладно, - подвел черту генерал, - повеселились и будя. - Давай-ка лучше о деле поговорим. Вообще то ты мне больше нравился, когда явился ко мне со своим напарником, вечная ему..., в виде любителей провинциальной статистики. Ну да ладно, мы мужики и имеем дело с тем, что имеем. А имеем мы, с твоих слов, мафиозно-бандитскую группировку на территории вверенной мне области. Ты, значит, всех их вычислил, и я тебе должен в этом деле помочь. Как видишь - помогаю. Жаловаться ты не должен. Хоть и пытаешься мне тут претензии предъявлять. Я в ваши центрально - местные административные дела не лезу. Чую только, что мое непосредственное руководство в твоем лице свинью подкладывает. Больно уж много всего разного. А я человек пожилой, мне на пенсию хочется уйти спокойно. Поэтому, не обессудь, жар выгребать за вас не буду. Буду просто делать свою милицейскую работу и все.
Генерал говорил открыто, взгляда не отводил. Было видно, что он действительно не боится Харитона, не смотря на то, что того "подложил" аж сам замминистра.
- Только вот одного я не понимаю, почему я? Почему чекисты не при делах? Им бы и карты в их "чистые руки". Хотя, конечно, наш-то Куликов вон как взлетел. Со щитом ходит... Только забывать не нужно, что почти все его предшественники на щите унесены были.
- Это точно, - поддакнул Харитон, - но о деле давай лучше. Не будем будить собак. Мне нужна в постоянное подчинение группа. Желательно та самая, с которой я работал последнюю операцию. С обязательным отчетом тебе лично...
- Не обязательно, - быстро вставил генерал, - заму моему давай докладывайте. А еще лучше - я из отпуска своего начальника уголовного розыска вытащу, Попова Сергея Николаевича. И работали бы себе вместе.
Харитон внимательно поглядел на собеседника. - Не прост этот генералишко, ох не прост.
А вслух, не меняя интонации и никоим образом не выдавая факт своего недавнего знакомства с Поповым, заметил, - Может это и правильно. Будет, кому высокое и о ч е н ь з а н я т о е руководство в курсе держать, чтобы у меня голова не болела.
“ Да ладно тебе - "не болела", - чуть было не вырвалось у генерала, - как бы не оторвалась башка эта самая”.
- Ты давай, полковник, воюй себе с богом, - улыбнулся он, - а то меня всего до смерти перепугал своими "мафиями". Я ведь в них не верю. Я ведь человек старой закваски, как и все наше высшее руководство, кстати. У нас в стране мафий разных не должно быть, потому что быть не должно. А группу я тебе даю, насчет техники - ради бога, но жировать конечно не дам, не "Масква" у нас тут, бедно живем. Отдельного кабинета тоже не получишь за неимением места. Всякие штучки-дрючки типа средств связи и всего такого дадим, - перечисляя все указанное, генерал делал пометки в ежедневнике.
Харитон не злился на этого старого чиновника. Нужно было признать, что делал тот все правильно. Пусть все вокруг воюют, но его не трогают. Просто, скорее всего, чуял генерал, что воняет политикой от всей этой псевдоуголовной возни, вот и не лез. Как мент он был трижды прав.
- Кстати, привет передавай, полковник, своему другу Ланге. А то чего-то не звонит. Загордился видать. А ведь когда-то у меня в замах ходил... Вляпался, правда, по самое не могу потом. Малашкин его тогда и спас. Не то бы в Нижнем Тагиле с тачкой веселился.… Да, бегут годочки-то...- Закряхтел генерал, приподнимаясь с кресла и пожимая руку Харитону. - Пусть Витя мне позвонит.
- Свидимся - скажу, - и не подумал отбрыкиваться Харитон, чем даже немного расстроил хозяина кабинета, ожидавшего увидеть ложно округленные глаза гостя. Оба снова обоюдно улыбнулись той самой улыбкой, которой улыбаются друг другу сытые волки из разных стай.
Москва
Куратор северной операции, закодированной красивым названием "Аквилон", стоял навытяжку перед своим непосредственным шефом.
Василий Климович, несколько брезгливо отстранив телефонную трубку от большого, заросшего седым волосом уха, не спеша, имел беседу с "Кудрявым", о чем застывший как истукан подчиненный мог только догадываться.
Догадываться - если дурак, а если он был человек умный, то - упаси Боже. Себе может быть дороже. Ляпнешь так невзначай о какой-нибудь своей догадке самому близкому человеку, жене к примеру... Та - еще кому, тоже близкому очень... Не ты ведь один такой особенный у нее можешь быть. И понесет брехаловка московская по помойным ее языкам... Тут тебе и копец.
Лучше уж не догадываться. Лучше уж - истуканом.
- Это ведь только Иисус, прости меня грешного за всуе тебя упомянутого, мог появляться и исчезать, проходить сквозь запертые двери и стены, переноситься со скоростью мысли, да и то в своем новом теле... Нам-то никто новых не даст. Мне - это уж точно. Так что не знаю я, что там с Детковым твоим случилось. Мне доложили, что утонул. Тоже, наверное, не святой был. По воде яко посуху не мог... Тьфу. Чего это меня на библию потянуло?
Василий Климович, туманно, как смотрят на пустую стену, поглядел на подчиненного и некоторое время молчал, видимо, давая собеседнику высказаться.
- А пусть "мидаки" покопаются там в этой Греции и во всем, что в ней есть. А то валяют дураков и дурочек, если потенция еще позволяет. Балдеют на народные деньги. Вот пусть и побегают... Да и тебе-то что? Незаменимых "блюдей" не бывает.
Тебе только легче. Утонул Детков этот и с ним твои никчемные отношения.
Генерал снова помолчал, еще дальше отнеся трубку от уха.
- Я тебя заверяю, что мы в процессе утонутия господина Деткова участия не принимали. Не тот случай... Да, кстати, как там Дубовский? ... Что-то с его помощником? Вот, вот. Я предупреждал, что любопытство это порок несовместимый с душевным здоровьем. Ничего, ничего. В психбольницах у нас тоже люди и всех лечат. И тебя вылечат и меня... Да нет. Это я так, к слову. Красавицу нашу русскую Крачковскую вспомнил. Хорошо сказала. Как в воду глядела...
Василий Климович снова дал возможность сказать что-то и собеседнику.
- Да завяньте вы со своей нефтью пока, - довольно-таки раздраженно вдруг буркнул он, - и не телефонный это...
Да. Потом как-нибудь. До свидания, - ласково попрощался Генерал и совсем неласково взглянул на "истукана".
- Чего-нибудь понял?
- Нет, - односложно ответил тот.
- Тогда ладно, - хозяин кабинета откинулся на спинку кресла, - чего там нам, парам-парам, ветер северный принес? Кстати, кто это выдумал название для этой операции?
- Я и выдумал, - опять искренне и просто ответил Куратор.
- А ты знаешь, что такое "Аквилон"? - Прищурившись, спросил его дотошный Василий Климович.
- Знаю, - не сдавался подчиненный. - Это северный ветер в Греции.
- Гляди, какое совпадение?! - Искренне удивился Генерал, который, а Куратор в этом нисколечко не сомневался, прекрасно знал и без него все про этот ветер.
- Ты вот пришел мне докладывать о наших русских северных делах, а мне звонят, заметь, в то же самой время и говорят, что в Греции, может быть этим самым аквилоном, на брег пустынного пляжа выкатило тело утонувшего господина Деткова. Как ты думаешь, это совпадение случайное или вовсе наоборот?
- Случайных совпадений у нас не бывает, - Куратор был уже в курсе неудачных греческих водных процедур таможенного начальника. - Я принес папочку с анализом этого инцидента. - Подойдя ближе, он положил искомую папку на стол начальника.
- Ну-ну, - отодвинул тот ее в сторону, - анализ мочи на стол не мечи... Потом ознакомлюсь. Давай вкратце.
- После скандала северной администрации с мурманчанами по поводу задержания танкеров с нефтью, следовавших с острова Валуев на Роттердам, на Деткова было оказано давление, с требованием пропустить танкеры без дополнительного таможенного досмотра. Данное требование было обосновано тем, что осмотр уже проведен северной таможней. Детков оказался сразу между трех огней.
- В трех соснах заблудился, - усмехнулся Генерал - Кто давил - то на него?
- Во-первых: администрации Мурманской и Северной области, во-вторых; как это не странно, его подчиненный из северной таможни, но это, скорее всего, по указке своей администрации, а в третьих; был звонок с самого верха от Французова. - Куратор бросил быстрый взгляд на руководство.
- Забыть, - изрекло то.
- А у меня это нигде и не отмечено, - спокойно ответил Куратор.
- Господи. Какие вы все умные стали! - Восхищенно всплеснул руками Генерал. - Ну и чего этот господин Детков сделал?
- А ничего, отправился в отпуск, в Грецию, на курорт в Салоники.
- Где загадочно и безвременно кончил ...свои дни, - Хорошее настроение Василия Климовича не давало покоя его языку.
- По агентурным данным, в последний раз, когда Деткова видели живым, с ним был некий Виктор, видимо его знакомый, и видимо русский...
- Что это за "видимость" у тебя? - Искренне возмутился начальник, - кто такой - то этот Виктор? Поконкретней...
- В том-то и дело, что - никто, получается, - нисколько не стушевался, при виде начальственного возмущения, докладчик. - Ни в одном списке, выезжавших в это время в Салоники, Виктора этого нет. Есть правда тезки, но по приметам все мимо. Значит он либо местный, либо вовсе не Виктор.
- А по приметам чего-либо похожего в этих самых списках нет?
- Проверка еще не закончена. Местная полиция копает, но чего им копать-то? В легких утонувшего морская вода. Телесных повреждений нет. То есть - нет и криминала. Полицейские во всем мире одинаковы. Дело идет к тому, что это будет у них несчастный случай. Да и невыгодно местным властям, чтобы криминал там какой-то проявился. Сами понимаете... Пресса, шум разный, мол, туристов убивают... Бизнес туристический этого дела не терпит. - Вон, как ты мне как все ловко объяснил, - усмехнулся Генерал. - Прямо, будто сам заинтересован в этом их бизнесе.
- Был бы заинтересован - здесь бы не стоял, - позволил себе пошутить Куратор, впрочем, не меняя серьезного выражения лица.
- Это точно, что не стоял бы, - также серьезно согласился хозяин кабинета, - не стоял бы, а лежал и не здесь, а где-нибудь в морге.
Куратор непроизвольно подтянулся.
- Ладно. Пошутили, и будет, - Генерал криво усмехнулся. - Давай дальше докладывай. Оставим этого утопленника в покое, а то вцепились тут в него как стервятники в падаль.
- По ходу самой операции, как я уже докладывал ранее, у нас появились некоторые сложности, с которыми в настоящее время нам удалось справиться. Вся нагрузка сейчас легла на плечи Харитона. После потери Егора, ему пришлось немного расширить круг его полномочий. Так, если ранее работа по ликвидации группы Брата должна была быть проведена Егором, с использованием сил местной группировки, то Харитону пришлось для окончательного результата, привлечь местные правоохранительные органы. Для этого мною был разработан отдельный план с "расшифровкой" исполнителя через структуру МВД, что дало ему возможность занять официальную позицию в глазах руководителей местных силовых структур...
- Давай проще, а, - Генерал откинулся на спинку кресла и зачем-то поправил галстук.
- Проще говоря, Харитон с задачей справился в основном, но не в целом...
- Ну, умник ты, ей богу, - махнул рукой начальник, - не тяни кота за хвост или за что там его тянут...
Из группы Брата удалось уйти Мойщику.
А что там за "Мойщик" был? - Явно оживился Василий Климович. - Чего это он, для своего амплуа такой шустрый-то оказался?
- Мойщиком в данной группе был Кузнецов Игорь Васильевич 1972 года рождения, русский, холост. Первоначально, после проведения данной операции планировался к дальнейшему использованию как специалист боевой группы... Имеется рапорт Брата, который об этом ходатайствует, извиняюсь - ходатайствовал.
- Ну, теперь все ясно, - потер руками Генерал, - вырастили на свою голову. А вот Брата мне жалко до сих пор. Вояка был еще тот. Как он тогда, в Ростове-то... Красота! Жалко только, что поумнел... Солдатам этого никак нельзя. Хотя ты вот умный тоже, а живой, да и я не дурак... Значит - умный умному рознь.
Куратор с честью выдержал старческие сентенции начальства и, дождавшись паузы, продолжил. - Поиски ведутся с привлечением силовых структур. На Кузнецова дана ориентировка как на боевика солнцевской группировки, который, по нашей версии, недавно расправился с двумя работниками местной милиции, а потом, зверски их изуродовав, сжег трупы. Данная версия, как факт доведена до работников правоохранительных структур.
- Фу, как это ты про "зверски" - то... Со смаком каким-то даже, - улыбнулся Генерал, - даже мороз по коже.
Куратор с интересом поглядел на Василия Климовича. “ Как же ... "Мороз по коже". Врет и не краснеет”. - Пронеслось у него в голове.
Пронеслось-то, пронеслось, только вот сам Куратор тоже уже давно утратил эту замечательную для нормальных людей привычку. О чем, кстати, нисколечко не жалел.
Федот
Валерий Сергеевич, особенно в последнее время, расслабухи себе не давал, чувствуя приближение старости. Не смотря на свое темное, как любят говорить о конкурентах политики, прошлое и фактически - уголовное воспитание, он никоим образом не считал себя потерянным для общества человеком. И, можно было с уверенностью отметить, что свою функцию в обществе он выполнял неплохо, производя чистку малого и среднего бизнеса от слабых и больных "животных" и оставляя сильных и ловких для дальнейшего набора веса и размножения. Хищником, в общем, был Федот. А в природе хищники занимают особое место. Им положено есть, и спать в перерывах между едой.
Много таких хищников было на Руси. Слишком много, как считал невидный и невзрачный в холодной своей провинции Валерий Сергеевич. Было много и вдруг стало меньше настоящих и честных хищников. На смену им пришли какие-то больные, скользкие гады, которые из-за денег и мать родную могли не пожалеть, а уж, что касается всех остальных, так и вовсе - "как два пальца об асфальт". Эта гнилая шелупонь, выражаясь научно - биологическим языком, душила источник своего корма направо и налево, не задумываясь и не рассуждая..., так - как нечем, наверное, было. Убивали просто так, издевались над всем, даже над женщинами и детьми. И , что странно, государство их особо не прижимало. Так, ловило между делом... Не видело государство угрозы для себя в этих тупых, склизких уродах. Расстрельные статьи поурезало, гуманизм все проявляет...
Перед "мажорами" западными выкаблучивается. А одного в толк не берет, что там, на "западе" обстановочка вовсе не такая, каковую само оно имеет, собственно - в самом себе.
Даже Федоту, человеку в общем жестокому и циничному, становилось противно, когда какая-нибудь журналистка сюсюкала на экране телевизора с эдаким, якобы раскаявшимся прыщавым гадом, который насиловал и резал детей, а, оказавшись в камере, начинал размахивать библией и писать покаянные письма. Ее бы, сюсюкающую в тот темный подъезд, где этот урод с ножиком... Все познается в сравнении. Абсолютно все.
Сам Валерий Сергеевич перед Богом считал себя человеком чистым и даже честным. За всю свою жизнь он собственноручно лишил жизни только троих и то - обстоятельства заставили. Как говорится - не ты его, так он тебя... Да и мужики это были все-таки...
Последняя разборка с Репой, которую упомянул Александр Анатольевич, происходила, хоть и с ведома Федота, но без его прямого участия. Об этом он Малашкину говорить не стал... Нельзя было терять в глазах партнера свой имидж, из-за которого собственно они партнерами и стали.
Пусть для кого-то Федот выглядит этаким жестоким душегубом, который даже своего бывшего подельника на куски порезал. Какая, хрен, разница. Главное - каков он на самом деле...
А Репу никто на куски и не резал, сам развалился. Просто, узнав про кое-какие гнилые делишки Репы, Федот намекнул ему, что золотишко прикопал в леске неподалеку от местного села Хопрова. Сказал, мол, что в онкологию ходил, и врачи приговорили. А золотишко кому-то отдать надо. Только не сейчас, а потом, когда туго будет и вообще... И попался ведь Репа на это. Не прошло и двух дней, как громыхнуло под Хопровым. Не золотишко, конечно, а пара снарядов с местных военных складов, в которые Федотовы ребята ходили, как к себе домой.
Не рассчитывал Федот на такой расклад. Думал - напели ему про Репу или ошибка какая... И неизвестно еще кто больше был расстроен этим взрывом; сам Федот или Репа, разлетаясь на кровавые шматки между ядреных хопровских елок. Федот считал, что он.
Но что ни говори, а слух пошел и вот даже до Малашкина докатился, а уж ему ли интересоваться такой ерундой как бандитские разборки. И то, к слову сказать, взрыв этот размазал одного Репу, ну да там, пару его шестерок. Если этот взрыв сравнить с тем, что в центре города грохнул, так и вовсе говорить не о чем...
Валерий Сергеевич часто вот так задумывался, особенно в последнее время. Вот и сейчас, еще пребывая в утренней полудреме, сознательно раскидывал мозгами в прямом смысле этого выражения, чтобы не раскинуть ими потом в переносном.
Все-таки он был прав в свое время, когда не стал выпендриваться, как взбалмошная баба, а быстро предложил себя и свои услуги Александру Анатольевичу. Другие, "коллеги" Федота, видимо считавшие себя очень крутыми и независимыми, решившие побороться за сферы влияния с быстро набирающей силу административной мафией, частично были уничтожены, а частично - перенеслись со своей "борьбой" на нары "прекрасных" лесных "курортов". Некоторой части удалось приспособиться к более "мелкому плаванию", за что они были оставлены в некотором подобии покоя, а прочие сбрызнули кто куда, удовлетворившись тем, что остались живыми и, имеющимися уже накоплениями. Главное место у "кормушки" заняли другие люди.
Теперь в их руках оказались все банковские структуры, все крупные предприятия области, и вообще все то, что на первых порах своего образования и преобразования кормило и поило уголовников высокого пошиба. На долю последних осталась разная мелочь, практически - объедки с барского стола, которые бывшие "крутые и независимые" с довольным хрюканьем и жрали,... если им давали.
И вот теперь, когда расклад уже вроде произошел, и все были вроде до- вольны и все было вроде тихо... С а м Малашкин заявляется к Федоту и практически просит его о помощи. Что это может означать? А только одно- в сложившемся ареале появился еще один хищник, который оказался сильнее.
Кого же так мог испугаться Александр Анатольевич, имевший казалось до этого, такую власть, что остальные и напомнить-то о себе боялись, не то, что потревожить? По всему выходило, что Федоту нос нужно держать по ветру и уж никак не расслабляться. Помочь Малашкину нужно, кормилец как никак, только цену нужно будет заломить ненавязчиво так, между делом.
И все время оглядываться, что бы не схавал тебя кто, вместе с уважаемым Александром Анатольевичем.
Федот потянулся, услышав как хрустнули суставы, и усмехнулся, - Возраст...- Лежавшая рядом "грелка", которая старалась больше не греть, а "нагревать" своего хозяина, даже не пошевелилась. Только увесистый тычок локтем заставил ее лениво открыть глаза.
- Ну, рано же еще, милый, - проворковала она, снова подивив Валерия Сергеевича способностью женщин называть милыми тех, кто им вовсе не мил. Теперь-то его, слава богу, больше этими бабскими штучками не проймешь. Умный стал.
- Вставай уж давай, милая, - с издевкой ответил он, - работа у тебя с утра есть. Воды наносить, да дров наколоть...
- Как это? - Уже окончательно проснулась "грелка", - как это... наколоть?
- Ну не все же время тебе меня "накалывать", - Федот начал одеваться, натягивая спортивные штаны, примерно с тем же чувством с каким "натягивал" свою "милую", со временем утратившую для него былую привлекательность как женщина. В этом Федот был не оригинален, как и все мужики, впрочем...
- Отправишься с Мишей в кабак сегодня, там он тебя "сдаст" одному хорошему человеку. Не перечь взрослым! - Погрозил Федот указательным пальцем, увидев, что "милая" пытается что- то возразить, открыв свой красивый ротик, - молчи и слушай. Этот человек много чего должен знать. Он в областной администрации работает. Кем - тебе знать не обязательно. Если скажет, так скажет сам. Разведен, так что ваших бабских ужасов можешь не бояться, глаза никто выцарапывать не будет. Есть у него, правда, женщина, но ... что-то не то видать, раз врозь живут...
Валерий Сергеевич увидел крупные слезы, начавшие было выступать из, таких же, как и рот, в смысле красивых - глаз. Что-то все-таки шевельнулось внутри у него. На любовь там разную, конечно вовсе непохожее, но шевельнулось внутри... Бывает так, что внутри еще что-то шевелится, когда снаружи уже не хочет... Нужно было срочно врать.
- Да ты что, родная, - привлек он к себе все еще совершенно раздетую плаксу, - ты же знаешь, что я тебя люблю и кроме тебя у меня никого нет... Ты одна такая. Просто мне для дела нужно, а больше некому. И я только тебе и доверяю, а потом ,- Федот уже был готов к привычному разочарованию в женщинах, - потом, я тебе вот что купил.
С этими словами он достал из своей тумбочки большую красную коробку, перевитую по краям золотым шнуром. Не спеша, открыл и протянул расстроенной "грелке" с интересом наблюдая, как с прекрасных глаз, куда-то в неизвестность моментально испарилось море слез , а края опущенных было губ, тронула слабая улыбка. Проверка на "вшивость" прошла как в с е г д. а успешно. Женщина всегда остается женщиной.
Федот горько усмехнулся. Плохо все-таки быть наблюдательным и иметь при этом холодную голову. Он даже признался сам себе, что же- лал бы сейчас, чтобы бриллиантовое колье, которым он только что купил эту красивую женщину, было с гневными и обидными словами брошено в него. Да куда там... Захотел...
- Кроме того, милая моя девочка, - с улыбкой продолжил он, - вот тебе чековая книжечка. Она тоже твоя, только ты меня, радость, не подведи. Уж помоги мне. Своими руками свет свой в жизни этой и отдаю.
Кроме тебя никому не доверяю, - опять повторил он, уже спокойно наблюдая как "свет" жадно ознакомился с цифрой, указанной в книжке.
- Конечно, милый, - чуть ли не бросилась к нему на шею "грелка", - Я все сделаю, как ты скажешь. Только ты меня не забывай.
Это был явный перебор. Федот окончательно расстался со своими душевными движениями не исключающими, впрочем, телесные.
- Я буду ждать твоего звонка завтра. - Уже более жестко сказал он, впрочем, не выпуская "свой свет" из рук, которые с удовольствием вдруг стали гладить "его свет" по обнаженной заднице.
- Не позвонишь - сам заявлюсь, - уже почти в "процессе" добавил он. А никто и не возражал...
Попов
Майор был несказанно удивлен, когда в телефонной трубке услышал незнакомый ему голос.
- Это Сергей Николаевич? - Спросил его незнакомец.
“ Кому это меня Витька сдал? ” - Подумал Попов. Нельзя было сказать, что это уж очень удивило или расстроило его. Как опытный мент, он видал и не такое...
- Нет. Вы ошиблись номером. - Хотел уже повесить трубку майор. - Да не ошибся я. Мне этот номер Виктор Геннадьевич дал, - не позволил ему это сделать звонивший. - Это вам ваш недавний знакомый звонит - Павел Дмитриевич, если вы еще не забыли меня.
“ Как же, забудешь тебя…” Отметил майор, а вслух спросил самое первое, - Ну и чем же я обязан вашему звонку, Павел Дмитриевич?
- А обязан срочно явиться для прохождения службы, - явно издевался собеседник. - Указание твоего генерала. А я для тебя не просто какой-то там Павел Дмитриевич, а полковник милиции - твой напарник в нашем общем и почетном деле, а именно - борьбе с преступностью.
- У нас, по-моему, договор был другой,... - начал, было, майор, но был прерван своим "напарником".
- Договор был, но сплыл, майор, вернее уже подполковник.
- Вот как?...- Протянул ошарашенный майор, все-таки явно обрадованный этим известием. - У меня вроде сроки не подошли...
- Сроки это только при менструациях, беременности и вынесении приговоров, а у тебя везуха, подполковник, - просмаковал последнее слово Павел Дмитриевич, он же - полковник, он же - напарник...
- Давай, ноги в руки и в кабинет. Я тебя там буду ждать. Дел у нас... Невпроворот. Будем искоренять преступные элементы, которые портят жизнь нашему народу. Давай, в общем, жду...
В трубке противно зазудели прощальные гудки отбоя.
- Во, скоты, а! - Брякнул об аппарат трубкой "экс-майор".
И было от чего придти в возмущение. Его выманивали из берлоги как какого-то медведя. Грубо, так. Среди сладкого "медвежьего" сна тыкнули будто того, рогатиной. А наверху... Собаки злые и кусачие, охотники да его "медвежьей" крови и шкуры охочие... Прощай покой, нега и сладкие Светкины титьки. Здравствуй, суровая действительность.
А ведь что там с шефом? Неясно. Жив-здоров наверное, и тоже ищет по медвежьи завалившегося Попова.
Сергей Николаевич зябко передернул плечами.
И никуда не денешься. Купили как проститутку, теперь во все отверстия и без вазелина зонтиков навыкают, откроют, и тянуть начнут. Только успевай поворачиваться.
- Я тебя покидаю пока, - сообщил он "пренеприятнейшее" известие Свете, со своим дурацким учебником пристроившейся в кресле прямо напротив "ящика".
- Ну что ж с тобой сделаешь-то, - оторвалась та от книги, - иди уж. Можешь меня покидать, только не очень далеко кидай. И вообще, я так расстроена, прямо ужас, - хихикнула она и снова уткнулась в "толмуд".
Примерно через полчаса Попов сидел уже в своем кабинете, а напротив него "внешний раздражитель" в звании полковника, хотя Сергей Николаевич, каким-то шестым чувством чувствовал, что никакой Павел Дмитриевич не полковник...Ну, может -быть и полковник, только не мент. Это уж точно.
- Сообщаю обстановку, господин подполковник, - улыбался тот. - В городе неспокойно. Ваш бывший шеф находится в трансе. Принимает все меры для срочного обнаружения в пространстве ваших с Виктором Геннадьевичем тел. Оборвал телефоны на работе и дома, а также, скорее всего, уши у оставшихся, вернее - не успевших разбежаться своих помощников. Усиленно ждем его активных действий. Хотя каких?...
Вы вот его лучше знаете. Что Александр Анатольевич может "такого" выкинуть или учудить, чтобы снова почувствовать власть. Он ведь, вроде без вас с Ланге, как бы и утратил ее. Вы ведь руками его были. Он вами и в носу ковырял и в туалете подтирался... А тут нате, нечем стало. Я так думаю, что у него еще три конечности должно остаться, как у нормального мужика. Ноги и "этот"... Ими, наверное, сейчас он и пытается вас заменить. Трудно ему придется или этот процесс, как у нормального мужика, у него отработан? Что вы по этому поводу изволите сказать?
"Напарник" был само внимание, и Попову это не нравилось. Ему вообще не нравился тон этого своего нового "друга". Не нравилось ничего.
Почему-то вспомнились недавние диванные упражнения с "зайчиком" по имени Света и противно заныло под ложечкой... Когда упражнялся, то думал - ерунда, а сейчас - счастьем кажется. - Да не знаю я чего говорить, - неопределенно - раздраженно протянул свежеиспеченный подполковник. - Говори уж ты давай, ты, как я погляжу, умный очень и чином старше. Тебе и слово, господин полковник, - ответно "укусил" он.
- Тогда пойдем в кабак, - неожиданно предложил Павел Дмитриевич. - Посидим там. Поговорим, понимаешь, а дела подождут. Платишь ты, - добавил он с усмешкой, - я все-таки гость.
- Ага, гость,... - непроизвольно усмехнулся Сергей Николаевич, - как в жопе - гвоздь, а в горле - кость.
Столичный полковник с удовольствием расхохотался.
Андрей
В комнате Андрея появился еще один жилец, своим появлением нисколько его не стеснивший. Наоборот - от этого, самому Андрею, его шестнадцатиметровая конура в коммунальной квартире старого деревянного дома стала казаться более обжитой. Самой главное, что до минимума сократилось, тянущееся бывало до бесконечности время, его вынужденного одиночества. Именно в эти моменты Андрей становился слабым и обиженным существом, совершенно непохожим на мужчину, которому положено по своему мужскому статусу достойно переживать удары судьбы. Когда Андрей оставался один на один с собой воспоминания, сначала просто волнующие и вызывающие легкое чувство ностальгии, перерастали в шквал эмоций, который не находя выхода, изливался в виде слез. И тогда плакал Андрей, точно также как плачут маленькие дети и обиженные женщины, только не в голос, а уткнувшись лицом в твердую ватную подушку... От этого становилось легче, но ненадолго.
И поэтому Андрей боялся и избегал одиночества, стараясь в течение дня вымотаться так, что, приходя домой хотелось только спать. Иногда эта его маленькая хитрость удавалась, а иногда - нет. В последнем случае приходила постоянная и злая подруга одиночества - бессонница. А вдвоем они такое вытворяли с душой,... что Андрей откровенно был рад появлению в его комнате еще одного жильца.
Мойщик впервые за последнее время спал по-человечески. После всего ужаса, который ему пришлось пережить буквально за последние трое суток, он спал как убитый. Единственно, что его отличало от убитого, так это совершенно неподражаемый храп, который своей интенсивностью и мощью поразил не только Андрея, но и Анну Александровну.
- Как твоего гостя зовут - то? - Живо, по-женски интересовалась она, когда вышла около часу ночи в кухню якобы по каким-то своим делам, а, скорее всего - услышав ночной скрип Андреевой двери.
- Игорем его звать, - просто ответил сидевший на доисторической табуретке и тихо куривший Андрей.
- Родственник что ли? - Гремя чайником, продолжала свой "допрос" соседка.
- Ну да, - не задумываясь, соврал Андрей, - дальний мой родственник из Питера. - Приехал проведать меня, что и как... Вот, проведывает... Даже слышно, - он улыбнулся и махнул рукой в сторону невероятных звуков.
- Видно умаялся с дороги-то, - констатировала Анна Александровна. Храп Мойщика действительно был неподражаем. Вдох состоял как бы из трех отдельных компонентов. Вначале звучало соло "на носу" - звук ни с чем иным не сравнимый и не такой оригинальный, как следовавший сразу за ним. Рот спящего постепенно начинал раскрываться и глухое носовой "баритон" перерастал во что-то другое, звонкое и на словах не объяснимое. Состояло "это" уже из спевшегося дуэта носоглотки и начинающей вибрировать гортани, в которую все больше и больше, благодаря открывающемуся рту, поступало воздуха. Наконец ужасное двузвучие, на некой, несуществующей в природе ноте резко обрывалось и, теперь во всю свою мощь ревела глотка. Вот здесь уже можно было с полной уверенностью сказать, что был финал куплета под названием "Вдох", вызывающий у окружающих неистребимое желание бурно порукоплескать по щекам солиста. Последняя "нота" финала, скорее всего, приходилась на инфразвуковой диапазон, у нормальных людей провоцирующий чувство непреодолимого страха и желание куда-нибудь бежать. На их счастье, объем легких Мойщика был ограничен физиологическими нормами человека, а не, к примеру - слона. Поэтому окружающие успевали проснуться и испугаться, но не успевали убежать, что их делало невольными слушателями второго куплета кошмарной, ночной песни с названием "Храп Мойщика" . Этот куплет, являющийся достойным продолжением первого, предварялся своеобразным припевом, исполняемым вовсе не спящим, а не успевшими скрыться слушателями.
Таковым сегодня, вернее "сегоночи" , явился Андрей. В паузу, образованную довольно длинным перерывом между вдохом и, еще им не слышанным - выдохом, он непроизвольно заполнил искомым припевом, состоявшим из трех слов: Ни хрена себе! Вставил он это испуганно- удивленным тоном и вовремя...
Сразу же шел второй куплет - " Выдох ". Воздух, с таким трудом набиравшийся в легкие спящего с еще большим трудом начинал изгоняться оттуда. Он пытался найти из них выход и не находил. Это и являлось основной темой второй части жуткой песни. Первым делом, начинаемый вытесняться могучей диафрагмой воздух, устремлялся в носоглотку, где ему оказывалось достойное сопротивление всеми имеющимися там перегородками и другими анатомическими "фигациями". Звучало это примерно так, как если бы содержимое воздушного шарика выпускалось через его натянутую горловину.
Длилось это недолго. Сдавленный звук перерастал в хрипение до смерти загнанного животного. Какого именно сказать было трудно... Мучалось "это животное" недолго, но, тем не менее, успевало нагнать тоску у слушателей.
Хрип органично перерастал в шипение рассерженной чем-то кобры, и тут же наступало время "художественного" свиста, означавшего конец всей песни и конец сна у окружающих. Самыми первыми на этот свист реагировали собаки, оказавшиеся на свою беду неподалеку.
В эту ночь рядом была некая местная подзаборная шавка без определенной клички и определенного места жительства. Заботливая Анна Александровна даже и предположить не могла, на что обрекла бедное животное. При первом же "свисте" в "ночной опере" Мойщика, < Куда там "квинам"... > подзаборному животному остро захотелось обратно под забор.
Некоторая доля ультразвука, без сомнения имевшаяся в финальной части "произведения", повергла собакоподобную помесь "бульдога с носорогом" в неистовство, отчего "дворянин" обмочился и завыл так истошно и безутешно, что Андреев сосед - Николай Васильевич, находящийся в постоянном состоянии похмелья, выскочил на общий коридор, в чем мать родила, а родила она его, видимо - в трусах, и с трехэтажным русским матом начал гоняться за осатаневшим вконец животным, отчего то попыталось еще сходить и по большому, что ему и удалось сделать практически в полете. Вернее в пролете между лестниц, куда его направила добрая, но твердая нога неопохмеленного Николая Васильевича. Радостный визг, освободившейся от всего этого ужаса шавки, огласил деревянную округу городского "шанхая".
На кухню, где вынужденно совершали ночное бдение Андрей и Анна Александровна, вышла заспанная Таня. Андрей почему-то страшно смутился этим ее появлением и даже встал со скрипучего табурета.
- Здравствует, - поздоровалась тихим голосом вошедшая и, уже обращаясь только к Анне Александровне, спросила, - Чего это никто не спит? -
- А это - к Андрюше, пожалуйста, - улыбнулась соседка. - Его гость, с него и спрос.
- Родственник приехал погостить,... - промямлил Андрей, снова удивляясь какой-то странной своей реакции на Татьяну.
- Да нет, что вы,...- смущенно улыбнулась та. - Насчет гостя я ничего... Она помолчала, словно подыскивая слова. - Я про собаку. Завыла она и чего- то нехорошо на душе сделалось... Я и не спала еще. Книжку читала...
“ Конечно, не спала, поспишь, как же…” Подумал Андрей, так ни разу и не поглядевший на Татьяну, словно боясь снова увидеть ее глаза, один взгляд которых повергал его в какое-то странное и непонятное волнение.
- Да это Николай Васильевич выгонял псину..., - перехватила инициативу Анна Александровна, - завыла с чего-то...
- Завоешь тут, - поддержал разговор Андрей, которому не хотелось, чтобы Татьяна уходила. - Это все мой гость виноват. Храпит так, что даже мне страшно сделалось. Тань, слушай, - наконец решился он посмотреть на нее, - у тебя магнитофон вроде есть... Мне Олег дал свой старый, но он играть то играет, но не пишет. Дай твой, а? - Я этого соловья ночного запишу и как проснется - дам послушать.
Андрей впервые увидел, как улыбнулась Таня. Улыбка словно что-то зажгла в ее всегда до этого печальных глазах. Теперь Андрею вовсе не хотелось избегать их взгляда, наоборот...
“ Стоять!” Сам себе жестко приказал он, почувствовав в себе чисто мужское желание, отчего он стал вдруг себе противен.
- Да вы что, Андрей. Конечно, берите. Я сейчас вынесу. - Кукольная фигурка Тани исчезла за дверями кухни.
- Ты вот что, Андрюша, - вдруг очень тихо и каким-то странным тоном сказала Анна Александровна, - ты не обидь Танечку.
- Да вы что, Анна Александровна..., - страшно смутился Андрей тому, что его внутренняя борьба с самим собой не осталась незамеченной, - я и в мыслях... Он замолчал, не зная, что сказать.
- Мы тут как одна семья, - так же тихо продолжала соседка, кидая быстрые взгляды на дверной проем, - я же вижу, что тебе нравится Танечка и это хорошо. Ей очень сейчас нужен кто-нибудь рядом. Она ведь женщина, а женщинам очень трудно, если они одни... остаются. Я то уж знаю. А ты - мужчина. Ты - сильный. Ты и один можешь... Только не обижайся на старуху.
Анна Александровна улыбнулась, - Вы живите,... молодые... И чувствам доверять надо. Они не обманут... Я вижу - ты хороший...
- Я принесла, - донеслось от двери. Таня поглядела на смущенного Анд- рея и непривычно тихую Анну Александровну.
- Я завтра отдам, - принял магнитофон Андрей, теперь уже и покрасневший как мальчишка, которого взрослые уличили в чем-то нехорошем.
- Давайте-ка чаю попьем, - предложила вдруг Анна Александровна. - А я не против, - обрадованно вскинулся "мальчишка", с надежной посмотрев на Таню.
Та вдруг резко подняла голову, и их взгляды встретились, отчего Андрея обдало жаром с головы до ног.
- Давайте, - сказала она, - у меня торт есть. Я купила сегодня... У меня день рождения...- Теперь уже, непонятно от чего, покраснела и сама именинница.
Ну вот, Андрюша, - всплеснула руками Анна Александровна, - ты посмотри на эту тихоню. Что творит, девка! Что же ты, милая моя? Что же ты мне то хоть не сказала? Ну, беда мне с вами,...
От этого "с вами" Таня, для Андрея как-то стала сразу ближе и род- ней. Всего - то - вскользь брошенная фраза... Всего - то... А люди уже как бы и ближе друг к другу. Умная и опытная соседка у Андрея была.
Умела с к а з а т ь. И сказать по-доброму и для доброго. Мало таких людей к сожалению. Говорить т а к многие могут, но вот по-доброму чтобы... Слава Богу, не все еще перевелись в смутную пору для России. Не обозлились. Не разочаровались. Не потеряли способность бескорыстно ЛЮБИТЬ людей и говорить с ними вот т а к по-доброму...
- Я сейчас магнитофон на запись поставлю, - почему-то посветлел лицом и чувствами Андрей, и - к вам. Мы такой день рождения закатим... У меня водка есть, - радостно признался он, - я купил тут..., да и не выпил. А потом я Вам - Татьяна подарок подарю. А сегодня просто посидим. Все - равно этот тип храпит...- слышно. Анна Александровна чему - то тихо улыбнулась.
- Конечно, Танечка, неси торт. Давайте у меня посидим, сделайте одолжение старухе. Мало у меня праздников - то осталось. Вот, слава тебе Господи, неожиданно одним больше стало. И давно, кстати, ночью я ничего не праздновала, тем более с молодыми да красивыми. Хоть молодость с вами вспомню…
Она неожиданно молодо подмигнула Андрею.
- Давай, Андрюша, тащи свою водку.
Мафия
Александр Анатольевич явно не находил себе места. Во всяком случае, именно это определение он подобрал бы для того, чтобы охарактеризовать свое настоящее состояние. И это было еще хорошо... Сутки назад он рвал и метал, а теперь всего лишь - не находил себе места.
После "задушевной" беседы с Федотом, он предпринял еще ряд самостоятельных попыток выйти на след пропавших вдруг своих помощников. Все безрезультатно. Только теперь Малашкин пожалел о том, что дал им слишком много свободы, скинув обязанности по непосредственному контролю за деятельностью "структуры". Зря он из себя начал корчить большого босса. Теперь вот жалей, не жалей, а чего уж... Нужно было что-то пред- принимать, причем экстренно и жестко.
Александр Анатольевич, тяжело положив руки на стол, мрачно уставился на мраморный, черт те знает какой давности письменный прибор. Если бы на месте прибора оказался вдруг какой-нибудь его подчиненный, то тот, подчиненный конечно, просто бы умер от ужаса... Нужно было еще и еще раз проиграть сложившуюся ситуацию и, во что бы то ни стало, найти выход.
Заменить, в полном смысле этого слова, Ланге и Попова невозможно. С Ланге ушла вся документация по последним нефтяным и алмазным делам. Нет, не та - официальная, которая для "дураков", а параллельная, "черная".
А там и неофициальные договора и номера счетов и,... да много чего этого " И ". С майором фактически исчезла боевая группа, с помощью которой Структура, собственно и раскидала местную уголовную шелупонь в свое время. Боевики Федота ни в коей мере не смогут заменить "поповичей". Те были профессионалами в прямом смысле. Теперь всего "этого" не стало.
И это было серьезно. Очень серьезно.
Малашкин посмотрел на часы. Было около 20.00. Поднял трубку и набрал московский номер. Через некоторое время откликнулся дежурно - ласковый голос какой - то "секретутки".
- Здравствуйте, это Малашкин, - представился Александр Анатольевич, - мне бы срочно связаться с Владимиром Ивановичем. Нет, он меня именно сегодня звонить не просил... Хорошо, я подожду.
В микрофоне тоскливо заблямблямкала какая-то навязчивая мелодия в японской интерпретации. Пауза явно затягивалась. Наконец тот же голос ответил, что Владимир Иванович в настоящее время занят и будет занят в ближайшее время. И, если будет нужно, то позвонит сам. После этого телефон выдал отбой. Малашкин спокойно послушал эти, уже надоевшие ему, особенно в последнее время, звуки и осторожно положил трубку. Он даже улыбнулся. Теперь для него все стало ясно. Ну, если и не совсем ясно, то уж, по крайней мере, появился просвет в этой, становившейся уже кромешной темноте неизвестности.
Если "рыжий" не желает с ним связываться, то он в курсе событий. Это точно. Раньше так ни одна его секретарша не могла бы так быстро и, что самой главное, отрицательно ответить Малашкину. Там, скорее всего установочка уже в ее поминальничке есть, кому - чего говорить. Уж Александр Анатольевич все эти заморочки знал. Не пальцем, чай, деланный... Вот значит как! Ну что ж, - Александр Анатольевич откинулся на спинку кресла, - и чего это ему раньше в голову не пришло позвонить? Опять же виновата излишняя самоуверенность... Раньше гибче был. Боязливее, что ли.
- Не ссы, прорвемся! - Твердо и громко сказал он вслух и даже засмеялся оттого, что внезапно ощутил давно забытое им чувство отчаянной злобы. Раньше это чувство посещало его чаще. Когда он еще начинал свою административную деятельность, пиковых ситуаций было значительно больше. Ну, да и помоложе был. Поэмоциональней.
Малашкин отбросил подальше все свои сомнения. Нужно было играть в открытую. Он больше ничем не рисковал, а если и рисковал, так и наплевать. На этот раз он набрал городской номер.
- Здрассьте, Андрей Иваныч, - весело поздоровался он, - где там ваш Попов пропадает? И не говорите мне, что не знаете. Вы должны знать. А то тут ваши подчиненные городят какую - то чепуху. Кто говорит, что майор в отпуске, кто - в командировке... Не люблю я этого.
Начальник УВД был спокоен как танк. Он с удовольствием выслушал резкий наезд Малашкина. В этом он увидел еще одно подтверждение тому, что его подчиненный Попов для зам главы администрации не простой мент. Генерал любил, когда его предположения облекались в факты.
- Здрассьте, Ляксандр Натольич, - откликнулся он, почти по слогам произнося умышленно искаженные имя и отчество собеседника. - Мой Попов работает. Чего там говорят мои другие подчиненные про него? Просто не в курсе, наверное... А может, вы неправильно звание называли? Сергей Николаевич у м е н я теперь целый подполковник. Звание ему пришло за высокие заслуги перед отечеством в деле борьбы с преступностью.
- Ясно, - коротко откликнулся Малашкин, - пусть мне позвонит. Поздравлю хоть...
- Хорошо, передам вашу просьбу, - генерал был сама кротость, - это хорошо, что вы, Ляксандр Натольич не забываете нас - простых тружеников.
Не успел Малашкин положить трубку, как раздался звонок. Он с интересом посмотрел на часы.
- Да, Малашкин слушает.
- Александр Анатольевич, - мягко и как - то вкрадчиво произнесла трубка. - Звонит вам доброжелатель. Я рекомендую подать вам в отставку. Мне кажется, что пора.
- Мало ли чего тебе кажется! - Сначала повысил голос Малашкин, но потом, взяв себя в руки, более спокойно продолжил, - доброжелательный ты мой.
Он уже сообразил, что этот звонок представляет собой еще одно звено той же цепи странностей последнего времени и рассчитан на то, чтобы его вывести из себя и заставить делать глупости. Трюк для слабонервных идиотов.
Еще мне кажется, что вы, как фактический главарь местной мафии, должны это сделать быстро и тихо. -
- Ну ладно, придурок. - Размеренно и хладнокровно ответил на это Малашкин, - положи трубку и я забуду этот разговор. Если еще что-нибудь подобное себе позволишь, то я тебя найду и натяну твой доброжелательный глаз на твою доброжелательную жопу. Привет Вите. - На всякий случай добавил Александр Анатольевич.
Анонимных собеседников нужно всегда ставить в тупик. Если этот звонок шел и не через Ланге, то и в этом случае непонятная фраза в разговоре собьет собеседника с толку.
Несколько затянувшаяся пауза в разговоре показала, что он оказался прав.
- Какому Вите?
"Доброжелатель" оказался человеком в психологии неискушенным.
- Через которого я тебя и найду. - Тут же надавил Малашкин, почувствовав слабину. Видимо и на том конце провода поняли, что совершили ошибку и, как все исподтишка подличающие люди, испугались. Трубка коротко запищала. Александр Анатольевич усмехнулся.
Нет, его такими штучками не пронять. Не на того напали. Он набрал номер телефона дежурного управления ФСБ, но, внезапно передумав, тут же положил трубку. Это пока было лишним, хотя, скорее всего "пишут" ведь.
Знал он "чекистов". Чем больше правительство кричит о законности и прочей лабуде, тем больше эти ребята плюют на нее. Официоз официозом, а работа работой.
Да и плевать. Если и заинтересует кого этот разговор, так отбрехаться всегда можно. Да и люди кое-какие, не на прямую, правда, но имелись у местного мафиози и в этом почтенном заведении. Ребята ушлые, прямо подкормку не брали, но с удовольствием покупались на другие дела. Чего говорить... Везде люди работают. А генералишко-то, как заговорил?! Ты смотри... Значит, не ошибается Малашкин в своих предположениях. Под него подводит, а может уже и подвела мину солидная сила. А какая солидная сила может быть? Фактически не из ничего появиться? Официальные структуры действуют не так. Если бы это были они, то Александр Анатольевич давно бы уже все знал. Значит не совсем официальные.
Малашкин нажал селектор, заведенный на водителя служебной машины. Тот откликнулся сразу. Еще бы не откликнулся... Где он еще чью-то задницу сможет катать за такие бабки?
Попов
Как это ни странно, но Сергея Николаевича в "Юбилейке" почти не знали. Да, наверное, ничего в этом странного и не было. Просто не любил Попов по кабакам шастать. То ли время его прошло, то ли еще что...
Захаживал он, правда, чего греха таить, в мелкие ресторанчики. Да и то если его туда затаскивали дамы. Жена тоже относилась пока к этой категории. С ней - то он и посещал последний раз ресторан. Кормили неплохо, но с домашней пищей вся эта ресторанная жратва ни в какое сравнение идти не могла. Жена, разомлевши немного от выпитого, даже потанцевала, чего от нее Сергей Николаевич ну уж никак не ожидал.
Ну да женщины они женщины и есть...
Да и сам он расслабился, хоть и не любил этого делать на людях. Дома даже сексом позанимались, а не просто в полусне трахнулись, как это делают нормальные супруги для поддержки правильного гормонального обмена.
В общем - тоска смертная...
Но сегодня настроение у "эксмайора" было другое. Он вдруг почувствовал себя на волне. Тут тебе и двое суток расслабухи в компании Светки и присвоение звания, которого, честно говоря, Попов ждал не раньше чем через месяц, другой. Плюсом, конечно, шла и "дележка шкуры еще не убитого медведя", то есть - перспектива быстрого роста аж до должности начальника управления. Ну, последнее может оказаться и просто туфтой, но хоть и говорят, что "надежды юношей пытают", а что ни говори, взрослых мужиков тоже могут.
- Нам, милая, коньячку хорошего, - сделал ударение на слове "хорошего" столичный гость, которому Попов с облегчением отдал роль заказчика сам, не любивший, да и не умевший разговаривать с работниками "общепита" если пребывал в роли клиента. Мог бы конечно он брякнуть хозяину этой "тошниловки" господину Грамчуку. Уж тот бы все устроил без лишних как говорится... Но лишний раз "светиться" не хотелось.
До его бывшего шефа быстро бы информация докатилась. Ни к чему пока.
- Попить чего-нибудь, - продолжал тем временем москвич, - только не из бутылки, а вашего фирменно - северного.
Опытная официантка, каким - то, видимо только им присущим чувством, учуяла денежность клиентуры и поэтому стояла рядом с таким видом, будто разговаривает с близким и даже родным ей человеком.
- У нас есть напиток "Северный", ласково проворковала она, - думаю, что он вам понравится. Натуральные продукты.
- Хорошо, - быстро согласился привередливый клиент, - салатов нам не надо, просто по овощному ассорти с маслицем подсолнечным, а на горячее - бефстроганов, можно по две порции. Оголодал я тут у вас, - засмеялся он, взглянув на партнера. Тот не возражал.
Коньяк и напиток принесли быстро. Коньяк был действительно хорош. Во всяком случае, столичный гурман остался довольным. После первой рюмки он снова подозвал официантку.
- Мне с собой пару бутылочек этого коньяка сделайте, по - моему это армянский у вас, если я не ошибаюсь.
- К сожалению, он у нас в бочках поступил, - стушевалась официантка, - а то, что армянский это вы точно угадали. Я могу вам налить в какую-нибудь тару, если это вас устроит. Только хочу предупредить, что он очень дорогой.
- Как насчет дорогого д о р о г о й? - Усмехнулся москвич, глядя на спонсора сегодняшнего застолья. Тот даже ухом не повел.
- Нет проблем.
- Нет проблем, - эхом отозвался коньячный "вымогатель" и официантка радостно удалилась, фирменно покачивая задницей хорошо выдрессированной кобылы.
- Ну, - поднял коньячный бокал полковник, - давай за тебя коллега.
- Давай, - ответно поднял свой бокал Сергей Николаевич.
От выпитого натощак коньяка теплая приятная волна, сначала согрев желудок, стала мягко растекаться по всему телу. В голову ватно ударило, и мир вокруг просветлел. Теперь Попову уже не так страшен был его бывший шеф. Плевать он на него хотел. Пахал на него как вол, а денег хороших так и не видел. Всю грязную работу делал, а этот жирный ублюдок даже и не замечал. Хрюкал там про чего - то... Козел. Ну, теперь то, небось въехал, что он без него, Попова - нуль с палкой между ног.
Сергей Николаевич даже заулыбался, чем очень обрадовал москвича.
- Ну, наконец - то, - ответно улыбнулся он, - а то сидишь как сыч, вроде и не праздник у тебя.
- Нормально все, - свежеиспеченный подполковник налил еще коньяка. - Только вот одно меня беспокоит...
- Что именно? - Грея коньяк в ладонях, поинтересовался Харитон, которому выпитое тоже слегка размягчило душевную коросту.
- Вот меня ты вытянул на свет, а Малашкин наверняка уже в курсе, что я на работе появился. Если найдет, то...
- А ты не откликайся. Пусть как в лесу "ау" покричит. Это его проблемы. Ты парень теперь за такой широкой спиной спрятался, что твой Малашкин это как вошь на Эйфелевой башне. У него один выход - уйти с горизонта и все. Мы с ним и то по божески поступаем. Не давим. -
- Дело в том, что у него еще Федот остался, - слегка опьяневший Попов перестал "сеять базар" и говорил почти то, что думал.
- Что это за Федот? - Заинтересовался москвич.
- Местный авторитет. Команда у него есть неплохая. Он тоже на подкормке у Александра Анатольевича. Собственно говоря, Федотовы ребята и живут до сих пор из-за того, что он их прикрывает. Я не думаю, что они что-то начнут т а к о е делать, но то, что Малашкин их подключит к делу - это точно.
- Что ж мне Виктор Геннадьевич ничего про это не сказал? - Озадачился москвич.
- Да он и не в курсах особо. Его дело было финансовое. Да там связи разные в деловых кругах, договора,... а Федот висел на мне некоторое время, но уже месяца два как я с ним связи не имел. А человек он опасный и много будет зависеть от того с кем он.
- Так это просто решается по - моему, - махнул рукой полковник. У нас сейчас все в руках. Давай прямо завтра с утра этого Федота и прижмем. У тебя наверняка на него материальчик имеется. Ну, если и не его самого, то бойцов его пошерстим.
- Материал конечно имеется. Он у нас значился в официальной оперативной разработке, но только весь материал этот 2 месяца назад запросили фээсбэшники.
- То - то ты от него отскочил. - Засмеялся Харитон, обратив на себя внимание нескольких посетителей ресторана занимающих соседние столики.
- И поэтому тоже, - согласился Сергей Николаевич, - только я бы не советовал пока впрямую трогать Федота. Я попробую его прощупать сначала.
- Ну, хорошо, - легко согласился гость, - давай все это оставим на завтра, а сегодня просто расслабимся. Тем более что повод у нас есть и очень не слабый. -
Ресторан постепенно заполнялся клиентурой. Пришедшие в числе первых "партнеры" заняли неплохое местечко. Неплохим местечком лично для Попова, а уж Харитона тем более, считалось такое, с которого ты видишь всех или почти всех, а тебя никто или почти... Публика, ближе к позднему вечеру наполнявшая зал особого интереса у них не вызывала. Как говорится - каждой твари по паре. Здесь присутствовали и провинциальные нувориши со своими женами, которых можно было узнать сразу по повышенной говнистости выражения их лиц. Хотя, надо было признаться, таких было маловато... Особенно с женами. Поражала масса коротко стриженых парней, против которых трудно что-то иметь, пока они трезвые и в публичном месте. Вот поддадут, тогда... Все они кучковались и тусовались по залу, мельтеша в глазах яркими "конфетными" пиджаками. Совершенно собачий процесс обнюхивания и принюхивания был для этих ребят делом обычным. Пока всех своих не обойдут - не сядут. Казалось, что "свои" среди них были абсолютно все.
Отдельной когортой нужно было отметить присутствие полуодетых или полураздетых, кому уж как лучше, девчонок. В основном они составляли пару вышеупомянутым парням. Иногда правда, девочки появлялись в "гордом" одиночестве, но их тут же чуть ли не свистом подзывал к себе кто-либо из "конфетных" и на этом их гордое одиночество кончалось.
Инородными телами на этом специфическом фоне гляделись тесные группки женщин среднего возраста, решивших погулять в ресторане, чтобы как-то скрасить серую жизнь и вырвавшихся временно на волю из суровых объятий быта. Не в театр же идти, в самом деле...
Зал понемногу начинал гудеть в прямом и переносном смысле. Кабак как кабак. На эстраде вяло шевелились ресторанные лабухи, для которых все это до такой степени было обычным, что казалось им даже дышать не хотелось. Единственно, что их волновало в настоящий момент так это - возможность "сорвать махлас", то есть деньги с выпивших и веселящихся клиентов.
В общем, для трезвого человека картина была невыдающаяся. Харитон уже заказал второй графинчик и явно не собирался уходить.
- Хочешь анекдот? - Затягиваясь сигаретой, спросил он своего соседа и, не дождавшись ответа, начал рассказывать. Попов, не очень любивший анекдоты, промолчал.
- Мужик нашел 10 долларов. Приходит к жене и говорит ей: Дорогая я 10 долларов нашел, а та плачет. Мама, говорит, у меня умерла. Тогда этот мужик ушел в ванную, поглядел на себя в зеркало и заявляет: Ну что за день сегодня?! Ну, прет и прет.
Сергей Николаевич непроизвольно рассмеялся, краем глаза уцепив в зале какое - то странное шевеление. Один из стриженых молодцов, явившийся в ресторан попозже, явно наезжал на миловидную женщину средних лет. Что там у них произошло, Попов понять конечно же не мог, но когда увидел, как молодой пихнул женщину рукой в плечо, а другой состроил ей козу для крутых, составляемую указательным пальцем и мизинцем, встал с кресла.
- Ты чего? Поплясать захотел, господин подполковник? - засмеялся москвич, - так несолидно вроде тебе.
Скандальчик тем временем разгорался. Женщина попалась не из робкого десятка и довольно резко отвела "козу" от своего лица. К ним устремилась официантка, до этого сновавшая между столиков. Она попыталась встать между молодым и женщиной, но тот оттолкнул ее и схватил свою "обидчицу" за рукав довольно - таки простого для кабацкого сидения платья.
- А хочешь повеселиться? - Предложил Сергей Николаевич своему напарнику, который также уже наблюдал возню в зале.
- Да нет, - протянул Харитон, - как - то не хочется. А ты, ежели руки чешутся, так давай.
- Да не чешется у меня ничего. Мент я просто, - уже на ходу сказал Попов и пружинящей походкой направился к месту инцидента.
Его новый напарник чему-то ухмыльнулся и, развернувшись чтобы ему было виднее, с удовольствием закурил. Подполковник тем временем уже приблизился к месту пока еще мелкого и малозаметного скандальчика, который очень даже мог перерасти в крупный ресторанный инцидент. И Харитон увидел, как это делается...
Попов уже одним своим приближением обратил на себя внимание конфликтующих сторон. Женщина с надеждой в глазах обернулась, а агрессор оценивающим взглядом окинул мощную фигуру стремительно идущую навстречу неприятностям. Неприятности действительно приближались... с одной только разницей. Каждая из сторон считала, что они грозят другому. Во всяком случае, юноша в “конфетном” пиджаке свою уверенность в этом своем суждении черпал, исходя из большого количества своих друзей и знакомых присутствующих в этом зале.
Он и не подумал изменить своего поведения, что явилось причиной возникновения больших проблем с его собственным здоровьем. Наверное, он ждал от этого излишне, как ему совершенно напрасно казалось, самоуверенного в себе здоровяка словесного поноса, перед тем как его начнут футболить по залу. Сергей Николаевич его разочаровал сразу. Схватив юношу за шиворот, он ни слова не говоря, быстро потащил его к выходу: а вернее к лестнице ведущей вниз к раздевалке. Только что бывший таким смелым со слабой женщиной агрессор, казалось онемел, и нелепо размахивающий руками, в безуспешных попытках достать свой “паровоз”, стал похож на безвольную куклу, от которой его отличало только отличное знание нецензурных выражений. Один из его друзей оказался на пути этого своеобразного локомотива, на всех парах несущегося к цели. Он вцепился в свободную руку Попова и... “поезд” увеличился на один вагон.
Лестница до того увеличила скорость передвижения матерящегося дуэтом трио, что на первый этаж “вагоны” выкатывались уже самостоятельно. Сергей Николаевич достав удостоверение, представился двум постовым.
- Этих, он брезгливо кивнул в сторону “сладкой парочки”, - в отдел. Надеюсь, сами слышали, как они непристойно ругались? И в ваш адрес тоже. Дежурному скажите, что я лично проверю, что из всего этого получилось.
Он повернулся к юношам.
- Молодые люди. В следующий раз ведите себя прилично, особенно в обращении со слабым полом. Если это, конечно, не ваши жены, - уже поворачиваясь к “ученикам” широкой спиной, добавил он, - последние иногда заслуживают...
Чего именно заслуживают “последние” расшифровывать он не стал, а просто поднялся наверх и присоединился к “напарнику”. Тот прямо сиял, видимо от только что полученного удовольствия.
- Ну, ты дал так дал, - восхищенно, но некоторой долей иронии, встретил он подполковника. - Такое в кино не увидишь. Там руками размахивают, прыгают как обезьяны... А тут все по-русски. Молча схватил и в “уголок поволок”.
Он еще что-то говорил, а Попов с удовольствием ощутил себя теперь уже полностью расслабившимся. Накопившийся в последние дни негатив нашел достойный выход. Теперь Сергей Николаевич даже был немного благодарен этому нехорошему юноше, позволившему своим антиобщественным на собственную голову поведением, ему эмоционально разгрузиться. Подполковник налил коньяка и, чокнувшись со стоящей на столике рюмкой соседа, душевно испил.
- Не радуйся, полковник, - придвигая к себе поближе тарелку с уже остывшим “бефом”, заметил он. - Наши с тобой приключения еще только начинаются. Как говориться - время принятия решения наступило. Если мы с тобой сейчас встаем и тихо уходим, то все нормально будет, без последствий. Если сидим до конца и продолжаем наше буйное веселье, то по выходу из этого заведения, некоторая группа трудящихся, вернее - труппа грудящихся возжаждет нанести нам физический ущерб.
- Да плевать мне, если честно, - спокойно “отэрегировал” Харитон, поглощая свою порцию горячего. - А вот тебе точно - не все равно. Я ведь гость. Ты что, забыл? А ты у нас хозяин. Вот и принимай свои решения сколько влезет.
- Слушай, полковник, - Попов усмехнулся. - Ты не можешь открыть мне небольшой свой секрет?
- В смысле? - Харитон перестал жевать и с интересом посмотрел на соседа.
- В смысле того, что ты меня иногда раздражаешь, а местами даже злишь. Причем я даже не могу понять - почему.
- А в этом никакого секрета и нет, - снова принялся жевать столичный житель. - Тебя раздражает и злит во мне отсутствие эмоций. Более того, ты чувствуешь то, что я не прикидываюсь этаким холодным и бесчувственным. Ты четко понимаешь, что я т а к о й на самом деле. Этакая чурка с глазами. Или, как меня любят называть женщины - ни рыба, ни мясо. А я и в этом случае не эмоционирую никак, отчего меня называют еще худшими словами. Тебе, наверное, все это странно и, наверное, даже неприятно.
Жующий как машина Харитон бросил быстрый взгляд на подполковника.
- Я тебе одно скажу только - не относись ко мне как к человеку, будь со мной проще что ли... Представь, что я некий человекоподобный агрегат и тебе сразу же станет легче. И я не педик, - зачем-то добавил “агрегат”.
- Ну, ничего, - скривился Попов, - проверим тебя, бесчувственный ты наш. А это означает: что сидим до конца, и на крыльцо кабака первым вываливаешь ты и, в гордом одиночестве, идешь к машине.
- Нелогично, господин подполковник, - откликнулся Харитон. Ты меня хочешь под кулаки подставить, а ведь вовсе не я являюсь объектом пристального и злобного внимания сидящих здесь корешей тех двух юных идиотов... Ты у нас герой. Меня-то за что бить? Я, как говорит артист Басов-старший в фильме “Буратино”, здесь ни при чем. Это, во-первых. А во-вторых: я не за тем здесь, чтобы по дурному подставляться, как это ты только что продемонстрировал. У меня другие, более важные задачи.
- Например, - вскользь заехал Сергей Николаевич.
- Бесполезно у меня что-либо спрашивать, но, учитывая наше с тобой очень временное партнерство, и некую общность интересов, я отвечу так, - москвич все более и более становился интересен для собеседника. - Моя задача очень проста: а именно - произвести в вашем городе небольшую рокировку, если по шахматным понятиям пройтись. Задвинуть подальше твоего уже бывшего шефа, Малашкина вместе с его кабинетом, про который ты, учитывая твою недальновидность, даже и не слышал. Только не обижайся, но ты и в самом деле только исполнитель и не более того. И если сейчас все оставить, как есть, то уже через неделю другую тебя заменят, как впрочем, заменят и Ланге. То есть все встанет на свои места. А вас с уважаемым Виктором Геннадьевичем уберут. Я этого сделать не дам. Вы оба мне нужны. Дело не в том, что я в вас души не чаю просто..., - москвич холодно рассмеялся. - Просто вы сами по себе являетесь самой коротким и выгодным вариантом для достижения моих целей в вашем городе. Вы управляемы, во всяком случае, в настоящее время и обладаете необходимыми средствами и качествами, чтобы заменить клаку Малашкина и официально и неофициально. Легко все это сделать нам вряд ли удастся, но все-таки удастся.
- Н-да, - протянул несколько озадаченный Сергей Николаевич, - только вот как ты видишь официальную часть этого дела? С неофициальной все вроде ясно. В конце концов, Малашкина можно просто того..., - Попов не стал расшифровывать это “того”.
- Очень просто. После того как совершится маленький переворотик в вашей местной, извини меня но - мафии, Виктор Геннадьевич становится на место Малашкина и начинает править финансовый бал, то есть решать - кормить или не кормить остальных из числа тех, про кого вы и знать то не знаете. Они сразу же появятся на горизонте. Заволнуются без подкормки. И ты будешь страшно удивлен этим их появлением.
- Почему это я так уж с т р а ш н о буду удивлен? - Не поверил Попов.
- Фамилиями их и должностями будешь удивлен. Или ты считаешь, что твой Александр Анатольевич в гордом одиночестве область к рукам прибирал? И будучи всего лишь каким-то сраным замом, у какого - то такого же главы администрации имел, то, что имел? Ничего бы он не имел, будь сам по себе. Тебя, наверное, интересует, почему мы сразу же не прибрали к рукам самого Малашкина.
На это я тебе отвечу просто - не знаю. Такой задачи не было.
- Ну а я то зачем вам? - Прищурился от сигаретного дыма, попавшего в глаз
любознательный подполковник.
- Значит, нужен, раз я с тобой разговариваю, - спокойно ответил москвич и... одновременно ничего не ответил, как отметил про себя Попов. - И все наши договоренности, касающиеся твоего продвижения по службе, останутся в силе, - добавил московский “супермен”.
Сергей Николаевич больше ничего спрашивать у москвича не стал, и дальше все происходило как в мультике про Винни-Пуха. - Потом они посидели еще немного, потом еще...