(Из серии "Мое ненаучное мировоззрение")
Специалисты по анализу данных знают, что бывает три вида моделей. Модели первого вида описывают факты, как бы отвечая на вопрос «что происходит?». Это самые простые модели. Модели второго вида отвечают на вопрос «как это обычно происходит?». Это более сложные и более ценные модели. Они требуют умения вычленить нечто типичное, повторяющееся. Наконец, модели третьего вида – наиболее ценные модели, отвечают на вопрос «почему это происходит именно так, а не иначе?».
По сути, жизнь в обществе, связанная с языком, общением, передачей друг другу сведений, информации, знаний, отражает эти же законы. Эти же три вида моделей мы можем явственно видеть в общении людей. Более того, люди даже делятся на три типа по своему менталитету, склонному к работе с соответствующими моделями. И, к сожалению, люди этих разных менталитетов плохо понимают друг друга.
Самый простой вид общения – бытовая передача друг другу фактов. Встречаются две женщины на улице, и полился поток фактов – кого с кем видели, кто что сказал, и что она ему ответила. Этот вид общения встречается не только в быту. Иногда он просто необходим. Так, на работе, в бою, в любом деле передача фактов просто необходима. Для некоторых людей этот стиль общения просто органичен, иного они не приемлют. Например, при обсуждении на телевидении за «круглым столом» коммунальных законов всегда найдутся люди, которые, взяв слово, начнут рассказывать историю о том, как у его соседа Сергея была овчарка Джек, и как она на Виноградной улице однажды покусала высокого гражданина в белой шляпе. Сразу видно – человек мыслит фактами, купается в них, до обобщения он вряд ли поднимется.
Более сложный способ представления информации передается в обобщениях. «Обычно это бывает так…» - говорит человек этого типа и описывает свои наблюдения. Умение делать обобщения – ценный дар, он рождает менталитет особого типа, отличающийся наблюдательностью и способностью за деревьями видеть лес. При этом часто отдельные деревья остаются не замеченными. Собственно этим занимается искусство. Это и есть, по-видимому, его основная задача. Чем талантливее произведение искусства, тем более типичны и важны порождаемые им образы. Настоящее произведение искусства трогает многих людей, потому что рождает множество ассоциаций. Литературное произведение может описывать, казалось бы, конкретных персонажей, их слова и действия, но в том-то и интерес, что многие узнают в этом многих – и себя в том числе. Повесть может и должна закончиться без «морали», просто точкой. Но типичность образа, его значимость начинают работать сами по себе, заставляя читателя делать выводы. Та же ситуация с картиной и с музыкой. Вам дают обобщающий образ чего-то важного, но выводы делайте сами. Искусство удобно для восприятия. Высокая неопределенность интерпретации, которую доставляет искусство, удовлетворяет многих людей. Недоказуемость, малая обоснованность, опора на авторитеты и моду – удобны. В частности, удобны для тех, кто умеет делать на этом деньги. В отношении произведения искусства немногое можно доказать. Можно ли точно доказать или обосновать ценность картины или музыкальной пьесы? Как можно доказать степень ассоциативности или значимости образа? Никак. Поэтому ценность произведения искусства базируется на психологических основаниях. Ценность картины можно поднять методами пиара, и никто ее не опровергнет.
Где-то надо давать и модели третьего типа, отвечающие на вопрос «а почему это происходит именно так, а не иначе?». Этим занимается уже не искусство, а наука. Объяснение причин и следствий – дело осуществимое и увлекательное. Тут уже возможны доказательные приемы и методы. Однако радости таких умозаключений понятны, возможно, только людям, которые склонны к работе в среде моделей этого типа, понимают железную вынужденность логики доказательств и радуются обретенной истине. Но эти доказательства не доставляют радости тем, кому язык этот непонятен. Если за «круглым столом» найдется кто-то в очках и докажет логическую необходимость чего-то, то представитель мышления первого типа (от фактов) не поймет этой логики и всегда возразит: «А вот у меня есть знакомый, который 5 марта сам покусал собаку Рекса породы бультерьер». Представителя менталитета второго типа (человека искусства) железная логика по определению всегда коробит, он в нее все равно не поверит, ему милее множественность ассоциаций и убеждение, что красота спасет мир.
Как же нам, людям этих трех разных типов менталитета, общаться друг с другом?