- Обними меня, капитан! Я уже соскучилась! Прилетай скорее…
- Спасибо, птичка. Я вернусь героем, вот увидишь! И сразу возьму отпуск на полгодика, сгоняем мы с тобой на Байкал, будем жить в палатке на берегу, наслаждаться тишиной и одиночеством, каждое утро купаясь в холоднющей воде. Голышом… Осталось чуток потерпеть, родная, немного. Этот год – знаешь, как он быстро пролетит? Ну всё, Ксюшка, пора.
- Серёжа, милый, удачи тебе! Мне почему-то страшно…
- Ну что ты, дурашка! Я – самый опытный пилот в нашем отряде, «Великодержавный GT» - лучший корабль, что был за всю историю космонавтики, а моя команда… Ну ты сама знаешь, что это за ребята, я за каждого жизнь отдам! Переживать нечего, все будет нормально. Пока.
Статный широкоплечий мужчина в серебристом скафандре крепко-крепко сжал молоденькую супругу в своих объятиях. Все замерли, и только сильный ветер на стартовой площадке звездолета, завывая, трепал её каштановые волосы, пытаясь протиснуться между их телами. Тут резко раздалась команда к старту, и начался громкий отсчет последних тридцати секунд. Ксения с каким-то нелепым детским всхлипом оторвалась от мужа и прижала руки к груди. Стрела гигантского крана с похожей на фарфоровую статуэтку фигурой на вершине стала медленно отъезжать от «Великодержавного». Сергей скрылся в его глубине, и наступила тишина, раздираемая только механическим голосом робота. Наконец, ракета окуталась кроваво-красным дымом, дрогнула и, хищно вспарывая носом воздух, начала подниматься вверх. Через мгновение она исчезла в бездонной глубине небес.
***
Сорокалетний командир корабля Сергей Прозоровский сидел перед многочисленными экранами главного пульта управления, обсуждая со своим штурманом, американцем Алексом Коуртом, текущую миссию. Их целью служило звездное скопление М45, находящееся в четырехстах световых годах от Земли. Человечество уже довольно давно исследовало его, но высадку на одну из планет решило совершить только сейчас. Каталоги астрономов были набиты исчерпывающей информацией по этой группе, недоставало малого – традиционного, имеющего больше ритуальное, чем практическое, значение, «покорения» планеты человеком. Выбор пал на Фаэтон, планету, удачнее всего расположенную для посадки космического корабля. Данные о радиологическом, спектральном и химическом составе были уже получены и установлено, что Фаэтон имеет твердую поверхность и подходящие погодные условия.
Экипажу следовало посадить корабль на плато Президент, недалеко от темной стороны планеты. Первым на нее должен ступить Сергей, который возьмет пробы и даст сигнал к выходу остальным – Алексу Коурту и третьему члену команды, Сен Ин Чану, китайскому тайкунавту.
До ухода в подпространство оставалось еще тридцать минут, и Сергей, смеясь, начал подкалывать Алекса, вспоминая о десяти годах совместных тренировках и полетах внутри солнечной системы. Настроение у всех было приподнятое, всё шло по плану. Скоро Чан дал команду для перехода в криогенную камеру, ибо находится в кабине, пока корабль бороздит просторы подпространства, было самоубийством. Алекс подмигнул Сергею и тот, последний раз окинув взглядом приборы, последовал за штурманом. Ничего не предвещало беды.
***
- Ты уверен в своем решении? Ты не передумаешь? Идём до конца?
- Да, я уже все решил. Обратного пути нет.
***
- Включить тормозные реактивные двигатели! До контакта с поверхностью – 100 метров. Отключить первый контур. До контакта – 30 метров. Выключить тормозные двигатели, включить амортизационную систему, отключить второй и третий контуры… Посадка!
«Великодержавный» взметнул клубы пыли и, мягко покачиваясь, замер на шести телескопических штангах среди жемчужно-серой поверхности мертвой планеты.
Алекс вскочил и захлопал в ладоши. Прямая трансляция посадки шла по всему миру, и пилоты знали, что сейчас миллиарды глаз напряженно смотрят на них. Чан посмотрел в камеру и, широко улыбнувшись, поднял вверх большой палец. Сергей вздохнул, у него неожиданно разболелась голова, и мерзко заныл живот, но пора было выходить наружу. Мягкий скафандр из сплава титана совсем не сковывал движения, поэтому капитан, быстро забрав тридцатикилограммовый рюкзак со снаряжением, вышел в шлюзовой отсек. Там он нажал кнопку разгерметизации отсека и открытия люка. Через минуту перед ним раскинулся черный зев выхода. Сергей с опаской посмотрел наружу, на душе было неспокойно. Вспомнив, что ведётся телетрансляция, Прозоровский махнул рукой и сделал шаг вперёд.
Атмосфера Фаэтона состояла из водорода, азота и углекислого газа примерно в равной пропорции, самостоятельно дышать было невозможно, но специальный газовый преобразователь, шипящий за спиной Сергея, довольно сносно справлялся с задачей поставки кислорода. Сила тяжести была почти в полтора раза меньше земной, позволяя передвигаться без особых проблем даже с таким грузом.
Как только его нога коснулась поверхности чужой планеты, поднялся шквалистый ветер. Пыль столбом окутала космонавта, но быстро улеглась, как только смолк порыв ветра. Сергей с колотящимся сердцем сделал пару шагов и оглянулся. Сквозь иллюминатор на него смотрели счастливые лица друзей, Чан что-то кричал, Алекс показывал пальцами знак победы, но Сергей рассеянно отвернулся от них. Что-то не давало ему спокойно чувствовать вкус триумфа. Неясная тревога звенела в голове маленьким колокольчиком, мешая сосредоточиться на деле. Космонавт начал оглядывать линию горизонта. Единственное солнце Фаэтона находилось довольно низко, и света было мало. Под черным небом с искрами далеких звезд раскинулась гладкая, как тарелка, равнина без малейших признаков растительности. Ландшафт был довольно ровный, лишь небольшие холмы и углубления окружали корабль. Сергей заметил, что в сотне метров от него пролегала большая полоса, как бы делившая видимую им часть планеты на две половины – светлую и темную. Колокольчик в голове тут же замолчал, и Сергей вдруг осознал, что источник его беспокойства находится на темной половине планеты. Отбросив всякую осторожность, Прозоровский быстро и уверенно пошёл в неизвестность.
А тем временем, на корабле Алекс и Чан бились над внезапно возникшими неполадками в системе, передающей теле- и радиосигналы. Связь с Землей прервалась…
***
- Как ты сделаешь это? Давай просчитаем все шаги, мы должны быть уверены в результате!
- Ха, всё уже давно готово! Смотри – я в лаборатории института синтезировал из одного практически неизвестного нейротоксина и определенных добавок вот этот порошок. Он не имеет вкуса, цвета и запаха, прекрасно растворяясь в воде. Смерть наступает вследствие угнетения нервной системы, в первую очередь паралича дыхательного центра. Яд распадается в организме в течение получаса, и обнаружить его будет невозможно. Тот, кто получит кристалл этого яда, будет мёртв уже через пятнадцать минут, и спасти его не сможет никто и ничто…
***
Сергей был уверен, что идёт правильно. Тьма манила, звала, влекла и гипнотизировала его, как удав кролика. Головная боль прошла, мысли стали четкими и ясными. С каждым шагом темная сторона приближалась, и он уже различал, что там клубился какой-то непонятный туман, будто поверхность планеты горела. Казалось, тьма пульсировала, периодически выпуская за свои пределы косматые лоскуты дыма. Сергей дошел до этой стены и остановился. Шлем заполнил гулкий стук крови в висках, а рука, протянутая им за черный занавес, дрожала. Он ощутил холод и покалывание в пальцах, которое не остановила даже титановая защита. Закрыв глаза, как в детстве, когда он нырял в ледяной пруд, Прозоровский неуклюже прыгнул в разверстую пасть тьмы.
Сергей моментально оказался во враждебной и одновременно притягательной черноте. Оглянувшись назад, он увидел свой корабль, но только далеко-далеко, как будто на картинке, повешенной на стене. Холод паучьими лапками полз по рукам и ногам, пробираясь к самому сердцу. Опять поднялся ветер, закручивая туман вокруг космонавта в маленькую воронку. Кроме саднящего завывания ветра стали доноситься странные чавкающие звуки, а поверхность под ногами вдруг стала мягкой, как вата. Он услышал женское пение, мягкое и ласковое, оно доносилось как будто из-под земли. Сергей чувствовал, что куда-то движется, как на эскалаторе, но далекая картинка с кораблем оставалась на месте. Он попробовал поднять ногу, но сделать этого не смог. Ветер усиливался, стуча о стекло шлема маленькими камешками, а холод немеющими прикосновениями отрывал от космонавта кусочки его тела. Руки, ноги, спина – для Сергея все это постепенно перестало существовать, а очень скоро он осознал, что холод добрался и до сердца. Сергей громко закричал, но тишина оставалась абсолютной. В глазах потемнело. Ход «эскалатора» ускорился, от перегрузки было тяжело дышать, но цель этого таинственного движения приближалась. Внезапно он ощутил нежные прикосновения чьих-то ладоней к коже прямо под скафандром. Баллон за спиной захрипел, забулькал и затих. Подача кислорода прекратилась. Последнее, что почувствовал Сергей перед тем, как потерять сознание, было чувство звериной похоти и сильнейшее возбуждение…
***
- Но на нас сразу падет подозрение, ведь мы с тобой знаем его уже десяток лет. Надо будет подготовить алиби.
- Ха! Не переживай, это я беру на себя, мне совершенно точно поверят, есть один железный аргумент…
***
Прозоровский очнулся на светлой стороне на пути от темноты к кораблю. Он шёл, держа в руках измерительные приборы, и со стороны казалось, что с ним всё нормально. Но Сергей знал, что он полностью изменился. Те сводящие с ума прикосновения разбудили в нём нового человека, убив, уничтожив, раздавив того доброго друга и ласкового мужа, которым он был когда-то. Теперь им правила злоба, ненависть к окружающим, к миру, к себе. В его голове билась мысль, что ему надо любым путем избавиться от Чана и Алекса, которые видели его странное поведение и должны выйти наружу после него. Им нельзя узнать, что находится на темной половине, нельзя, это знание принадлежало только ему! Сергей хотел остаться на темной половине Фаэтона навечно, но текущих запасов корабля не хватит, чтобы продержаться здесь и дня. Вернувшись на Землю, он обязательно должен прилететь сюда снова, чтобы опять почувствовать те самые прикосновения и волшебные ощущения.
Войдя на пост управления, он сказал:
- Мы улетаем отсюда. Здесь находиться опасно.
- Подожди, Сергей, подожди. Что происходит? У нас пропала связь с Землей, но мы наблюдали за тобой и...
- Мы улетаем.
- …мы видели, ты не поверишь…
- Это приказ. Я все объясню позже.
- Там…
- Включить контуры и запустить двигатель.
Как только «Великодержавный» покинул пределы гравитационного поля планеты, Сергей встал с командирского места и прошел в криогенную камеру. Заперев ее, он дистанционно запустил программу ухода в подпространство. Корабль сильно затрясло. Засыпая, капитан слышал предсмертные крики своей команды. Через минуту от Алекса и Чана остались только обугленные трупы.
***
- А ведь тебя будут подозревать в первую очередь.
- Да, будут. Но недолго. У меня стопроцентное алиби. Понимаешь, Павел, я жду ребенка.
***
Сергей сидел на своем кресле и смотрел на приближающуюся Землю. До входа в атмосферу планеты было ещё двадцать минут. Но всеми своими мыслями капитан был на Фаэтоне. Его начинало трясти, как только он вспоминал о людях, об их образе жизни, об их городах и странах. Он ненавидел Землю. И лишь мысль о Ксении, молодой жизнерадостной супруге, оставалась единственным светлым пятнышком в его покрытом тьмой разуме. Это маленькое пятнышко ещё сопротивлялось, пытаясь отогнать ржу, разъедающую мозг, лихорадочно выпуская маленькие кулачки воспоминаний. Вот знакомство. Вот второе свидание, на котором они поцеловались. Вот первая безумная ночь – буйство первородных инстинктов, которое застало их на залитом лунным светом ромашковом поле… Но было уже поздно. Последней вспышкой – озорной синеглазой улыбкой ЕГО Ксюши – взорвалось пятнышко, но тут же было окончательно поглощено черной коростой. По щеке потекла слеза, и Прозоровский понял, что как только вернется домой, он убьет Ксению. Она не имеет права на существование в его жизни. Он убьет её первой, наслаждаясь этим, и в душе будет полностью властвовать та тьма, что ждёт его на темной половине Фаэтона.
***
- Ты – беременна? Как… Но почему… Ксюша, любимая, почему же ты молчала раньше? Я бы… Подожди, стоп, а кто отец? Я? Или Сергей?
- Это не важно, Паша. Уже не важно. Мы же с тобой все решили, правда? Я люблю тебя. Давай порошок, я сделаю его любимый коктейль. А тебе уже пора ехать на космодром, ты ведь уже должен быть там, командир запасного экипажа, вечный номер два…
***
Сергей Прозоровский поднимался в лифте на сорок четвертый этаж. Он не помнил ни пресс-конференцию, ни своего отчёта о трагическом полёте. В ЦУПе безоговорочно поверили каждому слову капитана, ведь он был героем. А сейчас все его мысли были заняты только одним. От нетерпения и беснующегося адреналина в крови, Сергей переминался с ноги на ногу и постукивал по дверям лифта. Вот и сорок четвертый. До боли знакомая голубая дверь в пентхауз. В горле пересохло, язык прилип к гортани, распухнув и мешая нормально дышать. Дверь бесшумно распахнулась. Сергей сжал в кармане приготовленный пистолет, снимая его с предохранителя.
- Привет, родная! Соскучилась? Чёрт, зверски хочется промочить горло. Ксюшкин, будь хорошей деткой, принеси водички, пока я разденусь, а?