Сгоревший одноэтажный дом смотрит на улицу пустыми глазницами окон, насурьмленных пятнами копоти и сажи. – Печальное и отталкивающее зрелище.
- У-ух! – бодро говорит Лёха.
- Да-а! – говорит Тоха.
- Класс! Что надо! – говорит Ванес.
Троица дружно перешагивает через остатки деревянного забора. Заросшая лента дорожки из гладких камней заканчивается ветхими ступенями. За ними – дверной проём. Дверь лежит на полу внутри дома. Прохожих нет – никто не помешает подросткам. Парни же совершенно не боятся быть замеченными.
Ванес достаёт из-за плеч гитару и кладёт на окно кусок картона. Картонку он принёс с собой – на неё он садится и берёт на гитаре несколько простых аккордов.
Тоха встаёт в более-менее чистом углу и погружается в себя. В его руках – блокнот и ручка. Блокнот наполовину исписан ровными строчками стихов.
Лёха воодушевляет вид этого дома и пейзаж вокруг. Он стоит на двери и покачивается с пятки на носок. Дверь отвечает ему унылым скрипом. Лёха замечает это, задумывается на мгновение и говорит гитаристу:
- Ванес, лови ритм!
Ванес кивает, прислушивается и энергично скользит левой рукой по грифу гитары, нащупывая мелодию.
- Домик что надо!- говорит Лёха. – Была бы тут крыша, я бы тут зажил.
- А что с золою бы делал? – говорит Тоха, ненадолго отрываясь от блокнота и подходя к другу.
- Ел бы! Запах тут ништяк, - Лёха глубоко вдыхает. Воздух отдаёт дымом и сыростью.
- Да, ладно! Заливаешь!
- Да чтоб мне провалиться!
Затем Тоха и Лёха достают сигареты и зажигают их от одной зажигалки. Лёха «смолит» в окно, созерцая улицу, полную красок опавшей листвы. Тоха снова уходит в свой угол. Некурящий Ванес продолжает бренчать на гитаре.
- Чтоб мне провалиться – я б тут жил! – говорит Лёха, но ему никто не отвечает.
Наконец Тоха перестаёт записывать в блокнот и говорит:
- Во, слушайте, пацаны! – и читает только что написанное творение:
Мрачный дом мой погиб от огня, от меня.
Я хотел свою жизнь в нём вчера разменять.
Почему я горел – никому не понять.
Но нив ад и ни в рай мне не дали билет.
От меня и от дома остался скелет.
Почему я горел? – Я не знаю ответ.
Выставляйте останки мои напоказ.
Пусть газеты составят подробный рассказ,
Но за что я горел – правда вся не для вас!
Не хотел жить среди я рабов и рабынь.
Что ни день – приказ кем и за сколько мне быть.
Почему я горел? – Я хотел всё забыть!
- Супер! – говорит Лёха.
- Круто! – говорит Ванес.
Они втроём собираются вокруг блокнота Тохи. Перечитывают стихи и пытаются спеть.
- Вот эти строки про билет и скелет припевом будут! – говорит Ванесс.
Все соглашаются.
- Это лучшая песня! – говорит Лёха с восторгом. – Ещё добавь после припева два раза «Меня ест этот дом!». Я спою их. Это будет супер, чтоб мне прова... – и проваливается – доски под его ногами ломаются.
Он вскрикивает от неожиданности, и сигарета выпадает из его рта. Тоха и Ванес бросаются на помощь другу и успевают подхватить Лёху за подмышки, когда тот наполовину исчез в тёмной пропасти. Дружными усилиями они вытаскивают друга из дыры.
- Меня ест этот дом! – говорит Лёха, отряхиваясь. Затем его глаза округляются и он вскрикивает:
- А-а! Горю-ю!
Он смахивает тлеющую сигарету со складки на футболке. Это потерянная при падении сигарета. Её горящий кончик успевает насквозь прожечь его футболку и оставить на животе след от ожога.
Ванес и Тоха дружно хохочут. Лёха с размаха накрывает свою сигарету подошвой кроссовка и доски пола опять уходят из-под его ноги. На этот раз он не проваливается.
- Этот дом мои мысли читает! – говорит Лёха.
- Ты ему понравился, - говорит Тоха и снова хохочет.
- Он хочет, чтобы ты остался, - говорит Ванес и ухмыляется.
Лёха задумчиво смотрит в бездонную пустоту дыры и говорит:
- Сейчас бы и остался там. И пел бы эту песню. Потом бы зажил там, поедая золу как сухарики, – и он нервно усмехается.
Друзья покидают дом. Они осторожно ступают на лежащую дверь, тревожась из-за каждого скрипа.
- Самый депрессивный и опасный дом из всех, что я видел! – говорит Ванес, минуя ступеньки.
Тоха задумчиво кивает.
За руинами забора Лёха оборачивается на сгоревший дом и уверенно говорит:
- Я сюда вернусь, - и добавляет после паузы, - чтоб мне провалиться, я сюда вернусь!